Лорел

      — А разве не так?
      — Далеко не так. А чтобы вы меня поняли, я кое-что расскажу о себе.
      — Но мне казалось, что…
      — Так всем кажется. И я не возражаю. Это мое личное дело, и оно никого не касается. Но уверяю вас, подобные вещи не остановят Хена. Правда, я плохо знаю его. Он меня недолюбливает, и мы почти не разговариваем. Но его, как никого другого, никогда не волновало мнение окружающих. Даже с мнением такого солидного и авторитетного человека, как Джордж, он не привык считаться. И если он решит жениться на вас, только смерть остановит его.
      Трудно поверить, что Хен совершенно игнорировал мнение окружающих, тем более мнение братьев. Но в душе Лорел мелькнул лучик надежды. Она спрятала письмо в карман и тяжело вздохнула: больше писать было некому.
      — Так говорите, люди смотрят на вас свысока? — спросила Айрис. — В таком случае, мы устроим настоящий парад, и все вместе пройдем по городу, не обращая внимания на косые взгляды. Хотя слишком большая честь для сплетников. Зачем унижаться? Моя мать была ужасной женщиной, но в искусство водить людей за нос ей не было равных. Она без зазрения совести убеждала людей в том, что белое — это черное, и наоборот.
      Лорел недоверчиво покачала головой.
      — Боюсь, мне это не подойдет.
      — Ну что же, — заявила Айрис, подхватив растерявшуюся женщину под руку. — В таком случае, вам следует присматривать за мной, чтобы я не наделала глупостей. Ведь я достойная наследница своей матери. А теперь давайте отправимся в магазин и купим мне платье. А то Монти заметил, что я в этом наряде похожа на бродяжку.
      Итак, Лорел отправилась покупать для Айрис платье, о котором сама мечтать не могла. Оглядываясь по сторонам, она вынуждена была признать, что ее спутница права: встречные вежливо кивали и охотно останавливались, чтобы поговорить. Но она не хотела обманывать себя, понимая, что причиной столь почтительного отношения является уважение и преклонение перед богатыми, могущественными и загадочными красавцами — Рандольфами.
      Но она мгновенно воспрянула духом, вспомнив о собственных достоинствах. Пусть жители Сикомор Флат восхищаются семьей Рандольфов, сколько хотят! Но непременно наступит день (не может не наступить!), когда они, наконец, поймут, что Лорел Симпсон-Блакторн заслуживает уважения. И тогда они раскаются в плохом обращении с ней.
      Она с гордостью подняла голову.
      — Что бы вы ни решили, можете смело рассчитывать на меня. Я всегда буду на вашей стороне, — прошептала Айрис на ухо спутнице. — Хен не представляет, как ему повезло.
 
      Лорел молча смотрела на обломки своего дома. К своему изумлению, она сожалела о потере этого убогого, но милого сердцу жилища. Она жила здесь крайне бедно, еле сводя концы с концами, но — спокойно.
      Сейчас же дом превратился в руины, а жизнь — в кавардак. Она не могла знать, что думал и хотел Хен. Да он и сам, наверно, не знал.
      Она с тоской окинула взглядом двор. Выглядывающие из-под обломков искореженные тазы и ведра уже покрылись пылью. Все вокруг напоминало о далеком прошлом, о времени, когда Хен впервые появился в каньоне. С того самого дня жизнь превратилась в хаос. Все вышло из-под контроля и стало непонятным, даже отношения с Адамом.
      Канал, построенный Хеном, был полностью разрушен.
      С тяжелым сердцем она отвернулась от руин и направилась к лугу.
      Думать о совместном их с Хеном будущем нельзя! Но образ молодого человека неизбежно присутствовал во всех мечтах.
      Даже признавая невозможность брака с ним, она обдумывала последствия расставания с Хеном. Никакой другой мужчина не будет так заботлив и внимателен к ней, и никто не сможет стать таким хорошим отцом Адаму. Но достаточно! Она больше никогда не выйдет замуж! И всю жизнь будет любить только Хена Рандольфа!
      «О каком замужестве идет речь? — нашептывал внутренний голос. — Никто не захочет жениться на тебе. Все считают тебя шлюхой».
