Космоархеологи (№1) - Двигатели Бога

— Да, — ответила она, — я его знаю.

— Он сейчас на Ноке. Не могла бы ты послать ему сообщение?

— Конечно.

— О разрывах в истории. Мне бы хотелось знать, случайны ли они, или же существует определенная закономерность. Может, тут действуют какие-то планетарные или социальные механизмы. Возможно, что-то биологического характера. Или нечто, что активизируется с определенным периодом. — Он прикусил губу, смакуя столь интересную проблему. — Мне надо знать, сталкивался ли он с подобными фактами на Ноке.

— А почему вы сами не хотите спросить? На «Морской точке» есть межзвездная линия связи.

— Тогда об этом узнают другие. А мне пока хочется, чтобы это осталось между нами.

— Ладно. Я свяжусь с ним с «Уинка».

— Спасибо. И попросите его ответить как можно скорее.

Она перешла на шепот.

— А теперь я хочу спросить вас кое о чем.

— Разумеется.

— Мелани Траскот.

— А что такое?

— Что будет с ней, когда все это закончится?

Ему стало неудобно.

— Она получит повышение. — Он отвел взгляд. — Я знаю, что ты чувствуешь, Хатч. Но мы подадим жалобу. На Космике составят отчет, пошлют нам копию, принесут извинения, и на этом дело закончится. — Он пожал плечами. — Разве что, если кто-нибудь погибнет...

Жанет Аллегри было приятно, что Генри не отказался от мысли вернуться в Нижний Храм, но ее раздражала мысль, что она оказалась в числе тех, кого он хотел эвакуировать в первую очередь.

И все же Жанет не жаловалась. Она вернулась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Три года назад она привезла немного, но за это время ей удалось собрать небольшую коллекцию древних предметов. Это, конечно, незаконно. Считалось, что все должно поступить в Академию. Но у Академии было уже столько, что можно заполнить целый склад. Все остальные тоже взяли один-два сувенира. Это уже почти стало традицией.

Один из самых любимых сувениров — солнечный медальон. На нем — диск восходящего солнца и надпись: «Живи для света». Он нравился ей, потому что все это звучало так по-человечески. Еще у нее была урна с надписями позднего Мезатического периода, которые никто не мог прочитать. И монетка с изображением куракуанца с одной стороны и веткой растения колин — с другой. Спустя годы эти сувениры станут олицетворением самых дорогих воспоминаний. Будут напоминать ей о двух потерянных мирах — Куракуа и ее юности.

Она аккуратно завернула находки в одежду, вынула из шкафа три сумки и положила их туда.

Простыни пусть остаются. И полотенца тоже.

Она сняла со стен фотографии в рамках. Фотографии брата, Джоэля, семейные снимки в гостиной на Рождество, друзей из команды Храма на пляже, фрагмент Зеты (который нашла Жанет и который стал первым предметом, позволившим Мэгги проникнуть в тайны языков Казумеля). Она провела здесь большую часть своей взрослой жизни. Стала профессионалом. Пережила несколько романтических историй. Ей было больно, что скоро эти места затопит грязь и вода.

Она понесла вещи в коридор и столкнулась с Ричардом.

Он удивленно посмотрел, и Жанет поняла, что мысли его бродили где-то далеко.

— Вам помочь? — спросил он, быстро придя в себя.

С момента его появления у нее не было возможности поговорить с ним. У него была репутация, от которой можно шмякнуться в обморок, и она немного его побаивалась.

— Спасибо, да. Пожалуйста.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— С вами все в порядке?

— Да, да, все нормально. Почему вы спрашиваете?

— Вы так побледнели. — Он посмотрел на ее сумки. — Ничего страшного. На Куракуа свет клином не сошелся.

