Лорел

      Хен откинулся на спинку стула, положив ноги на стол и надвинув шляпу на глаза.
      Интересно, чем обычно шерифы занимают бесконечно долгие дневные часы? Забавно, что отчасти причиной, по которой он принял предложение стать шерифом, была скука. Но и сейчас он изнывал от безделья.
      Лишь Лорел Блакторн занимала мысли.
      — Глупо, но он никак не мог выбросить эту женщину из головы.
      На следующее утро после встречи с ней у задней двери дома появился сверток с пятью выстиранными и выглаженными рубашками и записка. В ней Лорел просила оставить на пороге деньги и обещала на следующее утро принести еще пять рубашек. Первым побуждением было отвезти деньги самому, но Хен вовремя сообразил, что Лорел вряд ли обрадуется его появлению. Он не очень хорошо разбирался в женщинах, но знал, что они не любят показываться на людях (особенно на глазах у мужчин), если плохо выглядят.
      Поэтому шериф положил деньги в конверт, куда вложил и записку, в которой сообщал о побеге Дэмьена, и оставил на заднем крыльце. На следующее утро у двери появился Адам. Он разносил чистое белье, в то время как мать пряталась где-то в тени. Спустя некоторое время молодой человек заметил ее. Голова женщины была закутана в кусок марли.
      В течение недели изо дня в день рубашки приносил только Адам.
      Хен решительно поднялся на ноги. «Есть синяки или нет, неважно, — решил он. — Я не могу больше ждать — пришло время поговорить с Лорел.»
 
      В овраге полуденная жара ощущалась не так сильно, как на равнине. Могучие ясени, вязы и дубы возвышались над хилыми ивами, растущими вдоль пересохшего устья реки. Но больше всего было платанов. Они же окружали и город, постепенно уступая место непривычно густым зарослям мескитовых деревьев и кустарников, переходящих затем в густой платановый лес.
      Благодаря подземным водам, все вокруг почти на полмили — включая и огород Лорел, расположенный у входа в каньон — было покрыто буйной зеленью.
      Хен теперь понял, почему Лорел не хотела покидать каньон: здесь она имела надежное убежище — лес. Кроме того, это был райский уголок.
      … Она стояла у чана с бельем, когда в поле зрения появился Хен. Адам подкладывал поленья в огонь под котлом. Лорел глянула на приближающегося мужчину, но не оторвалась от работы. Мальчик, позабыв про свои обязанности, с любопытством наблюдал за шерифом. Женщина окликнула сына — мальчуган подхватил бадью и опрометью помчался к речке.
      Хен многого не заметил во время предыдущего визита. Казалось, начнись ливень — и поток дождя смоет убогий домишко, вросший в землю. В маленьком дворике не было видно ничего, кроме кладки сухих дров и нескольких котлов и чанов.
      — Что вам нужно? — сухо спросила Лорел. — Я принесла вашу одежду. Зачем вы пришли?
      От постоянной стирки руки женщины покраснели и покрылись трещинами. Как же она стирает зимой? Ведь от пронизывающего холода кожа, наверно, кровоточит. А от работы отказаться нельзя…
      На ней было надето старенькое, из серой домотканой материи платье с глубоким вырезом. Рукава были закатаны до локтей. От тяжелой работы и горячей воды лицо, шея и плечи женщины покрылись испариной. И все равно кожа ее отдавала матовой бархатистостью. Она все-таки воспользовалась его советом и прикладывала плоды опунции к лицу: ранки уже не кровоточили, хотя синяки еще были видны. Заметив в глазах Лорел настороженность и недоверие, Хен пожалел, что пришел сюда.
      — Я хотел предупредить вас о том, что Дэмьен и его родня не оставят мальчика в покое.
      — Знаю, — не отрывая глаз от белья, отозвалась Лорел и опустила очередную рубашку в чан для полоскания.
      — Вам лучше перебраться в город.
      Лорел выжала рубашку и посмотрела не шерифа.
      — И что это даст?
      — Там вы будете в большей безопасности.
