Фата-Моргана - ФАТА-МОРГАНА 1 (Фантастические рассказы и повести)

      Хаггард, помимо прочего, очень любил животных.
      Уже собравшись подняться на корабль, он встретил Булли и его закадычного друга Гукки. Мыше-бобер сидел возле лестницы, опираясь на свой широкий хвост, и грелся на солнышке. Булли стоял рядом и гладил его мех.
      — Ну, хорошая добыча? — лениво спросил он, указывая на сумку Хаггарда. — Может быть, вам недостаточно вчерашнего праздника, поэтому вы захотели захватить с собой парочку муравьев?
      — Это в научных целях, — пробурчал Хаггард в ответ и дружески похлопал Гукки по плечу. — Посмотрим, как они тикают.
      — Тикают? — Булли раскрыл глаза, словно проснувшись. Потом снова погрузился в состояние полусна. — Ну и лексикон у этих медиков! Ужасно!
      Гукки, дружески улыбнувшись, обнажил свой зуб. Солнце было ему приятнее, чем спор. Хаггард кивнул ему и исчез в корабле. Он прошел мимо Родана.
      — Ну, док, нашли что-нибудь? Мы стартуем через два часа.
      — Уже? — Хаггард, казалось, задумался, потом сказал. — Хорошо, я останусь в корабле. Мне нужно сделать кое-что еще.
      Он вошел в свою маленькую лабораторию, поставил обе коробки в угол и положил сумку на стол. На мгновение он подумал о Джоан, которой предоставили маленькую каютку, из которой она не должна была выходить. Родан в ее отношении проявлял чрезвычайную осторожность. Пока никто не мог объяснить, кем или чем была восставшая из мертвых Джоан, он не хотел рисковать.
      Хаггард с пользой провел оставшееся время. Сначала он разложил камни по определенным ящикам, которые пометил соответствующим образом. Потом настала очередь растений.
      Когда по интеркому сообщили о старте и начался обратный отсчет, он занялся содержимым сумки. Он осторожно вытащил жука, убил его быстродействующим ядом и положил в консервант. Бабочку он тоже убил.
      «Икс» минус десять минут.
      Предстоящий старт мало беспокоил Хаггарда. Ускорения он не почувствует, а до прыжка, во время разгона до скорости света, пройдет добрый час.
      «Икс» минус одна минута.
      Пять тщательно разложенных мертвых муравьев находились на столе. Два других все еще были живы, но члены их были большей частью сломаны или вообще отсутствовали, грудные панцири сильно помяты. Оставлять их в живых — ненужная жестокость.
      Два коротких укола — и с мучениями насекомых было покончено.
      В ту же секунду «Газель» оторвалась от почвы и умчалась в голубое небо Беты-3, мира, казавшегося таким таинственным, однако, находящегося в самом начале развития разума. За тысячи, а может быть, десятки тысяч лет люди каменного века изобретут колесо и научатся строить города. Тогда и зародится цивилизация, появится техника и начнется настоящая жизнь. А потом придут войны, и с теперешним миром будет покончено.
      Хаггард тщательно уложил семерых мертвых муравьев в со суды с прозрачной жидкостью.
      Семь муравьев…
      Хаггард не знал, что их было восемь.
      И восьмой все еще был жив!

Эпилог

      Корабль стартовал прежде, чем моки успели провести запланированное нападение на драгов и чужаков. Если бы они не промедлили, поскольку все матки одобрили решение начать военные действия через два дня, в событиях, может быть, произошел бы большой поворот.
      Но теперь было уже слишком поздно — и никто ничего не узнал. Никто даже не подозревал о трагическом недоразумении.
      Брал вместе с другими космическими путешественниками был извещен, что первоначальный проект переселения на Раану заморожен. Чтобы избежать дальнейших потерь со стороны, нужно всеми средствами бороться с чудовищами и, если возможно, полностью уничтожить их. Технические средства для этого имелись. А затем можно возвести на поверхности стартовые установки для кораблей переселенцев, если только не помешают вымыслы.
