Прикрытие-Один (№4) - Кодекс "Альтмана"

— Смит больше ничего не говорил об эвакуации? Достаточно ли у него людей? Каков шанс на успех?

— К сожалению, нет.

— Почему он не мог объяснить подробнее?

— Думаю, он не рискнул звонить со своего мобильного телефона, а значит, воспользовался обычной линией, которую могут прослушивать. Отсюда я делаю вывод о том, что китайцы не располагают сколь-нибудь достоверными сведениями о парашютисте. Местные власти не нашли ни парашют, ни каких-либо иных доказательств того, что высадка имела место. Если нам повезет, их подозрения так и останутся подозрениями.

— Надеюсь, ты прав, Фред. Смиту, да и всем нам очень нужна удача. — Кастилья пристально посмотрел на часы. — По моим подсчетам, до наступления сумерек в том районе, где он находится, осталось около четырех часов. — Он покачал головой. — Всем нам эти часы покажутся очень долгими.

* * *

Понедельник, 18 сентября

Гонконг

Долорес Эстевес торопливо пересекла вестибюль здания «Альтмана» и, выйдя в стеклянные двери, окунулась во влажный воздух городской улицы, запруженной толпами людей. Обычно праздничная атмосфера Гонконга пробуждала в ней энергию. Но не сегодня. Она присоединилась к группе пешеходов, которые неистово размахивали руками, подзывая такси. Однако едва Долорес подняла ладонь, перед ней, словно по волшебству, остановилась машина. Она решила, что господь особенно снисходителен к путешественникам, которые преследуют добрые намерения, но по той или иной причине запаздывают.

Она торопливо скользнула в салон:

— В аэропорт. Побыстрее.

Водитель включил счетчик, и машина влилась в поток транспорта. Такси проползло несколько кварталов, потом шофер издал гортанное восклицание по-кантонезски и свернул в узкий переулок.

— Короткий объезд, — пояснил он.

Прежде чем Долорес успела возразить, он пришпорил мотор, и машина углубилась в переулок. Долорес нервно откинулась на спинку кресла, подумав, что шофер лучше знает, как ехать. Ей нужно было попасть в аэропорт, где ее ждал важный клиент; он, вероятно, уже начинал сердиться. Долорес пугало и вместе с тем радовало нынешнее поручение — поработать официальным переводчиком в Дацу, в провинции Сычуань. Ее выбрали потому, что она знала несколько диалектов. Она бегло изъяснялась на кантонезском и мандаринском, хотя понимала, что переводить в сельской глуши — совсем иное дело, нежели вести беседу в учебных заведениях и китайских ресторанах Южной Америки. Также она беспокоилась из-за своего английского. Как Долорес ни старалась, ей не удавалось полностью отделаться от латиноамериканского акцента.

Долорес все еще продолжала терзаться тревогой, когда такси со скрежетом затормозило в конце переулка, дверца распахнулась и сильные руки выволокли девушку из машины. Она была слишком испугана, чтобы сопротивляться, и у нее возникло смутное ощущение, будто бы она увидела латиноамериканку, похожую на нее как две капли воды. Потом она почувствовала острую боль в руке, и ее окутала темнота.

* * *

Ральф МакДермид откинулся на спинку кресла роскошного реактивного лайнера, предоставленного ему для личного пользования, и пригубил свое излюбленное шотландское виски со льдом, но без воды. Потом он в который уже раз взглянул на часы. Куда запропастилась переводчица, черт побери? Раздраженный, он жестом велел стюардессе налить еще бокал, и в этот миг в салоне появилась запыхавшаяся женщина. МакДермид посмотрел на нее с гневом, который быстро сменился интересом. Перед ним стояла типичная латиноамериканка с высокими скулами на удлиненном худощавом лице, со жгучими глазами, навевавшими мысли об ацтеках. Экзотическая красотка.

— Господин МакДермид, — заговорила она с акцентом, в котором безошибочно угадывался простонародный выговор жителей центральных районов Южной Америки.

