Уст твоих бурный ветер (Делай, что должно - 2)

      Ближе к утру Элиза проснулась по малой нужде. Огненный Пруд заметно склонился к западу, Глаза Назины уже скрылись за окоемом. На востоке смутно маячил Меч Турабара, уже бледнеющий в слабом предрассветном мареве. Занесенный над Молотом Печенара клинок застыл угрозой, знаком извечной ненависти бога войны к богу ремесел, и лишь всеблагой Отец-Солнце, что здесь, на юге, звался Куратом, не давал братьям вступить в жестокую схватку, каждое утро отправляя их на покой где-то там, в далеких небесах.
      Элиза вздрогнула от холодка и тихо, как учили, отошла чуть в сторонку к редким низкорослым кустикам, по дороге кивнув часовому. Глупости все это. Теперь она знала, что Огненный Пруд - всего лишь ядро галактики, а Турабар и Печенар выдумка других, гораздо более страшных богов. Страшных - потому что равнодушных. Валарам, Турабар, Печенар, Назина, даже загадочный бог змей Сумар и текучий, как вода, Тинурил - они все нуждались в верующих, а потому являли свою милость хоть кому-то. Демиурги же просто забавляются, а потому и снисхождения от них ждать глупо.
      Девушка тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Еще с час можно поспать, а там и подъем. Интересно, куда Тилос поведет их сегодня? Наверное, в Кураллах он несколько раз упоминал название. Она двинулась обратно, но что-то удержало ее на месте. Элиза застыла и прислушалась, потом осторожно двинулась к возвышающемуся неподалеку валуну. Ага, вот оно. Тихие, почти неразличимые голоса. Она очень осторожно подкралась поближе.
      - И все-таки я не понимаю, - покачала головой Мира, глядя мимо Тилоса. - Для чего ты готовишь девочку? Она ведь совсем ребенок. Да, жизнь ее била, но синяки и шишки не заменяют мудрости, что приходит лишь с возрастом.
      - Иногда человеку не нужна мудрость, - возразил Тилос. - Иногда нужно лишь верить во что-то, знать, куда идешь. Мудрость лишь приумножит печали на пути, но не позволит свернуть с него. Человек, идущий над пропастью, не смотрит вниз не потому, что не умеет смотреть. Зрячему здесь едва ли не хуже, чем слепому, его все время тянет взглянуть, а взглянув - поддаться призыву бездны. Слепец же, постукивающий палочкой, свободен от таких соблазнов.
      - Оплетать других словами ты умеешь. Не надо лишний раз демонстрировать мне свое красноречие, я не несмышленыш вроде Элы. Ты дал ей нулевой допуск. Через полгода! Я знаю всего семерых, включая себя, кто имеет такой допуск, и все они ведущие аналитики или же командиры баз. Все они долгие годы карабкались по дурацкой лестнице безопасности, про которую ты сам рассказывал мне всякие сказки. А тут ты даешь нулевой допуск человеку, которого знаешь полгода, ребенку, за чью психику нужно опасаться куда больше, чем за психику взрослого. Зачем?
      - Я боюсь, Мира, - неожиданно печально ответил Тилос. - Я боюсь. Вот и все объяснение. Похоже, мое время на исходе. У меня нет больше возможности давать людям систематическое образование.
      - Что случилось? - голос Миры поднялся до встревоженного полувскрика. - Что опять случилось?
      - Тихо! - шикнул Тилос. - Ничего хорошего. Я не хотел говорить, но... Три дня назад меня полностью отключили от архивов.
      Несколько секунд стояла потрясенная тишина.
      - Будь они прокляты... - прошептала наконец Мира. - Будь они прокляты...
      - Расслабься, милая, - вздохнул Тилос. - Их можно понять. Я получил уже три формальных предупреждения и не могу сказать, что их аргументы нелогичны. Много, слишком много правды в их словах. Я не раз раздумывал, не тупой ли я упрямец, назло идущий против воли старших и умных. Раздумывал - и приходил к выводу, что, возможно, так и есть. Но сейчас это уже неважно. Ситуация накалилась. Ночью пришло очередное сообщение. Гуланы настроены решительно, да и тарсаки волнуются, хотя Тарона все еще удерживает их от войны. А моей нейтрализации можно ожидать в любой момент. Я лишь надеюсь, что произойдет она не раньше, чем я закончу пару важных дел. Именно поэтому я так гоню лошадей. - Он помолчал. - Не волнуйся за Элизу. Она рискует головой, но не больше всех прочих. Более того, мне нужно, чтобы она осталась в живых как можно дольше.