      В то время, как задумавшийся, мучимый сомнениями Брал возвращался в свою комнату, чтобы подготовиться к докладу в Университете, на поверхность над городом поднимали первые батареи орудий и устанавливали их.
      Долгий мир на Мокаре закончился. Теперь начиналась тотальная кровавая война, девиз которой был девизом всех войн во Вселенной; мир должен быть восстановлен!
      Казалось, это был порядок, лишенный всякого смысла, и все же Брал не нашел никакого разумного решения.
      Арса просидел в своем убежище больше двадцати четырех часов.
      Он напрасно искал Ксо, хотя доказательства того, что тот побывал на гигантском корабле, он нашел. Оказалось нетрудно обнаружить место его пленения. Когда дверь на несколько минут открылась, он проскользнул в огромный зал и забрался под металлическую конструкцию, ту же самую, под которой прятался Ксо.
      Ночью он с трудом взобрался на гладкую стену, пока не оказался под самым светящимся потолком. Там отыскалось убежище, из которого было видно все помещение.
      Довольно долго ничего не происходило.
      Арса не знал, что ему предпринять. Что скажут чужаки, когда его обнаружат? Он пробрался на корабль без разрешения, не убьют ли они его за это?
      Счастье, что он даже не подозревал о том, что тем временем подтвердились самые худшие опасения Ксо. Он даже не знал, что моки отказались от попыток установить контакт с чужаками, ибо бессмысленно посылать свой народ на бойню.
      Арса по-прежнему оставался идеалистом, надеявшимся на лучшее — до того мгновения, когда в помещение вошел громадный чужак и бросил на пол две металлические коробки, а на стол — мешок.
      Он с удивлением наблюдал, как гигант вынул из первой коробки камни, рассортировал их, внимательно осмотрел, а потом тщательно упаковал. Во второй коробке находились небольшие деревья и кусты. Они тоже были рассортированы и убраны в ящики.
      Из мешка драг достал сорокасантиметрового панцирного ползуна, которого ученые моков считали своим предком. Он был безобиден и миролюбив, не причинял никому никакого вреда и питался древесными листьями.
      Но разумный драг убил панцирного ползуна и бросил его в сосуд с прозрачной жидкостью. Труп медленно опустился на дно и остался неподвижно лежать там.
      Застыв от ужаса, Арса наблюдал за этим жутким зрелищем. Какую цель преследовал чужак, убивая безобидное животное, которое ничего ему не сделало?
      Потом он стал свидетелем жестокого убийства цветочного летуна, который тоже находился в сумке и был извлечен оттуда безжалостной рукой драга. Арса в ужасе зажмурил глаза, чтобы не видеть, как чужак вонзает блестящее копье в тело несчастного существа и прикалывает его к деревянной стенке, а потом выводит на ней непонятные надписи.
      Примерно в то же время Арса уловил слабые импульсы мыслей другого мока. Откуда он здесь взялся, Арса сначала не понял, но потом все стало ясно.
      Чужак снова полез в мешок и достал оттуда, один за другим, пять трупов ужасно искалеченных моков. С почти научной тщательностью он разложил их рядом на гигантском столе и стал рассматривать через круглое стекло. Потом появились два мока, которые были еще живы.
      С огромным трудом Арса смог уловить их мысли, потому что их антенны не были направлены в его сторону.
      — Я думаю, это конец… Они плотоядные, как и все остальные драги.
      — Я видел, как они ели наших товарищей.
      — Никто не сможет нам помочь…
      — Только бы смерть была быстрой…
      Арса забрался на самый край металлического выступа, чтобы получше все видеть. Он должен быть совершенно уверен. Если чужак убьет обоих моков, бессмысленно выполнять завещание отца. Если чужаки действительно плотоядные…
      Оба мока умерли — а потом по телу гигантского корабля прошла вибрация. Пол под ногами Арсы задрожал, вибрация возникла и исчезла.