Они пронесли сумки через комнату отдыха, потом спустились вниз и, наконец, пришли в гавань. Потом Жанет вспомнит, что они разговаривали, но только вот о чем? Вероятно, ничего не значащие фразы, которыми обычно обмениваются малознакомые люди. Но она всегда будет помнить, что он показался ей добрым.

Мэгги Туфу — одна из лучших экзофилологов Академии — была о себе высокого мнения, и, возможно, не зря. Мэгги завоевала себе репутацию на Нике, где успешно расшифровывала современные и древние языки. В отличие от большинства выдающихся полевых исследователей, она оказалась еще и способным педагогом. Она стала легендой Пенсильванского университета.

В жизни ей во всем сопутствовал успех, за исключением двух вещей: замужества и полной неспособности справиться с некоторыми надписями на Пиннэкле.

Теперь у нее есть перспектива столкнуться и с третьей неудачей. Мэгги первая в команде Якоби поняла, как важно расшифровать линейное письмо «С». Как и Ричард, она считала, что это могло навести на след Создателей Монументов и открыть тайну Оз. Мэгги верила, тайна действительно есть. Подавляющее большинство ее коллег разделяли мнение Фрэнка Карсона, что лунный памятник — просто творение чуждой культуры и, следовательно, не о чем тут и говорить.

Поэтому, когда пришло ошеломляющее известие о том, что Академия покидает Куракуа и что ее археологические сокровища приносятся в жертву планам создания нового обитаемого мира, она забросила остальные проекты ради изучения линейного письма «С».

Они восстановили примерно пятьсот образцов надписей, которые удалось собрать в крупных населенных центрах. Надписи, как правило, состояли из нескольких групп символов. Дополнительные же сведения о надписях ограничивались фактами (или предположениями), что образцы взяты из правительственного учреждения или библиотеки, или же это надпись на статуе животного.

Самые большие надежды возлагались на Нижний Храм. У Мэгги было несколько табличек различной степени сохранности с надписями на той или иной разновидности письма Казумеля. На этих табличках, возможно, записаны легенды, так как текст сопровождался пиктограммами грозовых бурь, моря, военной доблести и луны. Ей удавалось что-то взять отсюда, что-то оттуда. Она восстановила основной алфавит и несколько альтернативных и начала составлять словарь. Но ей очень нужны еще образцы надписей.

Печатный станок мог стать ключом к разгадке. С ним она получила бы две или даже три тысячи текстовых символов. Великолепная находка. Если бы ей только удалось добраться до него!

В то утро она никак не могла оторваться от таблички, найденной почти два года назад во время раскопок на суше, в нескольких сотнях километров отсюда. Она сканировала табличку и поставила на ней номер, но не отправила в Академию вместе с остальными находками, что она обычно делала раз в год.

Табличка была прямоугольной, шириной с ладонь, и около двадцати сантиметров в длину. На ней изображен куракуанский герой Малинар в детстве с блюдом в руках. Он кормит свирепое животное, похожее на медведя, с клыками и огромными глазами. Ребенок смотрел, как оно ест. Она знала миф: животное — это Хоргон — демон, обладавший способностью видеть все. Хоргон — классический образец местной мифологии, существо, сбившееся с пути праведного, что-то вроде Сатаны. От него нельзя скрыться. Оно непобедимо. Но оно всегда щадило детей, потому что этот ребенок бесстрашно приблизился к нему с блюдом, полным еды, чтобы отвлечь внимание от своей сестры. Хоргон вознаградил смелость Малинара и после этого никогда не нападал на детей. Вверху таблички была идеограмма, изображавшая смелость — три стрелы внутри круга. И на ней — шесть строк текста. Она полагала, что определила несколько понятий: глаголы «видеть» и «предлагать» и существительные «Малинар» и «Хоргон».

Кроме того, текст подтверждал ее догадки о синтаксисе.

Она не послала табличку на Землю, потому что нашла группу символов, обозначавших «Хоргон» еще в одной надписи — в надписи Оз.

