Угроза с Марса

Данна глубоко задумалась.

— Мюллер, все эти ощущения приходят и уходят. Я скорее чувствовала, чем знала, понимаешь? Сейчас я не чувствую ничего, кроме смутной боли, которая уходит. Но одно я знаю наверняка: вот эти белые щупальца… ну, что-то вроде его рук. Оно большое, очень большое. Оно живет в воде, а на поверхности Марса миллионы лет не было воды, пока мы — мы, люди, не сотворили ее. Поэтому оно живет под землей. Но я чувствую, что когда-то, так давно, что человеку трудно и вообразить, это существо обитало наверху. Оно — или его предки. — Девушка помолчала. — Ты спросил, разумно ли оно. Не знаю, как бы это объяснить… Я чувствую, что у него, возможно, есть разум, только совсем не такой, как у нас, если это хоть что-то тебе говорит. И еще… — голос ее стал тише. — Мне показалось, что его послали. — Нет, это неправильное слово. Может быть, надо сказать — велели пойти сюда или… как это сказать на вашем языке?.. Разбудили. Но все это только ощущения, а не то, что я знаю. Надеюсь, тебе пригодится.

Она взглянула на Слейтера и жалобно улыбнулась, как ребенок, который не сумел хорошо повторить урок. Сердце у него сжалось, голова пошла кругом.

Мюллер между тем посовещался с Артой, Миллой и капитаном Фенгом. Теперь он созвал всех остальных в середину пещеры и зажег факел, который вынул из вьючного мешка Стромбока.

— Давайте-ка выбираться отсюда. Козлобыки пойдут сзади, поведут их Арта и Данна, Слейтер и Милла — замыкающие. Будь начеку, сынок, и ты тоже, воин Брин. На нас могут напасть сзади. Накамура, иди сюда. Мне понадобится твоя сила, чтобы разгрести эту пакость. Только будь повнимательнее — может быть, у этих щупалец есть резервная нервная система, и они способны существовать отдельно от своего хозяина.

Обрубки склизкой плоти источали такую невыносимую вонь, что козлобыкам пришлось замотать морды тряпками. Слейтер подошел ко влажной стене пещеры, чтобы намочить тряпку, и сделал любопытное открытие. По бокам туннеля тянулись высеченные в скале водосточные желоба шириной в дюйм, не более. Влага со стен стекала в эти желоба, и пол туннеля оставался постоянно сухим. Вернувшись, Слейтер сообщил о своем открытии, и Мюллер задумчиво кивнул.

— Кто бы ни соорудил этот лабиринт, он знал, что делает.

— Он или оно, — пробормотал Накамура. Они с Фенгом осторожно расчищали дорожку через груды изодранной белой слизи, швыряя прочь омерзительные щупальца и тут же торопливо вытирая руки тряпьем. Слейтер нечаянно дотронулся до одного из щупалец, и его передернуло — на ощупь оно было мягким, как желе, и одновременно упругим, словно каучук. Марс хранил еще много секретов, и Слейтер полагал, что сведениями об этом обитателе подземных пещер древняя планета еще долго не поделится с людьми.

Отряд благополучно прошел по расчищенной от слизи дорожке — лишь козлобыки нервно пофыркивали — и вышел к месту, где больше не было отвратительных останков. Туннель снова сужался, но по-прежнему шел слегка под уклон. Перед ними, отчетливо видный в свете факела, тянулся след в несколько ярдов шириной — тускло поблескивающая полоса слизи. Вонь стояла все такая же нестерпимая, но, по крайней мере, путь был свободен.

Мюллер шел первым, остальные со всеми предосторожностями двигались за ним. Слизистый след в свете факела тянулся прямо, но вдруг Мюллер резко остановился и поднял повыше факел. Справа в стене туннеля зияло вровень с полом огромное отверстие. В нем исчезал след чудовища, и дальше впереди пол туннеля снова был сухим.

Они торопливо миновали отверстие, боясь, что из черноты сводчатого проема вот-вот снова хлынет масса белых щупалец, но этого не случилось. Минуту спустя они были уже далеко от опасного места, и Мюллер погасил факел, включив карманный фонарик.

