Чертова гора

Шеф подошел поближе. Он то и дело начинал глухо рычать, затем принялся обнюхивать камни, из которых была выложена стена кивы. Скрывалось ли там нечто? Нечто, которое сейчас выбралось наружу и рыскало среди руин…

Небо в этот день было бездонно-голубым, по нему плыли крохотные белые облачка. Река ослепительно сверкала на солнце, и над ней грозно возвышалась погруженная в безмолвие Ничейная гора.

Есть ли там тропа, ведущая на вершину? Если таковая и была, Майк не мог разглядеть ее — его со всех сторон окружали голые, отвесные склоны красноватого оттенка. И кого бы он ни спрашивал, все неизменно отвечали, что пути на вершину нет. Только однажды один старый мормон сказал, что такая тропа якобы существует; там, на вершине, пасутся дикие лошади, которые, видимо, отыскали тропу, чтобы восходить на вершину и спускаться с нее, так как зимы в этих краях бывают суровые и ледяные пронизывающие ветры вдоль и поперек продувают ничем не защищенное горное плато.

В небе, словно в предвкушении пиршества, закружил одинокий сарыч. В конце концов, добыча ему достанется, нужно только подождать.

Интересно, а там водятся сарычи? Или орлы? А есть ли такие ворота в небе, через которые они могли бы отсюда перелететь туда?

У него вдруг появилось ощущение, что за ним наблюдают. Он резко обернулся, но, ничего не заметив, перешел к другому склону вершины. Немного помедлив, принялся спускаться в противоположную от реки сторону. Майк однажды уже проходил здесь, поэтому без труда отыскал тропу, ведущую на дно Ямы.

Едва он начал спускаться, как заметил следы горного льва. Похоже, совсем недавно здесь проходило крупное животное. Хотя местность казалась на редкость пустынной. Вокруг царила тишина, лишь изредка нарушаемая шорохом листьев, — это деревья вдруг принимались нашептывать друг другу свои тайны. А Майк спускался все ниже, стараясь ступать как можно осторожнее.

Наскальные рисунки индейцев… Кое-где краска стерлась, местами отвалилась, и те истории, коим надлежало, вероятно, быть увековеченными здесь, оказались безвозвратно потерянными. А древняя тропа уходила все дальше вниз. Если в таком месте имелась вода и спасительная тень, то можно было не сомневаться: здесь когда-то жили индейцы. Вот только деревья эти вовсе не казались древними — они росли здесь лет сорок, не более. Значит, в то время тут росли другие деревья? Может, они сгорели? Или их вырубили индейцы для строительства хижин или в качестве топлива? И повсюду виднелись песчаные холмики. Что скрывалось под ними?

Парильни навахо… От них остались лишь покосившиеся кедровые столбы. А те, другие хижины — их, вероятно, построили другие люди — во всяком случае, не индейцы-навахо. Возможно, пиуты? Майк не был в этом уверен, к тому же выглядели хижины немного странно…

Вот там он в прошлый раз увидел воинов Варанелей. Но что они здесь делали? Преследовали кого-то? Или что-то? Он остановился и, прислонившись спиной к отвесной стене, осмотрелся. Где-то здесь, совсем рядом, должен находиться ход, ведущий на Обратную Сторону.

Следы! Ведь Варанели должны были оставить следы…

Прижавшись спиной к отвесной скале, Майк принялся разглядывать дно каньона, пытаясь отыскать среди камней некий признак, хоть что-нибудь, что указывало бы… Он и на сей раз ничего не заметил… Майк ощупал рукоятку пистолета, и это придало ему некоторую уверенность в себе. Он снова принялся изучать дно каньона. Затем спустился еще ниже и вошел в заросли. Вон там, в той стороне он в прошлый раз видел отряд стражников Варанелей, и воздух там как бы подрагивал. Майк почувствовал, как тяжело забилось сердце у него у груди.

Он пошел вперед, пробираясь сквозь заросли. Через какое-то время остановился и, прижавшись спиной к стволу дерева, снова осмотрелся.