* * *

Когда Карл проходил через операторскую с багажом, Энди занималась тем, что отключала ту электронику, которая уже не понадобится. Внизу он увидел Арта Гибса и Сэнди Гонзалес, которые возились с землечерпалкой. Другое оборудование — насосы, генераторы, реактивные сани, уже внесли внутрь, и теперь они находились в складском помещении. Все вели себя так, как будто «Морскую точку» просто собирались законсервировать, как будто кто-то мог вернуться туда и воспользоваться имуществом, оставленным их экспедицией.

При обычных обстоятельствах Академия не оставила бы свое оборудование — землечерпалки, подводную лодку и саму «Морскую точку». Но решение об эвакуации приняли внезапно — с Генри никто не посоветовался. В результате — времени осталось слишком мало, и команде Храма (а также их руководству на Втором Этаже в округе Колумбия) пришлось выбирать: вывозить оборудование или спасать археологические находки, ценность которых трудно определить. Конечно, решили спасать находки. Карл находился на дежурстве, когда Генри получил приказ со Второго Этажа оставить личные вещи в «Морской точке», чтобы освободить место на шаттле. Генри обладал достаточным опытом, чтобы не вступать в пререкания. Он просто забыл выполнить распоряжение.

Карл вошел в гавань, где обычно стояла подлодка. Там было пусто. Он прошел по проходу у края бассейна и бросил свои сумки рядом с сумками Жанет.

— Я готов, — сказал он. Кругом все было завалено контейнерами Эдди. Их набралось больше сотни.

— Нам действительно необходимо тащить все это на корабль?

— Это еще не все, — устало улыбнулась Жанет. — Карл, что ты собираешься делать, когда вернешься домой?

— У меня есть место в Институте Археологии. — Он постарался, чтобы это прозвучало небрежно. Но они оба знали, что место довольно престижное.

— Поздравляю. — Она поцеловала его. — А я не имею представления, что буду делать. — Почти месяц назад им прислали список вакансий. Несколько человек из команды оставались в Академии, остальным Академия постаралась оказать поддержку. Большинство должны были, как и Карл, вернуться к преподавательской деятельности. — Я хочу остаться полевым исследователем, — сказала она. — Но очереди на Пиннэкл и Нок очень длинные.

— Насколько мне известно, все забито на два года, — ответил Карл. Аллегри была чертовски хорошим археологом. У нее огромный опыт. И все же, вероятно. Академия не примет это во внимание и предложит ей преподавательскую работу на младших курсах. — Может быть, они сделают исключение для тех, кто здесь работал. — Показались огни подлодки. — Попроси Генри замолвить за тебя словечко.

Вода начинала пениться.

— Мне жаль, что так получилось, — сказала она. — Генри заслуживает лучшего.

— Для него это еще, возможно, не конец, — заметил Карл. — Он хочет Линейное письмо «С». Я далеко не уверен, что ему не удастся заполучить его.

* * *

ИЗ БИБЛИОТЕЧНОГО АРХИВА

Как и у всех мифических героев, у Малинара мог быть исторической прообраз. Если это действительно так, то, значит, вымысел связан с реальностью. Этот герой появляется в эпохах, разделенных тысячелетиями. В этом нет никаких сомнений, учитывая длительность куракуанской истории и отсутствие технического прогресса как результат истощения природных ресурсов. Наличие этих факторов привело к телескопическому эффекту в отношении более ранних эпох, каждая из которых напоминала предыдущую.

И хотя время жизни Малинара датируется более ранним периодом, чем тот, когда были построены Нотические Башни, и разница составляет почти десять тысяч лет, тем не менее считается, что он посещал святой город, чтобы посоветоваться с Богиней. Храм стоял тогда на скалистом берегу высоко над морем. Имеется табличка с изображением этого события.