      - Но к чему ты ее готовишь? Сначала я решила, что ты хочешь сделать из нее полевого агента со специальными функциями. Но потом ты ввел в ее программу... странные элементы. Геология, углубленная астрономия, химия... Не знаю, что осталось у нее в голове после сумбурных пробежек по верхам, но что ее знания не системны - могу сказать с уверенностью. Исследователя из нее не выйдет.
      - И не надо. Главное - что она умеет выживать. У нее от природы такая способность. А вот системных знаний ей не нужно. Достаточно знать, что знания есть и что их можно найти.
      - Вот зачем ты взял ее сюда...
      - Точно. Но хватит об Эле. Поговорим о планах...
      - Погоди! - голос Миры опять зазвенел натянутой струной. - Ладно, пусть тебе виднее, что нужно девочке. Пусть ты не хочешь говорить, к чему ее готовишь. Но почему ты не хочешь использовать меня? Я заведомо лучшее ее во всем! Я справлюсь с любым мужиком, вооруженным или нет. Я давно не юная девочка, но все еще могу затащить в постель и очаровать до потери здравомыслия кого угодно. Я знаю массу всякой всячины, и я лучше!..
      - Скажем так, - мягко перебил ее Тилос. - У тебя другая задача. Ты должна собирать и хранить знания, она - использовать их в экстремальной обстановке. Из тебя полевой агент - что из соломы стрелы, у нее же есть талант выживания. Хватит с тебя той экскурсии в Граш. Один раз я пошел навстречу твоим просьбам, и то теперь думаю, что зря. Кроме того... хм, кроме того, не существует женщины, которая не усмотрела бы в тебе соперницу. Ревность и зависть сведут на нет большую часть усилий.
      - Ты не прав. Я могу...
      - Не можешь! - на сей раз голос Тилоса звучал сухо и жестко. - Поверь - ты провалишься. Я не стал бы сломя голову искать запасные варианты, если бы полагал, что с задачей справится кто-то из уже обученных людей...
      Дальше Элиза слушать не стала. Она тихо-тихо отступила назад, стараясь не задеть никакого плохо лежащего камешка, и быстро вернулась на свое место. Завернувшись в тонкое одеяло, она долго ворочалась на камнях, обдумывая услышанное. Интересно, кто "они"? И что за архивы? Но главное - что за задание, с которым не справится Мира? Элиза вспомнила страшную Тарону тогда, во дворце, и вздрогнула. Тарсачка иногда снилась ей в кошмарах, ее прекрасное лицо обрамляли кишащие змеи, а в желтых кошачьих глазах пламя смерти полыхало не хуже, чем у самой Назины. Да... такая точно не потерпела бы рядом соперницу вроде Миры.
      Неужели "они" действительно убьют Тилоса? Так нечестно!
      Ей так и не удалось заснуть. Она видела, как Мира вернулась к костру, присела на корточки и застыла в этой позе. Чуть погодя девушка выбралась из-под одеяла и присела рядом с Мирой. Та лишь коротко взглянула на нее и отвернулась.
      - Мира, - осторожно спросила Элиза, - а что такое "нейтрализовать"?
      Та чуть заметно вздрогнула.
      - Подслушивала? - недовольно спросила она. - Хм... Нейтрализовать означает лишить возможность влиять на ситуацию. Например убить. Или забрать с планеты. С них станется...
      - С Демиургов?
      - С Демиургов, - печально согласилась Мира. - Иногда так хочется добраться до всемогущих ублюдков и перегрызть им глотку!..
      - Подъем! - негромко сказал Тилос, появляясь из-за валунов. - Общий подъем. Время!
      После скудного завтрака Тилос сел на камень, скрестив ноги, и прокашлялся.
