Lester Family (№3) - Нелегкая победа

— Разве вы не останетесь к ленчу? Я уверена, что ваша тетя была бы в восторге.

Уже держа в руках вожжи, Гэрри глубоко вздохнул и заставил себя взглянуть ей в глаза.

— Нет.

Слово повисло между ними. Гэрри почувствовал, как она затаила дыхание, когда до нее дошел смысл его безоговорочного отказа. Но так лучше, безопаснее. Необходимо задавить это чувство в зародыше, пока оно не расцвело и не поглотило его. Безопаснее как для нее, так и для него.

Но в ее глазах не было понимания опасности, которую он прекрасно сознавал. Нежные и лучистые глаза смотрели на него с удивлением и обидой.

Его губы дернулись в горькой улыбке.

— Я не могу.

И это все объяснение, какое он мог ей дать. Лошади сорвались с места, и двуколка быстро исчезла из вида.

Глава пятая

Прошло три дня. Люсинда не смирилась с его отказом. Она сидела в плетеном кресле в солнечном зимнем саду, лениво втыкая иголку в вышивание, но мысли ее были заняты совсем другим. Хетер, в сопровождении Сима, отправилась на верховую прогулку с Джеральдом. Эм где-то в саду наблюдала за посадкой цветов на новой клумбе. Люсинда была одна, предоставленная своим мыслям, в которых не могла найти ничего утешительного.

Она сознавала свою неопытность в подобных делах, однако в глубине души была непоколебимо уверена в том, что нечто необыкновенное и желанное случилось между нею и Гэрри Лестером.

Он чуть не поцеловал ее прямо на кругу для победителей.

Тот момент, полный несбывшейся надежды, четко отпечатался в ее памяти. Едва ли она могла винить Гэрри за отступление. Однако оно было таким полным, что она чувствовала себя незаслуженно оскорбленной. Его прощальные слова сбивали с толку. Она не могла ошибиться в толковании его «нет». Его «не могу» ставило в тупик.

С тех пор он не приезжал. Только благодаря Джеральду, часто появлявшемуся в доме, она знала, что Гэрри еще в Ньюмаркете. Вероятно, ей полагалось верить, что он слишком занят своими скакунами и не может уделять время ей.

Усмехнувшись про себя, Люсинда воткнула иголку в полотно. Может, она недовольна потому, что, будучи деловой женщиной, не терпит, когда ее обсчитывают. Но время шло, и она не могла вечно оставаться в Хэллоуз-Холле. Совершенно очевидно, что, если она хочет проверить свои возможности, необходимо взять дело в свои руки.

Но как?

Пять минут спустя вошла Эм. Подол ее старого платья был заляпан землей, в руке она держала пару толстых перчаток.

— Уф! — Упав в кресло, отделенное от Люсинды маленьким столиком, Эм откинула со лба прядь седеющих волос. — Дело сделано! — Она искоса взглянула на гостью. — Вы выглядите очень трудолюбивой… как жена, я бы сказала.

Люсинда улыбнулась, не отрывая глаз от вышивания.

— Скажите мне, — задумчиво спросила Эм, — вы когда-нибудь думали о новом замужестве?

Иголка Люсинды замерла, она подняла глаза, но не на свою хозяйку, а на сад за высокими окнами.

— До недавнего времени нет, — наконец сказала она и вернулась к работе.

Эм с решительным блеском в глазах изучала ее склоненную голову.

— Да, ну… так и случается. Вдруг возникает мысль и уже остается. — Неопределенно взмахнув рукой, она продолжила: — Правда, с вашими данными вам не следует беспокоиться. Когда приедете в Лондон, у вас будет хороший выбор: множество красавцев выстроится в очередь, желая надеть обручальное кольцо на ваш пальчик.

Люсинда скосила на нее глаза.

— С моими данными?

Эм еще выразительнее взмахнула рукой.

— Происхождение, например. В нем нет ничего предосудительного, даже учитывая, что от ваших родителей отреклись родственники. Все равно в ваших жилах течет кровь ваших дедушек и бабушек, а только это волнует высший свет. В действительности Гиффорды имеют такие же связи, как Лестеры.

— Неужели? — настороженно взглянула на нее Люсинда.

