Стоя в тени

Нащупав в сумочке связку ключей, она умышленно позвенела ими, отперла дверь и щелкнула выключателем. Но свет, к ее пущему удивлению, в прихожей не зажегся. Эрин напрягла глаза и увидела, что лампочки нет. Странно, подумала она, озираясь по сторонам, раньше мама никогда не забывала ввернуть новую лампочку вместо перегоревшей.

Шторы на окнах в гостиной были плотно задернуты, в полной темноте Эрин нащупала выключатель и повернула его. И вновь свет не зажегся. Не было его и в столовой. Если бы в квартале отключили электричество, было бы темно и в доме Филморов. Но у соседей свет горел.

— Мама, ты дома? — крикнула Эрин.

Ответа не последовало. Охваченная тревогой, Эрин стала медленно подкрадываться к чулану, в котором хранились лампочки. К счастью, они оказались на месте. Эрин схватила сразу три, вернулась в потемках в комнату, ввинтила там одну из них и включила свет.

Представшая ей картина вогнала Эрин в оторопь. Низкий столик на колесиках, на котором обычно стоял телевизор, был отодвинут от стены, кабель — вырван из гнезда, коробка валялась на полу. Неужели здесь побывали грабители? Но если так, почему из дома ничего не пропало?

Охваченная страхом, Эрин крикнула:

— Мама! Отзовись же наконец! Что случилось с телевизором?

Ответом ей было гробовое молчание.

Душа Эрин ушла в пятки. Поборов ужас, она прокралась на цыпочках в столовую и ввернула лампу в светильник над обеденным столом. Комната на первый взгляд выглядела нормально. Тогда Эрин прошла на кухню и ввинтила лампочку в потолочную люстру.

В кухне все было перевернуто вверх дном, в пустом холодильнике стоял полупустой пакет с прокисшим молоком. Разумеется, в иных обстоятельствах Эрин, не колеблясь, вымыла бы грязную посуду и купила бы какие-то продукты. Но теперь денег у нее оставалось в обрез. Расстроенная и обескураженная, она вышла в прихожую и с отчаянием уставилась на кипу конвертов с уведомлениями, образовавшуюся на полу под прорезью для писем в двери.

Терпение Эрин истощилось, она повернулась и направилась в мамину спальню. Распахнув дверь, она увидела, что мать сидит на кровати и щурится от яркого света, хлынувшего из прихожей.

— Это ты, дочка? — с дрожью в голосе спросила Барбара.

Лишь тогда Эрин почувствовала, что в спальне давно не проветривали. Поборов тошноту, она сказала:

— Мама, можно включить свет?

Барбара Риггз не ответила, только взглянула на нее как-то странно покрасневшими и мутными глазами. Обычно аккуратно застланная кровать была в полном беспорядке, из-под скомканной простыни выглядывал угол матраца, а на телевизор был накинут махровый банный халат. От всего этого Эрин стало не по себе, и она спросила:

— Как ты себя чувствуешь, мама? Голова не болит?

— Нет, деточка, — тихо сказала Барбара, хотя темные круги у нее под глазами напоминали синяки. — Я просто прилегла отдохнуть, намаялась за день. — Она отвернулась, пряча взгляд.

— А почему на телевизоре лежит твой халат? — спросила Эрин.

Барбара втянула голову в плечи, словно испуганная черепаха, и пробормотала:

— Мне надоело, что он постоянно пялится на меня. Эрин смекнула, что дела плохи, но все-таки спросила:

— Пялится? Как это понимать?

Барбара с видимым усилием встала с кровати и со вздохом ответила:

— Это пустяки, дочка. Пойдем лучше выпьем чаю.

Эрин скользнула взглядом по семейным фотографиям, развешанным в рамочках на стене, и заморгала, сдерживая слезы. На снимке, сделанном в день их свадьбы, родители выглядели красивыми, молодыми и счастливыми. Как, однако, сурово обошлась с ними судьба. Как жесток этот мир! У Эрин запершило в горле, по щеке скользнула слеза.

