Мороз по коже

— Эту передачу не будут повторять, Настя, — уверенно произнес Митрофан. — Это и был повтор. Теперь ты поняла, почему тебя хотят убить? И они сто раз правы. Шансов, что ты увидишь этот фильм, тысяча к одному, но ты его все же увидела.

— О чем ты, Митроха? — спросил Вадим. Но Митрофан его словно не слышал, он продолжал разговаривать с Настей.

— Ну а теперь постарайся точно вспомнить, кого из монахов ты узнала и где их видела раньше?

— Нет, я так сразу не могу, но знаю, что это очень важно. У меня даже сердце екнуло.

— Попробую тебе подсказать. Если бы не существовало этого фильма, то никто не гонялся бы за свидетелями. Самое страшное заключается в том, что любой свидетель мог бы увидеть эту передачу.

— И что? — переспросил Журавлев.

— Поняла! — кивнула Настя. — Длинные волосы, бороды и ряса, а если все это убрать и надеть на них кожаные жилетки…

— Монахи-убийцы? — удивленно протянул Вадим.

— Не стоит всех чесать под одну гребенку, — сказал Митрофан. — Но я все понял. Моя ошибка заключалась в том, что я решил, будто московские чистильщики тут работали. Оказывается, убийцы приехали из Егорьевска.

— Егорьевск? — неугомонный Журавлев не переставал повторять слова, но добавлял к ним знак вопроса.

— Да, Дик. Кинский монастырь находится в семи километрах от Егорьевска.

Когда в монастырь приехал митрополит, никто не подозревал, что он привезет с собой съемочную группу. Фильм заказывала на телевидении церковь, великолепная пропаганда того, как монахи подняли в считанные годы огромное хозяйство одного из самых отсталых районов области. По сути, так оно и случилось. Пять лет назад один священник и несколько монахов отбили руины старого монастыря у властей и построили там скит. Но потом они пошли на поклон к старцу Пафнутию, ушедшему на покой епископу, и уговорили его переселиться к ним, дабы дать ему надлежащий уход и внимать слову Божьему. Пафнутий имел огромный авторитет в Московской епархии и получил средства от Священного Синода на восстановление монастыря.

Монахи своими руками восстановили монастырь за один год.

По представлению епархиальных архиереев пять лет назад монастырь освятил Святейший Патриарх всея Руси. Пафнутий стал его настоятелем. Так решением Священного Синода Русской Православной Церкви по благословению Патриарха начал новое свое существование Кинский монастырь, открытый с миссионерской направленностью. Проповедь слова Божия, помощь больницам, просветительское дело, кормление тюрем и разных богоугодных учреждений и благотворительная помощь всем нуждающимся.

Но Пафнутий стар. Он не смог бы поднять подворье, а потом подчинить себе обнищавшие колхозы, построить фермы и создать в итоге свою республику в республике. Монахи не только молятся, но и работают, даже воевать могут. В прошлом район страдал от нашествия цыган, которые крали в развалившихся хозяйствах последний скот и лошадей. Они как саранча сметали все на своем пути, а Егорьевск был захолустной дырой с перекошенными домами. С возрождением монастыря цыган разогнали и даже город на ноги поставили.

Истинный хозяин монастыря отец Платон, он же и казначей, он же и духовник, и главная сила. Пафнутий — лицо монастыря и его ширма. После смерти Пафнутия наверняка Платона сделают архимандритом. А Пафнутию недолго осталось. Платон и есть тот священник, что пять лет назад начал возрождение святыни.

— Но как туда проникли преступники? — удивилась Настя.

— Вот в этом вы разбирайтесь сами. Я присягу давал и должен ее соблюдать.

От меня разъяснений не ждите. На ваши вопросы буду отвечать однозначно — да или нет.

— Так ты имеешь какое-то отношение к монастырю?

— Имею, но на этом хватит.