Постепенно воздух в туннеле становился все более влажным, хотя температура оставалась постоянной. Туннель вновь сузился, хотя не настолько, как перед логовом чудовища, и люди без труда могли идти по двое. Один раз Мюллер на миг остановился и направил фонарик на пол, рядом с водостоком.

Луч света выхватил из темноты кучку мусора, в которой неожиданно блеснул металл.

— Кто-то составил эту карту и вернулся, иначе карты бы вовсе не было. А кто-то остался здесь навсегда, судя по всему.

Воздух был по-прежнему свежим и влажным. Все чаще путники натыкались на черные провалы отверстий в стенах туннеля и прибавляли шагу, торопясь уйти подальше от опасного места. Небольшой уклон под ногами постепенно исчез.

Часов через пять Мюллер снова объявил привал.

— Нам нужно хоть немного отдохнуть. Накамура и Фенг будут сторожить первыми, за ними — Слейтер и Данна. Милла, Арта и я заступаем последними. По два часа на каждого, так что все успеют отдохнуть.

Они так устали, что все, кроме часовых, тут же провалились в сон. Слейтеру показалось, что он только-только успел закрыть глаза, а Накамура уже тряс его за плечо.

— Ступай, узри месть руккера! — прошептал гигант, указывая на Данну, которая стояла чуть поодаль с факелом в руке, озарявшим ее лицо. — Мне бы так везло, как тебе! Меня даже чертовы козлы терпеть не могут. — Он помолчал немного и добавил, словно эта мысль только что пришла ему в голову: — Славная девчонка, Мо. Никогда не думал, что скажу такое об одном из них.

Он тут же нырнул в спальный мешок и, свернувшись клубком, захрапел.

Направляясь к Данне, Слейтер внутренне улыбался. Уж если человек, настолько ненавидящий руккеров, как ненавидит их Накамура, может измениться, значит, у Марса есть надежда прийти к миру. Хотя он и Данна должны были охранять противоположные концы туннеля, они очень скоро сошлись посередине, и Данна нырнула в его объятия.

— Нельзя так поступать на часах, — пробормотала она, пряча курчавую головку на груди Слейтера. Он попытался было отстраниться, но маленькие сильные руки лишь теснее обхватили его, и в свете факела он увидел, как блеснула ее усмешка.

— Кто отвергнет Мудрую Женщину, умрет страшной смертью, гринго. А кроме того, у нас так мало случаев побыть наедине.

— Друзья зовут меня Мо, — пробормотал Слейтер, и тут, прежде чем он успел прикусить язык, у него вырвался вопрос, мучивший его последние три дня: — А кстати… как быть с твоими мужьями?

Данна оттолкнула его, заглянула в его лицо.

— Так вот что тебя беспокоит! А, понимаю. Эти мне гринго! — Она легонько потянула его за ворот кожаной куртки. — Так ты решил, что я занимаюсь любовью с ними обоими! — Во влажной тьме Слейтер услышал ее сдавленный смех. Отсмеявшись, она продолжала: — Мо, ты знаешь о нас очень мало. Мы крадем у вас документы, видеопленки, книги и газеты, а взамен не оставляем вам ничего. Поэтому нам много известно о вас, а вот вы о нашей жизни не знаете ничего.

— Давай-ка будем ходить по кругу, чтобы можно было разговаривать и одновременно нести стражу. Я расскажу тебе о Мудрых Женщинах. Моя мать была одной из них, она умерла много лет назад. Отца я никогда не знала. Никто не говорит о нем, даже Тау Ланг. Однажды он сказал мне, что мой отец — великий воин из отдаленного клана и что ему пришлось покинуть нас, когда я была еще ребенком. Тау Ланг обещал, что когда-нибудь расскажет мне больше.

Какое-то время они молча расхаживали по пещере, описывая круги вокруг спящих людей и жующих жвачку козлобыков. Сердце Слейтера колотилось безумно, как никогда в жизни. Значит, Данна не спит с Бургом и Брином! Сейчас одного этого было достаточно, чтобы сделать его счастливым.

