Уст твоих бурный ветер (Делай, что должно - 2)

      - Всем известно, что дальний говор уже много лет не действует...
      - ...но сильный по прежним меркам колдун все еще в состоянии передать сообщение на небольшое расстояние методом Карателей.
      - Кого? - удивился Настоятель, на сей раз неподдельно. - Что за каратели?
      - Неважно. Что ты хочешь за безопасность девчонки?
      Брат Семлемен не позволил себе испустить вздох облегчения. Рыбка клюнула. Настоятель того захудалого монастыря оказался прав. Девка и в самом деле важна проходимцу.
      - Времена нынче тяжелые, - пожаловался брат Семлемен. - Поднять армию сложное дело. Ни денег, ни запасов...
      - Тысяча гривен химически чистого золота в слитках тебя устроят?
      Настоятель ошеломленно оперся на стол. Тысяча гривен? Почти двести пятьдесят фунтов? Как выкуп за девчонку? Или... или за что-то еще? Нет, с таким противником с кондачка не повоюешь. Нужно серьезно подготовиться. Отследить, наконец, его связи, выявить подсылов, заслать своих людей... Но кто же он, духи его побери? Семь лет никто не воспринимал его иначе, чем как грашского посланника. И вот на тебе... Но не время для рассуждений. Сейчас остается только плыть по течению, выгадывая время.
      - В голодный год крупица золота не стоит хлебного зерна, - Настоятель грузно склонился к табуретке, но проворно подскочивший секретарь опередил его, бережно поставив колченогую конструкцию вертикально. Брат Семлемен тяжело присел на нее и немигающе уставился на гостя. - Мне мало толку от золота...
      - В амбарах Храма достаточно продовольствия, чтобы кормить стотысячную армию полгода, - гость ответил ему таким же тяжелым взглядом. Его глаза вновь превратились в человеческие, но где-то в глубине еще мигали голубые искры. Золото пойдет в оплату за пищу. Следующий урожай выйдет обильным, я о том позабочусь. Храм ничего не теряет.
      - Только Отец-Солнце может подарить обильный урожай!
      - Положись на меня, Настоятель. Есть способы обойтись и без Отца.
      - Не богохульствуй!
      - И не думаю. Настоятель Семлемен, ты получишь золото не позже, чем через две недели, - внезапно любезным тоном произнес он. - Но я буду крайне обязан, если Храм начнет действовать немедленно.
      - Храм принимает твои слова близко к сердцу, - машинально ответил Настоятель. - Пусть Отец-Солнце благословит тебя, странник. Надеюсь, девочка дождется твоего возвращения в целости и сохранности.
      - Я тоже надеюсь! - губы скрывающегося под именем Егаш растянулись в улыбке, но во взгляде вновь мелькнула смерть. - Надеюсь, я не слишком самонадеян, предполагая, что лично Настоятель возьмет на себя ответственность за ее жизнь?
      Не дожидаясь ответа, он развернулся и стремительно вышел. Настоятель словно обмяк на своем табурете.
      - Приказать страже... - неуверенно начал брат Перус.
      - Нет! - рявкнул Настоятель. - Быстро за ним. Проследи, чтобы никто не чинил ему препятствий. Лучшую лошадь, запас пищи - все, что попросит, лишь бы убрался поскорее. И еще, - поднял он руку, останавливая ринувшегося вслед за Тилосом, немедленно свяжись с... братом Тупусом. Прикажи, чтобы девчонку охраняли пуще монастырской казны.
      - Она в горячке... - неуверенно подсказал секретарь.
      - Тем более! Приставить круглосуточную стражу и... и послать туда лекаря, двух лекарей из наших. Сейчас же! Если нечистая тварь сдохнет...
      - Понял, - секретарь коротко кивнул и выбежал из кельи. Настоятель опустил голову на скрещенные на столе руки и тихо зарычал. О Пророк, неужели нахал-посланник прав и Юг идет войной на беззащитные северные княжества? Значит, он, Семлемен оказался прав, заблаговременно собирая армию? Но... совпадение ли это? Правду ли говорит загадочный Шупар? Чего добивается он, горевестник?
