Формы правления. История и современность: учебное пособие

Что касается сущности формы правления, то в современной научной литературе существуют два основных подхода к анализу данного вопроса: узкий и широкий.

Сторонники узкого подхода связывают форму правления, прежде всего с правовым положением главы государства[26]; приверженцы широкой трактовки включают в это понятие отношения высших органов государства между собой, а также с элементами политической системы общества[27].

Узкая трактовка недостаточно учитывает роль других органов государства, в частности парламента, по вопросам о формировании правительства, о конституционной юстиции и т. д. Вряд ли можно делать вывод о форме правления государства исключительно по правовому положению одного должностного лица – монарха или президента.

С другой стороны, чрезмерно широкая трактовка формы государства порой придает ей несвойственные черты. Трудно всю политическую среду и даже отношения центральных органов государства вместить только в понятие формы.

Современная правовая мысль определяет форму правления как систему взаимоотношений высших органов государства – главы государства, парламента, правительства – и объясняет, из каких основных институтов складывается организация государственной власти, как они формируются и взаимодействуют друг с другом. В принципе это определение охватывает основные стороны формы правления.

Однако в некоторых государствах нет парламента вообще или его временно не бывает. Во многих президентских республиках (Бразилии, Мексике, США и др.) правительства как коллегиального органа нет. Есть администрация президента, его кабинет (президент и его министры, выступающие как советники президента). Это вовсе не коллегия совета министров: решения на заседаниях президента с министрами принимаются не коллегиально, решения принимает президент. В истории известны случаи, когда все министры высказывались против предложения президента, но он принимал свое решение. Поэтому указанная система отношений: глава государства – парламент – правительство существует не всегда. Что же касается тех президентских и смешанных республик, где есть правительство, хотя и во главе с административным премьером (в смешанных республиках в период единой партийной принадлежности президента и парламентского большинства), а также государств с парламентарной формой правления с номинальным главой государства, там все-таки эта система тройственных отношений есть, хотя и отличается определенным своеобразием.

Кроме того, если говорить о форме правления как о способе управления государством, нельзя, пилимо, ограничиваться анализом роли только трех названных органов власти. Важную роль в государстве играют также органы конституционного контроля. Ведь объявляя закон парламента неконституционным, они прерывают парламентское управление обществом (понимая управление в широком смысле слова) по данному конкретному случаю.

Наконец, как справедливо отмечает в своих трудах В.Е. Чиркин, в управлении государством, особенно в наше время, важны не только прямые, директивные связи, но и обратные связи органов государства с населением. В современных условиях, причем иногда не только в демократических, но и в авторитарных и даже тоталитарных обществах, органы государства не могут управлять, не учитывая в какой-то степени обратных импульсов, идущих от управляемых к управляющим. Если учитывать все эти факторы, то, естественно, определение формы правления будет иметь весьма общий, абстрактный характер. Но оно будет сводить к общему знаменателю разнообразие всех форм правления, существующих почти в 200 государствах современного мира, в том числе и тех, где нет парламентов, президентов или правительств. Поэтому представляется, что форма правления может быть определена как целостная система органов, функций и способов управления государством, включающая прямые и обратные связи органов государства с населением.

Сложность анализа данного вопроса заключается в том, что порой бывает трудно сделать окончательный вывод о форме правления конкретного государства, используя лишь правовые нормы. Так, если судить по Конституции Индии 1949 г., президент имеет огромную власть, сходную с полномочиями президента в президентской республике. На первый взгляд, Индия такой и является. Но до 1976 г. существовал правовой обычай (позже он был внесен в Конституцию), согласно которому президент мог осуществлять свои полномочия только «по совету» Кабинета министров. Это – один из главнейших признаков парламентарной республики. Есть и другие признаки – исключительный централизм федерации, недемократические проявления в государственном режиме и др., которые говорят о том, что в Индии не совсем та форма правления, как это можно заключить, если ориентироваться только на нормы Конституции.

