Современная электронная библиотека ModernLib.Net

День позора

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Лорд Уолтер / День позора - Чтение (стр. 2)
Автор: Лорд Уолтер
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


      Во время путешествия капитан 3-го ранга Судзуки не сидел сложа руки. Он тщательно фиксировал данные о направлении и силе ветра, атмосферном давлении, количестве обнаруженных кораблей. Могут ли разведывательные самолеты взлетать в этом районе с корабельных катапульт? Могут. Возможно ли в условиях этого района дозаправить корабли топливом? Возможно. Во время путешествия Судзуки не заметил ни одного корабля. В Гонолулу капитан 3-го ранга Судзуки провел очень загруженную неделю. От случайных визитеров на лайнер он узнал, что американский флот больше не использует якорную стоянку Лахаина, как это практиковалось ранее. Судзуки проверил эту информацию, тщательно осмотрев всю инфраструктуру острова Оаху, облетев все американские базы на нанятом частном самолете 21 октября. Самолет, взлетевший с частного аэродрома Джона Роджерса, обслуживал прибывающих на остров туристов. Судзуки сделал несколько интересных снимков Перл-Харбора с воздуха. Пассажирам это не возбранялось.
      Вернувшись в Токио, Судзуки сравнил свою информацию с информацией другого капитана 3-го ранга - Тосихида Маедзима, побывавшего на Гавайях в интересах командования японского подводного флота.
      Далее события начали разворачиваться стремительно. 3 ноября план нападения был утвержден адмиралом Нагано... 5 ноября Объединенный флот издал совершенно секретный приказ No 1 о нападении на Перл-Харбор... 7 ноября адмирал Нагумо был официально назначен командующим Ударного соединения, сформированного для выполнения приказа No 1.
      В этот же день адмирал Ямамото окончательно установил и дату нападения - 8 декабря (в воскресенье 7 декабря по Гавайскому времени). Для подобного решения было несколько причин: выгодная фаза Луны... лучшая координация по времени с вторжением в Малайю и на Филиппины ... большие шансы поймать корабли в состоянии низкой боевой готовности со значительным процентом личного состава в увольнении на берегу. Воскресенье!
      Еще несколько человек пришлось посвятить в тайну задуманного нападения. Одним из них оказался пожилой интендантский офицер капитан 2-го ранга Шиничи Шимуцу, которому адмирал Кусака конфиденциально рассказал о плане операции, попросив добыть для личного состава кораблей зимнее обмундирование, не привлекая к этому ненужного внимания. Это было не просто, поскольку весь флот снабжался с учетом будущих действий в тропиках. Запрос на зимнее обмундирование вызвал бы удивленные вопросы в интендантстве. Капитан 2-го ранга Шимуцу нашел мудрое решение: он подал заявку и на летнее, и на зимнее обмундирование, мотивируя это тем фактом, что в случае войны никогда нельзя сказать с уверенностью, где окажешься в конце концов: на севере или на юге. Погрузив все добытое на пароход "Хоко-Мару", Шимуцу 15 ноября вышел в море. Уйдя из видимости берегов, он приказал изменить курс на север, направляя судно в бухту Танкан на безлюдных, засыпанных снегом Курильских островах, выбранных в качестве секретного места рандеву Ударного соединения адмирала Нагумо.
      Сам адмирал Нагумо также вскоре последовал туда. Его флагманский корабль авианосец "Акаги" вышел из Саеки поздно вечером 17 ноября. Адмирал Кусака был преисполнен оптимизма. Стоя на мостике авианосца рядом с Нагумо, он рассказал командующему, что вчера получил письмо от своей старой экономки, в котором та рассказывала о приятном сне - японский подводный флот одержал блестящую победу в Перл-Харборе. Странный сон для экономки, но Кусака считал это хорошим предзнаменованием.
      19 ноября капитан 3-го ранга Судзуки вернулся из своего полезного путешествия в Гонолулу и тут же помчался на катере к линейному кораблю "Хийя", стоявшему на якоре в Иокогаме. Едва Судзуки со своим пухлым портфелем поднялся на борт, линкор снялся с якоря и вышел в море, держа курс на бухту Танкан.