      Но хватит! Он все еще Настоятель, и никто в мире не сможет заставить его плясать под чужую дудку. Поднять армию, дождаться золота и... И что? Ну, потом продумаем как следует. Сейчас вернется Перус, и тогда можно как следует спланировать всю игру...
      Далеко заполночь совершенно обессиленный брат Перус, много часов бегавший по заданиям своего господина, наконец-то заперся в своей крохотной келье. Он наспех зажег лучину, осторожно достал из-за пазухи пергамент, который так и не удалось переложить в безопасное место, и принялся разбирать мелкие буквы шифра, выписанные четким каллиграфическим почерком. Таблицы не требовались - кодовые группы он помнил на память.
      - Сегодня второй день после срока, - голос Кургаша оставался спокойным, но в нем проскальзывали неуверенные нотки.
      - Возможно, что-то случилось, - наморщил лоб Хлаш. - Он еще никогда не опаздывал на сутки.
      - Долго еще ждать?
      - Если он не появится до восхода, снимаем наблюдение и уходим в лагерь. Зеленый туман ночного зелья уже начинал слабеть, и матха понимал, что скоро придется передавать вахту следующему. Или... снова пить настой. Сажать печень не хотелось, но доверять молодым поиск в ночном лесу тоже не дело. Ты не можешь нести мир на плечах в одиночку, в очередной раз напомнил он себе. Не дури. Он ведь тоже пойдет по знакам. А уж его ночное зрение превосходит даже орочье.
      - Учитель... - Кургаш явно колебался, стоит ли спрашивать. Однако любопытство точило его не первые сутки, и молодой тролль, наконец, не выдержал. - Учитель, прости мне мое невежество, но чем так важен твой человек? Ведь мы не вмешиваемся в дела людей? Или нет?
      - В дела людей, - Хлаш намеренно подчеркнул последнее слово, - мы не вмешиваемся. Сейчас речь идет о делах Народа.
      - Да, учитель! - Кургаш замолчал. Чувствовалось, что ответ его не удовлетворил, но получить выговор за неумение самостоятельно делать выводы ему тоже не хотелось.
      Человеческий силуэт вырос на фоне светлеющего неба несколько часов спустя, уже под утро. Хлаш чутко дремал, прислонившись спиной к огромному древесному стволу, но движение воздуха мгновенно разбудило его. Он осторожно тронул за плечо напряженно всматривающегося в противоположную сторону Кургаша и выдохнул:
      - Наконец-то...
      Кургаш вспугнутым тетеревом взлетел на ноги, принимая боевую стойку, но запнулся о корень и чуть не грохнулся обратно на землю.
      - С сегодняшнего дня начнешь отрабатывать технику с повязкой на глазах! пригрозил ему Хлаш. - Тилос, что-то случилось?
      - Нет, дружище! - в голосе Тилоса чувствовалось облегчение. - Ты не представляешь, Хлаш, как я рад наконец-то увидеть тебя живьем. - Он хлопнул Хлаша по плечу, и тот от души ответил тем же. - А рука у тебя по-прежнему тяжела, здоровяк ты наш... Как дела?
      - Как сажа бела! - буркнул Хлаш. - Кургаш, познакомься. Это Тилос. Ведущий по Пути и мой учитель.
      - Не прибедняйся! - рассмеялся Тилос. - Ты меня тоже кое-чему научил. Рад встрече, Кургаш.
      - Рад встрече, человек Тилос, - голос тролля явно выдавал его неуверенность. Матха мысленно вздохнул. Все-таки какой он еще мальчишка... Как жаль, что к делу нельзя привлечь проверенных, но закоснелых в предрассудках воинов!
      - Тилос, почему ты задержался?
      - Пришлось сделать крюк, чтобы передать инструкции своим людям. В последнее время я стараюсь как можно меньше использовать радиосвязь, - пояснил тот. - У меня есть серьезные подозрения, что эфир слушаем не только мы. Хлаш, мне нужна помощь. Грубая сила и простая выносливость. В общем, крепкие спины и быстрые ноги.
      - Что нужно?