      Залитый солнцем луг ничем не напоминал ту дождливую, холодную ночь: место выглядело чужим и негостеприимным.
      Снова одна!
      Как горько снова остаться одной! Почувствовать себя на короткое время любимой и нужной, а затем снова — пустота.
      Странные вещи происходят порой в жизни. Ни Карлин, ни отчим, ни один мужчина города за все эти годы не затронули ее сердце. Но стоило на тропинке каньона появиться Хену Рандольфу, как мир, казалось, перевернулся.
      Лорел добралась, наконец, до маленькой пещеры. Она часто приходила сюда вместе с Адамом, чтобы наблюдать за пугливыми оленями и полюбоваться бабочками. Они собирали полевые цветы и лежали в густой весенней траве, устремив взоры в небо. Только это уединенное место позволяло забыть и об изнуряющей работе, и о тяготах жизни.
      Но временами она приходила сюда одна. Как сейчас. Садилась в тени скалистого выступа, обхватив согнутые ноги руками и положив голову на колени, и погружалась в глубокие раздумья, пытаясь разобраться в хитросплетении мыслей и чувств.
      Но какой смысл теперь терзать душу из-за несбывшихся мечтаний наивной юности? Время невозможно повернуть вспять, и человеку, увы, не по силам исправить ошибки прошлого. Невозможно вернуть умерших родителей, невозможно забыть о жестокости отчима и предательстве Карлина. И она не в силах вернуть девичью наивность и простодушие, и годы, потраченные на отчаяние. Былого не вернуть.
      Она рассталась с иллюзиями, поддавшись опустошающей силе разочарований. Но ее душа не умерла. Где-то в глубине ее существа бился слабый (но живой!) росток надежды. Она продолжала жить и надеяться.
      Надеяться? Но на что?
      — Я надеялся, что найду тебя здесь.
      Лорел показалось, что от этого близкого и родного голоса зависела сама ее жизнь. Этот голос воплощал в себе все ее мечты и желания. Но сбудутся ли когда-нибудь ее мечты? Или снова развеются как дым? Она резко повернулась к Хену.
      — Как ты нашел меня?
      — Это было нетрудно. У тебя не так уж много любимых мест.
      — Ты уже успел хорошо узнать меня.
      — Ошибаешься, я тебя не знаю совсем.
      — Но что же тебе мешает узнать меня? Хен опустился на колени рядом с женщиной.
      — Ты.
      — Что ты имеешь в виду?
      — Вернее, не только ты, но и я сам, — добавил он. — Ты все еще относишься ко мне с опаской и не одобряешь зависимость от оружия. А я, в свою очередь, боюсь поверить в реальность происходящего.
      — О чем ты? — недоумевая, переспросил Лорел.
      — О том, что я влюблен. Влюблен впервые в жизни, — объяснил он. — И не могу привыкнуть к этому. Всю жизнь я считал любовь глупостью и не собирался до конца дней совершать подобную глупость. Но вот, вопреки воле, это произошло.
      — И?..
      — Не знаю. Не могу разобраться в своих чувствах и желаниях. А что ощущаешь ты?
      Что ощущает она, полюбив Хена Рандольфа? Неподдельный ужас! Никогда в жизни она не была напугана сильнее, чем сейчас. Но тем не менее она держалась за эту любовь мертвой хваткой.
      — Иногда мне страшно даже думать об этом.
      — Почему?
      — Потому что ты пробудил во мне желание, и оно очень сильно.
      Лорел отказывалась видеть в молчании Хена признак раскаяния. Хен Рандольф был настоящим мужчиной и не мог пойти на попятную. Но, похоже, его мучили мысли, которыми он не собирался делиться с ней.
      — И чего же ты хочешь?
      Лорел судорожно проглотила ком, застрявший в горле. Всего! И в то лее время ничего! Он уже дал ей и так слишком много. Но признайся она в этом, он счел бы ее сумасшедшей.