      По одному с разных баз корабли соединения под покровом ночи выскальзывали в море и быстро уходили из видимости берегов. Бескрайний океан поглощал их. На огромной военно-морской базе в Куре оставшиеся корабли вели оживленные радиопереговоры. Радисты авианосцев, которых хорошо знала по "почерку" американская служба радиоперехвата, остались на базе, имитируя присутствие там авианосцев. Мистификация была настолько хорошей, что даже сбила с толку самого адмирала Кусака, ворвавшегося в радиорубку "Акаги" с разносом радистов за нарушение приказа о радиомолчании, и только там обнаружившего, что радиограмма была сфабрикована далеко на базе.
      Один за другим корабли соединения прибывали в бухту Танкан: величественные "Акаги" и "Kaгa", огромный новый авианосец "Дзуйкаку", более скромные по размерам "Сорю" и "Хирю", старые линкоры "Хийя" и "Кирисима", прекрасные крейсера новейшей постройки "Тоне" и "Тикума", девять эскадренных миноносцев, ведомые лидером - легким крейсером "Абукума", три подводных лодки прикрытия и восемь танкеров, с таким трудом выбитых у Морского министерства. Последним, на рассвете 21 ноября, прибыл гигант-авианосец "Секаку", чуть не опоздавший из-за неисправности турбин.
      Теперь собрались все - 32 корабля, тесно сгрудившиеся в небольшой бухте. Покрытые снегом сопки уныло отражались в свинцовых водах залива. Пустынный бетонный пирс, несколько рыбацких хижин и антенны небольшой радиостанции были единственными признаками цивилизации. Но даже здесь соблюдались все меры чрезвычайной секретности: никакой связи с берегом. Даже мусор запрещалось выкидывать за борт. Матрос Сигеки Екота свез на берег весь накопившийся мусор с авианосца "Kaгa" и сжег его на пирсе.
      С "Хоко-Мару" и других транспортов снабжения на корабли Ударного соединения перегружалось продовольствие, обмундирование, горючее, тысячи пятигаллонных бочек с маслом, которые рассовывались на боевых кораблях во все свободные места. Когда погрузка была закончена, капитан 2-го ранга Шимуцу объявил своим подчиненным, что они должны остаться здесь до 10 декабря. "Ловите рыбу, делайте, что хотите, но оставайтесь в бухте". Затем он перебрался на авианосец "Акаги", ибо не смог пересилить желание идти в рейд вместе со своими товарищами.
      В ночь на 23 ноября адмирал Нагумо провел совещание на борту "Акаги". Капитан 3-го ранга Судзуки доложил о своей приятной и полезной поездке в Гонолулу. Капитан 2-го ранга Футида, слушая его, делал пометки в записной книжке. В конце совещания все присутствующие выпили саке и трижды провозгласили "банзай" за здоровье императора.
      25 ноября была получена радиограмма от адмирала Ямамото, приказывающая соединению выходить в море на рассвете следующего дня. Глубокой ночью капитана 3-го ранга Судзуки подняли с койки: его вызывал командующий. Когда Судзуки вошел в каюту адмирала, Нагумо был один. Он еще не ложился. Одетый в кимоно, командующий соединением нервно ходил по каюте. Исход предстоящего удара по Перл-Харбору сильно тревожил японского адмирала. Извинившись за то, что Судзуки был разбужен среди ночи, адмирал попросил его еще раз подтвердить, что американский флот находится в Перл-Харборе, а не на якорной стоянке Лахаина. Судзуки поклялся. Еще раз извинившись, адмирал отпустил его. Закрыв дверь, Судзуки почувствовал, что спазма сдавила ему горло: там в каюте остался Нагумо со своими тревогами и ответственностью.
      На рассвете Судзуки оставил "Акаги" и, стоя на берегу, махал рукой поднимающим якоря и выходящим из бухты кораблям.
      На мостике "Акаги" адмирал Кусака опустил капюшон своей штормовки, чтобы укрыться от ледяного ветра, дующего с океана.
