- Завтра он не будет видеть, - пожаловалась она. - А ты как себя чувствуешь?
У него все болело.
- Не слишком, - сознался он.
Принесли ужин - спагетти и котлеты для Гарри и язык для Лесли.
- Ты очень по ним скучаешь? - вдруг спросила она. Гарри попробовал чесночный хлебец.
- Отлично, - сказал он. Лесли ждала.
- Они составляли приличный кусок моей жизни, - ответил он. - Джулия сказала, будто мне все равно, живы они или нет. И она говорила всерьез, она верила в свои слова. Но это неправда и никогда не было правдой. Сейчас в моей профессиональной жизни самое интересное время, и Бог один знает, куда оно выведет. Но если правду сказать, мне от него никакой радости. Я бы все это выменял… - Гарри поковырял еду на тарелке. - Ладно, не стоит. Ты же этим зарабатываешь на жизнь? Слушаешь рассказы людей, как они сами себе жизнь испортили.
Она потянулась через стол и взяла его за руку.
- Я тебе не психолог, а друг, Гарри. Я знаю, что сейчас у тебя трудное время. И знаю, что впечатление у тебя такое, будто оно никогда не кончится. Ты сейчас на самом дне. Но ты не один, и дальше будет становиться лучше.
- Спасибо, - ответил он. И, помолчав, добавил: - Ее трудно заменить. - Он улыбнулся Лесли: - Какую-то секунду мне казалось, будто ты сейчас скажешь, что сама через такое прошла.
Дрожащее пламя свечей накрывало тенями ее шею и глаза. Лесли казалась задумчивой, и Гарри вдруг понял, как она до боли прекрасна. И почему он такую простую вещь заметил только сегодня?
- Ты прав, - ответила она, - считая ее неповторимой. Никогда ты не найдешь другой с теми же самыми параметрами. Но это не значит, что ты не найдешь другой с параметрами равно желательными. Или даже улучшенную модель. - Она не улыбалась, но что-то лукавое было в глазах. - И я не собиралась тебе говорить, что переживала нечто подобное. Я одна из немногих счастливцев, которых никогда не касалась Великая Страсть. Могу сказать, к стыду своему, наверное, что никогда не встречала мужчину, которого нелегко было бы бросить.
- Кажется, ты о нас не слишком высокого мнения. Гарри попытался сказать это шутливо, но сам понял, что не получилось.
- Да нет, я люблю мужчин, - сказала она, сжав руку Гарри. - Нормальный народ, и не оставить ли нам эту тему?
В «Красную черту» они зашли выпить по рюмке на ночь. Было поздно, и они немного посидели, слушая музыку. Лесли задумчиво покачивала стакан, глядя в него, и Гарри наконец спросил, продолжает ли она мысленно переживать сегодняшние беспорядки.
- Да нет, ничего такого. - Они посмотрели друг другу в глаза, и Лесли пожала плечами. - Я почти все время занята переводом. И впечатление, которое мы получаем от этого текста, оно… ну, несколько сбивает меня с толку.
Она задышала чуть глубже, открыла сумочку, покопалась там и нашла смятый конверт с логотипом банка Филадельфии. Разгладив бумагу, Лесли достала ручку и стала писать. Гарри смотрел на строку, вверх ногами, и текст был похож на стихи.
- Вот дословный перевод, - сказала она. - Но я думаю, что он вполне передает дух текста.
Гарри перечитал несколько раз.
- Мне это ничего не говорит, - сказал он. - Что бы это значило?
- Прошу прощения, - сказал Гарри, - но я пас.
- Это вне контекста, - сказала Лесли. - И только Бог знает, насколько точен этот перевод. Но «цветок мира», как я понимаю, - это процесс эволюции. А сила, которая им правит, - это смерть.
Гарри заказал еще по одной. Лесли откинула локон с лица.
- Набор данных, над которым я работаю, наполнен вот такими штуками, предполагающими весьма случайное знакомство с понятием смертности. И есть еще упоминание о проектировщике.
- Наверное, это Бог.
- Смешно. - Она закрыла глаза. - Вот еще из текста:
- Просто стихи, - сказал Гарри.