      — Я хочу быть любимой. Я не жду ничего невозможного, просто хочу чувствовать себя особенной, ощущать себя в глазах этого человека самой прекрасной женщиной на свете. Хочу, чтобы он дорожил мной и ревновал меня. И в то же время хочу, чтобы он свято верил в то, что я никогда не обману и не предам его. Хочу, чтобы он защищал меня и заботился обо мне. Ценил мои чувства и считался с моим мнением. Я хочу быть и собственницей, и пленницей его любви. Хочу любить и быть любимой.
      Лорел перевела дыхание и смущенно замолчала. Не слишком ли много она сказала? Хен безмолвно смотрел на нее.
      — Ты понимаешь, о чем я говорю? — робко спросила она.
      — Твои слова полны противоречий.
      — Теперь твоя очередь сказать, что чувствуешь ты.
      Хен находился в затруднительном положении и не знал, что сказать. Прошедшие несколько дней он только и делал, что размышлял о себе и о Лорел, но ему так и не удалось найти ответы на мучившие его вопросы.
      — Я ничего не знаю о любви. Мой отец считал семейные узы оковами, которые портили жизнь. Раньше я думал, что он ненавидит и маму, и нас, детей. Но теперь понимаю, что он просто был слишком слаб, чтобы ненавидеть или любить. Для моей матери любовь стала навязчивой идеей, которая ослепляла. И в конце концов, погубила ее. Над могилой матери я поклялся никого не любить, даже если мне пришлось бы остаться до конца дней одному. Но затем Джордж: женился на Розе, и в их любви не было ничего разрушающего. Напротив, находясь рядом друг с другом, они становились лучше и счастливее. Правда, не было ни прогулок при луне, ни томных вздохов, ни попыток навязать друг другу свое общество. Иногда они сидят в одной и той же комнате и, кажется, не замечают друг друга. Но первое впечатление обманчиво. Между ними существует невидимая, но очень прочная связь, и им не нужно ничего говорить. И так всегда. Они являются неотъемлемой частью друг друга, — Хен заглянул Лорел в глаза. — Об этом мечтаю и я.
      Тяжело вздохнув, Лорел положила руку на руку молодого человека.
      — Я тоже хочу того же. Просто у меня не получилось выразить так красиво свои чувства.
      — Но разве тебе не нужно все остальное: прогулки под луной, томные вздохи, клятвы верности?
      Лорел тихо засмеялась.
      — Конечно, нужно. Очень нужно. Я уверена, что и Джордж постоянно говорит Розе красивые слова, только не в присутствии братьев. Это то, что должна слышать каждая женщина на свете. И мне все равно, что думают другие люди.
      — А ты для меня самый прекрасный и самый красивый мужчина. И я хочу, чтобы все об этом знали. Но мне бы не хотелось, чтобы сейчас сюда сбежался весь город, подглядывая за нами и подслушивая.
      — Интересно, как бы они посмотрели на это? — Хен нежно поцеловал краешек уха Лорел и провел губами по шее.
      Она мгновенно забыла и о Сикамор Флате, и обо всем остальном, отдаваясь во власть чувств.
      — Представляю, как миссис Уорти стыдливо прикрывает глаза Хоул. А миссис Нортон, наверно, запихнула бы бедную Рашель в постель.
      Хен сбросил с плеча женщины платье и покрыл нежную белую кожу страстными поцелуями.
      — Думаю, Билли Нортон, окажись здесь, немедленно бы ушел, сочтя происходящее на его глазах оскорбительным для благородного банкира.
      Лорел почувствовала вдруг жалость к банкиру. Трудно даже вообразить, чтобы уравновешенный и солидный мистер Нортон внезапно начал целовать шею и плечи жены. Рут была бы, вероятно, потрясена до глубины души и повергнута в изумление. Вряд ли она привыкла к таким ласкам.
      Губы Хена целеустремленно двигались вниз, к груди. Он собирался заниматься любовью прямо сейчас! Лорел охватила трепетная дрожь. Хен хотел ее среди бела дня, хотел ласкать ее тело, согретое лучами солнца, что казалось невероятным. Она с горечью вспомнила Карлина, у которого желание возникало лиши после доброй порции виски.