      Не обратив внимания на старт корабля, чужак закончил свою работу. Потом он бросил семь убитых моков в семь раз личных сосудов, так же подписал их, а потом убрал со стола всю утварь.
      Арса снова заполз в дальний угол своего убежища и без сил закрыл глаза. Первоначальный план рухнул. Намерение испугать или даже убить чужаков вымыслами тоже больше не привлекло его.
      Но если у него, Арсы, будет время, ему представится бо лее удобная возможность отомстить за смерть своих сородичей и своего отца.
      Чужаки возвращались на свою родину — они везли с собой живого мока. Когда они совершат посадку, он сможет незаметно покинуть корабль. Потом он будет создавать вымыслы, дюжины, сотни, тысячи — пока хватит сил. Планета чужаков, как бы велика она ни была, будет кишеть ими. Они будут нападать на драгов и убивать их, а драги смогут дематериализовать лишь малое их количество.
      И смерть Ксо будет отомщена.
      Счастливый тем, что может сослужить последнюю службу своему храброму, измученному народу, Арса, наконец, заснул. Не заметно для него корабль чужаков скользнул в пятое измерение и совершил прыжок в три световых года. Когда он материализовался снова, в нем кое-что изменилось.
      По чистой случайности обход корабля после первого прыжка делал Родан. Но, вероятно, у него возникло подсознательное желание устроить эту проверку.
      Когда он открыл дверь каюты Джоан Кастингс, он уже знал, что ему ждать, и не удивился, найдя каюту пустой.
      Он уставился на измятую постель, в которой все еще был виден отпечаток человеческого тела. Он быстро вошел и положил руку на простыню.
      Она была еще теплой.
      Позади него раздался какой-то звук. Доктор Хаггард заглядывал в дверь, в глазах его застыл вопрос.
      — Где… она?
      Родан выпрямился. Лицо его было очень серьезным.
      — Осталась в пятом измерении, док. Она не была реальным человеком в истинном смысле. Прыжок через гиперпространство — и ее не стало. Вы должны понять.
      — Я во второй раз потерял Джоан, — начал док, но Родан покачал головой, прервав его.
      — Нет, это не так, док. Вы только однажды потеряли Джоан, пятнадцать лет назад. Не позволяйте себя обманывать искусственными отражениями. Во всяком случае, мы теперь наверняка знаем: на борту «Газели» не может задержаться вымысел, даже тот, которого мы до сих пор не заметили.
      — И кто же, — спросил незаметно подошедший Крест, — создал этот вымысел, Перри? Кто?
      — Я не знаю, Крест. Если кто-то вообще может знать, так только вы. История арконоидов насчитывает более десяти тысяч лет галактической цивилизации. Когда-то, где-то, вы. Крест, могли наткнуться на расу, которая может материализовать мысленные образы. Может быть, позитронный мозг Аркона знает ответ.
      Крест покачал головой.
      — Материализация мыслей — это нечто чудовищное, Родан, о таком невероятном достижении я должен был знать, если бы оно когда-либо произошло. Такое чудо может совершить только разум, о котором мы не имеем никакого представления. Может быть, они похожи на нас, может быть — нет. Во всяком случае, благодаря своим способностям они должны были создать мир, перед которым Империя Арконоидов — ничто. Я думаю, мы должны радоваться, что не встретились с этими существами.
      Родан медленно обернулся и посмотрел в красноватые глаза Креста, похожие на глаза альбиноса.
      — Может быть, вы правы. Крест — а может быть, и нет. Вспомните только о маленьких и весьма примитивных ракетах, которые мы видели на Бете-4.
      — Нас сознательно ввели в заблуждение, не так ли? — спокойно ответил Крест.
      Донесшийся из бортового динамика голос Тиффлора прервал мысли Родана.
      — Готовьтесь ко второму прыжку через десять секунд.