Эм увлеченно продолжала:

— Кроме того, богатство. Ваше наследство удовлетворит самых требовательных. А вы сами… у вас есть стиль и нечто, что не поддается объяснению, но немедленно бросается в глаза. Увидев вас, светские дамы туг же вступят в борьбу за право пригласить вас к себе.

— Но мне двадцать восемь лет.

При этом откровенном признании Эм повернула голову и уставилась на свою гостью.

— Ну и что?

— Такой возраст, как я подозреваю, может охладить лондонских претендентов.

Эм продолжала таращиться на нее, затем расхохоталась.

— Чепуха, дорогая! Бомонд кишит джентльменами, которые избегают брака только потому, что не переваривают ясноглазых девиц. — Эм фыркнула. — У большинства из них больше волос, нежели мозгов, поверьте мне. — Она снова умолкла, изучая профиль Люсинды, затем добавила: — Очень многие мужчины, моя дорогая, предпочитают более опытных женщин.

Люсинда подняла глаза… встретила взгляд Эм, и легкий румянец медленно разлился по ее щекам.

— Да, ну… это другое дело. — Она отвернулась к окнам, собираясь с духом. — Но у меня его нет. Опыта, я имею в виду.

Эм вытаращила глаза.

— Нет?

— Мой брак нельзя назвать настоящим браком… Чарльз просто спас меня от ненавистного замужества. — Люсинда нахмурилась, опустив глаза на свое вышивание. — Должно быть, вы помните, что мне было всего шестнадцать, когда я вышла замуж, а Чарльзу — около пятидесяти. Он был очень добр. Мы были друзьями. Ничего больше, — тихо добавила она и, распрямившись, потянулась за ножницами. — Жизнь, боюсь, прошла мимо меня.

— Я… понимаю. — Эм по-совиному замигала, уставившись на носки своих рабочих туфель, выглядывавших из-под грязного подола. Широкая улыбка медленно расплылась по ее лицу. — А вы знаете, ваша… неопытность вовсе не препятствие, по крайней мере не в вашем случае. На самом деле, — глаза Эм засверкали, — это может быть даже преимуществом.

Теперь Люсинда озадаченно посмотрела на нее.

— Видите ли, вам стоит подумать об этом с точки зрения вашего будущего мужа. Он видит перед собой зрелую, опытную женщину, здравый смысл которой позволяет вести дом и семью, и в то же время… — Эм сделала паузу и взмахнула рукой, — он получает все, что есть у юной девушки. Если вы не покажете вашу невинность, но позволите ему… — она снова сделала неопределенный жест, подбирая слова, — натолкнуться на нее в нужный момент, я уверена, он будет в совершенном восторге. — И, хитро взглянув на Люсинду, она добавила: — Я уверена, что Гэрри точно был бы в восторге.

Люсинда прищурилась и внимательно посмотрела на хозяйку дома, затем, снова уткнувшись в вышивание, спросила:

— Он когда-нибудь проявлял интерес к браку?

— Гэрри? — Эм выпрямилась. — Я не слышала, но у него и не было необходимости: с Джеком впереди и Джеральдом позади. Джек собирается жениться… я только что получила приглашение на свадьбу. Так что Гэрри вряд ли думает о золотых кольцах и белых нарядах… у него нет пока побудительной причины.

— Побудительной причины?

— Хм. Часто джентльмены его породы не желают связывать себя узами брака, пока предоставляемые им преимущества не станут столь очевидными, что даже они не могут их игнорировать. — Эм улыбнулась. — Конечно, во всем виноваты доступные женщины. Угождают им, выполняют все их плотские желания… без всяких обязательств.

— Я подозреваю, что потребуется очень мощный стимул, чтобы Гэрри действительно захотел жениться, — осторожно проговорила Люсинда. «Нет» Гэрри все еще звучало в ее ушах.

— Конечно. Гэрри — мужчина до мозга костей. И один из самых упрямых, не сомневайтесь. Всю жизнь он лишь удовлетворял жажду наслаждений… вряд ли он добровольно изменится. Но это ни в коем случае не должно вас останавливать.

Люсинда подняла голову и встретила в старых глазах Эм море понимания. Она колебалась лишь мгновение.