Он здесь не один. Интуиция подсказывала, что рядом находился еще кто-то. Шаг в сторону — и он уже у другого дерева. И снова прижимается спиной к стволу. Он настороженно смотрел по сторонам. Если за ним следят — то откуда? Где они могут находиться? Глядя прямо перед собой, он напряженно ждал.

Где? И кто? Или, может быть, что? Если уж в нашем мире обитает немало загадочных существ, то чего же ожидать от другого измерения? Какие монстры могут населять их мир?

А что, если они невидимы? Ведь есть же звуки, которых не улавливает человеческое ухо. Такие звуки могут слышать собаки, возможно, и насекомые… А что, если существуют и подобные цвета, то есть недоступные для восприятия человеческим зрением? И очень может быть, что эти невидимые существа сейчас подкрадываются к нему…

Если люди могут переходить из одного мира в другой, то почему этого не могут животные? Ведь Шефу удалось совершить путешествие в обоих направлениях. А их животные? Возможно, там обитают какие-нибудь диковинные звери, о существовании которых никто даже не подозревает?

Осторожно ступая, Майк скользнул к другому стволу. Потом к следующему. И затаился, выжидая, напряженно прислушиваясь.

Из его укрытия хорошо просматривалась лужайка, где он видел Варанелей. Теперь лужайка была пуста. И вокруг — ни души. Майк облизал пересохшие губы. Ему очень не хотелось покидать спасительные заросли. Ведь, покинув их, он станет уязвим. Он зябко поежился. А ведь день выдался довольно теплый… Необходимо срочно выбираться из зарослей, вернуться в хижину, возвратиться все равно куда, лишь бы оказаться в безопасности, там, где ему все знакомо. Но ведь он так ничего и не нашел. Значит, еще один день потерян. А времени и так в обрез.

А Эрик? Чем занимается? Может, лежит, связанный по рукам и ногам. Может, его бросили в темницу? Или умирает в одном из «каменных мешков»? Или ему удалось их уговорить, убедить в том, что он будет им полезнее, если его оставят в живых?

Майк продвигался вдоль зарослей. Ему так и не удалось ничего найти. Он видел лишь сухие бесплодные земли, красноватые скалы да невысокие гребни песчаника.

Откуда тогда вышли Варанели? И куда ушли?

Тут он снова увидел одинокого сарыча, по-прежнему кружившего в высоком небе. И вот — новая мысль… И он похолодел от ужаса. А вдруг это не настоящий сарыч? Или специально обученная птица? обученная, чтобы следить за ним?

Какая чушь! Какие глупости лезут в голову! Он перешел к дереву, росшему у самого края песчаного «пятачка», и снова остановился, снова прислушался.

Что это? Он действительно что-то слышит или ему это только кажется? Какие-то песнопения? Псалмы? Если пели, то где-то неподалеку. Он снова осмотрелся.

Все, пора уходить. Ведь уже темнеет, а ему нужно вернуться в хижину, прежде чем он сломает ногу или свернет себе шею, карабкаясь в темноте по скалам.

Он снова услышал загадочное пение — словно многоголосый хор монотонно, раз за разом повторял одни и те же слова — всего несколько слов. Он отчетливо слышал эту песнь. Но откуда она могла доноситься?

Напряженно прислушиваясь, Майк еще плотнее прижался к стволу. Откуда доносится пение? Похоже, пели где-то рядом, где-то впереди, прямо перед ним. А если его сейчас убьют? Возможно, его труп пролежит здесь долгие годы, прежде чем его обнаружат. Если вообще когда-нибудь обнаружат… потому что кому еще придет в голову отправиться в пустынное, Богом забытое место? Стоя среди деревьев и глядя вверх, на залитые ярким солнцем стены каньона, Майк особенно остро ощущал свое одиночество. Такого одиночества он еще не знал. Ни разу в жизни ему не приходилось оказываться в подобной ситуации — когда помощи ждать не от кого, когда можно рассчитывать только на себя.

