Некроскоп (№3) - Источник

— Обязательно, — тут же поддержал Джаз, — продолжайте.

Чингиз продолжил рассказ:

— Только не спрашивайте меня о том, как все это было устроено в подробностях. Я ведь... ну, скажем, полицейский, но не физик! Мозгом и мотором Проекта был Франц Айваз, а Виктор Лучов был его первым заместителем. Айваз, как вы, вероятно, уже знаете, руководил работами по созданию линейных ускорителей и работал в смежных областях исследований. В молодости он одним из первых осваивал лазерную технологию; его репутация была идеальной, а его теория — по крайней мере, на бумаге, казалось, была тем самым, в чем нуждалось Верховное командование. Некое двойное силовое поле, которое способно уничтожать межконтинентальные ракеты на подлете, делая одновременно их ядерные заряды совершенно безвредными.

В таких обстоятельствах пять лет назад родился Печорский Проект, а спустя три года он умер. Вместе с ним умер и Айваз, а Лучов продолжает здесь собирать информацию, объединяя разрозненные ее обрывки и пытаясь выяснить, может ли из этого выйти какой-либо толк. Что же касается того, что именно произошло, скажу так. Предполагалось, что все будет развиваться следующим образом.

Здесь, на нижних уровнях, должен был генерироваться некий поток частиц. Здесь же находилось и большинство тяжелого оборудования. Поток, ускоренный до предела, подвергался ядерной накачке и высвобождался через эту шахту, выдавая в пространство излучение, подобное лазерному. В том месте, где шахта выходила на поверхность ущелья, система зеркал придавала потоку форму узкого конуса, которым можно было управлять, сканируя им воздушное и космическое пространство. Собирались провести испытание, вот и все. Самое первое из целой серии.

К сожалению, произошла авария в системе управления внешними зеркалами. В наиболее неподходящий момент они заклинились в наиболее неподходящем положении. К сожалению, ученые, которые работали здесь, находились под постоянным давлением — их непрерывно подгоняли. А сама работа проводилась, мягко говоря, не в идеальных условиях. Отказались от установки ряда систем безопасности. Вы знаете, что происходит, Майкл, если вы затыкаете ствол пистолета, заряжаете его и нажимаете на спусковой крючок? Смешно даже задавать такой вопрос человеку, который так блестяще владеет оружием! Конечно же, вы знаете, что из этого получается.

Ну так вот, то же самое получилось и здесь. Возникла колоссальная отдача. Энергия, которой было достаточно, чтобы перекрыть дугой пространство от Афганистана до Земли Франца-Иосифа, оказалась в ловушке, запертой в этой шахте, и тогда она направилась назад, к своему источнику. Произошло столкновение гигантских сил. Мгновенно возникли чудовищные температуры, и в непосредственной близости от излучателя сама материя претерпела кардинальные изменения. Это, конечно, мое объяснение и звучит дилетантски. Если вам нужны более точные формулировки, вам следует поговорить с Лучовым, но я гарантирую, что вы не поймете его. Разве что вы являетесь совсем другим человеком, чем нам кажется, и вам удалось многое скрыть от нас.

Итак... произошел Печорский Инцидент, или, как вы окрестили его на Западе, Пи. Эти катакомбы, которые вы видите, не составляют и сотой части всех разрушений, которые произошли на нижних уровнях, куда мы вскоре отправимся. Что же касается людских потерь, то мы заплатили ужасно высокую цену за нашу неудачу, Майкл. Ужасную цену. Но не столь ужасную, как та цена, которую мы продолжаем платить...

Еще не успело отзвучать эхо этих загадочных слов, как Чингиз вдруг встал.

— Давайте спустимся глубже, — произнес он жестко, — прямо сейчас! На два уровня ниже, где, возможно, вам удастся слегка ощутить, на что это было когда-то похоже на самом деле.