      Задержка произошла совершенно неожиданно, когда кусок кабеля намотался на винт "Акаги". Спущенный немедленно водолаз за полчаса освободил гребной винт и к 8.00 все соединение вышло в море. Стоявший у выхода бухты сторожевик просигналил на проходящий мимо авианосец: "Удачи и счастливого плавания".
      Именно в удаче очень нуждался старший штурман "Акаги" капитан 2-го ранга Гисиро Миура. Ему предстояла нелегкая работа: вести соединение через вздымающиеся волны, снеговые заряды и густой туман. Миура был знаменит на весь флот своей мягкостью и сентиментальностью. Но сейчас ничего подобного не угадывалось в нем. Суровый и собранный стоял он на мостике, напряженно всматриваясь вдаль. Ему даже пришлось одеть сапоги вместо комнатных шлепанцев, в которых он любил стоять вахты.
      Корабли прилагали все усилия, чтобы держать строй: авианосцы в двух параллельных кильватерных колоннах по три... за ними восемь танкеров... линкоры и крейсера на флангах... далее эсминцы, построенные в круговой ордер... впереди всех подводные лодки, выдвинутые в передовое охранение. Ночью танкеры, не имеющие опыта движения строем, теряли свое место и рассыпались по океану. Каждое утро эсминцы сгоняли их обратно к соединению, как овчарки овец.
      В начале третьих суток похода адмиралы Нагумо и Кусака, стоя рядом на качающемся мостике "Акаги", наблюдали, как эсминцы в очередной раз собирают рассеявшиеся по океану танкеры. Неожиданно Нагумо проговорил:
      - Господин начальник штаба, что вы обо всем этом думаете? Не кажется ли вам, что я взял на себя тяжелую ответственность? Если бы я был более тверд и отказался! Теперь, когда родные моря остались за кормой, я начинаю сомневаться в успехе.
      - Не беспокойтесь, адмирал, - заверил его Кусака. - Все будет хорошо. Нагумо улыбнулся:
      - Завидую вам, господин Кусака, вы такой оптимист.
      Настроение у командующего еще более упало, когда 28 ноября они впервые попытались дозаправиться топливом. Работа оказалась чрезвычайно трудной и не менее опасной. Огромные корабли, как скорлупки, подбрасывало, швыряло, валило с борта на борт на штормовых волнах зимнего океана. Обледенелые гигантские шланги, поданные с танкеров, бились о палубы. Брызги топлива превращали палубы в каток. Вздымающиеся и кренящиеся на волнах корабли едва избегали столкновения друг с другом. Нескольких матросов смыло за борт, спасать их не стали. Это было просто невозможно.
      От ударов волн бочонки с маслом, стоявшие на палубе авианосца "Хирю", попадали и разлились, немедленно превратив всю полетную палубу в нечто похожее на гигантскую ледяную горку. Командир палубного дивизиона "Хирю" капитан 2-го ранга Такахиса Амагаи, чтобы каждую секунду не падать, обмотал подошвы сапог пеньковым тросом, но все равно ободрал себе все колени и лодыжки от ударов о палубу.
      Дни проходили в изнуряющем нервном напряжении, сменяясь бессонными ночами. Адмирал Кусака ни на миг не покидал мостика "Акаги", временами забываясь тревожным сном в парусиновом кресле. Старший механик авианосца капитан 2-го ранга Есибуми Тенбо также постоянно находился в машинном отделении. 350 его подчиненных очень редко оставляли свои боевые посты, живя в мире мазута и машинного масла у своих огромных турбин. Даже еду, состоящую из рисовых шариков с запеченными в них сливами и редисками, им приносили сюда из камбуза в бамбуковых корзинах.
      А между тем на кораблях все более и более росло напряжение. С мостика "Акаги" адмирал Кусака мог наблюдать, как пилоты и механики ежедневно проверяют свои машины, прогревая моторы и временами запуская их, копошась в каком-то непонятном ритме, как муравьи.
