Жизнь собачья

Нам что нужно? – Подойти поближе, понюхать, представиться и идти свой дорогой. А они глупые, гонки на выживание устраивают. Бегают, как угорелые, не угонишься. Обидно, – право слово, обидно.

Только, к сожалению, моим планам не суждено было сбыться.

Через несколько дней встаю я утром и сразу к забору. Он у нас в палисаднике жил.

Пригляделся, не вижу. Спрятался, думаю, где-то. Тут мамка выходит и тоже ко мне. Искали мы его, искали, так и не нашли. То ли кошка утащила, то ли свои забрали. Их на соседней липе тысяча, не меньше. Галдеж от них день и ночь. Порой даже спать не дают. Но мы, собаки ко всему привычные, привык и я к ним. А после нашего вороненка вообще по-другому на них смотреть начал. Это какие же нервы нужно иметь, чтобы с ума не сойти, когда твои дети с такой высоты падают? Я бы точно такого не выдержал. У меня душа тонкая, поэтичная, если что не так, – жизнь не в радость. Вот так.

Ну, да ладно. Оказалось все не так страшно.

Бегаю я как-то возле дома, округу осматриваю. Воронов над березкой видимо-невидимо.

Летают, орут. Чувствую, случилось что-то. Я сразу туда. Бог мой, – наш вороненок под деревом сидит, а к нему с двух сторон кошки крадутся. Все у меня в душе перевернулось – Беззащитную птаху сожрать хотят! Не позволю!

Бросился я на рыжую. Она уже в метре от него, рот открыла, думает, сейчас пообедает. Как бы не так. Увидела меня, чуть ли не зарычала.

– Уходи, – говорит, – Он мой.

– Ага, сейчас все брошу и убегу. Отвечаю я. – Не ори на меня, а то хвост-то твой рыжий сейчас оторву. А она, наглая, смотрит на меня, а с дороги не сворачивает, словно нет меня тут.

– Не на ту напал. Я таких, как ты, много видела. Лучше сам уходи, а то глаза-то повыцарапаю.

Чувствую, нехорошо мне как-то становится. Больно вид у нее злой. Разве этих кошек разберешь – То они нас бояться, то чуть ли не в драку лезут. Думаю, если поддамся, сожрут они вороненка. Вороны, правда, рядом летают, но трава высокая, кусты кругом, им близко не подобраться. Беззащитный останется и пропадет, – наверняка пропадет. Нахмурился я, зарычал и грудью встал на защиту малыша.

Я она как заверещит, словно ей на хвост кто наступил. К прыжку, видимо, изготовилась.

Думаю, главное вовремя закрыть глаза, тогда она мне точно нечего не сделает. Только подумал, а эта бестия, как на меня бросится.

Глаза закрыл, стою, лаю – Где она? Вдруг, слышу, мерзкий визг и треск какой-то – Открываю глаза и что же я вижу – Сидит в метре от меня довольный Данила, лапой морду полирует. А рыжая дрянь в припрыжку от нас убегает.

– Что тут у вас такое? – Спрашивает.

– Вороненок в кустах, а кошки на него охоту устроили – Вот подлые, – говорит, – Маленьких обижать.

– Тут, – говорю, – Еще черная была. Спасибо, друг, выручил. Иначе эта кошка всю морду мне разодрала.

– Пожалуйста, – отвечает, – Нам не впервой. Только это не кошка, а кот. Вон из того дома. Я его уже дважды бил. Наглый он очень, ведет себя, просто, по-хамски.

– Вот-вот, – поддакнул я, – Я с ним по-хорошему. Уходи, говорю, отсюда, нечего тебе нашу птичку обижать, а он ни в какую. Рычит, когти выставил, вот-вот бросится. Ну, я тоже малый не промах, ни на шаг не отошел, насмерть встал. Думаю, будь, что будет, а мальца не предам.

Сидим мы так, хорошо беседуем, вдруг сзади, кто-то как закричит. Бог мой! Малыш наш!

Мы сразу обо всем на свете забыли, бросились к нему. А он, хоть и маленький, а от черного хищника клювом отбивается, не дается ему. Вороны вокруг летают, орут. Вот-вот, кажется, на кота бросятся.

