Жизнь собачья

Зря я так расстраивался. Пошли вечером гулять и узнали, жив Цезарь! Жив! Успели его до больницы довезти, а там врачи хорошие. Они, как услышали, что пес жизнь человеку спас, все дела побросали, и давай его лечить. Потом хозяин прибежал, крутой такой, нервный.

Раскричался: «Спасите собаку! Спасите!» Тут такое началось – Вытащили, – вернули с того света. Вот так, – он пока в больнице. Хозяйка его целые дни там проводит, хозяин самые хорошие лекарства покупает. Поправляется Цезарь.

Это здорово. Мы ведь одной породы. Если он так смог, то и я смогу. Правда пока драться не хочется. К чему мне это?

Посмотрел я как-то на себя в зеркало и порадовался. Расту потихоньку, ей богу расту. Скоро совсем взрослым буду. Морда у меня ничего, симпатичная. Глаза крупные, умные, нос выразительный. Брови нависают чуть-чуть, серьезность всему облику придают. Выгляжу неплохо, но слишком молодо. И худоват я слегка. Мамка старается, кормит, но все без толку.

Правда, кое-кто поговаривает, что стройный я, видный, и окрас у меня «что надо». Лапы, морда рыжие, а туловище черное, только грудь лохматая, тоже рыжая. В целом ничего, даже себе нравлюсь. И шерсть у меня классная, жесткая, словно лощеная, волосок к волоску. Вот только девочки внимания не обращают, мал я еще для них. Я к ним и так, и этак, а они – ну никак. Правда, было тут как-то раз – Отправились мы вечером на площадку. Смотрю, Лора бегает, веселится, мячик таскает. Я к ней сунулся поздороваться, а она как рыкнет, чуть не укусила. Вот глупая, думала я мячик стащить хочу. Мячик, ха, – зачем мне мячик? Мне с ней поиграть хотелось. Обиделся я, прочь пошел. А мамка сразу же все поняла, пожалела меня, погладила, палку нашла и давай кидать.

Я за палкой бегаю, гавкаю, шум на все лужайку устроил, весело, хорошо. Лора смотрела, смотрела и погналась за мной, я от нее, палку схватил и к мамке. Потом опять за палкой, так и бегали весь вечер. Еще несколько девчонок подошли, тоже давай гоняться, то за мной, то друг за дружкой. Лора устала, про мячик забыла, даже жаловаться начала. Обидно ей, что догнать не может. А я вид делаю, что мне все равно, что она, что другая. Я порой, то к одной сунусь, то к другой. А они, как меня увидят, визжать начинают, радуются. Лору это в конец заело.

Она, как Найде в ухо вцепиться, та ну кричать на всю полянку. Лору тут же схватили и на повод, еще и досталось бедной. Сначала-то она порычала, покидалась, а потом осознала, притихла, сжалась в комочек. Когда не злится, чистый ангел.

Найду тоже пожалели, и обошлось все. Ухо вроде цело.

Мамка на меня смотрит и ждет, что я еще выкину. А я не могу, как на Лору гляну, сердце сразу щемить начинает. До чего же хороша, аж дышать трудно. Судьба у нее сложная, потому-то она такая ранимая.

Шла как-то раз тетя Юля мимо гаражей и услыхала плачь. А там Лора, голодная, холодная, два дня без еды. Выходные, все по своим делам разбежались, а ее бедную одну бросили. Тетя Юля, как ее увидела, сразу же влюбилась. Пришла через день, там хозяин, она с ним и договорилась. С тех пор Лора у нее живет, как сыр в масле катается, но характер у нее, как был, так и остался, не сахар. Только лучше ее все равно в целом мире нет.

* * *

В общем так – услыхал я тут как-то, что скоро едем к Ларисе прививку делать. Ее в полгода делают, пора уже. Даже не верится, – неужели всех своих увижу: Ларису, Тосю, Вики? Как они там, мои милые? Соскучился я по ним, сил нет терпеть – Так что теперь я уже не щенок, а взрослый, серьезный пес. Правда, мамка делает вид, что я еще маленький, тетешкается со мной, порой даже стыдно бывает. Я ей говорю, говорю, а она знать ничего не хочет. Мне свобода нужна, пространство, я себя во дворе должен поставить, а то будет разная мелюзга пальцы кидать. А она по-прежнему на меня, как на пупсика смотрит, никакой серьезности. Конечно, не всегда, но если компанией гуляем, я там самый маленький.