      - Мне нужно за две недели доставить центнер золота из тайника в четырехстах верстах отсюда. По прямой в четырехстах верстах, - поправился Тилос. - Но кое-где придется давать солидного крюка. Часть пути проделаем по горам, так быстрее. Малый отряд, не больше семерых, я восьмой.
      - Значит, я и еще шестеро... - Хлаш не стал спрашивать, зачем Тилосу столько золота. Если дело как-то касается Народа, тот расскажет сам. Если не касается то и не надо. - Найдем. Мой лагерь в пяти верстах. Как раз к рассвету доберемся.
      - Нет, Хлаш. Боюсь, ты староват для дальней гонки. Мне потребуется молодежь.
      - Хорошо. - Хлаш никак не выдал своих чувств. Да, его слова справедливы. Сто лет от роду - еще не старость, но и далеко не молодость. Но как же все-таки обидно слышать такое от друга! От бессмертного друга... - Света уже достаточно для перехода, но по сторонам тебе придется глядеть на пару с Кургашем. Я не хочу принимать вторую порцию ночной гадости.
      - Не волнуйся, - грустно усмехнулся Тилос. - Сегодня все еще будет тихо. Мои люди по деревням начнут кричать о вторжении только завтра. Вот тогда народ ломанется в леса зарывать добро, и придется глядеть в оба. Пойдемте. Хлаш, мне нужен полный отчет по Клатту. Расскажешь по дороге.
      Элиза не знала, сколько времени она провалялась в бреду - день, два или неделю. Смутные фантасмагорические образы плавно перетекали друг в друга, иногда напоминая кого-то знакомого, иногда превращаясь в неведомых чудовищ. Она от кого-то убегала, ее загоняли в угол, она дралась, вырывалась на свободу и снова убегала...
      Когда она впервые разобрала обращенные к ней слова монахини, в узкое окно били лучи заходящего солнца. Узкий соломенный тюфяк только что не хлюпал от пропитавшего его пота. Монахиня - позже девушка узнала, что ее зовут сестра Камия - осторожно напоила ее сначала горячим соленым бульоном, а потом травяным настоем. Затем Элиза уснула - уже без бредовых кошмариков и вообще без сновидений. Впрочем, ненадолго - среди ночи ее пробудило настойчивое желание сходить до ветру. Жар ушел, осталась лишь страшная слабость. Сонная сиделка помогла ей воспользоваться ночным горшком, уложила обратно в постель и, сочтя свой долг исполненным, засопела на табуретке при свете догорающей лучины. Какое-то время Элиза бездумно лежала, глядя в темноту комнаты, потом сон снова сморил ее.
      Долго оставаться в постели она не смогла. С трудом перетерпев следующие день и ночь, с рассветом она решительно выбралась с лежанки и натянула что-то вроде грубой рясы для послушниц, которую ей сунули взамен не подобающего девице мужского одеяния. Голова еще немного кружилась, но она заставила себя проделать урезанный разминочный комплекс. Уже после второго упражнения она поняла, что так жить нельзя, и сбросила рясу, доделав зарядку нагишом, до полусмерти шокировав не вовремя зашедших сестру Камию и еще пару важно надутых монахинь в рясах из прекрасной тонкой шерсти и белых клобуках целительниц. Последовала длиннющая нотация, из которой Элиза вынесла, что порядочной молодой девице неприлично, во-первых, разоблачаться донага даже в полном одиночестве и, во-вторых, махать руками и ногами как ветряной мельнице. В ответ девушка с неизвестно откуда взявшейся храбростью устроила небольшой скандал, потребовав взад свою старую одежду или хотя бы просто штаны с рубахой. После получаса пререканий сестра Камия, наконец, сдалась и послала прибежавшую на шум монахиню за требуемым.
