Ты размениваешься на дешевку. Я создаю великое предприятие, а ты размениваешься на дешевый чёс по свадьбам. Что скажет Миша? Что скажут акционеры телеканала?
Что скажут рекламные спонсоры, когда узнают, что ведущая нового шоу так себя задёшево разменивает, за пятерку баксов на свадьбе?
И Агашу вдруг проняло.
Ей вдруг стало ужасно стыдно.
Ведь он правду говорит.
Почему она не спросила Валерия, можно ли ей работать на этих свадьбах? Ведь и с Абрамом Моисеевичем когда она работала, Дюрыгин предупреждал, что это только до определенной поры…
Ах, она по недоумию подвела его!
Подвела своего дорогого шефа…
– Простите, – лепетала Агаша сквозь слезы, – простите, я больше не буду… этих свадеб…
– Но это еще не все, – грозно и с тяжелым металлом в голосе сказал Дюрыгин.
Он теперь не раскачивался, а покручивался в кресле слева направо, справа налево при этом не отрывая немигающего взгляда от зареванного личика Агаши.
– Это не все… Мирский… Почему ты проводишь время с Мирским? Я когда тебя отдавал Ксютову на радио, я тебе что? Я тебе разрешал проводить время с Мирским ? Неужели ты не понимаешь, дрянная ты девчонка, что личная жизнь артистки в период раскрутки ей самой не принадлежит? И что личная жизнь тоже является частью контракта?
Ты что? Дура?
– Нет, нет, я не дура…
– Так что тогда? У тебя с ним что? Любовь?
И тут Агаша сама не поняла, как у нее выскочило…
– Нет… Нет, не любовь…
– Ну, так если не любовь, тогда я тебе запрещаю с сегодняшнего дня видеться с Мирским, и не только с Мирским но и с другими мужчинами, поняла?
– По… по…поняла…
Не отводя от Агашиного лица своего тяжелого взгляда, Мирский наощупь вытащил из модного брезентового портфеля прозрачную папочку с отпечатанным на нескольких листочках текстом.
– Вот, читай и подписывай, – сказал он не мигая.
Агаша машинально приблизилась к столу.
– Что это? – тихо спросила она.
– Это наш новый контракт со специально оговоренными условиями, по которым тебе отныне запрещается зпаниматься любой не согласованной со мной, как с руководителем проекта, деятельностью, – ответил Дюрыгин, пододвигая Агаше папочку с листочками.
– Хорошо, – с трудом сглотнув застрявший в горле комок, кивнула Агаша.
– И еще, там есть параграф насчет личной жизни на период раскрутки нашего шоу, внимательно прочти его.
– Хорошо, я прочту.
– Сейчас прочти.
– Хорошо, я сейчас прочту.
– Ну и читай.
– Ну я и читаю.
Агаша глядела в бумажку и ничего не видела, текст от нервов скакал перед глазками и она ничегошеньки не могла разобрать.
– Там, говоря по русски, – пришел на помощь Дюрыгин, – ты обязуешься ни с кем не встречаться и не миловаться, если я как твой руководитель тебе не разрешу, поняла?
Агаша кивнула.
– Ну, тогда подписывай.
И Дюрыгин по гладкой поверхности стола подвинул ей свою паркеровскую ручку.
– Вот здесь, и второй экземпляр вот здесь…
Дрожащей рукой, так и не прочитав текста, Агаша поставила свою "синигфэ" в тех местах, куда ей пальцем указал Дюрыгин…
– Если Мирский будет звонить, знаешь как ему отказать? – спросил Дюрыгин, убирая бумажки в свой модный брезентовый портфель.
– Угу, – хлюпая носом, ответила Агаша.
– Ну, тогда будем считать инцидент временно исчерпанным, – сказал Дюрыгин.
И они оба подумали.
Синхронно оба подумали, что теперь они будут вместе.
И Агаше не было неприятно или противно от этой мысли.