      - Итак, - сказал он, - первая часть нашего путешествия успешно завершена. Теперь ваша задача - благополучно добраться до Кураллаха. Парат, верстах в тридцати отсюда на юг - старый торговый тракт. Дальше дорогу найдете. Легенду не забыли?
      - Не забыли, - наклонил голову седоусый Парат. - А ты что? С нами не идешь?
      - А у меня другие дела, - глянул на него тот. - Надо кое-куда прогуляться. Смотрите, ребята, поаккуратнее там. Хвост за собой не приведите. Хватит с нас Чаттануги. Мира, никакой самодеятельности. Идешь вместе со всеми. Это приказ. Еще вопросы есть?
      Женщина передернула плечами и ничего не ответила.
      - Вопросов нет, - подытожил Тилос. - Тогда пакуемся и расходимся.
      Элиза торопливо засунула в заплечный мешок свое одеяло, забросила его за спину и подошла к Мире. Та яростно запихивала свое одеяло, но то никак не желало лезть внутрь, топорщась и разворачиваясь. Элиза придержала его, пока Мира затягивала тесемки.
      - Спасибо, - сказала та, по-прежнему избегая смотреть на девушку. - Эла, ты... поаккуратнее там. Не лезь башкой под саблю.
      - Где - там? - не поняла Элиза. - В Кураллахе?
      - Тилос еще не сказал тебе? Ты идешь вместе с ним. Не знаю, куда он тебя потащит, но чувствую, что не отдыхать.
      Элиза озадаченно посмотрела на нее.
      - Нет, он ничего мне не говорил... - Она задумчиво потеребила себя за ухо. Интересно, зачем?
      - За коровой, - сообщил Тилос, подходя со спины. - Хватит тебе учиться, пора и на мир посмотреть. Разыскать там с десяток кладов, забить ногами парочку огненных ящериц покрупнее... Мира, не забыла, что нужно сказать Камтону?
      - Не забыла. - Женщина повернулась к нему. Она сжала руки, явно чувствуя себя не в своей тарелке. - Тилос...
      - Да, подружка? - ободряюще улыбнулся тот. - Что еще?
      - Тилос... я... я не знаю, - Мира явно нервничала. - Я чувствую - что-то не так. У меня какое-то странное предчувствие...
      - А именно? -Тилос успокаивающе положил ей руки на плечи, заглянул в глаза. Только расслабься. Все нормально. Предчувствия - они ведь даже не колдовство, так, непонятно что...
      - Я не обладаю Силой, - внезапно Миру начала бить крупная дрожь. - Я не обладаю талантом чувствовать опасность, как Эла. Но мне кажется, что я... я... больше тебя не увижу...
      Тилос дотронулся пальцами до ее висков. Миру глубоко вздохнула и закрыла глаза. Ее тело расслабилось, плечи опустились.
      - Спасибо... - еле слышно сказала она. - Но это не просто... не просто бабские глупости. Я чувствую...
      - Все хорошо, - тихо сказал Тилос. - Все случится так, как нужно. Ты просто накручиваешь себя. Выброси из головы свои глупости. А сейчас вам пора. Да, и понаблюдай за Ленарой с Джабраилом. Кажется, дальний переход сказался на них не лучшим образом.
      - Хорошо, - Мира открыла глаза и жадно уставилась на Тилоса, словно пытаясь выпить его до дна глазами. - Я позабочусь. Но ты уж поаккуратнее там, ладно?
      - Разумеется, милая, - Тилос ободряюще хлопнул ее по спине. - Я появлюсь в Кураллахе месяца через четыре. Или пять, как получится.
      Когда маленькая группа путешественников скрылась за скалами, Элиза повернулась к Тилосу, молча глядящему им вслед.
      - А Мира тоже владеет Силой? - спросила она.
      - Нет. Во всяком случае, не так, как ты. Каждый человек может чувствовать эфир, но у большинства уровень сигнала остается за порогом осознанного восприятия, особенно сейчас, когда напряженность поля сильно понизилась. Однако иногда подсознание может обрабатывать неслышимые уху и невидимые глазу подсказки, вот как у тебя, например. - Он хмыкнул. - Но Мира просто боится за меня, вот и выдумывает невесть что.
      - А если она чувствует правильно?