- Да, я знаю. Но не понимаю их. Гарри, сочинитель этих стихов повторяет нам снова и снова, разными способами, что они умерли, что они - сообщество живых и мертвых.
- Можно было бы возразить, что христианские общества - это тоже объединение живых и мертвых. А некоторые религии утверждают, что в каждой личности живут ее предки.
- Я полагаю, здесь тоже что-то вроде этого. - Лесли смяла конверт и бросила его на стол. - Я не знаю. И это не просто несколько странных катренов. Во всем материале - ощущение расы, которая превзошла смертность.
- Я бы хотел еще что-нибудь из этого прочесть.
- О'кей, - просияла Лесли. - С удовольствием. Хотелось бы получить впечатление от свежего взгляда.
Когда Кармайкл ушел, Джон Харли еще долго простоял возле занавески, глядя на движение на Экзекьютив-авеню. В Белый дом он пришел три года назад, убежденный, что может руководить в этот трудный период, когда столько стран владеют оружием массового поражения, когда в стольких местах бушуют вооруженные конфликты и геноцид, когда на Запад давят с полдюжины грошовых диктаторов, плюющих на приличия и эмбарго и постоянно грозящих своим соседям.
Точно так же стояли у этого окна в ночную пору другие президенты: Кеннеди, Никсон, Рейган - в тени нависшего ядерного молота. И потом, после развала Советского Союза, Буш и четверо его преемников боролись с трудностями иного рода: создание нового мирового порядка, где национальные государства смогут жить в мире и где голод и болезни будут стерты с лица земли.
Это была благородная задача, но такая, которая выходит за пределы сил любой группы стран. Население несколько стабилизировалось, но продолжало расти, опережая все усилия создать хотя бы шанс обеспечить всем достойное существование.
Страшной правдой было то, что на планете постоянно продолжала литься кровь. Но если Гарри Кармайкл прав, если под рукой есть неисчерпаемый источник энергии, то возникает реальная возможность сделать шаг к мечте Джорджа Буша-старшего.
И президент понял, что сегодня, быть может, Кармайкл принес ему бессмертие.
Примерно в три часа ночи у Гарри зазвонил телефон. Гарри перевернулся, уставился в темноту, нашарил аппарат и сбил трубку на пол.
- Кармайкл! - рявкнул он в микрофон.
- Гарри?
Что за черт? Звонил Римфорд. Что могло его всполошить в такой час?
- Да, Бейнс? Что случилось?
- Ничего. Но мне нужно с тобой поговорить.
-
Сейчас?
- Да. Тут есть круглосуточная вафельная на Гринбелт-роуд. «Арло» называется.
- Я знаю, где это.
- Будь там через сорок минут.
Он повесил трубку, а Гарри остался лежать и таращиться в невидимый потолок.
Что может хотеть от него Римфорд? Гарри подумал мельком, не позвонить ли Гамбини, но решил, что Римфорд хочет говорить с ним наедине, иначе сам бы позвонил Эду. Он сбросил ноги с кровати, помотал головой, прогоняя остатки сна, и направился в душ.
Когда Гарри приехал, Римфорд сидел и читал «Пост». Если не считать его и двух полинявших официанток средних лет, зал пустовал. Дождь только что перестал, и большие стекла еще были покрыты каплями. Очень ярко светили лампы, и пахло хорошим кофе.
Римфорд поднял глаза от стола и без улыбки поздоровался.
Гарри сел, и ему принесли кофе.
- Заказывать будете? - жизнерадостно спросила официантка.
- Можно, - согласился Гарри. - Яичницу с ветчиной. И тост.
Когда официантка отошла, он повернулся к Римфорду.
- Так в чем дело? - спросил он, понизив голос.
У Римфорда был усталый и подавленный вид. Он полез в карман, достал пакет в пластиковой обертке и передал Гарри посмотреть.
- Это же текст передачи, - удивился Гарри.
- Полный.
- И как ты его получил?
- Просто вынес. Я эту копию сделал раньше, чем ввели ограничения. Тебе я ее отдаю как напоминание, что могут быть и другие. Вряд ли мне одному было удобнее работать дома.