— Молоко скисло, мама, — сказала она. — А ты ведь не любишь пить чай без молока.

— Ничего, деточка, чай без молока — это не самое страшное, что мне довелось вытерпеть, — глухо ответила мать. — Главное, что ты меня не забываешь, мой ангел! И что бы только я без тебя делала!

— Позволь мне перестелить твою кровать, мама, — сказала Эрин. — И повесить в гардероб твой халат.

Она потянулась к телевизору, но Барбара воскликнула:

— Не надо, Эрин! Не трогай его. По нему показывают ужасные фильмы. Я больше не хочу их видеть…

— Какие фильмы, мама? — настороженно поинтересовалась Эрин, почувствовав недоброе. — Плохие?

— Ужасные, деточка! О твоем отце и тех распутных женщинах, с которыми он развлекался.

Барбара грузно опустилась на кровать и обхватила голову руками.

Эрин села с ней рядом и прошептала:

— Теперь я все понимаю. Это действительно кошмар.

— Нет! — истерически вскричала мать. — Ты не можешь этого понять! — Она достала из тумбочки упаковку бумажных носовых платков и промокнула одним из них глаза. — В первый раз я подумала, что вижу сон. Потом все эти гадости стали показывать регулярно по всем каналам. А сегодня телевизор вообще включился сам, я даже не дотрагивалась до него!

Эрин судорожно вздохнула, выдержала паузу и прошептала:

— Но ведь это невозможно, мама!

— Но и второй телевизор тоже показывает эти же видеофильмы, — мертвым голосом промолвила Барбара. — Я понимаю, деточка, что это дурной признак. И подозреваю даже, что у меня галлюцинации.

Их взгляды встретились, и в глазах матери Эрин прочла страх перед надвигающимся безумием. Не говоря ни слова, Эрин взяла с тумбочки телевизионный пульт.

— Нет! Умоляю тебя, дочка, не включай его! Пожалуйста… — воскликнула Барбара срывающимся голосом.

— Позволь мне доказать тебе, мама, что этот телевизор работает нормально, — твердо ответила Эрин и нажала на кнопку.

На экране возникли кадры популярного старого фильма «Звездный путь». По другому каналу шел выпуск вечерних новостей. Эрин поспешно переключила приемник на третий канал, опасаясь, что диктор сообщит о побеге Новака из тюрьмы. Это окончательно сломило бы мать, в ее теперешнем состоянии было безопаснее смотреть рекламу мастики для пола.

— Ну, убедилась? Все в порядке! — удовлетворенно сказала Эрин.

Барбара наморщила лоб и с подозрением уставилась на скачущих по экрану забавных героев рекламного ролика. Половые щетки, натирающие паркетный пол до зеркального блеска, распевали потешные куплеты.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Барбара. — Это какое-то наваждение.

— Не ломай себе голову, мама! — как можно бодрее сказала Эрин. — Пошли на кухню! — Она выключила телевизор.

Барбара встала и с понурым видом поплелась за ней, шаркая по давно немытому полу рваными шлепанцами.

— Даже и не знаю, радоваться мне, что телевизор работает нормально, или огорчаться, — наконец изрекла она, хлопая глазами.

— Советую тебе не падать духом. И предлагаю прогуляться в продуктовый магазин. Твой холодильник абсолютно пуст, а нам бы не помешало заморить червячка.

— За меня не беспокойся, дочка, я схожу в магазин завтра утром.

— Это точно?

— Клянусь, доченька! — Барбара потрепала Эрин по щеке и улыбнулась.

— Ты знаешь, что Синди лишили за плохую успеваемость стипендии? — спросила Эрин, отмывая чайник, потемневший от заварки.

— Мне звонили из колледжа, — уныло ответила Барбара. — Они говорят, что получать стипендию она сможет, если будет учиться хотя бы удовлетворительно. Сейчас же она практически не успевает ни по одному предмету. Видимо, ей придется бросить учебу.

— Мама! — Эрин поставила чайник на столик и всплеснула руками. — Синди должна получить образование!

Барбара в ответ лишь пожала плечами.

