В поисках фресок Тассили

Лот Анри
В поисках фресок Тассили

      Анри Лот
      В ПОИСКАХ ФРЕСОК ТАССИЛИ
      Введение
      Доисторические росписи, обнаруженные в пещерах франко-кантабрийской области *, пролили свет еще на одну страницу истории человечества. К этому времени богатое прошлое Египта и Месопотамии не составляло уже для нас секрета. Восхищаясь их архитектурными, скульптурными и прочими памятниками, мы долгое время предполагали, что эти страны - родина всех искусств: столь высоко и разнообразно было мастерство создателей этих творений.
      Открытия, сделанные в пещерах Комбарель, Лес-Эйзи, Мут и Альтамира, опрокинули все предыдущие представления о происхождении искусства. Находки в этих пещерах глубоко потрясли нас. Однако мысль о том, что первобытные люди могли создать такие великолепные произведения искусства, показалась на первых порах невероятной, и подлинность этих наскальных изображении была поставлена под сомнение.
      Особенно примечательна история открытий в Альтамире. Наскальные росписи обнаружила внучка землевладельца, дочь графа Сантуола. Известие с необыкновенной быстротой разнеслось по стране. К пещере начали стекаться любопытные. Сам испанский король прибыл поглядеть на росписи. Однако, когда в пещере побывали ученые, они обвинили землевладельца в фальсификации. Стало известно, что за несколько месяцев до сенсационного открытия в усадьбе землевладельца гостил некий художник. Этого оказалось достаточно, чтобы маститые участники Международного конгресса в Мадриде приписали этому неизвестному художнику знаменитые росписи, изображающие раненых бизонов. Да и как могли эти ученые прорицатели допустить мысль об их древнем происхождении? Ведь они были выполнены в самом современном стиле!
      Но несколько лет спустя молодой аббат Брейль, впоследствии ученый с мировым именем в области изучения
      доисторической эпохи человечества, обнаружил в пещере Комбарель изображения бизонов, как две капли воды похожие на Альтамирские росписи. На этот раз, принимая во внимание, что нога современного человека не ступала в пещеру (вход в нее был только что обнаружен), не могло быть и речи о фальсификации, и ученым пришлось склониться перед очевидностью...
      С тех пор мир страстно заинтересовался произведениями искусства доисторической эпохи и с волнением следит за новыми открытиями в этой области. С большим интересом было встречено известие об открытиях в пещере Ляско в 1940 году, а также в пещере Руфиньяк в 1956 году.
      Однако кантабрийский район не единственный, где встречается наскальная живопись. На востоке Испании также немало наскальных росписей. Правда, они относятся к другой художественной школе и находятся не на стенах пещер, а в углублениях скал под открытым небом. В Южной Африке тоже встречаются росписи и высеченные на скалах рисунки, обычно называемые бушменскими. Период их вовникновения не выяснен, поскольку обитатели этого района до самого недавнего времени продолжали создавать все новые изображения.
      В Сахаре, в особенности в той ее части, которая лежит I; югу от Орана, неоднократно находили высеченные на скалах рисунки, но лишь в 1933 году здесь наткнулись па район, богатый наскальными росписями. Они вызывали тем больший интерес, что прошлое пустыни было мало изучено. Правда, можно было предположить, что Сахара не всегда была необитаемой: время от времени в пустыне находили каменные орудия. Это свидетельствовало о том, что некогда ее населяли первобытные люди. Однако этих данных было еще недостаточно, чтобы судить о расовом ткпе и происхождении людей, создавших эту живопись.
      Я уже много лет занимался исследованием Сахары и исколесил ее вдоль и поперек, изучая пустыню с географической, этнографической, а главное, с археологической точки зрения. Естественно, я не мог остаться равнодушным к обнаруженным здесь петроглифам и наскальной живописи. Поэтому, как только стало известно о замечательных открытиях в Тассили лейтенанта Вренана, я тотчас же в сопровождении нескольких специалистов по Сахаре (географов и археологов) примчался в те места. Однако начавшаяся война прервала мою работу. Только в 1956 году при поддержке моего глубокоуважаемого учителя Брейля я смог организовать экспедицию в Сахару. Ее
      целью было снять копии с уже известных росписей и попутно систематически обследовать весь горный массив.