К сожалению, большая часть цикла Малинара отсутствует. Мы не знаем ни причин, по которым Малинар решил посоветоваться с Богиней, ни результатов этого визита. Известно только, что куракуанцы даже и думать не могли, что их главный герой не посетил святыню на северном берегу.

Линда Томас, Храм Ветров. Гарвардский университет, 2211 год.

11

«Морская точка».

Среда, 14:18.

— Мне жаль, что мы нашли эту штуку, Хатч. — Джордж Хакет устал, но ему удавалось выглядеть бодрым. — Если бы все зависело от меня, то я бы все прекратил. Мне хочется домой.

— Сколько времени вы провели здесь?

— Четыре года.

— Это много.

— Почти вечность. — Кроме них, в комнате отдыха никого не было. Они с удовольствием пили кофе и ели тосты. Волны бились в окна. — Я думаю, что никогда больше не отправлюсь в дальние путешествия.

Хатч приятно было проводить с ним время. Ей нравился блеск его глаз и его мягкость. Оживали старые чувства. Но она подавила их и соблюдала дистанцию, ожидая, что он сделает первый шаг. И тогда, если, конечно, это вообще случится, она должна поставить его на место и ждать, пока они не вернутся домой. Все остальное непрофессионально. По многолетнему опыту она знала, что невозможно сохранить все в тайне на борту корабля.

— Почему бы и нет, Джордж? — спросила она равнодушно. — Ведь ваша карьера зависит от полевых исследований, разве не так?

Он покачал головой.

— Я не археолог. Я инженер. А сюда попал почти случайно и был рад возможности попутешествовать. — Он засмеялся.

— Ну что ж, — ответила она, — вы действительно попутешествовали.

— Да. Это правда. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Знаешь, Хатч, — сказал он, — ты прелестна. Стоило совершить это путешествие только ради встречи с тобой.

Она засияла.

— Очень мило.

— Я правда так думаю.

Она видела, что это действительно так.

— Что ты будешь делать, когда вернешься домой? — спросила она.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Мне хочется найти место, где много зеленых парков и где вечно царит лето. И где много женщин, похожих на тебя. — Он протянул руку и погладил ее по щеке.

Эдди Джулиан продолжал работать — он упаковывал контейнеры.

— Мы все поднимем наверх, — сказал он. — Так или иначе, мы все спасем. — Он торопил Хатч. — Вот эти должны пойти в первую очередь. Прямо сейчас. Забудьте о той ерунде, что находится сейчас в гавани. Вдруг Траскот решит сбросить на нас еще одну бомбу. — Он уставился в потолок, как бы желая рассмотреть ее на космической станции. — Да, — сказал он, — грузите вот эти. — Он показал на ряд контейнеров с красными метками. — А я примусь за остальные. — Он кивнул головой. — Именно так.

Хатч беспокоилась за него.

— Около двери, — сказал он, когда они зашли в его мастерскую. По рассеянности Эдди не заметил ее озабоченности. Он указал на три контейнера. — Это оружие. С заставы на нижнем уровне. — Он пошел за первой партией, дав Хатч знак привезти кар. — Что бы ни случилось, мы не должны потерять его. Оно бесценно. — При обычных обстоятельствах она заворчала бы или вообще отказалась подчиняться. Но ей стало жаль Эдди, и она делала для него все, что могла. — Там есть еще один с красной биркой, — сказал он.

Но контейнер не был запечатан. Она заглянула в него.

— Его надо бы заполнить «Поли-6», — сказала она.

— Позаботься об этом. — Он стрелой понесся к душевой.

Она взяла в руки пистолет-распылитель, вставила его внутрь контейнера и нажала на спусковой крючок. Над завернутыми в пластик артефактами поднялась струя белой пены, и комнату заполнил едкий запах. Она следила за поднимавшейся пеной и потом выключила струю. «Поли-6» начал вздуваться. Она подняла пистолет и прицелилась, представив, что целится в Мелани Траскот. В этот момент появился Эдди и нетерпеливо глянул на нее. Она направила дуло прямого на него и слегка нажала на спусковой крючок.