— Мо, меня вырастили две Мудрые Женщины из нашего клана, замечательные старухи. Все надеялись, что у меня тоже проявится сила, хотя она не всегда передается по наследству. Бывает порой, что ребенок, наделенный силой, рождается в семье, где ее испокон веков не было. Когда я была еще маленькой, уже тогда стало ясно, что я могу видеть то, чего не видят другие, и клан дал мне в мужья двух мальчиков. Они мои братья и даже больше чем братья, и они должны защищать меня — всю жизнь, до самой смерти или пока я не отпущу их, чтобы они могли жениться, по-настоящему жениться. — Данна рассмеялась негромким грудным смехом. — Мо, да ведь они единственные мужчины, с которыми я не должна спать! Когда Тау Ланг велел мне сдаться в плен и потом помочь ему в вашем форте, Арте и Милле пришлось пойти со мной. Они никогда не смогут покинуть меня, если только я не прогоню их прилюдно, перед всем кланом. — Данна помолчала, взглянула на него. — Я несколько раз спала с мужчиной, Мо. Понимаешь, я должна была так сделать, чтобы знать, как думают мужчины — я ведь Мудрая Женщина. Это было приятно, но… развлечение, не больше. Ты на это не сердишься?

— Теперь, когда я знаю, что у тебя нет настоящих мужей, я ни на что не могу рассердиться. — Слейтер помолчал. — Мне кажется, я люблю тебя — так, как мы понимаем любовь на Земле. А тебе можно будет любить меня? Я имею в виду — после того, как все это закончится?

— Я могу любить, кого пожелаю. Никто не может указывать Мудрой Женщине, что ей делать, кроме нашего собственного совета, а он собирается редко и только из-за самых важных дел. Конечно, нам будет трудно — я хочу сказать, если мы решим остаться вместе, — но я что-нибудь придумаю. Я ведь не могу покинуть свой народ. Нам будет трудно.

Она вновь заговорила о своей жизни в клане, и Слейтер вновь дивился судьбе, которая сделала их врагами, а еще больше тому, что когда-то считал руккеров дикарями. Среди своих это были добрые и открытые люди, они много смеялись и веселились. Данна часто путешествовала по джунглям в обществе только двух своих «мужей»-телохранителей, и они сталкивались со множеством опасностей, бились плечом к плечу с марсианскими волками и другими хищниками. То, что Данна — Мудрая Женщина, не освобождало ее в юности от обычных работ, и ей пришлось выучиться пасти козлобыков, выделывать и сшивать кожи, изготовлять патроны и самодельные бомбы, а также ткать великолепные руккерские покрывала, которые в Дни Перемирия продавались по баснословной цене. По сути дела получалось, что Данна трудилась вдвое больше, чем остальные девушки, потому что нелегкое обучение обязанностям и умениям Мудрой Женщины, о котором она не распространялась, попросту прибавлялось к ее повседневным обязанностям. Слейтер был счастлив, что такая девушка выбрала именно его, но в то же время чувствовал себя как бы существом низшего сорта.

Для него два часа пролетели незаметно, а когда полковник, Брин и Бург сменили их на посту и можно было снова отправляться спать, только тогда он осознал, до чего же на самом деле устал.

Наскоро перекусив всухомятку и напившись воды из бурдюков, которые были навьючены на козлобыков, они снова двинулись дальше. Не прошло и часа, как Данна окликнула Мюллера:

— Там, впереди, что-то есть, а что — не могу понять. Не плохое, не опасное — просто странное. И еще там куда просторней. Я чую большое открытое пространство.

Пол туннеля все еще оставался ровным, без наклона, и Мюллер, присев на корточки, начал изучать руккерскую карту при свете карманного фонарика.

— Здесь не отмечено ничего подобного. Только развилки и ответвления, которых следует опасаться. Я пойду первым с картой в руках. За мной — Бург и Брин. Они лучшие стрелки. Держите винтовки наготове, ребята. Данна, Накамура и Фенг поведут животных, а ты, Слейтер, будешь замыкающим. Кому-нибудь нужно говорить, что мы должны быть начеку? Нет? Отлично, тогда пошли.