- Спасибо, - сказал Гарри, не зная, хочет ли он даже трогать этот пакет. - Лучше всего его прямо на месте уничтожить и забыть. Иначе начнется дело о нарушении секретности, и мы с тобой весь следующий год будем только писать объяснения.
Римфорд кивнул и глотнул кофе.
- Если ты так считаешь.
- Бейнс, что это должно значить? Он впился в Гарри глазами:
- Хочешь совет?
- Давай. - Гарри осторожно сунул пакет в карман.
- Когда избавишься от
этого,- он посмотрел на карман Гарри, - воспользуйся
этими избавься от всего остального.
Он вытащил диск и передал его через стол.
На диске была надпись «Меланхолический вальс».
- Что это, Бейнс?
- Вирус. Внеси его в лабораторию, загрузи в систему, и он сотрет все.
- Ты шутишь!
- Можешь его назвать «Выбором «Манхэттен». Так должен был поступить Оппи.
- Бейнс…
- И не забудь, - продолжал Бейнс, будто Гарри ничего и не говорил, - что есть еще несколько копий, не знаю точно сколько, пять или шесть, - на компакт-дисках. - Он посмотрел на часы. - Сейчас как раз подходящее время. Можешь стереть жесткие диски и без проблем добыть все копии.
Гарри подумал, не случилось ли у Римфорда срыва.
- Зачем? - спросил он. - Зачем это надо?
Он видел, что космолог не в себе, и потому постарался говорить помягче, приготовился уговаривать. И это было какое-то странное удовлетворение - говорить по-отечески с
Бейнсом Римфордом. «Ничего, Бейнс, ничего. Все будет хорошо».
Синие глаза полыхнули.
- Что бы ты меньше всего хотел найти в этой передаче, Гарри?
-
Не знаю,- ответил Гарри, усталый от всего этого. Никак не кончаются эти чертовы проблемы. - Чуму. Большую бомбу. Способ взорвать планету. - Он сунул вирус в тот же карман. - А что ты нашел?
- Сегодня я встал с намерением ехать в лабораторию и сделать это самому. Можешь поверить?
В кафе стало холодно.
- И почему ты не стал? Почему позвонил мне?
- Не мне принимать такое решение. Ответственность здесь не моя. Это должно быть стерто - диски, записи, чертежи, все, что там есть. Но… - Официантка принесла две тарелки - вафли для Римфорда, яичницу с ветчиной для Гарри.
- Я рад, - заметил Гарри, - что эта проблема не повлияла на твой аппетит.
Римфорд засмеялся, намазал вафли маслом и посыпал сахарной пудрой.
- Гарри, это
не мояпроблема, и если я пойду и сотру текст, моя карьера кончена, и я, наверное, стану самым презираемым специалистом на всем земном шаре. Я на это не напрашивался, и решать не мне. Жертвовать собой я совершенно не собираюсь.
- Так что же там такое? - спросил Гарри. Римфорд надкусил вафлю.
- Дешевый способ устроить конец света. На это хватит ресурсов почти любой ближневосточной страны. Или даже хорошо обеспеченной террористической организации. Процедура нетрудная, если знать, что делать. И по любым меркам, - заключил он, - я сейчас самый опасный человек на свете.
- У меня было впечатление, - сказал Гарри, - что ты ограничивался космологическим материалом, который был в тексте.
- Верно.
- И что же, ради всего святого, мог ты найти в космологических рассуждениях?
- Способ изгибать пространство, Гарри.
- Объясни.
- Благодаря алтейцам мы теперь знаем конкретные цифры кривизны пространства. Или по крайней мере знаем, какие цифры они поддерживают. Очевидно, в нормальных обстоятельствах эта кривизна где-то около пятидесяти семи миллионов световых лет на дуговой градус. Это значение меняется в зависимости от местных условий. А если оно кажется очень малым, то потому, что Вселенная не есть сфера в гиперболическом пространстве, как я предсказывал и как мы все полагали.
Гарри попытался понять, но это было безнадежно.
- Я думал, - сказал он, - что Вселенная предполагалась плоской.