      На авианосце "Секаку" капитан 2-го ранга Хайчи-ро Цукамото никогда не думал, что дни могут тянуться столь медленно. Корабельный врач капитан Тадатаки Эндо предпочитал убивать время, играя в го и шоги.
      На авианосце "Хирю" все недоумевали, зачем командир эскадрильи капитан-лейтенант Хайта Мацумура напялил на лицо респиратор. Когда его спросили об этом, он пробормотал что-то о нездоровом климате и все решили, что молодой офицер впал в глубокую депрессию.
      С каждым днем матросов и пилотов все больше и больше беспокоил вопрос: куда идет соединение, удаляясь от родных берегов. Летчик-истребитель с авианосца "Kaгa" был уверен, что к Алеутам. Он знал, что во все машины была залита зимняя смазка. Лейтенант Сикао Эбина - юный медик с авианосца "Секаку" - придерживался того же мнения, предполагая, что будет нанесен удар по Датч-Харбору на Алеутских островах. Старший механик "Акаги" капитан 2-го ранга Тенбо придерживался другого мнения: запасов топлива хватит для обходного маневра с конечным выходом на Филиппины. Однако вряд ли кто-нибудь догадывался об истинных целях похода.
      Японские послы в Вашингтоне до последнего момента продолжали переговоры, пытаясь добиться для Японии свободы рук в Азии. В случае успеха переговоров должен был последовать приказ, возвращающий соединение Нагумо домой. И если бы это произошло, никто в мире не должен был знать, что могло случиться в противном случае. Поэтому адмиралы хранили молчание, а их подчиненные томились от неизвестности.
      Но гораздо более вероятным было то, что зашедшие давно в тупик переговоры не приведут ни к чему, и атака состоится. А потому главной заботой было обеспечение скрытности передвижения огромного Ударного соединения через просторы океана. По-прежнему действовал строжайший приказ, запрещающий выбрасывать мусор за борт. Это могло оставить предательский след. Корабли использовали высококачественное топливо - дым почти не вырывался из труб. Пустые бочки из-под масла заботливо убирались в трюм. Соблюдалось полное радиомолчание. Начальник связи соединения капитан 2-го ранга Кацуоги Коги демонтировал на "Акаги" передатчик, спрятал его в деревянный ящик и, используя этот ящик как подушку, умудрялся несколько часов поспать.
      Время от времени случались события, повергающие штаб Нагумо в состояние, близкое к панике. Однажды Токио радировал, что по курсу соединения обнаружена неизвестная подводная лодка. Корабли резко изменили курс, но следующая радиограмма заявила, что произошла ошибка. В другой раз, ночью, адмирал Кусака лично увидел в небе огни самолета. Но огни оказались горящей сажей, вылетевшей из трубы авианосца "Kaгa". Его командир получил строгое замечание.
      А как-то утром поступило сообщение о советском пароходе, следовавшем из Сан-Франциско, видимо, во Владивосток. На всех кораблях пробили боевую тревогу, но никто не появился. Проверить все эти сообщения не было возможности - Нагумо не разрешал поднимать в воздух ни одного из почти четырехсот самолетов, имеющихся в распоряжении, опасаясь обнаружения. На мостике "Акаги" временами возникала дискуссия на тему: что делать, если повстречается нейтральное судно. Кто-то порекомендовал: "Утопить и забыть о нем".
      2 декабря всей неопределенности был положен конец.
      За день до этого тайный императорский совет решился на войну, и адмирал Ямамото радировал на "Акаги": "Начинайте восхождение на гору Ниитака" Это означало: "Произвести атаку".
      Наконец всему личному составу объявили о задаче Ударного соединения. В конце того же дня было получено новое сообщение, подтверждавшее дату нападения: "ДЕНЬ Х - 8 ДЕКАБРЯ". По Гавайскому времени это было воскресенье, 7 декабря.