      - И что с того? - Тилос повернулся к Элизе. - Эла, я делаю лишь то, что необходимо. Я не собираюсь отказываться от своих планов только потому, что несколько невообразимо старых маразматиков имеют на планету свои виды. Я просто уважать себя перестану. И хватит об этом. Пошли. Нам еще долго топать на своих двоих. Лучше по холодку добраться до джунглей. Там хотя и сыро, но зато не так жарко.
      - А куда мы идем? - полюбопытствовала девушка, закидывая мешок за спину. - В Граш?
      - Нет, любопытная ты наша, - усмехнулся Тилос. - Мы идем в гости к тарсакам. Эх, давно я не заглядывал к Тароне на пироги...
      Золотой Змей вытащил идольца из-за пазухи и осторожно поставил его на ствол поваленного дерева. Он испытывал к нему страх и почтение, пожалуй, большие, чем его товарищи. Одно дело - приносить жертвы идолам через жрецов, которые даже близко не подпускают воинов к священным статуям. И совсем другое - самому кормить пусть и маленькое, но все равно изображение самого Тинурила. Вот и сейчас бог источников смотрел на него выпуклыми рубиновыми глазами, в которых зло отражались капли пробившегося сквозь листву вечернего солнца.
      Вслед за идольцом Змей вытащил мешочек священной пищи. Он аккуратно нажал богу на темечко, и тот выплюнул старую пустую пищу в слой прелой листвы. Змей аккуратно, боясь ненароком уронить, вставил ему в рот крохотный шарик. Бог довольно щелкнул, из рассерженно-рубиновых его глаза превратились в умиротворенно-синие. Шпион облегченно вздохнул и спрятал мешочек с пищей - бог принял жертву. Еды для Тинурила оставалось еще на дважды по семь раз.
      - О великий Тинурил! - пробормотал он, встав на колени и склонившись в почтительном поклоне. - Прошу тебя о великой милости! Позволь услышать моего повелителя!
      Бог несколько раз вздохнул, потом музыкально пискнул.
      - Кто там? - наконец сказал он недовольным голосом Суддара ар-Хотана. - Имя!
      - Золотой Змей припадает к ногам повелителя! - торопливо произнес шпион. - У меня хорошее известие. Могу ли я...
      - Можешь! - рявкнул бог. - Только побыстрее, я занят. Что случилось?
      - Мы нашли двоих из бежавших. Один из них - лазутчик, про которого ты нам говорил. Он с одним сопровождающим пробирается в сторону Пустынного Тракта. Должны ли мы убить его?
      - Идиот! - проскрипел бог. - Я хоть раз приказывал тебе убить его? Когда ты, наконец, оставишь свои душегубские замашки? Следить. Только следить, осторожно и аккуратно. Не приведи Курат, он вас заметит! Седой Ворон уже умер из-за своей глупости. Хочешь последовать за ним? Все?
      - Да мой повелитель, - смиренно поклонился богу Золотой Змей. Говорили, что бог не умеет видеть, но лишняя осторожность не помешает. - Мы продолжим тайно следить. Как часто сообщать новости, мой господин?
      - Раз в два дня, - подумав, сказал бог. - Ты сейчас где?
      - Неподалеку от гор, рядом с местом, известным как Оленье нагорье, господин.
      - Хорошо. И поаккуратнее там... Отбой.
      - Долгих лет жизни господину! - еще раз поклонился Змей. Он осторожно сжал уши бога и, завернув в тряпочку, сунул обратно за пазуху. Потом обернулся и поманил пальцем Быструю Крысу, почтительно ожидающего неподалеку.
      - Отправишь сообщение шабаю, - холодно сказал он. - Скажи ему, что оцепление вокруг болот можно снимать. Наш помойный шакал велел следить за ублюдком. Но готовьтесь убить его в любой момент, если шабай отдаст приказ.
      - Да, господин, - кивнул Крыса. - Голубь уже готов. И мы - тоже готовы.
      Тяжелая дверь скрипнула, открываясь. В могильной сырости узкой арки пахнуло теплом и жареным мясом. Братия ужинала. Дзергаш протиснулся в узкий проход, ободрав запястье о выступающий камень, тихо выругался.