То палку мне кинет, то мячик, а я бегу, как дурак. Потом-то понимаю, что опять лопухнулся, а в тот момент разве сообразишь. Мало во мне серьезности, ох, мало. Правда, теперь, когда гулять выхожу, некоторые здороваются. Приятно – до чертиков. Первый раз, когда такое случилось, я обалдел.

У нас в соседнем подъезде девочка живет, маленькая такая, рыженькая, с короткими лапками.

Как-то раз иду себе спокойно, никому не мешаю, вдруг, откуда не возьмись рыжий комок и прямо под ноги. Я ему: – Брысь! Он испугался, как с писком из-под меня выскочит и в кусты. Стоит там, на меня свои бусинки таращит, то ли дышит, то ли нет.

Пригляделся я повнимательнее, и оказалось, что это дама, маленькая, пухленькая такая, в принципе симпатичная. Только характер у нее странный, с перепадами. То ничего себе, а то чуть ли не в обморок падает, если кто на нее рыкнет. Ну, пожалел я ее, поклонился, сделал вид, что не понял, что она на меня налетела, и пошел себе дальше.

Через день выхожу, смотрю, опять она. Ну, думаю, полай, покидайся у меня, – больше не стерплю. А она раз – и поздоровалась – Я обалдел. Стою, смотрю, все слова на свете забыл.

Хорошо Цезарь рядом оказался. Он неделю, как из больницы выписался. Он мне потихоньку и шепнул: – Ты что, парень, очумел?

Тут до меня наконец-то дошло. Я сразу к рыженькой, поклонился, поздоровался, она сделала вид, что ничего не случилось, улыбнулась и пошла себе дальше.

Я сразу к Цезарю. Смотрю на него, аж дух перехватило. Слаб он еще, а в глазах такой блеск.

Сталь, а не взгляд – Думаю, если подойду, разозлиться, не подойду, обидится. Что же делать? Он раз и сам ко мне подошел. Посмотрел, посмотрел и говорит:

– Повзрослел ты, парень. Ну ладно, иди гуляй. Нечего тебе тут топтаться.

Он, – он – герой, а со мной, как с ровней, разговаривает. Я как его слова услышал, чуть с лап не упал. Только и хватило сил, заикаясь, пробормотать:

– Спасибо, дяденька. Пойду я – Невдалеке пара псов нюхались. Зыркнули они на нас, видимо почуяли, что сам Цезарь со мной говорил, подбежали и поздоровались. Я бы раньше в такое ни в жизнь не поверил. Я, малявка, и на тебе. Вот что значит Цезарь – Как он появился, все во дворе присмирели. Кому охота на зубы ему попадаться. Слава о нем уже по округе разошлась. Правда, есть тут у нас один мозгляк, – пакостный такой, с плоской, слюнявой мордой. Мы с ним с детства на ножах – Иду я как-то по тротуару, настроение преотличное, солнце, весна, лужи. Прыгни в любую, брызги в разные стороны. Все вокруг кричат, смешно, здорово. Иду, – нет, не иду, лечу. Вдруг из-за поворота противная морда. Уставилась на меня, ни туда, ни сюда. Я тоже замер, драться не хочется, но он мне сразу не понравился. Росту чуть повыше меня, на тощих лапках, а строит из себя, – ну зверь, а не пес.

Решил я сделать вид, что мне чуть правее, раз и во двор. А этот отморозок – Что ему в голову взбрело? – Как броситься. Хорошо хозяин рядом, чудом поймал. Тот рычит, лает, рвется изо всех сил. Противно мне стало. Думаю, козявка противная, а строит из себя, – раз – и к нему.

Хозяин тут не удержал, вырвался этот балбес и на меня. Я тоже малый не промах, – сцепились мы с ним помаленьку. Мамка кричит, пытается нас растащить, а хозяин этого балбеса, ему видно не впервой, и говорит:

– Отойдите! Отойдите. Сейчас покидаются и разбегутся, – а то зацепить могут.

