Формы правления. История и современность: учебное пособие

Лия Робертовна Симонишвили

Формы правления: история и современность

Введение

История становления и развития каждого государства связана с поисками оптимальной модели организации государственной власти и, как следствие, формы правления. Как отмечал в свое время по этому поводу И.А. Ильин, «каждому народу на каждом этапе своего развития должна быть свойственна своя, особая, индивидуальная форма и конституция, соответствующая ему и только ему. Нет одинаковых форм и конституций. Слепое заимствование и подражание нелепо, опасно и может быть гибельным»[1].

Действительно, каждое государство обладает определенной спецификой, в том числе и в вопросе организации государственной власти. Это обусловлено различными культурными и правовыми традициями, а также в конечном счете типом общества. В обществах, не связанных экономическими узами обмена и вынужденных объединяться посредством централизованной государственной власти, естественной формой правления представляется монархия. Там, где форма правления не сопряжена с иерархической системой феодальной собственности на землю и ее верховным собственником в лице самого монарха, она принимает вид деспотии (например, государства восточных деспотий, основанных на азиатском способе производства). Для обществ, основанных на обменных отношениях между свободными, политически равными субъектами-собственниками, характерна республиканская форма правления.

Выбор той или иной формы правления в молодых странах, освободившихся от колониальной зависимости, в значительной степени зависел от влияния метрополии. Не удивительно, что во многих бывших колониях Великобритании (Тринидад и Тобаго, Ямайка, первоначально в Индии, Пакистане) после провозглашения независимости была установлена монархическая форма правления, в то время как бывшие колонии республиканской Франции в своем подавляющем большинстве стали республиками (Республика Кот-д’Ивуар, Буркина-Фасо, Габон, Исламская Республика Мавритания).

Выбор формы правления также обусловливается:

• расстановкой социально-политических сил и результатом борьбы между ними (действие этого фактора особенно ярко проявляется в революционные периоды, доказательством чему является, в частности, падение монархических режимов в результате Великой французской революции 1789 г. или Февральской революции 1917 г. в России);

• историческими особенностями отдельных стран (вне исторического контекста невозможно, например, объяснить существование в современной Великобритании парламентской монархии);

• особенностями культуры народа, аккумулирующей исторический и политический опыт, обычаи и навыки жизни в условиях того или иного государства; влиянием в стране политических процессов.

Таким образом, форма правления – это комплекс признаков, характеризующих организацию государственной власти, посредством которых можно сделать вывод о прошлом (в смысле предпосылок выбора формы правления определенным государством), настоящем (в смысле учета особенностей формы правления определенного государства), а также, в какой-то степени, и будущем государства (в смысле возможности усиления или ослабления отдельных институтов власти).

При этом можно отметить и общие закономерности трансформации форм правления. Так, при аграрном строе значение формы правления сводилось лишь к определению того, каким образом замещается должность главы государства – в порядке наследования или путем выборов. По мере разложения феодализма и перехода к индустриальному строю, которые сопровождались ослаблением власти монархов, появлением и укреплением народного представительства, формы правления стали более разнообразными. Наибольшую значимость приобрело не то, наследственный или выборный глава государства в стране, а то, как организуются отношения между главой государства, парламентом, правительством, как взаимно уравновешиваются их полномочия, – словом, как устроено разделение властей.

При этом вопрос о форме правления приобретает не только теоретическое, но и первостепенное практически-политическое значение. От того, как организована и реализуется государственная власть, зависят эффективность государственного руководства, действенность управления, престиж и стабильность правительства, состояние законности и правопорядка в стране. Исходя из этого проблема формы государства имеет весьма существенный политический аспект.

Современная наука под формой правления понимает, кто и как правит, т. е. осуществляет государственную власть в государственно-организованном сообществе; как устроены, организованы и действуют в нем государственно-властные структуры (органы государства); каковы основы их взаимоотношений с населением; а также какова степень участия населения в формировании государственных структур. При этом форма правления – не просто теоретическая, абстрактная категория науки, как, скажем, суверенитет или народовластие, а тот ключ, с помощью которого определяется сущность системы органов государственной власти, выражающейся в той или иной государственно-правовой модели.

Форма правления является ведущим элементом формы государства. Именно она в конечном счете определяет форму государственного устройства, а также разновидность политического режима.

При этом форма правления, на наш взгляд, одновременно относится и к наиболее спорным элементам известной триады форм государства. Среди современных авторов, так же как и среди их древних предшественников, нет единого взгляда и представления о понятии, видах и содержании форм государства. Высказываются разные точки зрения, различные подходы к определению понятия и содержания форм правления. Так, одни, анализируя основы организации государственной власти, употребляют термин «форма правления», другие – «государственный режим», третьи ставят знак равенства между понятием «форма правления» и «форма государства».

Исходя из этого основная задача данного пособия – определить сущность моделей организации государственной власти в ряде стран и на основе полученных данных сделать вывод о форме правления в них. При этом преследуется цель не только выявить классические признаки определенных форм правления, но и показать, какие из них, не меняя при этом формы правления, могут быть изменены или вообще отсутствовать. Другими словами, объектом данного анализа являются не только классические формы правления, но и их разновидности.

В связи с этим рассмотрение каждой формы правления осуществляется на основе как теоретического, так и конституционного анализа.

Учебное пособие построено по следующему принципу: теоретические положения относительно сущности форм правления подкрепляются анализом норм конституций, которые определяют форму правления. Для этого в пособие включены извлечения из текстов конституций, содержащие данные нормы.

Автор выражает благодарность своему учителю Владимиру Александровичу Четвернину за советы и рекомендации при подготовке книги.

Глава 1 О классификации форм правления

1.1. К истории вопроса о разновидностях форм правления

Форма правления, ее сущность и содержание никогда не оставались и не остаются раз и навсегда установленными, неизменными. Под влиянием множества экономических, социально-политических, идеологических и иных факторов они постоянно изменялись и развивались вместе с представлениями о них. Справедливо утверждение Л. Гумпловича, что «учение о различии государств или о государственном правлении является столь же шатким и неустановленным, как и определение понятия государства»[2].

Чтобы убедиться в этом, достаточно указать, что за всю историю развития государства и права были высказаны десятки, если не сотни различных мыслей и суждений по вопросу о формах правления. Предлагались самые различные подходы и варианты решения данной проблемы.

Еще в Древней Греции и Риме философы и юристы высказывали разнообразные, порой весьма противоречивые мнения и суждения по поводу того, что следует понимать под формой правления, какие формы правления существуют, чем они отличаются друг от друга.

Один из величайших мыслителей античности – Платон (427–347 гг. до н. э.) – исходил, например, из того, что идеальной формой правления «идеального государства» как государства «лучших и благородных» является «законная власть немногих» – аристократия. Кроме того, им выделялась и рассматривалась «законная монархия» – царская власть и «незаконная» – олигархия[3].

Платон создал целое учение о динамике государственной жизни и смене, вследствие испорченности человеческой натуры, ее форм. Идеальное государство и его аристократическая форма, согласно этому учению, не вечны. Государство может деградировать и соответственно в этом же направлении изменять свои формы.

Аристократия, способствующая появлению частной собственности на землю и превращению свободных людей в рабов, может вырождаться в так называемую тимократию. Последняя, представляющая собой критско-спартанский тип государства – господство наиболее сильных воинов, – может постепенно превращаться в олигархию. Олигархия же, как строй, основанный на имущественном цензе и власти немногих богатых, – в демократию. Наконец, демократия как власть народа и для народа, в силу опьянения последнего свободой сверх меры, может перерождаться в свою противоположность – тиранию. Это самая худшая форма правления, при которой безраздельно господствуют произвол, насилие и обречены на бесправие широкие массы. Глава государства – тиран, захватывает власть от имени народа и как «ставленник народа».

Таким образом, в зависимости от количества наилучших правителей, мыслитель различал формы правления правильные и неправильные.

Такой подход впоследствии был развит Аристотелем (384–322 гг. до н. э.).

При этом Аристотель впервые предложил соединить начала нескольких форм правления[4], сконструировав, таким образом, некое подобие модели организации государственной власти современных государств. Он, будучи сторонником народовластия в соответствии с законом (демократии), в то же время считал, что большинство народа должно обладать собственностью среднего размера (т. е., говоря современным языком, представлять собой сильный средний класс). В свое время мыслителю не удалось привести пример практики реализации данной конструкции. На сегодняшний же день примеры реального ее воплощения можно наблюдать в организации государственной власти США, Швеции, Финляндии и других стран. Разумеется, формы правления в перечисленных государствах гораздо сложнее, чем в рамках, очерченных Аристотелем для демократии, но в них выдерживается основной принцип: общенациональный консенсус и забота обо всех членах общества при наличии и богатых (или крепкого среднего класса), и очень богатых граждан.