      В течение дня девушка выяснила несколько любопытным вещей. Во-первых, Тилос смылся немедленно после того, как их привезли сюда, пообещав, впрочем, вернуться. Во-вторых, в небольшом дворике, соединявшем женскую и мужскую половины монастыря, невозмутимо сидел стражник, длинноусый и окольчуженный, с алебардой и длинным кинжалом на поясе. К монахиням его не пустили, но девушке ясно дали понять, что сидит он здесь по ее душу и сбежать просто так не удастся. Днем на окружавших монастырь огородах, обнесенных высокими стенами, усердно трудились святые братья и сестры. На ночь туда выпускали свирепых псов, бесшумными тенями скользивших сквозь мрак. После первого же захода солнца неосторожно вышедшей на прогулку Элизе пришлось позорно спасаться бегством от парочки злых духов в псином образе. Спасло ее от увечий, вероятно, только чувство опасности, пробудившееся в самый последний момент - когда она почти захлопнула за собой тяжелую дверь. Сестра Камия, узнав о происшедшем, всплеснула руками и долго рассказывала Элизе, какие ужасные чудовища и нежить рыскают по долам и весям, когда Отец наш Солнце отправляется спать за дальний окоем.
      Элиза не стала объяснять ей, что неоднократно ночевала под открытым небом и ни разу не сталкивалась с духами, водяными, лешими и прочим сказочным народцем. Она еще не поняла, как себя вести. С одной стороны, Тилос обещал вернуться. С другой - ее держали здесь в явном заточении. Да и ее тщательно скрываемые способности вполне могли обеспечить ей статус ведьмы и соответствующие последствия. Впрочем, на побег сил пока не собрать. Поразмыслив, она решила держать язык за зубами и побольше присматриваться к окружающему. Авось да и сообразит что...
      Потянулись долгие дни и тягостные ночи. Стиснув зубы и не обращая внимания на косые взгляды окружающих, Элиза продолжала тренировки. Тесная - сажень на сажень - келья не позволяла отрабатывать даже простые техники, так что волей-неволей пришлось выбираться на свежий воздух. Кроме ее собственной одежды, выстиранной и заплатанной, ей дали какие-то грубо-шерстяные штаны и короткую рясу, явно с плеча кого-то из послушников из мужской половины. Ни тот, ни другой комплект не годился для тренировок. Единственным подходящим для отработки страховок местом оказался тот самый плотно утоптанный дворик с постоянно сидевшим в нем стражником из приставленных - как шепотом сообщила Элизе сестра Камия - самим его святейшеством. Элизе было все равно - пусть смотрят, если хотят - но сестру Камию наверняка хватит удар, если ее подопечная покажется мужчине в голом виде. Приходилось париться в монастырских обносках. Зато после занятий она уходила к колодцу на женской половине и, сбросив с себя пропотевшие тряпки, с наслаждением обмывалась из бадейки. Весна стояла на удивление теплая, и колодезная вода за несколько даже ночных часов вполне успевала прогреться. Приезжие лекарки только качали головой, неодобрительно поджав губы, наблюдая за ней. Впрочем, снова заболевать девушка явно не торопилась, и в конце концов на ее чудачества махнули рукой.
      Возникли и другие проблемы. Сестра Камия, которую, похоже, назначили персонально ответственной за тело и душу Элизы, по несколько раз в день подступала к ней с душеспасительными разговорами. Элиза не распространялась о своем прошлом, но упомянуть, что она полукровка по происхождению, пришлось. Южный загар слезал быстро, и сейчас спутать девушку даже с относительно светлокожей биберкой было невозможно. Поскольку Элиза не помнила, святили ли ее при рождении, наставница загорелась энтузиазмом и решила не откладывая святить ее, пусть даже и во второй раз. Отбиться от нее стоило немалых трудов. После одной особенно обидной реплики в адрес Отца-Солнца разозлившаяся Камия даже попыталась отправить ее к сеновалу, где секли нерадивых послушниц. Пришлось грубо уронить на землю пару сестер, поторопившихся с выполнением приказа. Перепугавшаяся до полусмерти Камия отскочила, быстро рисуя в воздухе знаки для отпугивания злобных духов. Элиза, не глядя на нее, ушла к себе в келью. Внутренних запоров в монастыре не держали, но беспокоить непокорную никто не стал. Возможно, с другой и не стали бы особо церемониться, но ценную заложницу, охраняемую приказами самого отца Семлемена, не посмели даже лишить ужина. С тех пор попытки бесед прекратились, а сестра Камия, проходя мимо девушки, оскорбленно вздергивала подбородок.