- В конце века все мы так думали. Точка зрения менялась туда и обратно, Гарри. Но если алтейцы правы - а нет оснований полагать, что это не так, - то она представляет собой искаженный цилиндр. Нечто вроде четырехмерной ленты Мебиуса. Понимаешь, если пойти точно
туда,- он показал на темное и беззвездное небо на востоке, - и продолжать идти, то в конце концов ты придешь
оттуда.- Он ткнул рукой в противоположную сторону. - Только пониже, конечно. Окажешься под горизонтом.
- О'кей, - сказал Гарри.
- Я вижу, ты правша.
Гарри намазывал тост, но при этом наблюдении остановился.
- И что?
- А вернешься ты левшой.
Гарри не стал допытываться подробностей.
- Так почему ты хочешь уничтожить передачу?
Очень неловко было вести такой разговор в общественном месте.
- Гарри, ты чего-нибудь в физике понимаешь? Мы говорим об искривлении пространства. В некоей конечной области степень кривизны может быть увеличена, обнулена или инвертирована. И это только дело техники. Мы говорим о гравитации! Антигравитации, искусственной гравитации. Это все теперь у нас в руках.
- Вроде бы это хорошие новости, Бейнс?
- Если бы дело ограничивалось этим, я бы с тобой согласился. Никаких проблем с выведением грузов на орбиту. Хозяйка прилепит к холодильнику пару антигравитационных дисков и сама отнесет его в подвал. Но ведь можно заставить весь Нью-Йорк упасть в небо - как тебе это? Или превратить штат Мэриленд в черную дыру. - Римфорд устало поднялся. - Бог знает, что еще есть в этих дисках, Гарри. Но я думаю, что ты, или твой начальник, или кто-то еще повыше должен избавиться от них. Просто это для нас слишком.
Мышцы Гарри парализовало холодом.
- Это все уже засекречено.
- Гарри, не будь дураком. Ты знаешь, что утечка - это только вопрос времени. Сведения украдут. Или используют. Единственный надежный способ - прикрыть это все начисто, пока информация не вырвалась на волю.
Еслиона еще не вырвалась.
- Ты говоришь о других копиях?
- Конечно. И может быть, уже поздно.
- Бейнс, ты же знаешь, что мы не можем уничтожить текст. Гамбини об этом даже слушать не станет. У Розенблюма случится сердечный приступ. И они будут правы. Диски с Геркулеса - источник знаний, о каком мы и мечтать не могли. И выбросить их мы не имеем права!
- А почему? Что мы можем из них узнать такого, что существенно превышает наши теперешние знания? Харли это понимает. Они показали нам, что мы не одни, как он сказал, до того, как мы точно узнали, что они заговорят снова. Вот это важно. Только это и важно. А все остальное - детали.
Он доел вафли, допил кофе и жестом попросил счет.
- Я лечу утренним рейсом, Гарри. Если ты сотрешь эту чертову штуку и тебя поймают или если ты сделаешь это открыто и на тебя будут нападать, можешь сказать, что поступил так по моему совету. На это я согласен. И я скажу, что ты поступил правильно.
Диск с Бейнсовской копией передачи Гарри положил в левый нижний ящик стола и прикрыл газетой, будто это могло защитить от кого-нибудь, кто этот ящик взломает. Потом он запер ящик и несколько минут смотрел на него. Потом встал и с вирусом в кармане вошел в лабораторию.
Еще не было шести. Когда Гарри вошел, в лаборатории находились только Маевский и двое лаборантов. Корд посмотрел на Гарри, кивнул и стал чертить свои схемы.
Гарри даже не рассматривал всерьез идею взять на себя стирание записей. Но не мог удержаться от искушения пройти по лаборатории и посмотреть, как это можно сделать.
Он знал, что есть шесть нумерованных копий. Плюс информация на жестких дисках. Четыре в ящике. Маевский работал с пятой, и еще одна была у лаборанта.
Насколько это было бы трудно?
Гарри оставил сообщение на голосовой почте Уиллера, вышел в кабинет Гамбини, написал записку и оставил у него на столе. В обоих посланиях было, в сущности, одно и то же:
«Позвони мне, как только придешь».