— Пиф-паф.

— Пиф-паф.

Но Эдди не захотел принять участие в игре. Он взял контейнер и поставил его на кар.

А у Хатч появилась идея.

— Эдди, сколько у нас этой чепухи?

— «Поли-6»? Полно. Почему ты спрашиваешь?

— А как он действует?

— Я не знаю химии, — ответил он. — Там используются две емкости. — Это было и так ясно. На них значились метки «А» и «Б». — Это отдельные компоненты. Эта штука не вспенится, пока их не смешать. Это как раз делает пистолет. Когда их смешивают, пенополиуретан расширяется и затвердевает. Эта штука используется уже многие века. Она просто идеальна для упаковки древностей при перевозке.

— А у тебя есть лишний распылитель?

— Конечно. — Он нахмурился. — А зачем тебе?

Она прикидывала размер грузового отсека на «Альфе».

— Слушай, нам придется немного сократить размер груза в следующем рейсе.

— Что? — Голос его прозвучал обиженно. — А почему?

— Потому что я хочу прихватить с собой пару бочонков «Поли-6».

Эдди испугался.

— Но у нас нет места.

— Найдем.

— Но, ради всего святого, зачем?

— Он пригодится мне, чтобы поприветствовать Мелани Траскот.

Час спустя «Альфа» держала курс на орбиту, с Хатч, Жанет, Мэгги, Карлом и Филом Маркотти — лучшим аналитиком Мэгги. Там были также двадцать девять контейнеров с археологическими находками и два бочонка с компонентами «Поли-6».

Мэгги Туфу оказалась моложе, чем предполагала Хатч. Она столько слышала о ней, что весьма удивилась, обнаружив, что Мэгги нет и тридцати. Она очень высокая, гораздо выше всех мужчин на борту. С роскошными блестящими черными волосами, стянутыми в пучок. Возможно, для того, чтобы выглядеть старше. Глаза ее также черные, а лицо азиатского типа. Если бы ей еще удалось расслабиться и время от времени улыбаться, она была бы просто прелестна.

Мэгги старалась держаться особняком. Хатч увидела в этом не высокомерие, а скорее увлеченность своим делом. Мэгги считала людей и, возможно, все остальное, не связанное с математикой и филологией, довольно скучным.

Ее коллега, Фил Маркотти, — добродушный и упитанный экстраверт лет сорока — любил свою работу и был на стороне тех, кто предпочел бы остаться и получить то, что все называли «Печатным станком Джорджа». Он доверительно сказал Хатч, что будь на то его воля, то ничто, кроме армии, не могло бы сдвинуть с места команду Академии. Странно, этот счастливый, добродушный человек — один из самых воинственных сторонников Генри.

Мэгги устроилась на сиденье справа от Хатч. Во время подъема она воспользовалась дополнительным компьютером и сидела, уткнувшись в ряды чисел и символов.

— В каком-то смысле нам повезло, — сказала она, обращаясь к Хатч. — У нас нет нужного количества образцов Линейного письма «С». Впрочем, у нас вообще никогда ничего не бывает в нужном количестве. Язык слишком старый. Но в большинстве случаев у нас есть иллюстрации. И у нас есть начало словаря.

— Правда? — заинтересовалась Хатч. — Можно посмотреть?

— Конечно. Вот это — на экране появился ряд символов — «солнце». Это буквы, а не идеограммы. А вот это — появилась следующая группа — значит «луна». Она улыбнулась, но не Хатч, а дисплею. — А вот это значит «мотыга».

— Мотыга, — повторила Хатч. — Как вы догадались?

— Эта группа, как мне кажется, используется, чтобы проиллюстрировать надпись о сборе урожая.

Карл казался унылым. Взгляд его блуждал где-то далеко, и Хатч показалось, что он думает о будущем.