Джаз встал и последовал за ним. И вновь Вотский замыкал их группу, направлявшуюся вначале вдоль периметра, а затем вниз по широким ступеням, сделанным из толстых досок — в место, которое можно было бы определить только как произведение ненаучной фантастики.

Слегка придерживаясь рукой перил, Джаз глядел в глубокий провал, где царил безумный хаос. Освещение здесь было слабым, и, возможно, это сделали умышленно, поскольку то немногое, что можно было разглядеть, выглядело ошеломляюще и даже пугающе. Громоздились горы деформированного пластика, расплавленный камень и искореженный металл. Они проходили места, где по обеим сторонам с удивительным постоянством появлялись аккуратно высверленные туннели в два-три фута диаметром, которые своей кривизной напоминали ходы древоточца — только просверлены они были в монолитной горной породе и в мощных несущих конструкциях.

Британскому агенту вдруг пришло в голову, что нечто — какая-то могучая сила — пыталась навести здесь свой порядок, стремясь свести все разнообразие вещей к единому знаменателю. Или же пыталась деформировать все до неузнаваемости. Дело было даже не в том, что совершенно несочетающиеся материалы были слиты воедино огромным жаром, а скорее в том, что их как будто пытались перемолоть до состояния фарша или мяли, как куски разноцветного пластилина мнут неумелые руки ребенка.

— Дальше — хуже, — тихо сказал Чингиз, по мере того как они продолжали опускаться. — Эти странные туннели в магмассе никто не сверлил. “Магмассой” окрестил этот хаос материи, кстати, Виктор Лучов — так вот, они были проедены в ней энергией, растекавшейся в результате отдачи! Можно только гадать о масштабах разрушений, если бы эта установка была построена на поверхности Земли.

Ступени довели их до горизонтальной поверхности магмассы, и они подошли к вертикальной стене монолитного камня, похожего на поверхность скалы. Здесь доски превращались из ступеней в дорожку, которая сворачивала направо под прямым углом и шла параллельно гигантской каменной стене. Внизу под этим импровизированным тротуаром все было хаотично смешано и выглядело неестественно. Самые различные материалы вплавились друг в друга так, что изменились до полной неузнаваемости. И через всю эту гигантскую массу, казалось бы, обычных и, тем не менее, неузнаваемых материалов шли не правильные червоточины энергетических каналов, очень похожие на разводья, появляющиеся на илистом дне моря, только гигантских размеров.

— Проеденные, — Джаз попробовал слово на слух. — Вы сказали, что эти дыры были проедены во всей этой массе. А чем?

— Ну, мы можем сказать, они были “конвертированы”, — Чингиз бросил на него странный взгляд. — Пожалуй, это выражение будет более точно отражать картину, поскольку материя конвертировалась в энергию. Однако, если у вас хватит терпения, я могу продемонстрировать вам гораздо более яркий пример подобного явления. Мы сейчас направляемся к месту, где находился реактор. Он тоже был съеден или, если вам так больше нравится, конвертирован.

— Реактор? — секунду Джаз, погруженный в свои мысли, не осознавал значения произнесенного слова.

— Ядерный реактор, который являлся основным источником энергии Проекта, — пояснил русский. — Откат сожрал его целиком. Да, а похоже, после этого сожрал и себя!

Джаз мог бы задать вопросы и по поводу этого заявления, но в этот момент слева от прохода в черной каменной стене открылась огромная, совершенно круглая дыра.

Из этого туннеля, который под небольшим углом опускался вниз, исходил свет, и Джазу не нужно было объяснять, что это было продолжение той шахты, которую он видел на верхнем уровне. Шахты, которая однажды — и только однажды — выбросила в пространство огромный заряд энергии.

Дорожка, повернувшая влево к жерлу шахты, вновь превратилась в лестницу. Яркий белый свет слепил глаза после полумрака, царившего на двух уровнях, через которые они прошли. Впереди и ниже, в дальнем конце шахты, виднелся белый, ослепительно сияющий диск, у нижнего края которого чернела платформа. Джаз, прищурив глаза, разглядел молодого русского солдата в форме, прислонившегося к изгибающейся стене. Тот мгновенно выпрямился, встал по стойке “смирно” и отдал честь автоматом Калашникова.