Аналогично и в Малайзии, где глава государства избирается сроком на пять лет. Это – один из признаков республики. Но на деле Малайзия – монархия, ибо короля выбирают только девять султанов из своего круга. По нормам Конституции, Малайзия представляет парламентарную монархию, но реально в стране существует авторитарный режим, многие партии запрещены, разделение властей фактически отсутствует. Таким образом, как и в Индии, парламентарная форма правления Малайзии вызывает определенные сомнения. Что уж говорить о республиках с пожизненными президентами, официально разрешаемой единственной партией или о республиках после военных переворотов, где, по сути, нет республиканских учреждений, осуществляется военное управление, существует особый государственный режим и своеобразное государственно-территориальное устройство, ибо власть на местах осуществляется назначенными офицерами (комендантами и др.).

Так же и нормы «сталинской» Конституции СССР 1936 г. декларировали демократическую республиканскую форму правления: все органы власти (Советы) избирались на основе всеобщего и равного избирательного права, в Конституции не было норм, закреплявших однопартийность, исполнительные органы несли ответственность перед выборными Советами, существовали избираемые населением или Советами суды с участием народных заседателей на всех ступенях, провозглашались такие социальные, экономические права граждан, которых в то время не было в западных конституциях. Однако на практике это была форма тоталитарного государства. Советы, провозглашенные единственными органами государственной власти, не имели властных полномочий (они находились в руках партийно-государственной номенклатуры), права граждан нарушались в массовом порядке.

Можно привести и примеры Катара или Объединенных Арабских Эмиратов, где теоретически есть парламенты и конституции, но на деле эти страны вовсе не парламентарные и даже не дуалистические, а полуабсолютные, а то и абсолютные (в некоторые периоды их развития) монархии.

Исходя из вышесказанного представляется единственно верным делать вывод о формах правления, опираясь не на нормы конституций либо иных нормативно-правовых актов, а на объем полномочий высших институтов государственной власти (президента либо монарха, парламента, правительства), а также на модель взаимоотношений между ними.

Одна из наиболее традиционных классификаций форм правления базируется на числе стоящих у власти, правящих лиц. В соответствии с ней главное отличие монархии от республики заключается в том, что в монархии высшая государственная власть принадлежит одному лицу, в то время как в республике она осуществляется коллегиально выборными органами. В целом данная классификация правильно толкует сущность монархий и республик, но только реальных. По данной классификации номинальные формы правления исключаются из анализа, ибо прошлому и современности известны государства, верховная власть в которых осуществлялась несколькими лицами, но которые при этом были монархиями либо власть монарха в которых носила номинальный характер (номинальные монархии). В то же время и на сегодняшний день в мире насчитывается довольно много государств, власть в которых носит единоличный характер, но которые при этом являются республиками (номинальными республиками).

Таким образом, в данном контексте нельзя не отметить точки зрения ученых, полагающих, что в категорию монархий попадают не только государства, в которых реальная власть принадлежит монарху, отделенному от подданных, но и номинальные монархии, в которых у монарха нет реальной власти; последние – это, как правило, демократические государства, по сути, представляющие собой республики. С другой стороны, под республиканскую форму правления попадают и такие государства, в которых гражданская политическая активность существенно ограничена, политические права и свободы существенно нарушаются.

Иначе говоря, и монархии, и республики могут быть как реальными, так и номинальными[28].

Контрольные вопросы

1. Типология форм правления античных мыслителей – Платона, Аристотеля, Полибия.

2. Средневековая политико-правовая мысль по вопросу о формах правления.

3. Наследие Нового времени относительно типологии форм правления.

4. Дореволюционная и современная российская политикоправовая мысль о формах правления.

5. Многообразие подходов к типологии форм правления. Реальные и номинальные формы правления.

Глава 2 Сущность и основные характеристики монархической формы правления

2.1. Общие положения о монархической форме правления

Монархия (от греч. monarchia — единовластие, единодержавие) – это форма правления, главой которого является суверенное, политически и юридически безответственное лицо, приобретающее свой статус в порядке престолонаследования.

Юридическая наука, так же как и политико-правовая теория, неоднозначно оценивают данную форму правления. Так, например, ст. 6 Конституции Массачусетса провозглашает, что «сама идея о том, что человеку от рождения суждено стать представителем власти, законодателем или судьей, абсурдна и противоестественна».

Вместе с тем есть и противоположные доводы, сводящиеся к тому, что в обстановке раскола в обществе существование правового государства на условиях представительного правления в принципе невозможно. А власть одного лица, не зависимая от общества, напротив, способна быть арбитром и обеспечить соблюдение прав человека[29].