Она представила себе, что просто будет любить от благодарности.
А он подумал, что будет любить ее, как свою любимую вещь, которая ему очень задорого досталась
***
И не для протокола:
У обоих у них, как у натур склонных к творчеству, кодой этой сцены представилась мизансцена выстроенная посредине кабинета на персидском ковре.
Этакая сцена примирения и покорности.
Покорности и благодарности.
Благодарности и прощения.
Сцены, где он – артист и режиссер стоит посредине ковра со спущенными брюками, а она – актриса стоит перед ним на коленях…
Оба так подумали…
Но сцена эта по замыслу высших сил и высшего режиссера была временно ДЕПОНИРОВАНА до лучших времен.
Наверху за облаками тоже есть своя цензура.
Да еще какая строгая!
Часть третья.
Сюда, сюда… на помощь!.. умираю…
Яд, яд – не слышат… понимаю,
Ты осторожен… никого… нейдут…
Но помни! есть, небесный суд,
И я тебя, убийца, проклинаю.
М.Ю.Лермонтов "Маскарад"
Глава 1.
1.
Студию номер один, арендованную каналом Эн-Ти-Ви-Ар под шоу Праздник Агаши, оформили в виде банкетного зала.
Здорово получилось.
Вместо обычной массовки – гости и родственники.
На возвышении оркестр и диск-жокей.
В студии на площадке между поставленными буквой "П" столами стоит ведущая – Агаша Фролова.
Оркестр играет Мендельсона.
– Здравствуйте, дорогие телезрители нашего канала, сегодня у нас в нашем банкетном зале свадьба…
Жених, позвольте мне представить вам жениха, это Иван Богучанский, он москвич, он работает помощником управляющего частной компании, Ивану тридцать два года, он счастлив, давайте похлопаем жениху, поприветствуем его!
А вот и наша невеста…
Ее зовут Елена… Фамилия Елены теперь тоже Богучанская, но еще сегодня утром она была Ридник. Итак, приветствуем нашу Елену, которая в свои двадцать шесть лет решила сменить фамилию Ридник на Богучанскую.
Елена работает преподавателем английского языка, она преподает язык на специальных платных курсах, где учатся люди, занимающиеся бизнесом… Кстати говоря, со своим мужем, Елена познакомилась именно на своей работе, куда год назад ее будущий жених и муж пришел изучать английский язык…
Иван, скажите нам что-нибудь по-английски, пожалуйста…
– Ай эм хэппи тудэй…
Молодец, Лена, скажите, как вы оцениваете, какую оценку вы ставите Ивану за эту фразу?
– Файв пойнтс, файф пойнтс…
Давайте похлопаем нашей счастливой паре, и оркестр, пожалуйста, вальс для молодых!
***
– Ну и как тебе все это? – спросил, наконец Дюрыгин, – как тебе этот наш первый блин?
Михаил Викторович с Валерием Сергеевичем сидели в кабинете главного и просматривали кассету с пятью первыми отснятыми передачами.
– Слушай, не знаю, как говорится, вскрытие покажет, – отшутился главный.
– Ты имеешь ввиду замеры Медиа-метрикс и Гэллапа? – спросил Дюрыгин.
– Ну, выйдем с понедельника в эфир, отработаем первые пять дней, а там поглядим рэйтинги.
– Но все равно, какое твое мнение?
– У меня настолько замылился глаз от соучастия, что я боюсь уже быть неадекватным.
– Но ведь не полное же говно?
– Я надеюсь, иначе мы с тобой не были бы профессионалами.
– А в сравнении с проектом Зарайского, если бы вместо моей Агаши запустили бы Ля-Мур-Глямур Ирмы Вальберс?
– Ну, ты же знаешь, я ведь выбрал тебя и твою Агашу, так что по факту, мой выбор сделан.
– Ну чтож? Ждем рейтингов?