— Вольно, — сказал майор. — Нам нужны очки. Солдат прислонил автомат к стене и сунул руку в сумку, висевшую у него на плече. Из нее он достал три пары темных пластиковых очков в картонной оправе, похожих на те, в которых Джаз когда-то смотрел стереофильм.

— Из-за этого света, — пояснил Чингиз, хотя в объяснениях не было нужды. — Он может ослеплять, пока к нему не привыкнешь.

Майор первым надел очки. Джаз сделал то же самое и последовал за Чингизом вниз по лестнице, встроенной в гладкую, как стекло, цилиндрическую шахту. Сзади раздался лязгающий звук — это упал на камни автомат, который хотел поднять солдат, — а затем злобный угрожающий голос Карла Вотского, прошипевшего: “Идиот! Чурка! Ты что, захотел месяц нарядов?"

— Никак нет! — дрожащим голосом ответил солдат. — Виноват. Он соскользнул.

— Ты еще как виноват! — продолжал злобиться Вотский. — И не только из-за автомата. Тебя какого черта сюда поставили? Проверять, есть ли пропуска с допуском, вот зачем! Ты знаешь человека впереди, а меня, а этого третьего человека?

— Да, так точно! — промямлил молодой солдат. — Человек впереди — это майор Хув, а вы тоже офицер КГБ. А этот третий человек... он... ваш друг!

— Ублюдок! — прошипел Вотский. — Он мне не друг. И тебе тоже. И никому в этом проклятом месте он не друг!

— Виноват, я...

— А ну-ка, вытяни автомат перед собой, — скомандовал Вотский. — На вытянутую руку, палец в скобу спускового крючка, палец на подствольник. Какого черта?.. Я сказал — на вытянутую руку! Вот так и держи его и считай до двухсот, только медленно! А потом будешь стоять по стойке “смирно”. И если я когда-нибудь замечу, что ты опять прислоняешься к стенке, я скормлю тебя этой белой чертовщине там внизу, ты понял?

— Так точно!

Следуя за майором к белому сиянию в конце шахты, Джаз кисло пробормотал:

— Наш Карл любит дисциплину. Майор оглянулся и покачал головой.

— Не очень. С дисциплиной у него не все в порядке. А вот садизма — сколько угодно. Ужасно не хочется признавать это, но есть в этой его черте и положительные моменты...

В конце туннеля находилась огороженная перилами площадка, где лестница вновь превращалась в дорожку и сворачивала налево. Майор остановился там вместе с Джазом. Дожидаясь Вотского, они смотрели на фантастическую сцену внизу.

В принципе это можно было назвать пещерой, но никто не перепутал бы это место с обычной пещерой. Порода была выбрана в виде сферы, так что образовала в основании горы нечто вроде гигантского пузыря, но пузыря по меньшей мере ста двадцати футов в диаметре. Плавно изгибающиеся, глянцевито-черные стены были совершенно гладкими, исключая “червоточины”, разбросанные тут и там — даже на верхнем слое. Отверстие шахты, в котором стояли Джаз и майор, уходило перпендикулярно вниз, в центр, где и располагался источник света. Именно он и был самым фантастическим из всего, что здесь можно было видеть.

В самом центре находился светящийся шар футов тридцати в диаметре, видимо, подвешенный там посередине между выпуклым потолком и вогнутым полом, Сверкающий шар висел неподвижно в воздухе, и все это в целом находилось в самой сердцевине огромной горы!

Прищурив глаза, потому что свет был слишком ярок даже при наличии темных очков, Джаз начал постепенно замечать, что в этой сферической пещере есть и другие предметы. До половины ее высоты вдоль стен располагалась паутина лесов. Леса эти поддерживали деревянную платформу, кольцом окружавшую источник света, и Джазу показалось, что это напоминает кольцо вокруг Сатурна. В одном месте этого кольца была дорожка, которая вела прямо к границе светящейся сферы.