— Почему не должно?

— Потому что, на мой взгляд, у вас в руках самое мощное оружие — единственное, которое может подействовать. — Эм выпрямилась и проницательно посмотрела на Люсинду. — Вопрос в том, хватит ли у вас смелости воспользоваться им?

Люсинда долго смотрела на Эм, затем перевела взгляд на сады. Эм терпеливо смотрела на нее — гибкую, темноволосую, со спокойным, непроницаемым лицом, отстраненным взглядом, со сложенными на коленях руками. Наконец голубые глаза медленно повернулись к Эм.

— Да, — сказала Люсинда со спокойной решимостью. — Хватит.

Эм восхищенно усмехнулась.

— Хорошо! Первое, что вы должны понять, — он будет сопротивляться изо всех сил. Он не покорится быстро… этого вы не должны ожидать.

Люсинда нахмурилась.

— Значит, мне придется примириться не только с этим… — теперь настала ее очередь жестикулировать в поисках подходящих слов, — с этой неопределенностью?

— Несомненно, — объявила Эм. — Но вы не должны отступать от поставленной цели. И вашего плана.

— Плана?

Эм кивнула.

— Понадобится искусная кампания для того, чтобы поставить Гэрри на колени.

Люсинда не смогла сдержать улыбку.

— Колени?

— Конечно.

Склонив голову, Люсинда рассматривала свою непредсказуемую хозяйку.

— Что вы понимаете под словом «искусная»?

— Ну… — Эм поудобнее устроилась в кресле, — например…

— Добрый вечер, Фергюс.

— Добрый вечер, сэр.

Гэрри позволил тетушкиному дворецкому освободить себя от пальто, затем вручил ему перчатки и повернулся к зеркалу над столиком.

— Мои брат здесь?

— Господин Джеральд приехал полчаса назад. В своем новом фаэтоне.

Уголки губ Гэрри дернулись.

— Ах да… его последнее приобретение.

Он сделал почти неуловимые исправления в складках жесткого белого галстука.

— Ваша тетя будет счастлива видеть вас, сэр.

Гэрри встретил взгляд Фергюса в зеркале.

— Несомненно. — Он опустил веки, полуприкрыв глаза. — Кто еще здесь?

— Сэр Генри и леди Далримпл, сквайр Моффат и миссис Моффат, мистер Баттеруорт, мистер Херст и обе мисс Пинкертон. — Гэрри стоял как вкопанный, прикрыв глаза, с непроницаемым лицом. Фергюс добавил: — И конечно, миссис Бэббакум и мисс Бэббакум.

— Конечно.

Восстановив поколебленное на мгновение душевное равновесие, Гэрри поправил золотую булавку в галстуке и направился к двери гостиной. Фергюс поспешил открыть ее и объявил о приходе Гэрри.

Гэрри вошел в гостиную и тут же встретил взгляд Люсинды. Ей не хватило опыта скрыть непроизвольную реакцию. Она разговаривала с мистером Херстом, джентльменом-фермером, которого Эм, как подозревал Гэрри, давно наметила жертвой своей мании сватовства. Гэрри остановился у самой двери.

Люсинда улыбнулась из другого конца комнаты — вежливой радушной улыбкой — и отвернулась к мистеру Херсту. Гэрри, поколебавшись, с ленивой светской учтивостью направился к тете, восседавшей на диване в царственном пурпурном платье.

— Дорогая тетя, — сказал он, изящно склоняясь над ее рукой.

— Не знала, приедешь ли ты, — победоносно ухмыльнулась Эм.

Гэрри, не обратив внимания на ее слова, кивнул даме, сидящей рядом с тетей:

— Миссис Моффат.

Он был знаком со всеми, кого Эм соизволила пригласить… просто не ожидал, что она их пригласит. Сегодня закончилась неделя скачек. После финальных утренних состязаний все джентльмены должны были вернуться в Лондон. Несмотря на то что тетино приглашение на обед не выглядело необычным, Гэрри долго размышлял перед тем, как принять его. Только уверенность в том, что миссис Бэббакум вскоре вернется в Йоркшир и окажется вне пределов его досягаемости — поскольку он собирался отправиться в Лестер-Холл в Беркшире, — убедила его приехать. И еще желание снова увидеть эту красивую женщину, заглянуть в ее голубые с поволокой глаза — в последний раз.