А как же Волкмейер? Чью сторону он возьмет? Сторону человека, когда-то протянувшего ему в беде руку помощи? Или выступит за тех, кто дал ему богатство?

В зарослях у него за спиной что-то зашуршало. Резко обернувшись, Майк схватился за пистолет.

Глава 30

Перед ним стояла Каваси.

Стояла под деревьями, наблюдая за ним. Майк окинул взглядом заросли кустарника у нее за спиной, но не заметил ничего подозрительного.

— Каваси, мне тебя очень не хватало.

Вообще-то он не собирался говорить об этом вслух, хотя сказал чистейшую правду. Ему действительно очень не хватало ее.

— Я не могу отлучаться надолго. Они ждут моего слова. — Она сделала широкий жест. — Вот это место, где мы стоим. Это священное место. Священное для моего народа. Говорят, что именно здесь мы впервые вошли в ваш мир, но я не знаю точно, правда это или нет.

Майк подошел к ней поближе:

— Что с Эриком?

— Я ничего о нем не знаю. Наверное, он у «них».

— Я должен найти его и освободить.

— Это невозможно. Никому не дано бежать из Запретной Крепости.

— Никогда не поверю, чтобы твой народ…

— Это не мой народ. Его захватили Властители Шибальбы, силы зла. Скрыться от них невозможно.

— А как же твой народ? Последователи Того-Кто-Обладал-Волшебством?

— Это было очень давно. И в темноте все было иначе. А когда стало светло, никого не осталось. Нас пытались разыскать, но мы закрыли все пути, и они не могли идти дальше. И была большая война, но в конце концов они ушли и оставили нас в покое.

— Давай поднимемся в хижину. Ты должна подробнее об этом рассказать.

Они пустились в обратный путь. Каваси шла впереди, уверенно пробираясь сквозь заросли.

— Вот это, — сказала она, полуобернувшись и делая широкий жест, — это очень ненадежное место.

Она вышла из зарослей и стала взбираться на узкий карниз, опоясывавший скалу.

— Нам не дано понять, но все здесь, — снова тот же жест, словно она хотела заключить в объятия Яму, и Ничейную гору, и гору, на вершине которой стояла хижина, — и все здесь как бы перепутано. У вас есть такое слово? Ненадежное место. Иногда здесь все, как есть, — деревья, вода, скалы… а в другое время нет ничего надежного, прочного, и тогда нельзя быть ни в чем уверенной. Иногда переход здесь, в другое время — там. Это… как колеблющаяся пелена, как стена водопада. И на Обратной Стороне…

— Так бывает всегда?

— Нет. Дорога иногда открыта. Потом вдруг что-то происходит… Как. будто землетрясение, но только не под землей, а в воздухе. Нет, даже не в воздухе! А в сути вещей, вообще во всем! Тогда начинает кружится голова. А глаза точно не видят, что перед тобой. Затем все успокаивается. И после этого пути нет! Всех ходы закрыты! Закрыты долго, на очень долгое время!

— Но когда-нибудь они открываются? Когда это происходит?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Последний раз такое случилось еще до меня. До того, как я родилась. Задолго до того. Тот-Кто-Обладал-Волшебством делал отметки на стене. Он записал все случаи, о которых узнал. Такое в его жизни случалось дважды.

Майк Раглан мысленно выругался. Значит, так называемые ходы могут сами собой закрыться в любой момент и оставаться закрытыми долгие годы… И это значит, что чем скорее он бросит все к чертовой матери, тем будет лучше для него же. Тем более что его вполне устраивал обычный мир, с тремя измерениями. Да и как могло случиться, что эти индейцы, единственные из всех людей…

И все же… Ведь майя или какие-то их предки сумели создать точнейший календарь… Они знали Время, они познали его сущность. И вообще — что есть реальность? Возможно, некие… многократно повторяющиеся феномены? Откуда нам знать, что именно наша реальность и есть единственная и неповторимая? Наша сегодняшняя реальность самым разительным образом отличается от реальности, например, 1900 года. Реальность 1900-го — это пароходы, повозки, запряженные лошадьми, обычай принимать ванну в субботу вечером, опасные бритвы. Стало быть, реальность — это то, что принимается за таковую. И человек может изменять ее по своему усмотрению.