Возле черных, изъеденных червоточинами стен стояли на стационарных лафетах три спаренные противотанковые пушки системы Катушева, стволы которых были направлены прямо в центр сферы. Боевые расчеты находились возле орудий, не отрывая глаз от сферы. Лица их были бледны, и они слегка смахивали на каких-то пришельцев — с антеннами на шлемофонах и в массивных, делающих их похожими на насекомых очках.

Между пушками и сферой располагался электрический забор высотой около десяти футов с воротами, через которые можно было пройти по дощатому помосту на “кольцо Сатурна” и к центру. Внизу ощущалось какое-то нервозное, оживленное, но незначительное движение. Чувство страха, казалось, пронизывало воздух, так что Джаз почти чувствовал, как оно липнет к его коже.

Крепко сжав деревянные перила, впитывая каждой клеточкой мозга эту сцену, он спросил:

— Господи, зачем все это?.. — повернув голову, он взглянул на майора. — В ту ночь, когда вы поймали меня, я наблюдал за прибытием этих пушек. И электрической ограды. Я считал, что они предназначены для защиты Печорска от внешней атаки, что показалось мне бессмысленным. Но от атаки внутренней? Боже, это еще более бессмысленно! Так что же там такое? И почему все эти люди внизу так отчаянно боятся?

И вдруг, совершенно неожиданно, еще не выслушав ответ, он все понял сам. Не до конца, но в достаточной степени. Неожиданно все сложилось в единую картину: все, что он видел сам, и все, о чем рассказал ему Чингиз. И в особенности это летающее чудовище, которое подбили американские истребители и которое к чертовой матери рухнуло огненным шаром у западного побережья Гудзонова залива. Кстати, об огне — никак те четыре человека, которые стояли на “кольце Сатурна”, — это боевой расчет стационарного огнемета? Да, несомненно.

Сзади тихо подошел Вотский и остановился, прислонившись к перилам. Он положил свою огромную ладонь на плечо Джазу, заставив его вздрогнуть.

— Что касается этой штуковины, англичанин, — сказал он, — то это что-то вроде ворот или двери, а ворот или дверей мы не боимся.

Джаз все же заметил, что впервые тон Вотского изменился и в нем появились как бы трепетные нотки.

— Карл прав, — согласился Чингиз. — Действительно, мы не боимся самих врат, но я сомневаюсь, чтобы человек в здравом уме мог бы не бояться того, что иногда исходит из них!

Глава 4

Врата в?..

Они спустились вниз по последнему пролету деревянной лестницы к “кольцу Сатурна” — паутинообразной платформе, потом прошлись по периметру центральной сферы и, наконец, подошли к дорожке, ведущей к холодному ослепительному центру. В десяти футах от электрической ограды майор остановился, повернулся к Джазу и спросил:

— Ну, что вы скажете об этом?

Он мог иметь в виду только сияющий загадочный шар, находившийся по другую сторону ограды шагах в семи от них. Шар был совершенно неподвижен, не издавал никаких звуков, однако от него веяло угрозой.

— Вы говорили, что на этом месте находился ядерный реактор, — вспомнил Джаз. — Он что, тоже был подвешен в воздухе? Ладно, я понимаю, что здесь не место для шуток. Значит, вы хотите сказать, что после этого “отката” или “отдачи” все в радиусе шестидесяти пяти футов от центра этого... чем бы это не было... испарилось и перестало существовать, верно?