— Вот что я придумала! — воскликнула Настя. — У меня в Москве есть подружка, точнее, бывшая клиентка моей конторы. Ее муж работает какой-то шишкой в Останкино. Надо с ней поговорить. Наверняка он сможет перегнать нам этот фильм на видеокассету. Вот тогда я сама до всего докопаюсь. А Митроха пусть свои уставы блюдет.

— Ладно, вы тут мечтайте, а я пошел кофе пить, — сказал Митрофан и вышел.

— А у меня другая идея, — задумчиво протянул Журавлев. — Надо Марецкому позвонить. Его опер в епископат вхож, а это значит, что тот самый снимок, сделанный с митрополитом на память в Кинском монастыре, можно достать. Ведь он у них есть. А если его увеличить и хорошенько разглядеть?

— Марецкий как тебя увидит, сразу в каталажку упечет. Ты уже наделал шуму, гангстер-неудачник.

— Мне-то с ним встречаться незачем. Я найду способ, как получить фотографию, а ему подсказка будет. Он уж там себе голову свернул, блуждая в догадках. Надо ехать в Москву. С дачи звонить нельзя. Нас здесь в два счета накроют.

— А как же Митроха?

— Мы теперь с ним в одной упряжке. Только у нас появилась дополнительная нагрузка. Меня еще один вопрос волнует — Метелкин. Он, бедолага, даже не представляет себе, во что вляпался. И связи у нас никакой нет.

— Но он же может позвонить тебе на мобильник?

— Может, только я его не услышу. Телефон валяется на чердаке дома, где мы пытались со Степаном взять снайпера, который за тобой охотился. А тот район нам за версту обходить надо, как и квартиру Метелкина.

— Сплошные проблемы!

Она положила ему голову на грудь. Вот женщины! Сам черт в них не разберется, хуже любой головоломки — ее решить можно, все они по логической цепочке построены, а в женщинах напрочь логика отсутствует. Два года в друзьях ходили, она его и за мужчину не считала, а теперь как кошка стала. Ночью в постель к нему запрыгнула и чуть на куски не порвала, а утром на ухо такое мурлыкала… Точно, у девки крыша поехала после захвата. Контузило. И тем не менее он ее обнял.

***

Сдав смену новому дежурному по городу, полковник Бадаев Алексей Илларионович прошел к лифту и поднялся на два этажа выше. Он хотел ехать на пятый, но обстоятельства изменились. В лифте находились четыре человека, двое с полковником поздоровались, одного он не знал, а четвертого знал, но тот его никогда не видел. Именно этот человек и заинтересовал полковника, поэтому он покинул кабину вместе с ним. Бадаев шел следом за ним, отставая шагов на десять, самое удобное расстояние. Мужчина остановился возле 415-й комнаты, постучал и вошел. Полковник приблизился к той же двери и прочел табличку на двери кабинета: «Старший оперуполномоченный майор Марецкий С.Я.».

Пришлось полковнику вернуться к себе в дежурную часть. Он снял трубку внутреннего телефона и попросил соединить его с бюро пропусков.

— Бадаев говорит. На кого сегодня заказывал пропуска майор Марецкий из розыска?

Полковник глянул на часы. Десять минут десятого. Ему продиктовали фамилии.

На девять утра Марецкий вызвал Рукавишникова Владимира Вельяминовича, который уже прошел на прием. Полковник не стал прерывать дежурного и выслушал полный список, после чего положил трубку. Теперь он мог идти туда, куда собирался изначально, а именно к генералу Черногорову, с которым они были давними друзьями.

Марецкий тем временем вел беседу с господином Рукавишниковым.

— Я, конечно, польщен таким вниманием, Степан Яковлевич, но мне не хотелось бы раздувать это дело. Похитители вернули мне сына, я заплатил выкуп, и они меня предупредили — если я к вам обращусь, то меня ожидают крупные неприятности. Зачем же обострять ситуацию? Никаких заявлений я писать не стану.

— Я вас понимаю, но мы не можем оставить совершившееся преступление без внимания. Во время похищения вашего сына погиб человек. Преступник потерял пиджак с документами. Заведено уголовное дело. Так просто закрыть на это глаза мы не можем.