Хорошо, что предупредил. Мамка послушалась и отошла. Я тоже решил обстановку не нагнетать. Порычал чуть-чуть, побросался на мозгляка и отошел на метр. Думаю, будешь крутого из себя строить, точно уделаю. Но тот видимо осознал. Морду слюнявую отвернул – и в сторону. Так и разошлись – Теперь, как увижу его, приходится делать вид, что вот-вот брошусь и подерусь. А иначе нельзя, слабину покажи, и этот мозгляк проходу не даст. Но мамка видимо поняла и не очень ругается. Тем более, когда есть возможность, я его всегда обхожу – Зачем с дураками связываться?

Так и живем, то одно, то другое – Проснулся сегодня и не поверил, на подушке косточка лежит. Не маленькая, как обычно, с куриную лапку, а большая, настоящая. Я сначала не понял, что случилось, а потом, когда поздравлять начали, дошло, – именинник я сегодня, полгода мне сравнялось. Приятно, все тебя целуют, подарки дарят, играют с тобой. Почаще бы такое случалось, но в целом, жаловаться не на что. Семья мне досталась, что надо, – повезло, в общем. Да и еще – недавно машину купили, так что теперь мы на колесах. На безлошадных я теперь с жалостью смотрю, тяжело им бедненьким на своих четырех бегать. Так что завтра на встречу с родственниками на своей тачке покачу – Здорово! – Все увидят, какой я крутой, а то Борюнчик, Борюнчик, тьфу, – и имя-то какое-то простецкое подобрали.

Встреча

– Здравствуйте, – чуть заикаясь, пробормотал я.

Лариса почти не изменилась, все такая же добрая, хорошая – Обрадовалась, словно родного сына увидела. У меня даже в носу защипало, но я уже взрослый, вида не подал, сдержался.

Подошел, лизнул ей руку, как бы между прочим, и отошел. Пусть знает наших, я ни какая-то легкомысленная девчонка или невоспитанный пацан, знаю, как себя держать в приличном обществе.

Ларису я удивил, правда, ненадолго. Тося с Вики как налетели, как давай вокруг меня прыгать, я сразу же обо всем на свете забыл. Сестренки мои дорогие, как же соскучился я по вам!

Минут на пять мы обо всем на свете забыли. Они выросли, похорошели. Крутятся вокруг меня словно ангелочки. У меня от волнения аж живот подвело. Пришлось на кухню бежать, облегчаться, хорошо, никто не заметил.

Пока мы носились, как угорелые, мама с Ларисой говорили, все больше обо мне. Лариса хвалила меня, говорила, что вырос я здорово. По сравнению с девчонками совсем большой, и вид у меня серьезный, интеллигентный. От ее похвал я совсем раздухарился, – и так пробегу, и этак подпрыгну. Девчонки, знай себе, носятся, меня порой задирают. Весело, на ребят бы еще посмотреть, совсем бы здорово было.

Мама Вики мне очень понравилась. Пахнет вкусно, молоком и пастилками, а вот Тосина мамка чем-то жгучим, словно перцем. Не пойму, то ли кажется, то ли в самом деле.

И тут звонок, напрягся весь. Ромка или Ильюша, кто? Стою, почти не дышу – Как бы не так Яна с Ирмой с гулянья вернулись. Честно говоря, Ирма девчонка не плохая, характер у нее легкий, общительный, но очень уж она избалована. Чуть что не по ней, такие концерты закатывает. А мамочка тут, как тут, всегда свою доченьку защитит. Потому-то ее у нас и не очень любили. Но ей это по барабану, тут ее дом, ее семья.

Влетела и сразу ко мне. Подросла, похорошела, глаза большие, чуть раскосые, хороша, – неземно. Яна посмотрела на нас, развернулась и пошла себе на кухню. И тут наконец-то, пока я вокруг девчонок увивался, появились ребята. Бог мой! – Какие они маленькие! По сравнению с ними я монстр, громадина. Но до чего же вредные!

Я, как дурак, стою, жду, когда подойдут, поздороваются. Я первый пришел, по всем правилам их шаг первый. Так нет же, посмотрели друг на друга, на меня, на девчонок и к Ларисе. Вроде, как мы им по фене. Обидно стало до слез – Куда же это годится? Но что меня опять удивило, мамка, моя мамка, как что-то почувствовала, подошла ко мне, погладила. Не знаю, то ли язык она наш понимает, то ли видит что-то. Не поверите, враз полегчало. Махнул я лапой на все, подошел к братьям и по-свойски поинтересовался:

– Как жизнь, ребята?