Эрин уставилась на мать с отчаянием и недоумением. Капли мыльной воды падали с ее рук на пол, образуя лужицу. Барбара выглядела совершенно подавленной. Денег на оплату обучения своей младшей дочери в частном колледже у нее не было. Удручающую ситуацию не исправило бы даже вознаграждение за консультацию Клоду Мюллеру. Все недвижимое имущество Барбары было заложено, чтобы расплатиться с адвокатами, защищавшими в суде Эда. Помочь им сейчас могло только чудо.

Эрин вытерла руки о джинсы, лихорадочно подыскивая ободряющие слова. Но ничего подходящего ей в голову так и не пришло. В кухне воцарилось молчание. Эрин почувствовала, что даже находиться здесь ей тяжело, так все было запущено. Всегда опрятно одетая и аккуратно причесанная, Барбара выглядела отвратительно в своем помятом и грязном халате и с нелепым пучком немытых волос на макушке — в сочетании с тусклым взглядом и опухшим лицом это делало ее похожей на запойную пьяницу.

— Пойдем в гостиную, мама, — предложила Эрин.

— Нет! — испуганно вскричала Барбара. — Там тоже стоит этот проклятый ящик…

— Уверяю тебя, и с тем телевизором все в порядке. Пойдем, здесь слишком душно и грязно, мне еще надо просмотреть твою новую корреспонденцию. За столом это делать удобнее.

По пути она подобрала рассыпанные по полу конверты и включила в гостиной свет.

В комнате явно было что-то не так. Эрин озабоченно огляделась и спросила:

— А почему каминные часы повернуты циферблатом к стене? И зеркало папиной бабушки тоже? Что за чертовщина?

Барбара еще сильнее побледнела, увидев деревянную раму фамильного серебряного зеркала, и растерянно сказала:

— Я к нему даже не прикасалась.

Эрин положила стопку конвертов на софу и повернула зеркало стеклом к себе. Оно оказалось разбитым. Трещины разбежались во все стороны от отверстия в середине, пробитого, очевидно, каким-то тяжелым тупым предметом. На ковре сверкали осколки.

Лицо Барбары исказилось гримасой ужаса.

Мать и дочь переглянулись. Барбара вскинула руки и воскликнула, словно бы оправдываясь:

— Я бы такого никогда не сделала, клянусь!

— Значит, в доме побывали посторонние? — встревоженно спросила Эрин. — Как ты могла этого не заметить? Что с тобой происходит?

— В последнее время, дочка, я много сплю, — призналась Барбара, затравленно оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог их подслушивать. — Возможно, сонливость вызывает у меня лекарство от болей в спине. А когда я принимаю этот анальгетик, мимо меня хоть полк солдат пройди, я все равно не проснусь. Но запирать двери изнутри я пока не забываю, Бог тому свидетель!

Эрин осторожно поставила зеркало на пол и зябко обхватила плечи руками. Теперь ко всем бедам, свалившимся на их семью, прибавилось еще одно наказание — семь лет постоянных неудач, как гласит поверье. И за какие же прегрешения они вынуждены столько страдать?

Внезапно ей в голову закралось подозрение. Она взглянула на антикварные часы, привезенные бабушкой Риггз в конце девятнадцатого столетия в Америку из Англии, тяжело вздохнула и повернула их к себе циферблатом. Как она и предполагала, стекло часов оказалось разбитым.

Эрин уронила руки и опустилась на софу. Кипа конвертов уже не пугала ее так, как раньше. У нее возникла новая причина для страха.

— Надо с кем-нибудь посоветоваться, мама, — прошептала она, позеленев от ужаса.

В воспаленных глазах Барбары заблестели крупные слезы.

— Доченька, миленькая! Что же нам делать? — севшим голосом спросила она.

Эрин встряхнула головой и резко вскочила с дивана.

— Надо навести в доме порядок. Часы я запру в комнате Синди, сдам их в ремонт, когда у меня появится свободное время. А на кухне мне одной не управиться, давай уберемся там вместе.

— Не беспокойся, деточка, я завтра сама все сделаю, — сказала Барбара.