— И я вас понимаю. А теперь, если можно, по порядку.

С лица Рукавишникова не сходила улыбка, будто они сидели и травили анекдоты.

— Что касается охранника — он работал в моей фирме, профессионал с правом ношения оружия. Человек дал подписку и выполнял свой долг. То, что он угодил под пулю, говорит о его невнимательности, сына ведь все равно похитили, а это уже ротозейство. Его жизнь застрахована в моей фирме, вдова получит солидное вознаграждение, причем в любом случае, даже если бы моего сына убили из-за его разгильдяйства. Похороны я тоже возьму на себя. В своей смерти он виноват сам. В жизни не все так просто, как в кино. Теперь что касается пиджака с доку ментами. Этот человек не стрелял, и оружия при нем не было. Все свидетели могут подтвердить этот факт. А то, что он схватил моего сына, так мне же его вернули живым и невредимым без единой царапины. И я не готов утверждать, что именно он меня шантажировал и вымогал деньги. Я преступников в глаза не видел.

Мне сказали по телефону, куда привезти и положить деньги, а потом позвонили и сказали, где я могу забрать сына. Все проблемы решились в течение трех часов.

Бог с ними, с деньгами. Я неплохо зарабатываю. Мне преподали урок, и на будущее буду умнее. Урок стоит тех денег. Так что извините, но я еще раз повторяю — никаких заявлений.

В этот момент зазвонил телефон. Марецкий извинился и снял трубку.

— Степа, молчи! У меня мало времени. И ты свое не трать на мои поиски, все равно не поймаешь. Когда я созрею до обстоятельного разговора, я сам к тебе приду.

— Наглец!

Рукавишников вздрогнул. Он подумал, что оскорбление направлено в его адрес. Не мог же майор так разговаривать по служебному телефону со своими коллегами. Тем более он не мог поверить, что оперуполномоченный беседовал с похитителем его сына.

— Согласен, — продолжал Журавлев, — я даже не обижаюсь. Даю тебе наводку — головоломку. Сухоруков, как я слышал, уже на «ты» с Патриархом и стучит по плечу митрополита. Вот задание. Год назад Митрополит Ювеналий совершал паломничество в Кинский монастырь. Об этом даже фильм сняли. Делали фотографию на память. Бзик-идея состоит в следующем. Мне нужен негатив или снимок той незабываемой встречи. Когда достанешь, я скажу тебе, как мне его передать.

Можешь оставить себе копию и повесить на стенку, а вдруг до чего-нибудь додумаешься. Кстати, Кинский монастырь расположен в семи километрах от Егорьевска. Ну все. Бывай здоров.

— Наглец! — повторил Марецкий и положил трубку.

Странный разговор, подумал Рукавишников, но теперь уже точно знал, что речь шла не о нем. Хотя и к нему применительна столь категорическая оценка.

Майор словно забыл о посетителе и как-то странно разглядывал замолкший телефон.

***

Полковник Бадаев вломился в кабинет генерала без стука. Первое, что ему бросилось в глаза, так это парадный мундир с золотыми погонами и белая рубашка.

— Ты что, Витя, в Кремль за наградами собрался?

— Скорее я там пинка под зад получу, что будет для меня лучшей наградой. Все, кончился генерал Черногоров. Теперь мной майор Марецкий командует. Переквалифицировался в дипломаты. Мне даже речь заготовили. На поклон к святым отцам отправляюсь.

— А речь зачем?

— Чтобы я мать по-всякому не склонял.

— Резонно. Значит, тебе доверили выполнение ответственного задания, Витя. Гордись, Марецкий тебя ценит. Так, глядишь, и на повышение пойдешь. Заметят скромного мента. Никак все с убийством попа не разберетесь?

— Уж лучше б какую-нибудь порнозвезду хлопнули. Я бы с ними быстрей договорился. Но и это не все. Из епи… потапа… из истоп… Короче говоря, от Святейшего к Генеральному. К пяти часам прокурор ждет. Нагородил дел Марецкий. Военную прокуратуру к себе в подмастерья требует. Не хочу быть столбовой дворянкой, кричит, хочу быть владычицей морской! А в итоге все мы останемся у разбитого корыта.