      - Сюда, господин! - провожатый дернул его за рукав. - В правый коридор.
      На стенах тускло горели масляные лампы. Промозглая влага в воздухе почти не чувствовалась, но каменная громада монастыря над головой давила на плечи, заставляя ежиться и плотнее кутаться в плащ. Шаги глохли в неподвижном спертом воздухе.
      Спустя три крутых поворота провожатый осторожно постучал в обитую железом дверь, с поклоном указал на нее князю и неслышно растворился в мерцающих тенях. Князь, набычившись, откинул капюшон, толкнул дверь и прошел в просторную келью. Здесь лампа на стене горела куда ярче, чем в коридоре, а вдобавок к тому на столе в серебряном подсвечнике весело помигивали три толстых закрученных спиралью свечи.
      - Входи, сын мой, - голос Настоятеля поражал своей густотой. В праздничные дни на площади он запросто перекрывал гул возбужденной толпы, а здесь, в тесном замкнутом пространстве, от него слегка закладывало уши. - Входи и садись. Я давно ждал тебя здесь, ибо осведомлен, что ты есмь верный сын Храма. В кувшине вино. Надеюсь, ты не обидишься на немощного старика за то, что он позволяет гостю самостоятельно наливать себе драгоценный напиток?
      - Спасибо, брат Прашт, - Дзергаш тщательно затворил за собой дверь и, подумав, задвинул тяжелый чугунный засов. - Я ценю твое гостеприимство, наставник, и более того ценю твое расположение ко мне. Я помню, как еще ребенком...
      - Спасибо тебе, сын мой, - поднятая ладонь Настоятеля прервала речь князя. Но и я помню, что еще ребенком ты не любил пустых речей. Я стар, а сейчас поздний вечер. Давай сразу о делах. Итак, что ты хочешь? Опять заем? Но казна Храма оскудела...
      - Нет, брат Прашт, - досадливо поморщился князь. Он не любил, когда его перебивали. - О займах поговорим потом. Сейчас дело в другом... - Он замялся, не зная, как подступить к делу.
      Настоятель молча смотрел на него, посапывая носом. Когда тишина затянулась, он откашлялся:
      - Я могу подсказать тебе, с чего начать, сестрин сын. Итак, южные племена множатся и угрожают...
      - Да, и угрожают всем нам! - с горячностью подхватил Дзергаш. - Недавно ко мне прибыл гонец от Каралета. Он принес настораживающие сведения. Южные разбойники шныряют у самых границ Тапара, грабят и без того редкие караваны. Из Граша пробираются лазутчики, вынюхивают, высматривают. Некоторые под пыткой признали, что языческие вожди собираются воевать Север, и уже не когда-нибудь потом, а вот-вот, завтра или через месяц! Мы все в страшной опасности!
      - Да, мы в опасности, - медленно качнул головой Настоятель. - Я знаю о ней уже давно. Братья из Куара и Тапара предупредили меня. Что ты предлагаешь?
      - Мы не можем отсиживаться! - грохнул кулаком по столу князь. - Мы должны пойти войной на них раньше, чем они соберут свои силы! Тогда мы разгромим язычников, а свет истинной веры засияет над Югом так же ярко, как и над Севером!
      - Истинная вера не нуждается в мечах и копьях для своего утверждения, грустно качнул головой брат Прашт. - Пророк принял мучительную смерть на колесе, и гибель донесла до людей его слова вернее, чем боярские дружины. Он не пролил ни капли крови, но его голос звучит в сердце любого последователя Колесованной Звезды. Уверен ли ты в том, что нет другого пути? Может, лучше сохранить мир?
      - Да как? - вскочил на ноги князь. - Грязные дикари не понимают слов. Предложение мира для них - лишь признание нашей слабости. Мы лишь подтолкнем их на решительные действия. Нет, мы должны пройти по их землям огнем и мечом. Только тогда они снова начнут уважать нас.
      - Нападать всегда труднее, чем обороняться, - возразил брат Прашт. - Не проще ли укрепиться в своих землях и позволить мятежникам обломать свои зубы о неприступные стены городов?