      С тех пор наставлять девушку на путь истинный никто не пробовал. Ее старательно избегали, отворачивались при случайной встрече в коридорах, не отвечали на вопросы. Приезжие монахини - и те убрались восвояси. Дни тянулись словно болото - скучные, не занятые ничем, кроме тренировок и тягостного безделья в неизвестности. Иногда Элиза выбиралась на гребень стены и сидела там, свесив ноги вниз и рассматривая местность, намечая план побега. Однако спрыгнуть с высокой стены, сразу под которой начинался довольно крутой склон, казалось самоубийством. Тем более, что она постоянно чувствовала спиной настороженные взгляды братьев и сестер, ни на секунду не оставлявших ее в одиночестве под самыми невинными предлогами вроде прополки ближайшей грядки. Даже во время общих молитв, когда по визгливому призыву муэкана с главной башенки все поспешно начинали творить молитвы, кто-то постоянно буровил ее взглядом. Если ей и удастся выбраться незамеченной, по ее следу немедленно пустят собак.
      Прошло десять дней, которые Элиза отмечала царапинами на стене. Без пометок она запуталась бы в монастырском однообразии, где время текло одной густой рекой патоки, однообразной и бесцветной. В бреду она валялась три дня, так что всего Элиза торчала здесь уже почти две седмицы. Она окончательно решила, что нужно бежать, а там будь что будет. Если она действительно нужна Тилосу, он найдет ее. А если и не найдет - она помнила пару адресов в Граше, куда можно обратиться при последней нужде. Но нужда действительно должна стать крайней: Тилос бросил ее здесь, почти предал, спокойно отправившись по своим делам. Она не обратится к нему за помощью без последней необходимости!..
      Тилос, Тилос... Почему ты так скрытен? Почему ты так и не сказал, что ждешь от меня, к чему готовишь? Невнятные намеки про страшную опасность волнуют кровь, но не дают главного - знания цели. Остается лишь болтаться без тебя по миру, как муха в сметане...
      Случай для побега представился внезапно. Один из монастырских коридоров второго этажа шел полукругом, охватывая почти всю женскую половину. В дальнем его торце обнаружилось узкое окошко, прикрытое полусгнившим ставнем, выходившее на хозяйственный двор. В тот день братья долго грузили мешки с зерном на вереницу телег. Поставка предназначалась для одного из лагерей ополченцев, но Элиза о том не знала и знать не хотела. Но она заметила, что ось одной из телег хрустнула под тяжестью зерна, и спешно вызванный из деревни кузнец чинил ее почти до заката. После ужина Элиза рано ушла спать, но в постель не легла. Сердце отчаянно билось, пока она сооружала под тонким одеялом некое подобие куклы в человеческий рост, пользуясь предусмотрительно натасканным днем сеном. Закончив, она переоделась в свои штаны и рубаху и осторожно выскользнула в коридор. Ее босые ступни бесшумно ступали по каменным плитам коридора. Ставня, прикрывавшая окошко, даже почти не затрещала, выбитая одним быстрым ударом пяткой. На счастье, во дворе никто не шлялся, лишь недовольно фыркали запряженные в уже нагруженную телегу кони. Элиза тихо спрыгнула вниз, на мужскую половину, тем самым злостно нарушив монастырские правила, и юркнула под накрывавшую мешки рогожу.
      Отчаянный план сработал. Досматривать телегу, разумеется, никто не стал. К моменту, когда сестра Камия на вечернем обходе заподозрила неладное, телега отъехала от монастыря самое меньше на шесть верст. Густые сумерки уже сгустились над лесной дорогой, и на одном из поворотов девушка, не потревожив дремлющего возницу, соскользнула на землю и быстро спряталась за придорожный куст. Вскоре поскрипывание привязанного к телеге ведра растворилось в лесной тишине. Элиза осталась одна.
      Дзергаш вскинул руку, и дружина послушно встала. От патруля отделился солдат и медленно подошел к выехавшему вперед князю, настороженно вглядываясь в лица. Сгущающаяся темнота не позволяла как следует разглядеть новоприбывших, и палец солдата, судя по походке вразвалочку - ополченца, наверное, дрожал на спусковой скобе. Князь поежился. До чего же они здесь все дерганые... Всадит сейчас мальчишка ему ненароком болт в брюхо - и бывай.