— Если бы я излагал это своими словами, я выразился бы так же, — кивнул майор, — но это было бы некорректным объяснением. Как я уже упоминал, правильным термином была бы “конверсия” или “превращение” По мнению Виктора Лучова, энергия луча, попав в ловушку, потянулась к потенциальной — а может быть, кинетической, не знаю, энергии реактора. Ну, можно сказать, как гвоздь притягивается к магниту. В момент, когда эти энергии объединились, взрыва не последовало. Возможно, следовало бы назвать это “эмплозией” или “схлопыванием” — я не могу сказать больше, чем знает сам Лучов. Во всяком случае, материя, из которой состояло основание этого отсека, сам реактор вместе с топливными элементами — ну да, и со всем периферийным оборудованием, которого было более чем достаточно — все это, от центра до сферической стены, которую вы сейчас видели, было съедено, трансформировано, конвертировано — называйте это как угодно. И люди тоже. Семнадцать ядерных физиков и техников исчезли бесследно.

На Джаза произвело глубокое впечатление если не манера изложения майора, то в любом случае содержание сказанного им.

— А радиация? — спросил он. — Должно было выделиться огромное количество...

Майор отрицательно покачал головой, не дав Джазу договорить.

— По сравнению с тем, что можно было ожидать, радиационный удар был сравнительно незначительным. В основном радиация концентрировалась в этих червоточинах, углубившихся на пятнадцать-двадцать футов в монолит, и там действительно были горячие точки. Мы, как могли, дезактивировали их, а потом залили бетоном. На уровнях, которые находятся выше этого места, остались опасные места, но и их преимущественно запломбировали. В любом случае эти уровни больше не используются и не будут использоваться впредь. Вы немножко полюбовались на магмассу, но не видели ее во всей красе. Металл, пластик и камень — это не единственные материалы, которые сплавились вместе под ударом этой неизвестной энергии, Майкл. Однако камень, металл и пластик не воняют! Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду...

Джаз, скорчив гримасу, сказал:

— А как же они... очищали все это? Должно быть, это было кошмарно.

— Так оно и остается, — ответил Чингиз. — Вот почему там такое неяркое освещение. Для очистки использовали кислоту. Это был единственный выход. Но она оставляла язвы в магмассе, весьма неприятные на вид. Видимо, что-то подобное можно наблюдать в Помпеях, но там, по крайней мере, можно опознать фигуры людей. Не вытянутые, не выкрученные, не... вывернутые наизнанку.

Джаз, немного подумав, воздержался от уточнения значения последнего выражения.

Вотский, похоже, стал проявлять признаки беспокойства.

— Мы что, долго так будем стоять? — неожиданно пробурчал он. — Зачем нам изображать из себя мишени?

Джаз чувствовал к этому человеку неприязнь, граничащую с ненавистью. Он возненавидел его с первого взгляда и не мог не поддаться искушению хоть как-то задеть этого человека. Теперь он презрительно фыркнул:

— Вы боитесь, что у них дрожат пальцы? — и кивнул в направлении ближайшего пушечного расчета. — Или, может быть, они тоже имеют на вас зуб?

— Слушай, англичанин, — сказал Вотский, сделав шаг в его сторону, — я с удовольствием бросил бы тебя на эту ограду, чтобы полюбоваться, как ты будешь на ней поджариваться! Тебе уже советовали попридержать свой язык. А я? Я надеюсь, что ты будешь испытывать свое счастье до тех пор, пока не переберешь меру!

— успокойся, Карл, — обратился к нему майор. — Он еще не знает своей меры, вот и все. — И обращаясь к Джазу, сказал:

— Под мишенью он имел в виду другое. Разумеется, нас, но не в том смысле, в каком вы это поняли. Дело просто-напросто в том, что если что-нибудь — что-нибудь странное — начнет появляться из этого светящегося шара, то, следуя приказам, боевые расчеты немедленно откроют огонь и уничтожат, во всяком случае, попытаются уничтожить то, что оттуда появится. Причем на выполнение этого приказа ни в коей мере не повлияет тот факт, что возле шара стоим мы — прямо на линии огня.

— Но если такое случится, — добавил Вотский, — и если оттуда действительно что-нибудь вылезет, я предпочту пулю!