У мужчины этот акцент показался бы МакДермиду свидетельством недостатка образования и честолюбия, но в устах девушки он казался неотразимо очаровательным. — Я Долорес Эстевес, ваша переводчица. Прошу прощения за опоздание, но меня направили к вам буквально в самый последний момент. Ну и, конечно, уличные пробки...

МакДермид уловил в ее голосе легкое придыхание. Еще лучше. Фигура девушки была безупречной по стандартам любых народностей и культур. У нее было восхитительное имя. Долорес. Когда все это закончится и они вернутся в Гонконг, девица, пожалуй, подпрыгнет от радости, узнав, что ей представляется возможность ублажить столь важного гостя.

— Отлично вас понимаю, дорогая. Прошу вас, садитесь. Здесь вам будет удобно. — Он кивком указал на плюшевое кресло напротив. Девушка улыбнулась, и от этого ее лицо внезапно приняло застенчивое выражение. МакДермид улыбнулся было в ответ, но потом нахмурился. Ему почудилось что-то... что-то знакомое. Да, он уже видел ее. Причем недавно.

— Мы с вами встречались? Возможно, где-нибудь в конторе?

Девушка просияла и робко съежилась в кресле. Ее застенчивость умиляла МакДермида.

— Да, сэр. И неоднократно. В последний раз — вчера. — Теперь в ее голосе угадывалась отвага. — Я думала, вы не заметили меня.

— Конечно, заметил. — И все же, как только Долорес улыбалась, у МакДермида возникало неуютное чувство. Неужели все женщины начинают казаться ему похожими друг на друга?

В этот миг в салоне показалась голова пилота:

— Все пассажиры на борту, сэр?

— Все, Карсон. Вы подали наши документы и полетный план?

— Так точно, сэр. Мы проведем в воздухе около двух часов. После приземления возможна задержка на таможне, но вам гарантировано обслуживание по классу особо важных персон. На всем протяжении маршрута хорошая погода.

— Великолепно. Взлетайте.

Стюардесса принесла еще виски, и МакДермид угостил свою новую переводчицу. Та закинула ногу на ногу, на секунду обнажив бедро, и в этот миг он окончательно уверился в том, что ему повезло с попутчицей, а перспектива получить подлинник декларации уже к завтрашнему утру вернула его к обычному благодушному настроению. Он откинул голову назад и посмотрел в иллюминатор. Огромный самолет начал разбег, и МакДермид попытался отогнать от себя беспокойство. Черт побери, ведь он согласился заплатить за декларацию два миллиона долларов! Разумеется, он ее получит.

Глава 39

Дацу

Джон и Асгар провели светлое время суток, анализируя донесения уйгурских разведчиков и перебирая всевозможные варианты развития событий грядущей ночи. Время от времени они садились за покер. Асгар выиграл несколько долларов, и Джон счел их своим вкладом в международную благотворительность. Однако он ни на мгновение не отвлекался мыслями от задания. Он был преисполнен решимости добиться успеха в обеих операциях, а Асгар, считая, что на карту поставлена его гордость уйгура, был в той же мере готов потрудиться на благо демократии и свободы в Китае.

Они оба опасались непредвиденных случайностей. Провал казался немыслимым.

По словам бойцов Асгара, у Спящего Будды толпилось обычное количество посетителей, наслаждавшихся красотой и одухотворенностью изваяний, а местные лоточники назойливо всучивали туристам почтовые открытки и пластмассовые фигурки. Самый заурядный день. До сих пор никто не заметил ни людей МакДермида, ни Ли Коню и Ю Юнфу, однако среди холмов и плоскогорий к гроту Будды вело множество путей, и они могли появиться незамеченными в любое время, особенно после наступления темноты, приехав на машинах или лошадях либо добравшись до места пешком, притворяясь туристами или торговцами.

Зато вести из колонии были обнадеживающими: там отменили режим повышенной бдительности и поголовные ночные проверки, а завтра утром заключенные должны выйти на работу в поля. Начиналась уборка урожая — капусты, свеклы, бок-чоя, томатов, риса и острого перца. По мнению Асгара, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в решении руководства колонии.