— Нет, не сделаешь, — со вздохом констатировала Эрин.

Барбара застегнула халат на все пуговицы и воскликнула, выпятив грудь:

— Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном?!

Как ни странно, неожиданная выходка мамочки подняла Эрин настроение. Подавив рвущийся наружу смех, она стала подметать пол. Думать ей сейчас не хотелось, она предпочитала подбирать осколки с ковра, переставлять вещи с места на место и ссыпать мусор в пластмассовый бачок.

Это было разумнее и спокойнее, чем пытаться найти объяснение странному происшествию. Вариантов было не так уж и много, а если говорить прямо, то всего два: первый — все это сделала сама мама, но потом забыла, второй — она этого не делала, следовательно, здесь орудовали неизвестные злоумышленники. Либо потусторонние силы.

Эрин точно не знала, чего она боится сильнее.

В такой ситуации мать нельзя было оставлять в доме одну. Однако свою поездку в «Силвер-Форк» отменить она тоже не могла, ей позарез требовались деньги. Где же выход? Мысли закружились в ее голове словно вихрь пылинок, засасываемых прожорливым пылесосом. Стоило только Эрин обрадоваться найденному решению, как в ее мозгу что-то тревожно звякало, как осколок стекла, попавший в раструб щетки вместе с потоком воздуха, и она, поняв, что поторопилась, снова начинала лихорадочно соображать. Но проблемы громоздились одна на другую, как острые стеклышки, затаившиеся в ворсинках и готовые впиться в босую ногу.

В очередной раз вынеся ведерко с мусором на помойку, Эрин вернулась в кухню и прислонилась спиной к дверному косяку. Барбара деловито мыла в мыльном растворе грязную посуду, все еще дуясь на дочь за то, что та заподозрила ее в надругательстве над семейными реликвиями. Пусть она и переутомилась после всех передряг, но до полного беспамятства пока не докатилась, это уж точно. Разбивать старинные вещи даже в припадке ярости она бы не стала, а уж если бы такое и случилось, то она бы точно это не забыла. Так что нечего на нее попусту наговаривать!

Эрин продолжала молчать, словно и не замечала, что мать сердится. Барбара не вынесла затянувшегося молчания и сказала:

— Вот, решила вымыть посуду.

— Неплохая идея, — равнодушно отозвалась Эрин. — А мне пора возвращаться домой. Завтра я уезжаю в деловую поездку, мне надо еще собрать в дорогу сумку. — Она устало вздохнула.

— А куда ты поедешь?

— На побережье, консультировать мистера Мюллера.

— Чудесно! Вот видишь, деточка, Господь наградил-таки тебя за трудолюбие! Глядишь, все и образуется. Боже, как я рада! — От умиления Барбара пустила слезу и шмыгнула носом.

— Я тоже надеюсь на это, мама, — сказала Эрин. — Но как нам расплатиться с твоими долгами? Счета все еще продолжают поступать! И пожалуйста, не увлекайся лекарствами, они не доведут тебя до добра. Сейчас тебе нужно постоянно быть начеку, на случай если кто-то тайком проберется в дом.

— Конечно, деточка, — натянуто улыбнувшись, кивнула Барбара, хотя внутри снова начала закипать.

— Я буду помогать тебе по мере сил, мама. Но одной мне со всем все равно не справиться!

— Я понимаю, дочка. Прости, что перепугала тебя. Впредь я постараюсь держать себя в руках и не огорчать тебя. Вот увидишь, у нас все наладится.

— Надо попытаться помочь Синди. Может, следует добиться встречи с членами попечительского совета и попробовать уговорить их дать ей шанс исправиться? Я сегодня же ей позвоню. Нельзя же просто так взять и бросить учебу.

— Да, пожалуйста, сделай это, доченька. Я буду тебе благодарна. Боже, что бы я без тебя делала! Какая же ты у меня умница.

Эрин внимательно посмотрела на мать и спросила, прежде чем начать одеваться:

— Ты уверена, что несколько дней обойдешься без меня?