      Крест положил правую руку на плечо Родана. Когда он заговорил, тон его был непривычно мягким.
      — Мы должны подождать. Ничего нельзя добиться силой — и, может быть, очень хорошо, что наши могучие цивилизации еще долго не будут готовы встретиться с такой прогрессивной расой. Когда-нибудь в далеком будущем — я могу себе это представить — такая встреча произойдет. Может быть, мы еще доживем до нее.
      Доктор Фрэнк Хаггард все еще не отрываясь смотрел на пустую постель, когда «Газель» покинула все нормальные измерения и снова скользнула в незнающее времени гиперпространство.
      На Мокаре смерть снимала богатый урожай. Повсюду были установлены тяжелые орудия, обстреливающие каждого драга, попадавшего в зону поражения. Разрывные снаряды наносили гигантам ужасные раны, а, те оказывались совершенно беззащитны перед происходящим. Они не видели противника. Однажды они обнаружили одно орудие и бросились на него, но оно, словно по волшебству, бесследно исчезло под землей.
      Пораженный колосс с грохотом рухнул и испустил дух. Никто не помог ему, потому что остальных чудовищ охватила паника, и каждое из них пыталось спастись само. Но они попадали из одной ловушки в другую.
      Древний закон моков больше не действовал. Настоящие хозяева планеты пробудились от сна, длившегося тысячелетия, и занялись завоеванием жизненного пространства.
      Драги умирали, так и не поняв, кто их противник.
      Глубоко внизу, в городе. Брал вошел в класс и поздоровался с учениками. Присутствовали все, пустовало лишь одно место.
      Не было Арсы.
      Вчера вечером Брал был у Ксо и сообщил ему о бегстве Арсы. Врач только задумчиво, кивнул и, казалось, совсем не удивился.
      — Я ожидал этого, Брал. Он — мой сын и должен был действовать именно так. Он не мог знать, что я вернулся и что Сенат отменил закон. Но остается еще одна слабая надежда.
      — Какая? — спросил Брал.
      — Может быть, Арса попадет в город чужаков и спрячется там. А потом вместе с ними вернется на родную планету.
      — Чего он этим достигнет? Ничего, Ксо. Ни для нас, ни для себя.
      Голос Ксо внезапно стал жестким:
      — Он может отомстить за каждого несчастного мока, съеденного чужаками.
      Как изменился Ксо, подумал Брал, начиная урок. В нем не осталось ничего от прежнего идеализма и душевного беспокойства, ничего от стремления к свободе и надежды заключить мир между моками и чужаками. Только жажда борьбы и мести! Потому что только так, утверждал Ксо, можно достигнуть свободы.
      Чужаки сами разрушили все упования.
      Неохотно, без внутреннего подъема, он приступил К беседе. Глубоко в его душе зародилось сомнение. Не случилось ли ошибки — какой-нибудь ужасной, непредставимой ошибки. Ошибки, которая окажет решающее влияние на будущее моков.
      Сегодня, завтра — или через тысячу лет…
      Последний прыжок.
      Родан проснулся и почувствовал легкую боль в затылке. Он, несколько стесняясь своей слабости, плеснул в лицо ледяной водой и вышел из каюты.
      Все остальные уже собрались в централи, чтобы наблюдать за посадкой на Землю.
      Экспедиция завершилась, но не принесла с собой ничего нового.
      Струящая голубовато-зеленый свет родная планета в углу экрана быстро увеличивалась и скоро заполнила все поле зрения. Защитные щиты выскользнули из пазов, и экраны погасли. Началось ожидание.
      «Газель» пошла на посадку.
      Космодром Террании являл собой обычную картину активной деятельности. Корабли и самолеты взлетали и садились. Грузовики скользили над бетонным покрытием, пассажирские машины высаживали и забирали пассажиров, а грузовые транспорты прибывали из города и направлялись туда.
      Посадка «Газели» прошла почти незамеченной.