Каждый из нас наделен тем видением мира, которое присуще лишь ему одному, и со смертью человека его мир умирает вместе с ним. Мироощущение отдельных людей может отчасти совпадать, но ни одному человеку не дано увидеть мир таким же, каким его видит сосед, поскольку каждый из нас наделен своим собственным видением реальности.

Майк досадливо поморщился. Лучше выбросить все это из головы. Пора бы ему определиться — с какой именно реальностью он имеет дело на сей раз? Нужно уяснить следующее: данная реальность такова, как если бы ему предстояло войти в лифт и подняться на другой этаж; там придется на некоторое время покинуть кабину, а затем он вернется на свой этаж — на том же лифте, но уже с Эриком.

Помолчав еще немного, Майк сказал:

— Послушай, Каваси, вот ты говорила, что Яма была священным местом. Я немного осмотрелся здесь, но что-то не похоже, чтобы здесь жили. А ведь тут есть вода. И растут деревья. Здесь что, никто никогда не жил?

Она пожала плечами:

— Я же сказала: это ненадежное место. То есть все — а потом вдруг нет ничего. Скажи, ты видел здесь каких-нибудь зверей?

— Видел следы горного льва. Довольно крупного.

— Как же! Никакой это не лев. Ягуар это. Оборотень. В нем живет дух злого человека. Он убивает всех подряд, хочет всех уничтожить.

Майк слышал множество историй об оборотнях, превращающихся в волков. В Центральной Африке часто рассказывают истории о людях-леопардах. Так почему же не быть человеку-ягуару?

— Там, внизу, есть ход, через который можно попасть в ваш мир. Мне кажется, я даже видел, как туда входили Варанели, — сказал Майк.

— Может, и есть такой ход. — Она снова пожала плечами. — Но тут совсем рядом есть еще одно такое место. Говорят, что именно через него наши люди покинули Третий Мир, чтобы прийти сюда. Но я не знаю, правда это или нет. И еще говорят, что тем же ходом они возвратились обратно в Третий Мир. — Она указала на каньон. — Это вон там -место, похожее на каменную… воронку. Такие штуки у вас называют воронками. Тот-Кто-Обладал-Волшебством начертил план, на котором были указаны все пути. А воронка — это тайное место. И еще. Здесь есть ход, ведущий к Руке. Наши люди слышали об этом от Тех-Кто-Знал, только это было очень-очень давно.

Потом они шли молча. Было уже довольно темно. Каваси уверенно поднималась вверх по склону, чего нельзя было сказать о Майке. Наконец она остановилась, видимо сообразив, что идет слишком быстро и Майк не поспевает за ней. Несмотря на то что он всегда находился в прекрасной форме и считался человеком физически выносливым, здесь, на высоте, дышать ему становилось все труднее.

Он вдруг вспомнил о золоте, которое нашел старый ковбой.

— Слушай, Каваси, а тебе известно что-нибудь о ваших руинах? Я имею в виду, об очень древних руинах?

— Конечно. Я слышала много историй. Кто-то верит в них. Кто-то нет. Мы не уходим далеко от того места, где живем. У нас так нельзя. Мы слышим рассказы о старых местах, где теперь нет воды. Никто не ходит туда. И никто точно ничего не знает.

— Но если там остались руины, то где-то поблизости должна быть и вода, разве нет?

Она пожала плечами:

— Родники пересохли. Реки повернули вспять. Все превратилось в пустыню.

Наконец они добрались до вершины. Прямо перед ними темнели руины. Повсюду царила тишина, а над головой у них сверкали мириады звезд. Майк вздрогнул и взял Каваси за руку. Ему показалось, что-то движется в темноте. Движется прямо на них. Оказалось, это Шеф. Майк развел огонь и сварил кофе. Потом достал фрукты и копченое мясо.