      - Но в Тапаре нет укрепленных городов, если не считать Саламира! - Дзергаш посмотрел на Настоятеля как на идиота. - Дикари захватят его с налету и окажутся у наших границ. Они выжгут деревни и погосты по всей земле, а ведь скоро посевная! Нет посевов - нет урожая, а последние годы и так случились голодными. Ха! Прятать голову в скорлупу - удел улиток. Мы должны действовать!
      - Ну а от меня-то ты что хочешь? - устало спросил старик. - Я войско точно не поведу. Годы мои не те.
      - Мне нужны деньги. Мне не на что содержать войско. Еда вздорожала, а грабить своих же смердов в походе не дело. Нужно поднимать ополчение, а моя казна пуста.
      - Деньги... хм... - брат Прашт задумчиво побарабанил по столу. - Ты думаешь, у меня денег больше? Верные не слишком-то охотно жертвуют Храму в последнее время. - Он помолчал, поглаживая седую бороду. - Впрочем, я посмотрю, что можно сделать. Не скрою, твои слова разумны, да и братья из других княжеств давно подталкивают меня на решительные деяния. Не нравится мне затея, совсем не нравится, Дзергаш, мой мальчик, но я помогу тебе. Но вряд ли я наскребу денег больше, чем на прокорм войска. А вооружишь его ты чем? Дубинами да шестами?
      - Уж найду чем, - хищно ухмыльнулся князь. - Значит, по рукам? Не волнуйся, дядюшка, верну я тебе все долги, да еще и с лихвой.
      Он встал и в возбуждении заходил по комнате.
      - Мы поставим в песках новые храмы! - его глаза горели лихорадочным блеском. - Язычники с ярмом на шее склонятся перед невиданным доселе сиянием Колесованной Звезды! Мы захватим рабов, много рабов, они возделают нам новые поля, и призрак голода отступит навсегда! Вече выкликнет меня князем до конца моей жизни, потому что еще никогда в Типеке не сидел такой хозяин, как я! Значит, я пришлю казначея обговорить детали. Суммы там, сроки. Лады? Только помни - до поры до времени никому. Иначе найдется немало трусов, которые постараются помешать мне...
      Брат Прашт утвердительно качнул головой и незаметно нажал ногой на скрытую кнопку. Спустя несколько мгновений в дверь тихо вошел послушник.
      - Проводи нашего гостя тем же путем, - приказал Настоятель. Когда князь, махнув на прощание рукой, вышел в коридор, брат Прашт щелкнул пальцами в воздухе. Книжные полки отъехали в сторону, и из ниши вышел секретарь.
      - Ты все слышал. Отправишь сообщение Комексию и Семлемену, - сухо сказал брат Прашт. - Князь рвется воевать, но требует денег. Они кашу заварили, им и деньги добывать. Нет, все-таки не нравится мне это дело, - добавил он вслух, когда секретарь, поклонившись, вышел. - Ох, не нравится...
      Когда Дзергаш спустился в подвал своего загородного владения, Клатт сидел на пятках и медитировал. Он открыл свои желтые крокодильи глаза и медленно обвел ими помещение.
      - Я слышу твои шаги, князь, - негромко сказал он. - Зажги свет. Ты договорился со своим шаманом?
      - С монахом, сколько раз тебе говорить! - князь стукнул кремнем по кресалу, поджигая трут. - С монахом! У орков шаманы, а у нас монахи!
      - Неважно, князь, - Клатт оскалил свои зубы в полуусмешке. - Мне не интересны ни люди, ни орки. Народ ходил по земле задолго до них и останется здесь еще долго после того, как младшие расы исчезнут. Ты не ответил на вопрос.
      - Все в порядке, вот привязался! - огрызнулся князь. - Как припекать стало, так сразу к людям прибежали, словно к мамочке. Тролли, одно слово...
      - Если ты еще раз назовешь меня троллем, я вырву тебе глотку! - Клатт невесомо вскочил на ноги и глыбой навис над отшатнувшимся князем. - Я уже предупреждал тебя, что ваше слово оскорбительно для Народа. Я пришел сюда через силу, и если ты продолжишь оскорблять меня и дальше, я крепко задумаюсь, кому предложить помощь Народа - тебе или твоим врагам!