С другой стороны, уже давно замечено, что неограниченная монархия, как и всякая абсолютная власть, чревата произволом и злоупотреблениями. Афоризм лорда Эктона полностью отражает подобное наблюдение: «Всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

История знает множество случаев перехода от одной формы правления к другой, в частности, свержение монархий и установление республик в России, Франции, Греции, Турции, Германии. Однако в ряде случаен, в частности в Испании, наблюдался и обратный процесс – реставрация института монархии, которая существует и поныне.

Большинство монархий современности – это ограниченные конституционные (дуалистические и парламентарные) монархии. Организация государственной власти в них позволяет, сохраняя преимущества монархии, закреплять гражданские свободы и народный суверенитет. Народ в таком случае становится сувереном, и вместе с тем в государстве остается власть, способная быть «посредником между противоположными элементами, на которые разделяется общество, которая юридически не зависит от народа, поскольку «она воплощается в лице монарха, который царствует по праву, а не по выбору той или иной части общества»[30].

В этом смысле есть причины говорить о некоторых преимуществах монархии. Существует потребность в том, чтобы глава государства был относительно независимым, свободным от политических пристрастий. Тогда он становится фигурой, которая хотя бы формально сдерживает произвол. И если, в частности в парламентарной республике, приходится применять особую процедуру выборов президента, то в монархии глава государства заведомо свободен от обязательств перед политиками, партиями и избирателями.

Монархическая форма правления характеризуется следующими признаками:

1. Существование единоличного носителя верховной государственной власти; монарх – единственный источник власти, единственный субъект государственного суверенитета.

2. Пожизненная принадлежность власти монарху, законы монархии не предусматривают отстранения монарха от власти ни при каких обстоятельствах.

3. Династическое наследование верховной власти монарха,

4. Власть монарха предстает как непроизводная от власти народа (т. е. подчеркивается божественное происхождение монарха, благодаря чему царь становится помазанником Божьим, иногда получает корону из рук Папы Римского и т. п.)[31].

5. Монархическая форма правления характеризуется юридической безответственностью монарха, т. е. монарх не несет юридической, а также политической ответственности за результаты своего правления[32].

Однако существовал и существует ряд монархий, организация государственной власти которых не характеризуется всеми вышеперечисленными признаками. Так, например, в Византии из ста девяти царствовавших императоров семьдесят четыре были убиты. Во всех семидесяти четырех случаях престол переходил к цареубийце не по наследству, а по праву захвата. При коронации императора Цхимисхия патриарх Полуевкт даже провозгласил новый догмат: «Таинство помазания на царство смывает все грехи, в том числе и грех цареубийства», т. е. победителей не судят. Римские легионеры назначали и смещали императоров. Как свидетельствуют историки, арагонские феодалы возводили королей по формуле: «Мы, которые стоим столько же, сколько и Вы, и которые можем больше, чем можете Вы, мы назначаем Вас нашим королем и сеньором при том условии, что Вы будете соблюдать наши привилегии. А если нет, – то нет».

Таким образом, история изобилует примерами отсутствия признаков монархии в государствах с монархической формой правления, а значит, вышеупомянутые признаки монархической формы правления не абсолютны.

Так, единоличностъ верховной власти — не характерный признак всех монархий. Если обратиться к истории Древнего Рима, то нельзя однозначно сказать, кем были римские консулы: двумя республиканскими полуцарями, из коих ни один не был царем, или оба были срочными республиканскими чиновниками? В V–VI вв. среди франков различали «назначенных царей» («res designatus») и «освященных царей» («res consecratus»); при этом только вместе они составляли единого суверена. И в истории России известен пример занятия престола двумя царями одновременно (период правления Петра I и Ивана V с 1682 по 1696 г.). На сегодняшний день Объединенные Арабские Эмираты – «коллективная монархия», в которой полномочия монарха принадлежат Совету эмиров семи объединившихся эмиратов федерации, полномочия главы государства, кроме церемониальных, осуществляются ими совместно на заседании Совета эмиров.