— Ну что ж, ступай себе, старче, к Генеральному, только не перепутай, где честь отдавать, а где креститься. А я, наивный, рассчитывал, что ты сегодня вечером ко мне на шашлыки приедешь. Кольку в отпуск на пять суток отпустили, так он всю баранину с рынка скупил. Требует крестного на угощение.

— Приеду! — хлопнул ладонью по столу генерал. — Всем назло приеду! Неважно, во сколько, но приеду. Шашлыков не хватит, так водка останется, а ее не хватит, с собой привезу. Ящик! Кольку повидать охота. Несладко парню в окопах, а, Алексей?

— Ты прав, Витя. У самого ноги-руки окаменели, как его увидел. Последний остался. Сашку в девяносто третьем убили, Егора в девяносто седьмом. Колька еще держится. Отзывали, не хочет. Теперь, говорит, за троих воюю. Упрямый. Такого не сломаешь.

— В лейтенантах ходит?

— Обижаешь, капитан уже. Только на слова стал скуп и от материнских ласк сторонится. Дикий стал и смотрит волком, даже когда улыбается.

Дверь осталась не закрытой, и Марецкий появился неожиданно.

— Извините, товарищ генерал, у вас тут день открытых дверей, постучать не обо что.

— А ты о дерево. Далеко руку тянуть не надо. Ну что тебе еще от меня надо, изверг? Предупреждаю сразу, к Римскому папе не поеду, вероисповедание не позволяет, а президент США в отпуске, а я дорогу к нему на ранчо запамятовал.

Марецкий поздоровался с полковником.

— Все куда прозаичней, Виктор Николаевич. Мне нужна одна фотография, а лучше негатив. В прошлом году митрополит Ювеналий совершал паломничество в Кинский монастырь. Там даже телевидение фильм снимало. На память был сделан снимок с послушниками. Мне очень нужна эта фотография.

— Запиши в шпаргалку, забуду.

— Уже написал.

Марецкий положил на стол лист бумаги и быстро выскользнул из кабинета.

— У, Змей Горыныч! — промычал Черногоров.

— Тихий-тихий, а дело свое знает. Прямо скажу тебе, Витя, я бы не хотел попасть в сети этого опера. Четко знает свою работу.

— Толковый малый. Только вот жизни никому не дает.

И генерал и полковник оба были правы. Команда Марецкого работала на износ, но Марецкий был недоволен результатами. Не успевали сделать два шага вперед, как им подбрасывали новые дрова в огонь.

Капитан Сухоруков доложил о смерти шофера «Нивы», тот самый парень, что в автобус с разгона врезался.

И не о смерти, а об убийстве. В реанимации раненого дружки навестили, ночью, через окно. Подушкой придушили и ушли. Медперсонал только плечами пожимал, а он, Марецкий, даже охрану не выставил. Все через ступеньки прыгает, а о деталях не думает. За одно ухватится, другое упускает.

***

Не только у Марецкого были неприятности. Все кругом рушилось. Главный идеолог и руководитель треста Данцевич Илья Михайлович, привыкший только к оптимистичным новостям и докладам о новых успехах, в последнее время получал исключительно плохие известия. Сидя в любимом кресле-качалке на веранде, он сдержанно разговаривал со своим психологом, адвокатом и советником Гельфандом.

— Не могу понять, как и когда мы напоролись на «растяжку»! Неужели за сопливой девчонкой стоит серьезная организация, о которой мне ничего не известно?! Мало того, никому. Я переговорил с десятками авторитетов столицы. Ничего. Даже предположений никаких нет. Но так же не бывает!

— Черные устроили сходку в пригороде… — начал Гельфанд.

Но Дантист только рукой махнул.