      Но и она хотела Хена. Огонь желания пожирал ее. Она опустила глаза, окинув взглядом его мускулистые ноги, затем скользнула по бедрам, таившим его суть, и поднялась к могучей груди, которая внушала трепет и благоговение. Откинув голову назад, она посмотрела ему в глаза и замерла. Пламя страсти охватило ее тело, и причиной тому был Хен.
      Лорел, не устояв перед искушением, запустила тонкие пальцы в волосы молодого человека. Светлые, мягкие, они выгорели на солнце почти добела, являя разительный контраст с темной, опаленной годами пребывания на техасском солнце кожей шеи. Пальцы медленно проникли под рубашку, нащупывая бугристые мышцы плеч. Но горячий язык Хена, пленивший ее сосок, заставил позабыть и о мышцах, и о плечах. Почти забыть.
      Когда язык Хена, сводя с ума, жадно ласкал сосок, руки Лорел скользили по его спине. Теплая, упругая кожа каждой клеточкой откликалась на нежные прикосновения маленьких пальчиков. Тело Хена испускало головокружительный аромат мужественности.
      Не успела Лорел и глазом моргнуть, как оказалось обнаженной до талии. Впитывая в себя ласки Хена, она торопливыми движениями, с трудом унимая дрожь в руках, наконец, совладала с пуговицами его рубашки и сняла ее.
      Глазам предстала кожа поразительной белизны. Если бы не темная полоска смуглой кожи, подобно воротнику опоясывающая шею, Хена можно было бы сравнить с прекрасным Адонисом, высеченным из белого мрамора.
      Она всем сердцем жаждала познать его тело, почувствовать под кончиками пальцев биение его жизни. Но ласки Хена заставляли задыхаться от возбуждения. Не в силах противиться его желанию, Лорел.
      — Конечно, нужно. Очень нужно. Я уверена, что и Джордж постоянно говорит Розе красивые слова, только не в присутствии братьев. Это то, что должна слышать каждая женщина на свете. И мне все равно, что думают другие люди.
      — А ты для меня самый прекрасный и самый красивый мужчина. И я хочу, чтобы все об этом знали. Но мне бы не хотелось, чтобы сейчас сюда сбежался весь город, подглядывая за нами и подслушивая.
      — Интересно, как бы они посмотрели на это? — Хен нежно поцеловал краешек уха Лорел и провел губами по шее.
      Она мгновенно забыла и о Сикамор Флате, и обо всем остальном, отдаваясь во власть чувств.
      — Представляю, как миссис Уорти стыдливо прикрывает глаза Хоул. А миссис Нортон, наверно, запихнула бы бедную Рашель в постель.
      Хен сбросил с плеча женщины платье и покрыл нежную белую кожу страстными поцелуями.
      — Думаю, Билли Нортон, окажись здесь, немедленно бы ушел, сочтя происходящее на его глазах оскорбительным для благородного банкира.
      Лорел почувствовала вдруг жалость к банкиру. Трудно даже вообразить, чтобы уравновешенный и солидный мистер Нортон внезапно начал целовать шею и плечи жены. Рут была бы, вероятно, потрясена до глубины души и повергнута в изумление. Вряд ли она привыкла к таким ласкам.
      Губы Хена целеустремленно двигались вниз, к груди. Он собирался заниматься любовью прямо сейчас! Лорел охватила трепетная дрожь. Хен хотел ее среди бела дня, хотел ласкать ее тело, согретое лучами солнца, что казалось невероятным. Она с горечью вспомнила Карлина, у которого желание возникало лишь после доброй порции виски.
      Но и она хотела Хена. Огонь желания пожирал ее. Она опустила глаза, окинув взглядом его мускулистые ноги, затем скользнула по бедрам, таившим его суть, и поднялась к могучей груди, которая внушала трепет и благоговение. Откинув голову назад, она посмотрела ему в глаза и замерла. Пламя страсти охватило ее тело, и причиной тому был Хен.
      Лорел, не устояв перед искушением, запустила тонкие пальцы в волосы молодого человека. Светлые, мягкие, они выгорели на солнце почти добела, являя разительный контраст с темной, опаленной годами пребывания на техасском солнце кожей шеи. Пальцы медленно проникли под рубашку, нащупывая бугристые мышцы плеч. Но горячий язык Хена, пленивший ее сосок, заставил позабыть и о мышцах, и о плечах. Почти забыть.