Мы вовремя подоспели. Я как на ухо этому черному гавкну:

– Пошел прочь, кот противный!

А он ощерился весь, кровь ему в голову ударила. Как заорет:

– Мой он! Не дам!

Тут, правда, Данила на помощь пришел. Спину выгнул, шерсть вздыбил, хвост свечкой поставил и на кота – Тот его, как увидел, развернулся и деру – Спасли мы, в общем, вороненка, правда, спасли.

Подошли к нему поближе, посмотреть, все ли с ним в порядке. А он бедненький не знает, что ему от нас ждать. То ли мы с котами из-за добычи передрались, то ли его защищали.

Я ему и говорю:

– Не бойся, парень. Мы тебя в обиду не дадим. По очереди охранять будем. Правда, тебе уже летать пора. Ты же не курица – А он на меня смотрит, глазенками своими темненькими хлопает, не знает, что и сказать. Тут я к Даниле оборачиваюсь и говорю:

– Сейчас твоя очередь охранять, мне поужинать нужно и посмотреть все ли дома в порядке.

– Давай, иди, – отвечает Данила, – Только учти у меня на девять с Милой из соседнего дома свидание назначено. Так что ты поешь, и приходи, его нельзя одного оставлять. Они его за ночь точно сожрут. А мне в девять нужно вон – на той липе быть, опаздывать не годится, не по-джентельменски это.

Глаза закатил, морду такую состроил, – я чуть слюной не подавился.

– Ты что – Перепугался я, – На всю ночь уходишь? А когда я спать-то буду?

– Завтра поспишь, ни сахарный, не развалишься – Иди, а то не успеешь.

И поплелся я, как побитая собака, домой. Поел быстренько и на улицу.

Мало того, что я всю ночь на голой земле спать обязан, от комаров, слепней отбиваться, с кошками драться, так еще и думать о том, что этот хитрый кот со всеми девчонками в округе снюхался. А я как был бобылем, так бобылем и остался. Ох – не везет мне. Ох – не везет – Так всю ночь мы на улице и провели.

Малыш сначала на меня с опаской поглядывал, все думал, что я его вот-вот съем, а к утру его разморило. Заснул спокойно.

С утра пораньше проснулся я от жары, встал, потянулся и случайно задел малыша. Он вскочил, встряхнулся, на меня посмотрел и вдруг, как крылышками замашет – Раз и взлетел, метра на полтора. От неожиданности я чуть с лап не упал. Стою, смотрю, глазами хлопаю.

Хвост у него уже отрос, крылья, как настоящие, и вообще он уже на птицу больше похож.

– Есть хочу, – говорит малец. Нужно взлететь, там мухи – Пора уже, – вдруг слышу со стороны. Поворачиваю голову, там Данила.

– Иди, Ричард, домой, – предлагает он, – Я посторожу пока.

Как представил себе, уйду я сейчас домой, лягу спать, а наш хлопчик крылышками замашет, и поминай, как звали. И не увижу я тогда его первого полета.

– Подожду чуть-чуть. Вдруг и вправду взлетит.

– Ладно, жди, а я пока пойду позавтракаю. От любовных утех живот подвело, всю ночь не жравши.

И этот нехороший кот, что-то напевая себе под нос, довольно урча, направился к дому.

Походка при этом у него была еще та – Как будто не идет, а танцует – Посмотрел я, посмотрел, сел рядом с вороненком и говорю:

– Попробуй еще раз, вдруг получится.

Встал он, нахохлился, подпрыгнул, как-то по чудному, крылышками замахал и взлетел метра на три.

Как заорет: – Ура!!! Я лечу!!! – И тут случайно крылом о ветку березы задел и камнем вниз.

Встал, отряхнулся. Ныть не стал, что больно ударился, молодец парень. Посмотрел на меня и говорит:

– Вечером еще попробую, а пока отдыхать буду, сил набираться – Как же ты будешь их набираться, если целый день голодным сидеть будешь?

А он так грустно головой покачал и отвечает: – Не знаю. А потом голову вскинул и говорит:

– Вдруг какого-нибудь червячка разыщу или зернышко, тогда пообедаю.

– Ясно. Только хотел ему что-то еще сказать, смотрю, Данила вернулся. Позавтракал, значит.