      — В большей безопасности, чем здесь, я нигде не буду!
      — Но пока вы находитесь здесь, я не всегда смогу защитить вас.
      Рука Лорел замерла, так и не дотянувшись до очередной рубашки. Женщина посмотрела Хену прямо в глаза.
      — Я сама в состоянии позаботиться о себе.
      — Вы уже это говорили.
      — Кроме того, мне некуда идти. А денег, чтобы заплатить за номер в отеле, у меня нет.
      — Но…
      — И мне нужна вода.
      — Но в городе есть колодцы.
      — Никто не позволит мне воспользоваться ими. К тому же за день я трачу больше воды, чем добрая половина города.
      — Не обязательно зарабатывать стиркой. Вы можете найти другую работу.
      Лорел горько усмехнулась.
      — И какую же работу вы имеете в виду?
      — Уверен, вы умеете многое.
      — Но мне вряд ли позволят делать то, что я умею. А я не соглашусь делать то, что от меня потребуют.
      Хен с полуслова понял, на что намекала Лорел.
      — Но нельзя же обвинять весь город в дурных намерениях из-за нескольких человек!
      — Сколько времени вы пробыли здесь? — уточнила она.
      — Чуть больше двух недель.
      — А скольких человек вы уже знаете по именам? И что вы знаете об их детях, родственниках, врагах?
      — Пожалуй, о паре человек.
      — А я прожила здесь почти семь лет. Хорошо узнала их всех и могу судить о городе. Может, и не все жители испытывают ко мне ненависть. Но я лучше останусь до конца дней в каньоне, чем позволю кому-нибудь посмотреть на себя или на Адама свысока.
      В этот момент к ним подошел мальчик с ведром в руках.
      — Вылей и принеси еще. — Она дождалась, пока Адам окажется вне пределов слышимости. — Я ценю вашу заботу. Примите искреннюю благодарность. Но я никуда отсюда не уйду. А теперь возвращайтесь к людям, которые наняли вас.
      — Некоторое время, пока вы не найдете подходящее место, вы могли бы пожить в доме шерифа.
      — Разве вы там не живете?
      — Живу, но там много комнат.
      Лорел глянула на Хена, как на сумасшедшего.
      — Мне и здесь неплохо. А теперь, извините, мне надо работать.
      — Но вы же понимаете, что Блакторны обязательно вернутся?
      — А почему моя персона так вас волнует? Я ведь всего лишь прачка.
      — В мои обязанности входит защищать любого жителя Сикамор Флате.
      — Но я не живу в Сикамор Флате. Так что можете не беспокоиться понапрасну.
      — Но почему вы так стараетесь избавиться от меня?
      На долю секунды на лице женщины появилось выражение нерешительности, но затем она пересилила себя и собралась с духом.
      — Чтобы не тратить время зря, буду откровенна. Миссис Уорти рассказала, что город нанял вас, потому что у вас репутация хладнокровного убийцы. Если это устраивает город, то это не устраивает меня. Не хочу, чтобы Адам общался с такими людьми, как вы. Он слишком мал, чтобы различать добро и зло. Я не для того провела шесть лет в каньоне совершенно одна, чтобы мой сын помнил ваше имя. А теперь возвращайтесь в город и больше не приходите сюда!
      Хен широко открытыми глазами смотрел на Лорел, не веря своим ушам. Сначала он не мог разобраться в нахлынувших чувствах. Но затем его охватила волна слепой ярости, парализовавшая разум.
      — Все ясно, даже для такого убийцы, как я, — желчно ответил Хен. Однако, усилием воли он подавил гнев и надел непроницаемую маску безразличия. — Миссис Уорти объяснила, почему в городе вас не принимают. Она считает, что вина лежит на обеих сторонах. Возможно, она права. Но мне кажется, что причиной непонимания и раздора служит ваш острый язык. Я даже начинаю думать, что ваше влияние на Адама ничем не лучше, чем возможное влияние Блакторнов.
      Лорел вздрогнула, словно от удара. Не успела она прийти в себя от потрясения и собраться с мыслями, как Хен развернулся и быстро зашагал прочь.