Почти полчаса они медленно шли вперед, и все их чувства были напряжены. И вновь тихий оклик Данны вынудил всех остановиться.

— Их там так много, что я не могу их сосчитать. Они тоже чуют нас и испуганы. Пойдем дальше, Мюллер?

— А что нам еще остается, Данна? Всем приготовиться. Пошли.

Они прошли чуть больше пятисот метров, когда туннель вдруг резко расширился. Включили фонарики, держа наготове оружие, но яркий свет рассеялся бесследно в возникшей перед ними громадной пустоте. Они оказались на пороге исполинской пещеры, настолько большой, что она попросту поглощала свет, куда бы ни направляли фонарик. Оставалось освещать только пол пещеры, благо он оставался ровным. Тут и там его неестественную гладь нарушали выходы скальных пород. На них, как и на полу, блестели какие-то вязкие кучки. Слейтер втянул ноздрями незнакомый мускусный запах. Он остро чувствовал, что за ним наблюдают. И тут, стоило им сделать несколько шагов, все и началось.

Высоко над головой прокатился свист ветра. Но какой ветер мог быть здесь, в подземных лабиринтах планеты, где никогда не бывало и слабого дуновения воздуха? Однако же ветер перешел в завывание и миг спустя ревом урагана обрушился на них.

— Ложись! — пронзительно заорал Мюллер, перекрывая ураганный вой. — Положите животных!

Больше он ничего не успел сказать.

Слейтер увидел, как в лучах направленных вверх фонариков возникла тьма — живая, пульсирующая тьма, и секунду спустя ничком рухнул на пол, а бесчисленные мягкие твари — живое, хлопающее крыльями одеяло — накрыли их с головой и прокатились по ним, точно ожившая приливная волна, дружно устремляясь в тот самый туннель, из которого путники только что вошли в пещеру. Слейтер краем глаза успел разглядеть одну из тварей: тупо срезанную безглазую голову, красный беззубый рот, две дуги сияющих крыльев — и больше ничего. Вал живого урагана схлынул, лишь хлопанье бесчисленных крыльев оглушило до боли в ушах.

Твари сгинули так же мгновенно, как и появились. Все случилось за считанные секунды. В мертвой тишине люди подняли головы и уставились друг на друга. Козлобыки нервно фыркали, пытаясь подняться. Данна принялась гладить и уговаривать животных, покуда они не успокоились, остальные в это время проверяли оружие и осматривали друг друга. По счастью, все обошлось благополучно, если не считать пары синяков.

— Меня бы следовало пристрелить, — сказал вдруг Мюллер. — Ну-ка, быстро, все, кроме Данны, светите вокруг! Я держал в руке карту, и, когда налетели эти твари, порыв ветра вырвал ее. Фонарик и винтовка здесь, а карта исчезла. Нам без нее ни за что не обойтись!

Карта исчезла. В поисках ее они вернулись назад, в туннель, обшарили, насколько могли, исполинскую пещеру, об истинных размерах которой невозможно было даже гадать, но нашли только высохший трупик летучей твари и кучки блестящей дряни, по всей видимости, испражнения.

Обычно молчаливый Фенг разливался в восторженных эпитетах над трупиком летучей твари:

— Изумительно! Вы только поглядите на эти крылья! Они не похожи ни на крылья птиц, ни летучих мышей! Скорее они сродни строению крыла древних летающих ящеров, которые населяли Землю в юрский период.

Животное было невелико, угольно-черного цвета и хрупкого телосложения, судя по его виду, явно млекопитающее. На голове не было ни ушей, ни глаз. Размах крыльев — их было две пары — достигал расстояния между разведенными руками взрослого мужчины. На крыльях были небольшие коготки, задние лапы тоже заканчивались кривыми когтями. Вес животного, если учитывать степень обезвоживания трупа, составлял не больше двух килограммов — как у средней курицы.