      Корабли гудели как встревоженные гнезда шмелей. На авианосце "Kaгa" матрос Сигеки Иоката - двадцатитрехлетний крестьянский парень - был напуган, но не подавал вида, стараясь отнестись к полученному известию философски. В жаре и грохоте машинного отделения авианосца "Акаги" машинисты вместе со старшим механиком капитаном 2-го ранга Тенбо провозгласили тост в честь Микадо и выпили по чашке саке. Почему-то никто из них не пожелал выпить больше одной чашки. Большинство же людей прыгали от восторга, кричали "банзай!", а матрос Ики Курамоти ревел в экстазе: "Воздушный налет на Гавайи! Мечты сбылись!"
      На следующее утро на кораблях, казалось, началась новая жизнь. Пилоты проходили инструктаж, изучая цели предстоящей бомбардировки: армейские аэродромы Хикэм и Уиллер... Шофилдские казармы... аэродромы морской авиации Канэохе и на острове Форд... аэродром морской пехоты Эва... корабли американского флота. На ангарной палубе адмирал Кусака выставил для всеобщего обозрения великолепно выполненную рельефную карту Перл-Харбора, хранившуюся до этого в сейфе его канцелярии. На авианосце "Kaгa" летчики тренировались в опознавании американских кораблей по силуэтам. Лейтенант Сига никак не мог запомнить силуэт старого американского линкора "Юта".
      Пилоты стали теперь предметом всеобщего внимания - ежедневные горячие ванны, специальный рацион из свежего молока и яиц, ежедневные синтоистские богослужения перед алтарями, покрытыми американским полиэтиленом.
      На мостике "Акаги" адмирал Нагумо начал еще больше беспокоиться о скрытности продвижения своего флота к цели. Положение командующего оставалось весьма двусмысленным. Инструкция, переданная ему в последний момент адмиралом Ямамото, гласила: если соединение будет обнаружено до 6 декабря - поворачивать домой. Если 6 декабря - действовать по обстановке. Если же это случится 7 - атаковать в любом случае. В радиорубке линейного корабля "Хийя" капитан 2-го ранга Коги внимательно вслушивался в эфир, пытаясь по тону американских передач понять, насколько американцы участвуют в дьявольской игре, задуманной японцами. Но ни малейших признаков осведомленности американцев о нависшей над ними угрозе не было. Гонолулу передавал гавайские песни и музыку.
      Вскоре из Японии пошел буквально поток настолько важных сообщений, что Коги, предоставив своим подчиненным слушать Гавайские острова, сам полностью переключился на частоту Токио. Ямамото передавал Ударному Соединению последние данные, добытые разведкой на Гавайях. 3 декабря главком радировал: "28 ноября - 8.00 (время местное) - Перл-Харбор: Оставили порт два линейных корабля ("Оклахома" и "Невада"), один авианосец ("Энтерпрайз"), два крейсера класса "А", двенадцать эсминцев. Пришли в порт: пять линейных кораблей, три крейсера класса "А", три крейсера класса "В", двенадцать эсминцев, один гидроавиатранспорт..."
      На следующий день соединение Нагумо, вновь пополнив запасы топлива, пересекло международную линию времени. Для японского флота это не имело никакого значения - он всегда жил по Токийскому времени. Но на этот раз, в силу специфики поставленной задачи, на всех кораблях было объявлено, что сегодня снова 3 декабря.
      К вечеру соединение находилось в 900 милях севернее атолла Мидуэй и в 1300 милях северо-западнее острова Оаху. Адмирал Нагумо начал поворот на юго-восток. В это же время капитан 2-го ранга Коги поймал еще одно сообщение, ретранслированное Токио из Гонолулу: "29 ноября - после полудня (время местное): Корабли, стоящие на якоре в Перл-Харборе - Зона А (между Морским арсеналом и о. Форд), КТ (северо-западнее дока Морского арсенала): линкоры "Пенсильвания" и "Аризона"; ФВ (стоят на бочке): линкоры "Калифорния", "Теннесси", "Мэриленд", "Вест-Вирджиния". КС (Док Морского арсенала): крейсер класса "А" "Портленд"..."
      4 декабря снова дозаправка топливом и новая информация из Гонолулу: "Никаких признаков воздушной или еще какой-либо тревоги в районе Перл-Харбора..."