- Как бы опасно это ни было, - заявил Гарри, - но решение принимать не нам.
- Согласен, - сказал Гамбини. - Нам надо избежать слишком активной реакции. - Придя утром, он нашел второе сообщение, от Римфорда, которое гласило: «Эд, к сожалению, больше не могу работать в проекте. Желаю удачи».
Они собрались в офисе у Гарри. Он описал им ночной разговор, опустив тот факт, что Римфорд передал ему лишнюю копию. Гамбини все это время кивал, будто предвидел, что Римфорд выкинет такую штуку. Уиллер эмоций не выражал.
- Что меня пугает, - произнес Гамбини после рассказа Гарри, - это как легко сюда зайти и все уничтожить. Мне в голову не приходило, что об этом надо беспокоиться. Прежде всего надо сделать запасную копию и хранить ее под замком. - Он посмотрел на Гарри. - Где вирус?
Гарри достал диск и протянул его, как вещественное доказательство. Гамбини взял диск, повертел под лампой и разломал.
У Гарри упало сердце.
- Он тревожился, - сказал Уиллер. - Теперь, оглядываясь назад, я это вижу. Надо было знать, что может случиться нечто подобное.
Гамбини покачал головой:
- Бедняга. Жаль, что он ни с кем не поговорил.
- Он поговорил со мной, - напомнил Гарри.
- Я имею в виду - со специалистом. Ладно, это не важно. Послушайте, я ему позвоню. Попробую переубедить.
- И что ты ему скажешь? - спросил Уиллер. - Судя по тому, что говорил Гарри, его только одно может успокоить: что мы все разрезали на кусочки и сожгли.
Гамбини нахмурился:
- Ты что, с ним согласен?
- Наверное, стоит об этом поговорить, - предложил Гарри. - Я, кажется, до сегодняшней ночи не понимал, насколько эта штука опасна.
Он глядел на сломанную дискету.
Губы Уиллера сложились в тонкую улыбку.
- Гарри, как ты мог этого не понять? Зачем, по-твоему, все эти режимные ограничения?
- Конечно, риск есть, - сказал Гамбини. - Мы все это знаем. Но риск управляемый.
- Ты действительно так думаешь, Эд? - спросил священник. - Мы говорим о технологии, которая жонглирует звездами. Если она действительно есть в тексте, разве мы готовы ею управлять? Мы еще никак с порохом не можем сладить.
- А до сих пор ты об этом молчал В тряпочку, Пит, - просипел Гамбини. - Если ты так беспокоился, почему ничего не сказал?
- Я - священник. - Уиллер глубоко вздохнул. - Любое мое действие отражается на церкви. И в подобном деле это очень большая трудность. Мы все еще пытаемся объясниться за Галилея. Я потому и сидел пассивно, действовать, как Бейнс, я никак не мог. Но я могу вам сказать, что, каковы бы ни были их мотивы, алтейцы оказали нам медвежью услугу. И жаль, что они не ограничились просто приветом.
- Но почему? - вопросил Гамбини. - Потому что Римфорд увидел способ злоупотребить частью информации? Черт побери, такой риск всегда есть. На каждом шаге вперед есть риск. Но вы подумайте, что нам сейчас досталось! Послание из иного мира. Новые перспективы. Шанс сравнить то, что мы знаем, и что думаем, что знаем, с чьей-то еще наукой. Шанс понять, действительно ли есть у человека смысл существования. Уж если кто-то должен заинтересоваться, то это ты,
падре.Мы должны спокойно думать и не впадать в панику. Я бы предложил просто известить исследователей о наших соображениях и предложить им докладывать обо всем, что может создать проблему. И тогда, если что-то возникнет, действовать рационально.
- Я не уверен, что мы говорим о вещах, которые так легко идентифицировать, - сказал Уиллер.
- Черт побери, Пит, против такой логики действительно невозможно спорить! Но давайте все-таки будем разумными. Вам не приходило в голову, что наше выживание как вида может зависеть от того, что мы узнаем от алтейцев? Если добиться технологических прорывов, то появятся способы решения каких-то наших проблем. - В его голосе была мольба о понимании. - С такими дарами все нам будет открыто. Представить себе невозможно, чего мы достигнем, победив гравитацию и покорив такую энергию, которая нам предлагается. - Он глянул на Гарри. -
Тыхотел бы взять на себя ответственность за уничтожение такого источника знания? Даже Бейнс, во что бы он ни верил, не мог себя заставить так поступить.