Концепция относительно возможности соединения начал нескольких форм правления воедино впоследствии была детализирована Полибием (200–120 гг. до н. э.), считавшим смешанную форму правления наиболее оптимальной, а главным ее достоинством – взаимное сдерживание и противодействие друг другу составных ее элементов. Это в конечном счете позволило бы добиться надлежащей стабильности организации политического строя. Под «смешиванием» Полибий понимал совмещение, соединение основных начал и элементов трех правильных форм правления: царской власти (принцип власти одного), аристократии (принцип власти немногих) и демократии (принцип власти большинства).

Аналогичной позиции придерживался и Цицерон (106—43 гг. до н. э.), считавший наилучшей формой правления синтез царской власти, аристократии и власти народа[5]. Его концепция определяла, по сути, модель конституционной монархии, ибо римский философ описал форму правления, похожую на английский вариант парламентского правления. И это не случайно, так как римский Сенат выносил решения именем квиритской общины, признавая ее суверенитет, наиболее полно проявляющийся в вопросе наделения властью избираемого монарха и вплоть до установления республиканского периода.

В организации государственной власти некоторых современных стран довольно часто наблюдается смешение трех указанных форм. Так, можно отметить, что даже в США (классической президентской республике) президент – это избранный на четыре года «монарх», полномочия которого велики[6], Конгресс – это лучшие люди государства (по Аристотелю, лучшие всегда из богатых и знатных, т. е. аристократия), и наконец, выборы президента США, конгрессменов, сенаторов на федеральном уровне и других должностных лиц на местном уровне, в которых участвуют рядовые граждане, – это демократия.

На средневековую политическую мысль значительное влияние оказывала борьба монархов с церковью за политическое господство, причем власть священного престола рассматривалась выше власти земных монархов. Такое понимание публичной организации общества было заложено еще Аврелием Августином (Августином Блаженным) (354–430).

Папа Григорий VII в 1075 г. издал «Dictatus Рарае», в соответствии с которым только он один имел право распоряжаться знаками императорского различия, смещать монархов с престолов и освобождать подданных от присяги на верность, принесенной своему государю[7].

Иоанн Солберийский (ум. в 1180 г.) выделял два вида королевской власти: монархическую и тираническую, единственным различием которых был способ осуществления политического господства. Так, добродетельный правитель должен основывать управление на законе, а не на своеволии. Поэтому справедливый самодержец имеет все основания пользоваться особыми привилегиями, способствующими осуществлению его прерогатив. В соответствии с данной теорией Бог может допускать деспотическую власть в государстве в качестве наказания за грехи народа, но подданные монарха имеют право свергнуть его с престола при условии, что они не состоят у него на службе и не связаны с ним клятвой. И. Солберийский вывел зависимость авторитета монарха от соблюдения им закона, который он обязан сохранять и соблюдать. Однако государь считается свободным от пут права не потому, что ему дозволена несправедливость, но потому, что он должен быть тем, кто почитает справедливость не из страха наказания, а из воли к правосудию. Исходя из этого, по мнению мыслителя, королевская власть несравненно выше человеческого права, но ниже божественного закона.

Следуя аристотелевской традиции, Фома Аквинский (1228–1274) также различал справедливые и несправедливые формы правления. К первым он относил монархию, аристократию и политик», а ко вторым – тиранию, олигархию и демократию. Аквинат продолжил традицию античности, осуществляя градацию единоличных моделей организации публичной власти через призму достижения общей цели правления. Так, монархическое государство управляется царем ради всеобщего блага, а тираническое – для удовлетворения личных прихотей венценосца. Во главу всех форм правления Ф. Аквинский ставил самодержавие как наилучшую из всех существующих моделей верховной власти в государстве. С его точки зрения, разумнее выбирать монархию, нежели другие плюралистические формы правления, в которых господствуют многие, а не один. Однако власть государя, по мнению философа, не абсолютна, ибо она подчиняется духовному авторитету священнослужителей, так как правители выполняют частные задачи спасения человеческих душ, а церковь – глобальные[8].

Совершенно иной подход к анализу самодержавия предложил Марсилий Падуанский (1275–1343), считавший лучшей формой правления избирательную монархию[9]. Фактически он разработал средневековую теорию разделения властей между законодательствующим народом и исполняющим его волю монархом. Данные взгляды стали катализатором новых тенденций в политико-правовой мысли Средневековья, отвергающих господство церкви в государстве и впоследствии приведших к новому взгляду на организацию государственной власти, основанную на концепции разделения властей.

Яростным защитником светского идеала самодержавия стал и Данте Алигьери (1265–1321). Понятие «монархия» он отождествлял с империей, власть в которой обладает абсолютным верховенством в обществе. Он полагал, что такое самодержавие уже существовало во времена римского императора Цезаря Августа. Анализируя данную концепцию он выделил несколько принципов самодержавия'.

1) принцип светского государства, в котором власть монарха не зависит от власти церковного иерарха;

2) принцип справедливости. Его обеспечение более других возможно при самодержавной форме правления, так как императорская власть парализует клановую борьбу в государстве, поэтому не граждане существуют ради консулов и не народ ради царя, а наоборот, консулы ради граждан и царь ради народа;

3) принцип национализма, или господства знатнейшего и сильнейшего народа в империи[10].

На рубеже XV–XVI вв. Эразмом Роттердамским (1469–1563) была сформулирована идея просвещенного абсолютизма[11]. Он утверждал, что самую важную роль в становлении будущего правителя играет воспитание, особенно если монарх получает свою власть по наследству. Следовательно, в монархе необходимо развивать три главных качества: наивысшее могущество, наивысшую мудрость и наивысшую доброту.

Томас Гоббс (1586–1679), напротив, акцентировал внимание на источнике политической власти в обществе. Он различал три формы государства: монархию, аристократию и демократию, отличительным признаком которых служит количественный состав суверенов. Так, по мнению мыслителя, если правителем является один человек, тогда государство представляет монархию, если собрание всех, кто хочет править, – тогда это демократия или народоправство; а если верховная власть принадлежит собранию лишь части горожан – тогда это аристократия. Других видов государства не может быть, ибо верховную власть имеют или один, или немногие, или все[12]. Прообразом монархии, по мнению мыслителя, является патриархальная семья, которая постепенно эволюционирует в отеческое самодержавие. Но это не единственный способ становления единоличной власти, так как она может возникнуть и в результате завоевания. Как правило, господство военной силы приводит к деспотии[13].

В более поздний период Шарль-Луи Монтескье (1689–1755), рассматривая в качестве критериев классификации форм правления различные принципы организации и деятельности государственной власти, считал, что добродетель лежит в основе демократии, умеренность – аристократии, честь – монархии и страх – деспотии.

В вопросе о первопричинах выбора государством той или иной формы правления значительный вклад принадлежит Джамбаттисте Вико (1668–1744), полагавшему, что форма правления опосредована природой управляемых людей. Так, по мнению мыслителя, к монархии склонны преимущественно народы, достигшие высокого уровня развития разума, поскольку единоличная власть возникает вследствие острых социальных противоречий, перед которыми бессильны республиканские учреждения[14].

Дальнейшее развитие монархические идеи получили в трудах классика немецкой философии Георга Гегеля (1770–1831), считавшего конституционную монархию венцом политического развития общества. В своей доктрине государственной власти он, отвергая теологическую концепцию самодержавия, вместе с тем отмечал, что суверенитет власти должен принадлежать государю, который на легальном основании может казнить и миловать. В его представлении государственная власть должна быть разделена на три ветви: царскую, законодательную и правительственную (исполнительную). Таким образом, верховенство монаршей власти не должно снижать значения иных политико-публичных учреждений, таких как правительство и парламент. В правительстве должны сочетаться полномочия судебной и полицейской юрисдикции, а в парламенте – интересы всех сословий государства[15].

Таким образом, начиная с античности и вплоть до европейских буржуазных революций в политико-правовой мысли в целом господствовали монархические идеалы в различных проявлениях (от самодержавия и абсолютизма и вплоть до конституционализма). Рубиконом в данном вопросе стал именно период буржуазных революций, заложивший основу концепций о достоинствах республиканской формы правления. На сегодняшний день на ней базируется американская правовая школа, достаточное распространение она получила на европейском континенте: во Франции, Германии и России.