      5 декабря часть кораблей соединения пополняли запасы топлива большую половину дня и всю ночь. Адмирал Кусака приказал трем танкерам уходить и ждать возвращения соединения в условленном месте. Это был один из тех сентиментальных моментов, которые так любят японцы. Экипажи кораблей с криками приветствия махали руками и фуражками в след медленно исчезающим из вида танкерам.
      На рассвете 6 декабря адмирал Кусака приказал всем кораблям соединения снова принять топливо. В том числе и тем, что заправлялись накануне. План начальника штаба заключался в том, чтобы в день атаки все корабли имели в своих цистернах максимальный запас горючего. К обеду заправка была закончена, и пять оставшихся танкеров также отвернули в условленную точку ожидания.
      Между тем, адмирал Ямамото передал на соединение свой боевой приказ волнующий призыв к оружию: "Час настал! На карте жизнь или смерть нашей Империи..."
      На всех кораблях экипажи были построены на палубах и им был зачитан приказ главкома. Радостные крики повисли в воздухе, зазвучали патриотические речи. В этот момент на мачте флагманского авианосца "Акаги" медленно пополз вверх флаг, при виде которого на всех кораблях воцарилась благоговейная тишина. Перед глазами взволнованных моряков Ударного соединения предстала одна из самых почитаемых реликвий японского флота: знаменитый флаг "Зет", который нес флагманский броненосец "Микаса" легендарного адмирала Того в Цусимском сражении, взятый для этого случая из Военно-морского музея. В машинном отделении "Акаги" капитан 2-го ранга Тенбо не мог видеть того, что делалось на верхней палубе, но он слышал восторженные крики, доносившиеся в машину по переговорным трубам. Его сердце радостно билось и слезы катились из глаз. Он до сих пор считает это событие наиболее драматическим моментом всей войны.
      Этот драматический момент не был, конечно, подходящим для внезапной боли в ушах, которую почувствовал командир авиазвена с авианосца "Хирю" лейтенант Рокуро Киджучи. Отправившись к врачу, офицер узнал неприятную новость - у него гнойное воспаление среднего уха и ему необходимо лечь в лазарет.
      Соединение находилось теперь в 640 милях севернее о. Оаху. С уходом тихоходных танкеров последний бросок на юг можно было совершить с присущей авианосцам стремительностью. Развернув корабли на южный курс, адмирал Кусака отдал приказ:
      "24 узла! Вперед!" К трем часам ночи они находились уже в 500 милях от цели.
      В радиорубке линкора "Хийя" капитан 2-го ранга Коги поймал новое сообщение из Гонолулу: "5 декабря. На 6.00. В Перл-Харборе находятся: восемь линкоров, три крейсера класса "В", шестнадцать эсминцев. В порт вошли четыре крейсера класса "В" (типа "Гонолулу"), пять эсминцев".
      В 4.55 подводная лодка "Джи-72", находящаяся уже у побережья Оаху, передала самую свежую информацию: "На якорной стоянке Лахаина американского флота нет".
      Значит, американские корабли либо были в Перл-Харборе, либо ушли в море. Штабные офицеры адмирала Нагумо обсуждали возможные варианты. Капитан 3-го ранга Оно высказал предположение, что поскольку пять линкоров уже находятся в гавани восемь дней, он боится, что они именно сегодня куда-нибудь уйдут. Адмирал Кусака не согласился с мнением офицера разведки. На основании имеющейся статистики он усомнился в том, что американские корабли уйдут в море на уикэнд.
      Капитан 2-го ранга Генда сокрушался по поводу отсутствия в гавани Перл-Харбора авианосцев. Оно утешал его, предполагая, что парочка авианосцев может вернуться на базу в последнюю минуту. "Если это случится, - радостно воскликнул Генда, - то мне будет наплевать на все восемь линкоров!"
      Поздно ночью пришло еще одно обнадеживающее сообщение из Гонолулу: "Аэростатов воздушного заграждения над гаванью не замечено. Линейные корабли стоят без противоторпедных сетей. Никаких признаков воздушной или какой-либо другой тревоги на всех базах острова..." Все мероприятия по маскировке и вводу противника в заблуждение, видимо, сработали. Токио должен был чувствовать себя очень довольным. Все возможное было сделано. В довершение всего из военно-морских казарм в Иокосуке привезли в столицу на автобусах несколько сотен моряков и провели их парадом через город. Пусть все видят, что флот дома и не вынашивает никаких агрессивных замыслов.