— Брось, Зяма. Повязали их там, как редиску. Тряхнули, как полагается, и вышвырнули вон. Дали им знать, что их время вышло. Пусть теперь гадают, кто из них кого заложил. Сейчас окрысятся и начнут друг другу глотки рвать. Тут все запрограммировано. В законе они там или в говне, мне плевать. Ты сам подумай, ну кто из них способен такой фортель со сточной канавой на Тверской проделать и уйти чисто и незаметно?! Подземный взрыв устроили и пятерых завалили. Вместе с Сократом! А на Тверской остались стоять две сотни лбов, вооруженных до зубов. И что с них толку? Если «азики» об этом позоре узнают, они в своих республиках национальный праздник устроят с фейерверком, а здесь еще больше обнаглеют. Надо упредить удар. Срочно нужно пару акций на рынках устроить, черноту погонять и с десяток трупов оставить.

— Согласен, мне это сейчас на руку. Попал ко мне один мужичок. Его проверили по всем параметрам. Чистый. Уж очень он подходит для операции «Волна», которую мы давно готовили. Военный подрывник, майор, двадцать семь лет отслужил, черных ненавидит. Хочу пропустить его через «карусель» и использовать в деле. Автомеханик. Короче говоря, то, что нам нужно. А главное, чужак. Ничего о нас не знает и вообще не в курсе столичной войны. Обыватель.

— Ты хорошо подумал?

— Иначе и не заикался бы.

— Смотри, Зяма. Хватит нам одного ожога, второго я не выдержу. Еще один провал, и мы не удержим джинна в бутылке. Пока только мы и можем держать баланс сил. А то как прорвет? А?

Подошел один из охранников и что-то шепнул на ухо хозяину.

— Зови! — Он повернулся к Гельфанду. — Иди, Зяма, погуляй в саду. Этот человек не любит посторонних лиц. Ты для него посторонний. Ступай.

Через пять минут кресло адвоката занял полковник милиции. По лицу Бадаева невозможно было определить, с какими новостями он приехал. Полковник всегда выглядел невозмутимым и уравновешенным.

— Ты что-то задержался, Алеша. Я уж подумал, что тебе нечего сказать и ты решил не ехать. Что лишний раз рисковать!

— Генерал задержал. Новостей много, однако порадовать мне тебя нечем, Илья. Ты мне скажи, что может делать Пигмей на Петровке? И не просто на Петровке, а в кабинете человека, который занимается раскруткой убийства священника и далее по цепочке.

Лицо Дантиста стало серым.

— Ты ничего не путаешь, Алексей?

— В моей профессии не путают. Это Пигмей меня не знает, а я всех твоих людей знаю. От "А" до "Я".

— Так… Пигмей? Нет, не может быть. Проверен досконально. Пять лет со мной работает. Ни одного промаха.

— Речь не об этом. Я ведь не берусь утверждать, что он стучать пришел. Но на него вышли каким-то образом. Значит, следят.

— Побойся Бога, Алеша! На Пигмее сейчас два самых мощных подразделения сконцентрированы. Все силовые рычаги в его руках. Не дай Бог!

— Свои восклицания оставь при себе. Информацию получил, думай и делай выводы. Пигмей уже не вождь, а свидетель. Раз на Петровку попал, все! Вон из списка! Слушай дальше. Следствие вышло на монастырь. Всех засвеченных надо убрать. Пусть Раджа сам с ними разбирается. Дай ему знать. Срочно. Завалишь Раджу — на себе крест ставь. Без него ты никому не нужен. Вторая лазейка к монастырю ведет. Ночью звонил мне Мягков из Егорьевска. Похоже, там опять кто-то подкопы делает. Ну его проблемы, разберется, но здесь один след остался Я уже выяснил где — редакция газеты «Новый мир». Там должна лежать еще не напечатанная статья журналиста Еремина. Он публикуется также под псевдонимом Тронкин. Статью надо изъять. Головорезов не посылай. Оригинал наверняка лежит в сейфе главного редактора. Учти важен оригинал с подписью автора и визой главного. Остальное можно считать подделкой, но на всякий случай нужно проверить центральный сервер компьютера. Идеально уничтожить все следы. И последнее — следствие заинтересовалось военными, а это самый тонкий волосок в твоей косице. Они налаживают связи с военной прокуратурой. Так просто туда не обращаются. Они действуют через Генерального прокурора. Притормози все операции с министерством.