Как только на холмы и долины Дацу опустилась темнота, Джон и Асгар в сопровождении десятка бойцов приехали к колонии и спрятали машины на прежнем месте. Взяв с собой еще двух уйгуров, они залегли у контрольно-следовой полосы снаружи сетчатого забора. На территории колонии царила тишина. В здании столовой были погашены огни, двустворчатые двери в задней стене заперты. На изрытой колеями подъездной дорожке не было ни одной машины. Из бараков время от времени доносились звуки унылой песни или безумного смеха, но ни начальника колонии, ни охранников не было видно нигде.

Все эти признаки представлялись крайне важными, поскольку они свидетельствовали о том, что колония вернулась к обычному режиму. Джон и Асгар решили, что, проникнув на территорию, они повысят шанс на благополучное незаметное бегство Киавелли и Тейера. Они планировали попасть туда тем же потайным ходом, через который собирались вывести их наружу.

Они лежали не шевелясь, охваченные все возраставшим напряжением, и вдруг одна из створок двери столовой приоткрылась и закрылась вновь. Или это обман зрения? Джон присмотрелся внимательнее, пытаясь уловить форму, очертания — хоть что-нибудь. Потом он заметил тень у самой земли — словно змея или кошка, она ползла к забору по «слепому» пространству шириной десять шагов. Это был маленький человек в обычной тюремной форме грязно-бурого цвета. Один раз он поднял лицо, увидел Асгара и кивнул ему.

Асгар кивнул в ответ и шепотом сказал Джону:

— Это Ибрагим. Давайте прикроем его.

Шум был их главным врагом. Огнестрельное оружие следовало пускать в ход только в случае крайней необходимости, хотя пистолеты были снабжены глушителями. Миф о том, что такое оружие стреляет беззвучно, не имеет под собой никаких оснований. Стрельба с глушителем действительно тише обычной, и тем не менее каждый выстрел издает громкий хлопок, похожий на взрыв дешевой петарды. Асгар и Джон надеялись, что сумеют управиться руками, ногами, ножами и удавками. Тем не менее они подняли пистолеты и теперь водили стволами над землей, готовясь к худшему. Двое уйгуров последовали их примеру. Они должны были защитить человека, который столь отчаянно рисковал.

Джон переборол владевшее им напряжение, и его сердце забилось медленно и ровно. Ибрагим продолжал ползти по глинистой земле, пока не добрался до торчащего из нее колышка. Секунду спустя он поднял квадратный деревянный щит размером примерно метр на метр, нырнул в образовавшееся отверстие и исчез. Почти сразу зашевелилась почва с другой стороны забора. Она вспучилась, затряслась, из-под нее появился еще один такой же щит. Ибрагим высунул голову, вновь нырнул вниз и выбрался наружу на территории колонии. Проход был свободен.

— Теперь наша очередь, — прошептал Асгар.

Он встал на четвереньки и пополз к забору. Джон и двое уйгуров двигались следом. Джон заглянул в подкоп. Это была глубокая яма, вырытая под оградой и закрытая двумя деревянными щитами, которые примыкали друг к другу точно под сеткой забора.

— Идите, — негромко велел Асгар. — Я за вами.

Джон головой вперед вполз в яму, выбрался по ту сторону ограды и вслед за Ибрагимом побежал к столовой, взметая башмаками пыль. Проскользнув в здание, он повернулся и взял «беретту» на изготовку. Уйгуры уложили щиты на место и засыпали их землей. Асгар бегом присоединился к Джону, а двое оставшихся бойцов вынули кисти и принялись методично разглаживать почву, уничтожая следы ночного вторжения.