      Массив Тассилин-Аджер лежит к северо-востоку от Ахаггара и примыкает своим восточным краем к Феццану. Это труднодоступное песчаниковое плато, от которого отходит ряд небольших второстепенных массивов. Все они подверглись сильному действию эрозии. Пробираться здесь можно лишь узкими ущельями или по поверхности, усеянной колонообразными выветренными скалами и вызывающей в памяти картину мертвых городов. Сейчас эти массивы - совершенно глухое место, где царит гнетущее безмолвие. Но когда-то все эти ущелья и проходы представляли собой своего рода улицы с многочисленными обитателями. Об этом свидетельствуют глубокие впадины у подножия скал, служившие естественным убежищем для первобытных жителей массива. Обитатели исчезли. Но следы их пребывания остались в виде сотен и сотен росписей.
      Мои сотрудники и я пробыли безотлучно шестнадцать месяцев на плато. Каждый день приносил нам новые открытия. Обследуя одно место за другим, мы тщательно наносили на кальку все обнаруженные наскальные росписи. Ниже я опишу, как велась работа в этой каменной пустыне. Опишу край, лишенный каких-либо признаков жизни, невыносимые климатические условия. Нам пришлось, должен признаться, весьма туго. Мы никогда бы не выдержали, если бы не сознавали, что наша работа не только даст многое для изучения прошлого Сахары, но и обогатит сокровищницу художественных ценностей, созданных человечеством.
      То, что мы нашли в лабиринте скал Тассили, превосходит всякое воображение. Мы открыли сотни и сотни росписей с десятками тысяч изображений людей и животных. Одни рисунки располагались изолированно, другие представляли собой сложнейшие композиции. Изображенные на них сцены жизни древних обитателей этих мест - будничные занятия, развлечения, религиозные обряды - нетрудно истолковать. Они, несомненно, относятся к жизни различных народов, населявших массив в разное, но, бесспорно, давно прошедшее время, ибо современные туареги очень^редко появляются в этих диких, неприветливых местах. Нас поразило разнообразие стилей и сюжетов, которое мы обнаружили при исследовании многочисленных наслоений росписей. Рядом с крошечными фигурками людей находились и изображения такой гигантской величины, какой никогда нигде еще не встречалось. На
      других росписях мы увидели лучников, сражающихся за обладание стадом быков, воинов, бьющихся на палицах. Тут же - стадо антилоп, люди в пирогах, преследующие бегемотов, сцены плясок, пиршеств и т. п.
      Короче говоря, мы очутились как бы в величайшем музее доисторического искусства. Некоторые рисунки поражали своим мастерством. Особенно это относится к изображениям в натуральную величину женщин Джаббарена и Сефара. От таких росписей не отреклась бы ни одна когда-либо существовавшая художественная школа.
      Два основных стиля характеризуют эти росписи: один символический, более древний, по всей вероятности, негроидного происхождения; другой - более поздний, явно натуралистический, в котором ощущается влияние культуры долины Нила. Но главное - эти изображения не стоят ни в какой связи с рисунками франко-кантабрийской области или Южной Африки. И если иногда в них можно обнаружить египетское или, возможно, микенское влияние, наиболее древние из них, безусловно, принадлежат к неизвестной самобытной художественной школе. Росписи эти представляют собой единственные известные нам в настоящее время памятники древнейшего искусства негроидных народностей.
      Если росписи франко-кантабрийского района дают нам весьма слабое представление о жизни и нравах пещерных людей (разве только что древние обитатели Франции охотились когда-то на бизонов, носорогов и оленей), то в отличие от них росписи Тассили - настоящий архив, благодаря которому можно составить себе вполне ясное представление о народностях древней Сахары, о различных расовых типах, сменявших здесь друг друга, о нашествиях кочевников-скотоводов и о тех влияниях, которым подвергалось местное население. Эти наскальные изображения дают также возможность проследить постепенное изменение фауны Сахары и, как следствие, понять причины климатических изменений и превращения здешних мест в пустыню.
      Все эти факты имеют для нас огромное значение. Открытие росписей Тассили позволило нам ознакомиться по меньшей мере с восемью тысячами лет истории Сахары - самой большой пустыни нашей Земли. Более того, благодаря этим находкам прошлое всего человечества становится для нас яснее и понятнее.
      Глава
      Этапы развития Сахары
      В последнее время о Сахаре говорят очень много. Повышенный интерес к ней вызван прежде всего открытием богатых залежей нефти, которые создали этому краю славу нового Эльдорадо.