— Невозможно! Маховик так раскручен, что его не остановишь. Это как ядерный реактор.

— Тогда погоришь с генералами вместе. Тебе выбирать. У меня все, Илья.

— Послушай, Алеша, а почему бы нам не упростить задачу?! Давай заткнем глотку твоему следствию. Уберем главного, остальных расформируем. Пока новые до чего-то докопаются, я успею навести порядок. А?

Полковник встал.

— Не борзей, Дантист! Эти люди от всякой сволочи нашу землю очищают. Их беречь и лелеять надо. А они в говне по уши сидят. Один такой опер всей твоей банды стоит. А меня вычислят, я сам ему оружие сдам.

— Ты что же, моих людей за бандюков держишь?! Или они кровь не проливали вместе с твоими сыновьями?! А может быть, я ради наживы в пистолетики играю?! Не зарывайся, полковник. Не один ты патриот! Ты лишь звено в цепочке, которое и заменить можно.

Бадаев ничего не ответил, повернулся и направился к калитке. Дантист тут же подозвал к себе одного из охранников.

— Срочно вызвать ко мне Пигмея, собрать экстренное совещание, подготовить троих специалистов для ночного взлома. Главным пойдет Дрозд, вторым — медвежатник, третьим — хакер. За инструкциями ко мне лично Гельфанда сюда… Где он, черт подери!

***

Несколько раз Маша звонила по домашнему телефону Метелкина, но никто не снимал трубку. Сотовый телефон Журавлева также не отвечал. Она не могла вернуться в Егорьевск без результатов. Может быть, ей первый раз в жизни доверили серьезное дело, важное для человека, который ей понравился, и она с ним не справилась. Ну как она теперь посмотрит в глаза Жене?! С такой пустяшной просьбой не смогла справиться.

Маша подумала, что Вадим с Настей могли уйти в магазин, а может, просто не подходят к телефону. Вполне резонно, если им грозит опасность. Она ничего не могла придумать, оставалось только ехать на квартиру Жени. В крайнем случае она подождет Настю во дворе. В конце концов, если даже за домом следят, то она тут при чем? Ее никто не знает, и подозревать ее не в чем. Подумаешь, какая-то баба в доме появится! И что? Ее сразу убивать надо?! Маша уже ехала в метро, разглядывая схему линий на стене и пытаясь разобраться, где и как ей сделать пересадку.

Иногда происходят очень странные совпадения, о которых мы даже не догадываемся. За Машиной спиной стоял высокий, интересный блондин с голубыми глазами и девушка, похожая на какую-то артистку. Красивая пара. Маша оглянулась, но к мужчине обратиться постеснялась, будто внезапно оказалась перед ним совершенно голой. У нее даже румянец на щеках выступил. Она повернулась к девушке.

— Вы не подскажете, как мне пересесть на «Автозаводскую»? Я в этой карте ничего не могу понять.

Девушка улыбнулась и очень спокойно и ласково, как учительница первоклашке, сказала:

— Выйдите на станции «Павелецкая», переход в центре зала. Спуститесь вниз, пройдете по коридору, потом наверх по эскалатору, и попадете на другую линию. Не удивляйтесь, она тоже называется «Павелецкая». Над вами будет висеть табло, слева станции и справа станции. Там, где будет название «Автозаводская», в ту сторону и езжайте.

Маша расплылась в улыбке. Как все просто и понятно! Она даже «спасибо» забыла сказать. На «Таганской» молодая парочка вышла. Маша смотрела им вслед.

Такие красивые и незлые! По ее опыту, все красивые очень заносчивые и гордые, будто им вокруг все обязаны за то, что они показывают себя. Дверь закрылась, и поезд скрылся в тоннеле, отдаляя Машу от цели, ради которой она приехала в Москву. И почему у людей на лбу не написаны имена?