Жанет уснула через несколько минут после вылета. Она все еще спала, когда шаттл ткнулся носом в палубу «Уинка».

Хатч установила скорость вращения кольца Б, чтобы создать центробежное ускорение в одну десятую «g». Они разгрузили археологические находки, вес которых сейчас равен одной десятой от обычного земного, и перенесли их через двойную дверь в главный грузовой трюм. Здесь Хатч сняла обувь, чтобы не поцарапать тефлоновый пол. Помещение грузового трюма просторное, с высокими потолками — можно в баскетбол играть. Они разместили контейнеры в дальнем конце, там, где сложили груз, доставленный предыдущими рейсами.

Главный грузовой трюм «Уинка» предназначался для тяжелого оборудования, применяемого при раскопках, там можно хранить большие запасы продуктов и разместить все, что команда Академии сочла бы необходимым доставить на Землю. Помещение разделено на четыре секции с отдельными выходами.

Когда они закончили, Хатч провела небольшую экскурсию. Она сводила своих пассажиров на палубу кольца А, показала им комнаты, помещение для отдыха и реабилитационное отделение, продемонстрировала, как действует автоматическая кухня и пообедала вместе с ними. Они выпили за свой новый дом, и лица их понемногу прояснились.

После обеда она отвела Жанет в сторону.

— Тебе не хочется отплатить кое-кому? — спросила она.

Жанет с любопытством посмотрела.

— О чем ты говоришь? — Потом она улыбнулась. — Ты имеешь в виду Траскот?

— Да, я говорю о Траскот.

Жанет кивнула.

— Я вся внимание.

— Это рискованно.

— Скажи, что ты придумала. Мне бы очень хотелось, чтобы она получила свое.

— Думаю, что мы сможем это устроить.

Она снова вернулась в кольцо Б. Локальное гравитационное поле корабля, равное примерно половине земного, стабилизировалось. Двери в грузовом трюме выходили на палубу. Во всех четырех секциях они разных размеров. Она выбрала дверь секции номер два — самую большую. И в самом деле, дверь достаточно широкая, чтобы прошел объект, в два раза большего диаметра, чем шаттл.

Хатч внимательно осмотрела дверь и, только убедившись, что она вполне подходит для решения предстоящей задачи, пояснила свою мысль. Поначалу настроенная весьма скептически, Жанет слушала ее со все возрастающим интересом. А когда Хатч закончила, она уже широко улыбалась.

— Не хотела бы я, чтобы ты имела на меня зуб, — сказала она.

— Если нас застукают, обе будем сидеть на Массачусетс-авеню с железными банками для сбора милостыни.

— А они смогут нас застукать?

— Все может быть. Слушай, я у тебя в долгу. И мне не хотелось бы, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. Если не хочешь, можешь не принимать в этом участия.

— Но одной тебе не удастся ничего сделать.

— Это правда.

— Я не могу упустить такой шанс. Единственное, о чем я действительно сожалею, так это о том, что нельзя потом похвастаться.

Хатч повеселела.

— Нам не составит труда послать Мелани Траскот весточку из преисподней.

— Мы действительно можем сделать это?

— Давай посмотрим.

Хатч выключила поле, и они пошли к шаттлу и достали два бочонка с «Поли-6». Потом они перетащили их в секцию номер два и поставили посреди палубы, как раз напротив загрузочных дверей. Потом Хатч пошла за соединительными шлангами и распылителем.

Теперь, когда Жанет дала согласие, она уже не колебалась и не испытывала сомнений. Хорошо иметь такого союзника, — подумала Хатч.

— Нам необходимо что-нибудь, с чего начать, — сказала Жанет.

У Хатч был наготове отличный ответ.

— Сиди спокойно, — ответила она. Затем сходила в кольцо А, в реабилитационное отделение и принесла тампон из медицинской аптечки.

Жанет весело улыбнулась.