– Ждем, – ответил Михаил Викторович, а потом похлопав Валерия по плечу, вдруг добавил, – мля, этому пиплу нашему, ему жопу в рамке покажи, он радоваться будет, а ты волнуешься, ты что не профессионал что ли? Как будто первый год нак телевидении, в самом деле!
***
Выход в эфир первого шоу Праздника Агаши отметили банкетом.
Пили всем коллективом. Рядом через дорогу в ресторане Твин Пиггс.
Агаша была настоящей именинницей.
Михаил Викторович тоже заглянул буквально на пять минут, сказал тост, пригубил шампанского, посидел чуть-чуть для приличия и воспользовавшись эпизодом какого-то шумного костюмированного поздравления, подготовленного коллегами из редакции другого телеканала, которое отвлекло на себя общее внимание, незаметно смылся.
Пришел и Серега Мирский.
Фэйс-контроль, стоявший на дверях не мог его не пустить, потому как Дюрыгин велел пропускать всех, у кого будет с собой постоянный пропуск в АСБ-1 или открытка-приглашение.
Серега принес букет гладиолусов, похожий на такие, что первоклассники дарят своим учителям на первое сентября.
Подошел к радостной имениннице, поцеловал в щеку, вручил букет.
Потом Сережа сказал тост.
Тост получился со значением.
Сережа немного перефразировал широко известную сценку из Гайдаевской Кавказской пленницы, где администратор гостиницы говорил тост про маленькую птичку, которая полетела прямо на солнце.
Сережа перефразировал этот тост таким образом, что он прозвучал в его устах как некое что ли предупреждение, мол не залетай слишком высоко, ты птичка маленькая, сгоришь и упадешь… У Гайдая смысл тоста был иной – там мораль звучала так: не забывай своих друзей, не отрывайся от коллектива, как бы ты высоко не поднимался.
А Сережа, то ли он был пьян, то ли чем то очень сильно расстроен, высказался таким образом, придал своему тосту такие интонацию и вкус, что многие из собравшихся были даже шокированы.
Тост прозвучал как предупреждение, мол не забывайся, провинциалка, не радуйся слишком рано.
– Зачем этого Мирского пустили? – шепнул Дюрыгин главному администратору канала Анатолию Ивановичу – бывшему полковнику органов, выполнявшему у них на Эн-Ти-Ви-Ар все самые щекотливые поручения, связанные с безопасностью и с контактами с силовыми структурами.
– Хотите, я ему скажу, чтобы ушел, – с готовностью ответил Анатолий Иванович.
– Обеспокойтесь этим, пожалуйста, прошу вас, – вытирая губы салфеткой, сказал Дюрыгин.
Через минуту к Сереже Мирскому, который уже по-хозяйски бесцеремонно заняв чье-то место, сидел рядом с красивой редакторшей из сценарного отдела, подошли охранники и шепнув ему что-то на ухо, властно и энергично вывели Серёжу под руки на улицу.
Агаша расстроилась.
Она не была пьяна, она вообще почти не пила.
Но она была сильно возбуждена.
На той грани возбуждения, на той грани неустойчивого баланса, когда с равным успехом можно упасть как в сторону сильной радости, так и в сторону сильной печали.
Её буквально колотило. Её трясло.
Добавь еще немного – и она впадет в истерику.
Она как бы чего-то ждала.
Явно что-то чувствовала, что вот теперь должно что-то случиться.
Хорошее или плохое.
Ее состояние было сродни тому, когда в ракету уже залили топливо и окислитель, и вот от нее уже идет дымок испарений, она уже готова, она гудит и дрожит. Но ее сдерживают тормоза не отошедших мачт стартового комплекса. Потому как нет команды "на старт" и нет зажигания. И вот сейчас дадут команду сливать горючее…Ракета, кстати говоря, не выносит многократных отмен старта. Ракета стареет от пяти или семи заливок и сливов топлива… И выдержать предстартовые нагрузки не под силу даже высоколегированной стали, не то что человеческой душе…
Поэтому, в этот вечер мятущаяся душа Агаши неосознанно рвалась к логическому завершению этой стадии полета. Звёздочка вышла на орбиту, а дальше что?