— Чем они могут питаться и где находят еду? — вслух размышлял Фенг. — Зубов у них нет. А ведь их должны быть многие тысячи, судя по тому, какая орава налетела на нас. — Он бережно уложил диковинный трупик в один из вьючных мешков и присоединился к остальным.

— Это место, — сказал Мюллер, — настоящий лабиринт. Без карты я понятия не имею, куда нам идти. Правда, у нас есть один маленький секрет, который выручал нас прежде и, надеюсь, выручит и сейчас. Данна, сможешь ты вывести нас отсюда или нащупать кратчайший путь наверх?

— Дай подумать, Мюллер. Эти животные, которые не причинили нам вреда и сами нас испугались, живут, должно быть, под сводом этой пещеры. Среди моих соплеменников ходят истории о тварях, которые вылетают только по ночам, большими стаями и в определенное время года, хотя никто ни разу не смог разглядеть их вблизи. Думаю, что эти странные существа были когда-то зрячими и жили наверху, как и та дьявольская тварь, в которую ты швырнул бомбу. Но она, по крайней мере, испытывала ненависть к нам, а у этих летучих существ нет никаких мыслей. Мы их попросту спугнули.

Как бы там ни было, я думаю, что где-то здесь, прямо над нашими головами, есть выход наверх. Только отыскать его наверняка непросто, и к тому же он, скорее всего, очень мал. Мы никак не сможем добраться до него. Меня это совсем не радует. Я не могу чувствовать дорогу под землей. В джунглях, в рукке, если мне случится потерять дорогу, я могу использовать животных. Козлобыки, например, отлично чуют направление, если сказать им, куда идти, но здесь они нам не помогут. Их чувство направления под землей бесполезно. Если б только я могла отыскать другое животное, которое обитает здесь, хотя бы кошака… Одна, боюсь, я ничего не смогу сделать. Как ты думаешь, мы сумеем поймать одного из этих летунов?

— Понятия не имею, как это сделать, — ответил полковник. — У кого-нибудь есть идеи?

— Я полагаю, что они все улетели, — сказал Фенг, — быть может, в другую пещеру, которая тоже выходит в этот туннель. Данна, ты чувствуешь что-нибудь живое?

Девушка покачала головой. Даже Мюллер не знал, что сказать, и путники молча стояли, лихорадочно ища выхода из этого тупика. Неужели они обречены скитаться наугад по бесчисленным туннелям и пещерам, пока не иссякнут запасы воды и пищи? Мысль была не из веселых, и даже закаленным солдатам и их заклятым врагам-руккерам трудно было смириться с ней. Великое молчание нависло над ними, как погребальный покров.

И тут Слейтера осенило:

— Данна, а это животное обязательно должно быть крупным? Маленькое тебе подойдет? Совсем маленькое?

Остальные придвинулись ближе, привлеченные возбуждением, которое звучало в его голосе.

— Что ты имеешь в виду, Слейтер? — спросил полковник. — У тебя гениальная идея?

— По правде говоря, да, сэр, — ответил Слейтер, возясь с коробочкой из импервия, которая была пристегнута к его поясу. — Я имею в виду Хвата. Я ведь взял его с собой и за всеми хлопотами совсем забыл о нем. Но он жив, и я только сейчас вспомнил о его существовании.

Он открыл коробку, и маленький щелкунчик приветственно замахал клешнями, ерзая коротенькими лапками по гладкому дну коробки.

— Боже милосердный! — ахнул Накамура. — Я-то думал, что ты оставил этот ползучий кошмар в форте! Какого дьявола ты потащил его с собой?

Все в молчании разглядывали щелкунчика, который щелкал и шумно гудел, безуспешно пытаясь выкарабкаться из своей коробки.

— Мо, — едва слышно выдохнула Данна, — что за ужасную тварь ты носишь с собой! Мы убиваем их повсюду, где встречаем. Даже Мудрая Женщина не рискнула бы приручить такого. Они часто забираются в шатры и нападают на детей, а иногда способны даже откусить ногу козлобыку, который их во много раз больше. Ты, наверное, очень смелый!