      Родан последним покинул корабль и забрался в подъехавший турбомобиль, где уже находились остальные участники экспедиции.
      — Да, все прошло великолепно, — с удовольствием произнес Тиффлор и посмотрел вверх, на открытый люк, через который поднимутся техники, чтобы обследовать своими приборами тело летающего диска. — Мне очень жаль, что открытия оказались такими незначительными.
      — Во всяком случае, мы нашли людей, — улыбнулся Родан, — а это всегда важно. Десять тысяч лет назад на Земле все выглядело абсолютно так же, как сегодня на Бете Овна-3.
      Машина тронулась с места. Со все возрастающей скоростью она заскользила над ровным покрытием, направляясь к городу.
      Наутро они забудут о Бете Овна.
      Через час инженер Мартенс из отдела электроники забрался в «Газель» и приступил к проверочным работам. Это не доставило ему никаких трудностей, потому что электронное оснащение корабля функционировало безупречно.
      В централь вошел Бираш, техник-специалист по климатическим установкам.
      Несколько минут они потрепались, потом продолжили работу.
      Когда два часа спустя они покинули «Газель» и беззаботно спрыгнули на бетонное покрытие космодрома. Мартенс почувствовал, что он на что-то наступил.
      Он поднял ногу и ему показалось, что он видит раздавленного скорпиона в палец длиной, какие во множестве водились в близлежащей пустыне.
      — Мерзость! — с отвращением пробормотал он. — Теперь они добрались даже сюда. Может быть, он хотел улететь к звездам?
      Бираш весело рассмеялся. Мысль, что насекомое может зайцем проскользнуть на корабль, показалась ему очень забавной.
      — Тебе хорошо смеяться! — накинулся на него Мартенс. — А эта пакость могла меня ужалить. Скорпионы опасны, с ними надо проявлять осторожность…
      — Ужалить? — удивился чех и слегка нагнулся к бесформенной массе, чтобы получше рассмотреть ее. — Чем ужалить? Я не вижу никакого жала.
      Мартенс даже не взглянул на него.
      — Ну и что? Тогда, значит, это был скорпион, лишенный жала — я теперь ничему уже не удивляюсь.
      Он перекинул через плечо сумку с инструментами и направился к ближайшему ангару.
      Бираш не спеша последовал за ним.
      Горизонт внизу порозовел, и скоро совсем стемнеет. Примет ли Рита его предложение?
      Он давно уже забыл о мерзком насекомом, раздавленном Мартенсом.
      Были более важные дела…
 
       Пер. с нем. В. Полуэктова

Росс Роклин
БЛАГОДЕТЕЛИ

      Алконцы с первого взгляда обнаружили, что Земля практически мертва. Мертва в том смысле, что когда-то она вынянчила жизнь, а теперь стала виновницей (не прямой, конечно) почти полного ее исчезновения.
      — Такие планеты особенно жалко, — задумчиво произнес Тарк, распустив яркие перья левого крыла. — Я могу примириться с наличием мрачных бесплодных планет, на которых никогда не было и, возможно, никогда не будет жизни. Но те, что стали жертвой какой-то вселенской катастрофы! Подумать только, чего могли бы достичь жители этой планеты!
      Говорил он это Вэскэр, занося в бортжурнал данные о Земле: как она выглядит из космоса, число и вид спутников…
      Вэскэр, сидящая за пультом управления, вела их сферический корабль к Земле, медленно сбавляя скорость. Работая одновременно лапами и крошечными руками, она вывела корабль на орбиту в тысяче миль от поверхности, затем тоже принялась изучать поверхность планеты.
      Тарк закончил отчет — свой вклад в астрономический архив Алкона.
      — По всему видно, — сказала Вэскэр, глядя на обзорный экран над панелью управления, — что какой-то огромный метеор или, что более вероятно, блуждающий астероид со страшной силой врезался в этот объект. Посмотри на огромные трещины, протянувшиеся от полюса к полюсу. Надо полагать, и вулканическая деятельность все еще имеет место. В любом случае, планета сейчас похожа на пустыню, если не считать узкой полоски зелени, которую мы видели, когда выходили на орбиту.