Настя и Вадим вышли из метро, направляясь в центральный офис мобильной связи. Все очень просто: Журавлев объяснил менеджеру фирмы о потере своего телефона, заплатил за новый и попросил восстановить свой прежний номер, а утерянный телефон отключить. Процедура не заняла много времени, гораздо дольше они стояли в очереди, и пришлось заплатить лишние деньги за уже заряженный аккумулятор. Таким образом, он вновь приобрел связь. Теперь Метелкин мог до него дозвониться.

***

Митрофан тем временем занимался поисками машины. Разумеется, он не собирался кого-то грабить, а отправился на фирму Журавлева с соответствующей запиской. Первым делом он должен был предупредить кого надо, что владелец фирмы жив и здоров и находится в отъезде, а во-вторых, выяснить, кто и когда интересовался шефом в его отсутствие, и, наконец, получить достойный автомобиль, готовый при необходимости посоревноваться в скорости и устойчивости с любым другим представителем элитного класса иномарок.

В половине двенадцатого Маша добралась до дома Метелкина. Дом как дом, ничего особенного, тихо. Она прошлась по двору. Тут даже мужчин не было, одни старушки и женщины с колясками. Женечка перестраховался. Он просто за нее беспокоился или преувеличивал опасность. У страха глаза велики. Недолго думая девушка зашла в подъезд, вызвала лифт и поднялась на пятый этаж.

Две квартиры, одна слева, другая справа. Маша подошла к правой и нажала кнопку звонка. Она отчетливо слышала, как забренчал колокольчик за дверью.

Только бы они не испугались подойти к двери и спросить «кто там?». Она помнила пароль для Вадима, и он ей откроет. Но в квартире стояла тишина. Маша позвонила еще два раза и увидела тень на стене. Она резко оглянулась. Какой-то тип спускался с верхней площадки вниз, загородив своей массивной фигурой солнечный луч, падавший через стекло на лестничную клетку. Он спускался тихо, не торопясь, будто хищник, подстерегавший свою жертву.

На нижней площадке появилась схожая фигура и так же неторопливо двинулась вверх. Лифт дернулся, и кабина ушла, словно ее там и не было.

— Не повезло, подруга? — злорадно произнес голос сверху.

— Почему не повезло, спят, наверное.

Маша сжимала ручку сумочки в ладони, свое единственное оружие, которое она собиралась пустить в ход. Во всяком случае, она не позволит им к ней прикоснуться. Правда, в сумочке лежало письмо и две фотопленки, требующие проявки. Глупо получилось. Надо было скачала спрятать письмо, а потом идти. Во дворе полно мест, где можно было все спрятать. Как говорится: «Хорошая мысля приходит опосля».

Мужчин Маша не боялась. С бывшим муженьком ей приходилось вступать в неравный бой. Но тот лез в драку после бутылки водки, а эти трезвые и их двое.

Неприятности надвигались.

Помощь возникла совершенно неожиданно. Кому-то везет, а кому-то нет. Правда, старушку трудно назвать помощью. Дверь квартиры напротив открылась, и на пороге появилась маленькая, щуплая бабулька. Маша среагировала мгновенно, как голодный кот на сметану.

— Господи! Тетя Таня, а я не в ту квартиру трезвоню! А еще удивляюсь, что никто не открывает!

Маша буквально втолкнула старушку в квартиру и тут же захлопнула за собой дверь и еще успела накинуть цепочку. Перепуганная пожилая женщина даже рта открыть не успела. Она просто выронила продуктовую сумку из рук.

— Тихо, бабушка, умоляю! Тут два отвратных типа меня преследуют. Вы мое единственное спасение.

Хозяйка ничего не понимала, а только часто моргала. Маша осмотрелась. Коридор вел скорее всего в кухню. Одна дверь закрыта, вторая вела в комнату. Маша взяла старушку под руку и проводила ее в небольшую каморку, где нашелся скрипучий диван. Усадив ее, она еще раз повторила:

— Там двое типов на площадке. Я немного пережду и уйду. Вы только меня не бойтесь.

Наконец женщина поняла ее и кивнула.

— Здрасте!