— То, что надо, — заметила она и подсоединила шланг к бочонкам и к распылителю.

Хатч положила тампон вниз и отошла на шаг. Взгляд ее был прикован к распылителю.

— Хочешь удостоиться такой чести?

— С удовольствием. — Жанет нацелила пистолет на медицинский тампон. — Выполняем назначения доктора, — объявила она без зазрения совести и нажала на спусковой крючок.

Появилась белая пена, покрыла тампон и палубу вокруг. Тампон откатился.

— Пожалуй, это займет немного времени, — заметила она.

— Вряд ли, стоит только начать.

Выросший шар быстро потерял округлость и превратился в белый неровный сгусток шипящей пены.

Он расширился в результате процессов, происходивших при смешивании полимерного вещества из одного бочонка с водоактивированным изоцианитом из другого. После затвердевания «Поли-6» мог выдерживать большие температурные перепады.

Они двигались вокруг шара, периодически прекращая работу, чтобы смесь затвердела.

Шар становился все больше и больше, продолжая расти даже тогда, когда они не поливали его свежей пеной.

Вот он уже размером с небольшую машину. Потом размером с гараж. Они продолжали работу.

Теперь шар стал таким большим, что они не доставали до верха. Пришлось принести контейнер и залезть на него. Изделие получалось кривобоким и приплюснутым. С одного края оно как бы распухло.

— Похоже на мертвого кита, — сказала Жанет.

Хатч выстрелила в очередной раз.

— Дитя полимерного распылителя, — засмеялась она.

— Но это же просто чудовище!

Наконец раздалось шипение, и струя иссякла. Их лица сияли от гордости.

— Просто великолепно, — сказала Жанет, весело откидывая в сторону пистолет.

— Мне бы не хотелось иметь с ним дело.

— Я тоже об этом подумала.

— Никогда не стоит играть с огнем, — мягко сказала Хатч. Они пожали друг другу руки. — Хорошо. Вторая фаза. Оставайся здесь. Я иду на капитанский мостик.

Сверху над ними проплывала Куракуа. В солнечном свете она казалась туманной. Луны не было видно.

Мелани Траскот и ее станция находились в крайней точке орбиты. Хатч разыскивала оба буксира Космика. Она пока обнаружила только один. Другой, возможно, затерялся среди «снежков», где его будет нелегко отыскать. Впрочем, это не важно. Даже если бы он находился вблизи космической станции, все произойдет слишком быстро.

У Траскот не было средств для самостоятельного передвижения. Ни одного корабля не стояло на причале.

Хатч ввела орбитальные координаты станции Космик в навигационный пульт управления, затем сканировала «торпеду» — это слово так и вертелось на языке — оценивая ее массу, и сделала запрос вычислить вектор перехвата. На экране появились цифры. Ну что ж, немного уточнить траекторию, и торпеда будет преследовать станцию семь витков по орбите и ударит по ней на восьмом витке. Через двадцать один час.

Она села, чтобы обдумать возможные последствия. Еще можно остановиться. После того как шар будет запущен, она уже не сможет ничего изменить. Иначе провалится все шоу. Какие могут быть последствия? Судебный процесс? Кому-то станет плохо с сердцем?

Волна снова предстала перед ее мысленным взором — черная и холодная. И последняя Башня. И еще Карл и Жанет, которые тащат свои сумки, как беженцы.

Она включила внутреннюю связь.

— Леди и джентльмены, через три минуты мы произведем небольшую коррекцию орбиты. Прошу пристегнуть ремни. Подтвердите, пожалуйста, получение сообщения.

— Говорит Карл. Все нормально.

Она ввела в компьютер параметры новой орбиты.

— Подождите немного. — Это был Маркотти.

— Фил, осталось три минуты, независимо от того, готовы вы или нет. — Она проверила запас энергии.

— Это Мэгги. Готова.

Теперь Хатч связалась по личному комму с Жанет.