      — Уж, не думаете ли вы, что я настолько глупа, чтобы прислушаться к мнению человека, который в любой момент может убить… или быть убитым, — прокричала она шерифу вслед.
      Хен медленно повернулся.
      — Но я пока жив. А это кое-что значит. Грубые, резкие слова готовы были вот-вот сорваться с языка, но Лорел промолчала и вынуждена была наблюдать, как Хен пересек двор и скрылся из вида.
      Лишь спустя некоторое время она вернулась к реальности, очнувшись от раздумий. — Гнев все больше и больше наполнял ее.
      Обыкновенный убийца посмел критиковать ее, Лорел! Да еще сравнил с ненавистными Блак-торнами! Каково? Останься шериф хоть на секунду, она бы влепила ему пощечину.
      Рука невольно потянулась к щеке: Хен так заботливо и нежно обмывал и смазывал раны. Он беспокоился о ней, хотел предупредить и даже предложил пожить в казенном доме шерифа.
      Рука Лорел безвольно опустилась. Чувство гнева отступило, сменившись холодным ощущением опустошенности. Никто — ни ее семья, ни муж — никогда не проявляли такой заботы, такого внимания, как этот полузнакомый человек.
      Нет, он относился к ней совсем не так, как другие мужчины. Лорел вспомнила свое отражение в зеркале — любая, самая дешевая шлюха выглядела намного лучше, чем она сейчас. Нет, дело было не в физическом влечении!
      Рука снова потянулась к лицу, но неожиданно замерла на полпути, — казалось, она по-прежнему ощущала легкие прикосновения его пальцев. И помнила глаза — самые прекрасные на всем белом свете глаза. Но насколько они были бесстрастны. Поразительно, как в одном человеке могли уживаться суровость и нежность. Его прикосновения напоминали прикосновения отца к сыну — ласковые и утешающие.
      Разве хладнокровный стал бы заботиться о женщине?

Глава 5

      — Шериф уже ушел?
      Лорел не заметила возвращения Адама.
      — Да, ушел. — Она повернулась к чану с водой. Адам вылил воду в лохань для полоскания.
      — Мы поедем в город?
      — Значит, ты все слышал?
      — Да. Так мы поедем в город?
      — Нет. Нам ведь и здесь хорошо, правда?
      — Конечно, мама. А шериф стрелял в человека.
      Лорел тревожно встрепенулась и посмотрела на сына.
      — Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? Мальчик нервно переступил с ноги на ногу, но не отвел взгляд.
      — Я сам видел.
      — Я асе запретила тебе ходить в город без меня!
      — Я и не ходил, — начал оправдываться Адам. — Я поливал грядки, когда услышал выстрелы. Я подбежал к салуну и заглянул в окно. Но, честное слово, я не выходил на улицу.
      — И что ты увидел? — Лорел захотелось откусить свой собственный язык за любопытство. Она оказалась меж: двух огней: с одной стороны, нельзя было позволять Адаму говорить о Хене Рандольфе, с другой — необходимо было узнать о случившемся в городе.
      — Какой-то мужчина стрелял в салуне. Знаешь, ма, он наделал столько дыр в крыше! И еще он назвал шерифа трусом. Тогда они оба схватились за оружие, но шериф оказался быстрее.
      По телу Лорел пробежала дрожь. Что, если застреленный принадлежал к семье Блакторнов? Они бы мгновенно собрались вместе, чтобы отомстить. Сначала они убили бы шерифа, а потом приехали сюда.
      — Ма, но шериф посадил того человека в тюрьму.
      — Так он жив?
      — Шериф попал в ружье, которое мужчина держал в руках. А потом тот человек, выронив ружье, начал прыгать, трясти рукой и кричать как резаный.
      Значит, Хен не убил пьяницу, который угрожал ему. Казалось, гора свалилась с плеч. Лорел оживилась.
      — А мистер Элджин сказал, что ни разу в жизни не видел такого меткого выстрела, — не унимался мальчик.