Значительный вклад в развитие идей о сущности и видах форм правления внесла российская дореволюционная школа права. Так, в свое время Н.М. Коркунов (1853–1904) отмечал, что при республиканской форме правления все лица, участвующие в распоряжении властью, ответственны перед народом – от последнего избирателя до президента, стоящего во главе республики и призванного действовать от ее имени. В монархии же все обстоит как раз наоборот – имеется безответственный орган власти, называемый монархом. Именно в этом различии ответственности и безответственности заключается различие президента республики и монарха, а не в объеме и характере их функций[16]. Безусловно, объем и характер полномочий президента США и английской королевы несопоставимы. Президент пользуется большей властью, нежели королева. Однако президент ответствен перед народом и потому – не монарх. Английская же королева, напротив, безответственна и потому, несмотря на всю ограниченность своей власти, остается монархом[17].

Аналогичной точки зрения придерживался и А.Ф. Кистяковский (1868–1920), отмечая, что юридическое различие между монархией и республикой нужно искать не в компетенции правительственной власти, а в ее организации, именно в юридическом положении носителя такой власти[18].

Это юридическое положение, с точки зрения ученого, может выражаться в выборности (в условиях республики) или наследственности (в условиях монархии) высших органов государства и самой государственной власти[19]. Выборность и наследственность как критерии деления форм правления государства на два главных вида органически сочетаются с такими признаками, как срочность пребывания у власти главы государства в республиках и бессрочность в монархиях.

Различное юридическое положение носителей власти как общий критерий классификации форм правления может выражаться в ответственности их перед народом, нацией, парламентом в республиках и безответственностью – в монархиях.

Классификация форм правления государства в зависимости от числа стоящих у власти, правящих, является одной из старейших и широко признанных в науке. Ее наличие отмечено еще Геродотом в его повествовании о споре между Отаном, Мегабизом и Дарием о том, какую форму правления следует установить в Персии после убийства Лже-Смердиса. При проведении этой классификации учитывается количественный критерий. Так, «если высшее распоряжение государственной властью принадлежит одному липу, это будет монархия, если многим лицам, это будет аристократия, если же всем – то демократия», – писал Н.М. Коркунов[20].

Однако, руководствуясь только этим критерием, порой весьма трудно провести различие между отдельными формами правления. Возникает вопрос: какая часть общества или правящих слоев должна стоять у власти для того, чтобы появилось основание называть такую форму правления аристократической республикой? И кого следует называть правящими? Ученый поясняет свою позицию, отмечая, что если в руках правителей сосредоточено все распоряжение государственной властью, а все другие учреждения являются лишь содействующими им или действующими по их полномочию, то под определение монархии как власти и правления одного лица подойдет только неограниченная, абсолютная монархия, так как в конституционной монархии парламент не содействует только монарху и не от него получает свои полномочия. Напротив, парламент, будучи самостоятельным органом и опираясь на полномочия, данные ему от народа, всячески ограничивает власть монарха. Если же под правящими разумеют тех, в чьих руках сосредоточено не все распоряжение властью, а только функции исполнительной власти, тогда большинство республик, имеющих единоличного главу исполнительной власти, президента, окажутся также подходящими под определение монархии[21].

Количественный критерий классификации форм государства (т. е. по числу правящих лиц) является далеко не совершенным, так как не дает зачастую возможность провести четкую грань между монархиями и республиками.

Таким образом, можно заключить, что политико-правовая мысль представляет сторонников и противников различных вариантов организации государственной власти, обусловливающих различные формы правления.

Вместе с тем показательно, что, несмотря на столь богатое наследие, мыслителям не удалось выработать единой системы критериев, различающих формы правления. В большинстве случаен – это концепции, связанные с конструированием идеальной, с их точки зрения, государственно-правовой модели и основанной на ней формы правления.

1.2. Современные подходы к классификации форм правления

Современная наука выделяет две формы правления: монархии и республики. В рамках каждой из них существуют свои формы, или, как утверждают некоторые авторы, системы правления[22].

Однако ни в отечественной, ни в зарубежной научной литературе нет единой точки зрения по поводу разновидностей форм правления. Это обусловлено разными теоретико-познавательными позициями.

Одни авторы, различая развитые и неразвитые в правовом отношении государства, выделяют формы правления реальные и номинальные[23]. По мнению сторонников данного подхода, республики не бывают «без некоторых элементов республиканской формы правления», т. е. «теократическими», «монархическими», а монархии – «республиканскими монархиями» и т. д.

Другие, напротив, считают республиками либо монархиями любые политические системы, в которых есть конституция, пусть даже фиктивная, или иной основной закон, в котором государство провозглашается соответственно республикой либо монархией. Этой позиции придерживаются как конституционалисты в целом[24], так и ученые-теоретики в частности[25].

Таким образом, наблюдаются два диаметрально противоположных подхода к анализу форм правления.

1. В рамках первого подхода объект исследования составляют исключительно развитые государственно-правовые системы, в которых уже достигнуто разграничение гражданского общества и государства и в которых есть то, что называется современным правовым государством. Сторонники этого подхода выделяют некоторый набор базовых критериев (модели разделения властей, определяющие статус главы государства, главы исполнительной власти, способ формирования правительства, ответственность правительства) и на их основании затем делают вывод о форме правления конкретного государства.

При таком подходе критериев, как правило, немного. Ограничено и количество форм правления. Так, для современных развитых с правовой точки зрения государств характерны парламентарные монархии, а также президентские, парламентарные и смешанные республики. При этом сторонники данного подхода полагают, что поскольку парламентарные монархии в модели организации государственной власти по существу ничем не отличаются от парламентарных республик, эти варианты одной и той же формы правления можно объединить общим понятием: «парламентарные государства», или «государства с парламентарной формой правления».

Таким образом, учеными анализируются модели организации государственной власти исключительно развитых правовых государств. Неразвитые же, авторитарные государства не подлежат анализу.

2. В рамках второго подхода в объект исследования попадают не только реальные, но и номинальные формы правления, не только развитые, но и неразвитые в правовом отношении, авторитарные государства. Например, анализируются такие государства, как Ангола, Буркина-Фасо, Гана, Ирак, Иран, Конго и тд. С нашей точки зрения, эти государства являются республиками номинальными, т. е. лишенными важнейших признаков республики: выборности, коллегиальности одного или нескольких высших государственных органов, законности, краткосрочности легислатур и замещения высших должностей исполнительной власти.

Разумеется, такое множество «монархий» и «республик» отличается большим разнообразием. Поэтому вместо выделения общих признаков, позволяющих объединить схожие государства в идентичные формы правления, ученые учитывают специфику разных культур (развитых и неразвитых в правовом отношении). Причем разнообразие культур, неразвитых в правовом отношении, заставляет выделять все новые и новые разновидности монархий и республик. Основная трудность данного подхода – не довести число разновидностей форм правления до числа неразвитых в правовом отношении государств в силу того, что все эти государства весьма своеобразны.

В настоящем пособии в первую очередь будет рассмотрена сущность форм правления развитых правовых государств. Вместе с тем анализ форм правления не может исчерпываться только ими. На сегодняшний день в мире насчитывается большое количество авторитарных государств, правовое состояние которых далеко от развитого (чему есть определенные причины: тип цивилизации, на базе которого возникли данные государства, традиции, религия и многие другие предпосылки). Речь идет о странах Черной Африки, а также Азии. Безусловно, каждым из данных государств избран свой, присущий только ему способ организации государственной власти, однако говорить об определенной модели организации государственной власти в отношении их вряд ли представляется возможным. Общее, что роднит их, – это номинальность избранной формы правления, основанная на специфике каждого государства.

Что касается сущности формы правления, то в современной научной литературе существуют два основных подхода к анализу данного вопроса: узкий и широкий.

Сторонники узкого подхода связывают форму правления, прежде всего с правовым положением главы государства[26]; приверженцы широкой трактовки включают в это понятие отношения высших органов государства между собой, а также с элементами политической системы общества[27].

Узкая трактовка недостаточно учитывает роль других органов государства, в частности парламента, по вопросам о формировании правительства, о конституционной юстиции и т. д. Вряд ли можно делать вывод о форме правления государства исключительно по правовому положению одного должностного лица – монарха или президента.