Ее восхищение не осталось незамеченным Накамурой.

— Или очень глупый, — раздраженно буркнул он. — На кой бес нам сейчас сдалась эта пакость?

— Спокойно, лейтенант, — бросил Мюллер и повернулся к девушке. — Как полагаешь, Данна, сможешь ты использовать Слейтерова питомца? Щелкунчики обитают на поверхности, и я думаю, ему очень хочется выбраться отсюда. К тому же, он, кажется, обожает Слейтера, именно поэтому я когда-то и разрешил его оставить. Хочешь попытать счастья?

Он не добавил, что выбора у них и так нет.

— Не знаю, — Данна внимательно разглядывала вблизи Хвата, освещая его фонариком. — Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь пытался наладить контакт со щелкунчиком. Говорят, что даже у скальных скорпионов и крупных пауков хватает ума держаться от них подальше. Однако мне сдается, что ты прав. Он обожает Мо и не станет нападать на нас. Может быть, мы сделаем привал, а я поближе познакомлюсь с Хватом и расспрошу о нем Мо?

Накамура ничего не сказал, когда Слейтер с девушкой отошли в сторонку, но Слейтеру не составило труда угадать, какой не слишком пристойный комментарий вертится в голове у его приятеля. Данна, впрочем, была настроена исключительно по-деловому. Она уселась и положила коробку к себе на колени, знаком пригласив Слейтера сесть рядом. Долгое время она лишь молча пристально смотрела на Хвата, словно пытаясь взглядом проникнуть за его хитиновый панцирь. К удивлению Слейтера, щелкунчик не пытался удрать и мирно лежал в контейнере, словно девушка каким-то образом успокоила его. И вдруг, не успел Слейтер и рта раскрыть, она протянула руку и усадила Хвата к себе на ладонь. Слейтер едва не рванулся выхватить у нее щелкунчика — тот ничего не ел с тех пор, как они покинули форт. Была, однако, в поведении Данны властность, которая остановила его вмешательство. Он смотрел, как работает Мудрая Женщина, и чувствовал ее власть и силу. Хват помахал маленькими клешнями и вновь притих, а Данна поднесла его почти к самым глазам — в нескольких миллиметрах от лица. Наконец она с удовлетворенным видом вернула щелкунчика в коробку.

— Он и вправду любит тебя, Мо, — сказала она, погладив руку Слейтера. — Его крохотный разум очень странен, и добраться до него даже труднее, чем до тех тварей, которых мы видели здесь — летунов и того чудовища. И его род очень древний, такой же древний, как у них, только совсем другой. Те всегда были частью Марса, но щелкунчики, если все остальные похожи на твоего Хвата, вовсе не такие. Мне кажется — а может быть, это касается исключительно Хвата, — что он похож на животное, потерявшее своего хозяина. Наверное, это все равно что поймать ручного козлобыка, который убежал от прежних хозяев и присоединился к дикому стаду. Однако я чувствую, что Хват считает хозяином тебя и понимает, что нельзя трогать людей, которые тебе нравятся, а есть надо только то, что ты дашь. Он ведет себя именно так?

— Он ни разу не напал ни на кого из моих знакомых. Я пускаю его свободно бегать по комнате, и он охотится за тараканами и прочей дрянью. Конечно, когда он на свободе, я запираю дверь комнаты и чаще кормлю его. Ученые, с которыми я разговаривал в Оркусе, утверждают, что щелкунчик может очень долго обходиться без еды. Никому, похоже, не известно, как долго они живут и до каких размеров могут вырасти. Впрочем, говорят, что еще никто не видел щелкунчика крупнее кошака, разве что твои соплеменники. Я не прячу от него деревянные вещи, и он никогда не трогает ни дерево, ни ткань.

— Как он попал к тебе? Я хочу сказать, почему ты решил оставить его у себя?