— На все сто процентов, — заверила ее Барбара. — Поезжай домой и спокойно собирайся в дорогу. Желаю тебе счастливого пути. Позвони мне оттуда, ладно?

— Не смогу, у тебя отключили телефон.

— Правда? Какая досада! Я завтра же уплачу по счету! — воскликнула Барбара, изменившись в липе от огорчения.

— Я сама сделаю это, как только вернусь, мама!

— Не думай об этом, деточка. Занимайся своими делами. Завтра тебе нужно быть в отличной форме.

Они обнялись, расцеловались, и Эрин ушла.

Барбара подошла к окну и, проводив дочь взглядом до угла, обернулась и деловито оглядела комнату.

Встреча с Эрин вселила в Барбару надежду и бодрость. Ей захотелось привести дом в порядок, вдохнуть полной грудью и начать нормальную жизнь. Она расправила на диване покрывало, переставила на каминной полке фотографии в рамочках, собрала письма в аккуратную стопку и начала их просматривать, сокрушенно качая головой и хмуря брови.

С бессмысленным лежанием на кровати было покончено, наступило время обдуманных поступков и добрых дел. Нельзя же допустить, чтобы дочь из-за нее заболела! Первый и главный источник всех ее бед — телевизор — в действительности всего лишь обыкновенный бытовой прибор. И довольно смотреть на него, как на чудовище, пора начать использовать его по назначению. Вот прямо сейчас взять и посмотреть на сон грядущий выпуск новостей.

С опаской покосившись на мертвый экран, Барбара встала на колени, вставила штепсель в розетку, протянула провод вдоль плинтуса и, переведя дух, выпрямилась, чтобы взять дрожащей рукой пульт. Еще раз внушив себе, что все распутство, увиденное ею недавно на экране, — это следствие злоупотребления успокоительными пилюлями, она прижала другой рукой конверты к груди и решительно нажала на кнопку.

Телевизор ожил. На экране возникли переплетенные блестящие от пота голые тела мужа и его любовницы. Они рычали, стонали и кричали, впадая в экстаз. Барбара попыталась выключить сатанинский прибор, но это ей не удалось: телевизор оставался в полной власти темных сил.

В отчаянии она швырнула пульт в угол. Но бесстыдники на экране продолжали совокупляться, их смех казался ей отвратительным демоническим хохотом. Уже не помня себя, Барбара схватила с подставки у камина кочергу и с размаху обрушила ее на проклятый ящик. Ослепительно вспыхнув, экран с треском лопнул и разлетелся на тысячи мелких осколков. Дьявольское устройство смолкло и задымилось. Зловонный запах помутил рассудок Барбары Риггз, и ей почудилось, что она очутилась в аду.

Ошалело посмотрев на кочергу, застрявшую в утробе разбитого телевизора, она выронила конверты, стиснула руками голову и, запрокинув ее, дико завыла. Письма рассыпались по ковру, острые стеклышки впились ей в колени. Но бедняжка даже не заметила этого, физическую боль заглушала душевная, от которой у рыдающей женщины потемнело в глазах и перехватило горло.

Барбара Риггз рухнула ничком на пол и забилась в истерическом припадке.

Глава 3

Автомобиль замер в дюйме от насмерть перепуганной Эрин, едва не сбив ее с ног. Судорожно вздохнув, она зажмурилась и прижалась спиной к увитой плющом каменной стене. В чувство ее привел раздавшийся из машины голос Коннора:

— Это я, успокойся, Эрин!

Испытывая одновременно облегчение, возбуждение и злость, она сглотнула подкативший к горлу ком, оторвалась от стены и заявила, упрямо вскинув подбородок:

— Вы напугали меня!

— Да, это заметно, — насмешливо сказал он. — У тебя дрожат коленки.

Опровергать этот очевидный факт Эрин не стала, просто передернула плечами и пошла дальше по тротуару.

Автомобиль медленно поехал рядом. Эрин поджала губы.

— Довольно дуться, — примирительно сказал Коннор. — Прыгай в машину, я подброшу тебя до дома. Так будет спокойнее.