      Тарк кивнул. Он очень походил на пернатых жителей Земли. В незапамятные времена эволюция на его родной планете пошла таким путем, что птичье племя опередило других представителей биосферы. Правда, их крылья стали намного короче, а через несколько тысячелетий могут стать слишком короткими даже для полетов в плотной атмосфере. Зато голова увеличилась в размерах, а в небольших, красноватых, близко посаженных глазах зажегся свет разума и добра.
      Он и Вэскэр покинули Алкон много лет назад и теперь возвращались обратно. Их курс пролегал в десятках световых лет от солнечной системы, но на обратном пути они решили сделать остановку на своем зигзагообразном маршруте. Самым интересным для них было открывать новые планеты, а случалось это не слишком часто. Но возможность обнаружить разумную жизнь манила еще сильнее. Встреча с полностью разрушенной планетой большое разочарование, поэтому их интерес к ней смешивался с грустью.
      Корабль неторопливо кружил на орбите. Поверхность планеты представляла собой вздыбленную каменистую пустыню с длинными глубокими разломами, из которых вырывался перегретый пар, и вулканами, швыряющими в небо вместе с огнем и дымом раскаленные камни. С пустыней конкурировал безбрежный океан, потревоженный в своем ложе катаклизмами. Они — не увидели ничего живого, кроме зеленой полосы растительности, что протянулись в Западном полушарии на длину около тысячи миль, шириной не более ста миль.
      — Не думаю, что здесь можно встретить разумных, — произнес Тарк безнадежным тоном. — Планета получила слишком сильный удар. Не удивлюсь, если период ее вращения резко изменился, а такие перемены невозможно выдержать. Города, если они были, разрушились до основания, превратились в пыль. Разумные существа гибли миллионами, миллиардами в этом аду. Тех, кто выжил, прикончили вулканы и землетрясения.
      Вэскэр напомнила ему:
      — Не забывай, там, где есть растительность, даже как та небольшая полоска внизу, там возможно существование животного мира.
      Тарк взъерошил свои крылья:
      — Сомневаюсь. Растениям трудно поглотить всю двуокись углерода, выбрасываемую вулканами, и животные не смогут выжить в такой атмосфере. Но все равно, надо проверить. Ты не волнуйся, мне тоже хочется надеяться на лучшее. Если здесь сохранилась разумная жизнь, то, несомненно, она нуждается в помощи. Тем более, что в этом и заключается наша основная цель.
      Своими маленькими ручками Вэскэр сделала необходимые переключения на панели управления, и корабль плавно заскользил вниз, к зеленой полоске.
      Кролик выскочил из-под куста. Том бросился на него с быстротой и сноровкой дикого животного. Сильные руки схватили кролика, и зверек со сломанным хребтом перестал вырываться из них. Том сглотнул слюну, содрал шкуру и принялся есть еще теплое мясо большими кусками. Черныш, хрипло каркая, опустился на плечо Томми, который продолжил свою трапезу, в то время как ворон удобнее устраивался на плече, хлопая крыльями и готовясь к чуткой дремоте. Тишина низкорослого леса, лишь изредка нарушаемая криками птиц и мелких животных, сгустилась вокруг них.
      «Томми» — так он называл себя. Много лет назад — вспоминал он — в мире жило множество людей, может быть, даже сотни, и некоторые из них называли его этим именем. Особенно двое, которых он сам называл Ма и Па. Но они пропали вместе с остальными. Куда они делись, Томми не знает. Однажды ночью весь мир затрясло. Это было в ту ночь, когда Том с Чернышом убежали на ночь из дома. Когда он вышел из пещеры, где устроил свой штаб, все было в пламени. Город, раньше видневшийся вдалеке, исчез. На его месте клубилась огромная туча пыли и дыма. Но все это мало коснулось Томми. Конечно, сначала он испугался, скучал в одиночестве, потом привык. Он ел, пил, спал, подолгу бродил по окрестностям, и Черныш, его говорящий ворон, стал неплохим компаньоном. Черныш — умная птица. Он может произносить любое слово из тех, что знает Томми, и даже те, значения которых Томми не понимает: прежде у Черныша был другой хозяин. Хотя Томми вел беззаботный образ жизни, последние годы принесли странное чувство, которое время от времени накидывалось на него, а теперь стало особенно сильным.