- Вот почему это так опасно. Это смоляное чучелко. Каков бы ни был потенциальный вред, избавиться от него мы не сможем.
- Нужно политическое решение, - предложил Гарри. - Быть может, следует повременить. Остановиться. Чтобы понять истинную природу проблемы, надо больше узнать о том, что у нас в руках.
- Согласен, - сказал Гамбини. - Это вполне разумно. Но прямо сейчас нам надо понять пару других вещей. Пит, ты готов остаться в проекте?
- Да, - тихо ответил священник.
- И мне не придется беспокоиться за безопасность текста?
- Нет. От меня - нет.
- Так, ясно. Я рад, что мы это урегулировали. Теперь… - Он проницательно посмотрел на Гарри. - У кого-нибудь еще возникли моральные проблемы?
- Я лично брать решение На себя не собираюсь, - сказал Гарри. - Но ни за кого другого не ручаюсь. Лучше бы сделать дополнительную копию и убрать ее в безопасное место.
- Это я первым делом сделаю, как только вернусь к себе.
Гарри ощутил, что напряжение оставляет его.
- Есть еще одна вещь, которую надо обсудить. Для разнообразия - новость хорошая.
- Буду рад ее услышать.
- На Белый дом по-прежнему сильно давят, чтобы текст был опубликован. И потому Харли создает официальный орган, который пересмотрит все, что нами получено. Говорят, что будет опубликовано все, что только можно.
- Что ж, приятно знать, - сказал Гамбини. Но, секунду подумав, спросил негромко: - И кто будет решать, что можно и что нельзя?
Гарри сохранил бесстрастное лицо:
- Оскар де Сандр.
-
Кто?
Даже Уиллер улыбнулся.
- Оскар де Сандр, - повторил Гарри. - Мне сказали, что он главный по военным технологиям. И я думаю, он подберет штат экспертов в соответствующих областях, и они будут обращаться к нам, если возникнут сомнения.
- Много мы знаем, - буркнул Уиллер.
Гамбини поглядел на него с нескрываемым раздражением.
- О'кей, - сказал он.
- Я думаю, - предложил Уиллер, - было бы мудро вести себя политично и не выкладывать все сразу.
- Поддерживаю, - согласился Гарри. - Эд, я тебе дам телефон де Сандра. Хорошо бы ты позвонил ему сегодня, ввел в курс дела и попытался дать ему понятие о том, что ему следует искать. Про Бейнса не упоминаем. О'кей?
- Конечно, не упоминаем, - буркнул Гамбини. - Если это просочится, у широкой публики штаны от страха полопаются. Кстати, он ничего не сказал, собирается ли он говорить на эту тему с журналистами?
Гарри мысленно прокрутил весь разговор.
- Нет. Он совершенно ясно дал понять, что предоставляет дело мне.
Нам.Абсолютно уверен, что он ничего не скажет.
- О'кей. Я постараюсь взять с него обещание, когда буду с ним говорить.
Гарри нахмурился:
- Эд, на твоем месте я бы его не трогал. Так, что еще? Надо создать процедуру, гарантирующую, что все, что мы будем выдавать, прочтет кто-то, кому мы доверяем. И надо привлечь еще Корда, Лесли и Хаклюта. Скажем им, что стоит на кону, и попросим отсекать все, что может создать проблему.
- Мне кажется, - сказал Уиллер, - что у нас будет информация трех категорий: материал для де Сандра, материал, идущий только к Харли, и то, что вообще не должно выходить наружу.
Гамбини встал и сделал пару кругов по кабинету.
- Не знаю, - задумчиво протянул он, - но, кажется, разговор по делу. Гарри, какой же из тебя, к черту, чиновник?
- Наверное, не очень хороший, - ответил Гарри. Уиллер кивнул.