Он ожидал обеда с тетей, братом и тетиными гостьями — больше ни с кем. Теоретически нынешняя ситуация, не располагавшая к уединению, должна была его успокоить. В действительности произошло обратное.

Бросив взгляд на темную головку миссис Бэббакум, он покинул тетю и отправился к сэру Генри Далримплу, беседующему с мистером Моффатом. Джеральд и Хетер Бэббакум болтали у окна с леди Далримпл. Обе мисс Пинкертон, закоренелые старые девы, далеко за тридцать, разговаривали с мистером Баттеруортом, секретарем сэра Генри.

Взгляд Гэрри задержался на Люсинде, одетой в изящное платье из голубого струящегося шелка и оживленно беседующей с мистером Херстом. Если она и почувствовала его взгляд, то виду не показала.

— Ах, Лестер, приезжали на скачки, как я полагаю? — просиял сэр Генри.

Сквайр Моффат добродушно хмыкнул.

— Вряд ли что-то еще могло занести вас в эти края.

— Действительно. — Гэрри пожал им руки.

— Видел, как ваша кобылка победила во второй скачке — прекрасный забег, — сказал сэр Генри с отсутствующим взглядом, предполагавшим, что он вновь переживает те мгновения. Затем он очнулся. — Но скажите, что вы думаете о шансах Большого Хулигана в стипль-чезе?

Последовавшая дискуссия о последнем приобретении герцога Ратленда занимала лишь часть внимания Гэрри. Остальная же часть была сосредоточена на прекрасной соблазнительнице, явно не замечавшей его.

На самом деле Люсинда чувствовала его косые взгляды, но прилежно их игнорировала, твердо придерживаясь инструкций Эм. Она болтала, сама не зная о чем, со словоохотливым мистером Херстом. К счастью, мистер Херст, увлеченный звучанием собственного голоса — мягкого баритона, — не замечал ее озабоченности.

Пытаясь сосредоточиться на его словах, Люсинда стойко подавляла растущее желание взглянуть на Гэрри Лестера. С того момента, как он появился в дверях, одетый в элегантнейший строгий черный фрак, сверкая золотом волос, ее чувства не повиновались ей, а сердце готово было выскочить из груди.

Эм предупредила, что Гэрри не примет приглашение, если не захочет приехать. Но он приехал, и ей казалось, что она выиграла — пусть не первое сражение, но по меньшей мере первую открытую схватку.

Люсинда так мучительно ощущала его присутствие, что, когда он оставил сквайра Моффата и сэра Генри и лениво направился в ее сторону, ей пришлось сжать кулаки, чтобы остановить себя и не повернуться к нему.

Когда он поравнялся с ней и положил кончики пальцев на ее обнаженную руку, глаза Люсинда широко распахнулись. Однако, когда она с улыбкой повернулась к нему, на ее лице не было и намека на волнение.

— Добрый вечер, мистер Лестер.

Гэрри улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, и медленно поднял ее руку к губам. Ее пальцы задрожали и замерли.

— Я искренне надеюсь на это, миссис Бэббакум.

Люсинда приняла его приветствие с непоколебимым спокойствием, но убрала свои покалывающие пальцы, как только он ослабил хватку.

— Думаю, вы знакомы с мистером Херстом?

— Конечно. Привет, Херст, — Гэрри обменялся кивками с Пелэмом Херстом, которого считал напыщенным дураком. Херст был на год его старше, и они знали друг друга с детства, но, будучи полными противоположностями, никогда не дружили. Как будто подтверждая то, что с годами он мало изменился, Херст пустился в перечисление нововведений, которые он осуществил в своем хозяйстве. Гэрри только удивлялся, как Пелэм надеется заинтересовать его, когда рядом такая красотка, как Люсинда Бэббакум. Однако Пелэм продолжал тараторить. Гэрри нахмурился. Почти невозможно было смотреть на лицо Люсинды Бэббакум, пока Херст бомбардировал его подробностями севооборота. Воспользовавшись редким моментом, когда Пелэм замолчал, чтобы перевести дух, Гэрри повернулся к Люсинде:

— Миссис Бэббакум…

Она взглянула в его сторону и радушно улыбнулась… но глаза скользнули мимо.