Когда наконец последний из уйгуров появился в столовой, Ибрагим торопливым шагом провел их через темную кухню и безлюдный зал. Они подошли к окнам и выглянули наружу. Лунный свет заливал деревянные тротуары, которые соединяли три огромных барака между собой и со столовой, а потом разветвлялись и вели к другим зданиям, обеспечивая начальнику колонии возможность пройти повсюду, не испачкав ног в дождливую погоду. Все здания стояли на метровых сваях, и это свидетельствовало о том, какие ливни свирепствуют здесь в ненастный сезон. В колонии не было ни деревьев, ни травы — только голая земля, утоптанная множеством ног.

Этот участок территории патрулировали два охранника с автоматами на плечах. Они сонно зевали, поскольку им пришлось дежурить также и прошлой ночью, в период режима повышенной строгости.

Ибрагим переговорил негромким голосом с Асгаром, тот кивнул и сказал Джону:

— Будьте готовы. Как только я скомандую «вперед», мы побежим направо и спрячемся под тем бараком.

Едва охранники разошлись по своему маршруту на максимальное расстояние, оказавшись спинами к столовой, Ибрагим и Асгар попрощались, хлопнув друг друга по плечу, и Ибрагим выбежал из здания, но повернул влево. Он не пытался сохранять тишину, наоборот, громко топал по земле. Охранники очнулись от полудремы на ходу и рывком развернулись, наводя на цель автоматы.

Оба выкрикнули одно и то же китайское слово, которое, как решил Джон, означало «Стой!».

Ибрагим замер на месте и с покаянным видом опустил голову.

Охранники осторожно приблизились. Увидев его лицо, они успокоились. Они заговорили по-китайски, насмешливо кривя губы.

Асгар шепотом переводил их слова:

«Опять воровал жратву, Ибрагим?»

«И, как всегда, попался. Что стащил на сей раз?»

Первый охранник обыскал дрожащего уйгура и вытащил из-под его рубашки глиняный горшок.

«Опять мед. Ты ведь знаешь, мед не для заключенных. Рано или поздно мы бы узнали о пропаже и выследили бы тебя. Ты самый глупый из всех, кто здесь сидит. Теперь мы должны отвести тебя в карцер, а завтра ты будешь иметь дело с начальником. Догадываешься, что это значит?»

Ибрагим еще ниже опустил голову, и охранники повели его к маленькому строению на краю территории.

— И чем это грозит ему? — обеспокоенно спросил Джон.

— Неделей в карцере. Ибрагим совершил отвлекающий маневр. Это и есть его вклад в наше дело. — Асгар осмотрелся по сторонам: — Вперед!

Как только Ибрагим вошел в карцер, Джон и Асгар покинули столовую через главный вход и во весь опор помчались вправо. Они нырнули под барак, проползли под ним, выскочили с другой стороны и опять побежали. Эту операцию они повторили еще дважды и наконец оказались в другой части колонии. Лежа под третьим бараком и бурно дыша, они внимательно присмотрелись к следующей группе зданий. Прямо перед ними стоял последний барак, самый дальний от того участка забора, где они проникли на территорию.

Асгар жадно хватал ртом воздух. У Джона гулко билось сердце и зудело лицо, но он думал только о том, что в этом бараке находится Дэвид Тейер.

Здания на этом участке также соединялись деревянными дорожками. Здесь дежурили еще два охранника, расходясь и сходясь навстречу друг другу. Когда охранники повернулись спинами к Асгару и Джону, уйгур кивнул, и они вновь побежали, на сей раз не так быстро.

Дверь барака беззвучно приоткрылась, и стоявший за ней человек поманил их в темноту. Ему было около тридцати лет, его правую щеку рассекал шрам, похожий на след бритвы. Он приложил палец к губам, притворил дверь и крадучись зашагал между тюфяками, на которых храпели заключенные. Лунные лучи, проникавшие сквозь высокие окна, освещали эту унылую картину, похожую на эпизод из черно-белого фильма, снятого по романам Солженицына.

Джон и Асгар прошли следом за заключенным к двери у дальней стены здания. Тот указал на нее и вернулся на свое спальное место. Джон и Асгар обменялись взглядами в полутьме; Асгар сделал жест, словно говоря: «Теперь ваша очередь, если хотите».