Илья вроде как улыбнулся, хвостом вильнул и ко мне. А Ромка, как был врединой, так и остался. Зыркнул на меня, раз и Ирме под хвост. Вроде, моя хата с краю, ничего не знаю. А Ирма умница, подлетела, чмок меня в нос и к девчонкам. Тот аж затрясся от злости. Все, думаю, сейчас подеремся. Но нет, слава богу, обошлось. И что самое интересное, у меня вся обида прошла. Думаю, – у Ромки тоже.

Тут откуда не возьмись, Тамара. У меня все внутри похолодело. Сейчас начнется. Я ее хорошо запомнил по первому разу. Пришла, добрая такая, улыбчивая, потетешкалась с нами, поигралась, – а затем началось. Расслабились мы, словно дети малые, каждый в нос норовил ее лизнуть, а она поулыбалась, поулыбалась и вдруг, как тыкнет какой-то дрянью прямо в попу. Я как заору. Лариса подлетела, начала меня успокаивать, а мне обидно до слез – Надо же, – как змея подкралась и втихую куснула. Остальные осознали, что пора прятаться, – кто куда смог, тот туда и забился. Сидят тихо, носа не высовывают, один я гоголем-моголем по квартире хожу, мученика из себя строю. Но не тут-то было, переловили по одному. Одного на печенье поймали, другого на кусочек мяса, а Вики, вот что значит девчонка, за мячиком побежала. Тут ее и сцапали. Так что через полчаса сидели мы все обиженные, но привитые.

Честно говоря, хоть я и большой, но по второму разу мне не очень-то хотелось. Но что делать?

Я ведь мужчина, не прятаться же мне, как какому-то салаге под столом. Встал я, голову вскинул и к Тамаре. Она, как меня увидела, залопотала:

– Ах, какой хорошенький! Как подрос! Умница ты моя!

От ее слов у меня морда вытянулась. Делала бы свое дело молча и побыстрее. Мамка враз поняла, о чем я. Подошла ко мне, обняла за шею и говорит:

– Мы готовы.

Я зубы сжал, аж заскрипел. Думаю, только бы не разораться. Ильюха с Ромкой точно засмеют.

И вдруг – раз, и все, даже ничего не почувствовал. Обидно стало до слез, напрягался, переживал чуть ли не до трясучки, и все зря… Нет, думаю, так не годится. Затряс головой, словно в падучей, и, прихрамывая, побрел к Ларисе. Та испугалась, руками всплеснула и ко мне. А мамка даже шага не сделала, как стояла, так и стоит, смотрит на меня, лицо вроде серьезное, а губы дрожат, вот-вот рассмеется. Вот вредина! Поняла. Икнул я пару раз и вроде как очухался, рухнул на пол и лежу, вроде, сил нет шевелиться. Смотрю у рябят от страха глаза на лоб полезли – Ура! – Напугал – Орали они как резанные, особенно Ромка. Когда его схватили, он случайно хозяйку за палец куснул. Правда, совсем чуть-чуть, но крику сколько было…

Потом, когда все закончилось, они на меня наезжать начали. Ромка встряхнулся и заявил:

– Всегда знал, что ты притвора, и как меня угораздило тебе поверить? Нарвался из-за тебя на неприятности, и девчонки, словно дурочки, вокруг тебя носятся. Нашли себе дружка. Были бы мы одни, я бы показал, кто тут главный.

– Не пугай, ни на того напал. Тем более пошутил я, посмеяться хотелось.

– Ха, посмеяться! Теперь хозяйка точно на меня обиделась. Я ей палец до крови прокусил. А ты Илья, что молчишь? Тоже меня дураком считаешь?

– Что ты, Рома. Давай, накостыляем нашему братцу. Очень уж он выпендривается, всеобщий любимчик.

– Зря вы так, ребята, – последние слова меня здорово задели. Кому, кому жаловаться, так только не им, – Столько не виделись, а у вас и доброго слова не нашлось. Я ждал, соскучился по вас, а вы на меня, как на врага смотрите. Обидно – Ильюшка, он парень не плохой. Глянул на меня, улыбнулся и предложил:

– Ладно, Борька, кто старое помянет, тому глаз вон. Я тоже соскучился и по девчонкам, и по тебе. Лучше расскажи, как у тебя дела.