– Ричи, иди ешь, говорит, – А то мамка сейчас на твои розыски бросится, тогда тебе точно не сносить головы. А один я тут не выдюжу.

– Побежал – Смотри за ним получше. Случится что, – берегись.

– Ступай, ступай, а то с тобой, точно, что-нибудь случится. Мамка если рассердится, так просто спуску не даст.

Это он правильно сказал. Лучше не нарываться.

Только я собрался домой, вдруг над головой шум крыльев, хлопанье, карканье. Перепугался я и в кусты. Думаю, сейчас, как бросятся. Задрал голову, смотрю, в метре над нами огромный ворон. Вдруг, бах, и что-то упало. Присмотрелся, червяк, огромный, толстый такой. Наш малец, как его увидел, затрясся весь. Бросился к нему. За пол секунды проглотил. Стоит, чуть ли не облизывается, довольный, сытый.

Порадовался я за него, развернулся и к дому. Только-только успел. Мамка на меня чуть-чуть покричала и успокоилась почти сразу. Обошлось, в общем, все. Правда, пришлось мне с ней идти на велосипеде кататься. Хотел я сбежать, да не удалось. Понял, коли удеру, точно нарвусь.

Пока покатались, пока покупались, вернулись мы в общем к обеду. Пообедал я как положено.

Как-никак всю ночь с цыпленком сидел, пусть теперь Данила поголодает. А я хоть с часок посплю. И тут мне как в голову ударит, что пока я тут бока отлеживаю, наш малец, быть может, уже летает себе на свободе. Мне аж дурно стало. Данька что – он к любой киске на огонек завернуть может, они его страсть, как любят. Потому-то домой и не пришел. А я, как последний дурак, верю, что он птенца бережет.

Вскочил я и за ворота.

Смотрю, сидит Данила, мордочку лапой трет. Спокойный, как сфинкс. Словно дела ему нет до нашего паренька. Подбегаю, спрашиваю:

– Как дела?

– Как сажа Белла, – отвечает.

– Чем малец занимается?

– Спит в кустах. Что ему еще делать? Ему еще три червяка с неба упали. На кой ляд ему летать – Кормежка у него, – позавидуешь. Поел и спи, отдыхай – Зря ты так, – отвечаю я, – Сам понимать должен, как его небо тянет – Тянет, то тянет, но раз не получается, зачем ему туда лезть – Приземленный ты, Данька, какой, – возмутился я. Все бы тебе критиковать – Не понимаешь, что глядя на него, я сам бы полетел, – как птица – Он, как захохочет.

– Ты бы точно полетел, у тебя ума только на это и хватит. Не понимаю, что ты тут с нами делаешь? Отошел бы вон к той горочке, разбежался и – мордой в пруд. Красотища – Вся дурь сразу повылетела бы – Ну, думаю, вредина. Нет в нем поэтической жилки. Ничего не видит дальше собственного носа, а держится, как король.

Махнул я лапой, сел рядом. Что, думаю, с ним связываться. Одно дело делаем, ругаться нам совсем ни к чему.

– Как дела дома? Меня не хватились? Спрашивает.

– Тебя никто рано не ждет. Все думают, ты по кошечкам бегаешь.

– Ага, побегаешь тут с вами. Опять черный приходил. Как меня увидел, осатанел вконец. Едва отпугнул – И что ему надо-то было?

– Что, что? – Пообедать – Не нужно, Данила. Меня аж мороз по коже пробирает.

– Нервный ты, Ричи. Нельзя быть таким ранимым. Нужно быть уверенным в себе котом – тьфу ты, – псом.

– Знаю, а что сделаешь – Я как о малыше подумаю, сердце болит.

– Из-за чего болит-то? Не сегодня, так завтра взлетит. Не завтра, так послезавтра. Деться ему от этого некуда, судьба у него такая. И нечего зря переживать.

– Все то ты знаешь, все то у тебя просто, – не выдержал я, – А что было бы, не подоспей мы вовремя?

– Ладно, не сердись – Молодец ты, молодец я, а этому, мелкому, пора учиться летать. Эй! Малец! – Просыпайся. Пора попробовать в небо взмыть. Начал он тормошить птенца.

Тот глаза раскрыл, посмотрел на нас и давай есть попросить.

От удивления у нас глаза на лоб полезли.