      Когда язык Хена, сводя с ума, жадно ласкал сосок, руки Лорел скользили по его спине. Теплая, упругая кожа каждой клеточкой откликалась на нежные прикосновения маленьких пальчиков. Тело Хена испускало головокружительный аромат мужественности.
      Не успела Лорел и глазом моргнуть, как оказалось обнаженной до талии. Впитывая в себя ласки Хена, она торопливыми движениями, с трудом унимая дрожь в руках, наконец, совладала с пуговицами его рубашки и сняла ее.
      Запустила руки в его волосы и прижала губы Хена к груди.
      Совершенно незаметно, за несколько мгновений, он избавился от мешающей одежды. Но и тогда, когда разгоряченные тела прильнули друг к другу, покоряясь воле обоюдной страсти, Хен сдерживал порыв немедленно погрузиться в тело любимой. Он продолжал ласкать и нежить ее, сводя с ума. С каждой минутой ее тело все сильнее содрогалось от сладострастия.
      Никогда в жизни Лорел не испытывала такого наслаждения. Ей хотелось остаться в плену его тела навечно. Ведомый искренним чувством, Хен открыл перед ней все врата удовольствия. Растворившись в его желании, она позволила провести себя по головокружительным лабиринтам страсти.
      Наконец, фантастическое путешествие по миру чувств и ощущений подошло к апогею. Хен проник в тело Лорел, они слились воедино. Лорел с радостью делилась всем, что умела, в то же время упиваясь неискушенной силой Хена. Она с упоением утоляла вырвавшийся наружу голод любимого.
      Она, счастливая, лежала в объятиях, прислушиваясь к лихорадочному биению его сердца. Быть с ним — значит любить и быть любимой, жить с ним — значит делиться всем: и радостью, и горем.
      — Твоя любовь делает меня лучше, — сказал Хен.
      Лорел еще не пришла в себя, пребывая в томной неге после любовной страсти. Слова донеслись словно издалека. Но как только она осознала их смысл, она мгновенно поняла важность сказанного.
      Она быстро повернулась на бок, облокотилась на руку и посмотрела на Хена. Разомлев от любви и солнечного тепла, он с закрытыми глазами лежал на спине.
      — Ты уверен, что нас связывает не только взаимное физическое влечение? — тихо спросила она.
      — То, что происходит во мне, не имеет ничего общего с моим сексуальным аппетитом, — уверенно ответил Хен. — В противном случае я не стал бы ждать столько лет, чтобы сблизиться с женщиной.
      Лорел насторожилась: безмятежное счастье затянулось тучами сомнения и страха.
      — Тебе не нравится то, что происходит с тобой?
      — Не уверен, что происходящее имеет право происходить.
      — Но кто тебе это сказал?
      — Никто. Я давным-давно понял это сам.
      Лорел захотелось возразить, захотелось переубедить, но она толком не знала, что именно так страшило его.
      — Ты имеешь в виду, что не хочешь жениться потому, что с тобой творится что-то неладное?
      — Я не говорил, что не хочу жениться.
      Совершенная бессмыслица! Одеваясь, она отчаянно пыталась разобраться в его желаниях и чувствах.
      — Здесь не так уж много всего, к сожалению, — пояснил Хен, похлопав рукой по своей груди. — Я не имею права жениться до тех пор, пока не смогу предложить женщине так же много, как она предлагает мне. И до настоящего момента мне казалось, такое невозможно вообще. Но сейчас я понял, что надежда (пусть слабая!) есть.
      — Ничего более нелепого я не слышала, — растерянно проговорила она. — Да добрая половина всех женщин на земле пошла бы на убийство ради такого мужа, как ты.
      — Но вскоре они были бы просто счастливы расстаться со мной. Внешность обманчива. Нужно что-то еще иметь и в душе.
      — Я бы никогда не захотела расстаться с тобой.
      — Ты же понимаешь, что этот вопрос гораздо шире, чем наши с тобой отношения. Здесь немаловажно и мнение других людей, которые живут рядом.