Задумался я. Хвастаться мне не хотелось, но чувство, что мне повезло больше, чем им, оставалось.

– Да все хорошо, ребята. Живем дружно, весело. Мама меня любит, да и мне она нравится. С пониманием относится ко всем моим выходкам.

– Это не легко, я бы не смог, – хохотнул Ромка.

– Зря, лучше расскажи, как ты устроился? Поинтересовался я.

– Лучше всех. Хозяева у меня крутые, богатые. Ем, что хочу, гуляю, сколько влезет. Они от меня без ума.

Вид при этих словах у Ромки был уморительный. Хвост дудкой, грудь колесом, глаза вытаращил, вот-вот от гордости лопнет. Даже Илья заулыбался.

– Вчера задрал одного – Гуляю себе спокойно, никому не мешаю, вдруг сзади с диким лаем огромный пес. Раз и на меня. Так я ему такое устроил, теперь будет меня стороной обходить.

Решил, что мы эрдели, вроде мягкой игрушки. В два раза больше меня, зубы, что у Ларисы палец, но я ему показал, кто тут хозяин. Выл, как щенок, когда я его за холку трепал.

– Как же ты до холки дотянулся? Он же в два раза выше тебя? Поинтересовался я с интересом.

Илья внимательно прислушивался к нашему разговору. Чувствовалось, что он не очень-то верит Ромковым байкам.

– Подпрыгнул – Я же не такой дохляк, как ты.

– Здорово – Решил я внимания на его колкости не обращать. – А ты, Ильюша, как живешь?

Спрашиваю.

– Хорошо. Хозяин у меня, что надо, крепкий мужик. Мы с ним на даче даже на охоту ходим.

Уже двух уток принесли. Да и хозяйка ничего, правда кричит много. То лапы у меня грязные, то с бороды капает, все трет меня, моет, надоело до чертиков. Когда с ней гуляем, ни дай бог в лужу ступить, такой крик подымет, как будто я в болоте утопился.

– Не расстраивайся, пройдет. Они тоже к нам привыкают, – отозвался я.

– Как же, привыкают – Раздался расстроенный голос Тоси. Она уже давно прислушивалась к нашему разговору.

– Тося, что-то не так? Нежно поинтересовался Илья. Он с пеленок ее любил, всегда защищал и сейчас, услыхав, что что-то не так, заволновался.

– Понимаешь, не нужна я никому из них. Меня сынку на день рожденья подарили. Он со мной неделю побаловался и забыл. Мал еще, гулять со мной лень, особенно по утрам, днем в школе, вот и брожу по квартире в одиночестве. Хозяйка на меня внимания не обращает, только орет иногда, то то не так, то это. Тоска, в общем, – голос у нее дрогнул. Чувствовалось, что держится она из последних сил, – Не зря я не хотела к ним идти. Чувствовала, что не нужна…

– Тосенька, милая, не переживай. Привыкнут, притерпятся, – прошептал Илья. На носу у него выступили слезы. Чувствовалось, еще чуть-чуть и он разрыдается от жалости к любимой сестре.

– Тося, ты Ларисе расскажи, она знать должна, – предложил я. Сердце у меня защемило. Она всегда была самая ранимая из нас, самая нежная. Никогда не ругалась, не дралась, – и на тебе, попала.

– Рассказала – Только не знаю, поняла или нет, но пожалела…

– Тося, давай я своих спрошу, вдруг они согласятся тебя взять?

– Спасибо, Ильюша, только не получится. Мои не отдадут, – жадные они – Вроде, я им не нужна, а все равно, свое, – пусть будет.

– Ребята!!! Ко мне! Раздался звонкий голос Ларисы.

То ли из-за Тоси, то ли по каким-то другим причинам, но настроение у нас упало почти до нуля. Едва переставляя лапы, мы побрели на кухню. Лариса приготовила нам угощение. Вики с Ирмой уже отпробовали, и вид у обоих был сытый, почти блаженный. Видимо Лариса почувствовала настроение нашей группы. Кинув внимательный взгляд на каждого из нас, она почему-то обернулась к Тосиной хозяйке, и спросила:

– Как Тося? Она вас не беспокоит?