– Кто я тебе? Данька спрашивает, – Отец что ли?

А тот знай, клюв разевает, еды требует.

Я и говорю Даниле:

– Сходи, посмотри, вдруг что-нибудь съедобное подберешь.

– Ты что!? – С ума сошел!? Заорал он. Ты за кого меня держишь!? Ты, что думаешь, я буду по деревьям лазать, мошек ловить или в помете ковыряться, червяков выбирать?! Стоит, спину выгнул, шерсть дыбом встала. Зверь, а не кот. Хорошо, мы друзья. Когда он в таком состоянии, я его не сильно боюсь.

– Что разорался-то? Спрашиваю. Есть ему нужно? Нужно – Кому легче козявку поймать, тебе или мне? Что молчишь-то?

Покачал он головой. Хвостом махнул, развернулся и пошел себе. Я ему вслед кричу:

– Надолго не пропадай – По-быстренькому давай, одна лапа здесь, другая там.

Обернулся он, махнул хвостом, мол, смотри у меня, и пошел себе на поиски то ли червяка, то ли мухи.

Остался я с птенцом один. Только бы, думаю, кошки не напали. Одному не легко будет справиться. Когда голодные, они страсть, какие лютые. Но, слава богу, все обошлось.

Через полчаса вернулся – Довольный такой, морда лоснится, шерсть – волосок к волоску.

Когда только успел в порядок себя привести – Молодец, все-таки, он у нас, любому коту сто очков вперед даст.

Идет себе, а из пасти рыбий хвост торчит. Бог мой! – Он что не понимает, что вороненок рыбу не ест? – Не волнуйся, – говорит, – Голод не тетка. Есть хочет, съест.

– Да не будет он рыбу – Подожди, не мельтеши перед глазами. Сейчас я ее на кусочки порву, и посмотрим, что дальше будет.

Сказано, сделано. Через две минуты перед птенцом лежало угощение. Правда, пока он рыбу рвал, половину себе в рот отправлял. Тут уж ничего не поделаешь, главное, чтобы малец поел.

Подошел тот к еде, посмотрел и, вдруг, раз кусочек подкинул и в клюв. Проглотил. За ним второй, за вторым, третий, так почти всю рыбу и умял. Я даже заволновался:

– Хватит, парень, хватит, а то, точно, от земли не оторвешься, слишком тяжелым будешь.

Посмотрел он на меня, нахохлился, вдруг, как подпрыгнет – и взлетел – Что бы вы думали?!

Взлетел! – Ей богу! Взлетел.

Черной молнией, блеснув, скрылся в небесах.

Где же ты, мой юный друг? Хорошо ли там?

Полетай еще немного и лети домой,

Ждем, тебя, переживаем, сокол быстрый мой.

Когда я со слезами в голосе пробормотал это четверостишье, Данька чуть в обморок не свалился. Посмотрел на меня, посмотрел и говорит:

– Если кто тебя обидит, говори мне – Я им такую кузькину мать устрою! – Потом глянул на меня и добавил: – Ты, Ричи, поэт, – а поэтов обижать нельзя. Это я точно знаю.

Просидели мы с ним еще с час. Так и не вернулся наш птенец. Доели остатки рыбы и пошли домой.

С одной стороны, настроение праздничное, а с другой – как-то грустно. Что, если расстались мы навсегда, и никогда больше не встретимся? – Жаль – Пришли домой, легли спать. Так до вечера и проспали.

Спросонок слышу мамкин голос:

– Пап, ты посмотри на них. Спят в обнимку.

Открыл я глаза, а рядом, прижавшись к моему пузу, Данька лежит, во сне потихоньку причмокивает. Снится, наверное, что-нибудь хорошее.

От шума приоткрыл он один глаз, глянул на меня и дальше спать. Как будто ему все по барабану. Я тоже лапой махнул, глаза закрыл, только приготовился заснуть, вдруг щелчок и вспышка. Ну, вот, опять фотографируют. И когда им только надоест всякой ерундой заниматься? Ох – люди, – люди…

Рыбалка

Не поверите, собрались мы тут на рыбалку. Мамка удочку купила, крючки, еще какую-то ерунду. Вечером пошла к Леониду, соседу нашему, он эту удочку собрал, леску натянул, грузило, поплавок приделал, – и понял я, что от рыбалки мне никуда не деться. Придется завтра дурака валять, вставать ни свет – ни заря и тащиться на пруд, рыбу удить. Ну, да ладно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Это я про мамку – Сплю, только-только разоспался, вдруг будильник как заорет. Я чуть с дивана не свалился.