      «Возможно, — подумала Лорел, — но я не позволю этим „другим людям“ встать между мной и Хеном». Она наконец-то нашла человека, которого так долго искала и ждала, и собиралась любой ценой удержать его.

Глава 25

      — Адам, ты совсем не слушаешь меня! Лорел захотелось с силой встряхнуть сьгяа.
      С мальчиком, видимо, творилось что-то неладное. С каждым днем он становился все более замкнутым и отчужденным.
      Она сидела в тени платанов и дубов, в овраге, позади дома шерифа. Адам ласково расчесывал гриву лошади.
      — Оставь Санди и подойди ко мне, — властным тоном сказала она. — Мне нужно сказать тебе что-то очень важное. И я хочу, чтобы ты был очень внимателен.
      — Я могу слушать и от…
      — Подойди немедленно! — крикнула Лорел. Резкость голоса удивила ее не меньше, чем Адама. Мальчик послушно привязал Санди, подошел к матери и застыл перед ней, с видом заключенного понурив голову и избегая ее взгляда. Но ему, в конце концов, нужно лишь выслушать ее, успокоила себя Лорел.
      — Я подумываю снова выйти замуж. Ты хотел бы иметь отца?
      — Нет.
      — Но разве ты не хочешь, чтобы рядом находился добрый и сильный человек, который учил бы тебя ездить верхом, брал бы с собой на охоту и…
      — Нет, не хочу! — закричал Адам. Выражение глаз сына испугало Лорел: вместо
      гнева и раздражения в них отчетливо сквозил страх.
      Она опустилась перед мальчиком на колени и обняла его. Тело Адама напряглось, но он не отстранился.
      — Я никогда не выйду замуж за человека, который тебе не нравится, — попыталась успокоить его Лорел. — Ты не должен бояться.
      — Я не хочу, чтобы ты выходила замуж, — в голосе прозвучали и гнев, и раздражение, но и страх не исчез из глаз.
      — Но тебе ведь нравился Хен. Ты еще ни к кому так хорошо не относился.
      Адам прогнулся всем телом и вырвался из рук матери.
      — Я ненавижу шерифа, — повторил он, отскакивая в сторону. — Я ненавижу его.
      — Не говори глупостей! — воскликнула Лорел, теряя терпение. — Ты спишь в его доме, ешь его еду, ходишь вместе с Джорди за ним по пятам. Ты не можешь после всего этого ненавидеть его.
      — Но он не хочет, чтобы я был его сыном. И не разрешит тебе любить меня.
      Мальчик был так расстроен, что едва не плакал. Лорел протянула руку, чтобы удержать сына, но он быстро отодвинулся в сторону.
      — Я уже говорила тебе, что это неправда. Он любит тебя, но думает, что ты не любишь его.
      — Я не люблю! Я ненавижу его! Он хочет забрать тебя от меня.
      Кто-то постарался отравить душу Адама и настроить его против Хена и преуспел в этом черном деле!
      — Кто тебе это сказал? Мальчик опустил голову.
      — Я хочу знать, кто забивает тебе голову наглой ложью, Адам. Это Джорди?
      — Нет, он любит шерифа, — нахмурившись, недовольным голосом проронил мальчик. — Джорди считает шерифа самым лучшим человеком. И хочет быть его сыном.
      — Но раньше и ты хорошо относился к шерифу и тоже хотел быть его сыном. Почему ты вдруг изменился?
      Адам снова промолчал.
      — Так что еще тебе сказали? Молчание.
      — Ты будешь отвечать?
      Мальчик отрицательно покачал головой. Итак, сын открыто отказывался повиноваться.
      — Я твоя мама. И я должна знать, что тебе наговорили.
      Адам продолжал упорствовать и не отвечал.
      — О'кей. Не хочешь отвечать, твое дело. Не буду уговаривать и заставлять. Но ты отказываешься слушаться свою родную мать, Адам Блакторн. И, боюсь, мне придется наказать тебя.
      На долю секунды ей показалось, что упрямство сына поколебалось.