Аналогично неоднозначен и признак наследственности власти монарха. Известно, что в VII в. чешским королем был избран Сало; короли Кастилии и Арагона в XIII в. занимали престол по выбору. Золотая Булла 1356 г. Карла IV – Императора Священной Римской Империи Германской нации – устанавливала, что король избирается семью князями-курфюрстами[33].

Истории известны и так называемые выборные монархии. В частности, выборной монархией было Польское государство до его ликвидации и раздела между Россией, Австрией и Пруссией. Во времена, когда Тибет был независимым государством, его главу (далай-ламу) избирали (отыскивали), как и сейчас, среди малолетних детей. Вообще подобные процедуры назначения монарха можно назвать выборами с большой степенью условности. «Выборы» монарха не являются всеобщими, «корпус избирателей» весьма специфичен – его нельзя назвать народом, политическим сообществом.

Вместе с тем есть все основания назвать еще один тип монархий, где совмещаются наследование трона и выборность монарха. Так, например, в Малайзии – федеративном государстве, в состав которого входят султанаты и губернаторства, монарх избирается на пять лет из числа наследственных султанов девяти штатов (всего в стране 13 штатов, но главы четырех из них не являются наследственными султанами и в выборах не участвуют). На деле выборов нет. По списку совета правителей султаны занимают пост монарха по очереди. Выборность главы государства на определенный срок сближает данную форму правления с республикой, однако все же Малайзия – это монархия: избранными могут быть только наследственные султаны. Статус монарха, присвоенный главе малазийского государства, следует считать правовой аномалией. Он не имеет собственного права на власть в федерации, его полномочия производны от власти всего федеративного государства. Бесспорным монархом он является лишь в пределах своего султаната.

Не случайно в другой монархической федерации – Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ) – главе государства не стали присваивать статус монарха и определили его как президента федерации. ОАЭ – это «коллективная монархия», где полномочия монарха принадлежат Совету эмиров. Это также сближает форму правления данной страны с республиканской и может быть веским основанием для отнесения ОАЭ к числу номинальных монархий.

Вместе с тем приведенные примеры составляют скорее исключения из правил. Большинство монархий современности – это династические монархии, власть в которых передается по наследству.

Известны несколько способов престолонаследования'.

 Салический, при котором женщины полностью исключаются из круга наследников престола (в Норвегии, Японии, Бельгии);

• Кастильский, не исключающий женщин из очереди престолонаследников, но отдающий предпочтение мужчинам. При этом выделяют две разновидности такого способа престолонаследования: кастильский традиционный и кастильский современный. В соответствии с первым престол наследуется по старшинству, однако действует правило «младший брат имеет преимущество перед старшей сестрой» (в Великобритании[34], Дании, Испании). Кастильский же современный такого исключения не предусматривает, престол переходит по старшинству (в Швеции);

• австрийский не исключает женщин, но дает мужчинам преимущество во всех степенях родства (в Люксембурге, Лихтенштейне, Монако, Нидерландах)[35].

Согласно сложившейся традиции в случае вакантности престола, малолетства наследника, болезни или длительного отсутствия, а устанавливается регентство[36].

Небезупречен и такой признак монархии, как бессрочность власти монарха. Как было отмечено выше, в частности в Малайзии, власть монарха носит выборный и срочный характер (он избирается султанами сроком на пять лет).

Таким образом, справедлива мысль о том, что зачастую монархии лишены некоторых признаков данной формы правления, являясь номинальными монархиями. Исходя из этого введен еще один, шестой признак монархической формы правления:

6. Монархическое правосознание, которое, в отличие от республиканского правосознания, олицетворяет верховную государственную власть, само государство, политическое единство страны и сам народ.

Как писал по этому поводу И.А. Ильин, «монархическому правосознанию свойственно воспринимать и созерцать государственную власть как начало священное и придавать монарху особый, высший религиозный, осмысленный ранг. Тогда как для республиканского правосознания характерно вполне земное, утилитарно-рассудочное восприятие и трактовка государственной власти. И нет ничего опасней и нелепей, как навязать народу такую государственную форму, которая не соответствует его правосознанию, например, введение монархии в Швейцарии или аристократической диктатуры в США. Форма правления должна отражать национально-исторические особенности страны, культурные традиции общества, менталитет населения. Лишь в этом случае могут быть выявлены ее положительные характеристики. И напротив, попытки пересадить на национальную почву без достаточных оснований чуждые идеалы могут лишь скомпрометировать их»[37].