— Я боюсь за тебя, — неожиданно сказала Каваси. Она взглянула на балахон и тюрбан. — Ты вот это… собираешься надеть на себя?

— Собираюсь.

— Это одежда жреца ягуаров. Ты не знал?

— Нет, не знал. А кто они такие?

— Их осталось очень мало. Тот-Кто-Обладал Волшебством тоже был одним из них. Все они мудрецы, очень ученые.

— В этом наряде я смогу попасть туда, куда мне и надо. В вашу Запретную Крепость. И отыщу там Эрика.

— Это невозвожно! Ты сам не знаешь, что делаешь! Запретная Крепость — это… как у вас это называется? Лабиринт, да? Только Рука знает все ходы и выходы. Варанели тоже кое-что знают, но далеко не все. Говорят, что Рука так себя оберегает, потому что только он один знает путь в свои чертоги, в свои владения. Говорят, что он обращается к ним только с балкона над огромным залом. Выходит на балкон и говорит громовым голосом.

— А если он умрет?

— Тогда будет кто-нибудь другой. Но я не знаю, кто и откуда.

— А ты сама видела Запретную Крепость?

— Только издали. Это огромный дом, гора из черного камня, из очень гладкого черного камня. — Каваси указала на возвышавшуюся на противоположном берегу реки Ничейную гору. — Вот такая! Только стены не красные, как эта гора, а все-все черные!

Они снова замолчали. Майк сделал сандвичи и передал Каваси картонную тарелку. Затем разлил кофе по чашкам. В хижине воцарились покой и уют: тепло костра согревало холодный ночной воздух, а в открытую дверь заглядывали звезды, ярко сиявшие на фоне черного неба.

Каваси вновь заговорила, тихо и медленно, но очень уверенно, словно отвечала хорошо выученный урок. Она описала Запретную Крепость. Это было гигантское сооружение, одно-единственное здание, образующее как бы целый город. Джонни сказал ей, что у нас это называется цитаделью. Этот город-крепость возвышался над простиравшимися у его подножия землями. Властителям Шибальбы и стражникам Варанелям были отведены особые апартаменты, но и тем и другим строго-настрого запрещалось появляться в других комнатах, а так называемых общественных помещений там просто-напросто не существовало.

— Если все осталось так же, как было заведено в прошлом, то там сейчас двадцать четыре Властителя и пятьсот Варанелей. Сколько слуг, не знает никто. О них нам известно только то, что им запрещено покидать свои помещения.

Медленно, стараясь ничего не забыть, Каваси рассказывала ему о том, что знала сама. К сожалению, знала она очень немного. Очевидно, крепость представляла собой хитроумный лабиринт, состоявший из множества переходов, туннелей и залов. И ходили слухи, что некоторые из залов имели стеклянные стены и были уставлены зеркалами, в которых тысячи раз отражался попавший туда человек, а вместе с ним отражались и другие зеркала, и другие стеклянные стены, и ложные выходы, и тот, кто пытался выбраться оттуда, мог легко сойти с ума. Слушая этот рассказ, Майк вспомнил об аттракционе под названием «Зеркальный дом», известном ему еще со времен участия в ярмарочных шоу, только в Запретной Крепости все было устроено более изощренно — и, конечно, масштабы совсем другие.

— А тюрьма?

— Ее там нет. Вернее, мы ничего о ней не знаем. Все, что нам удается узнать, мы запоминаем; о многом повествуют древние легенды, которые могут оказаться просто выдумкой. А заключенных — тех приводили в одну из комнат, где их допрашивали Варанели. Но мы знаем очень мало. Так мало, что, возможно, все это неправда. Ведь чем меньше человек знает, тем больше он выдумывает.

Горящие поленья весело потрескивали, из камина летели искры. Майк поднялся и подбросил в огонь еще несколько сучьев. Мысленно он признался самому себе в том, что уже давно ему не было так хорошо. Ему хотелось просто сидеть рядом с Каваси, сидеть и не думать о том, что ждет его завтра.