Маша вздрогнула и оглянулась. На пороге стоял пухлый паренек лет пятнадцати, в шортах, с серьгой в ухе, плеером на шее и бутербродом в руках. Он тщательно пережевывал колбасу и с удивлением смотрел на незнакомку.

— Марик, этой женщине угрожают! Надо позвонить в милицию! — достаточно бойким голоском произнесла старушка.

— Кто?

— Какие-то мужчины. Они там — ее худой морщинистый палец указал на вход.

— Двое типов что ли? Так они уже третий день здесь пасутся. Видел я их. А во дворе машина стоит, там еще один лох сидит. Они туда жрать ходят.

— Я пришла к Евгению Метелкину. Он живет в квартире напротив. У него неприятности. Он журналист. Написал правду, а некоторым это не понравилось. Ему хотят отомстить. Теперь они собирались схватить меня, чтобы узнать, где он скрывается.

— Неприятности? — усмехнулся паренек. — Так это же его образ жизни. Дядя Женя — хороший мужик, книги мне дает читать, программы на компьютере мне ставил. Только я не помню, чтобы его кто-то поджидал. Обычно идут напрямик и бьют кулаками в дверь. Теперь он стальную поставил без дерматина, чтобы бить было больно. А деревянную выкинул, она уже вся потрескалась.

— Надо милицию вызвать, — повторила старушка.

— И чего? — спросил парень. — Стоять в подъезде не запрещено. Они же не хулиганят и не мочатся. И документы у них наверняка в порядке, — парень рассуждал спокойно и невозмутимо. — Приедет наряд, а они скажут: «Друга ждем» — и все. В лучшем случае их попросят выйти и ждать возле дома. Менты уедут, а они вернутся.

— Но я за это время смогу уйти! — с мольбой в голосе сказала Маша.

— Так у них машина есть, догонят. К шоферу-то менты прицепиться не смогут. Ладно. Мне подумать надо.

— А позвонить я от вас могу? — спросила Маша.

— Сколько влезет. Звоните.

Маша полезла в сумку за бумажкой, где был написан нужный номер.

У Насти и Вадима не было таких проблем, как у Маши. Они сидели на скамейке в сквере и ели мороженое. Многое дали бы их противники за эту безобидную картинку с пейзажем Покровского бульвара!

«БМВ» пятой серии остановился около трамвайной остановки. Из машины вышел Митрофан и направился в их сторону.

— Бог мой, и где он взял эту рухлядь? — удивился Журавлев. — Мы таким хламом не торгуем.

С объяснением задержек не было. Митроха также не страдал отсутствием чутья.

— Менеджер твоей фирмы — неплохой парень, — пояснил Митрофан. — Он предложил мне несколько машин на выбор, после того как прочитал твою записку. Я взял «джип-тойоту», но глазки у мужика блестели и бегали по углам, как мышки по головке сыра. Все правильно. Вычислили тебя быстро, а где искать? Дом, работа, любовница. Думаю, в твоем салоне уже побывали и менеджера прижали к стенке. А у него семья, дети. Минут через десять после моего отъезда Пигмей наверняка знал, что от тебя приходил какой-то тип за машиной, и все остальные подробности. Короче говоря, я отдал «тойоту» под залог взамен «БМВ» и сто долларов в день за прокат.

— Круто! — воскликнула Настя.

— А у меня на роже написано, что я попал в переделку. Обычно люди этим пользуются.

В кармане Журавлева заиграла музыка. Он даже не сразу понял, что произошло, и начал озираться по сторонам.

— Это телефон, Дик, — сказала девушка.

— Точно! Я уже от него отвык.

Он достал трубку. Звонила женщина с периферийным говорком.

— Мне нужен Вадим Журавлев.

— Я вас слушаю, леди.

— Ну слава Богу, дозвонилась! У меня есть для вас послание.

— От кого?

— Мы сможем обсудить этот вопрос в «Тухлой креветке». Идите туда, а я постараюсь до вас добраться как можно быстрее. На мне зеленое платье в белый горошек. До встречи!