      - Ну ладно, ладно, прости, - отмахнулся ничуть не впечатленный князь. - Я забыл. В общем, Настоятель пообещал мне денег, но я знаю старого скупердяя. Монеты лишней не даст. Так что с тебя твой клад, или что ты там имел в виду. Да, и все-таки лучше бы ты прислал сотню своих тр... э-э-э, сотню своих парней на подмогу.
      - Я же сказал, что обдумаю твое предложение, - надменно заявил тролль. Почему вам, людям, все нужно повторять по нескольку раз?
      - Ну ладно, ладно, - проворчал князь. - Слышал. Уж и спросить нельзя. Так что насчет клада?
      - Ты получишь драгоценности моего клана через шесть дней, считая от сегодняшнего. Но помни - твои люди и близко не подойдут к нашим скалам, даже если вас начнут жрать живьем ваши злые духи. Наши границы неприкосновенны! Не вздумай нарушить обещание - иначе ты и в самом деле узнаешь, на что способны воины Народа. На своей шкуре узнаешь. - Он снял с пояса маленькую глиняную бутылочку и глотнул из нее резко пахнущей жидкости. - Прощай, князь.
      Тролль мягким шагом поднялся по лестнице и неслышно выскользнул в темноту.
      - Ишь ты, на своей шкуре... - пробормотал князь, глядя ему вслед. - Чешуя ты лысая, людоед поганый... Погоди, доберемся мы еще до твоих потрохов, дай только срок. Ладно, с орками за оружие я расплачусь, и за то спасибо...
      Зубень сидел под забором и старательно изображал пьяного. Откупоренная баклага с дрянным вином валялась рядом, щедро оросив содержимым полынь и чертополох. Соглядатай настороженно вглядывался в щели высокой ограды, но безуспешно. Несмотря на добрую порцию ночного настоя, он не мог разобрать ни зги. То ли настой оказался некачественный, то ли выпил он его слишком рано, то ли тролличьи составы и в самом деле не подходили для людей, но только зеленый туман скрывал все на расстоянии уже десятка шагов. Оставалось надеяться, что тайный гость выйдет тем же путем. Если только уже не вышел, днем да через главные ворота. Но зачем тогда пробираться сюда тайно?
      Зубень в очередной раз пожалел, что не захватил с собой сумеречного настоя предыдущей ночью. По крайней мере, он знал бы, кого или чего ожидать. Сейчас же оставалось лишь сидеть и надеяться на удачу.
      Удача не подвела. Вскоре он различил тихие шаги и насторожился. Соглядатай вглядывался во тьму, стараясь не шевелиться. Не ровен час, заинтересуются, что пьянчуга делает под забором княжеского поместья. Но когда фигура появилась в его поле зрения, он едва заглушил изумленное восклицание. Тролль! Настоящий тролль здесь? Невероятно! Тролль, да еще и, судя по повадкам, настоящий мастер Пути. Зубень жадно смотрел, впитывая в себя все мелочи. Вот огромная фигура почти бесшумно приближается к забору, перемахивает его одним прыжком и приседает на корточки, замерев и оглядываясь. Судя по уверенным движениям, ночной гость тоже испробовал ночного зелья. Во всяком случае, традиционной для троллей куриной слепотой он не страдал. Если он заметит чужого здесь и сейчас, он, пожалуй, свернет ему шею. Просто на всякий случай... Соглядатай вжался в заросли полыни, прекратив дышать.
      Пронесло. Не заметив его, тролль выпрямился и размашистым скользящим шагом двинулся прочь, в глубину леса. Выждав, Зубень осторожно двинулся в противоположную сторону. Отойдя на сотню шагов, он не выдержал и опрометью бросился в деревню.
      Влетев в избу, он прижался спиной к двери и какое-то время тяжело дышал, успокаивая колотящееся сердце. Потом, не зажигая света, откинул тяжелую крышку и осторожно спустился в подполье. Тихий щелчок выключателя, и тусклая лампа осветила передатчик, заботливо укутанный мешковиной. Зубень щелкнул тумблером, включая связь, потом склонился к микрофону и тихо, но отчетливо заговорил:
      - Ласточка вызывает Обрыв. Ласточка вызывает Обрыв...