      Туда направилось огромное число изыскательских партий. Никогда еще здесь не было так многолюдно. Теперь в Сахаре пользуются самыми разнообразными средствами передвижения: от скромного <джипа>, исключительно удобного при обследовании любой местности, до вертолета, используемого геологами в поисках месторождений урана. Здесь же можно встретить огромные грузовые двухпалубные самолеты, сбрасывающие на нефтепромыслы тонны продуктов и ящики с прохладительными напитками.
      Моя очаровательная спутница по самолету, летевшему в столицу Алжира, спросила меня о цели моей поездки в Африку. Услышав, что я там <занимался поисками>, она приняла меня за нефтяника или изыскателя урана. Мне удалось ее разуверить, однако это маленькое недоразумение достаточно ярко свидетельствует о царящих там настроениях.
      Подземные богатства, внезапно обнаруженные в бесплодных пустынях Сахары, не могли не взволновать воображения людей. Со временем выяснится, как много тайн еще сокрыто в этой самой большой в мире пустыне, которая когда-то была так тесно связана с историей человечества.
      За двадцать пять с лишним лет я исколесил Сахару вдоль и поперек. Я пересек ее громадные реги *, на которых можно за две недели пути не встретить ни одного водоема. Я взбирался на все ее горы: Ахаггар, ТассилинАджер, Адрар-Ифорас, Аир. Я преодолел ее огромные эрги *, в частности Восточный Эрг - самую большую песчаную поверхность на всем земном шаре, настоящее
      песчаное море, которое всегда волнуется из-за постоянно дующих здесь ветров. Я следовал вдоль ее древних рек, русла которых образовали очень сложную сеть, своего рода огромный высохший скэлзт некогда полноводной речкой системы. Наконец, я долго жил вместе с населяющими ее туарегами. Они служили мне проводниками в путешествиях, изобиловавших приключениями, и делили со мной все радости и невзгоды.
      Меня интересовало все: фауна, флора и, конечно, многла проблеглы фпзической географии, населения, древней псторпи Сахары и другие вопросы. Сахара представляет собой одно целое. Постичь ее гюжно только при наличии комплекса знании во всех областях, будь то геология, биология, климатология или история.
      Большинство путешествий я совершил на верблюде. Этот <вид транспорта> издавна считается наиболее удобным для таких целей. Он позволяет побывать в малодоступных местах и повидать все до мелочей, что чрезвычайно важно для исследователя. Всего я проехал таким образом 80 тысяч километров, то есть проделал путь, равный двум путешествиям вокруг земного шара. А сколько было происшествий, грозивших кончиться весьма печально!
      Много районов я изъездил на автомашине, не раз пролетал над пустыней на самолете. Она мне очень хорошо знакома. Если порой она и обходилась со мной сурово, то я не раз был вознагражден за это се милостивым согласием приподнять некоторые завесы над ее загадочным прошлым. Ведь основная задача исследователя Сахары состоит в том, чтобы раскрыть связь между ее прошлым и настоящим. Больше всего меня, несомненно, интересовали люди, особенно жившие в доисторический период. Наибольшее удовлетворение я испытывал, занимаясь именно этим вопросом. Мне не раз удавалось обнаружить следы древних племен, населявших Сахару. Здесь, в горах и долинах, они охотились, ловили рыбу, возделывали землю.
      В глубине эрга, в Тенере, я обнаружил следы стоянок древних рыбаков: большие груды рыбьих костей (они заняли несколько двухколесных тележек), скелеты гиппопотамов и слонов, каменные орудия. В 500 километрах к югу, на границе Сахары и Судана, я нашел еще добрый десяток стоянок. Тут были кучи рыбьих костей, черепашьи панцири, раковины моллюсков, кости гиппопотамов, жирафов и антилоп; здесь также лежали человеческие скелеты. Последнее обстоятельство указывало на отсутствие погребальных обрядов у первобытных племен Сахары. Мне удалось собрать на месте этой доисторической
      бойни множество великолепных орудий, среди которых были и прекрасные костяные остроги, и тонкие кремневые наконечники для стрел, и грузила для рыболовных сетей, и многое, многое другое... К югу от Ахаггара, у подножия скал Ин-Геззама, в самых пустынных ныне местах Сахары была сделана подобная же находка - человеческие скелеты, кости различных животных и, кроме того, тысячи осколков глиняной посуды.