— Ну, собственно говоря, это он отыскал меня. Я охотился с несколькими друзьями на дикого козлобыка и сбился с дороги. Я прилег отдохнуть под терновым кустом, а когда проснулся, он сидел на пряжке моего пояса и громко пищал. Я, конечно, слегка перепугался, но потом, черт меня побери, если я знаю как, — я понял, что он не причинит мне зла. Ну и… я угостил его пайковым шоколадом. Когда он съел шоколад, я сунул его в карман. Когда я узнал, как опасны могут быть щелкунчики, я принес Хвата к полковнику Мюллеру. Он сказал, что я могу оставить его у себя, и попросил, чтобы я наблюдал за его поведением — вдруг удастся узнать что-нибудь любопытное для архивов. Он живет у меня уже год — марсианский год с небольшим.

Данна опять помолчала, глядя на Хвата. Наконец она взяла коробку, встала, и они вернулись к своим спутникам. Те подкреплялись, и от фонариков, лежавших на камнях, растекался по пещере приглушенный свет.

— У меня может ничего не выйти, Мюллер, но я попробую, — сказала девушка.

— Боюсь, Данна, ничего другого нам и не остается, — ответил Мюллер.

Они собрали свои вещи, и два молодых воина разобрали поводья вьючных козлобыков. Затем отряд тронулся в путь — с Данной и Мюллером во главе.

— Я постаралась объяснить ему, что мне нужно, — сказала Данна. Она держала открытую коробку одной рукой, направив луч фонарика на Хвата. — Нам очень повезет, если он меня понял. А теперь — смотрите.

Под их взглядами Хват зашевелился. Он прополз в угол коробки и там остановился. Клешни его были вытянуты вперед, а передний выступ, который язык не поворачивался называть головой, не двигался, указывая в одном направлении. И тут произошло такое, отчего даже у Мюллера перехватило дыхание. Под выступом, в котором размещался единственный глаз Хвата, появилось крохотное отверстие. Из него выдвинулось блестящее темно-синее перышко, словно выдернутое из оперения яркой птицы. Оно вытянулось миллиметров на двадцать и согнулось под прямым углом, указывая в том же направлении, куда была обращена «голова» Хвата. Более ясного знака подать было невозможно.

— Господи, — сказал Накамура, — да у этого паршивца имеется личный радар! Как вам это понравится?

— Когда их препарируют, — вставил Фенг, — все внутренние органы растворяются в какой-то кислоте. Никто никогда не находил у щелкунчиков ничего подобного.

— С военной точки зрения, — сухо заговорил Мюллер, — я бы хотел, чтобы мои офицеры как следует подумали над этим существом. Оно ест все что угодно, срок его жизни неизвестен, оно превосходно вооружено и обладает радаром или каким-то его аналогом. Кроме того, у него есть эффективный механизм саморазрушения, который предотвращает использование его врагом. Есть идеи, джентльмены?

— Оно — или они — создано искусственно.

Слова, сказанные Слейтером, повисли в тишине. Все невольно оглянулись на окружавшую их кромешную темноту. Необыкновенные качества Хвата всем навеяли примерно такие же мысли. Кто же пробил все эти туннели, кто смастерил или вывел щелкунчиков, а потом выпустил их на волю?

— Идея вполне логичная, особенно если вспомнить все, что мы уже видели в этих пещерах, — сказал Мюллер. — Некто, кого мы зовем «древними марсианами» за неимением лучшего термина, были фантастически способными биоинженерами. Я не удивился бы, узнав, что две разновидности живых существ, с которыми мы столкнулись здесь, под землей, а также многочисленные обитатели поверхности имеют свое, и весьма любопытное, предназначение. Система туннелей — и даже водостоки — сотворены отнюдь не руккерами. Мы с вами находимся в месте, которое соорудили давным-давно и для каких-то своих целей. Будьте начеку.

В молчании они двинулись дальше, во главе с Данной, которая держала перед глазами свой одушевленный компас. Остальные на ходу то и дело наугад чертили темноту лучами фонариков.

Пещера была и впрямь громадна. Нескончаемый час, а то и больше, путники шли по ее полу, в основном ровному, если не считать груд каменных обломков, которые, должно быть, осыпались со сводов. Данна уверенно шла вперед, не спуская глаз с тончайшего «перышка»-радара.