      В 1.20 Токио ретранслировал последнее сообщение из Гонолулу: "6 декабря (время местное) - корабли, стоящие в гавани: девять линкоров, три крейсера класса "В", три гидроавиатранспорта, семнадцать эсминцев. У входа в порт: четыре крейсера класса "В", три эсминца. Все авианосцы и тяжелые крейсера покинули базу... Нет никаких признаков чего-либо необычного или каких-либо изменений в распорядке мирного времени на кораблях флота США..."
      Многие штабные офицеры адмирала Нагумо сокрушались по поводу отсутствия в Перл-Харборе авианосцев. Некоторые даже предлагали из-за этого отменить операцию. Но адмирал Нагумо отлично понимал, что отступать поздно. Обратной дороги нет. Восемь линейных кораблей находятся в Перл-Харборе и надо прекратить плач по авианосцам "из-за того, что их нет на месте".
      Последняя беспокойная мирная ночь стояла над затемненными кораблями, когда они продолжали полным ходом нестись к острову Оаху, который находился уже менее чем в 400 милях южнее. На авианосце "Kara" летчик-истребитель Сига перед тем, как лечь спать, принял горячую ванну и приготовил новое, свежевыглаженное обмундирование. Летчик Иппеи Гото, только что повышенный в звании, с удовольствием пришивал на петлицы только что выданной офицерской формы знаки различия. На авианосце "Хирю" пилот бомбардировщика Хасимото привел свои вещи в порядок и пытался заснуть. Но ничего не получалось. Покрутившись в койке, он отправился в санчасть за снотворным.
      Видимо, таблетки сработали. Когда командир палубного дивизиона на авианосце "Хирю" капитан 2-го ранга Амагаи спустился вниз, чтобы проверить, как его мальчики себя чувствуют, его встретил богатырский храп крепко спящих пилотов. Затем Амагаи поднялся на ангарную палубу и тщательно проверил радиостанции на всех самолетах. Чтобы быть совершенно уверенным, что никто даже случайно не прикоснется к передатчику и не сорвет все шоу, командир дивизиона проложил маленькие кусочки картона между ключом передатчика и контактом.
      В радиорубке "Акаги" капитан 3-го ранга Оно продолжал слушать радиостанцию Гонолулу. Томительно тянулось время: два часа ночи... половина третьего... три. Радиостанция Кей-Джи-Эм-Пи продолжала услаждать ночных слушателей гавайскими песнями.
      Примерно в 360 милях к югу капитан 3-го ранга Мочицура Хасимото офицер-торпедист японской подводной лодки "Джи-24"" - слушал ту же самую радиопрограмму. "Джи-24" была одной из 28 океанских подводных лодок японского флота, развернутых у острова Оаху, чтобы прикончить любой американский корабль, которому бы посчастливилось вырваться из гавани во время удара авиации.
      Эту же программу слушал на борту "Джи-24" и младший лейтенант Кацуо Сакамаки, которому исполнилось 23 года как раз в тот день, когда лодка вышла в море, покинув Японию. Сакамаки жил мечтами о военно-морской славе, но пока, на борту океанской подводной лодки, он был только пассажиром. Сверхмалая, двухместная подводная лодка, командиром которой он являлся, пока находилась за рубкой океанской лодки, закрепленная в кормовой части верхней палубы.
      Таких сверхмалых лодок в соединении было пять. Каждую несла на палубе за рубкой океанская подлодка. По плану сверхмалые лодки должны были выйти в атаку незадолго до начала воздушного налета. При удаче малютки могли проскользнуть в гавань Перл-Харбора и прикончить пару кораблей самостоятельно, но в любом случае отвлечь внимание от приближающихся самолетов.