Майор, слегка вздрогнув, сказал:

— Давайте-ка пойдем отсюда. Карл прав: глупо стоять здесь, искушая судьбу. Такое случалось уже пять раз, и нет никакой гарантии того, что это не случится именно сейчас.

Когда они повернулись и направились обратно к лестнице, Джаз спросил:

— А у вас это снято на пленку? Если это случается регулярно...

— Нерегулярно, — поправил его Чингиз. — Пять... ну, назовем это экстренными случаями — за два года вряд ли можно назвать частыми событиями, но я понял, что вы имеете в виду. Ну да, Майкл, мы быстро сделали выводы. После первых двух случаев мы установили кинокамеры, а кроме того, есть кинокамеры, установленные прямо на стволах орудий. Включаются они в момент произведения первого выстрела. То, что видно в прицел, фиксируется кинокамерой на пленку. Что же касается штуковины, которую ваши люди назвали “пилюля”, то она была первой. Никто не был готов к такому. Вторая была поменьше, но и к ней мы оказались не готовы. И уж после этого установили камеры.

— А есть какие-то шансы на то, что я смогу увидеть то, о чем вы рассказываете? — Джаз шел ва-банк. У него не было почти никакой надежды выбраться отсюда, и тем не менее, ему хотелось выяснить как можно больше, рассчитывая на это самое “почти”.

— Конечно, — без колебаний ответил майор. — Но если вы не возражаете, я покажу вам нечто гораздо более интересное, чем кинолента.

В том, как он произнес эти слова. Джаз почувствовал какую-то угрозу, но все же ответил:

— Конечно, давайте поддерживать во мне интерес любыми доступными средствами.

Насмешливое хмыканье Вотского, которое раздалось за спиной, заставило его задуматься о правильности сделанного выбора...

* * *

Они возвращались к периметру через тихие, но производящие гнетущее впечатление уровни магмассы, и дальше — к безопасной зоне, в которой находились лаборатории Проекта. Пройдя через две охраняемые двери, они наконец подошли к стальной двери, на которой был изображен алый череп с костями и предупреждающая надпись:

ВНИМАНИЕ!

ВХОД РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО

ХРАНИТЕЛЮ И ЛИЦАМ С ДОПУСКОМ!

Джаз не мог не подумать: “Опять мелодрама?”. Однако майор и Вотский как-то очень притихли, и, возможно, ему следовало попридержать язык, хотя очень хотелось спросить, что именно означает “хранитель”. Хранитель чего?

Майор достал пластиковую карточку, удостоверяющую личность, и вставил ее в щель двери. Карточка была принята, считана и вытолкнута назад; зажужжали какие-то механизмы, и дверь со щелчком открылась. Еще до того, как она окончательно распахнулась, Чингиз сделал какой-то знак Вотскому, который выключил свет в тамбуре. В свете продолжавшей гореть аварийной лампочки Джаз разглядел лицо Вотского — бледное, покрывшееся холодным потом. К тому же, было отчетливо видно, как прыгает его адамово яблоко. Не было никаких сомнений в том, что этот здоровенный русский — жесткий человек, но, видимо, существовали вещи, способные напугать и его. Похоже, Джазу предстояло столкнуться с какой-то из этих вещей.

Майор, однако, оставался, как всегда, хладнокровным. Он распахнул дверь настежь и жестом пригласил Джаза войти. Пробормотав какие-то извинения, агент вошел в помещение. Сразу за ним проследовал Вотский, майор был последним и тут же запер дверь изнутри.

Здесь царила почти полная тьма. Только ряды небольших красных огоньков величиной с лампочку от фонарика мерцали в потолке. В их слабом свете можно было разглядеть прямоугольное стеклянное сооружение, стоявшее у одной из стен и похожее на гигантский аквариум для рыбок. Из темноты позади раздался голос майора:

— Вы готовы, Майкл?