Это была камера Дэвида Тейера. Последняя дверь в самом дальнем бараке колонии. Камера человека, который уже много десятилетий официально считался мертвым. Его жена повторно вышла замуж и умерла. Его друг женился на ней и тоже умер. Его сын вырос без отца. Этот человек пережил несколько поколений.

Джон решительно распахнул дверь. Тейер заслуживал большего, чем жалость. Он заслужил свободу и все те радости, которые ему мог предложить мир.

За дверью была маленькая комната. Двое мужчин, сидевших бок о бок в деревянных креслах, вскинули лица. Каждый держал в руке маленький зажженный фонарик, прикрыв огонек ладонью. Кроме них, Джон ничего не мог разглядеть. Они с Асгаром торопливо закрыли за собой дверь.

— Киавелли? — прошептал Джон в темноту.

— Смит?

— Да.

Сидящие отняли ладони от фонарей. Камера наполнилась тенями и светом. Оба ее обитателя были полностью одеты. Тот, что носил обычную арестантскую рубаху и брюки, был моложе — мускулистый, с серыми коротко подстриженными волосами и щетиной на подбородке. Он поднялся на ноги, пересек камеру и сдвинул в сторону тюфяк, лежавший в углу.

Второй, постарше, был высок и худощав, с впалыми щеками и костлявыми плечами. На нем были мятая рабочая куртка, мешковатые крестьянские шаровары и кепка. Из-под кепки виднелись густые белые волосы, ее козырек прикрывал аристократическое лицо, покрытое старческими морщинами. Пояс мужчины был перетянут ремнем с небольшой сумочкой. Он был готов отправиться в путь. Дэвид Тейер.

— Асгар? — позвал Киавелли из угла. — Мне нужна помощь. — Он стоял на коленях там, где прежде лежал тюфяк.

— Конечно, старина.

Асгар опустился на пол рядом с Киавелли, и тот объяснил, что нужно сделать. Они пальцами выдернули несколько гвоздей из пола в том месте, где раньше была постель Тейера.

Морщинистое лицо старого узника осветилось улыбкой. Он протянул руку.

— Полковник Смит, я ждал этого мгновения долгие годы. Мне бы хотелось сказать что-нибудь важное и значительное, но мои сердце и разум переполнены эмоциями.

— В сущности, я разделяю ваши чувства, доктор Тейер. — Смит пожал руку старика. Она была сухая, теплая и чуть-чуть дрожала. — Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр. Я говорю серьезно. Мы вытащим вас отсюда. Начиная с этой секунды можете считать себя свободным человеком.

— Я хотел бы встретиться со своим сыном. Разумеется, если это возможно.

— Конечно. Президент будет рад вам. Он с нетерпением ждет встречи.

Улыбка Тейера стала еще шире, глаза засияли.

— Я ждал более пятидесяти лет. Надеюсь, у него все хорошо?

— Насколько мне известно, да. У вас двое внуков. Оба учатся в колледже. Мальчик и девочка, Патрик и Эми. Вы вернетесь домой, в прекрасную семью. — Джон услышал, как всхлипнул Тейер.

— Идемте! — негромко распорядился Киавелли.

Они с Асгаром сняли деревянную панель пола и сбросили ее в открывшийся проем. Тейер объяснил, что уйгуры прорыли этот туннель несколько лет назад, чтобы свободно перемещаться между бараками.

Джон и Тейер склонились над Асгаром и Киавелли, и тот торопливо заговорил:

— Уходим как можно быстрее и скрытнее. Судя по всему, комендант ужесточил дисциплину, решив, что охранники обленились и утратили бдительность. Поэтому нам придется быть чертовски осторожными. Если кто-нибудь из караульных окажется неподкупным и попытается нас задержать, мы молча атакуем его, желательно без смертельного исхода. Живого или мертвого, мы спрячем его в столовой. Там его найдут не раньше, чем во время утреннего развода. Если повезет, нам удастся бежать незамеченными.