- А как ты думаешь, что было бы с Римфордом, если бы кто-то запустил его вирус?
Гарри улыбнулся.
- Ему предъявили бы обвинение в заговоре с целью уничтожения федерального имущества.
Хотя Оскар де Сандр считал себя сотрудником Белого дома, фактически он работал в здании администрации. И не был доволен своей жизнью. Несмотря на все подаваемые просьбы и получаемые обещания, ему дали только одну помощницу и еще стажерку на полставки для участия в проекте «Геркулес». И стажерка еще даже не получила допуска.
Первый пакет от Гамбини прибыл, не успел де Сандр еще войти в дверь. Его обязанностью был прочесть протокол, убедиться, что в нем нет ничего, прямо угрожающего национальным интересам, и передать советнику по национальной безопасности, который либо сделает свои замечания, либо нет. Если материал вернется к нему на стол со штампом ВЫПУСК РАЗРЕШЕН, то де Сандр его передает на распространение на ежедневной пресс-конференции Белого дома. Вроде бы все очень просто, но в этой простоте прятались огромные волчьи ямы. Должность с отрицательным потенциалом; единственный способ справиться - это быть очень осторожным. Стоит что-то пропустить - и конец всей карьере. То есть куча возможностей оступиться и ни одной - отличиться. Начальство его заметит, только если он напортачит.
Более того, время у него ограничено прямо сейчас. Пасти стадо в Гринбелте не было его единственной обязанностью. Еще он занимался рутинными тестами на детекторе лжи в процедурах получения допуска высшей категории, и еще у него были обязанности в Форт-Миде. Так что де Сандр быстро пролистал девяностопятистраничный документ, чтобы понять, о чем там, и вызвал помощницу - ту, что с допуском.
Она принесла с собой несколько телефонных сообщений и список запросов электронной почты с просьбой посмотреть. Он быстро глянул, отодвинул их в сторону и протянул ей отчет из Гринбелта.
- Поищите материал по технике, - сказал он. - Почти все здесь что-то вроде философского трактата, с этим вообще нет проблем. Но нельзя, чтобы отсюда вышло что-то, имеющее неявные военные последствия. Это ясно?
Помощница кивнула.
И вот каким образом существование ряда философских максим инопланетян стало достоянием вечерних новостей. Они появились довольно скромно, заняв вторую позицию после голосования в Конгрессе, где была отвергнута попытка администрации лишить электронную промышленность ценовой поддержки.
Максимы не возымели того эффекта, который могли бы, поскольку версии, выданные де Сандру, были дословными и мало носили сходства с более поэтическими переводами Лесли. Более того, этическое и эстетическое сходство с общепринятыми ценностями бросалось в глаза, и именно на этом сосредоточились все комментаторы. Лишь через два дня Эн-би-си выдало набор поэтических переводов и создало некоторую сенсацию. Касс Вудбери своим поставленным и звучным голосом подчеркнула некоторые строки:
Я в одиночестве.
Я создаю жизнь, управляю атомом
и говорю с мертвыми.
И Бог меня не ведает.
Было и еще много подобных строчек. Глядя у себя дома телевизор, Гарри поежился.
* * *
И кардинал тоже.
Телефон у него начал звонить примерно в четверть десятого, и наутро первым делом он созвал свой причт. Барнегата достать не удалось, он был в Чикаго. Кокс и Дюпре прибыли с интервалом в несколько минут и уже завязали горячий спор, когда прибыл Джесперсон с Джо Марчем, главой Общества по распространению веры в епархии. Марч не входил в ближний круг кардинала, но тот никогда не задумывался приглашать людей, от которых может быть толк. Дюпре, видевший телерепортажи, был возмущен.
- Общение с мертвыми! Это абсурд. Я надеюсь все-таки, что телекомпании вспомнят об ответственности. Они придают сенсационность всему, чему только могут, но протоколы, опубликованные Годдардом, не оправдывают подобной интерпретации.
- Проблемы бы не было, если бы журналисты в нее не вцепились, - сказал Кокс. - Все это случилось миллион лет назад. Но раз они это проигрывают, люди могут быть введены в заблуждение. Так что мы обязаны действовать.
