Стоя в тени

Барбара открыла рот, но промолчала.

— Эрин опомниться не успеет, как окажется в полной изоляции, наедине со своим ревнивым мужем. И он будет из нее веревки вить. А со временем она уверует, что без него уже ни на что не способна.

— По-моему, ты все преувеличиваешь, Тония. Коннор не такой.

— Загвоздка в том, что Эрин по уши в него влюблена. Надо признать, он действительно импозантен. Плохо то, что он считает Эрин своей собственностью, не позволяет ей и шагу без него ступить и хочет превратить ее в робкую овечку.

— Тогда он заблуждается, — сказала Барбара, выпрямляя спину. — Просто он не понял, что моя девочка с норовом.

— Мне страшно даже представить себе, как он зол на вашего супруга, — добавила Тония. — Извините, что я затронула эту болезненную тему, но ведь вам бы не хотелось, чтобы Эрин поплатилась за это.

— Нет, Коннор не станет вымещать на ней свою обиду на Эда! — воскликнула Барбара. — Он ее обожает, во всяком случае, мне так показалось.

Вода в чайнике вскипела, Тония проскользнула мимо Барбары и сняла чайник с плиты.

— Позвольте мне помочь вам, миссис Риггз! Безусловно, он к ней неравнодушен. Скажу вам больше, он от нее без ума! Вам известно, что он практически похитил ее в аэропорту?

— Когда? — спросила Барбара, опустившись на стул.

— В минувшие выходные!

Барбара наморщила лоб.

— Эрин говорила, что он сопровождал ее в деловой поездке, но о похищении не обмолвилась ни словом…

— А что в этом удивительного? Коннор появился в аэропорту Портленда за минуту до ее предполагаемой встречи с водителем лимузина, присланного за ней Мюллером. Коннор буквально затащил ее к свою машину, отвез в гостиницу и… Результаты вы знаете не хуже меня, миссис Риггз. Он добился своего, не так ли?

Барбара вытаращила испуганные глаза.

— У Эрин добрая душа! Она просто не способна кого-то огорчить! Мне страшно даже представить ее изолированной от общества, затравленной каким-то ревнивым самодуром!

— Как метко вы его охарактеризовали! — злорадно воскликнула Тония. — Я рада, что мы нашли общий язык. По-моему, нужно срочно обзвонить всех родственников и сослуживцев Коннора и предупредить их о его опасном состоянии. Вам известно, что его отец страдал психическим расстройством? Он жил отшельником, чурался соседей, в общем, был неизлечимым параноиком. Своих сыновей он воспитывал в безлюдных горах. Чем именно болела их мать и при каких обстоятельствах она умерла, для всех так и осталось загадкой…

— Какой кошмар! — Барбара прижала ладонь ко рту.

— Одному небу известно, как измывался этот безумец над своими мальчиками, — добавила Тония. — Пожалуй, нам лучше этого не знать!

— Меня всегда тревожило прошлое Коннора и род его занятий, — сказала Барбара. — Но такое мне и в голову не приходило! Надо обязательно поговорить обо всем с Эрин. Пожалуй, я сейчас же позвоню ей!

— Выпейте сначала чаю, миссис Риггз! — Тония протянула ей наполненную чашку. — Эрин сейчас во власти его чар, с ней надо быть поосторожнее. Если будете слишком прямолинейны, она и слушать вас не станет. Лучше не торопиться, исподволь подготовить почву для разговора с ней.

— Вы совершенно правы, — сказала Барбара. — Я этим немедленно займусь. Спасибо, что открыли мне глаза.

Барбара так разволновалась, что не удержала свою чашку в дрожащих руках и расплескала чай на скатерть.

— Эрин повезло, что у нее такая заботливая мать, — сказала Тония, желая ее успокоить. — Вы все принимаете так близко к сердцу!

Барбара вспомнила, как убого она провела последние полгода, и процедила сквозь зубы:

— Не всегда. Но отныне я постараюсь делать для нее все, что в моих силах.

Их доверительный разговор прервал резкий звонок в дверь. Барбара вздрогнула и выплеснула на стол новую порцию чая.

— Кого это еще черти принесли?