      Неведомое прежде, грызущее чувство поселилось в нем. Голод? Это ему знакомо. Он поймал дикую собаку, съел ее и убедился, что голод желудка здесь не при чем. Голод поселился где-то в сознании и мучил его, потому что он не знал, как от него избавиться.
      С беспокойным чувством вглядываясь в глубину подрастающего подлеска, Томми поднялся на ноги.
      — Голод, — произнес он. Плечи его затряслись, на глазах выступили слезы, и он сел на землю, не стараясь сдерживать рыданий, так как ему никто никогда не говорил, что плакать — не по-мужски. Что же это такое, что он хочет?
      Он имеет все необходимое. С наступлением зимы он передвигался на юг, ближе к лету шел на север. По пути ловил мелких зверьков, разговаривал с Чернышом, а тот отвечал, повторяя его слова. Это была естественная жизнь — он жил так с тех пор, как мир изменился. И все-таки он плакал и чувствовал сосущую тоску в душе. Он одновременно боялся и желал ее. Ему исполнился двадцать один год. Слезы были вполне естественны для него: они приносили чувство облегчения.
      Он кое-что помнил из того, что было до катастрофы. Человек, которого он называл Ма, в таких случаях обнимал его и говорил: «Все в порядке, Томми. Все хорошо».
      Черныш, как обычно, прохрипел своим шепелявым языком: «Все хорошо, Томми. Все хорошо. Говорю тебе, цена на зерно упадет». Черныш, умнейший из воронов, — почему он так хорошо говорил? Потому что никто не отвлекал, не было раздражающего шума. Ворон тоже не было. Может быть, из-за этого? Он умел произносить слова и фразы не только те, что произносил Томми, но и те, что Томми даже не понимал: не знал, откуда они произошли и что означают. Вдобавок ко всему. Черныш умел предчувствовать, что собирается сказать Томми, и часто опережал хозяина, произнося слова и целые фразы на секунду раньше.
      Томми покончил с кроликом, отбросил шкуру и сидел со странным выражением в глазах. Он опять почувствовал незнакомый голод. Посмотрел на травянистую равнину, что простиралась перед ним, взглянул вдаль, туда, где садилось солнце, оглянулся вокруг и, вскочив на ноги, посмотрел на лесные тени позади. Его заросшие бородой и усами губы опять затряслись, на глазах выступили слезы. Он отвернулся и пошел прочь, ослепленный слезами.
      Черныш вцепился в широкое плечо Томми и поехал на нем, прошепелявив на долю секунды раньше хозяина: «Все хорошо, Томми. Все в порядке».
      Том сердито повторил эти слова и вытер слезы. Он немного устал. Солнце уже садилось, скоро наступит ночь. Но устал он не от долгого дня. Это была усталость души из-за чувства пустоты своей жизни — ибо он не мог найти то, чего хотел, потому что не знал, где искать.
      Его босые ноги наступили на что-то мягкое и шелковистое. Он остановился и посмотрел на землю. Потом нагнулся и подобрал шкуру недавно убитого кролика. Хмурясь, он вертел ее в руках. Это было не то животное, что убил он — шкура содрана иначе. Кто-то еще… нет!!! Но его затрясло дрожью дикого возбуждения. Кто-то еще. Нет, не может быть! Здесь никого не было! Здесь никого не может быть — а вдруг это не так?