— Как скажете, — ответил Джаз. Но не успели с его губ слететь эти слова, как он понял, что ему не придется насладиться видом тропических рыбок.

Щелкнул выключатель, и загорелся свет.

В контейнере что-то пошевелилось и привстало!

Стоявший позади Джаза Вотский издал сдавленный звук. Он видел это раньше, знал, что там находится, но это предварительное знание, судя по всему, только усиливало его инстинктивную реакцию. И когда Джаз хорошенько пригляделся к тому, что находилось за стеклом, он понял причину этой реакции.

Эта штуковина была похожа на отпечатки в магмассе, которые майор не описывал в подробностях, но Джаз хорошо представлял их себе. Они были похожи, но не совсем, поскольку эта была живой. Извивающаяся, перетекающая с места на место, тварь из-за толстого стекла контейнера сверкала глазами, в которых горело пламя ада. Размером она была с крупную собаку, но никак не была собакой. Джаз не мог сравнить ее ни с чем конкретным, разве что с соединившимися воедино худшими его ночными кошмарами. Она ни на секунду не фиксировалась в одном положении, так что трудно было определить ее форму. Хуже того, похоже, она и сама не знала, какую форму хочет принять!

Когда эта штуковина на мгновение распласталась на стекле контейнера, ее можно было принять за пиявку. Прилегавшая к стеклу часть была сморщена и по форме напоминала огромную вытянутую присоску. Однако четыре конечности, хвост и голова могли бы принадлежать, скорее, гигантской крысе! Именно так она и выглядела — на долю секунды. А потом...

Голова и конечности изменились и, претерпев мгновенную метаморфозу, стали напоминать человеческие. Почти человеческое лицо прижалось к стеклу, расплющиваясь о его поверхность, глядя чуть ли не жалобно на пришельцев. Оно гримасничало: на нем было выражение, частично напоминавшее улыбку, частично — горе, частично — презрение, а потом эти человеческие челюсти раскрылись совершенно нечеловеческим образом. Гигантская пасть была усеяна внутри чудовищными зубами пираньи!

Джаз отступил на шаг, ахнул и столкнулся с Вотским. Русский подхватил его за плечи, удержав на месте. А там, в контейнере, человеческие ручки превратились в когти, которые начали скрести стекло; лицо сжалось в черную кожаную маску, в вытянутую морду с огромными острыми волосатыми ушами — как у огромной летучей мыши; между конечностями растянулась какая-то паутина, тут же превратившаяся в пленку, которая сформировала огромные крылья. Существо распахнуло их, взметнулось к верхней стеклянной крышке контейнера, а затем медленно опустилось на песчаное дно.

Джаз смутно сознавал, что кто-то, видимо, Чингиз — да, даже Чингиз — пробормотал: “О Господи!”. В этот момент существо вытянулось, приняв червеобразную форму с головой в виде наконечника копья, начало ввинчиваться головой в песок и тут же исчезло из виду. Поверхность песка немножко поволновалась и... асе исчезло.

После затянувшейся паузы Джаз наконец громко и облегченно вздохнул.

— Боже всемогущий! — тихо произнес он. Теперь все трое мужчин глубоко дышали, восстанавливая душевное равновесие. Джаз, прикрыв ладонью рот, взглянул на русских.

— Значит, вы хотите сказать, что эта... Это вылезло из того самого светящегося шара, так?

Чингиз, который при этом ярком свете казался бледным, глаза у него превратились в черные впадины на вытянутом лице, кивнул.

— Да, из Врат, — подтвердил он. Джаз недоверчиво покачал головой.

— Но как, черт побери, вам удалось поймать его? — вопрос казался весьма уместным.