— Сидите, миссис Риггз! — воскликнула Тония. — Я все выясню.

— Нет, я сама открою! — Барбара встала и устремилась в коридор.

Тония засеменила следом, сгорая от любопытства. Барбара посмотрела в глазок: на пороге стояли Шон и Майлс, держа в руках пакеты с подарками. Барбара улыбнулась и отворила дверь.

— Здравствуйте, миссис Риггз! Мы с Майлсом решили вас проведать. Как здоровье Синди? — выпалил Шон.

— Ей стало намного лучше. Она в своей комнате, проходите, я сейчас ее позову.

Он смущения Майлс покрылся красными пятнами. Но румянец не мог скрыть синяки на его физиономии. На переносице у него был наклеен пластырь. Из пакета, который он сжимал в руке, выглядывали видеокассеты, футляр саксофона и букет свежесорванных цветов.

— Это все для Синди, — промямлил он. — Вот, возьмите цветы, миссис Риггз. А инструмент я захватил на случай, если ей захочется немного порепетировать.

— Вы чрезвычайно любезны! — сказала Барбара. — Синди! Ты слышишь меня, деточка? Спускайся, к тебе пришли гости!

Она обернулась и представила Тонию молодым людям.

— Тония Васкес. — Она протянула Шону руку. — Очень приятно познакомиться.

— Постойте-ка! Я вас уже где-то видел! — пристально взглянув на нее, сказал он. — Точно! Вы работали медсестрой в больнице, в которой лечился Коннор!

— В больнице? — переспросила Барбара, заметив, что Тония смутилась. — В какой?

— Ну я же сказал, в той, где Коннор два месяца лежал в коме. Верно? — Он взглянул на вконец растерявшуюся Тонию.

Тония продолжала моргать, раскрыв рот.

К счастью, на лестнице появилась Синди. Одетая в мешковатый свитер и тренировочные штаны, с красными заплаканными глазами, она стала спускаться по ступенькам, робея, словно маленькая девочка.

— Взгляни, какие чудные цветы принес тебе Майлс! — сказала Барбара.

— Спасибо! — Синди вяло улыбнулась. — Они очаровательны!

— Я принес тебе еще кое-что, — застенчиво произнес Майлс. — Несколько клевых кассет и твой саксофон.

— Здорово! — обрадованно воскликнула Синди. — Поднимешься ко мне?

— Да, конечно. — Майлс растерянно посмотрел на остальных. — Извините! Я вас ненадолго покину.

Когда Синди и Майлс удалились, Шон вновь обернулся к Тонии:

— Я видел вас в больнице несколько раз. Вам идет униформа. Она подчеркивает ваши природные достоинства.

Тония деланно хихикнула:

— Спасибо. К сожалению, я вас не запомнила. Это было так давно!

— Год и два месяца назад, — уточнил Шон.

— Эрин говорила, что ты работаешь в Хай-Пойнте, — сказала Барбара.

— Это так, — подтвердила Тония. — Я часто меняю место работы. Что ж, пожалуй, мне пора и честь знать. Надеюсь, миссис Риггз, что вы безотлагательно займетесь той проблемой, о которой мы говорили.

— Разумеется! Спасибо, что навестила меня!

— Я тоже была рада повидаться с вами, — сказала на ходу Тония. — До свидания! — Она поспешно выскользнула за дверь.

В доме воцарилась тишина. Барбара припала спиной к стене, уставившись на Шона. Его лучистые зеленые глаза были так похожи на глаза Коннора! Они сверлили и завораживали. Барбару охватила паника, она едва не упала.

— Вам плохо, миссис Риггз? Принести вам воды?

— Нет, спасибо. Просто закружилась голова.

— Вы уверены? Чем я могу вам помочь?

Искренняя забота, написанная на его лице, заставила Барбару устыдиться своих необоснованных страхов и улыбнуться.

— Спасибо за внимание. Вы настоящий джентльмен, — сказала она.

— Если так, то я, пожалуй, пойду. Меня ждут дела. Рад, что Синди стало лучше. Берегите себя. Пока!

— До свидания!

Шон покинул дом и сел в свой забрызганный дорожной грязью джип. Барбара включила сигнализацию, вернулась на кухню, схватила телефон и задумчиво уставилась на него.