      Может, он все-таки не убийца? Ведь и Грей Уорти говорила, что никто не видел, чтобы Хен убивал.
      — Как ты думаешь, мама, он стреляет так же хорошо, как стрелял папа?
      Неожиданный вопрос сына мгновенно вернул Лорел на землю.
      — Не знаю, может быть, — растерянно ответила она.
      — А можно я попрошу его научить меня стрелять? Я хочу быть таким, как папа, когда вырасту.
      — Нет, ни за что! — испуганно вскрикнула она. — Ты слишком мал. — Каждый раз, когда мальчик упоминал об оружии, мать испытывала безотчетный страх. Но последнее время Адам говорил о пистолетах все чаще и чаще.
      — Но у Денни Элджина уже есть пистолет, а ему только семь.
      Лорел прекрасно понимала, что не за горами время, когда сын станет более настойчивым и начнет оспаривать решения матери. Конечно, мальчику нужно общество других детей. Но страшно даже представить, что он может услышать от городских мальчишек. Ей хотелось, как можно дольше ограждать сына от чужого влияния.
      — Конечно, у старших мальчиков могут быть пистолеты, но ты еще мал.
      — А когда у меня будет?
      «Никогда», — захотелось закричать Лорел. Но она понимала, что пустым запретом ничего не добьешься.
      — Тебе не нужен пистолет, — попыталась она урезонить сына. — Нам ничто не угрожает и не нужно охотиться, чтобы добыть пищу.
      — Но шериф сказал, что к нам снова приедут плохие люди. Если у меня будет пистолет, я смогу убить их.
      Казалось, земля ушла из-под ног. Она делала все возможное, но, видимо, потерпела крах: в свои шесть лет Адам считал единственным способом защиты убийство. Карлин был слабохарактерным и порочным. Лорел хотелось, чтобы Адам вырос другим. Неужели желание убивать передается по наследству? Неужели все мужчины, взрослея, испытывают безудержную тягу нажать на курок?
      — Но нельзя стрелять в людей только потому, что они в чем-то не согласны с тобой, — попыталась убедить она Адама. — Защититься можно и по-другому.
      — Как?
      Таковы, наверное, все мужчины: ничего не принимают на веру и всегда требуют доскональных разъяснений!
      — Об этом мы поговорим позже. Сейчас у меня много работы.
      — Ты просто не хочешь, чтобы у меня был пистолет! — мальчик выглядел рассерженным.
      — Да, не хочу. Твоего отца застрелили из пистолета. Я умоляла его не носить всегда и везде с собой оружие, но он не хотел меня слушать. Люди, не расстающиеся с пистолетами, рано или поздно от них же и погибают.
      — Может, если бы папа стрелял так хорошо, как шериф, его бы не убили.
      Лорел охватил панический страх.
      — Шериф принадлежит к числу людей, рожденных, чтобы убивать и погибнуть от оружия. Но у тебя должна быть и будет другая судьба.
      — Но ты же сама говорила, что папа был хорошим и защищал людей, как шериф. Разве это плохо — защищать людей?
      Тысячу раз Лорел задумывалась над тем, права ли была, солгав сыну об отце. Может, было бы лучше сказать правду?
      — Нет, конечно, не плохо, но очень опасно. Потому что когда-нибудь найдется человек, более меткий и более быстрый, и застрелит тебя.
      — Не застрелит, если я научусь стрелять, как шериф. Мистер Элджин сказал, что шериф — самый меткий стрелок на свете. И еще он сказал…
      — Меня не интересует, что сказал мистер Элджин, — резко оборвала напуганная упорством сына Лорел, но тут же одернула себя: нужно сохранять самообладание. Какой прок в том, что она будет кричать на Адама — он все равно не поймет ничего. — Давай поговорим об этом завтра, — не в силах переубедить сына, она решила тянуть время. — А пока сходи, пожалуйста, в огород и поищи что-нибудь к обеду.