      Я мог бы привести еще много примеров: лишь в окрестностях Ахаггара мной было обнаружено около восьмидесяти мест со следами стоянок доисторического периода. Из этого можно заключить, что когда-то Сахара была густо населена и ее фауна была аналогична фауне современной саванны. Если самым древним находкам, как, например, остаткам рыбачьих стоянок на эрге Адмер1, несколько сот тысяч лет, то есть и такие, которым всего лишь от четырех до пяти тысяч лет. Явно господствующий водный характер фауны свидетельствует о большой влажности в прошлом этих мест и наличии полноводных рек. Эти реки, бравшие свое начало в горных массивах Ахаггара, Тассили, Адрар-Ифораса, образовывали большую гидрографическую сеть, соединявшуюся с Нигером, озером Чад и другими большими озерами, остатки которых сохранились в виде соленых озер - шоттов на юге Туниса. И сейчас еще довольно ясно различимы русла этих исчезнувших рек. Летя самолетом из Ахаггара, я отчетливо видел одно из них. Светлая борозда русла древней реки, извиваясь среди песков, вела прямо к Нигеру, в район Гао.
      Доисторические стоянки - эти кучи мусора тысячелетней давности - не единственные следы, оставленные древними жителями Сахары. На скалах массивов, часто в наиболее пустынных уголках, находят великолепные росписи и петроглифы, свидетельствующие о незаурядных художественных способностях людей того времени. Я испещрил свой дорожный блокнот сотнями зарисовок. Они чрезвычайно интересны в познавательном отношении: ведь в них отражаются самые различные эпохи, охватывающие тысячелетия. Во многих случаях они подтверждают выводы, сделанные на основании находок древних растений и животных. Кроме того, благодаря росписям нами получено много ценных сведений о различных типах культур,
      1 Один из двух памятников палеолитического периода, наиденных в Центральной Сахаре. Расположен к северо-востоку от Ахаггара, между этим массивом и Тассили. Второй обнаружен на эрге Тиходаин.
      сменявших друг друга на территории пустыни: культуре охотников, вооруженных дубинами и бумерангами; культуре пастухов или лучников; культуре воинов, во времена которой основным оружием служил дротик. К последнему периоду следует отнести появление в Африке домашней лошади. Таким образом, решающую роль в эволюции человечества сыграло оружие. Оно всегда было основным свидетелем прошлого, классическим ориентиром для археологов. Именно оно помогает определить значимость той или иной миграции, направления, в котором она происходила, и в некоторых случаях, как я покажу далее, дает возможность определить караванные пути, соединявшие более чем за тысячелетие до нашей эры Средиземноморское побережье с берегами Нигера.
      Из этого краткого обзора легко представить, насколько увлекательно заниматься расшифровкой находок, дополняющих и освещающих друг друга, какой восторг охватывает исследователя, открывающего новую страницу в бескрайнем прошлом пустыни, о котором совсем недавно еще и не подозревали.
      Действительно, разве Сахара не считалась дном высохшего моря, одним из тех проклятых мест на земле, откуда издревле был изгнан человек? Однако это всего лишь легенда, потому что на территории Сахары в четвертичном периоде никогда не было моря! Но в эту легенду, твердо укрепившуюся в народной памяти, верят так же непоколебимо, как и в фантастическое лохнесское чудовище, Атлантиду и многое другое. Объясняется это внешним сходством пустыни с дном моря. Раковины устриц, встречающиеся в разных районах в большом количестве, относятся к далекому третичному периоду, то есть к той геологической эпохе, когда человек еще не появился на земле. Соль, найденная на некоторых низменностях, есть не что иное, как продукт испарения озер, воды которых омывали раньше богатые сульфатами вулканические скалы. Песок дюн - результат эрозии, вызванной активным действием вод (вероятно, в очень давние времена при очень дождливом климате). Ветер просеивал и нагромождал его в самых низких местах обширных территорий Сахары.
      Нет, никогда, ни в одну из эпох, по крайней мере с тех пор, как существует человек, Сахара не была дном моря. Просто она пережила, так же как и многие другие районы на земном шаре, период пышного расцвета, вслед за которым наступила опустошительная засуха.