Обе ее дочки и так уже натерпелись от мужчин. Эрин пострадала от происков Новака и Лукаша, Синди хлебнула лиха, спутавшись с Билли Вегой. И вот теперь, когда все у них в доме стало налаживаться, беднягу Эрин задумал отнять у нее ревнивец с плохой наследственностью. Нет, этого нельзя было допустить, ее девочка заслуживала лучшей участи, чем стать женой параноика.

Собравшись с духом, Барбара набрала номер, по которому когда-то зареклась звонить.

— Срочно соедините меня с Ником Уордом! — сказала она оператору. — У меня для него важное сообщение.

Звук захлопнувшейся автомобильной дверцы вывел Коннора из оцепенения. Он вскочил и отдернул занавеску на кухонном окне, чтобы убедиться, что к нему пожаловал кто-то из братьев. Мало кому было известно, как добраться до уединенной избушки в горах, оставленной диким Эймоном своим сыновьям в наследство. Здесь братья Маклауд чувствовали себя в полной безопасности. Их неказистая хижина служила им надежным убежищем от внешнего мира. Лишь самые близкие их друзья знали, как туда попасть.

Как он и ожидал, это был Шон. Коннор тяжело вздохнул и покосился на стоявшую на столе бутылку виски, в котором он безуспешно пытался утопить свою тоску. Алкоголь не оправдал его надежд и не только не поднял ему настроение, но и вызвал головную боль, от которой ему стало совсем скверно.

Не хватало только выслушивать наставления младшего братца! На душе у Коннора и без того было муторно. дверь кухни распахнулась, но он даже не обернулся.

Помещение наполнилось характерным запахом Шона — смеси аромата дорогого лосьона с цитрусовой отдушкой и ухоженного мужского тела. Брат был тщеславен и порой становился невыносимым, но Коннор все равно обожал его. Шон с упреком воскликнул:

— Я разыскивал тебя все утро!

— Ты меня уже нашел, — угрюмо отозвался Коннор. Выдержав необычно долгую паузу, Шон сказал:

— Я был у тебя дома. Ты знаешь, что не запер за собой входную дверь? Ты забыл, что всего несколько месяцев назад тебя обокрали?

Коннор махнул рукой:

— Если кому-то нужно мое барахло, добро пожаловать!

— Ты снова за свое? Какая муха укусила тебя на этот раз?

— Оставь меня в покое!

— Я помчался к Эрин, однако не застал ее дома. До тебя мне тоже не удалось дозвониться. Что произошло?

— Я отдал ей свой мобильник! — Коннор пожал плечами.

Шон издал тоскливый стон.

— Что за странная привычка — избавляться от сотовых телефонов, едва купив их? Мы с Дэви подарим тебе новый.

— А где же твой верный помощник? — спросил Коннор.

— Майлс? Он остался в городе, поклониться усыпальнице великомученицы Синди. Бедняга совершенно помешался, мне больно на него смотреть. Вообще-то Майлс отличный парень. Я хочу взять его на работу, пусть занимается наладкой электронной аппаратуры. Что ты об этом думаешь?

— Неплохая идея, — сказал Коннор.

— Да, но мне придется обучать его приемам рукопашного боя, а с его неразвитой мускулатурой это будет нелегко.

Шон сел на стул и уставился на брата.

— Говорят, что Новак мертв. — Коннор постучал пальцами по столу. — Якобы его виллу под Марселем вчера взорвали.

— Если так, тогда почему ты здесь глушишь в одиночку виски? Разве не о смерти Новака мы все так долго молились?

— Его смерть может обрадовать Эрин и весь остальной мир, но только не меня, — мрачно сказал Коннор.

— Почему? — спросил Шон.

Коннор ощутил тягостную боль в затылке и поморщился.

— Потому что в последнее время я чувствую себя так, будто очутился на стремнине в ялике без весел. Рассуди сам: сперва я вижу в подозрительной машине на магистрали Габора, потом слышу в телефонной трубке голос Новака, затем зверски убивают Билли Бегу и в то же самое время из багажника моего автомобиля пропадает трость. У меня скверное предчувствие, что вскоре она найдется, перепачканная кровью этого мерзавца и с отпечатками моих пальцев.