      Но Лорел было не до еды: ее сын прямо на глазах превращался в настойчивого мальчишку, бредящего оружием. И чем старше он будет становиться, тем труднее будет сдерживать его порывы. Нельзя допустить, чтобы он восхищенно наблюдал за Хеном Рандольфом, стараясь подражать ему.
      Конечно, не следует больше удерживать Адама в ущелье: он должен играть с другими мальчиками, ему нужны друзья. Сыну предстоит научиться жить среди других людей, понимать их, любить и прощать.
      Но, пожалуй, в большей степени, чем в обществе детей, мальчик нуждался в отце. В отце, которым он бы восхищался и на которого старался походить. Но рядом с Адамом должен находиться достойный человек, способный помальчику выработать сильный характер и научить различать добро и зло.
      И снова возник образ Хена Рандольфа. Уже несколько бессонных ночей она только и делала, что думала о нем. Его лицо, взгляд как наваждение преследовали ее. Не так просто было выбросить из головы, забыть этого человека.
      Но что самое поразительное — далее синяки до сих пор хранили воспоминание о легких прикосновениях. Стоило закрыть глаза, как появилялось ощущение, что он снова находится рядом. Она никогда не сумеет забыть, как кончики его пальцев легко скользили по плечу!
      Лорел открыла глаза и резко опустила руки в воду. С непривычным остервенением она прополоскала рубашки и приступила к очередной партии белья. Вот ее реальность! Она будет работать до изнеможения до тех пор, пока не встретит достойного мужчину, который примет и ее, и сына. Это должен быть человек, не зависящий от силы оружия, понимающий, что жизнь более могущественна, чем смерть.
      И совершенно очевидно, что Хен Рандольф не может быть таким человеком, как бы не хотелось думать обратное.
      Но где найти такого человека? Если за семь лет она не встретила его, то вряд ли найдет сейчас. Единственным выходом было бы уехать подальше от Сикамор Флате. Но денег едва хватало на еду и одежду, не говоря уже о переезде. Кроме того, Блакторны не позволят увезти мальчика.
      И… возможно, Хен попытается остановить ее. Но, нет, она не может полагаться ни на Хена Рандольфа, ни на других.
      Лорел до сих пор с тоской вспоминала о счастливых годах до смерти отца. И с содроганием вспоминала черные бесконечные дни, когда мать, чтобы найти опору и поддержку, снова вышла замуж. Пусть одиночество и непосильный труд доведут до отчаяния, но она, Лорел, не собирается повторять ошибку матери! Пусть ей предстоит еще несколько лет плакать по ночам в подушку и мечтать о любви! Но лучше жить одной, чем добровольно принести себя (и сына!) в жертву мужчине.
      У ручья показался Адам, возвращавшийся
      с огорода.
      — Я не нашел ничего, кроме бобов, — запыхавшись, сообщил он матери и, тяжело вздохнув, добавил: — Как всегда.
 
      Хен в бешенстве миновал каньон и овраг. И лишь когда приблизился к городу, пришел в себя: гнев улегся, к нему снова вернулась способность размышлять.
      Лорел назвала его убийцей и выставила со своей земли! Еще ни один человек не рискнул поступить с ним так грубо.
      Кто она такая, черт побери, что позволяет себе подобную дерзость и бесцеремонность?
      Она — никто: просто глупая особа, которая убежала из дома со сладкоречивым ловеласом, не имевшим ни гроша за душой. От влюбленного не осталось даже обручального кольца. Он оставил ее одну с младенцем на руках без средств к существованию.
      И почему он, Хен, должен помогать ей? Он и так уже сделал более чем достаточно: защитил от избиения и не позволил похитить сына.
      Он не убийца! Она ведь ничего не знает ни о нем самом, ни о людях, которых ему пришлось когда-то убить.
      Но внутренний голос нашептывал другое: «Город нанял тебя, потому что у тебя репутация убийцы».
      Она ведь так и сказала ему в лицо. Неужели и другие жители города думают так же? В памяти всплыли обрывки давних разговоров, косые взгляды, ссоры — мужчины демонстративно поворачивались к нему спиной, выражая, таким образом, презрение, женщины избегали и шептались за спиной.