— А как живет твой народ? Какое у вас правительство? И какова твоя роль в нем?

— Я — лидер. Вы называете это «шеф». Но человек… он сам по себе человек и не рождается лидером.

— Но ты же сказала, что твоим предком был Тот-Кто-Обладал Волшебством?

— Если бы я не была умной, это ничего бы не значило. В моей семье было много умных людей. А значит — много лидеров. Но мы не можем приказывать. Мы можем только советовать. А если мы будем часто ошибаться, давать плохие советы, то нас никто не станет слушать. Все очень просто. Так издавна заведено. Было решено, что можно делать, а чего нельзя. Если возникает… что-то новое, то собирается Совет, который решает, как поступать в таких случаях. Часто я тоже сидела на Совете. А теперь говорю от имени Совета. Как долго это будет продолжаться, я не знаю.

Она ненадолго замолчала.

— Среди нас есть такие, кто считает, что мы должны подчиниться Руке, что будет лучше покинуть горы и вернуться к остальным. Но я так не думаю. Они глядят вниз с гор и видят зеленые поля вокруг. Они видят сады и воду. А у нас очень мало воды, на полях сухо, а урожаи скудны. И тех, кто хочет уйти к Руке, становится все больше. У Руки есть свои люди среди нас. Они клевещут на меня и на тех, кто идет за мной. И я не знаю, чем все кончится.

— Но разве они не знают о том, как суров Рука?

— Они не верят этому. Или говорят, что им все равно и главное — чтобы было много еды. А другие уклоняются от ответа. Для них Рука — власть. И они надеются получить для себя хотя бы частичку его власти. Вообще-то им именно это и обещают.

Майк Раглан сидел, прислонившись спиной к древней каменной стене. Он откинул назад голову и прикрыл глаза. Наконец-то у него появилась возможность расслабиться. Но мозг его не знал покоя. Мысли роились, кружились, уносились прочь…

Запретная Крепость скорее всего представляла собой лабиринт, запутанную систему комнат, коридоров и залов, соединенных сложной системой переходов. И все это строилось на протяжении многих столетий. Если рассказанное Таззоком соответствовало действительности, то, может, в самом деле знать расположение всех помещений не дано никому. Существовавшие там порядки складывались на протяжении веков и благодаря присущей людям инертности действовали до сих пор. А детей не допускали в эти заветные чертоги, потому что все дети изначально любознательны…

Несомненно, так же точно и Чертоги Архивов оказались в числе заброшенных и никем не посещаемых помещений. Там наверняка имелись и другие помещения, о существовании и предназначении которых все давно забыли.

Майк много читал о лабиринтах. Начало этому увлечению положил аттракцион «Зеркальный дом», с которым он объехал множество ярмарок еще в бытность свою ассистентом фокусника. Затем его друг-ливанец рассказал ему легенду о царе Миносе и Минотавре. О том, как Ариадна дала Тесею клубок, и о том, как легендарный герой, разматывая клубок, отправился на бой с Минотавром — получеловеком-полузверем. И нить Ариадны помогла ему отыскать дорогу обратно. Несомненно, это был самый известный в истории лабиринт. Правда, самый большой лабиринт, теперь уже давно разрушенный, существовал в Древнем Египте. По своей грандиозности это сооружение значительно превосходило даже египетские пирамиды. И Геродот, и Страбон упоминали о нем в своих работах; более трех тысяч комнат, огромные колоннады, поражающие воображение залы, занимающие территорию в тысячу футов длиной и семьсот футов шириной; к тому же занимало это сооружение по крайней мере два яруса, один из которых находился под землей. Майк прикинул в уме, что Запретная Крепость, вероятно, превосходит этот самый огромный из известных человечеству лабиринтов. Превосходит по крайней мере вдвое.

— Каваси, ты слышишь меня? Я собираюсь отправиться туда завтра. Ты покажешь мне дорогу?