— Убийство Билли Беги им повесить на тебя не удастся! — сказал Шон, нахмурившись. — Я в этом уверен.

— А вот я — нет. Меня могут объявить сумасшедшим, как когда-то нашего отца, обвинить в том, что я в припадке ярости прикончил тростью своего врага. Либо в лучшем случае потребовать проведения дополнительного медицинского обследования, в результате которого у меня обнаружится скрытая черепно-мозговая травма.

— Типун тебе на язык! Ты вполне здоровый человек! — сказал севшим голосом Шон.

— А вдруг я действительно забил до смерти Билли и забыл об этом? Ничего нельзя исключить, — хмуро заявил Коннор. — Ведь наш папаша страдал провалами памяти. Я мог унаследовать эту болезнь.

— Ты ведь не знал, где живет Бега, идиот! — заорал Шон. — Мы же не сообщали тебе его адрес. Ты во время убийства успокаивал мамочку своей подружки. У тебя железное алиби!

— Если мне очень повезет, — сказал Коннор, — то меня пожизненно упекут в камеру для умалишенных. В противном случае меня поджарят на электрическом стуле.

Шон схватил его за грудки, рывком поднял на ноги и приложил спиной об стену. Висевшая на ней фотография Кевина упала на пол, стекло треснуло.

— Этому не бывать! — рявкнул Шон. Коннор поморгал и растерянно пробормотал:

— Остынь, брат! Пока еще ничего не произошло.

— Как ты смеешь пороть такую чушь после того, как два месяца мы с Дэви молились за твое выздоровление! Я не переживу, если потеряю еще одного брата.

— О'кей, отпусти меня и расслабься.

— Никакой ты не сумасшедший! Ты просто впавший в ипохондрию паникер! — Шон сгоряча ткнул Коннора кулаком в грудь.

— Довольно! Так ты сам меня прибьешь! Ладно, пусть я паникер, но зачем же меня душить? Я ведь могу и сдачи дать!

— Послушай, Коннор! Взгляни на ситуацию хладнокровно, не преувеличивай опасность. Никто тебя не арестует и не упрячет в психушку. Пусть только кто-то посмеет это сделать, я сотру его в порошок!

Коннор потрепал брата по волосам, убежденный, что он именно так и поступит.

— Не нужно никого убивать, Шон! Успокойся. Ты не мальчик и не должен позволять себе срываться. Пора наконец вести себя, как подобает джентльмену, — сказал он, парализуя брата взглядом, как частенько делал это, урезонивая его во времена их буйной юности.

Шон отпустил Коннора и пробурчал:

— Извиняться я не стану.

— Это скверно, — сказал Коннор. — Однако я все равно тебя прощаю.

— Учти, что за тебя готов перерезать любому глотку не только я, но и Дэви. Сет, кстати, тоже.

— Ты начинаешь меня пугать, — с тревогой сказал Коннор.

— Просто я хочу втолковать тебе, что ты не одинок, идиот. Если кто-то тебя обидит, мы за тебя отомстим. Усвоил, рыцарь на белом коне?

— Пожалуй, глоток виски тебе не повредит, — сказал Коннор, плюхнувшись на стул. — Это лучшее успокоительное.

— Сейчас не время расслабляться, — озабоченно произнес Шон. — Ситуация действительно слишком подозрительная. Надо взбодриться, освежить мозги. Приготовь-ка мне лучше кофе! Да и себе тоже. А потом прими холодный душ и смени сорочку и носки. Теперь, когда у тебя появилась девушка, тебе всегда надо быть в форме.

Коннор помрачнел при упоминании Эрин, и Шон, заметив это, настороженно спросил:

— С ней что-то случилось?

— Нет, все в порядке, — пряча глаза, сказал Коннор.

— Ты в этом уверен?

Коннор помолчал, вспоминая события прошлого вечера.

— Да, случилось нечто ужасное, — наконец промолвил он. — Ник сказал ей, что я тронулся умом и в порыве ярости убил Билли Вегу. Она далеко не в восторге от этой новости и не хочет впутываться в очередную дикую историю, которую считает плодом моей фантазии. Я ее понимаю, ей хватает и собственных забот.