      Все годы он считал, что это он сторонился людей, а на самом деле — люди не хотели иметь с ним дело.
      Хотя, какая разница? Почему его должно интересовать чужое мнение? Единственное, чего он хотел и хочет, — чтобы его оставили в покое! Ему нравится одиночество!
      Хен вспомнил тот злополучный день, когда он, четырнадцатилетний подросток, увидел, как два негодяя собираются повесить Монти. Они связали брату руки и уже набросили петлю на шею. Один из них размахнулся, чтобы хлестнуть веткой колючего арапника по крупу лошади. Еще секунда — и лошадь сорвалась бы с места, а тело Монти, задергавшись в конвульсиях, повисло бы на веревке! Еще секунда — и лицо брата посинело бы, а язык вывалился в предсмертной агонии! Времени на размышления не оставалось — Хен выстрелил пять раз: три — в веревку, два — в нападавших. Он сразил их наповал.
      На шее Монти до сих пор видны шрамы — следы веревки. А вот шрамы, оставшиеся в душе Хена после роковых выстрелов, не видны никому, кроме него самого.
      У него просто не было выбора. Не оставалось выбора и во всех остальных случаях: не владей он оружием лучше, чем противник, он не смог бы защитить людей, рассчитывающих на помощь. Так уж распорядилась судьба: кто-то стал скотоводом, кто-то философом, а кому-то суждено быть солдатом и не выпускать из рук ружье.
      Но ему не нужно одобрение людей, и уж тем более не нужно одобрение Лорел Блакторн. Пусть лучше посмотрит на себя и подумает о своей репутации!
      И все равно — слова женщины не выходили из головы. Казалось, они занозой застряли где-то в глубине души, причиняя острую, мучительную боль. Вопрос, который он столько лет отгонял прочь, снова встал во всей остроте: неужели он действительно убийца?
 
      Прошло два дня, но слова Лорел все еще стояли в ушах.
      — Расскажи мне о миссис Блакторн, — попросил шериф Хоуп, расставляя тарелки на столе.
      — Что вы хотите знать? Хен нахмурился.
      — Все!
      — Да и рассказывать-то нечего. — Девочка начала делить завтрак на две части: с недавнего времени она регулярно завтракала, обедала и ужинала в конторе шерифа. — Она появилась здесь сразу же после основания города, но очень быстро перебралась в каньон. С тех пор она зарабатывает на жизнь себе и этому маленькому мальчику стиркой. Вот и все, что я знаю.
      — У нее есть друзья?
      — Нет.
      — Почему?
      — Она говорит, что была женой Карлина Блак-торна, и настаивает, чтобы ее называли миссис Блакторн. Но некоторые люди отказываются. Они говорят, что это оскорбительно для замужних женщин.
      — Но у нее должно быть свидетельство о заключении брака или что-нибудь в этом роде.
      — Лично я о нем ничего не слышала. Блакторны клянутся, что Карлин никогда не женился на ней.
      Теперь поведение большинства замужних дам стало понятно Хену.
      Хоуп поставила на стол последнюю тарелку и отодвинула поднос в сторону. Затем придвинула стул и села.
      — Она избегает мужчин.
      — Почему? — Хен был не очень голоден. Зато Хоуп набросилась на еду (впрочем, как обычно) с такой жадностью, словно ее не кормили несколько дней.
      — Мама говорит, что женщине, оказавшейся в таком положении, как миссис Блакторн, нельзя быть такой красивой. Это лишь добавляет проблем и ей, и всем окружающим.
      Хен неторопливо разжевал несколько бобов. Они оказались безвкусными. Молодой человек отложил в сторону вилку и сделал глоток кофе: напиток был слишком горьким. Он посмотрел на Хоуп, которая явно не страдала отсутствием аппетита. Рука с вилкой летала от тарелки ко рту. Просто невероятно: оставаться худой как тростинка при таком аппетите и объемах съеденной пищи.