— Добрый вечер, мистер Баттеруорт.

Гэрри на мгновение закрыл глаза, затем заставил себя отойти на шаг и позволил Джеральду и Николасу Баттеруорту подойти и поклониться. Мужчины и Хетер Бэббакум присоединились к их беседе.

Он потерял все шансы отвлечь свою жертву. Мысленно скрежеща зубами, Гэрри стоял рядом с ней. Он знал, что ему следует отойти и поговорить с девицами Пинкертон, но извинил себя за нарушение этикета, вспомнив, что всегда заставлял их нервничать.

Люсинда чувствовала себя крайне неуверенно. Когда первая дрожь пробежала по ее спине, она не сразу поняла ее причину. Но когда несколько мгновений спустя почувствовала покалывание в груди, хмуро скосила глаза.

Гэрри встретил ее взгляд слегка вопросительно и совершенно невинно. Люсинда приподняла брови и вернулась к общей беседе. После этого она упорно игнорировала свои ощущения, вернее, старалась их игнорировать. И с облегчением восприняла появление Фергюса и его величественное объявление, что обед подан.

— Вы позволите проводить вас в столовую, миссис Бэббакум? — Пелэм Херст, неискоренимо самоуверенный, предложил ей сильно помятый рукав.

Люсинда улыбнулась и уже готова была принять предложение, когда медлительный голос отрезал ей все пути к отступлению.

— Боюсь, Херст, что опередил вас, — улыбнулся Гэрри своему давнишнему знакомому. Улыбка совершенно не смягчила выражения его глаз. — На много дней вперед.

С этими словами Гэрри перевел вызывающий взгляд на лицо Люсинды.

Люсинда ответила ему спокойной улыбкой.

— В самом деле. — Она подала Гэрри руку и позволила положить ее на рукав, а затем, повернувшись к Херсту, объяснила: — Мистер Лестер помогал нам. Не знаю, как бы мы выбрались из перевернутой кареты, если бы он случайно не оказался рядом.

Это замечание неумолимо привело Пелэма к озабоченным вопросам о случившемся. Поскольку обе мисс Пинкертон уже ушли в столовую, старательно избегая любого мужского эскорта, Херст мог идти рядом с Люсиндой, которую вел Гэрри.

К тому времени как Гэрри уселся за стол рядом с очаровательной миссис Бэббакум, его нервы были на пределе.

Но испытания Гэрри на этом не закончились. Леди Далримпл, сердобольная душа, давно оплакивавшая его холостяцкое состояние, села слева от него. Что еще хуже, сестры Пинкертон уселись напротив, настороженно следя за ним, как за потенциально опасным зверем.

Гэрри не был уверен, ошибаются ли они.

Не обращая внимания на окружающих его людей, он повернулся к своей прекрасной соседке:

— Смею ли я надеяться, что вы довольны результатами вашего визита в Ньюмаркет, миссис Бэббакум?

Люсинда мельком взглянула на него и убедилась, что в вопросе скрыт некий подтекст.

— Не совсем, мистер Лестер. Я не могу не чувствовать, что некоторые дела можно с сожалением считать незаконченными. — Она снова встретила его взгляд и позволила своим губам слегка растянуться в улыбке. — Это не касается мистера Блаунта, он справится.

Гэрри прищурился, смягчая напряженность своего взгляда.

С нежной улыбкой Люсинда отвернулась к мистеру Херсту, потребовавшему ее внимания. Она успешно сопротивлялась сильнейшему желанию взглянуть на Гэрри, пока не убрали второе блюдо. Невыразимо элегантный и явно расслабившийся, он лениво развлекал леди Далримпл.

В этот момент миссис Моффат обратилась к леди Далримпл за подтверждением какого-то замечания. Гэрри повернул голову и встретил подчеркнуто спокойный взгляд Люсинды.

В ответ он холодно приподнял брови:

— Ну, дорогая, что же это будет? Погода необыкновенно скучна, вы ничего не понимаете в лошадях, а относительно того, что я хотел бы обсудить с вами, так я совершенно уверен в вашем неодобрении.