Шон решил сам сварить кофе и стал насыпать его в кофеварку. Коннор продолжал:

— Она послала меня ко всем чертям! Она уверена, что я безнадежно болен.

— И ты решил отступиться от нее без боя? — изумился Шон. Коннор развел руками и принялся расхаживать по комнате, пытаясь унять охватившее его волнение.

Шон выдержал паузу и сказал:

— А знаешь, Коннор, я ведь помню, как ты впервые увидел Эрин. Это произошло вскоре после того, как ты стал агентом тайного подразделения ФБР. Тогда у тебя еще горели от восторга глаза, ты гордился своей новой миссией. Но вот однажды, когда ты вернулся с вечеринки, устроенной Эдом Риггзом для своих коллег, я заметил, что ты резко переменился, ушел в себя и притих. А когда я попытался выяснить, что произошло, ты послал меня ко всем чертям. Но я не унимался, и ты сказал, что сегодня знаменательный день, потому что ты встретил свою будущую невесту.

Коннор похолодел.

— Неужели я так сказал?

— Память еще ни разу меня не подвела. — Шон самодовольно усмехнулся. — И еще ты добавил, что весь вечер нес такую околесицу, что мать Эрин, миссис Риггз, приняла тебя за ненормального. Но вся беда заключалась в том, что девчонке еще не исполнилось семнадцати лет.

— Да ты все это выдумал! — воскликнул Коннор.

— Клянусь, это чистая правда! Твои слова четко запечатлелись в моей памяти. Ты именно так и сказал, грязный извращенец-педофил. А когда я возмутился и предупредил тебя, что совращение несовершеннолетней дочери своего наставника добром не кончится, ты невозмутимо ответил, что готов подождать, пока девчонка станет совершеннолетней.

— Довольно меня разыгрывать! — вскричал Коннор.

— Я не шучу, брат! Когда я услышал от тебя этот вздор, я тоже подумал, что ты фантазируешь. Но ты поклялся, что говоришь серьезно. — Шон возмущенно скрестил на груди руки.

Зашипела кофеварка, но Шон так распалился, что не заметил этого. Коннор проскользнул мимо него и, выключив газ, сказал:

— Послушать тебя, так можно подумать, что я десять лет прожил монахом.

— Этого я не утверждаю! Разумеется ты флиртовал с дамочками время от времени, но дальше постели у вас дело не шло. Разве я не прав? Отвечай, развратник! Ты вел беспорядочную половую жизнь или нет? Скольким доверчивым женщинам ты разбил сердце? Скольких девушек лишил иллюзий?

— Хватит, Шон! Успокойся, — воскликнул Коннор. — У меня нет сил оправдываться перед тобой. Почему ты решил, что я обязан покаяться тебе во всех своих грехах? Я не на исповеди, да и ты не пастор. Лучше закрой рот и помолчи.

— Не затыкай мне рот! — горячился Шон. — Ты грезил об этой девушке десять лет! Спас ее от бесчестья и жуткой смерти! Выручил из беды ее сестру, вошел в доверие к ее матери-психопатке! Наконец, затащил ее в постель! А теперь заявляешь, что отказываешься от своей заветной мечты?

— Да пойми же ты наконец, что она считает меня сумасшедшим! — вскричал Коннор.

— Так убеди же ее, что ты не псих! — рявкнул Шон. — Если ты отступишь сейчас, то уже никогда не будешь счастлив. Я не собираюсь молча наблюдать, как мой брат катится в пропасть. Ступай к ней и срочно что-то предприми!

Коннор не выдержал его сверлящего взгляда и потупился.

— Сперва я хочу убедиться, что психически здоров, — глухо промолвил он. — Я уже и так изрядно подпортил ей жизнь.

Шон обиженно поджал губы, наполнил кофе чашку Коннора и, передав ее ему, спросил:

— Когда убивали Билли Бегу, ты был с Эрин?

— Я ушел от нее в пять утра, опасаясь попасть под горячую руку ее ненормальной мамаше. Ты видел, что она сотворила с «ягуаром»? Так что должен меня понять. В дом я вернулся к завтраку, примерно в восемь часов.