Она сочла это разумным и села в машину. Но как только дверца захлопнулась, она ощутила легкий озноб, осознав, что оказалась наедине с диким языческим воином, уже давно являющимся главным героем ее эротических грез.

— Тебе потребуется постоянный телохранитель, пока Новак не вернется за решетку, — заявил он без обиняков. — Нельзя бездумно слоняться по улицам одной без охраны. Это очень опасно.

— Что за вздор! — воскликнула она. — Телохранитель мне сейчас не по карману. Я с трудом наскребаю денег, чтобы покормить любимую кошку.

— Речь идет не об оплате, — сказал Коннор.

— Уж не хотите ли вы стать моим ангелом-хранителем, мистер Маклауд? — запинаясь, спросила Эрин.

— Пристегнись ремнем безопасности, — строго сказал Коннор.

— Я не нуждаюсь в охраннике! — нервно выпалила Эрин, тщетно пытаясь пристегнуться. — И уж тем более в вашем лице, сэр! Не обижайтесь, но я не хочу иметь ничего общего с вашей конторой. Бывшие коллеги моего папочки действуют мне на нервы.

— Я больше не работаю в «Кейве», — мрачно изрек Коннор. — Я уже давно сам по себе. Они, к твоему сведению, не считают, что тебя нужно охранять.

— Понятно… — Эрин помолчала, осмысливая услышанное, и сказала: — Я признательна вам за заботу обо мне, однако…

— Кажется, ты не воспринимаешь мои слова всерьез, — перебил ее Коннор. — А зря!

Он включил сигнал поворота и свернул на ее улицу.

— Какое дело до меня Новаку? — не совсем уверенно спросила Эрин. — Он решает глобальные проблемы, строит грандиозные планы покорения мира. Кстати, как вы узнали мой адрес?

— Он есть в любом телефонном справочнике.

— Неправда. Мою фамилию туда не могли занести! Коннор посмотрел на нее как на слабоумную и снисходительно пояснил:

— Даже если это и так, найти тебя никому не составит особого труда, информация о тебе есть в базе данных Интернета. — Он притормозил напротив ее дома и, выключив мотор, добавил, оглядываясь по сторонам: — Должен сказать, это весьма угрюмое местечко. Почему ты съехала со своей чудесной квартирки на улице Королевы Анны?

— Вам и это известно? — с удивлением воскликнула Эрин.

— Об этом я узнал от Эда, он однажды похвастался, что ты получила в музее ответственную должность и купила себе квартиру. Все его коллеги знали, как он гордится успехами своей дочери.

При упоминании отца Эрин вздрогнула, потупилась и пролепетала:

— Просто в этом районе дешевле жить. Спасибо, что подвезли меня, мистер Маклауд.

Он тоже вышел из машины и сказал, захлопнув дверцу:

— Я провожу тебя до квартиры.

— Не вижу в этом необходимости, — возразила она.

Коннор пропустил эти слова мимо ушей и вместе с ней направился к дому. От растерянности Эрин продолжала молча идти к дверям своей квартирки, боясь обидеть его невольной грубостью, хотя вывести упрямого дикаря из равновесия было нелегко.

Достигнув площадки шестого этажа, она остановилась и холодно сказала:

— До свидания, мистер Маклауд. Спокойной ночи.

Коннор засунул руки в карманы, смерил ее пристальным взглядом и произнес:

— Поверь мне, Эрин, я действительно очень беспокоюсь за тебя.

— Не стоит, — с усмешкой ответила она.

Разумеется, она слукавила. Чтобы хоть как-то его успокоить. Нерешительность и робость частенько подводили ее в самый неподходящий момент. Вот и теперь она млела, глядя на его впалые щеки и чувственный рот; две глубокие складки придавали его облику особую притягательность. Коннор улыбнулся, словно прочитав ее мысли, и она выпалила:

— А вы бы не хотели зайти ко мне на чашечку кофе?

— Хотел бы, — неожиданно ответил он.