— Как видите, — ответил майор, — оно не любит яркого света. И несмотря на то, что оно может по собственному желанию менять форму, умственные способности его очень ограничены — если таковые вообще присутствуют. Возможно, оно обладает чисто животными инстинктами. Мы полагаем, что оно могло атаковать Врата с их обратной стороны; в том мире тогда стояла ночь, а ярко сверкающая сфера могла быть воспринята как враг или, скажем, добыча. Но когда оно прорвалось на нашу сторону — в эту сферическую пещеру внизу — гам было все освещено, как днем. К счастью для людей, которые находились там, оно направилось прямо в одну из червоточин — чтобы спрятаться от света, вы понимаете? И у кого-то хватило ума и выдержки набросить стальной лист на входное отверстие этой норы. Когда оно попыталось вылезти, ловушка была уже захлопнута.

— И как давно вы, — Джаз вдруг заметил, что ему удивительно трудно сформулировать свою мысль и одновременно почти невозможно оторвать взгляд от контейнера, — захватили эту штуковину?

— Восемнадцать месяцев назад, — ответил майор. — Это был третий контакт.

— Слишком близкой степени, — Джаз в конце концов сумел взять себя в руки.

— Простите? — Чингиз непонимающе смотрел на него.

— Не обращайте внимания, — махнул рукой Джаз. — Но скажите, чем же оно питается? — Он не знал, зачем задал этот вопрос. Возможно, вспомнив о зубах и о том, что майор говорил относительно добычи.

Майор сощурил глаза. Не хитро, а скорее задумчиво. Он открыл дверь и выключил свет. Они вновь вышли на периметр, и майор, возглавлявший поход, направился к своему жилищу. По пути Джаз спросил:

— Насколько я понимаю, оно что-нибудь ест? Чингиз сохранял молчание, но за него ответил Вотский:

— Ну да, разумеется, ест. Может, оно и не нуждается в еде, но ест, когда ему предлагают. Оно ест людей или что-нибудь другое, в чем есть кровь и потроха! Или съело бы, если бы его угостили. Хранитель кормит его кровью и фаршем, которые загоняют туда через специальную трубку. Он в точности знает, сколько еды давать. Если дать слишком много, то эта штуковина становится больше и сильней. Если давать слишком мало — она начинает сжиматься и впадает в спячку. Когда разработают методику безопасной работы с ней, мы попытаемся выяснить, что заставляет ее “тикать”.

— Кто разработает?

— Специалисты из Москвы, — пояснил Вотский, пожав плечами. — Люди из...

— Карл! — Хув резко оборвал его.

Джаз подумал: “Значит, несмотря на то, что я являюсь пленником, и несмотря на всю “гласность” Чингиза, есть у них все-таки и секреты”.

— Да, специалисты, — сказал Чингиз. — Если они сумеют разузнать о нем побольше, то, может статься, удастся узнать кое-что и о мире, из которого появилось это существо.

Что-то еще беспокоило Джаза.

— А что с этими огнеметами, которые постоянно попадаются на глаза?

— А разве что-то не ясно? — фыркнул Вотский. — Ты, оказывается, все-таки дурак, англичанин?

— Концентрированный огонь убивает их, — объяснил майор. — До сих пор это единственный способ, которым с ними можно разделаться. Это, во всяком случае, мы уже установили.

Джаз кивнул. Кое-что стало формулироваться в его сознании.

— Я начинаю видеть потенциальные возможности всего этого, — сухо сказал он. — И вы можете не рассказывать мне, откуда берутся ваши “специалисты”. Отдел разработок химического и биологического оружия на проспекте Профсоюзов, верно?

Майор ничего не ответил, но губы его сложились в кривую улыбку. Джаз кивнул головой. На его лице появилось выражение сарказма и одновременно отвращения.

— И каким же образом эту штуковину можно использовать в качестве биологического оружия, а?

Они добрались до жилища майора. Он открыл дверь и спросил:

— Вы предпочитаете выпить со мной или лучше попросить Карла отвести вас в камеру и немножко поучить правилам хорошего тона? — голос его был жестким, как хрустящий под ногами ледок. Джаз, видимо, коснулся больного места. Британский агент оказался более информированным, чем предполагал майор.