      Но тогда возникает вопрос: что вызвало засуху? Почему произошло изменение климата? На этот вопрос, при
      знаться, нельзя получить краткий ответ. Многое все еще неясно или недостаточно достоверно. Наиболее простым объяснением (правда, далеко не исчерпывающим) может послужить следующее: когда-то вследствие очень высокой температуры воздуха наступило значительное нарушение равновесия между количеством выпадавших осадков и очень обильными испарениями. Это было большим бедствием для Сахары. Весьма возможно, что роковую роль сыграли пассаты, приносившие массы холодного воздуха зимой и теплого - летом. Они далеко отгоняли тучи, лишая Сахару благотворных, необходимых для жизни дождей. Нужно учитывать и многие другие причины: отсутствие близ побережья горных хребтов, которые смогли бы задержать облака, плывущие со стороны океана, и ряд климатических факторов, связанных с районами низкого и высокого давления. Тем не менее все эти факторы не объясняют причин высыхания Сахары, которые остаются загадочными: ведь всего несколько тысячелетий тому назад в Сахаре был менее засушливый климат, следовательно, изменения произошли не столь уж давно. Когда же всетаки началось высыхание Сахары?
      Я полагаю, что при изучении материалов нашей последней экспедиции сведения по этим вопросам пополнятся новыми данными. Нами привезены кусочки древесного угля, найденные недавно на местах древних стоянок. Анализ этих кусочков на содержание углерода-14 должен помочь ученым ориентироваться в эпохах.
      Древние географы, греки и римляне, отмечали, что засушливый период в Сахаре наступил за 500 лет до нашей эры. Геродот, живший в V веке нашей эры, был первым автором, рассказавшим о землях, расположенных к югу от залива Сирта, дюнах, оазисах, необитаемых районах и соляных курганах. Четыре века спустя Страбон отмечал, что лошадь имела еще в ту пору широкое распространение, причем номады * из предосторожности укрепляли бурдюки с водой под животом верховых лошадей. Это заставляет предполагать, что вода уже в те времена представляла большую ценность. Плиний Старший, живший несколько позднее (23-79 годы), писал, что в стране, названной им Ливией 1, еще встречались слоны, жирафы и хищные животные. При описании же страны гарамантов, соответствующей приблизительно современным Феццану и Тассилин-Аджеру, он упоминает о теряющихся и вновь возникающих вади * и непостоянных <водных
      1 Подразумевая земли, расположенные к западу от Египта.
      точках>. Подобное положение весьма напоминает нынещ. ний гидрографический режим Сахары.
      Конечно, в то время жизнь там была более оживленной, чем в наши дни. Население было многочисленное, источ'ники воды не столь далеко расположены один от другого, растительность пышнее. Все это создавало благоприятные условия для разведения лошадей1. Однако уже авторы античной эпохи считали Сахару пустыней. Именно тогда и возникла знаменитая легенда о том, что Сахара якобы дно высохшего древнего моря. Песчаные дюны, соленые шотты, раковины устриц, найденные на хамадах * третичного периода, вводили в заблуждение людей, имевших тогда очень слабое представление о геологии и структуре почв.
      Этот очерк, резюмирующий наши сведения о прошлом Сахары, служит своего рода фоном, на котором развертывались необычные приключения нашей шестнадцатимесячной тассилийской экспедиции.
      Предыстория экспедиции восходит к 1933 году, когда офицер колониальных войск лейтенант Бренан проник во время разведывательной операции в глубину одного из каньонов Тасеилин-Аджера и вышел в долину Ихархар, к югу от военного поста Форт-де-Полиньяк. Тассилин-Аджер представляет собой значительный горный массив на северо-востоке Ахаггара, а упомянутый выше каньон известен под названием вади Джерат.
      Однажды Бренан, ехавший верхом на верблюде во главе своего отряда, заметил на отвесной скале, ограничивающей вади, странные рисунки. Ничего подобного он еще не встречал. Соскочив на землю, он в восхищении замер:
      перед его глазами предстали глубоко высеченные на камне изображения каких-то громадных животных, шагающих слонов с поднятыми хоботами, выходящих из воды гиппопотамов, свирепых носорогов, длинношеих жирафов, щиплющих верхушки колючих кустарников. Особенно поразительно было подобное зрелище в этом опаленном солнцем крае, откуда человек был изгнан много веков назад и где теперь царило безмолвие пустыни. Пройдя еще около двенадцати километров, Бренан очутился перед хаотическим нагромождением каменных осыпей. Тут-то он и обнаружил один из самых изумительных ансамблей доисторических петроглифов.