— В любом случае к утру нам нужно быть далеко отсюда, — сказал Джон и посмотрел на Асгара. — Вас устраивает такой план?

— При одном условии — мы должны обойтись без жертв. В колонии остаются мои люди.

Киавелли нахмурился:

— Кстати, почему они до сих пор не на свободе?

На лице Асгара отразилось нетерпение. Он свесил ноги в проем и взял фонарь.

— Вздумай мы устроить массовый побег, китайцы пойдут на нас и на весь Синьцзян подобно Великой стене. Уж лучше мы останемся кровожадными безумцами и сами будем выбирать место и время для нанесения ударов. Вдобавок при необходимости мы без труда освобождаем своих людей из колонии и возвращаем их обратно. Но это возможно лишь до тех пор, пока на территории действует наше подполье. Идемте. Мы должны двигаться с такой скоростью, будто нам на пятки наступает сам дьявол.

Джон помог Тейеру спуститься в проем. Колодец с влажными земляными стенами вел в туннель высотой немногим больше метра. Они были вынуждены идти согнувшись, но по сравнению с туннелем в шанхайских «лунтанях» этот проход казался поистине роскошным. Киавелли спустился последним. Он закрыл проем тюфяком и вставил деревянную панель в пазы, которые удерживали ее на месте.

— Один из наших людей уничтожит все следы, и лаз никто не заметит, — объяснил Асгар.

Беглецы зашагали по туннелю, практически сложившись пополам. Асгар шел первым, следом за ним — Тейер и Джон, а Киавелли прикрывал тылы. Джон наблюдал за Тейером, пытаясь уловить признаки боли или утомления от напряженной скрюченной позы, но если тот и испытывал какие-то неприятные ощущения, то ничем этого не выдавал. Земляные стены сомкнулись вокруг Джона; борясь с чувством удушья, грозившего захлестнуть его, он сосредоточил взгляд на спине старика. Туннель извивался, словно хвост дракона. На пути тут и там попадались грубо отесанные бревна-подпорки и колодцы, ведущие к деревянным панелям, которыми были прикрыты выходы в другие бараки. Никто не произносил ни звука, только Киавелли два раза чихнул, прикрывая нос ладонью.

Наконец они почувствовали поток свежего воздуха.

— Это здесь, — прошептал Асгар. Все остановились, и он продолжал: — Мы выйдем наружу через последний барак. И тогда начнется самое трудное. — Он посмотрел на часы. — В данный момент между нами и крайним бараком находится только один охранник. Я беру его на себя. Если нас случайно заметит второй караульный — а нынче ночью этого исключать нельзя, — им займется Джон.

— А я? — хмуро спросил Киавелли, не желая оставаться в стороне.

— Ваша задача — обеспечивать безопасность доктора Тейера, — ответил Джон.

— Я не нуждаюсь в особой заботе, — заспорил Тейер. — Я либо справлюсь, либо нет. Я слишком стар, чтобы кто-нибудь рисковал из-за меня жизнью.

— Да, вы старый человек, — сказал ему Джон. — Поэтому вы значительно осложните нашу задачу, если попытаетесь сделать то, что вам не по силам.

— Стало быть, капитан Киавелли будет моим телохранителем и нянькой, — насмешливо произнес Тейер. — Бедняга. Поистине незавидная судьба для такого храброго человека, привыкшего к действию.

— Не беспокойтесь, — заверил его Киавелли. — Я буду только рад.

— Идемте, — шепотом произнес Асгар.

Панель над их головами уже была вскрыта и приподнята; именно отсюда в туннель проникал свежий воздух. Асгар сдвинул ее в сторону, и беглецы один за другим выбрались в пространство под полом барака. Тейеру пришлось нелегко, но он справился. Киавелли вставил панель на место и забросал ее землей.

Джон и Асгар приблизились к краю барака, отделенного от столовой тускло освещенным двором. Как и предсказывал уйгур, здесь патрулировал только один охранник, небрежной походкой описывая круги. На плече караульного висел автомат, он шагал, опустив голову, будто в полусне.