      Брат Прашт, кряхтя, поднялся с молитвенного коврика. Измученное лицо Пророка глядело на него со смертного колеса. Неведомый резчик искусно передал не только боль и страдание, но и непоколебимую убежденность. В темноте глаза Пророка чуть светились.
      - Я выполню Твою волю, о посланник всеблагого Отца-Солнца, - грустно пробормотал Настоятель. - Моя душа стонет, предчувствуя смерть и кровь, но я не смею противиться твоей воле. Я сделаю для князя все, что могу.
      Глаза Пророка вспыхнули чуть ярче.
      - Я знаю, что ты Мой верный сын, - печально произнес образ, и неизъяснимая прелесть звучала в его голосе. - Бывают времена, когда приходится действовать вопреки своим чувствам. Я благословляю тебя на подвиг. Иди, и да пребудет с тобой Мой Свет!
      Я уже потерял счет дням, которые мы провели в лесах, на болотах и прочих малопригодных для жизни местах. По-зимнему мокро, иногда сыплет дождик с мелким влажным снегом. В те дни, когда почти как весной пригревает солнце, просыпаются комары. Меня они почему-то не трогают, но Вишка с Кочергой ругаются на чем свет стоит. Их лица опухают от укусов. Впрочем, они и так опухшие - от скудной водянистой пищи. Кочерга все время кашляет - он простыл с месяц назад и до сих пор не может оправиться. Иногда он впадает в жар, и в такие дни мы сидим на месте, а Вишка поит его какими-то отварами из подножных корней. Если костер развести не удается из-за сырости, то Кочерга корни просто жует.
      Мы опять уходим на юг. Подают неохотно - ближе к весне амбары пустеют. Взгляды поселян становятся подозрительными - не украли бы мы что. Видно, что когда-то деревеньки относились к зажиточным, но сейчас ребятишки смотрят на нас голодными глазами. Мужчин мало - говорят, местный князь объявил сбор ополчения и сулит хорошие деньги. Говорят также, что воевать собираются весь Сураграш, и что Четыре княжества уже обновили старые военные союзы. Камуш пока колеблется. Монахи-храмовники проповедуют на улицах, коричневые рясы истрепаны ветром, в глазах - фанатичный блеск. Большой войны не миновать, ее предчувствие носится в воздухе.
      Однажды вечером мы останавливаемся в трактире. Я, как всегда, иду колоть дрова, Вишка с Кочергой возятся по хозяйству. Равнодушный хозяин, до глаз заросший густой черной бородой, пообещал накормить. Хорошо бы не обманул. С такого станется заявить, что в первый раз нас видит, и расплатиться тумаками. Несмотря на вечерний туман и промозглую прохладу, мне быстро становится жарко. Я сбрасываю зипун, рубаху, но пот все равно струйками катится по спине. Когда последний чурбак разлетается на части, я выпрямляюсь и вытираю пот со лба, тяжело отдуваясь. Из-за плетня за мной наблюдает какой-то незнакомый человек. Он одет по-военному - легкая кольчуга с бляшками поверх толстой стеганой куртки, на голове стеганый же подшлемник (шлем он держит под мышкой), у бедра болтается прямая сабля в потертых ножнах.
      - Притомился, парень? - не то спрашивает, не то утверждает он. - Ты кто таков? Что-то я тебя не припомню.
      Я пожимаю плечами и машу рукой. Я тоже его не помню, но молчу ведь. Мало ли кто где встретится...
      - Я ответа не слышу! - кажется, он начинает сердиться. - Кто таков? Ну?
      - Эй, Беспамятный! - Вишка высовывается из-за угла и машет мне рукой. - Подь сюды! Хозяин, вишь-ка, лопать зовет. Завтра доколешь.
      Я киваю, прислоняю топор к стенке и оглядываю двор. Темнеет. Собирать дрова в потемках не хочется, и я быстро складываю их в поленницу. Когда я появляюсь на кухне, Вишка и Кочерга уже приканчивают скудный ужин. Моя долю, однако, они честно сохранили. Я присаживаюсь на скамью и неторопливо хлебаю жидкую кашу, заедая ее черствым куском хлеба. Очаг уже почти потух, но от него все еще веет приятными домашним теплом.