Она поднялась и, ни слова не говоря, вышла из хижины. Майк тотчас же последовал за ней, опасаясь, что она собирается покинуть его, как это уже случилось однажды.

— Каваси, я должен туда пойти.

— Я знаю. Но как я могу послать тебя на смерть? Ведь ты не знаешь пути.

— Но ты покажешь мне путь? А не покажешь — я попытаюсь пройти через киву.

— Нет, не ходи туда! — Немного помолчал, она сказала: — Хорошо, пусть будет по-твоему. Ты слишком упрям. Мне нечего больше добавить…

— И не надо. Только покажи…

— Я покажу тебе дорогу. А потом вернусь к своему народу. Я не знаю, что ты хочешь там делать. Но запомни: берегись одного из них. Он высокий, выше тебя, и очень сильный. У него огромная власть. Он может входить в Запретную Крепость. когда захочет, и мы боимся, что он очень много знает и про нас тоже. Мы думаем, что он руководит шпионами, которые живут среди нас, и теми, кто хочет уйти от нас и присоединиться к Властителям Шибальбы. Если ты увидишь его, то сразу узнаешь. У него величественная осанка. Никто не осмеливается перечить ему. — Немного помолчав, она добавила: — Он послал за мной одного из своих людей. Я не пошла, и тогда он сказал, что придет за мной сам и уничтожит всех нас.

— У него есть имя?

— Зипакна. Где бы ты ни оказался, что бы ни делал, берегись Зипакны!

Глава 31

Завтра!

Этим сказано все. Он обречен. Оставив Каваси в дальней комнате, Майк расположился на ночлег на полу у чертежного стола. Шеф устроился рядом, у порога. За порогом — далекие звезды. Возможно, он глядит на них сейчас в последний раз.

Что на него нашло? Черта с два! Он сделает это. Он разыщет Эрика, а потом они вернутся обратно — он сам, Эрик и его спутник или спутники, сколько бы их там ни оказалось.

И все же очень может быть, что это его последняя ночь. Последняя, какой он ее знает. Ведь не исключено, что когда он вернется, если, конечно, вернется, все для него станет другим…

Криво усмехнувшись, он проговорил вполголоса:

— Ты никогда не блистал умом, Майк, но сейчас ты, похоже, превзошел самого себя по части глупости!

Он взглянул на противоположный берег реки, на темную громаду Ничейной горы — и невольно поежился… Ничейная гора… Черная, зловещая, загадочная…

Он лежал, глядя на звезды, мерцающие в темном небе. Лежал и думал. Отныне он постоянно должен быть начеку. Потому что не имеет права на ошибку. Потому что обязан проникнуть в Запретную Крепость и отыскать Чертоги Архивов, отыскать место, где хранятся карты. И среди них — карты с планом крепости. А потом он найдет Эрика, освободит его, и они вместе вернутся обратно, выбрав наикратчайший из всех возможных маршрутов.

А как же Каваси?

Он резко приподнялся. Да, как же Каваси? Догадывается ли она о его чувствах? Ведь он ни словом об этом не обмолвился. Вернее, почти не обмолвился. Пойдет ли она вместе с ним, когда он освободит Эрика? Сможет ли? Решится ли оставить на произвол судьбы свой народ, благополучие которого зависело от нее?

За порогом, во тьме началось какое-то движение — словно земля вдруг испустила тяжкий вздох. И тотчас воцарилась тишина. Землетрясение? Но земля не дрожала…

Майк в испуге вскочил на ноги. Но чего, собственно, он испугался?

Каваси уже стояла рядом.

— Майк! Начинается!

— Что начинается?

— То, о чем я тебе говорила! Помнишь? Я сказала, что иногда все пути закрываются… Закрываются на много-много лет.

— Да, помню, ты говорила об этом, но…

— Меня предупреждали об этом. То, что сейчас случилось, — такое уже было. Я не знаю, почему такое происходит. Может, само время сотрясается, может, пространство…

— Сколько времени у нас в запасе?