– Нормально, собака, как собака, особых проблем нет.

– Вы мне звоните, если, что не так.

– Обязательно.

Не зря мне показалась, что она пахнет перцем. Сейчас она им благоухала. Неожиданно я чихнул.

– Брысь! Глупая собака! – Услышал я в ответ.

Лариса нахмурилась. Резкий голос привлек внимание мамы.

– Что-то случилось? Поинтересовалась она.

– Нет, ничего. Меня ваш пес напугал. Он чихнул, а я решила, что зарычал, вот и не сдержалась.

– Извините, он не хотел.

Перед ней не извинятся надо, а гнать ее поганой метлой из этого дома. Как ей Тоську то отдали? Бедная, бедная Тося.

Мама видимо почувствовала, что здесь что-то происходит. Посмотрела на меня, на Ларису, на Тосину хозяйку и начала прощаться.

Уезжать было жаль, но время пришло. Я попрощался с ребятами, с девчонками, с Ларисой и пошел к дверям. По пути мне опять попалась эта, душистая. Проходя мимо, я тихо рыкнул на нее и намеренно наступил на ногу, карябнув ее когтями.

Она отскочила, но промолчала. Правда, через секунду раздалось вслед.

– Этот пакостный пес порвал мне колготки. Слава богу, что у нас девочка. Взяли бы этого – Что бы тогда делали?

Мамка услышала, но сделала вид, что это не про нас. А Ильюха с Ромкой закричали в ответ:

– Молодец, Борька! Так ей и надо!

Согласен, но что ей с этого? Злая она, и все ей по барабану.

– Прощай, Боря, – тихо, едва слышно попрощалась Тося. Спасибо, все будет хорошо.

Спать вечером не хотелось совсем. Лежал, вспоминал, думал. У ребят все хорошо, они счастливы. У Вики, с Ирмой тоже порядок. Только с Тосей вопрос. Но что тут сделаешь?

Мамке не объяснишь, что сестру нужно спасать. Она не поверит, что все так серьезно.

Придется оставить все, как есть.

Так и заснул в плохом настроении.

Друг

Сейчас я вам такое расскажу – Сижу я как-то дома, скучаю. Дед по делам уехал, Татьянка в школе, мамка, как всегда на работе. Делать нечего, поговорить не с кем, тоска. Вдруг слышу за дверью шум, гомон, девичьи голоса и топот какой-то – А запах – Не запах, а чудо, как будто что-то знакомое, близкое, родное. Подбежал я к дверям, сижу, жду.

Скрип ключа, открывается дверь и в квартиру врывается зверь. Черный, лохматый, огромный.

Я чуть с лап не упал. Испугался, – думаю, пришел мой последний час – За ним Татьяна и ее подружка. Они, как увидели, что я почти не дышу, заорали:

– Фу! Чарли! Фу! Не трогай его, он маленький!

Ха! Маленький! – Сами они маленькие, а я уже взрослый.

Встряхнулся весь, напрягся и гостю навстречу. Думаю, помирать, так с музыкой.

Чарли глянул на меня, принюхался и ко мне. Я от страха чуть глаза не закрыл, но стою, жду. А он подошел, носом боднул и весело так говорит:

– Привет, малыш.

– Здравствуй, дяденька, – пропищал я в ответ.

Куда голос делся, убей, не пойму.

– Как тебя зовут?

– Ричард, – уже тверже ответил я.

– Красивое имя. Меня называй Чарли. Я к тебе, знакомиться. А то девчонки только про тебя и болтают, а мы до сих пор незнакомы. Куда это годиться? Они подруги, значит и мы друзья.

Согласен?

– Спасибо дяденька. Уже радостно закричал я.

Друг – Друг – Бог мой! Этот красивый, умный пес, мой друг. Сердце чуть не выскочило из груди. Захотелось броситься ему на шею, облизать всего с ног до головы…

– Какой я тебе дяденька? – Чарли, – запомни, малыш, – Чарли. Прогудел он.

– По-моему, подружились? – Обернувшись к подруге, констатировала факт Татьяна.

– Вроде, но мой в любой момент может окрыситься, характер у него не сахар.

Обидно стало. До чего они глупые. Сами обидеть норовят, а потом рассуждают о характере.