Агаша не могла бы словами высказать это, не смогла бы ответить на вопрос, а что должно быть дальше?
Агаша не была философом или психологом.
Но душа ее неосознанно ждала логического завершения пути.
Ждала главного приза, подсознательно отметая и не признавая за приз – поздравления и цветы.
Это не то.
Приз должен быть каким-то иным.
И будь бы рядом с нею модный психоаналитик из Столешникова переулка, тот самый, что недавно консультировал Мотю Зарайского, он бы сказал Агаше, что мятущаяся душа ее ждет большой любви.
Именно этого завершения, именно этого приза в конце огромной кропотливой работы, проделанной ею за последние пол-года, ждет душа.
А не денег, не славы, не знаков уважения от коллег и от гостей на этом банкете, а любви.
Потому что весь этот путь вообще затевался ради любви.
Тогда, когда пол-года назад Агаша с Натахой пришли на массовку в программу Монахов-Монахов, Агаша в самой глубине души мечтала не о славе и деньгах, а о принце, который придет и возьмет ее, когда у нее будут слава и деньги.
И вот, теперь слава уже есть. И деньги, вроде тоже…
Но душа дрожит, – где главный приз? Где главный приз?
***
Но Дюрыгин не увез ее в этот вечер к себе домой в их редакционном "мерседесе" с шофером Володей за рулем.
Дюрыгин уехал один.
Уехал, и лишь попросил Анатолия Ивановича приглядеть за Агашей, за их главной звёздочкой и как только отосланный Дюрыгиным Мерседес вернется назад в Твин Пиггс, отвезти Агашу на ее новую съемную двухкомнатную квартиру, что на Ленинградском проспекте.
– Нам с ней всю следующую неделю работать, снимать пять новых программ нашего шоу, – сказал Дюрыгин назидательно.
И уже дремля на заднем сиденье редакционного Мерседеса, Дюрыгин подумал, что он прав, не пригласив Агашу к себе, дабы логически замкнуть цепь событий.
Слишком все просто и слишком много свидетелей.
2.
– Ты меня обманула, – стараясь говорить бесстрастно, сказал Джон, – этот заказ стоит вдесятеро дороже.
– Когда я к тебе обратилась, эта девка стоила именно столько, сколько я давала, даже меньше, – тоже стараясь не повышать голоса, сказала Ирма.
– Мы с тобой оба теперь в очень щекотливом положении, тебе не кажется? – спросил Джон, глядя Ирме прямо в глаза.
– Ситуация идиотская, я хочу снять заказ, верни мне деньги.
– Э-э-э, нет, голубушка, поезд уже набрал ход, – тонко улыбнувшись, сказал Джон, – те деньги что я получил от тебя, даны исполнителям, они уже готовится к акции, а это люди серьезные, они денег не возвращают, и еще…
– Что еще?
– Это они определили новую стоимость заказа…
– Ну и что? Я снимаю заказ…
– Нет, ты не понимаешь, дело уже пошло, а они никогда не останавливаются, и если информация, как у них говорится, ушла, то она должна куда то придти.
– Я не понимаю, – сказала Ирма – Сейчас поймешь, – сказал Джон, – если эти серьезные люди берутся за дело, они не принимают отбоя и отказа, они переключатся на тебя и вытряхнут из тебя всю душу, они будут шантажировать тебя, потому что они знают, что это ты заказала эту дрянь, а это значит, что ты виновата. Поняла? Это как в поговорке, не трогай лиха, пока тихо.
– Что ты предлагаешь? – спросила Ирма.
– Доставай сто тысяч и они убьют эту твою девку, и от тебя отстанут.
– А где гарантия, что они от меня отстанут?