Атака… и мстительная атака. Блеск его глаз не оставлял сомнений, и Люсинда внутренне задрожала, но спокойно улыбнулась.

— Вот в этом вы ошибаетесь, мистер Лестер. — Она выдержала театральную паузу и продолжила, не отводя глаз: — Я очень хочу услышать о Пушинке. Она еще в городе?

Он сидел так спокойно, что Люсинда почувствовала трудности с дыханием. Затем одна его бровь медленно поднялась, но глаза остались суровыми и проницательными.

— Нет… она уже на пути домой, на мой конезавод.

— Ах, да… это в Беркшире, не так ли?

Гэрри наклонил голову, не доверяя своему голосу. Краем глаза он заметил, что девицы Пинкертон, странно чувствительные к атмосфере за столом, напряглись, переглянулись и хмуро уставились на него.

Леди Далримпл перегнулась к Люсинде:

— Мне так жаль, что вас не будет на моем приеме на следующей неделе, миссис Бэббакум. Однако, смею заметить, вы абсолютно правы в том, что едете в Лондон. Там столько можно увидеть, столько сделать… и вы достаточно молоды, чтобы наслаждаться водоворотом светской жизни. Вы будете вывозить вашу падчерицу?

— Возможно, — ответила Люсинда, игнорируя неожиданно напрягшегося соседа между ними. — Мы примем решение, когда будем в городе.

— Очень мудро, — одобрительно кивнула леди Далримпл и повернулась к Эм.

— Лондон?

Вопрос был тихим, тон — ровным.

— Ну да, — Люсинда спокойно встретила его взгляд. — Мне нужно проинспектировать еще четыре гостиницы, помните?

Гэрри долго молчал, не сводя с нее глаз.

— И какие же?

Его голос был по-прежнему тихим: сталь, завернутая в шелк. Очень тонкий шелк.

— «Герб Аргайла» в Хаммерсмите, «Вереск» в Барнете, «Три свечи» на Грейт-Довер-стрит и «Колокола» в Уонстеде.

— Что вы сказали о «Колоколах»? — вмешался Пелэм Херст, и Люсинда повернулась к нему. — Прекрасная гостиница, могу смело вам ее рекомендовать, миссис Бэббакум. Часто сам там останавливался. Видите ли, не люблю рисковать лошадьми в городе.

Гэрри даже не обратил на него внимания. К счастью, Пелэм ничего не заметил, поскольку в этот момент перед ним поставили яблочный пирог. Гэрри воспользовался представившейся возможностью и, наклонившись к Люсинде, заговорил суровым шепотом:

— Вы с ума сошли! Это четыре самые оживленные гостиницы в Англии, все — на главных дорогах, и при всех них — стоянки почтовых карет.

Люсинда потянулась за желе.

— Так мне и говорили.

Гэрри заскрежетал зубами.

— Моя дорогая миссис Бэббакум, роль инспектрисы в вашем маленьком спектакле, может, и годится для провинциальных гостиниц, — он умолк, чтобы поблагодарить леди Далримпл, передавшую сливки, которые тут же поставил на стол, — но в городе этот номер не пройдет. Кроме того, вы не можете посещать эти гостиницы одна.

— Мой дорогой мистер Лестер, — Люсинда обратила на него широко распахнутые глаза, — неужели вы пытаетесь сказать мне, что мои гостиницы опасны?

Он пытался сказать ей именно это. Но Пелэм Херст, слышавший лишь обрывки разговора, снова вмешался:

— Опасны? Ни капли! В «Колоколах» вам будет так же безопасно, как… ну… как здесь. Очень рекомендую, миссис Бэббакум.

Заметив раздраженное выражение зеленых глаз Гэрри, Люсинда поджала губы и поспешила успокоить мистера Херста:

— Конечно, сэр. Я уверена, что мистер Лестер не это имел в виду.

— Мистер Лестер, как вы прекрасно понимаете, имел в виду то, что у вас опыта не больше, чем у юной девицы, и даже еще меньше шансов пережить одну из ваших инспекций в любой из тех гостиниц. Вы получите по меньшей мере три непристойных предложения при полной свободе действий.