      Мысли снова вернулись к Лорел. Хену казалось неправдоподобным, чтобы такая гордая женщина согласилась убежать с Карлином Блакторном, не преследуя цель выйти замуж. Что бы не говорили городские дамы, Лорел обладала сильным характером, порядочностью и чувством собственного достоинства.
      — А во сколько лет она убежала с Карлином?
      — В шестнадцать, — ответила Хоуп. — Мама говорит, что она была уже достаточно взрослой, чтобы хорошенько подумать.
      Хен вспомнил себя в шестнадцать лет. Если бы рядом не было мудрого Джорджа, который то и дело одергивал и поучал младших братьев, то неизвестно, что бы из них с Монти получилось. И если бы Джордж не женился на Розе, ничего путного из них все равно не вышло бы. Старший брат и его жена заменили им с Монти родителей.
      Интересно, какие родители были у Лорел? Как они отнеслись к Карлину: хотели, чтобы дочь отказалась от него, или считали, что в шестнадцать лет уже пора выходить замуж и покинуть родительский дом?
      Хен встал и подошел к окну. Солнце медленно поднималось по небосклону. Улица была пустынна. Очевидно, все жители еще завтракали.
      — Вы почти ничего не ели. Вам не понравилась еда? — спросила Хоуп.
      — Просто я не голоден.
      — Я знаю, что вам не понравилось. Мне тоже не очень нравится. Мама уже подыскивает нового повара. Она говорит, что ресторан не будет приносить доходы, пока людям не понравится еда.
      — А миссис Блакторн умеет готовить?
      — А зачем ей уметь? То есть я хочу сказать, что не знаю. И она никогда не ест в городе.
      — Пойдем, — Хен начал торопливо составлять посуду на поднос. — Мне нужно срочно поговорить с твоей матерью.
 
      Миссис Уорти натянуто улыбнулась.
      — Я бы и рада помочь, шериф. Но как я могу нанять ее, если даже не знаю, умеет ли она готовить.
      Но истинная причина отказа состояла в другом. Хен сразу все понял, стоило ему услышать напряженный голос миссис Уорти, когда она отсылала дочь из комнаты, и посмотреть в ее глаза. Молодой человек усилием воли подавил вспышку гнева: жизнь научила его скрывать чувства.
      — Я была бы рада помочь ей. И помогла бы, если бы она приняла эту помощь. Но нанять ее на место повара я не могу.
      — Ей нужно место, где она будет находиться в безопасности, — терпеливо продолжал Хен. — У нее нет работы, поэтому она не может переехать в город.
      — Сожалею, шериф. Люди недолюбливают миссис Блакторн. И они не придут в ресторан, если я найму ее.
      — Но почему вы так думаете? Те же люди позволяют ей стирать белье.
      — Не могу объяснить, почему. Но заранее знаю, что в ресторан народ не пойдет из-за нее. Так что, как бы я ни хотела помочь ей — в первую очередь я должна думать о своей семье. Я не хочу терять налаженный бизнес в салунах и отеле.
      — Вы назвали ее миссис Блакторн. Значит, вы верите, что она была замужем?
      — Я ничего не знаю о ее прошлом, да и не хочу знать. Если она говорит, что была замужем, значит, так оно и есть. И для меня она — миссис Блакторн.
      — Даже несмотря на то, что семья Блакторнов отрицает этот брак?
      — Не считаю нужным прислушиваться к их словам и клятвам.
      Молодой человек почувствовал расположение к собеседнице, и ему в голову пришла неожиданная идея.
      — Может, вы поговорите с женщинами и убедите их принять миссис Блакторн в свой круг. Может…. — но тут Хен осекся: лицо миссис Уорти мгновенно окаменело.
      — Дамы не примут ее. Я уже пыталась поговорить с ними. Бесполезно. При ее появлении у мужчин появляются неприличные мысли.
      — Но разве она виновата?
      — Неважно, виновата или нет. Но женщины не подпустят к себе особу, от которой, по их убеждению, исходит угроза их семейному благополучию.
      — Тогда им нужно всего лишь поговорить с мужьями.