Думают, мы ничего не понимаем – Дети, – одним словом, дети.

– Не обращай внимания, – спокойно, без всяких эмоций предложил Чарли. Я поддерживаю ее в тонусе. Одно время, она меня Лапусиком называла. Представь себе такое? Гуляем и вдруг:

– Пупсик! Пупсик! Лапусик!!! Причем громко, на всю округу.

На мгновенье я обомлел. Как – этого гордого, красивого пса и так унижать!? Бог мой, я бы точно от стыда умер.

– Ребенок, что сделаешь – Извиняясь за хозяйку, продолжил он. Конечно, в первый момент я чуть с лап не упал, причем в это время я к девочке клинья подбивал. Хорошенькая такая, – душистая. Но как мою кличку услышала, первые пять минут хохотала, как сумасшедшая, до икоты, а потом, когда слегка успокоилась, обозвала меня Лапусиком и была такова.

Прославила на всю округу. Раз пять драться пришлось, пока не утихли. Хозяин одно время решил, что я бешенный, но потом, когда все устаканилось, зауважал.

Твоя-то как? Поинтересовался он.

– Пока ничего. Зовет меня Ричардом, – чаще, правда, Ричи. Кино насмотрелась, вот и стал я другом горца. Смотрит до полуночи, спать не дает.

– Это терпимо. Тем более Дункан Маклауд мне тоже нравится.

– А я не люблю телевизор смотреть, глаза закрываются, спать хочется. Пару раз пытался, но через пять минут засыпал.

– Ничего, подрастешь, понравится. Уверенно заявил он.

– Как там на улице? Вежливо поинтересовался я. Очень хотелось гулять, но наши хозяйки, по-видимому, были иного мнения. Они расположились на диване и принялись перемалывать косточки всем знакомым мальчишкам. Продолжалось это достаточно долго. Но и мы не тратили время впустую. Чарли столько всего интересного нарассказывал.

Он уже трижды справлял день своего рождения и его опыт, по сравнению с моим, был огромен. Оказывается, он дважды убегал от хозяев и уже познал женщину.

Услышав об этом, я чуть не расплакался. Мне так хотелось поцеловаться по-настоящему хоть с одной девчонкой. Путь не с красавицей, но хотя бы не с уродиной. Они такие нежные, теплые и пахнут обворожительно.

Чарли тут же понял мое состояние и принялся меня успокаивать.

– Не волнуйся, всему свое время. Подрастешь еще чуть-чуть, и все твои будут. Парень ты симпатичный, видный, ни одна от тебя не откажется. Разглядывая меня, сообщил он. – Главное не будь тряпкой, они таких не любят. Умей настоять на своем, но пусть думают, что они для тебя все, вернее не они, а она. Никогда не ухаживай сразу за всеми. Выбери подходящую и работай. Говори, что лучше ее в целом свете нет, что жить без нее не можешь, ночами не спишь, только о ней и думаешь. Повторяй, повторяй, повторяй, и она сломается.

Бросится на тебя, прижмется, а ты уж не зевай. Делай свое дело и в кусты. Понял, малыш?

И тут я ему начал жаловаться. Меня словно прорвало.

– Да, – говори – Да, – не зевай – Не умею я ничего. Есть тут одна, Лорой зовут. Красивая – Я как ее увидел, чуть с ума не сошел, а она на меня никакого внимания. Что только не делал.

Правда, один раз я ее все-таки завел. Ревнивая она, – но больше – не получается.

– Коли получилось раз, получится еще. Главное не спеши. Увидишь ее, остановись, замри и стой так хоть пять минут. Пусть обратит внимание. Подойдет, а ты вздохни, словно звезду в небе увидел и молчи, молчи – Ей интересно станет. Женщины, они болтушки, обязательно что-нибудь спросит. А ты так, с придыханием, словно ком в горле встал, скажи ей, что она луна в небе, солнце, вышедшее из-за туч.

Вот и все, дело сделано. Она твоя. Понял?

– Понял, – ошарашено прошептал я.

И тут, как нарочно, на самом интересном месте, Татьянка закричала:

– Ричи, гулять!

И почти следом:

– Чарли, ко мне!

Ну вот, проснулись наконец-то. Как всегда, не вовремя. Так хотелось еще поговорить, узнать что-нибудь нужное, и вот на тебе.