– Никто гарантий не дает, но если ты не достанешь ста тысяч, то со стопроцентной гарантией я могу тебе обещать, что у тебя возникнут проблемы. Не то слово, проблемы, хуже. Гораздо хуже. И твой муженек из Алекс-Групп Капитал не поможет.
– У меня сейчас нет таких денег, – беспомощно вздохнув, сказала Ирма.
– Это никого не интересует, достань, если хочешь жить.
Такой вот разговор получился у Ирмы Вальберс с Джоном Петровым как раз на следующее утро, после того, как в ресторане Твин-Пиггс состоялся праздничный банкет по поводу премьеры Праздника Агаши…
И потом они оба – и Ирма Вальберс, и Джон Петров, оба, не подозревая, что каждый из них зеркально повторяет действия своего виз-а-ви, придя домой, достали кассеты из своих диктофонов и многократно перематывая и перекручивая, прослушивали весь этот разговор.
– Идти в прокуратуру? Или обратиться к мужу? – думала Ирма.
– Раскрутить ее до двухсот тысяч и отстать? Или остановиться на ста? – думал Джон.
Но оба они не знали и не ведали, что помимо их воли существовал в природе еще и такое явление, как воля и обида Натахи Кораблёвой.
Обиженной Натахи, в чью неустойчивую душу было брошено семя идеи справедливой мести.
И бросила это семя – красивая девушка Роза.
3.
А Роза купила – таки себе "двести шестую" "пежо". Получила с Джона десять тысяч, да еще прокрутила одну "поганку", как она называла свои аферы с мужчинами.
Приятно было покупать за наличные новую машину в большом автосалоне на Ленинградском шоссе.
Для компании взяла с собой Натаху.
Обе очень готовились к этому значимому для них выходу в свет.
Одевались два часа, накрашивались, крутились перед зеркалами, перемерили сто нарядов.
Машина красная будет?
Значит, Роза будет в коротком красном платье.
А Натаха в контраст с Розой в черной ти-шортке, но в красных джинсах. Черное с красным очень хорошо сочетается.
Брюнетка Роза в красном мини платье на высоких каблуках, этакая Кармэн с розочкой в волосах.
И блондинка Натаха в черной футболке с открытыми белыми плечами, с вырезом на груди, и в обтягивающих красных джинсах…
Загляденье!
До автосалона ехали на такси.
А там, в большом стеклянном пенале магазина, уставленного сияющими разноцветным лаком машинками всех моделей, их уже дожидался любезный продавец в неизменной белой сорочке с галстуком и с форменным "баджиком" на груди, свидетельствующим, что он Гамлет Асланян – менеджер отдела продаж.
– Чего изволят очаровательные дамы? – с милейшей улыбкой спросил Гамлет Асланян.
– Мы приехали забрать машину, о которой договаривались позавчера, – с видом заправской миллионерши, ответила Роза.
– Пежо – двести шесть красного цвета с мотором один и четыре? – уточнил Гамлет, – замечательно, машина уже готова, сейчас можно будет ее посмотреть.
Вся покупка заняла чуть больше двух часов.
Но за это время Роза получила и ПТС и свидетельство о регистрации и регистрационные номера…
Да еще и застраховала машину и обязательное ОСАГО и добровольное КАСКО.
Гамлет Асланян потом пол-часа посидел с девчонками в машине с уже навешенными на нее новенькими номерами и объяснял где что…
– Вот это кондиционер. Так вот вы его включаете, так делаете теплее, а так холоднее. Понятно? А это свет. Так ближний, так дальний, а так свет противотуманных фар. Тоже понятно? А это радио и компакт-проигрыватель. Слева на руле дубликат управления музыкой. Так вот громче, так тише. А так следующая песня на диске, а так следующая радиостанция.
Умная Розочка все быстро схватывала.
Буквально на лету.
Но трогаясь с места, дернулась и сразу заглохла. А потом долго-долго не могла завести машину.
– Ну что у вас? – с улыбкой подошел Гамлет Асланян, – я уж думал вы уехали и уже где-нибудь там на Тверской, а вы все еще здесь в автосалоне…
– Не заводится, – посетовала Роза.