— Разве Эрин трудно сказать, что ты был с ней? — спросил Шон, уставившись в окно. — Все равно ты невиновен.

— Она бы так и сделала, если бы я попросил ее об этом, — тихо сказал Коннор. — Но я не хочу, чтобы наши отношения были омрачены ложью.

Шон стукнул чашкой об стол, обжег расплескавшимся кофе руку и, сунув ее под струю холодной воды, вскричал:

— Омрачены ложью! Какой же ты упрямый осел, братец! Пожалуйста, не бей посуду! — воскликнул Коннор, заткнув пальцами уши. — И не ори, у меня уже голова раскалывается от твоего крика.

— Тебе необходимо отвести от себя всякие подозрения, идиот! И вернуть Эрин. А знаешь почему? Неужели не догадываешься? Да потому, что ты вполне ее достоин! Ты всегда был принципиальным парнем, со своим особым кодексом чести и комплексом благородного рыцаря. Ты не имеешь права сдаваться без боя! Ты не должен капитулировать или идти на сделку с совестью. Мы с Дэви не такие несгибаемые, как ты. И если ты дрогнешь, для нас это станет ударом.

— Послушай, Шон! — устало промолвил Коннор. — Джесс тоже никогда не отступал, и чем это для него обернулось? А наш отец? Он был несгибаем, а в итоге сломался. Так не разумнее ли иногда проявлять гибкость?

В комнате повисла тишина, отягченная невидимым присутствием тени Бешеного Эймона. Покойный был благородным и честным человеком, но в конце своей трудной жизни настолько разочаровался в ней, измученный ударами судьбы, что утратил рассудок.

Наконец Шон с волнением произнес:

— Ты гораздо сильнее духом, чем наш отец. И добрее его.

Коннор залпом допил кофе и спросил, желая сменить тему:

— Как ты умудряешься варить его таким крепким? Он разъест мне кишки.

— Это виски, а не кофе обжигает тебе нутро, дурачок! Надо поесть, иначе можно опьянеть. Ступай ополоснись под душем, а я тем временем что-нибудь сварганю.

— Не указывай, что мне делать, — огрызнулся Коннор. — Я сам о себе позабочусь.

— Прими душ и надень чистую рубаху. Можешь взять какую-нибудь из моих, — упрямо продолжал наставлять его Шон. — Если хочешь, чтобы тебя считали нормальным человеком, начни с того, что побрейся и причешись.

Когда Коннор вернулся на кухню, он был гладко выбрит и одет в новую джинсовую рубаху, позаимствованную у брата. Шон окинул его одобрительным взглядом и сказал:

— Вот это другое дело, теперь ты стал похож на джентльмена.

Коннор что-то пробурчал и сел за стол, на котором стояла тарелка, наполненная бутербродами с сыром и ветчиной. Быстро разделавшись со своей долей, Шон надел кожаный пиджак и сказал:

— Раз я готовил, ты вымоешь посуду. А мне пора проведать Дэви. Надо попытаться разобраться с этим странным убийством Билли. — Он направился к своему автомобилю.

— Не суйся в это вонючее дело, — посоветовал ему Коннор, провожая. — Как говорится, не трожь дерьмо…

— Как бы не так! — воскликнул Шон, доставая ключи из кармана. — Разыщи Эрин и поговори с ней по душам, попытайся ее очаровать, раз уж ты побрился и переоделся.

— Это вряд ли мне сейчас удастся, — поморщившись, ответил Коннор. — Ее очаровал один до отвращения богатый коллекционер, посулив ей вояж в Париж и небо в алмазах.

— Что? И ты допустишь, чтобы Эрин улетела с ним? Где твои мозги, Коннор? В сундуке под кроватью?

— Она категорически против того, чтобы я сопровождал ее! Пойми же ты наконец, что она меня отвергла. Не могу же я преследовать ее, словно маньяк. Я не хочу, чтобы меня считали психом.

Шон болезненно скривил рот.

— По-твоему, лучше позволить этому придурку морочить ей голову? Опомнись, Коннор! Надо принимать срочные меры!