      - Кто такие? - срывающимся голосом крикнул патрульный. - Зачем пожаловали?
      - Князь Типека, воевода города Терелона Дзергаш прибыл с передовым отрядом дружины на военный совет! - сквозь зубы отозвался князь. Держать ответ перед каким-то сопляком, вчерашним холопом, казалось унизительным. - Не вставай на пути, я тороплюсь.
      - Князь!.. - охнул ополченец, и патруль за его спиной откликнулся растерянным ропотом. - Нижайше прошу прощения, княже, не узнали. Ждали вас вчера до заката, уже и беспокоиться начали...
      - Задержались в пути, - все так же, сквозь зубы, откликнулся Дзергаш. - Ну что ты целишь в меня из своей кривой коряги!
      - Извиняюсь, княже! - ополченец испуганно опустил, чуть не выронив, самострел, и отскочил в сторону. - Проезжай, князе, милости просим. Остальные уже собрались.
      Князь дал коню шенкеля и неспешной рысью проехал патруль, позволив себе расслабиться. Упаси нас Пророк от таких вояк, а с врагами мы и сами управимся...
      Большой совещательный шатер стоял на пригорке, обдуваемом ветром, так что комарье здесь почти не звенело. Из-за полога падал лучик света, доносились приглушенные голоса. Князь прошел внутрь и остановился. Перевет с Тоймой повернулись к нему, отвлекшись от грубо нарисованной карты, по которой с увлечением водили пальцами.
      - А, Дзергаш, здорово! - махнул ему Перевет. - Заждались уж тебя. Садись давай. Устал, поди-ка, с дороги. Сейчас остальные подтянутся.
      Тойма лишь молча кивнул в знак приветствия и снова повернулся к карте. Дзергаш тяжело опустился на скамью и перевел дух.
      - Ну и часовые здесь у вас!.. - проворчал он. - Как коровы посреди дороги торчат. Кустами за обочиной пройти да как зайцев перестрелять, никто и не пикнет.
      - Тревогу поднять всяко успеют, - пожал плечами Тойма. - А дальше второе кольцо патрулей. Вас они пропустили без звука, а вот лиходеям туго придется. Ребята бывалые, в темноте на звук стрелять умеют. Сам подбирал. Остальные пусть отдыхают, завтра снова в путь.
      - Ну, раз так, тогда ладно... - Дзергаш с хрустом потянулся. - Моих-то как, устроят? А то тесно у вас здесь, болотина кругом. Комары заели...
      - Устроят, устроят! - отмахнулся Перевет. - Чай, не мальчишки лагерем управляют. Сколько с тобой?
      - Полсотни гридней. Остальная дружина идет вместе с ополчением. Сейчас, наверное, в сотне верст отсюда. За три дня доберутся, но конных, если что, можно и ускорить.
      - Нэ трэба. Черные забирают к восходу. Чем крюка давать, пусть напрямую идут.
      - Черные? - заинтересовался Дзергаш. - Что, так близко? Шустры ребята...
      Князья переглянулись.
      - Да уж, шустрее некуда, - хмыкнул Тойма. - Пока, друже, чернорясные нас на святую войну подбивали, в Граше тоже времени не теряли. Разведчики доносят, на подходе большая сила. Тысяч то ли двести, то ли триста, а то и больше. Точно никто не знают, но Семлемен кипятком ссыт от страха. Крепко напуган вояка, у засланного им попика аж руки трясутся.
      - У какого еще попика? - удивился Дзергаш. - Семлемен что, не здесь?
      - Он в задрипанной деревушке в полусотне верст отсюда. Ждет кого-то. Прислал секретаря вместо себя, со всеми наставлениями, как говорится. Обещал как только, так сразу. Пока без него начнем думу думать.
      - Ну-ну! Он ведь сейчас в Тапаре всю власть вроде в руки забрал, так? После того, как Каралета прирезали?
      - Несчастен Тапар, коль в нем такие правители... - проворчал Перевет. - Ну, где там все застряли? В койках запутались? Ты-то на кого хозяйство оставил? Говорили тебе, плохо без воеводы...