Гамлет попросил Розу освободить водительское сиденье, сел за руль сам и вмиг завел.
– Я же объяснял вам, что у вас стоит новая противоугонная сигнализация системы СМАРТ-ДРАЙВ. Вот видите этот брелок? Когда у вас заглох мотор, надо приложить брелок к этому месту и только потом снова заводить. Иначе машина будет глохнуть.
Зато это вам гарантия, что если на ваше водительское место сядет угонщик, завладевший вашими ключами, или бандит выкинет вас из машины, они никуда не уедут без вашего дополнительного брелка и этого потайного места, куда его надо прикладывать…
Наконец, Роза окончательно разобралась что к чему, и они всеж-таки уехали из салона.
Сперва вырулили на Ленинградку.
Если ехать по Ленинградке все время прямо, то она потом перетечет в Тверскую, а тверская упрется в Манежную площадь и в Кремль.
Поехали вперед.
Тем более, что поворачивать Роза еще плохо научилась.
Едва не столкнувшись с какими-то лихими ребятами на белой "королле", она вырулила из кармана и заняла второй ряд.
Хорошо что машины здесь двигались не очень то быстро, у каждого светофора была пробка.
– Давай музыку включим, – попросила Натаха, – чего мы как две дуры без музона едем?
Вместо музыки сперва включился кондиционер.
А потом в машине что-то мелодично тенькнуло нараспев и на дисплее загорелась оранжевая лампочка.
– Ой, что это? – воскликнула Роза.
– Бензин у тебя кончается, – первой догадалась Натаха.
– Надо срочно заправиться, -не отрывая взгляда от капота своей машины, сказала Роза, – давай, смотри, где заправка?
Заправок на Ленинградке – сколько угодно.
– Вон, написано Сибнефть, это хорошая? – спросила Натаха.
– А кто ее знает, – неуверенно ответила Роза, но тут же решительно свернула в карман направо, едва при этом не сбив некстати случившегося тут велосипедиста с рюкзачком за сутулой спиной.
– Вам какого? – услужливо спросил подбежавший к машине парнишка в форменном зеленом комбинезоне.
– А мы и не знаем, – пожав плечами, ответила Роза.
– Наверное, вам девяносто пятого "евро", – предположил парнишка в форменном комбинезоне.
– А какой лучше, того и заправьте, – по-своему решила Роза – Хорошо, давайте девяносто седьмого с присадкой "пауэр" вам зальём, – сказал парнишка, отвинчивая крышку бака.
Роза отправилась платить за бензин, а Натаха тем временем принялась быстро осваивать магнитолу. Нашла кнопку сканирования станций и быстро настроилась на Москва-Сити Эф-Эм. В эфире был Сережа Мирский. Такой балабол… Мелит всякую чепуху!
Вернулась Роза.
Принесла целый пакет еды и несколько банок пепси-колы, фанты и соков.
– Гулять, так гулять!
– Один раз живем!
Включили музыку погромче и дуэтом подпевая любимой Анне Лизке, выкатились обратно на Ленинградку.
Какие-то парни на черной "бэхе" подрезали им нос, а потом перестроившись в правый от них ряд, пропустили чуть вперед, чтобы опустив стекла, прокричать им, – эй, девчонки, поедем с нами, шашлык, водка, кофе, сигареты!
– Вот, придурки, – буркнула Роза, нервно наклоняясь над рулем.
А Натахе нравилось.
Эх, ей бы самой купить такую машинку!
Да где уж ей пока… Разве что только помечтать.
Глава 2.
1.
Жир не обманул. Вспомнил про Джона Петрова, не забыл.
– А ты весьма полезный шкет, – сказал Жир, лениво подавая Джону два пальца.
– Как мне вас называть? – иронически скривив губы, спросил Джон, – может обращаться к вам с приставкой "дон", и целовать вас в перстень на мизинце?