Выдавив это разъяснение сквозь сжатые зубы, Гэрри набросился на появившийся перед ним заварной крем.

— Не хотите ли сливок? — положив себе солидную порцию, Люсинда подхватила на кончик пальца упавшую каплю. С невинным взглядом она поднесла палец к губам.

Гэрри не мог видеть ничего, кроме ее губ, сочных и сладких, требующих поцелуя, и блаженно не замечал шум разговоров вокруг. Через мгновение он пришел в себя, хватаясь за ускользающее самообладание, и, встретившись с ней взглядом, прищурился.

— Нет, спасибо.

Люсинда кротко улыбнулась.

— От них толстеют, — добавил Гэрри. Люсинда улыбнулась еще ослепительнее и стала похожа на кошку, обнаружившую миску со сметаной.

Сдержав проклятие, Гэрри принялся за десерт. Если она хочет подвергать себя опасности, это ее дело. Он предупредил.

— Как я уже говорила, мистеру Мавверли не хватает квалификации для проведения проверок, — тихо сказала Люсинда, благодаря в душе Хетер, которая отвлекла мистера Херста.

.Она ждала ответа, но ее сосед только неодобрительно хмыкнул.

Гэрри провел остаток вечера в грустных размышлениях, сохранив внешнюю учтивость. К счастью, джентльмены не задержались за портвейном. Когда они вернулись в гостиную, Гэрри обнаружил, что обычный порядок вечеров Эм — легкая послеобеденная беседа, которой он собирался воспользоваться в своих целях, — нарушен. Сегодня их должны были развлекать миссис и мисс Бэббакум.

Гэрри сидел на стуле в глубине комнаты, абсолютно не тронутый представлением, совершенство которого не мог отрицать. Как только замерли аплодисменты, внесли чай.

Едва сохраняя самообладание, он последним подошел за своей чашкой.

— Да, конечно, — говорила Эм леди Далримпл. — Мы будем там, я вас поищу. Так приятно снова всех повидать.

Гэрри замер с протянутой рукой.

Эм подняла глаза и нахмурилась.

— Вот и ты!

Гэрри прищурился и взял чашку.

— Вы раздумывали, стоит ли ехать в город, дорогая тетя?

— Не раздумывала, — Эм бросила на него воинственный взгляд. — Я точно еду. Поскольку Люсинда и Хетер настроены ехать, мы решили отправиться вместе. Так гораздо лучше. Я послала подготовить Хэллоуз-Хаус к нашему приезду. Ферпос оправляется завтра. Как будет прекрасно снова очутиться в обществе! Я представлю Люсинду и Хетер высшему свету. Чудесное развлечение, а мне совершенно необходима новая жизнь.

Ей еще хватило наглости улыбнуться ему. Гэрри заставил себя произнести ожидаемые банальности. Едва ли под кротким взглядом леди Далримпл он мог высказать тетушке все, что думает.

После этого он поспешно отступил. Даже разглагольствования сквайра Моффата о местной системе осушения были предпочтительнее мыслей о паутине, в которой он оказался.

— Эм сошла с ума. Они все обезумели, — проворчал он, присоединяясь к Джеральду, стоявшему у окна. Хетер болтала с миссис Моффат. Гэрри заметил, что восхищенный взгляд Джеральда редко отрывается от девушки.

— Почему? Никакого вреда в их поездке в Лондон нет. Я смогу показать Хетер достопримечательности.

Гэрри усмехнулся.

— В то время, как лондонские повесы несомненно будут стараться показать миссис Бэббакум свои коллекции гравюр.

Джеральд ухмыльнулся.

— Ну, это ты можешь взять на себя. Никто к ней и близко не подойдет, если ты будешь стоять рядом.

Гэрри окинул брата многозначительным взглядом.

— Дорогой братец, хочу напомнить — если это ускользнуло от твоего общепризнанно рассеянного внимания, — в настоящий момент я являюсь в семействе Лестеров главной мишенью для сватающих мамаш. После того как Джек попался в сети мисс Уинтертон, они с удвоенными усилиями обрушатся на твоего почтенного слугу.