      — Тебе придется распроститься с некоторыми привилегиями. Например, иметь лошадь — это привилегия. И я отведу Санди в городскую конюшню. И не разрешу тебе не только ездить на нем верхом, но даже подходить близко.
      Адам, казалось, был потрясен угрозой матери, но продолжал безмолвствовать.
      — Если к завтрашнему дню ты не признаешься, кто обманывает тебя, я продам лошадь. Теперь я не могу заниматься стиркой столько, сколько в каньоне, поэтому мне нужны деньги. И мистер Элджин не так давно предложил за Санди хорошую цену. Он хочет купить лошадь для Дэнни.
      — Ты не можешь продать Санди Дэнни! — воскликнул Адам. — Не можешь. Потому что он разрешит ездить и Шорти Бейкеру верхом на Санди!
      — Все зависит от тебя, — Лорел подошла к лошади, отвязала ее и направилась в сторону конюшни. Сердце женщины сжималось от жалости к сыну, но она твердо намеревалась преподать ему урок за непослушание.
      — Он сказал, что ты хочешь выйти замуж; за шерифа, — не поднимая глаз, признался Адам.
      — И что в этом плохого?
      — А еще сказал, что у шерифа появятся свои дети, и он будет любить только их. А я ему не нужен.
      Лорел остановилась и опустилась перед сыном на колени, затем ласково подняла голову и заглянула в глаза.
      — Я твоя мама, Адам. Сколько бы детей у меня еще не появилось, я всегда буду любить тебя. А мои дети будут твоими братьями и сестрами. Ты их полюбишь, и они тебя тоже будут любить. Все вместе мы станем семьей. Ты знаешь, почему Джорди так сильно хочет стать сыном шерифа? Потому что он понимает, какой замечательный и добрый человек Хен Рандольф, и он способен горячо любить маленького мальчика, даже если тот не является его родным сыном.
      Адам, казалось, не слушал мать.
      — Ты помнишь, как он учил тебя ездить верхом? Если бы он не любил тебя, разве был бы он так добр и заботлив? Он любит тебя и не хочет, чтобы я разлюбила тебя.
      Мальчик, по-прежнему насупившись, стоял с воинственным видом.
      — Но я обещаю, что не выйду замуж; за человека, который откажется любить тебя.
      Похоже, Адам боролся сам с собой, не решаясь сделать признание.
      — Ну так как? Ты мне все выложил начистоту?
      Мальчик колебался. Лорел встала с колен.
      — Думаю, нам нужно срочно поговорить с шерифом. Может, ему ты скажешь то, что не хочешь говорить мне.
      — Ему не скажу.
      В голосе сына уже не было страха, остались лишь затаенная боль и гнев.
      — Почему?
      Адам, видимо, больше не мог хранить молчание и признание буквально вырвалось из него.
      — Потому что он убил моего папу.
      Ответ был таким неожиданным, абсурдным и жестоким, что Лорел на несколько секунд потеряла дар речи.
      — Кто тебе сказал это? Адам, ты должен ответить. Кто?
      — Дедушка.
      Так значит Авери виделся с внуком! Он мог в любую минуту похитить мальчика, и она бы так и не узнала, кто это сделал. Как она могла быть такой легкомысленной и неосторожной!
      — Расскажи все, что он тебе говорил, — потребовала она. — Вспомни каждое слово.
      — Он сказал, что папа пытался поймать плохих людей и шериф застрелил его.
      — Но это бессмысленно. Хен — шериф. Он защищает закон и не станет убивать человека, который помогает ему.
      — Но дедушка сказал, что папу убил шериф, — упрямо повторил Адам.
      Сын не способен был поверить ей. Винить было некого, кроме самой себя. Она наивно полагала, что отец должен стать для сына достойным образцом для подражания. И сделала все возможное — даже пошла на обман, — чтобы уверить Адама в том, что его отец был хорошим человеком. Но разве ложь способна делать добро? Лорел зашла в тупик. Что же делать? Рассказать сыну правду или позволить ему и дальше верить в то, что отец — герой?