– Нет, в перстень не надо, – принимая игривость интонаций Джона и подыгрывая ему, ответил Жир, – мне, как специалисту по Востоку больше импонирует, когда слуга целует своего господина в плечо.
– Слава Богу не в застежку сандалий, – вздохнул Джон, – а то с вас бы стало.
– Ладно, не ёрничай, давай поговорим о деле…
А дело у Жира до Джона было весьма пикантного свойства.
В одном интуитивно прав был Джон, затевая предприятие с "дачей-поддачей", в том, что любой бизнес можно рано или поздно продать.
Не правы только те лишь люди, что в силу своей лени или полного отсутствия какой бы то ни было талантливости, вообще не затевают никаких дел, энтертейментов и антерприз. Ни "дел Артамоновых", ни "дел Пестрых", ни даже "дел Румянцевых".
– Я куплю твое дело, – сказал Жир после того, как Джон, словно на духу у священника выложил все исходные резоны своего предприятия, – мы будем снимать здесь телевизионное риэлити шоу, только не примитивного криминального свойства, как ты сперва задумал в силу общей своей примитивности и узости мышления…
Жир засмеялся и дружески хлопнул Джона по коленке…
– Не обижайся, я ведь правду говорю…
А Джон и не обиделся, он вдруг понял, что настал его час, вот оно, его заметили, а значит не напрасно все было придумано с этими скрытыми камерами и девками в комнатах, значит не напрасно он тратил время и деньги. У него нашелся могущественный покровитель и он на корню теперь купит это предприятие вместе с самим Джоном…
– Мы будем делать настоящее супер-риэлити шоу, только не примитивно, как ты придумал своей примитивной башкой, но ты не виноват, что она у тебя примитивная, зато у меня хорошая голова, а вместе у нас все получится…
Жир имел такое свойство своей харизмы, что когда он оскорблял, оскорбляемому не было обидно.
Он умел и оскорблять как то по домашнему и даже добродушно.
Суть идеи Жир-Махновского была в том, чтобы сделать такое риэлити шоу, где фишкой была бы публичная демонстрация истинной реакции хорошо известных людей, когда им предъявляют некие совершенно неожиданные для них обвинения или сообщают им шокирующие откровения, касающиеся их личной жизни, причем в реальном, как теперь говорися, времени.
– Никаких актеров! – увлеченно кричал Жир, – не надо никаких придуманных сюжетов, сценариев и артистов, выдающих себя за тестя, зятя и обманутую жену на всех этих дешевых подделках под жизнь. У нас будут известные публике люди, а мои журналисты, мои стингеры позаботятся, о том, чтобы перед телекамерой бросить им в лицо неожиданную предьяву.
Джон в главном был согласен с Жир-Махновским, его Джона масштабы мышления были пигмейски маленькими по сравнению с обширными планами его нового партнера.
– Я знаю в Америке многих клиентов дорогих закрытых клубов, где показывают риэлити шоу с реальными убийствами, или с реальным насилием или даже пожиранием людей дикими животными… Мир нисколько не изменился со времен Древнего Рима и тех риэлити шоу что устраивались на арене его Колизея, ничсколечко не изменился и зрелища, где показывают скармливание христианских младенцев диким львам или смертельные схватки гладиаторов, имеют спрос. Хлеба и зрелищ! Вот неизменно-вечный девиз обывателя на все времена. Но мы с тобой не будем заниматься примитивным криминалом, снимая сюжеты, как невинную девушку отдают на растерзание самцу гориллы. Мы умные люди и мы развиваем искусство потребления, создавая новые драмы на аренах новых Колизеев. Это психологические драмы исполненные не меньшего драматизма. И что самое главное, мы сможем продавать наш продукт совершенно легально, не начерном рынке закрытой продукции, а на широкий экран. Я уже договорился с каналом Эр-Ти-Ви-Эн. Они купят у нас серию риэлити шоу, только давай-снимай.