      Еще до открытия Бренана на скалах, в частности в Ахаггаре, на юге провинции Оран и в Феццане, находили до
      * Лошадь стала вытесняться верблюдом в III веке н, э. 10*
      вольно много высеченных на камне изображений, но ничего более прекрасного и значительного еще никто не встречал. Наряду с животными, поражающими грацией и четкостью линий, здесь были изображены различные фигуры; среди них встречались человеческие существа со звериными мордами. Все вместе составляло невиданный до сих пор ансамбль. Более того, в нишах, образовавшихся в стенах скал и служивших, по-видимому, укрытием для охотников за муфлонами, Бренан тоже обнаружил очень тонко выполненные рисунки. Это было совершенно ново и представляло большой интерес с археологической точки зрения. Естественно, что это открытие взволновало ученых Парижа и Алжира. Четыре месяца спустя я был уже в Тассили. Одновременно со мной туда прибыли профессора Готье, Рейгасс и Перре. Несколько недель спустя они покинули Тассили, я же оставался там еще полтора года.
      Перед исследователями открывалась новая страница в истории Сахары.
      Глава
      2 На пути к Тассили
      Несколько месяцев спустя после известия об открытии Бренана я оказался на ледяном ветру в глубине каньона Имихру. Тассили с его дикой красотой, несомненно, стоил Ахаггара. Я испытал на себе притягательную силу этого края. Его причудливый рельеф напоминает лунную поверхность. Это впечатление создается оголенными разломами почвы, похожими на трещины на корке свежеиспеченного хлеба,- природе вздумалось придать глыбам песчаника самые фантастические формы. Массив Тассили - это своеобразный мир, одна из жемчужин Сахары. Он, пожалуй, в некоторых отношениях красивее, а его гигантские каньоны и загроможденные каменными осыпями ущелья грандиозней столь прославленного Ахаггара. В сопровождении проводника-туарега я за восемь дней прошел от военного поста Форт-де-Полиньяк до Джанета, расположенных соответственно к югу и северу от массива. Этот переход позволил мне составить первое представление о массиве в целом.
      В Джанете я встретился с лейтенантом Бренаном. Он показал мне папку с зарисовками, сделанными им недавно в вади Джерат. Однако в Джерат мне удалось поехать только несколько месяцев спустя вместе с географом Перре, ныне президентом Географического общества. Известный ученый, профессор Готье просил меня захватить Перре с собой в Форт-де-Полиньяк и быть его проводником.
      Мы были восхищены тем, что увидели в Джерате. Во время моих прошлых поездок по Сахаре мне не раз доводилось заниматься изучением петроглифов, но я никогда не встречал ничего более оригинального и прекрасного. Профессор Готье, несколько ранее посетивший нижнюю часть вади, окрестил его по названию реки в Центральной Франции Сахарским Везером *, и это совсем не преувеличение. Тысячи наскальных изображений покрывают оба
      каменистых берега вади, который тянется вплоть до Феццана.
      Поднявшись на возвышенные участки каньона, мы увидели гораздо больше, чем наши предшественники. Неожиданно путь нам преградила заброшенная пальмовая роща - оазис Нафег. Дикие пальмы были настолько опутаны и переплетены лианами, что, казалось, мы очутились в глубине девственного леса.
      - Нам здесь ни за что не пройти,- заметил мой компаньон.- Лучше уж пойти в обход.
      - Пройдем, поверьте мне! - возразил я.- Только наберитесь терпения!
      Начинаю топором прокладывать путь через густые заросли, но не так-то легко одолеть крепкие стебли лиан и пальмовые стволы. Руки у меня в крови, одежда изорвана шипами в клочья, но я не прекращаю работы и расчищаю проход метр за метром. Наконец путь свободен. Берем верблюдов за поводья, и наша процессия кое-как пробирается по проложенной тропинке. Вечером разбиваем лагерь на самом верхнем уступе каньона, где никогда еще не бывал ни один европеец. На ужин жарим рыбу, выловленную в соседнем озерке. Ее там так много, что она клевала на кусочки фиников, насаженные на привязанный к веревочке крючок, который мы сделали из простой булавки.
      Наши усилия оказались не напрасными. Мы обнаружили в нишах, защищенных от непогоды, прекрасные петроглифы и росписи, выполненные красной охрой.