— Лучше не заводи меня! — предупредил Коннор. — Я всю ночь напролет ломал себе над этим голову. Утешает меня лишь то, что одна Эрин к Мюллеру не поедет, с ней будет ее подруга Тония. Возможно, Мюллер удовлетворится ее сексуальными услугами. Впрочем, не исключено, что они устроят групповуху.

— Ты имеешь в виду Тонию Васкес? Эту фигуристую медсестру? — переспросил Шон. — Весьма бойкая девица!

— Откуда тебе это известно? — настороженно спросил Коннор.

— Я видел ее сегодня утром в доме матери Эрин, когда привез туда Майлса. Она разговаривала с Барбарой. Сиськи у нее — высший класс! Я сразу же ее узнал по ним. — Он расхохотался.

— Ты где-то видел ее раньше?

— Да, в больнице. — Шон удивленно пожал плечами. — Она работала там медсестрой, когда ты лежал в коме. У меня прекрасная память на лица. И на бюсты, разумеется, — Тония работала в больнице, где я лечился? — В голове Кон нора завертелся калейдоскоп догадок и гипотез.

Заметив, как изменилось выражение его лица, Шон спросил:

— Ты что-то заподозрил?

— Эрин познакомилась с Тонией приблизительно год назад, — задумчиво произнес Коннор. — Подозрительное совпадение, не так ли?

— Минуточку! Ты все еще терзаешься сомнениями в гибели Новака? Не пора ли тебе наконец успокоиться? Тем более что Лукаш, как ты сам мне сказал, сейчас в Европе.

— Шон, не начинай этот идиотский спор!

— И не собираюсь! Мне просто хочется разобраться в этой ситуации. Ты должен мне помочь.

— Да я и сам пока ни черта не понимаю! — воскликнул Коннор. — Уже не знаю, чему и верить. Я вконец запутался.

— О'кей! Тогда поступим так: я поговорю с Дэви и Сетом, а ты расслабься и дай отдохнуть мозгам. Если вдруг опять возникнут какие-то странности, немедленно позвони мне. Но сам ни во что не впутывайся. Договорились?

Коннор нервно хохотнул.

— То же самое я хотел предложить тебе!

Шон сел в свой джип и напоследок сказал, опустив стекло:

— Так вот, братец! Странновато чувствовать себя твоим наставником, однако же я повторю: сиди здесь тихо и не высовывайся до поры. Пока!

Проводив взглядом удаляющийся по ухабистому проселку внедорожник, Коннор покачал головой и тяжело вздохнул. Загадочное совпадение во времени двух обстоятельств — знакомства Эрин с медсестрой Тонией и его пребывание в больнице, где эта бойкая особа работала, — вызывало у него смутную тревогу. Хотя на первый взгляд оснований для этого не было. Год назад никто не мог знать, что он проявляет живой интерес к Эрин Риггз. Кроме, естественно, его братьев и ее матери. С этим следовало немедленно разобраться, для чего требовалось срочно побывать в больнице и навести там справки о Тонии Васкес.

И плевать ему на то, что его сочтут ненормальным. Раз уж он отпрыск Бешеного Эймона, надо поступать в соответствии с семейными традициями — неординарно, оперативно и без оглядки на возможные опасности. Не идти же ему, в самом деле, против природы!

Рассудив так, он ощутил прилив энергии и побежал в дом. Там он пристегнул к ноге кобуру с пистолетом, засунул в карман штанов другой, армейский «зиг-зауэр», надел куртку и бросился к машине, даже не вымыв посуду, что всегда считалось тяжким проступком в их семье. Пробуксовав с минуту на гравийной дорожке, «кадиллак» с ревом сорвался с места и запрыгал по ухабам, унося своего владельца в мир его причудливых фантазий. И горе ожидало всякого, кто дерзнул бы встать у него на пути.

Глава 24

— Нет, у меня это просто в голове не укладывается! — простонала Тония. — Ну как можно появиться перед Мюллером в таком убогом виде? Мало того, что ты бледна, словно привидение, так ты еще надела платье мышиного цвета. А как ты расчесала волосы? Это же кошмар! С такой прической ты похожа на луковицу без кожуры. Что это на тебя нашло, милочка?

Эрин безучастно уставилась на колени.