      - Да уж есть на кого! - угрюмо буркнул Дзергаш. - И вы, вижу, своих воевод с собой приволокли. Ты не о моих проблемах думай, а о своих. Лучше о черных расскажи. Откуда известно, что они большими силами идут? Разведчики сообщили?
      Ответить ему не успели. В шатер один за другим вошли Настоятели Храмов Прашт, Комексий и Викен. За ними семенил невзрачного вида монах с несколькими свитками под мышкой.
      - Брат Перус, княже, - поспешно представился он Дзергашу, низко кланяясь и чуть не роняя на пол пергаменты. - Покорный слуга Настоятеля Семлемена. Дела задерживают его в резиденции, а потому он прислал меня...
      - Слышали уже! - недовольно оборвал его Тойма. - Садитесь, друзья, по лавкам. Подумаем, что дальше делать, куда двигаться. Но сначала - последние новости от нынешнего гонца...
      Суддар ар-Хотан небрежно бросил поводья рабу и, едва не оттолкнув гиеной зыркнувшую тарсачку, прошел в шатер. Тройное кольцо оцепления вокруг холма впечатляло, но не слишком. По нынешнему времени - так себе охрана. Слишком близко к чужим границам. Маловероятно, что северяне устроят налет - откуда им знать? - но все же, все же...
      Прежде, чем полог опустился за ним, ледяной северный ветер послал в спину последний привет. Суддар вздрогнул и поежился. Как местные умудряются жить в таком холоде? Животные, честное слово...
      - Неужели посланник могучего Великого Скотовода так боится нас? - ехидно спросил его Зур Харибан, восседающий на циновке в углу. - Входи с миром, Суддар, мы не тронем тебя. По крайней мере, сейчас. - Он закинул голову и резко расхохотался. Остальные поддержали его ухмылками и тихими смешками. - И что же привело такого великого воина, как ты, на наш скромный совет?
      Суддар стиснул зубы.
      - Рад приветствовать вождей на совете, - тщательно контролируя голос, произнес он. - Великий Скотовод в мудрости своей решил, что даже малая помощь сейчас может оказаться решающей. Потому я здесь.
      - Вот как? - удивленно поднял бровь Зур Харибан. - Великий Скотовод полагает, что горстка жалких землекопов окажет ужасное сопротивление? Я перепуган, братья... и сестры! - Он снова захохотал, однако на сей раз в одиночестве. Остальные нахмурились. Тарона склонилась к своей спутнице - кажется, ее зовут Зула, вспомнил дворецкий, - и что-то тихо прошептала.
      - Великий Скотовод полагает, что речь идет не о кучке землекопов, - посланник скрестил руки на груди и надменно взглянул на гулана сверху вниз. - Все куда хуже, чем кажется некоторым.
      - Погоди, Зур, - Табаронг успокаивающе повел рукой. Зур Харибан бросил на него злой взгляд, но промолчал. - Не время для пустых разговоров. Я приветствую тебя на сборе вождей, о Суддар ар-Хотан. Да не испытает жажды Великий Скотовод, и да продлятся его дни всем на благо. - Медленный кивок сапсапа как бы подтвердил его слова. - Садись, гость. Мы готовы выслушать тебя.
      - Спасибо, о предводитель славного племени сапсапов, - почти с признательностью поклонился ему Суддар, опускаясь на свободную циновку. - Я не стану петь в ваши уши сладкие песни. Сразу скажу - мы собрали свои силы в кулак вовремя. Не иначе, сами боги шептали нам в уши. - Он слегка напряг мышцы, чтобы удостовериться - статуэтка до сих пор на месте, не пропала по дороге. Оказывается, подлые северяне давно готовили большую войну против Граша. Прямо перед нами, в каких-то десятках дневных переходов, собирается огромная армия. Северные князья ведут не только свои дружины, но и толпы рабов-землекопов, чтобы обрушиться на нас всей своей силой.
      - Что нам с толп рабов? - негромко спросила Тарона, наклоняясь вперед. Северные дружины дерутся хорошо, но их мало. Рабов же рассеет один вид моей конницы.