С другой стороны, чрезмерно широкая трактовка формы государства порой придает ей несвойственные черты. Трудно всю политическую среду и даже отношения центральных органов государства вместить только в понятие формы.

Современная правовая мысль определяет форму правления как систему взаимоотношений высших органов государства – главы государства, парламента, правительства – и объясняет, из каких основных институтов складывается организация государственной власти, как они формируются и взаимодействуют друг с другом. В принципе это определение охватывает основные стороны формы правления.

Однако в некоторых государствах нет парламента вообще или его временно не бывает. Во многих президентских республиках (Бразилии, Мексике, США и др.) правительства как коллегиального органа нет. Есть администрация президента, его кабинет (президент и его министры, выступающие как советники президента). Это вовсе не коллегия совета министров: решения на заседаниях президента с министрами принимаются не коллегиально, решения принимает президент. В истории известны случаи, когда все министры высказывались против предложения президента, но он принимал свое решение. Поэтому указанная система отношений: глава государства – парламент – правительство существует не всегда. Что же касается тех президентских и смешанных республик, где есть правительство, хотя и во главе с административным премьером (в смешанных республиках в период единой партийной принадлежности президента и парламентского большинства), а также государств с парламентарной формой правления с номинальным главой государства, там все-таки эта система тройственных отношений есть, хотя и отличается определенным своеобразием.

Кроме того, если говорить о форме правления как о способе управления государством, нельзя, пилимо, ограничиваться анализом роли только трех названных органов власти. Важную роль в государстве играют также органы конституционного контроля. Ведь объявляя закон парламента неконституционным, они прерывают парламентское управление обществом (понимая управление в широком смысле слова) по данному конкретному случаю.

Наконец, как справедливо отмечает в своих трудах В.Е. Чиркин, в управлении государством, особенно в наше время, важны не только прямые, директивные связи, но и обратные связи органов государства с населением. В современных условиях, причем иногда не только в демократических, но и в авторитарных и даже тоталитарных обществах, органы государства не могут управлять, не учитывая в какой-то степени обратных импульсов, идущих от управляемых к управляющим. Если учитывать все эти факторы, то, естественно, определение формы правления будет иметь весьма общий, абстрактный характер. Но оно будет сводить к общему знаменателю разнообразие всех форм правления, существующих почти в 200 государствах современного мира, в том числе и тех, где нет парламентов, президентов или правительств. Поэтому представляется, что форма правления может быть определена как целостная система органов, функций и способов управления государством, включающая прямые и обратные связи органов государства с населением.

Сложность анализа данного вопроса заключается в том, что порой бывает трудно сделать окончательный вывод о форме правления конкретного государства, используя лишь правовые нормы. Так, если судить по Конституции Индии 1949 г., президент имеет огромную власть, сходную с полномочиями президента в президентской республике. На первый взгляд, Индия такой и является. Но до 1976 г. существовал правовой обычай (позже он был внесен в Конституцию), согласно которому президент мог осуществлять свои полномочия только «по совету» Кабинета министров. Это – один из главнейших признаков парламентарной республики. Есть и другие признаки – исключительный централизм федерации, недемократические проявления в государственном режиме и др., которые говорят о том, что в Индии не совсем та форма правления, как это можно заключить, если ориентироваться только на нормы Конституции.

Аналогично и в Малайзии, где глава государства избирается сроком на пять лет. Это – один из признаков республики. Но на деле Малайзия – монархия, ибо короля выбирают только девять султанов из своего круга. По нормам Конституции, Малайзия представляет парламентарную монархию, но реально в стране существует авторитарный режим, многие партии запрещены, разделение властей фактически отсутствует. Таким образом, как и в Индии, парламентарная форма правления Малайзии вызывает определенные сомнения. Что уж говорить о республиках с пожизненными президентами, официально разрешаемой единственной партией или о республиках после военных переворотов, где, по сути, нет республиканских учреждений, осуществляется военное управление, существует особый государственный режим и своеобразное государственно-территориальное устройство, ибо власть на местах осуществляется назначенными офицерами (комендантами и др.).

Так же и нормы «сталинской» Конституции СССР 1936 г. декларировали демократическую республиканскую форму правления: все органы власти (Советы) избирались на основе всеобщего и равного избирательного права, в Конституции не было норм, закреплявших однопартийность, исполнительные органы несли ответственность перед выборными Советами, существовали избираемые населением или Советами суды с участием народных заседателей на всех ступенях, провозглашались такие социальные, экономические права граждан, которых в то время не было в западных конституциях. Однако на практике это была форма тоталитарного государства. Советы, провозглашенные единственными органами государственной власти, не имели властных полномочий (они находились в руках партийно-государственной номенклатуры), права граждан нарушались в массовом порядке.

Можно привести и примеры Катара или Объединенных Арабских Эмиратов, где теоретически есть парламенты и конституции, но на деле эти страны вовсе не парламентарные и даже не дуалистические, а полуабсолютные, а то и абсолютные (в некоторые периоды их развития) монархии.

Исходя из вышесказанного представляется единственно верным делать вывод о формах правления, опираясь не на нормы конституций либо иных нормативно-правовых актов, а на объем полномочий высших институтов государственной власти (президента либо монарха, парламента, правительства), а также на модель взаимоотношений между ними.

Одна из наиболее традиционных классификаций форм правления базируется на числе стоящих у власти, правящих лиц. В соответствии с ней главное отличие монархии от республики заключается в том, что в монархии высшая государственная власть принадлежит одному лицу, в то время как в республике она осуществляется коллегиально выборными органами. В целом данная классификация правильно толкует сущность монархий и республик, но только реальных. По данной классификации номинальные формы правления исключаются из анализа, ибо прошлому и современности известны государства, верховная власть в которых осуществлялась несколькими лицами, но которые при этом были монархиями либо власть монарха в которых носила номинальный характер (номинальные монархии). В то же время и на сегодняшний день в мире насчитывается довольно много государств, власть в которых носит единоличный характер, но которые при этом являются республиками (номинальными республиками).

Таким образом, в данном контексте нельзя не отметить точки зрения ученых, полагающих, что в категорию монархий попадают не только государства, в которых реальная власть принадлежит монарху, отделенному от подданных, но и номинальные монархии, в которых у монарха нет реальной власти; последние – это, как правило, демократические государства, по сути, представляющие собой республики. С другой стороны, под республиканскую форму правления попадают и такие государства, в которых гражданская политическая активность существенно ограничена, политические права и свободы существенно нарушаются.

Иначе говоря, и монархии, и республики могут быть как реальными, так и номинальными[28].

Контрольные вопросы

1. Типология форм правления античных мыслителей – Платона, Аристотеля, Полибия.

2. Средневековая политико-правовая мысль по вопросу о формах правления.

3. Наследие Нового времени относительно типологии форм правления.

4. Дореволюционная и современная российская политикоправовая мысль о формах правления.

5. Многообразие подходов к типологии форм правления. Реальные и номинальные формы правления.

Глава 2 Сущность и основные характеристики монархической формы правления

2.1. Общие положения о монархической форме правления

Монархия (от греч. monarchia — единовластие, единодержавие) – это форма правления, главой которого является суверенное, политически и юридически безответственное лицо, приобретающее свой статус в порядке престолонаследования.

Юридическая наука, так же как и политико-правовая теория, неоднозначно оценивают данную форму правления. Так, например, ст. 6 Конституции Массачусетса провозглашает, что «сама идея о том, что человеку от рождения суждено стать представителем власти, законодателем или судьей, абсурдна и противоестественна».

Вместе с тем есть и противоположные доводы, сводящиеся к тому, что в обстановке раскола в обществе существование правового государства на условиях представительного правления в принципе невозможно. А власть одного лица, не зависимая от общества, напротив, способна быть арбитром и обеспечить соблюдение прав человека[29].

С другой стороны, уже давно замечено, что неограниченная монархия, как и всякая абсолютная власть, чревата произволом и злоупотреблениями. Афоризм лорда Эктона полностью отражает подобное наблюдение: «Всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

История знает множество случаев перехода от одной формы правления к другой, в частности, свержение монархий и установление республик в России, Франции, Греции, Турции, Германии. Однако в ряде случаен, в частности в Испании, наблюдался и обратный процесс – реставрация института монархии, которая существует и поныне.

Большинство монархий современности – это ограниченные конституционные (дуалистические и парламентарные) монархии. Организация государственной власти в них позволяет, сохраняя преимущества монархии, закреплять гражданские свободы и народный суверенитет. Народ в таком случае становится сувереном, и вместе с тем в государстве остается власть, способная быть «посредником между противоположными элементами, на которые разделяется общество, которая юридически не зависит от народа, поскольку «она воплощается в лице монарха, который царствует по праву, а не по выбору той или иной части общества»[30].

В этом смысле есть причины говорить о некоторых преимуществах монархии. Существует потребность в том, чтобы глава государства был относительно независимым, свободным от политических пристрастий. Тогда он становится фигурой, которая хотя бы формально сдерживает произвол. И если, в частности в парламентарной республике, приходится применять особую процедуру выборов президента, то в монархии глава государства заведомо свободен от обязательств перед политиками, партиями и избирателями.

Монархическая форма правления характеризуется следующими признаками:

1. Существование единоличного носителя верховной государственной власти; монарх – единственный источник власти, единственный субъект государственного суверенитета.

2. Пожизненная принадлежность власти монарху, законы монархии не предусматривают отстранения монарха от власти ни при каких обстоятельствах.

3. Династическое наследование верховной власти монарха,

4. Власть монарха предстает как непроизводная от власти народа (т. е. подчеркивается божественное происхождение монарха, благодаря чему царь становится помазанником Божьим, иногда получает корону из рук Папы Римского и т. п.)[31].

5. Монархическая форма правления характеризуется юридической безответственностью монарха, т. е. монарх не несет юридической, а также политической ответственности за результаты своего правления[32].

Однако существовал и существует ряд монархий, организация государственной власти которых не характеризуется всеми вышеперечисленными признаками. Так, например, в Византии из ста девяти царствовавших императоров семьдесят четыре были убиты. Во всех семидесяти четырех случаях престол переходил к цареубийце не по наследству, а по праву захвата. При коронации императора Цхимисхия патриарх Полуевкт даже провозгласил новый догмат: «Таинство помазания на царство смывает все грехи, в том числе и грех цареубийства», т. е. победителей не судят. Римские легионеры назначали и смещали императоров. Как свидетельствуют историки, арагонские феодалы возводили королей по формуле: «Мы, которые стоим столько же, сколько и Вы, и которые можем больше, чем можете Вы, мы назначаем Вас нашим королем и сеньором при том условии, что Вы будете соблюдать наши привилегии. А если нет, – то нет».

Таким образом, история изобилует примерами отсутствия признаков монархии в государствах с монархической формой правления, а значит, вышеупомянутые признаки монархической формы правления не абсолютны.

Так, единоличностъ верховной власти — не характерный признак всех монархий. Если обратиться к истории Древнего Рима, то нельзя однозначно сказать, кем были римские консулы: двумя республиканскими полуцарями, из коих ни один не был царем, или оба были срочными республиканскими чиновниками? В V–VI вв. среди франков различали «назначенных царей» («res designatus») и «освященных царей» («res consecratus»); при этом только вместе они составляли единого суверена. И в истории России известен пример занятия престола двумя царями одновременно (период правления Петра I и Ивана V с 1682 по 1696 г.). На сегодняшний день Объединенные Арабские Эмираты – «коллективная монархия», в которой полномочия монарха принадлежат Совету эмиров семи объединившихся эмиратов федерации, полномочия главы государства, кроме церемониальных, осуществляются ими совместно на заседании Совета эмиров.

Аналогично неоднозначен и признак наследственности власти монарха. Известно, что в VII в. чешским королем был избран Сало; короли Кастилии и Арагона в XIII в. занимали престол по выбору. Золотая Булла 1356 г. Карла IV – Императора Священной Римской Империи Германской нации – устанавливала, что король избирается семью князями-курфюрстами[33].

Истории известны и так называемые выборные монархии. В частности, выборной монархией было Польское государство до его ликвидации и раздела между Россией, Австрией и Пруссией. Во времена, когда Тибет был независимым государством, его главу (далай-ламу) избирали (отыскивали), как и сейчас, среди малолетних детей. Вообще подобные процедуры назначения монарха можно назвать выборами с большой степенью условности. «Выборы» монарха не являются всеобщими, «корпус избирателей» весьма специфичен – его нельзя назвать народом, политическим сообществом.

Вместе с тем есть все основания назвать еще один тип монархий, где совмещаются наследование трона и выборность монарха. Так, например, в Малайзии – федеративном государстве, в состав которого входят султанаты и губернаторства, монарх избирается на пять лет из числа наследственных султанов девяти штатов (всего в стране 13 штатов, но главы четырех из них не являются наследственными султанами и в выборах не участвуют). На деле выборов нет. По списку совета правителей султаны занимают пост монарха по очереди. Выборность главы государства на определенный срок сближает данную форму правления с республикой, однако все же Малайзия – это монархия: избранными могут быть только наследственные султаны. Статус монарха, присвоенный главе малазийского государства, следует считать правовой аномалией. Он не имеет собственного права на власть в федерации, его полномочия производны от власти всего федеративного государства. Бесспорным монархом он является лишь в пределах своего султаната.

Не случайно в другой монархической федерации – Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ) – главе государства не стали присваивать статус монарха и определили его как президента федерации. ОАЭ – это «коллективная монархия», где полномочия монарха принадлежат Совету эмиров. Это также сближает форму правления данной страны с республиканской и может быть веским основанием для отнесения ОАЭ к числу номинальных монархий.

Вместе с тем приведенные примеры составляют скорее исключения из правил. Большинство монархий современности – это династические монархии, власть в которых передается по наследству.

Известны несколько способов престолонаследования'.

 Салический, при котором женщины полностью исключаются из круга наследников престола (в Норвегии, Японии, Бельгии);

• Кастильский, не исключающий женщин из очереди престолонаследников, но отдающий предпочтение мужчинам. При этом выделяют две разновидности такого способа престолонаследования: кастильский традиционный и кастильский современный. В соответствии с первым престол наследуется по старшинству, однако действует правило «младший брат имеет преимущество перед старшей сестрой» (в Великобритании[34], Дании, Испании). Кастильский же современный такого исключения не предусматривает, престол переходит по старшинству (в Швеции);

• австрийский не исключает женщин, но дает мужчинам преимущество во всех степенях родства (в Люксембурге, Лихтенштейне, Монако, Нидерландах)[35].

Согласно сложившейся традиции в случае вакантности престола, малолетства наследника, болезни или длительного отсутствия, а устанавливается регентство[36].

Небезупречен и такой признак монархии, как бессрочность власти монарха. Как было отмечено выше, в частности в Малайзии, власть монарха носит выборный и срочный характер (он избирается султанами сроком на пять лет).

Таким образом, справедлива мысль о том, что зачастую монархии лишены некоторых признаков данной формы правления, являясь номинальными монархиями. Исходя из этого введен еще один, шестой признак монархической формы правления:

6. Монархическое правосознание, которое, в отличие от республиканского правосознания, олицетворяет верховную государственную власть, само государство, политическое единство страны и сам народ.

Как писал по этому поводу И.А. Ильин, «монархическому правосознанию свойственно воспринимать и созерцать государственную власть как начало священное и придавать монарху особый, высший религиозный, осмысленный ранг. Тогда как для республиканского правосознания характерно вполне земное, утилитарно-рассудочное восприятие и трактовка государственной власти. И нет ничего опасней и нелепей, как навязать народу такую государственную форму, которая не соответствует его правосознанию, например, введение монархии в Швейцарии или аристократической диктатуры в США. Форма правления должна отражать национально-исторические особенности страны, культурные традиции общества, менталитет населения. Лишь в этом случае могут быть выявлены ее положительные характеристики. И напротив, попытки пересадить на национальную почву без достаточных оснований чуждые идеалы могут лишь скомпрометировать их»[37].

Монархическое правосознание всегда стремится к консолидации народа вокруг государя, который олицетворяет центр государственного механизма. Сущность монархии заключается в том, что она всегда представляет единую национальную идею. Более того, самодержец – это универсальный символ, живое воплощение нравственного идеала на земле. Так, в Великобритании монархия – это старейший политический институт, идеальное орудие воздействия на население. При социальных потрясениях в стране возможно применение исключительно и только королевских прерогатив.

2.2. Виды монархий

Форма правления прежде всего зависит от типа общества. Так, монархия возникла в условиях рабовладения. При феодализме она стала основной формой государственного правления. В государствах буржуазного типа сохранились лишь формальные черты монархического правления.

С исторической точки зрения различаются следующие виды монархий:

• восточно-деспотические,

 античные;

 феодальные, к которым относятся: раннефеодальные;

монархии феодальной раздробленности;

сословно-представительные;

абсолютные;

 буржуазные, которые подразделяются на: дуалистические;

парламентарные.

Что касается организации государственной власти в восточных деспотиях, то на Востоке переход от первобытнообщинного строя к цивилизации сопровождался развитием ирригационного земледелия. Создание ирригационных систем требовало организации коллективного труда большого числа людей, усилий всей страны в целом. Поддерживать в порядке систему каналов было сложно. Все эти работы невозможно было осуществить без жесткой организации, без сильной централизованной власти. В результате во всех древних восточных цивилизациях сложилась особая форма государства – деспотия. Тип же цивилизации можно охарактеризовать как системоцентристский, или общинный.

Суть деспотий при всех внешних различиях была единой: во главе их стоял полновластный правитель (деспот), владевший всей землей. Он осуществлял свою власть через широкую сеть чиновников, которые собирали налоги, организовывали сельскохозяйственные и строительные работы, следили за состоянием оросительной системы, своевременным пополнением войска, вершили суд и т. д. Власть восточных деспотов была неограниченной (с греческого «деспотия» так и переводится – неограниченная власть). За ними было последнее слово во всех вопросах – военных, хозяйственных, юридических и пр. Современная теория даже выработала принцип, определяющий сущность деспотии: «перед деспотом все равны, а именно – равны нулю».

Считалось, что власть деспотов имеет божественное происхождение, а сами они в глазах населения были наместниками богов на земле. Так, в Египте фараон носил титул владыки Обеих Земель (т. е. Южного и Северного Египта) и считался живым воплощением Бога. Китайцы называли своего императора Сыном Неба, а в древнеиндийской религиозной книге «Веды» говорится, что царь создан из частиц тела разных божеств. Вера в божественное происхождение правителей укрепляла их власть и помогала держать народ в полном повиновении.

В восточных обществах довольно рано сложилась жесткая иерархия: все социальные слои занимали определенное положение в обществе, которому строго соответствовали их обязанности, права и привилегии. По мере появления различных профессий происходила своего рода социальная сортировка новых общественных слоев – за каждым закреплялось особое место.

Пирамида власти в древних восточных цивилизациях выглядела примерно так: на вершине находился правитель-деспот, чуть ниже – высший слой знати: жрецы, родовая и военная аристократия; еще ниже располагался многочисленный аппарат чиновников. Здесь уже главную роль играли не знатное происхождение и милости правителя, а профессиональные знания. В привилегированном положении находились также купцы и воины: первые укрепляли экономическую, а вторые – военную мощь государства. Ближе к основанию пирамиды располагались ремесленники и свободные общинники – наиболее многочисленный слой общества.

На протяжении почти всей истории системоцентристских (общинных) цивилизаций, вплоть до XIX в., сельская община была главной производственной ячейкой. А корни ее уходили в первобытную эпоху, когда люди объединялись в родовые, а затем соседские общины. На основе последних и возникли сельские общины, в которых нередко сохранялись как семейные, так и соседские связи.

Сельская община была экономически замкнутым организмом: натуральное хозяйство обеспечивало ее членов всем необходимым, а государство вмешивалось в жизнь общины, как правило, лишь при необходимости собрать налоги или пополнить войско. В остальном община была самоуправляемой, все спорные вопросы решались на собраниях общинников. Самым страшным наказанием для общинника было изгнание из общины – отторжение от привычного социального организма, вне которого он не мыслил существования. Человек в общине чувствовал себя прежде всего частью коллектива, а не отдельной личностью, которая может сама, независимо от других строить свою жизнь. И поэтому изгнание из общины рассматривалось как суровое наказание.

Переход к раннефеодальной монархии не ознаменовал исчезновение институтов общинного самоуправления, оставшихся с периода военной демократии. Власть внутри общины свободных жителей принадлежала совету старейшин, княжеская же власть – власть государственная – носила по отношению к общине внешний характер и выполняла ограниченное число функций: обороны от внешних врагов, рассмотрения наиболее важных споров и конфликтов, т. е. судебной деятельности. В качестве вознаграждения за это взималась дань.

Взимание дани – один из важнейших признаков раннефеодального государства, который можно трактовать по-разному.

В истории встречаются все виды дани, но только два последних характерны для раннефеодального государства.

Во главе раннефеодального государства стоял князь, во многом зависимый от дружины (нет дружины – нет дани, нет власти). Наследование княжеской власти тесно переплеталось с избранием, так как без поддержки дружины и признания княжеского рода ни один князь княжить не мог. Аппарат управления был не развит, его зачастую заменяла та же дружина князя и его родственники. Дружинники творили суд от имени князя, обладали правом сбора дани. Им же князь и раздавал земли от своего имени.

Власть князя сильно зависела от общины, которая призывала и изгоняла князя, формировала ополчение для отпора внешних врагов. Князь постоянно нуждался в помощи общинного ополчения и при совершении походов на соседние земли. Раннефеодальной монархией была Киевская Русь, в некоторых своих чертах сходная с раннефеодальными монархиями Западной Европы. Так же как и в них, в Киевской Руси шло формирование феодальных отношений, возникали характерные для феодального общества классы феодалов, крестьян и горожан, появлялись вотчины, складывались вассальные связи и т. д. Центральное управление Киевской Русью сосредоточивалось в руках монарха (великого князя), опиравшегося в первую очередь на группу приближенных к нему профессиональных воинов (дружину), а сама система центральной администрации была дворцово-вотчинной.

Главной причиной феодальной раздробленности является изменение характера отношений между великим князем и его дружинниками в результате «оседания» последних на земле. Так, в первые полтора века существования Киевской Руси дружина полностью находилась на содержании князя. Князь, а также его государственный аппарат, собирали дань и другие поборы. По мере того как дружинники получали от князя землю и право самостоятельно собирать налоги и пошлины, они приходили к выводу, что доход от военно-разбойничьей добычи менее надежен, нежели сборы с крестьян и горожан. В XI в. усилился процесс «оседания» дружины на земле, а с первой половины XII в. в Киевской Руси преобладающей формой собственности становится вотчина, владелец которой мог распоряжаться ею по своему усмотрению. И хотя владение вотчиной накладывало на феодала обязанность нести воинскую службу, его экономическая зависимость от великого князя значительно ослабла. Доходы бывших дружинников-феодалов больше не зависели от милости князя. Они сами обеспечивали себе существование. С ослаблением экономической зависимости ослабевает и политическая зависимость от великого князя.

На Руси значительную роль в процессе феодальной раздробленности сыграл развивающийся институт феодального иммунитета, предусматривающий определенный уровень суверенитета феодала в границах своей вотчины. На этой территории феодал обладал правами руководителя государства. Великий князь и его органы власти не имели права действовать на данной территории. Феодал сам собирал налоги, пошлины, вершил суд. В результате в самостоятельных княжествах-вотчинах образуются государственный аппарат, дружина, суды, тюрьмы и т. д., удельные князья начинают распоряжаться общинными землями, передают их от своего имени во власть боярам и монастырям. Таким образом формируются местные княжеские династии, а местные феодалы составляют двор и дружину этой династии. Огромное значение в этом процессе сыграло введение института наследственности на землю и населяющих ее людей. Под влиянием всех этих процессов изменился и характер отношений местных княжеств с Киевом. На смену служебной зависимости приходят отношения политических партнеров, иногда в форме равноправных союзников, иногда сюзерена и вассала.

В политическом плане все эти экономические и политические процессы означали дробление власти, распад прежней централизованной государственности Киевской Руси. Этот распад, как и в Западной Европе, сопровождался междоусобными войнами. На территории Киевской Руси сформировались три наиболее влиятельных государства: Владимиро-Суздальское княжество (Северо-Восточная Русь), Галицко-Волынское княжество (Юго-Западная Русь) и Новгородская земля (Северо-Западная Русь).

Период феодальной раздробленности является закономерным этапом в поступательном развитии феодализма. Расчленение раннефеодальных грандиозных империй (Киевская Русь или империя Каролингов в Центральной Европе) на ряд фактически (а иногда и юридически) суверенных государств было неизбежным этапом в развитии феодального общества.

В XIII–XIV вв. в Европе возникают условия для восстановления полномочий центральной власти. Королевская (царская) власть, опираясь на среднее и мелкое дворянство, отдельных представителей духовенства, горожан, а в некоторых странах и зажиточных крестьян, выступила против крупных феодалов. Чтобы одержать победу в этой борьбе, королевской власти требовалась упорядоченная система законов и организованная поддержка тех слоев общества, которые были заинтересованы в централизации государства и прекращении междоусобиц.

Становление сословно-представительной монархии неразрывно связано с прогрессивным для данного периода процессом политической централизации, дальнейшим возвышением королевской власти, ликвидацией самовластия отдельных феодалов.

Власть феодалов, по существу, утратила свой самостоятельный политический характер. Короли лишили их права собирать налоги на политические цели. Во Франции, например, в XIV в. было установлено, что для взимания сеньориальной подати (тальи) необходимо согласие королевской власти. В XV в. Карл VII вообще отменил сбор тальи отдельными крупными сеньорами. Король запрещал феодалам устанавливать и новые косвенные налоги, что привело постепенно к их полному исчезновению. Людовик XI отнял у феодалов право чеканить монету, и к XV в. в обращении была единая королевская монета. Короли лишали феодалов и их традиционной привилегии – вести частные войны. Лишь отдельные крупные феодалы сохраняли свои независимые армии, которые давали им некоторую политическую автономию (Бургундия, Бретань, Арманьяк).

При осуществлении своей политики королевская власть сталкивалась с мощной оппозицией феодальной олигархии, сопротивление которой она не могла преодолеть только собственными средствами. Поэтому политическая сила короля в значительной мере зависела от той поддержки, которую он получал от феодальных сословий. Так в Европе к началу XIV в. окончательно оформляется построенный на политическом компромиссе, а поэтому не всегда прочный союз короля и представителей разных сословий, в том числе и третьего сословия. Политическим выражением этого союза, в котором каждая из сторон имела свои специфические интересы, стали особые сословно-представительные учреждения – Генеральные штаты во Франции, Кортесы в Испании.

Таким образом, с развитием феодализма монархия выступала первоначально как раннефеодальная монархия, принимая иногда форму феодальных империй; затем – как монархия феодальной раздробленности, характеризующаяся слабой центральной властью. А позднее – как монархия сословно-представительная, превратившаяся в монархию абсолютную.

В результате буржуазно демократических революций абсолютная монархия была ликвидирована и заменена монархией конституционной (ограниченной), которая прошла две фазы развития: от дуалистической монархии к монархии парламентарной.

Итак, несмотря на исторические изменения в политических и экономических сферах, монархическая форма правления является весьма гибкой и жизнеспособной. Например, в 1975 г. народ Испании на плебисците высказался за реставрацию монархии. Определенные монархические настроения существуют в современных Болгарии, Греции, Румынии, Сербии, а также в России[38].

Наряду с исторической классификацией монархической формы правления теорией государства разработаны и иные подходы к данной форме правления. Так, на основании объема полномочий монарха различают монархии неограниченные, или абсолютные, и ограниченные (конституционные). При этом последние обычно подразделяются на дуалистические и парламентарные. Парламентарная – это номинальная монархия, в которой у монарха нет властных полномочий, в то время как в дуалистической монархии у монарха есть реальные властные прерогативы.

Поэтому правильнее различать монархии реальные (неограниченные и ограниченные, абсолютные и дуалистические) и номинальные (парламентарные), а также рассматривать дуалистическую монархию как форму правления, переходную от абсолютной к парламентарной.

Абсолютная монархия. Абсолютные монархии имели наибольшее распространение в XIV–XIX вв., когда была преодолена феодальная раздробленность и созданы централизованные государства (особенно в период позднего феодализма, когда в глубинах аграрного строя появились зачатки индустриального строя). Примером такой монархии может служить Россия XVIII–XIX вв., Франция до революции 1789 г. и др. Однако абсолютные монархии – категория исторически ограниченная. Пожалуй, единственное исключение – город-государство Ватикан, который является теократической монархией. Законодательная, исполнительная и судебная власть в Ватикане принадлежит Папе Римскому, пожизненно избираемому коллегией (конклавом) кардиналов римской католической церкви.

Созданные как альтернатива феодальной раздробленности и междоусобным войнам, абсолютные монархии, выполнив свою историческую миссию, в большинстве стран мира либо видоизменились, либо были уничтожены в результате буржуазных революций (как это произошло в Австрии, России, Польше, Франции и др.).

В условиях абсолютной монархии принцип представительного правления не используется. Абсолютной является монархия, в которой глава государства выступает единственным субъектом суверенитета. Других носителей права на власть в этих государствах не существует; нет разделения властей, монарх (реальный глава государства) сосредоточивает в своих руках все высшие полномочия государственной власти. Он является высшим законодателем – только по его волеизъявлению нормативные акты могут приобретать силу закона. Классическая формула данной прерогативы монарха: «от Бога – король, от короля закон».

Вместе с тем право издавать законы необязательно связано с произволом монарха в области законодательства. Более того, в данной форме правления могут быть установлены правила принятия законов, которые создают процедурные ограничения усмотрению монарха. Например, обязательным условием считается участие в законодательном процессе особого органа с совещательными полномочиями. Так, в абсолютистской Франции акты короля вступали в силу после их регистрации в суде (Парижском парламенте). Только если король являлся на заседание в полном облачении в сопровождении принцев крови, парламент по его приказу регистрировал акты безоговорочно, без обсуждений. В других случаях парламент мог представить свои возражения против вступления в силу решений монарха, отказать в их регистрации. В одном из эмиратов (Абу-Даби), входящих в состав ОАЭ, учрежден Национальный консультативный Совет. В 1992 г. король Саудовской Аравии учредил Основной закон (низам), по которому был образован Совещательный совет в составе 60 назначаемых советников, и законодательный процесс стал проходить при участии этого органа.

Монарх является верховным судьей, от его имени творится правосудие, он обладает правом помилования. Он назначает и смещает должностных лиц исполнительной власти, правительство несет ответственность перед ним. Не исключено, однако, что глава государства сам примет на себя обязанности премьер-министра, а возможно, и возглавит другие министерства. Например, в Омане султан является одновременно премьер-министром, министром обороны, финансов, а также верховным главнокомандующим.

Абсолютный монарх подчиняется законам в той мере, в которой он желает им подчиняться. В этом отношении абсолютная монархия противостоит республике, где все должностные лица обязаны действовать в соответствии с законом. Таким образом, если для реальной республики характерна законность, власть законов, для реальной монархии (абсолютной монархии) характерно правление людей[39].

Политическая власть при абсолютизме не может быть предметом споров и партийной борьбы, поскольку вопрос обладания властью однозначно и безусловно предопределен. Поэтому в абсолютных монархиях обычно отсутствуют и даже запрещены политические партии. Кроме того, подданные в принципе не должны иметь политических прав, поскольку наличие таких прав дало бы возможность лицам претендовать на то, что не может принадлежать никому, кроме реального главы государства – монарха.

При этом абсолютная монархия необязательно предполагает личное принятие монархом государственных решений. Так, например, в средневековой Японии власть фактически осуществлялась сегунами – лидерами господствующих военных кланов, действующих при императорах. Такое положение вещей вполне согласуется с абсолютизмом при условии, что юридически не будет существовать альтернативный источник государственной власти.

В настоящее время безконституционная монархия сохранилась лишь в отдельных странах (например, в султанате Оман). Многие государства с этой формой правления приняли конституции (Непал) и создали парламенты (Бахрейн, Катар, Кувейт и др.). Однако по существу такие монархии продолжают оставаться абсолютными, поскольку конституции этих стран устанавливают, что вся власть исходит от монарха, а парламенты имеют лишь консультативный характер (в некоторых конституциях они официально называются консультативными собраниями, кроме того, вскоре после создания они были распущены (Бахрейн и др.)).

Дуалистическая монархия. В дуалистической монархии (от лат. dualis – двойственный) верховная государственная власть разделена между парламентом, который является органом законодательной власти и избирается народом, и монархом, которому принадлежит исполнительная власть.

Применительно к данной форме правления (в отличие от монархии абсолютной) можно вести речь о разделении властей, однако в той мере, в которой монарх, как минимум, лишается законодательных и судебных прерогатив[40].

Возникновение дуалистической монархии связывается с выступлениями против абсолютизма в XVI11—XIX вв., в результате которых возник компромисс между растущей буржуазией и еще достаточно сильным дворянством (например, Северогерманский союз и Германская империя, Австро-Венгрия в XIX–XX вв.).

Для данной формы правления не характерна конструкция «король в парламенте». Парламент имеет довольно весомый статус. Иногда, правда, его расценивают как орган, действующий при монархе. Однако сам факт того, что в государстве есть орган народного представительства, обладающий собственными полномочиями (в том числе и по вопросам бюджета, финансов и т. д.), является основанием считать власть монарха ограниченной.

Говорить о народном суверенитете в дуалистических монархиях не представляется возможным. Полновластным субъектом суверенитета является монарх. Вместе с тем само существование избираемого народом парламента предполагает, что власть монарха не безраздельна.

В данной форме правления может сложиться некоторый политический баланс между монархом и парламентом. Но более вероятно политико-правовое верховенство короля, лишь частично ограниченное свободой подданных, прерогативами представляющего их парламента.

Монарх наделен весьма обширными полномочиями, позволяющими ему эффективно участвовать в нормотворческой деятельности и влиять на парламент. Так:

1) он и сформированное им правительство вправе самостоятельно издавать нормативные акты по вопросам, на которые не распределяется компетенция парламента;

2) компетенция парламента ограничена определенным кругом вопросов. Вместе с тем вопросы, связанные с бюджетом, налогами, а также акты, возлагающие на подданных повинности и обязанности, являются исключительной компетенцией парламента, что дает ему право сопротивляться (в большей или меньшей степени) политике, проводимой монархом. Однако, как показывает практика большинства стран с дуалистической формой правления, парламент по собственной инициативе законы не принимает – его функция сводится к рассмотрению королевских и правительственных инициатив, которые он может утвердить, либо отвергнуть. Таким образом, законы выглядят как акты монарха, одобренные парламентом;

Примечания

1

Ильин И.А. О монархии и республике // Вопросы философии. 1991. № 4. С. 23–25.

2

Гумплович Л. Общее учение о государстве. М., 1996. С. 48.

3

См.: Платон. Государство // Государство. Законы. Полития. М., 1998. С. 195–198.

4

Примером воплощения данной конструкции может служить государственный строй Лакедемонского (Спартанского) государства, где власть двух царей – это монархия, власть геронтов (Совета старейшин) – это олигархия, а власть пяти эфоров, избранных народом, – это демократия.

5

См: Цицерон. О государстве. I, XV. М., 2001. С. 69, 294.

6

Детально этот вопрос будет рассмотрен в п. 4.3.

7

Dictatus Рарае // Средневековье и его памятники / Под ред. Д.Н. Егорова. М., 1913. С. 98–99.

8

См: Аквинский Ф. О правлении государей // Политическая структура эпохи феодализма в Западной Европе в VI–XVII вв. Л., 1990. С. 234–235.

9

См: Падуанский М. Защитник мира // Античный мир. Т. II. М., 1999. С. 605.

10

См: Алигьери Д. Монархия. М., 1999. С. 22.

11

См: Роттердамский Э. Воспитание христианского государя. М., 2001. С. 13–14, 33.

12

См: Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства, царя и граждан // Соч.: В 2 т. Т. II. М., 1991. С. 141, 145–147.

13

Там же. С. 155–159.

14

См: Вико Дж. Основания новой науки об общей природе нации. М., 1994. С. 421.

15

См: Гегель Г. Философия права. М., 1990. С. 31, 326, 328.

16

См: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1914. С. 257.

17

Там же. С. 258.

18

См: Киапяковский Ф. Лекции по общественному государственному праву. М., 1912. С. 289.

19

В целом мы склонны согласиться с этим, если не брать в расчет существование в прошлом и настоящем номинальных – выборных монархий, что, однако, является исключением из общего правила.

20

См: Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 255.

21

См: Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 256.

22

См: Сахаров Н.А. Институт президентства в современном мире. М., 1994. С. 2.

23

См: Проблемы общей теории права и государства / Под ред. B.C. Нерсесянца. М., 2000. С. 599.

24

См: Арановский К.В. Государственное право зарубежных стран. М., 2000. С. 156–173; Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. М., 2001. С. 159–170; Чудаков М.Ф. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Минск, 2001. С. 226–233.

25

См: Комаров С.А. Теория государства и права. М., 2003. С. 224–226; Малько А.В. Теория государства и права. М., 2001. С. 146–148.

26

См: Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. М., 1996. С. 82.

27

См.: Благож Й. Формы правления и права человека в буржуазных государствах. М., 1985. С. 37.

28

См.: Проблемы общей теории права и государства / Под ред. B.C. Нерсесянца. М., 2001. С. 594.

29

См: Лезов С.В. Реферат по работе М. Ингеборг «Теория буржуазного правового государства: развитие и функциональные изменения» // Актуальные проблемы правоведения за рубежом. М., 1990. С. 108.

30

Чичерин Б.Н. Политические и социальные идеалы // Власть и право. Л., 1990. С. 67.

31

Так, в Древнем Египте фараон признавался сыном бога Солнца. В Японии Император до 1945 г. считался сыном богини Солнца – Аматерасу. Ныне божественное происхождение власти монарха мало кого волнует: из истории известно, что феодалы становились монархами и добывали трон для себя и своих потомков иногда в результате выборов – разумеется, не всенародных, а чаще путем насилия, изредка приглашения (Швеция), – т. е. вполне земных процедур.

32

Так, например, по Воинскому Уставу Петра I государь – «самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен».

33

Этот принцип подтверждал также и Генриковый Артикул 1573 г.

34

Согласно английскому Закону о престолонаследии 1700 г. наследниками могут бьггь только потомки принцессы Софии, внучки короля Георга I, протестантской веры. Сыновья монарха и их потомки имеют приоритет над дочерьми в унаследовании престола, а дочери, в свою очередь, над братьями монарха. Дочь, унаследовавшая престол, становится царствующей королевой и получает полномочия короны так, как если бы она была королем. В то время как супруга короля имеет ранг и титул своего мужа, супругу царствующей королевы конституция никогда не позволяла иметь какое-либо специальное звание или привилегии. На практике, однако, ему могут быть пожалованы титулы короной, и, подобно герцогу Эдинбургскому, он может принимать весьма активное участие в жизни страны.

35

Данный способ престолонаследования был установлен, в частности, в России в 1797 г. указом Павла I. До этого действовал Указ Петра 1 «О праве наследия престолом» от 5 февраля 1722 г., устанавливавший выбор преемника независимо от кровнородственных связей.

Статья 6 Положения «О порядке наследия престолом», закрепленная в Основных законах и учреждениях государственных 1842 г., предусматривала, что наследие престола принадлежит прежде всех старшему сыну царствующего Императора, а не всему мужскому поколению; ст. 7 – по пресечении сего мужского поколения наследование переходит в ряд второго сына Императора и его мужского поколения.

Законы Российской империи не упоминают о возможности отречения Императора и сложения им своих полномочий, потому Манифест об отречении Николая II в пользу своего младшего брата Михаила, на наш взгляд, спорен с юридической точки зрения. Поэтому «Декларация Временного Правительства о его составе и задачах» от 3 марта 1917 г., в п. 4 указывающая на необходимость созыва Учредительного собрания, которое установит форму правления и примет Конституцию, вряд ли имела юридическую силу, так же как и Постановление «О провозглашении России республикой» от 1 сентября 1917 г.

36

Так, в 1952 г. регентство было установлено при малолетнем египетском короле Фаруне. В 1952 г. король Трансиордании Талал был признан душевнобольным и над ним установилось регентство. С 1947 г. после восстановления монархии регентский совет в Испании возглавил генералиссимус Ф. Франко. Законодательство Российской империи также предусматривало установление регентства: «Совершеннолетнему Государю и наследнику императорского престола полагается быть 16 лет», – говорится в ст. 16 Основных законов и учреждений государственных. При этом в соответствии со ст. 19 до наступления этого срока предусматривалось учреждение правительства и опеки.

37

Ильин И.А. О монархии и республике // Вопросы философии. 1991. № 4. С. 23–25.

38

Вместе с тем отметим, что, в частности в Бразилии, где вопрос о реставрации монархии был вынесен на референдум, он не получил поддержки избирателей.

39

См: Проблемы общей теории права и государства / Под общ. ред. B.C. Нерсесянца. М., 2001. С. 597.

40

Мы полностью разделяем позицию ученых, считающих, что теория разделения властей, исторически формировавшаяся в условиях господства монархической формы правления, первоначально отводила роль главы исполнительной власти именно монарху.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.