Сердце Эрин екнуло, она стала поспешно отпирать дверь, чтобы не рухнуть в обморок от явственного предчувствия чего-то необыкновенного. С трудом справившись с замком, она вошла в прихожую. Коннор последовал за ней. Эрин включила торшер, купленный по случаю на блошином рынке вместе с плетеной корзиной для белья, из которой получился миленький абажур, и комната наполнилась теплым и мягким светом, отбрасывающим на стены причудливые тени.

— Мне пришлось продать почти всю мебель, — опустив глаза, сказала Эрин. — Садитесь, пожалуйста, сюда, на стул, а стопку книг я сейчас уберу. — Она переставила книги, обвязанные бечевкой, в угол и спросила: — Чай? Кофе? Овсяного печенья? Боюсь, что мне больше нечем вас угостить.

— Спасибо, я не голоден, — сказал Коннор. — Но от чашечки кофе не откажусь.

Он прошелся по комнате, разглядывая фотографии и корешки книг на полках. С одной из них внезапно спрыгнула кошка и стала с подозрением обнюхивать его брюки.

Пока Коннор знакомился с Эдной, Эрин повесила куртку в шкаф и поставила чайник на конфорку. Интригующее молчание гостя породило в ее голове множество опасных мыслей. Утратив самообладание, она резко обернулась.

Коннор вперил в нее откровенно похотливый взгляд, и в промежности Эрин возникло странное ощущение. Она поежилась и покраснела. Он с интересом уставился на ее стройные ноги, словно мысленно стягивая с нее джинсы, и наконец сказал:

— А ты похудела!

Взгляд его при этом переместился на ее бюст, отчетливо обозначившийся под майкой, и внезапно Эрин обдало жаром. Комнатка вдруг показалась ей невероятно тесной. Эрин потупилась и пролепетала:

— В последнее время у меня пропал аппетит.

— Это мне знакомо, — мрачно пробурчал он, поглаживая кошку, которая мурлыкала и терлась об его ногу. Это было не типично для Эдны, всегда с опаской относившейся к незнакомцам и не позволявшей никому, кроме своей хозяйки, себя ласкать. В прошлом, в свою бытность бездомной кошкой, бедняжка с лихвой натерпелась от злых людей. И вдруг столь неожиданная метаморфоза.

Эрин вздохнула и сказала:

— Впервые в жизни мне удалось избавиться от лишнего веса, не прикладывая никаких усилий. Жаль только, что никакого удовольствия от этого я тоже не получила.

— Ты пыталась похудеть? — удивленно вскинув брови, спросил Коннор. — Но зачем? У тебя изумительная фигура.

В его голосе не прозвучало ни одной льстивой нотки, он просто констатировал неоспоримый факт. И это совершенно сбило Эрин с толку. Густо покраснев, она пробормотала что-то неубедительное про свою врожденную склонность к полноте.

Не сводя с нее глаз, Коннор встал и возразил:

— Это заблуждение, Эрин! Ты сложена безупречно. Грешно худеть с такой идеальной фигурой. Постарайся сохранить свою нынешнюю форму.

— О'кей! — только и сумела произнести она.

Коннор улыбнулся и плюхнулся на стул. Эдна запрыгнула к нему на колени. Эрин начала готовить кофе, безуспешно пытаясь не суетиться. Руки у нее дрожали.

— Могу я задать тебе личный вопрос? — вкрадчиво спросил гость. Эдна довольно замурлыкала.

От звука его голоса по спине Эрин пробежали мурашки.

— Смотря какой, — пролепетала она.

— Относительно прошлой осени. Признайся, ты переспала тогда с парнем по имени Габор? А если нет, то собиралась ли это сделать?

Эрин оцепенела и пропищала:

— Но какое теперь это имеет значение?

— Раз я спрашиваю, значит, имеет, — холодно сказал Коннор.

Эрин показалось, что она сгорит со стыда, но ей хватило сил обернуться и с вызовом воскликнуть:

— И в случае, если мой ответ будет утвердительным, я лишусь остатков уважения с вашей стороны, мистер Маклауд? — В ожидании ответа она гордо вскинула голову и шумно задышала.