      Сама идея использования в операции сверхмалых подводных лодок казалась адмиралу Ямамото очень непрактичной. Малютки могли быть обнаружены противником и тем самым сорвать внезапность удара авиации. Но подводники, зная, что идут на верную смерть, буквально ходили по пятам за главкомом, умоляя разрешить им участие в операции. Как и всякий японец адмирал Ямамото сердцем преклонялся перед боевыми смертниками, так что в конце концов командующий флотилией "малюток" капитан 2-го ранга Наодзи Иваса, которому предстояло лично вести сверхмалые лодки в бой, добился своего. Главком разрешил использовать малютки в нападении на Перл-Харбор, сформировав из них так называемое Особое Ударное Соединение Флота с капитаном 2-го ранга Иваса в качестве командира. Но адмирал Ямамото поставил и одно важное условие: чтобы до удара авиации "малютки" не совались самостоятельно в Перл-Харбор, поскольку после начала налета авиации это будет сделать гораздо легче. Но капитан 2-го ранга Иваса убеждал главкома, что они проникнут и сами незамеченными в гавань Перл-Харбора. Человек, добровольно идущий на верную смерть, одной чистотой своих высоких помыслов всегда может убедить другого. И адмирал Ямамото согласился.
      План капитана 2-го ранга Иваса заключался в следующем: на пяти океанских лодках надо убрать с верхних палуб гидросамолеты и катапульты для них, а вместо всего этого установить новые секретные "малютки". Для их крепления на палубе необходимо четыре больших рыма и один вспомогательный. Каждая малютка имела 15 метров длины, несла две торпеды и экипаж из двух человек.
      Экипажи сверхмалых лодок - специально отобранные и прошедшие годичную особую подготовку - были собраны в салоне командующего военно-морской базы в Куре утром 16 ноября. Там им было объявлено, что великий день настал - 18 ноября они отправятся к Гавайским островам, где им предстоит продемонстрировать свое боевое мастерство. На следующий день младший лейтенант Сакамаки вместе с другим командиром малютки младшим лейтенантом Акира Хирово решили последний раз прогуляться по улицам Куре. В одном из магазинов каждый купил небольшой флакончик духов. В лучших традициях древних японских воинов молодые подводники решили как следует надушиться, прежде чем идти в бой. Они были очень горды собой. Им предстояло умереть со славой. "Опасть на землю подобно лепесткам вишни", как записал в своем прощальном письме родным Сакамаки.
      На следующее утро подводные лодки вышли в море. Они шли через просторы Тихого океана, держась примерно в 20 милях друг от друга: днем в подводном положении, всплывая по ночам. Именно по ночам Сакамаки и его единственный подчиненный матрос Киодзи Инагаки хлопотали вокруг своей "малютки", чтобы быть уверенными, что с ней все в порядке. Сакамаки лазил по своей лодке с таким упоением, что его дважды смывало за борт. К счастью, он позаботился привязать себя к палубе страховочным концом. Его быстро вытаскивали обратно на палубу, мокрого, дрожавшего от холода, но полного энтузиазма продолжать свою работу.
      6 декабря на горизонте появились горы острова Оаху. Они всплыли после наступления темноты и подкрались поближе к берегу. Освещенная тусклым светом луны подводная лодка находилась примерно в 10 милях от Перл-Харбора. Стоя на рубке, капитан 3-го ранга Хасимото с интересом рассматривал красные и зеленые огни, мерцающие в гавани... зарево над Гонолулу... иллюминацию на двух башнях Королевского Гавайского отеля и россыпь разноцветных огней по дороге вдоль Даймонд Хид.
      Итак, наконец они прибыли на место. Сакамаки и Инагаки суетились вокруг своей "малютки". В последней проверке необходимо было убедиться в исправности и надежности всего оборудования. Неожиданно они обнаружили, что их гирокомпас не работает. Это был очень неприятный сюрприз - без гирокомпаса было невозможно вести лодку по курсу в подводном положении. Сакамаки позвал штурманского электрика с "Джи-24", чтобы тот попытался исправить повреждение, приказал Инагаки помочь тому, а сам спустился вниз немного вздремнуть.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11