      Посещение Джерата произвело на меня большое впечатление. При виде этих высокохудожественных произведений доисторического искусства я понял, какой огромный интерес представляют они для археологии. Их красота увлекала меня все больше и больше. Позднее я занялся исследованием пещер, расположенных севернее Джанета, где, по сообщениям Бренана, была обнаружена наскальная живопись. За несколько месяцев я исколесил Тассили вдоль и поперек и увидел массу наскальных изображений. Я сделал так много зарисовок, что мои запасы бумаги были вскоре полностью исчерпаны. Бренан сам прекрасно рисовал, однако все наши зарисовки были жалкими уменьшенными копиями: они давали только приблизительное представление об изображениях и, что особенно важно, абсолютно не воспроизводили гармонии красок из охры, которыми пользовались доисторические художники. Отныне меня преследовала одна идея: приехать когда-нибудь сюда с группой художников и сделать
      точные копии, сохранив масштабы и краски оригиналов. Только тогда эти шедевры станут достоянием не единиц, а всех, кому никогда не придется побывать в Тассили,ученых, художников, широкой публики.
      Я продолжал обследование Тассили. Это, правда, обошлось нам очень дорого: четыре верблюда - наш основной капитал, необходимый для продолжения изысканий,подохли, не выдержав изнурительных переходов по камням, по местам, совершенно лишенным пастбищ.
      Прошли годы. Различные дела вынудили меня выехать в другие районы Сахары. Началась война, и я был мобилизован в кавалерию в Ахаггаре. Только в 1954 году мы с Бренаном вновь встретились в марокканской деревне, где он поселился, дослужившись до чина полковника. Мы вернулись к моему старому проекту, чрезвычайно заинтересовавшему моего учителя Брейля. Я принялся за его осуществление по возвращении из экспедиции на юг Орана, где занимался изучением большого ансамбля наскальных изображений доисторического периода. Мне удалось создать группу из четырех художников и одного фотографа. Художники были с Монпарнаса; один из них дважды побывал в Сахаре, и они сами <завербовали> друг друга. Я показал им копии изображений, сделанные во время прошлых экспедиций, и рассказал о предстоящей работе. Воодушевленные моим планом, они единогласно решили принять в ней участие. Некоторые сведения о каждом из них позволят судить о причинах, объединивших всех нас в этой увлекательной экспедиции.
      Жорж Ле Пуатевен, 43 лет. Выпускник Парижской академии изящных и прикладных искусств. Несколько раз бывал в Северной Африке. Он совершил даже поездку по Тассили, откуда привез много прекрасных рисунков, выполненных гуашью. Оригинал, страстно любящий море (следствие его нормандского происхождения) и по аналогии - Сахару (тоже ветер и уединение). На Монпарнасе и в Сахаре известен только под именем Джо.
      Клод Гишар, 23 лет. Греноблец. Бывший питомец Академии художеств в Гренобле и Париже. Специалист по фрескам, принимал участие в росписи многих церквей в районе Альп. Тип подмастерья художника с бородкой и длинными волосами, с виду благодушен. Настолько чувствителен, что ему делается дурно при виде убиваемой на его глазах мухи, что, увы, потом случалось довольно часто (16 месяцев в Тассили излечили его). Великий труженик и не менее великий курильщик трубки.
      Жак Виоле. Его 20-летие праздновали в Тассили. Пари
      жанин, бывший ученик Училища прикладного искусства. До нашей экспедиции расписывал глиняную посуду <а ля Пикассо> в Валлори. Особые приметы: рост 1,92 метра, размер обуви 46. Вырос несколько быстрее, чем следовало. Слишком молод, чтобы иметь прошлое.
      Джанни Фрассати, 23 лет, итальянец. Бывший ученик Миланской академии художеств. Некоторое время жил в Париже. Очень талантливый художник-портретист. Был одним из группы художников, которым позировала Джина Лоллобриджида. Неплохо заработал на портрете этой красивой артистки, продав его одному из ее поклонников. Однако это не мешало ему - неблагодарный! - предпочитать Софи Лорен. Сложен, как зеркальный шкаф, рост 1,87 метра, вес около 105 килограммов. Надеется стать изящным, что произойдет неизбежно. В Париже он делил с Клодом Гишаром мастерскую и трапезу, состоящую обычно из спагетти.
      Филипп Летелье, около 20 лет. Парижанин. Фотограф и кинооператор экспедиции. Получив воспитание в школе Наткина, фотографировал тысячи парижских детишек. Это - <ветеран> экспедиции. Во всяком случае так считает он сам.