— Все в порядке?

— Да. С какой скоростью он будет лететь, когда столкнется с ними?

— Семь тысяч относительно станции. Столкновение произойдет семнадцать минут девятого по времени Храма, завтра вечером.

— Семь тысяч — это довольно много. Возможно, даже брызги пены причинят им заметный вред.

— У них что-то погнется, что-то слетит. Но они заметят опасность и покинут станцию, а может, закроются в ней наглухо. С ними ничего не случится.

— О'кей. Что делаем дальше?

— Меняем курс. — Она включила остальные каналы связи. — Фил?

— Почти готов, — ответил он.

— Отлично. Пристегнись.

Через несколько секунд она снова услышала его голос.

— Все нормально, — сказал он. — Я готов.

Она включила внутреннюю громкую связь.

— Осталась одна минута. — Она ввела команду «Исполнение» и наблюдала, как бегут секунды.

— Куда мы направляемся? — спросила Мэгги.

— Никуда, — ответила Хатч смущенно. — Это просто обычный маневр. — Она никогда не умела толком соврать.

Включились двигатели, и «Уинкельман» перешел на более высокую орбиту, одновременно изменив угол наклона на несколько градусов. Покончив с этой операцией, Хатч объявила отбой. Потом переключилась на связь с Жанет.

— Все нормально?

— Пока да. Он слегка откатился, но все еще напротив двери.

— На твоей палубе «g» снижается до ноля.

— О'кей. Начинаю опускать давление.

Вращение кольца Б замедлилось и остановилось.

Хатч наблюдала по мониторам. Торпеда поднималась.

— Отличный вид, — сказала Хатч. Она уже знала, что нарушит их договор хранить молчание. Она расскажет Ричарду. Все это слишком здорово, чтобы остаться тайной. Он рассердится, но, в конце концов, все превратится в шутку. И спустя многие годы это будет вспоминаться как яркое пятно среди всеобщего отчаяния. Если Академия потерпела поражение, она должна пойти на дно с поднятыми флагами.

— Он все еще около двери. Я собираюсь открыть ее.

— Давай.

— Двери открываются.

— Хатч? — чей-то голос. Карл.

— Да, Карл?

— Можно мне получить доступ к монитору обзора?

— Да. Отсек 3-А. — Это был запасной мостик. — Но подожди пару минут, ладно? Мы проводим запланированную профилактику.

— Двери открыты, — сказала Жанет. Другие не слышали ее.

— Хорошо, — ответил Карл.

— Я скажу когда, — сказала Хатч, обращаясь к Жанет. — Осложнений нет?

— Кажется, нет.

— Хорошо. Начнем.

Из-за того, что вращения колец имитировали гравитацию, палубы располагались под прямым углом к оси корабля. Двери багажного отделения открывались, таким образом, на внешний край корабля. Торпеда должна выйти со стороны звездного неба. Находясь внутри багажного трюма, она была готова отправиться в путь. Оставалось только убрать корабль.

Хатч подготовила двигатели, чтобы повернуть «Уинк» влево. Раздался легкий толчок, потом еще один.

— Маневр закончен, — сообщила она Жанет.

— Все идет хорошо. Торпеда начала опускаться. — На мониторе видно, как она движется по палубе.

— Препятствий нет?

— Нет. Все достаточно хорошо. Через тридцать секунд она выйдет наружу.

— Смотри, не улети вместе с ней.

— Хатч, — ответила ей Жанет. — Кажется, у нас только что родился ребенок.

* * *

Присцилла Хаткинс. Дневник.

Сегодня вечером, первый раз в жизни, я не занесла в корабельный журнал важные сведения. Если этот проступок обнаружится, у меня отнимут лицензию.

Возможно, для всего этого не было достаточных оснований. Но я не могла устоять против соблазна ответить им хоть чем-нибудь. Если в результате меня с позором выгонят, то хоть будет за что.