А то, что Жир дальше рассказал Джону, вообще ввергло его в состояние полного восторга и Джон даже искренне вдруг пожелал поцеловать не только плечо, но и застежку сандалий своего нового продюсера.
– Мы заманим известного богатого и влиятельного человека в конфузную ситуацию.
Представь, известному человеку, которого в лицо узнаёт вся страна, предлагают приватно поразвлечься с дамой, где фишкой пикантности, создающей для него особый манящий шарм, будет то условие, что дама эта будет тоже достаточно известная…
Красивая артистка из десятка самых известных в стране красавиц. Ни один бизнесмен не откажется потратить двадцать или пятьдесят тысяч на такое свидание.
А когда зажжется свет, он увидит в постели свою дочь или жену… Каково? А?
– Устроить такое может быть и можно, но какой же телеканал согласится показывать такое? – усомнился Джон.
– А это уже не твоя забота, – Жир покровительственно похлопал Джона по коленке, – продажа материала это уже часть моего менеджмента, лады?
– Лады, – кивнул Джон и все-ж таки поцеловал Жир – Махновского в перстень на его левом мизинце.
2.
Где достать денег?
Вот мысль, которая засела в голове Ирмы Вальберс.
А Джон сам ей подсказал.
Заработай – переспи с одним…
Что тебе стоит?
И не притворяйся целкой – недотрогой.
Деньги то небось не на модную визажистку и не на новый кабриолет.
На то бы тебе и муж твой дал.
Сперва Ирма вспыхнула уж было лицом, да взвилась.
Но вспомнила, как сегодня, проезжая по Кутузовскому от папы, видела, что рабочие на таких машинах с выдвижной люлькой на стреле меняют рекламный плакат – растяжку.
И как раз тот ее любимый плакат, на котором она – Ирма Вальберс с блистательно – белоснежной улыбкой предлагает проезжающей под нею публике, завести себе кредитные карточки "мастер" и "виза" банка Алекс-Интеринвест-гарант.
– Я уже завела себе, заведите и вы, – лукаво подмигивая с плаката, как бы говорила Ирма водителям и пассажирам, проезжающим по Кутузовскому.
За три месяца, что этот плакат висел здесь, Ирма уже так привыкла к нему… Как привыкают к своей домашней мебели.
И теперь вот его снимали.
Но ладно бы просто снимали…
Это еще было не все, вместо него вешали другой, с которого водителям и пешеходам улыбалась ее соперница.
Агаша Фролова.
Эта выскочка, эта дрянь.
– Хочшь, чтобы Праздник был всегда с тобой? Купи его себе в магазине "Шестерочка", – предлагала Агаша.
Это была реклама сети магазинов.
Боже!
Если бы на такой рекламе была бы какая-нибудь другая актриса или модель, Ирма это еще бы легко перенесла и даже нисколько не обиделась бы на Судьбу.
Ведь это так просто, сегодня на обложке модного журнала твоё фото, а завтра уже чьё-то другое.
Но тут был совсем иной случай.
Эта Фролова заняла ее место на канале Эн-Ти-Ви-Ар, там, где должна быть только Ирма Вальберс и никто другой. Ведь это место уже было ее! Оно по-праву принадлежало ей…
Ведь Ирма Вальберс такая благородная, такая гламурная.
Она из такой известной семьи, и у нее почти что европейская фамилия и даже нерусский акцент.
А эта выскочка…
А эта приезжая проститутка из Твери, как она посмела!
Эти приезжие проститутки должны знать свое место.
Всякий сверчок должен знать свой шесток.
Не садись не в свои сани.
Вот она мораль, которая оправдывает решение Ирмы.
Ирма имеет право защищать свое от посягательства чужих.
И эту Агашу надо, надо, надо замочить.
Итак, у Игоря просить нельзя.
Он еще чего доброго приставит к ней своего начальника отдела безопасности, чтобы проследил за ней, кому и куда она деньги отнесет.