      — Мистер Рандольф, очевидно, родителям удалось привить вам веру в высокие идеалы, и вы ожидаете от людей того же. Дай бог всем быть похожими на вас. Но большинство людей другие. И как бы вы ни старались, вы не сможете их изменить. И если вы собираетесь добиться чего-нибудь как шериф, вам следует усвоить это как можно скорее.
      Потрясенный до глубины души Хен безмолвно взирал на миссис Уорти.
      — Женщины Сикамор Флате уверены, что Лорел просто сбежала с Карлином Блакторном, — продолжала она. — И что она никогда не была замужем. Она вдвое красивее их дочерей и вчетверо — если не больше — их самих. Поэтому они опасаются за мужей и боятся ее. И хотят, чтобы ни дочери, ни сыновья, ни мужья не приближались к ней. Так и только так обстоят дела. Если вы действительно хотите помочь Лорел, хорошенько поразмыслите над моими словами.

Глава 6

      На пороге Хен столкнулся с миссис Нортон. Ее сопровождали незнакомая молодая женщина и девушка (видимо дочь). Как жена банкира миссис Нортон обладала безграничным влиянием на жителей Сикамор Флате. Хену пришла хорошая мысль: если она примет Лорел, то и другие женщины города вынуждены будут последовать ее примеру.
      Миссис Нортон вежливо поприветствовала шерифа.
      — Позвольте выразить восхищение: вы так отлично справились с этим пьяным хулиганом. Уильям сказал, что этот негодяй нескоро сможет держать в руках ружье.
      Хен улыбнулся: никто в городе не называл банкира Билла Нортона Уильямом.
      — Благодарю за любезность. Я лишь выполнял свои обязанности, — ответил шериф и добавил: — Хочу попросить вас об одолжении.
      — Конечно, конечно, шериф. Буду рада помочь вам, чем смогу.
      — Я стараюсь убедить Лорел Блакторн перебраться в город.
      В долю секунды улыбка исчезла с лица миссис Нортон. Выражение приветливости рассеялось, как туман.
      — Блакторны угрожают украсть ее сына, — продолжал Хен. — Оставаться в каньоне становится опасно. Ей нужна работа и временное пристанище.
      Миссис Нортон всем видом выражала благородное негодование.
      — Несколько раз в рамках рождественской благотворительности я пыталась помочь этой женщине. Но она, гордячка, отказывалась.
      — Сейчас речь идет не о благотворительности. Я говорю о работе и убежище для женщины с ребенком. Им грозит опасность.
      — Тогда пусть она сама попросит помощи.
      — Вы думаете, она пойдет на это?
      — Сомневаюсь.
      — Но такое несправедливое отношение к беззащитной женщине не согласуется с христианскими традициями.
      Миссис Нортон пришлось покраснеть от смущения.
      — Я поговорю с ней, — уверенно произнесла молодая леди.
      — Я не позволю вам сделать ничего подобного! — воскликнула миссис Нортон. — Моя племянница не может общаться с такой женщиной!
      Молодая дама очаровательно улыбнулась и мягко возразила.
      — Я всего лишь поговорю с ней, тетушка Рут.
      — Ваша мать, Миранда Трескотт, никогда бы не простила мне это.
      — Возможно, но мы с мамой не соглашались по многим вопросам. Шериф, я буду рада поговорить с ней. Как мне следует вести себя и что говорить?
      — Думаю, об этом лучше спросить у Хоуп или ее матери. Они подскажут.
      — Грейс Уорти всегда разбиралась в людях лучше других, — вставила миссис Нортон.
      — Благодарю вас, мисс Трескотт, за участие. Я рад, что в Сикамор Флате нашелся человек, способный подать достойный пример.
      Лицо миссис Нортон покрылось пунцовыми пятнами.
      — Сообщите мне, пожалуйста, как прошел разговор.
      Хен поспешил покинуть ресторан. Останься он еще хоть на минуту, он не сдержался бы и высказал Рут Нортон все, что думал о ней и о ее «христианской благотворительности». А это никому бы не принесло пользы, особенно