— Отстань от меня, Тония! — вяло промолвила наконец она. — Я плохо спала и не хочу выглядеть привлекательной. Достаточно того, что я выгляжу прилично, по-деловому. У меня нет сил наводить глянец.

— Так позвонила бы мне! Я бы примчалась и мигом привела тебя в порядок. — Тония возмущенно фыркнула. — Запомни, подруга: ничто так не взбадривает женщину, как хороший макияж. Немного блеска на веки, немного тональной пудры, чуточку румян — и ты превращается в богиню!

— Но Мюллер абсолютно меня не волнует как мужчина, и я не хочу, чтобы он проявлял ко мне особый интерес! Поэтому давай не будем обсуждать мою внешность!

Тония смерила ее холодным взглядом и произнесла:

— Ну, если так, то извини!

— И ты не обижайся на меня за мой резкий тон, — сказала Эрин, смягчившись.

— Как поживает твой сердечный друг? — спросила Тония. — Уж не он ли причина твоей раздражительности?

У Эрин задрожали губы.

— Кажется, с ним все кончено.

— И кто же стал инициатором вашего разрыва? Эрин вздрогнула.

— Пожалуй, я… — прошептала она.

— Ты в этом даже не уверена? — удивленно спросила Тония.

— Я не хочу это обсуждать! — оборвала ее Эрин.

— Ах вот оно как! Честно говоря, я бы на твоем месте не принимала это близко к сердцу. Он чересчур резковат и вспыльчив. Мужчины с таким темпераментом не в моем вкусе, они могут сгоряча наломать немало дров…

— Возможно, — уклончиво ответила Эрин, отчаянно хлопая влажными глазами. — Давай продолжим этот разговор в другой раз. Хорошо?

— Какая ты, оказывается, сентиментальная! Любопытно, чем не угодил тебе Мюллер. Он тебе неприятен? У него дурная внешность? Или скверный характер? — с живостью спросила Тония.

— Напротив, он обладает приятной внешностью и хорошими манерами, — пожав плечами, сказала Эрин. — Богат, образован, в общем, образцовый джентльмен. И вдобавок холост. Завидный жених, без единого изъяна.

— Единственный его недостаток заключается в том, что он не Коннор Маклауд, — язвительно добавила Тония.

— Тония, прошу тебя! Не терзай меня! Я готова умолять тебя об этом на коленях! — воскликнула Эрин, кусая губы.

— Я вовсе не хотела тебя обидеть, — поспешила извиниться Тония. — Мне просто хочется докопаться до корней твоей неприязни к Мюллеру. Согласись, что выйти за него замуж — огромная удача. Почему же ты отказываешься от этого уникального шанса?

— Я не желаю даже слышать об этом! Мне безразличны все его сокровища, коллекция, пожертвования и даже соблазнительное предложение стать куратором новой экспозиции музея. Потому что все это не более чем дурацкий и недостойный фарс!

— Что ж, если так, извини меня за любопытство, — сказала Тония изменившимся, натянутым тоном. — Но тогда зачем же мы едем к нему? У меня есть чем заняться, как тебе известно.

Эрин достала из сумочки бумажный носовой платок и высморкалась, прежде чем ответить.

— Мы едем к нему, потому что я обещала быть у него сегодня, — сказала она звенящим голосом. — Иных причин для визита у меня нет. Вся моя жизнь полетела кувырком, у меня осталась только честь. И я постараюсь ее сохранить, с Божьей помощью.

— Прошу тебя, только избавь меня от патетики! — воскликнула Тония, сдерживая смех.

Эрин закрыла лицо руками и разрыдалась.

Тония резко свернула на парковочную площадку возле бензоколонки и выключила двигатель. Эрин продолжала горько плакать. Тония обняла ее за плечи и сказала тихо и доверительно:

— Не нужно так убиваться, все образуется!

— Я чувствую себя отвратительно, я не вынесу всего этого! — простонала Эрин.

— Я понимаю, что это тяжело. Но уверяю тебя, что скоро все наладится, — успокоила ее подруга. — Но сперва тебе нужно привести себя в порядок, напудрить носик и почистить крылышки. Что бы ты ни думала о Мюллере, следует всегда держаться с достоинством и следить за своей внешностью.