      Но мальчик слишком мал, чтобы понять, почему она солгала. И он вряд ли сумеет принять правду и простить мать. Возможно, когда-нибудь, когда повзрослеет, он и поймет ее, но не сейчас. Услышав горькую правду, он будет страдать и почувствует себя обманутым и преданным. Если вообще поверит ей.
      Но ради его же блага, ради его безопасности, она должна раскрыть собственный обман. С какой стати ей выгораживать и защищать Карлина? Она не обязана ему ничем. Она солгала ради сына, а теперь пришел черед сказать правду по той же самой причине.
      — Иди ко мне Адам. Я должна кое-что рассказать тебе.
      Материнское сердце жалобно сжалось, когда мальчик с недоверчивым выражением на лице неохотно приблизился к ней. Еще несколько месяцев назад все было совсем иначе. Сын верил каждому слову матери и, казалось, что так будет всегда.
      — Я давно должна была рассказать тебе всю правду. Но мне не хотелось, чтобы ты стыдился за отца.
      Адам попытался увернуться и отскочить в сторону, но руки Лорел крепко держали его.
      — Папа был хорошим. Ты сама говорила. И дедушка тоже говорил.
      Судя по виду мальчика, который недоверчиво оттопырил нижнюю губу, она мгновенно поняла, что объяснение обещает быть более трудным, чем предполагалось. Еще не зная, что скажет мать, Адам отказывался верить ее словам.
      — Я говорила неправду об отце, — начала она. — Я хотела, чтобы ты любил его.
      — Я люблю его.
      — Шериф не убивал твоего отца. Его убили почти семь лет тому назад, задолго до того, как в здешних местах появился мистер Рандольф. И твой отец не пытался остановить грабителя. На самом деле он сам пытался украсть быка. Поэтому один из работников ранчо застрелил его.
      — Неправда, — возмущенно заявил Адам. — Папа был хороший, а шериф — плохой.
      — Нет, сынок. Твоего отца поймали, когда он пытался украсть чужой скот.
      Адам дернулся изо всех сил и вырвался из рук матери.
      — Ты врешь!
      — Но зачем лее мне врать?
      — Потому что ты хочешь выйти замуж за шерифа. Ты не хочешь, чтобы я любил папу. И хочешь, чтобы я любил Хена.
      — Кто тебе это сказал?
      — Дедушка. Он мне сказал, что ты постараешься заставить меня поверить в то, что папа был плохим. Он все знал.
      В мгновение ока Лорел осознала, что угодила прямиком в сети, расставленные Авери. Теперь Адам не поверит ни одному слову.
      — Я не хочу быть сыном шерифа. Если ты выйдешь за него замуж, я убегу от вас.
      — Адам, послушай. Ты не должен больше встречаться с Авери. Он хочет похитить тебя. Он хочет…
      — Неправда! Я спросил у дедушки. И он ответил, что если бы хотел украсть меня, то сделал бы это давным-давно.
      Поведение Авери оставалось загадочным и непредсказуемым. Лорел встревожилась не на шутку.
      — Так чего же хочет дедушка?
      Адам, ни на минуту не задумываясь, на одном дыхании выпалил:
      — Ничего. Он просто хочет, чтобы я любил его.
      — И он не уговаривал тебя пойти с ним куда-нибудь? И не предлагал что-нибудь сделать для него?
      — Нет.
      Лорел сразу почувствовала, что сын солгал.
      — Ты обманываешь меня.
      — Нет! Я гоьорю правду! Дедушка хочет, чтобы я любил его. Он рассказывал мне о папе. И говорил, что папа был хорошим.
      — Обманывая тебя, я хотела сделать, как лучше. Мне казалось, ты будешь более счастливым, если сможешь гордиться отцом. Но теперь я понимаю, какую страшную ошибку я совершила. По моей вине ты ненавидишь хорошего и благородного человека.
      — Ты врешь! Ты все врешь! Я не хочу больше слушать тебя!
      Не успела Лорел и глазом моргнуть, как мальчик скрылся за углом дома, направляясь в сторону каньона. ртрадал ее ребенок! Но она, к сожалению, ничего не могла поделать. Пусть Адам побудет немного один, успокоится, а затем она снова попробует поговорить с ним по душам.