— Точно не знаю. Очень немного. Двадцать четыре ваших часа. Может, сорок восемь… Но не больше. Точно знаю, что не больше. Что бы ты ни задумал, ты должен успеть до этого срока. Успеть найти Эрика и выбраться с ним оттуда — или тебе придется остаться на Обратной Стороне.

— Тогда не будем медлить. Идем сейчас же.

— Хорошо, — кивнула Каваси.

Майк уже почти пожалел о такой своей поспешности. Ведь это замечательное оправдание: если бы все пути закрылись, что бы он мог поделать? Если бы он немного задержался, то она осталась бы здесь, вместе с ним, и он уже не считал бы себя обязанным отправляться на поиски Эрика и заполучил бы Каваси. И они вместе жили бы здесь, в его мире…

— Майк? Так мы идем?..

— Пошли, — сказал он.

И они начали спускаться по склону на дно каньона, к тому месту, которое когда-то обнаружил Джонни. У Майка пересохло во рту. Он задыхался. И в то же время его словно распирало изнутри, одолевало странное нетерпение… «Сейчас! — твердил он себе. — Подожди, сейчас все узнаешь! Это будет твоя самая захватывающая и, возможно, последняя авантюра».

Авантюра? Его всегда раздражало это слово. А все оттого, что его «затерли», превратили в пошлое словечко с оттенком псевдоромантичности — словечко, произносимое по большей части теми, кто ни разу в жизни не пережил ничего подобного. Отправиться в плавание по морю в утлой лодчонке — это, разумеется, настоящая авантюра, только кто на такое решится?

Каваси быстро спускалась в каньон, он шел следом. Ночь казалась уже не такой темной, как прежде. Или просто его глаза привыкли к темноте? А может, взошла луна? Майк всегда считал себя прекрасным скалолазом. Но, оказывается, Каваси знала горы еще лучше, чем он. Она передвигалась быстро и бесшумно, словно призрак, с легкостью преодолевая попадавшиеся на пути завалы из валунов, упруго ступая по острым камням, пробираясь сквозь заросли низкорослого колючего кустарника. Вдруг она остановилась. Подняла руку, напряженно прислушиваясь.

Стоя позади Каваси, не имея возможности ничего разглядеть в темноте, Майк Раглан старался воспринимать реальность такой, какой она, по его мнению, и была. Итак, он, молодой мужчина, оказался ночью в пустынной местности наедине с хорошенькой девушкой, которая предположительно именно сейчас собирается провести его в другой мир, в тот мир, что существует параллельно с миром, в котором доселе существовал он сам.

— Это здесь, — прошептала Каваси. — Возьми меня за руку. — Она поспешно шагнула вперед, и Майк успел заметить, что стоит на краю ямы, похожей на туннель. А потом он сорвался вниз.

Отчаяние и ужас охватили его при мысли, что он летит в пропасть. Но не прошло и нескольких секунд, как он уткнулся в землю. Какое-то время Майк лежал неподвижно; затем, приподняв голову, стал отплевываться от пыли. Наконец попытался сесть. Но чья-то рука удержала его, и кто-то предостерегающе зашипел: «Ш-ш-ш!» Он занял прежнее положение. И тут вдруг услышал шорох. И почувствовал рядом какое-то движение. Это была Каваси. Она снова тронула его за плечо, удерживая на месте… Майк по-прежнему лежал неподвижно, хотя испытывал жгучее желание схватиться за пистолет, одновременно ужасаясь при мысли о возможных последствиях выстрела. Ведь своей пальбой он наверняка привлек бы врагов, если они находились где-то поблизости. Возможно, ему удалось бы пристрелить одного из них, но не исключено, что их десятки, а возможно — целые сотни.

Майк почувствовал свинцовую тяжесть в груди, и даже собственное дыхание вдруг показалось ему ужасно громким. Он дышал, с жадностью хватая ртом воздух, — так дышат после длительной пробежки.

И тут ему показалось… Он вдруг понял, что лежит на траве!