Монархическое правосознание всегда стремится к консолидации народа вокруг государя, который олицетворяет центр государственного механизма. Сущность монархии заключается в том, что она всегда представляет единую национальную идею. Более того, самодержец – это универсальный символ, живое воплощение нравственного идеала на земле. Так, в Великобритании монархия – это старейший политический институт, идеальное орудие воздействия на население. При социальных потрясениях в стране возможно применение исключительно и только королевских прерогатив.

2.2. Виды монархий

Форма правления прежде всего зависит от типа общества. Так, монархия возникла в условиях рабовладения. При феодализме она стала основной формой государственного правления. В государствах буржуазного типа сохранились лишь формальные черты монархического правления.

С исторической точки зрения различаются следующие виды монархий:

• восточно-деспотические,

 античные;

 феодальные, к которым относятся: раннефеодальные;

монархии феодальной раздробленности;

сословно-представительные;

абсолютные;

 буржуазные, которые подразделяются на: дуалистические;

парламентарные.

Что касается организации государственной власти в восточных деспотиях, то на Востоке переход от первобытнообщинного строя к цивилизации сопровождался развитием ирригационного земледелия. Создание ирригационных систем требовало организации коллективного труда большого числа людей, усилий всей страны в целом. Поддерживать в порядке систему каналов было сложно. Все эти работы невозможно было осуществить без жесткой организации, без сильной централизованной власти. В результате во всех древних восточных цивилизациях сложилась особая форма государства – деспотия. Тип же цивилизации можно охарактеризовать как системоцентристский, или общинный.

Суть деспотий при всех внешних различиях была единой: во главе их стоял полновластный правитель (деспот), владевший всей землей. Он осуществлял свою власть через широкую сеть чиновников, которые собирали налоги, организовывали сельскохозяйственные и строительные работы, следили за состоянием оросительной системы, своевременным пополнением войска, вершили суд и т. д. Власть восточных деспотов была неограниченной (с греческого «деспотия» так и переводится – неограниченная власть). За ними было последнее слово во всех вопросах – военных, хозяйственных, юридических и пр. Современная теория даже выработала принцип, определяющий сущность деспотии: «перед деспотом все равны, а именно – равны нулю».

Считалось, что власть деспотов имеет божественное происхождение, а сами они в глазах населения были наместниками богов на земле. Так, в Египте фараон носил титул владыки Обеих Земель (т. е. Южного и Северного Египта) и считался живым воплощением Бога. Китайцы называли своего императора Сыном Неба, а в древнеиндийской религиозной книге «Веды» говорится, что царь создан из частиц тела разных божеств. Вера в божественное происхождение правителей укрепляла их власть и помогала держать народ в полном повиновении.

В восточных обществах довольно рано сложилась жесткая иерархия: все социальные слои занимали определенное положение в обществе, которому строго соответствовали их обязанности, права и привилегии. По мере появления различных профессий происходила своего рода социальная сортировка новых общественных слоев – за каждым закреплялось особое место.

Пирамида власти в древних восточных цивилизациях выглядела примерно так: на вершине находился правитель-деспот, чуть ниже – высший слой знати: жрецы, родовая и военная аристократия; еще ниже располагался многочисленный аппарат чиновников. Здесь уже главную роль играли не знатное происхождение и милости правителя, а профессиональные знания. В привилегированном положении находились также купцы и воины: первые укрепляли экономическую, а вторые – военную мощь государства. Ближе к основанию пирамиды располагались ремесленники и свободные общинники – наиболее многочисленный слой общества.

На протяжении почти всей истории системоцентристских (общинных) цивилизаций, вплоть до XIX в., сельская община была главной производственной ячейкой. А корни ее уходили в первобытную эпоху, когда люди объединялись в родовые, а затем соседские общины. На основе последних и возникли сельские общины, в которых нередко сохранялись как семейные, так и соседские связи.