Вскочил, думаю, что случилось? И тут вспомнил, мы же на рыбалку идем. Посмотрел я на мамку, наверняка из-под одеяла в такую рань не вылезет. А она повозилась, повозилась и вскочила. Надо же, охота, пуще неволи. Вздохнул я и тоже встал.

Полчаса собирались, наконец, собрались.

Дед говорит:

– Давай не будем эту сетку для улова брать. Пакетик возьмем, на первый раз хватит. Много наверняка не наловим, что ее таскать.

А мамка, как раскричится:

– Ты, что за грибами тоже с пакетом пойдешь или все же корзину возьмешь?

Посмотрел дед на нее, рукой махнул. Что с женщиной спорить? Себе дороже. Подхватили мы удочку, сетку для добычи и сумку с пивом и чипсами. Хоть это сообразили. Потому что голодным у воды сидеть, ох – не сахар.

Пошли уже. Мамка, как встрепенется.

– А червяков взяли? Вчера у Леонида в навозе несколько штук нашли. Найти-то нашли, а взять забыли. Ха – рыбаки – Дед бегом назад. Схватил червяков и в сумку, где чипсы с пивом лежали. У меня аж аппетит пропал, ну, думаю, и сочетание. Одно ешь, другим закусываешь. Хорошо хоть червяки эти в пакете оказались, в полиэтиленовом, и вылезти из него никак не могли.

Идем, они смеются, а мне не до смеха. Нормальные собаки в такую рань дрыхнут себе в теплой койке. Один я, как какой-то пацан, бреду неизвестно куда, не понятно зачем.

Пришли, наконец. Выбрали место посуше, поудобнее, устроились. Начали червяка на крючок одевать. Смехотища – Они такие же рыбаки, как и я. Знают, что крючок нужно в воду бросить, с червяком конечно, а кроме этого ничего не знают. Первый раз на рыбалку собрались. Я, конечно, с дядей Славой ловил, но давно это было, забыл уже. Крутят они эту катушку туда – сюда, а леска ни туда – ни сюда. Ругаются, друг другу советуют. Отошел я подальше, чтобы меня ненароком не задели. Сижу, смотрю.

Через полчаса нацепили они бедного червячка на крючок. Взяла мамка удочку, размахнулась, как битой, что ребята в лапту играют, и бросила. Думаю, только бы сама от натуги не улетела и деда тем крючком не поймала. А то лечи их потом обоих, сил никаких не хватит. Но, слава богу, все обошлось. В двух метрах от берега приземлился, вернее, приводнился, крючок.

Посмотрела мамка, посмотрела и неуверенно так спрашивает:

– Почему у нас поплавок плавает? Он же стоять должен. Так мы не узнаем, клюет у нас или нет.

– На самом деле странно, – отзывается дед. Может, Леонид его неправильно прицепил – Нужно посмотреть, – говорит мамка и берет удочку в руки.

Червяка, конечно, на крючке уже нет. Сожрали его бедного рыбки. Хоть они позавтракали, а то у меня совсем живот подвело. Забыли за всеми делами про чипсы.

Дед нахмурился, головой качает, – мастер, что тут скажешь. Достал еще одного и давай его на крючок пихать. Был бы у червяка голос, орал бы, как резаный, а так молча одели, и поминай, как звали.

Подергала мамка поплавок, поплевала на червяка, еще один мастер. Откуда только набралась?

Видимо по телеку насмотрелась, и снова удочкой махать начала.

Ну не летит у нее леска дальше, чем на пару метров, ну не летит, что ты не делай. Мучилась, мучилась, забросила, наконец, а поплавок опять по воде плавает.

– Нет, так нельзя, – говорит она. Сейчас они и этого слопают. Пойду вон того рыбака попрошу, пусть посмотрит.

Подошел к нам мужчина, что-то такое там сделал, за что-то подергал, взмахнул удочкой, крючок метров на десять от берега отлетел, поплавок встал, как положено. Он себе и ушел.