— Вовсе нет, — тихо промолвил ее кумир, улыбнувшись уголками губ. — В этом случае я с легким сердцем вытрясу душу из этого мерзавца, когда снова схвачу его и всех других подручных Новака.

Парализованная его взглядом, Эрин даже не отреагировала на громкий свист чайника. Коннор кивнул в его сторону и сказал:

— Вода вскипела.

Он бережно опустил Эдну на пол, встал и, неторопливо подойдя к письменному столу, принялся рассматривать лежащие на нем предметы, в числе которых были туристический справочник и распечатка электронного послания Мюллера.

— Ты куда-то уезжаешь?

— Да, в деловую поездку.

— Ты снова работаешь?

— Да, индивидуально. Даю консультации по уникальным древним реликвиям, определяю их подлинность.

— И заработанных таким образом денег тебе хватает на жизнь? — Он окинул скептическим взглядом ее скромное жилище.

— Пока только на то, чтобы свести концы с концами. Но надеюсь, что со временем непременно добьюсь успеха.

Коннор взял в руки письмо Мюллера и стал его читать.

— Извините, Коннор, но мне не нравится, что вы проявляете интерес к моим личным бумагам, — с легким раздражением заметила Эрин.

Проигнорировав ее слова, Коннор спросил:

— А кто такой этот Клод, с которым вы вскоре встретитесь?

— Не ваше дело! — отрезала Эрин. — Сейчас же положите письмо на стол.

Коннор взглянул на дымящуюся чашку кофе в ее руке и невозмутимо заметил:

— Я предпочитаю черный и без сахара. — Он снова стал изучать восторженное послание Клода.

— Положите на место документы, пожалуйста, — ледяным тоном повторила Эрин, бледнея.

Итак, старина Клод полагает, что вы с ним уже где-то встречались. Как это мило! — задумчиво промолвил Коннор и, положив наконец письмо на стол, обернулся и спросил: — Так вы с ним уже где-то встречались или нет? Эрин поставила его чашку на стол и сказала:

— Он один из моих клиентов. И наши деловые отношения никого не касаются.

— Ты выступаешь как эксперт по антиквариату? — спросил Коннор.

— Да, удостоверяю подлинность приобретенных им вещей. Господина Мюллера интересуют кельтские артефакты железного века. Именно по ним я и специализируюсь.

— И давно он прибегает к твоим услугам? — отхлебнув из чашки, спросил Коннор.

— Довольно-таки продолжительное время. Но почему вы спрашиваете? — Эрин все сильнее нервничала.

— А что тебе о нем известно? — продолжал Коннор, помрачнев.

— Он уважает мой профессионализм и хорошо оплачивает мои услуги. Мне этого вполне достаточно, — сухо сказала Эрин.

— Но с ним лично ты никогда не встречалась? — буравя ее взглядом, спросил Коннор.

— Я встречалась с его служащими, он возглавляет крупный благотворительный фонд под названием «Куиксилвер».

— Что же препятствовало до сих пор вашему знакомству? — не унимался дотошный собеседник.

— Его чрезвычайная занятость, — пожав плечами, сказала она.

— Любопытно, — многозначительно промолвил Коннор.

Эрин поставила чашку на стол, едва не расплескав кофе, и гневно воскликнула:

— Какого дьявола вы допрашиваете меня, мистер Маклауд?

— Успокойся, Эрин! Лучше подумай и скажи, знаешь ли ты людей, лично знакомых с этим человеком?

— Мне известны ученые, получившие от него фанты на исследования в области искусства. Этого мне достаточно.

— Нет, Эрин! Этого недостаточно, чтобы ты смогла одна спокойно отправиться в эту поездку. Я категорически запрещаю тебе это делать, — сурово сказал Коннор.

Она в гневе вскочила со стула, едва не перевернув стол, и вскричала:

— Черта с два! Я осталась почти без средств к существованию, это мой единственный серьезный заказ, поступивший за последние полгода. И я не позволю, чтобы он сорвался из-за вашей параноидальной подозрительности!