      - Не все так просто, о воительница, - качнул головой дворецкий. Несмотря на зябкий холод, тарсачка облачилась лишь в легкие шаровары и короткую рубаху, не прикрывающую даже живот. При виде ее гладкой темной кожи в Суддаре шевельнулись приятные воспоминания. - Если бы они двинулись в наши степи, долгие переходы по безводью истощили бы их дух и тело, оно верно. Перехвати мы их в наших землях и победа оказалась бы легкой. Но сейчас нам придется атаковать их земли, их леса и болота. А там раб стоит настоящего воина. Кони увязнут в трясинах, а пустить стрелу из-за дерева много отваги не нужно.
      - Это тоже нашептали тебе боги? - нахмурившись, спросил его Зур Харибан. Гулан резко утратил свой беззаботный вид, его кулаки сжались. - Может, Великий Скотовод просто хочет, чтобы мы повернули назад? Сколько ему заплатили князья за предательство?
      - Великий Скотовод не держит в голове таких мыслей! - резко возразил Суддар. - Ты знаешь сам, гулан. Город всегда оставался местом для переговоров и торговли, но никогда Великий Скотовод не приказывал племенам за его пределами. Вы вольны жить - и умирать! - как вам заблагорассудится. Однако я не думаю, о вождь, что кто-то в южных землях заинтересован в бессмысленной гибели могучих воинов!
      - Ты не ответил, что предлагает Великий Скотовод? - бесстрастно спросил Кугарос. - Повернуть назад?
      - Нет, - Хотанец внутренне напрягся. - Вы не сможете вернуться. Мой конь на пути сюда с трудом находил себе пропитание. Скудная дичь распугана, пастбища выбиты копытами, водопои разбиты, а ведь племена позади идут и идут на север. При возвращении ваши кони не найдут ни воды, ни пищи, да и люди - тоже. У вас есть только один путь: вперед. Но это не значит, что нужно очертя голову бросаться в ловушку! Не тот великий вождь, что бросается голой грудью на копье, а тот, кто побеждает.
      - Ты говоришь убедительно, посланник, - громко сказал ар-Зибарон. - Но ты так и не ответил на вопрос: откуда ты знаешь, что ожидает нас впереди?
      - Мне нашептали боги, - усмехнулся Суддар. Он полез за пазуху и неспешно извлек оттуда тряпичный сверток. - Вот их голос! - Он сорвал тряпку и вытянул руку вперед. Рубиновые глаза бога зловеще отразили искорки масляных светильников. Обвивающая его змея, казалось, вот-вот бросится в атаку.
      - Мы все почитаем Сумара! - не смутился ар-Зибарон. - Мое племя приносит ему обильные жертвы, и потому стада не терпят особого ущерба от ползучих гадов. Но он ни разу не говорил с нашими жрецами!
      - Это не простой идол, - Суддар вскочил на ноги. - В подземельях дворца стоит статуя Валарама, и идол умеет разговаривать со мной его голосом. И таких идолов много. Боги спустились с небес и одарили нас своими образами - бесценным оружием против наших врагов! Сейчас мои люди крадутся сквозь северные леса, таятся у дорог, наблюдают за городами... Они сообщают все Валараму, а Валарам передает их голоса мне! Смотрите же и преклоняйтесь!
      Посланник вытянул вперед руку, и глаза Сумара вспыхнули собственным светом.
      - Падите ниц, смертные! - раздался в шатре густой низкий голос. - Я, Валарам, вещаю вам! Боги спустились на землю, и теперь мы поведем вас к торжеству над врагами! Радуйтесь, ибо близок час вашей победы!
      Суддар, которому голос страшно бил по ушам, с запозданием понял, что все-таки переборщил с громкостью. К счастью, терпеть оставалось недолго. Он сам писал речь, что сейчас зачитывал дежурный у статуи. А хорошо читает парень, с выражением... Надо его поощрить. Как его... Тиссур? Киссур? Ну да, дикарь, из новых...
      - Все слышали голос бога? - холодно спросил посланник, дождавшись, когда речь завершится и глаза статуэтки погаснут. Он с удовольствием смотрел на согнутые в поклоне спины вождей. - Есть еще вопросы?