Сижу, и думаю, они теперь каждый раз к нему бегать будут или сами начнут ловить? А у моих глаза загорелись, физиономии довольные, рыба вот-вот клевать начнет. Достали пиво, чипсы из пакета, разлили по стаканчикам и сидят отмечают. Как-никак на рыбалку пришли, праздник ведь. Хорошо, что и мне обломилось. Я чипсы люблю. Много их, конечно, не съешь, сухо очень. Но когда целый пруд рядом, вроде оно ничего.

Рыбаки на том берегу на нас смотрят, диву даются. Все пришли рыбу ловить, а мои пиво пить. Хорошо, хоть немного взяли. Выпили по паре стаканчиков, оно и кончилось. Чипсы я потом один доедал, мучился. А у моих настроение сразу улучшилось, болтают сидят, смеются.

Лучше бы за своим поплавком смотрели. Вон ведь прыгает. Гавкнул я посильнее:

– Тяните, раззявы!

Они вдвоем к удочке. Схватили, дед в одну сторону тянет, мамка в другую, вытащили, наконец, крючок из воды. Червяка так, конечно, уже нет, а поплавок почти на крючке висит, грузило ниже не дает опуститься.

Стал дед опять червяка на крючок пихать. Подошел я к пакету. Смотрю, много ли их там еще осталось? Много, ох, много. Мне тут загнуться, во всяком случае, хватит. И вспомнил я, как мы рыбку ловили у дяди Славы. Вот уж рыбак, куда им до него. Махнул я лапой, сел в стороне и думаю, главное, чтобы никто из них в пруд не упал, когда будут удочку закидывать, а то точно придется мокнуть. А в такой холод страсть, как не хочется.

Закинули они удочку опять метра на два и сидят ждут. Чувствую, настроение у них уже падает. То один из соседей рыбку с крючка снимет, то другой, а у моих только червяки пропадают. Сами, наверное, с крючка слезают.

Леска вся перекрутилась, тут хоть дядю Славу зови, он и то ничего не сделает. С такими снастями домой бежать надо и уроки брать у соседей, как рыбу удить.

Дед и говорит:

– Может, домой пойдем? Хватит на первый раз?

А мамка отвечает:

– Нет, пока рыбку не выудим, домой не пойдем.

Вот ведь женщина – На пруду одни мужики собрались, слабый пол в койках лежит, дрыхнет, а она тут изгаляется, удочкой машет. Чувствую, до ночи рыбу ловить будем. Хорошо хоть чипсами перекусил, бурчит в животе, конечно, но все-таки лучше.

Просидели часа три. Солнце уже должно было встать, но его нет. Оно, как моих рыбаков увидело, спряталось, наверное, от стыда подальше. Ветер поднялся, прохладно. Смотрю, мамка заклепки на куртке застегивает, замерзла бедненькая.

– Пойдем домой, – говорит дед. А то дождик начнется, вымокнем все.

Она уже прислушиваться начала, надоело ей ерундой заниматься.

– Неужели так и пойдем домой без единой рыбки, – грустно-грустно говорит.

– Так и пойдем, – отзывается дед. Главное сетку для улова взяли. А так чтобы назад тащили – Как начали они тут хохотать. Мамка и говорит:

– Я тебе говорила, пакетика хватит, а ты сеть, сеть – Дед отзывается: – Мы же рыбаки, куда же улов складывать будем?

– Да, без снастей нельзя – Смеются стоят, веселятся, а я чувствую, дождь вот-вот начнется, и кушать очень хочется.

Подошел я к удочке и говорю:

– Вытаскивай ее, нафиг!

Дед молодец, сразу понял.

– Даже Ричард домой хочет. Давай собираться.

Подошла мамка к удочке, вытащила из воды, начала леску сворачивать. Да куда там – Катушка крутится, а леска ни туда и ни сюда. Крутила мамка, крутила, надоело ей бедной, дед помогал, помогал, но все впустую. Не сворачивается она и все тут. Разозлилась мамка вконец. Взяла зубами и перегрызла, крючок с грузилом выбросила, а поплавок подобрала. Яркий он очень, красивый, жалко стало. Развернулись мы, и пошли домой, завтракать.