Они вернулись к Тейеру и Киавелли, лежавшим на земле. Тейер вопросительно посмотрел на Смита, но тот покачал головой и прижал палец к губам. Беглецы затаились в ожидании. Ночной воздух холодил их кожу. Луну заволокло серое облако, и территория колонии погрузилась в зловещий мрак.

Наконец охранник двинулся к бараку. Джон и Асгар вновь переместились к его краю и замерли в неподвижности, выжидая. Как только караульный прошел мимо, Асгар выпрыгнул из-под здания, словно горный кот, и ударил охранника по голове рукояткой пистолета. Этого оказалось достаточно. Асгар начал втаскивать охранника под барак, чтобы связать его, заткнуть рот кляпом и перенести в столовую, но тут случилось именно то, чего он опасался. Из-за соседнего здания вышел второй караульный. Он увидел Асгара, склонившегося над неподвижным телом, и несколько долгих мгновений стоял, выпучив глаза и шевеля отупевшими от монотонной службы мозгами, не в силах уразуметь происходящее и предпринять нужные шаги. Внезапно его осенило. Он схватился за автомат, висевший у него на плече. В тот миг, когда оружие оказалось у него в руках, Джон выскочил из-под барака за его спиной и одной рукой схватил охранника, взяв его горло «на замок». Тот сразу попытался ударить его прикладом. Джон отреагировал и уклонился, но был вынужден отпустить противника.

Караульный рывком повернулся и навел на Джона автомат. Его палец напрягся на спусковом крючке, и в тот же миг из-под барака вырвался Киавелли. Он метнулся вперед, пригнувшись и выставив плечо, будто боевой таран. Он врезался в охранника, отбросив его на добрые два метра, одновременно пытаясь выхватить у него автомат. Тем не менее караульному удалось спустить курок.

Автомат выстрелил. Звук был похож на раскат грома. Казалось, он потряс здания и донесся до самых звезд.

Джона охватил страх.

— Прячьте его. Быстрее! — Он сбил караульного с ног ударом в подбородок.

В ту же секунду кто-то закричал по-китайски, потом послышался еще один голос. Оба звучали с вопросительной интонацией. Дэвид Тейер выпрямился и крикнул что-то в темноту. Джон не понял его слов, но в них угадывалась уверенность. Старик расхохотался, и в ответ послышались смешки.

— Я сказал, что едва не прострелил себе ногу, нечаянно нажав на курок, и попросил не выдавать меня, — шепотом объяснил он, пока остальные наспех связывали двух охранников и вставляли кляпы им в рот. Тейер вновь усмехнулся.

— Это вы ловко придумали, — негромко произнес Джон.

— И даже очень, — согласился Асгар.

Киавелли ничего не сказал, лишь улыбнулся.

Подгоняемые страхом разоблачения, четверо мужчин торопливо понесли к столовой тела потерявших сознание охранников. Там, распахнув дверь, их ждали уйгуры. Как только Асгар вошел внутрь, один из них обратился к нему с вопросом.

Прежде чем Асгар успел перевести, Тейер сказал:

— Они говорят, что могут сами спрятать охранников.

Мы должны покинуть территорию до того, как луна вновь выйдет из-за туч.

Джон кивнул:

— Спасибо, доктор. Передайте им, пусть займутся. Давайте уносить отсюда ноги.

Они поспешно прошли тем самым путем, которым Ибрагим привел их сюда, — из зала в кухню, к задним двустворчатым дверям. Там их встретил еще один уйгур и жестом велел прибавить шаг. Они пробежали по слепой зоне к ограде — уйгуры уже подняли щиты подкопа по обе ее стороны. Луна — этой ночью она была в фазе трех четвертей — все еще пряталась за облаками.

Асгар быстро перебрался на ту сторону, но Тейер вдруг остановился. Он, словно в трансе, смотрел сквозь сетку забора.

Джон огляделся по сторонам, чувствуя, как на шее дыбом встают волоски. До сих пор им очень везло. Сейчас было не самое подходящее время испытывать судьбу.