— Знаю, — беззаботно усмехнулся Джеральд. — Ты не представляешь, как я благодарен тебе за это. Если повезет, обо мне они и не вспомнят. К счастью, поскольку у меня нет твоего опыта.

Джеральд говорил искренне. Гэрри проглотил резкие слова, готовые сорваться с языка. Стиснув зубы, он вернулся к безопасной беседе сэра Генри, прилежно избегая дальнейших контактов со своей судьбой. Своей сиреной. Влекущей его на скалы.

Гости разъехались одновременно. Гэрри и Джеральд, как члены семьи, задержались. Эм стояла на парадной лестнице, прощаясь с отъезжающими. Джеральд и Хетер болтали у двери гостиной. В полумраке у парадной двери Гэрри оказался рядом со своим искушением.

Его тетя, как он заметил, не спешила возвращаться в дом.

Люсинда бросила на него наивный взгляд…

— Мы увидимся в Лондоне, мистер Лестер?

Гэрри не понял, притворна ли ее наивность.

Он смотрел на ее поднятое к нему лицо, широко распахнутые голубые глаза.

— Я не намеревался появиться в этом сезоне.

— Жаль, — сказала она, и губы растянулись в улыбке. — Я хотела вернуть вам долг, как мы договорились.

Он вспомнил не сразу.

— Вальс?

Люсинда кивнула.

— Да. Но если вас не будет в Лондоне, тогда прощайте, сэр.

Она протянула руку. Гэрри взял ее, пожал, не сознавая, что делает. Прищурившись, он всмотрелся в ее лицо. И мог бы поклясться, что эти глаза не умеют лгать.

Люсинда прощалась. Может, в конце концов, его спасение еще возможно?

Затем ее губы слегка изогнулись.

— Не сомневайтесь, я вспомню о вас, вальсируя в лондонских бальных залах.

Гэрри сжал ее пальцы… и еще сильнее сжал свои перчатки. Взрыв чувств потряс его: гнева и острого желания. Он чуть не потерял контроль над собой. Она смотрела на него, глаза ее сверкали, губы слегка раскрылись. Не благодаря, а вопреки ей и ее нежному искушающему взгляду он смог замаскировать свое волнение. Он заставил себя выпустить ее руку, поклонился, чувствуя, как немеет его лицо.

— Желаю вам спокойной ночи, миссис Бэббакум.

С этими словами он вышел, не заметив разочарование, затуманившее глаза Люсинды.

С вершины парадной лестницы она следила за его отъездом и просила Бога, чтобы Эм оказалась права.

Глава шестая

Люсинда молилась и десять дней спустя, когда в сопровождении Эм и Хетер вошла в бальный зал леди Хэвербак. Бал ее светлости стал первым важным событием сезона. Переезд в Хэллоуз-Хаус на Одли-стрит прошел успешно и занял четыре дня. Последующие дни были посвящены необходимым визитам к портнихам и в модные магазины. В предыдущий вечер Эм устроила небольшой прием для избранных, решив представить своих подопечных высшему свету. И осталась довольна: приехали почти все приглашенные, хотя уже много лет она не была в столице. Лишь одно позолоченное приглашение осталось без ответа.

Люсинда сама написала его и отправила по адресу лондонского пристанища Гэрри на Хаф-Мун-стрит, но теперь тщетно высматривала среди гостей его белокурую голову.

— Вы должны отпустить его, если хотите, чтобы он вернулся, — заявила Эм. — Он точно как его лошади: можно привести к водоему, но нельзя заставить пить.

Итак, она его отпустила… даже не намекнув, как он ей нужен.

И пока он не вернулся.

Разодетая в блестящие василькового цвета шелка, с искусно уложенными вокруг лица локонами, Люсинда стояла возле дверей бального зала и оглядывалась по сторонам.

Они приехали не поздно и не рано, в зале уже собралось немало гостей, но он еще не был переполнен. Элегантные джентльмены беседовали со светскими матронами: вдовами и дуэньями, восседавшими вдоль стен. Их подопечных, в основном юных девиц, впервые вывезенных в свет, можно было узнать по светлым платьям пастельных тонов. Они мелькали повсюду. Более смелые болтали с юными ухажерами. Другие, позастенчивей, жались друг к другу.