Данила нас увидел, подбежал, ждет. Я ему вчера, как последний дурак, рыбку пообещал. Вот уж нарвался, врагу такого не пожелаешь. Ох, мамка, подвела меня. Спрятал я глаза, в дом прошмыгнул, вроде, как нет меня, и затих. Хорошо Данила кот умный. Сразу понял, что не сложилось у нас с рыбалкой. Махнул лапой и говорит:

– Не бери в голову. В жизни всякое бывает. Не повезло сегодня, повезет завтра.

Тут уж я разорался:

– Какое завтра?! – В жизни больше не пойду на рыбалку – с ними. Скукотища страшенная!

Нет, не царское это дело рыбу ловить, ох – не царское.

В деревне два дня все расспрашивали, много ли наловили – Мамка накануне всем соседям рассказала, куда собралась, и что завтра ушицу есть будет.

Поела, ох, поела. Хорошо хоть на ушицу никого не пригласила, а то со стыда бы совсем сгорела.

Соседи у нас добрые, веселые, всю неделю хохотали, спрашивали, когда опять на рыбалку пойдет. А она руками разводит, отвечает, клева, мол, нет. Что зря у воды сидеть, штаны протирать. Рыбку можно и в магазине купить, была бы охота.

Понял я, что можно не бояться. На рыбалку мы больше не пойдем.

Встречи

В принципе, все хорошо. Что за деревенская жизнь, если ни разу на рыбалке не был, на утренней зорьке не посидел. Приеду домой, знакомые спрашивать будут, как отдыхал, чем занимался? А мне и сказать нечего. А так расскажу, что мы сома двухметрового выудили. Все в обморок попадают. Как я его за хвост из воды тащил, своим помогал. Он же с крючка сорвался, вот и пришлось за добычей нырять. Думаете, не поверят? Поверят, – еще, как поверят. Я так все распишу, как будто они сами на рыбалке побывали. Языком трепать дело не хитрое, вот рыбку поймать, это уже проблема. Ну, да – ладно, что-то я тут завелся по пустякам. Речь о другом.

Пошли мы как-то раз на озеро, купаться. Есть тут у нас одно, хоть и маленькое, но красивое. Я его запросто переплываю, под настроение. По берегам камыши, лягушки квакают, птички летают, природа, одним словом.

По дороге заглянули к Беле, хлеба с сахарком занесли. Увидев нас, она сразу иго-го-кать начала, здороваться. Обрадовалась красавица.

Честно говоря, отношения у меня с ней сложные. Она мне нравиться, – правда, нравиться. И я ей тоже – нравлюсь. Вначале мы даже играли, бегали. Она от меня, я за ней; потом наоборот.

Страшновато чуть-чуть, но ничего, терпеть можно. Играли, играли, совсем уже друзьями стали, и как-то раз я решил заглянуть ей под хвост. Интересно, чем она пахнет.

Вежливо, осторожно, чтобы случайно не напугать, подошел поближе, привстал на задние лапы и только хотел, – а она, глупая, как взбрыкнет. С чего? Не понимаю. Положено так, я ей, она мне – В общем, разругались вдрызг. Потом, правда, помирились, но мамка почему-то перепугалась и перестала меня к ней подпускать. Я ей объяснял, просил, но она ни в какую.

Вот вредина, сама стоит с ней милуется, а я, как дурак, на поводке сижу. Ладно, тут уж видно ничего не попишешь, хватит об этом.

Покупались мы в свое удовольствие, и решили прогуляться, посмотреть, что за поворотом.

Мамка, как всегда на велосипеде, я на своих четырех. Бегу, глаза по сторонам таращу, любуюсь.

Вы бывали когда-нибудь в деревне? – Не на даче, где шаг влево, шаг вправо побег. А в настоящей деревне? Где поле до горизонта, где лес насколько глаз хватает, где ни машин, ни людей, никого поблизости нет, а воздух, – вдохнешь раз, и никогда уже не забудешь. Вот-вот, – у нас именно так.

Бегу я впереди, трава высокая, подпрыгивать даже приходится, смотреть, чтобы мамка не потерялась. Она хитрая, по протоптанной дорожке едет, а я дорожки не люблю, по траве веселей. Там птички порой прячутся, а бабочек видимо-невидимо. Веселые, рядом порхают, чуть ли ни на нос садятся. А я делаю вид, что их ловлю, бегаю за самыми красивыми.