– Пошли, парень. Зовут. Ты рядом держись. Я тебе на практике сейчас все покажу. Теория, теорией, а жизнь, жизнью. Пошли.

* * *

Как только мы вышли из подъезда, я приблизился к Чарли и пошел рядом, приноравливаясь к его шагу.

В паре мы выглядели совсем не плохо. Конечно, я был на пол головы ниже и не так хорош, как мой друг. Но рыжее всегда хорошо сочетается с черным, а моя легкая, летящая походка, гордая, улыбающаяся физиономия и внутреннее ощущение праздника, делали меня значительно выше и симпатичнее, чем я был на самом деле.

Неожиданно, сразу за поворотом, мы столкнулись нос к носу с очаровательной порой. Одна, совсем еще девочка несмышленых, темненькая, с томным взглядом, как увидела нас, засмущалась, глазки опустила и замерла. Ее подруга стройная, миловидная, выше меня на голову, с тонкой, длинной шерстью, ниспадающей водопадом, сморщила носик и презрительно фыркнула при виде нас.

Я обернулся к Чарли. В первый момент мне показалось, что он вот-вот грохнется в обморок, настолько поразила его та, высокая. Но буквально через секунду понял, что все не так. Он стоял, вальяжно расставив лапы, чуть свесив набок лохматую голову, и вглядывался вдаль.

Там, как я потом обнаружил, прогуливалась рыженькая Ася. Бог мой!!! Он, что не понимает!?

Рядом такие девочки! От одного запаха очуметь можно. А лапы? – Какие лапы, – стройные, нежные, прикрытые мягким, темным пушком.

Только тут я заметил, что не свожу глаз с подруги красавицы. Конечно, эта темненькая не такая видная, но какие у нее глаза – Я сделал шаг, еще шаг и, повиливая хвостом, направился к незнакомке.

Чарли по-видимому что-то не понравилось. – Стой! Рыкнул он.

Поджилки у меня затряслись, я замер. Но в ее взгляде было что-то такое притягательное, что, забыв обо всем, я двинулся вперед.

Что случилось потом, рассказать почти невозможно. Эта высокая, с копной шелковистых волос неожиданно метнулась ко мне. Весила она, как минимум, в два раза больше меня, и от ее толчка я покатился под горку, словно пустое ведро.

Девчонки принялись истошно орать. Танюшка, забыв обо всем, бросилась мне на помощь, перегородив дорогу лохматой. Та зарычала. И тут я понял, вот он час икс. Я встал, встряхнулся и прикрыл собой ребенка.

Пусть я не Цезарь, куда мне до него, – но обижать своих!? – Не дам!

Лохматая остановилась. Несколько секунд она смотрела на меня каким-то странным, долгим взглядом.

Под шерстью побегали мурашки, казалось еще миг, и я просто потеряю сознание.

Ну, уж дудки, не на того напали! – Вскинув голову и простившись с жизнью, я двинулся на лохматую. И тут, о боги, – неожиданно вильнув хвостом, она бросилась на меня и смачно лизнула в нос. От неожиданности у меня подогнулись лапы, я осел. Так и сидел, как последний дурак, целую минуту, хлопая глазами.

Девчонки уже пришли в себя, визг прекратился. Только Чарли стоял возле хозяйки и непонимающе тряс головой. Чувствовалось, что до него только начинает доходить, насколько геройски я себя вел. Вспомнив об этом, я гордо расправил плечи, вскинул голову и огляделся.

Темненькая смотрела на меня, открыв рот. В ее глазах сквозило восхищение. Запах от нее шел потрясающий. У меня росло желание броситься к ее ногам и признаться в любви до гроба.

Лохматая же улыбалась. Выглядела она, как мать, довольная своим ребенком. При этом создавалось впечатление, что знаем мы друг друга, как минимум, тысячу лет.

– Переволновался, мальчик? Поинтересовалась она.

– Было немного, – отозвался я.

– Ничего, бывает. Но молодец, не испугался. Хвалю.

– Спасибо.

И тут из-за поворота выскочила растрепа. Я таких никогда не видел. Смешная до ужаса, в тапочках на босу ногу, в длинном пальто с перламутровыми пуговицами, вся в растрепанных чувствах.