— Доктор Тейер, теперь ваша очередь. Вы следующий.

— Да, — пробормотал старик. — Моя очередь. Это потрясающе. Поистине потрясающе. Когда-то я был страстным болельщиком «Доджеров». Насколько я понимаю, они уже не живут в Бруклине. — Он посмотрел на Смита.

— Теперь они выступают за Лос-Анджелес. — Джон подтолкнул его к подкопу. — «Гиганты» тоже переехали. Покинули Нью-Йорк и перебрались в Сан-Франциско.

— "Гиганты" — в Сан-Франциско? — Тейер покачал головой. — Я вижу, мне придется ко многому привыкать.

— Быстрее, сэр, — велел ему Джон. — Спускайтесь.

— Это очень странно, но я не хочу уходить. Глупо, правда? Меня переполняют чувства. — Тейер выпрямил спину и, казалось, сбросил с себя груз прожитых лет. Он подошел к ограде, быстро опустился на колени и прополз по проходу, Джон — за ним по пятам. Киавелли, как и прежде, шел последним, внимательно оглядываясь вокруг.

— Вы можете бежать, сэр? — обеспокоенно спросил Джон.

За их спинами уйгуры уже забрасывали щиты землей. Асгар бежал по открытому пространству к деревьям. Джон и Киавелли помогли Тейеру подняться на ноги и заставили его прибавить шаг. Звезды казались особенно яркими. Слишком яркими. Когда все наконец укрылись в лесу, у Джона возникло ощущение, будто бы он только что взял главный приз на ответственных соревнованиях. Они вызволили старика из колонии. Теперь нужно уберечь его и доставить в Америку.

Они задержались в овраге, давая Тейеру перевести дух. По его лицу катил пот, но он широко улыбался. Он прижал ладонь к груди, с хрипом втягивая воздух:

— Мне ни разу не удалось бежать. А ведь я пытался.

Беглецы стояли, тесно сгрудившись, и ждали, когда Тейер придет в себя. Они тревожно оглядывались по сторонам. В кустах шуршало какое-то животное, пробираясь к северу. Тейер все еще задыхался, но не переставал улыбаться. Побуревшие зубы казались на его лице темными пятнами. Некоторых зубов не хватало, несколько были сломаны. Два его пальца были скрючены, как будто их сломали, но не накладывали шину, и они плохо срослись. Вероятно, это были последствия пыток. Джон хотел осмотреть Тейера и проверить, не страдает ли тот какими-либо не замеченными до сих пор недугами, но осмотр пришлось отложить. Наконец грудь старика перестала бурно вздыматься, и они побежали дальше.

Глава 40

Понедельник, 18 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

В Ситуационной комнате воцарилось напряжение. Наэлектризованная атмосфера действовала на нервы присутствующих, и без того натянутые до предела. Все утро начальники объединенных штабов, советник по национальной безопасности, министр обороны, госсекретарь, вице-президент, Чарльз Оурей и сам Кастилья обсуждали, порой ожесточенно, стремительно надвигающийся момент, когда придется принимать решение о том, задерживать ли «Эмпресс», рискуя спровоцировать военное столкновение с Китаем. После того как все участники доложили о степени готовности своих ведомств, министр обороны Стэнтон перешел к более общему вопросу о долгосрочных стратегиях и финансировании.

В этот миг в разговор вмешался генерал Герреро. Он процитировал собственные слова о том, что, увеличивая долю легкого мобильного вооружения, нельзя забывать о тяжелых системах для затяжных кампаний против крупных сил противника на обширных территориях. Он назвал несколько моделей, в том числе подвижную артиллерийскую систему «протектор». По его мнению, их непременно следовало одобрить и запустить в производство.

— Боюсь, сегодня вас никто не поддержит, — сказал ему Кастилья. — В данный момент мы оказались перед лицом кризиса, в котором упомянутые вами системы бесполезны.

— Так точно, сэр, вы правы. — Генерал согласно кивнул.