Сельская община была экономически замкнутым организмом: натуральное хозяйство обеспечивало ее членов всем необходимым, а государство вмешивалось в жизнь общины, как правило, лишь при необходимости собрать налоги или пополнить войско. В остальном община была самоуправляемой, все спорные вопросы решались на собраниях общинников. Самым страшным наказанием для общинника было изгнание из общины – отторжение от привычного социального организма, вне которого он не мыслил существования. Человек в общине чувствовал себя прежде всего частью коллектива, а не отдельной личностью, которая может сама, независимо от других строить свою жизнь. И поэтому изгнание из общины рассматривалось как суровое наказание.

Переход к раннефеодальной монархии не ознаменовал исчезновение институтов общинного самоуправления, оставшихся с периода военной демократии. Власть внутри общины свободных жителей принадлежала совету старейшин, княжеская же власть – власть государственная – носила по отношению к общине внешний характер и выполняла ограниченное число функций: обороны от внешних врагов, рассмотрения наиболее важных споров и конфликтов, т. е. судебной деятельности. В качестве вознаграждения за это взималась дань.

Взимание дани – один из важнейших признаков раннефеодального государства, который можно трактовать по-разному.

В истории встречаются все виды дани, но только два последних характерны для раннефеодального государства.

Во главе раннефеодального государства стоял князь, во многом зависимый от дружины (нет дружины – нет дани, нет власти). Наследование княжеской власти тесно переплеталось с избранием, так как без поддержки дружины и признания княжеского рода ни один князь княжить не мог. Аппарат управления был не развит, его зачастую заменяла та же дружина князя и его родственники. Дружинники творили суд от имени князя, обладали правом сбора дани. Им же князь и раздавал земли от своего имени.

Власть князя сильно зависела от общины, которая призывала и изгоняла князя, формировала ополчение для отпора внешних врагов. Князь постоянно нуждался в помощи общинного ополчения и при совершении походов на соседние земли. Раннефеодальной монархией была Киевская Русь, в некоторых своих чертах сходная с раннефеодальными монархиями Западной Европы. Так же как и в них, в Киевской Руси шло формирование феодальных отношений, возникали характерные для феодального общества классы феодалов, крестьян и горожан, появлялись вотчины, складывались вассальные связи и т. д. Центральное управление Киевской Русью сосредоточивалось в руках монарха (великого князя), опиравшегося в первую очередь на группу приближенных к нему профессиональных воинов (дружину), а сама система центральной администрации была дворцово-вотчинной.

Главной причиной феодальной раздробленности является изменение характера отношений между великим князем и его дружинниками в результате «оседания» последних на земле. Так, в первые полтора века существования Киевской Руси дружина полностью находилась на содержании князя. Князь, а также его государственный аппарат, собирали дань и другие поборы. По мере того как дружинники получали от князя землю и право самостоятельно собирать налоги и пошлины, они приходили к выводу, что доход от военно-разбойничьей добычи менее надежен, нежели сборы с крестьян и горожан. В XI в. усилился процесс «оседания» дружины на земле, а с первой половины XII в. в Киевской Руси преобладающей формой собственности становится вотчина, владелец которой мог распоряжаться ею по своему усмотрению. И хотя владение вотчиной накладывало на феодала обязанность нести воинскую службу, его экономическая зависимость от великого князя значительно ослабла. Доходы бывших дружинников-феодалов больше не зависели от милости князя. Они сами обеспечивали себе существование. С ослаблением экономической зависимости ослабевает и политическая зависимость от великого князя.

На Руси значительную роль в процессе феодальной раздробленности сыграл развивающийся институт феодального иммунитета, предусматривающий определенный уровень суверенитета феодала в границах своей вотчины. На этой территории феодал обладал правами руководителя государства. Великий князь и его органы власти не имели права действовать на данной территории. Феодал сам собирал налоги, пошлины, вершил суд. В результате в самостоятельных княжествах-вотчинах образуются государственный аппарат, дружина, суды, тюрьмы и т. д., удельные князья начинают распоряжаться общинными землями, передают их от своего имени во власть боярам и монастырям. Таким образом формируются местные княжеские династии, а местные феодалы составляют двор и дружину этой династии. Огромное значение в этом процессе сыграло введение института наследственности на землю и населяющих ее людей. Под влиянием всех этих процессов изменился и характер отношений местных княжеств с Киевом. На смену служебной зависимости приходят отношения политических партнеров, иногда в форме равноправных союзников, иногда сюзерена и вассала.