Слейтер, который вел в поводу массивного козлобыка, на ходу бессознательно поглаживал его. Он обнаружил это только тогда, когда Стромбок с явной нежностью прихватил и дернул мягкими губами его ухо, как бы выпрашивая новые ласки.

«Чтоб мне провалиться, если я ему не понравился! Кто бы мог подумать?» Слейтер погладил зверя по мягкому чувствительному носу и пошел дальше, положив руку на загривок Стромбока. Как бы то ни было, он приручил руккерского зверя, и эта мысль вызывала у него приятное чувство.

Наконец перед ними замаячила во тьме громадная стена. В ее основании зияли пять черных отверстий — входы в туннели. Все остановились и собрались вокруг Данны.

— Вот и первый серьезный экзамен для нашего проводника, — заметил Мюллер. — Что он на это скажет?

Взволнованно затаив дыхание, все следили, как перышко медленно поворачивается. Через секунду оно замерло, указывая налево, и отряд двинулся в этом направлении. Пройдя немного, Данна вновь остановилась.

— Оно больше не двигается, — сказала она. — Смотри, Мюллер, перышко указывает прямо на это отверстие.

Перед ними был черный провал входа в туннель — второй слева из пяти. Они пошли дальше, и диковинная живая антенна Хвата ни разу не дрогнула, все время четко указывая кончиком именно на этот вход. Через несколько минут они уже шли по туннелю.

Туннель мог быть зеркальным отражением того, что привел их к пещере летунов. Сразу стало ясно, что пол нового туннеля едва заметно, но неуклонно ведет вверх. Неглубокие водостоки собирали влагу, капавшую со стен, но в туннеле было все же сухо.

— И куда только, черт побери, девается вся эта вода? — пробормотал Слейтер. — Должна же она где-то собираться?

— В нижних слоях почвы имеются залежи замороженной воды, — наставительным тоном пояснил Фенг. — Видимо, оттаивая, она поступает сюда. Кто знает, насколько велика пещера, которую мы недавно покинули? В ней или даже под ней может быть довольно крупное озеро. И здесь, без сомнения, есть еще немало пещер такого же размера. Я начинаю подозревать, что создатели этого лабиринта отводили воду в постоянные водоемы.

Они шли еще четыре с лишним часа, и пол туннеля неизменно поднимался вверх.

Дважды они миновали отверстия в стенах туннеля, а один раз оказались на развилке. Крохотная антенна Хвата без колебаний указала налево, и им оставалось только подчиниться этому выбору. Настроение у людей было уже не таким подавленным, но бесконечная тьма, гулкие влажные стены и однообразие окружающей обстановки изрядно их утомляли. Впрочем, все они были испытанными и дисциплинированными путешественниками, а потому не сетовали.

Они устроили получасовой привал, поели и напоили козлобыков. Все устали, но никто не стал спорить, когда Мюллер велел снова трогаться в путь. Подземный мрак и тишина, которую нарушали только их шаги и редкие обмены репликами, были настолько тягостны, что все готовы были шагать до полного изнеможения, только бы поскорее выбраться из пещер. А Мюллер к тому же ни на миг не забывал о том, почему они очутились здесь. Его настойчивое стремление выиграть время заразило и остальных, и они шли и шли вслед за ним и Данной, превозмогая усталость.

Наконец даже Мюллеру пришлось объявить более долгий привал. К этому времени отряд дошел до места, где туннель снова расширялся, и опять там была развилка. Впрочем, на этот раз она их не касалась — просто, выйдя из туннеля, они обнаружили рядом другой вход, а дорога отсюда все равно была одна.

На сей раз Слейтер сторожил первым, в паре с полковником, и тот оказался в хорошем настроении.

— Полагаю, Слейтер, что твой любимец выведет нас наверх, — сказал он, — с помощью, разумеется, нашей Мудрой Женщины. Однако я беспокоюсь за Тау Ланга. На карте, которую я потерял, не было никаких отметок об опасности, об этой твари со щупальцами, летунах в той огромной пещере.