      Шкура выпала из его ослабевших пальцев. Недалеко от себя он увидел отпечаток ступни. Он наклонился над ним и опять убедился, что это не его след, и конечно, это след человека, а не зверя! След был небольшой, такой мог оставить малорослый человек. Внезапно он поднял голову. Он явственно услышал хруст ветки не более чем в сорока футах от себя. Взгляд устремился в ту сторону сквозь сгущающуюся тьму. Он чувствовал ответный взгляд. Да! Кто-то прятался в кустах, и это было не животное!
      — Не шуми. Черныш, — прошептал он, забыв обычную реакцию ворона в ответ на эту команду.
      — Не шуми, Черныш! — гаркнула большая противная птица. Не шуми. Черныш, не каркай так громко!
      Черныш издал недовольный вопль и взлетел с плеча хозяина, когда Томми с искаженным лицом ринулся вперед.
      Несколько минут Томми преследовал со всей скоростью, на которую были способны его быстрые ноги, исчезнувшую в зарослях фигуру. Она двигалась так стремительно, что легко оторвалась от погони, и он, тяжело дыша, остановился. Потом схватил горсть гальки и швырнул в каркающую птицу. Черныш отлетел подальше. Из хвоста у него выпало перо и опустилось на землю.
      — Говорил тебе, не шуми, — сердито вымолвил Томми, и на глазах у него опять выступили слезы. Прежний голод с новой силой стал терзать его душу. Он сел на поваленный, ствол и, уткнув подбородок в ладони, продолжал плакать. Стало еще темнее. Черныш, словно тень, скользнул сверху и уселся на плече, переступая с лапы на лапу. Томми горько взглянул на него и, отвернувшись, простонал: — Это ты виноват. Черныш.
      — Это ты виноват, — повторила птица. — Ох, Томми, я тебя нашлепаю! Ты рассердил меня!
      Сидя на бревне, Томми старался разобраться в том, что видел. Конечно же, у мелькнувшей фигуры было человеческое тело, такое же, как его, только другое. Другое! Оно было меньше и отличалось какой-то неуловимой грацией. Нет, это невозможно! Как только он думает об этом, голод в его сознании вспыхивает с новой силой!
      Он вскочил, сжимая кулаки. Этот голод слишком долго томил его. Ему необходимо отыскать причину, он должен найти ее. Ее. Почему это слово пришло ему в голову? Внезапно он был захвачен потоком детских воспоминаний.
      — Это была девушка, — задохнулся он. — Томми нужна девушка!
      Эта мысль была настолько нова, что заставила его замереть в неподвижности, но продолжала развиваться в твердое убеждение. Он должен найти ее во что бы то ни стало! Он глубоко вздохнул, мышцы его напружинились, новый свет зажегся в голубых глазах.
      Зимой на юг, летом — на север, есть, спать — в самом деле, что за пустая жизнь! Он чувствовал, как сила новой цели захватывает его. Он бросился на землю и уснул. Черныш взлетел на ветку дерева, сунул голову под крыло и тоже погрузился в чуткий сон. Возможно, все последние 10–15 лет он тоже мечтал о подруге, — а может быть, давно оставил эту надежду, так как в этом мире, кажется, совсем не осталось ворон. Как бы там ни было, но Черныш был очень стар, наверное, в два раза старше Томми, и был вполне удовлетворен течением своей жизни.
      Тарк и Вэскэр вели корабль точно над зеленой полосой. Как они и предполагали, это был растительный покров. Поочередно наблюдая за ним, они не обнаружили никаких признаков существования разумной жизни. Совместная деятельность насекомых была явно инстинктивной. Маленькие животные: белки, крысы, бобры; а также большие: олени, лошади, овцы, свиньи, собаки — ничем другим и не были.
      — Похоже, все разумные погибли, — сказал Тарк. — И, судя по молодому лесу, не так уж давно.
      Вэскэр согласилась с этим. Она предложила посадить корабль и несколько дней отдохнуть.