Здорово – Прыгаю я, как кузнечик. Чувствую, жарко становиться, пора назад к озеру возвращаться.

Выскакиваю на дорогу и что же вижу – Впереди замерла огромная кошка – Рыжая – Я раньше таких не встречал, хвост, чуть ли ни с меня. Замер, стою, смотрю. Если драться придется, точно не соскучишься. И кто, кого, – абсолютно не ясно.

Вот уж угораздило, на такую зверюгу нарваться. А она ходит, к следу принюхивается, меня пока не замечает. Понимаю, что если задом попятится, можно в траве спрятаться. Там она меня точно не найдет. Только мне в голову эта спасительная мысль пришла, вдруг мамка из-за поворота на своем велосипеде вылетает и, – как затормозит. Чуть через руль не перелетела.

Замерла, стоит смотрит. Кошка голову подняла, и тут увидела нас. Я как вперед брошусь – Если вздумает нападать, пусть сначала со мной сладит. Я и не таких на место ставил.

Да не тут-то было. Мамка, как закричит:

– Ричард, ко мне!

И давай скорее велосипед разворачивать. А кошка ни с того ни с сего, как припустится в другую сторону. Летит, только хвост стелется, огромный, красивый. Я за такой хвост что угодно отдал бы. Ходил бы, – король, а не пес – Вскочила мамка на велосипед и давай педали крутить. Доехали до озера и в воду.

Мамка довольна. Чему радуется? Не понятно. Нужно было догнать ее и поймать. Вот разговоров было бы. А так, что? Убежали, как последние трусы. Я разглядел, она маленькая, у нее только хвост огромный. Я с такой справился бы. Даньке ее отдал бы, он точно спасибо сказал. С драной Милкой ее, во всяком случае, не сравнишь, рыжая, красивая, зверь, а не кошка.

Искупались, поехали домой. По пути ни кошку, ни собаку не встретили. Так и добрались без приключений. Мамка в дом влетела, и как закричит на всю деревню:

– Папа! Папа! Мы лису видели! Рыжую, красивую – Хм, – надо же лису, – а я думал кошку. Хорошо, что не стал связываться. Я по телевизору слышал, они ядовитые бывают. Укусит и все, крышка. Да – бог уберег.

– Что мамка разверещалась? Данька спрашивает. Случилось что?

– Лису в лесу встретили. Огромную такую, как медведь, только рыжую, – начинаю заливать я.

А сам думаю, Данька кот умный, знающий, везде был, вдруг уже видел. Засмеет, со стыда сгоришь. И спрашиваю:

– Встречал?

– Нет, не доводилось пока. Отвечает.

– Повезло тебе. Я как ее увидел, чуть в обморок не упал. Но понял, без меня мамке конец. А она, знай, рычит, на нас бросается. Едва отогнал.

– Молодец ты, Ричард. Ты за мамкой приглядывай, очень уж она у нас общительная. А тут живности много. Коровы, козы, – любая напасть может.

– Куда им, – махнув лапой, уверенно заявил я. Они, как меня увидят, сразу в разные стороны удирают. Я для них хуже палки.

– Ты смотри, поосторожнее. А то, не дай бог, нарвешься.

– Не переживай, Данила. Справлюсь.

Только бы поверил. Так хочется хоть раз героем побыть.

Это еще нечего. Дальше хуже было.

Гуляем мы как-то перед ужином по главной улице. Идем себе, не спеша, птичек слушаем. У нас тут недалеко коровник. Коров там, правда, нет, увели куда-то. А перед коровником пруд, маленький такой, мутный, и пахнет не очень вкусно. Честно говоря, купаться я туда не лезу, сам не хочу, и мамка не велит.

Вот идем себе, идем. Уже до пруда дошли. Я голову опустил, принюхался, думаю, может плюнуть на все, залезть, искупаться. Что мне мамка сделает? Ну, поорет чуток. Впервой что ли? – Подумал и пошел вниз. Думаю, пусть судьба рассудит. Если вода совсем грязная, не полезу. Если ничего, то куда деваться. Жарко, остыть хочется.

Мамка увидела, куда я побрел, как раскричится: