Гонки с дьяволом

Марийка перестала причитать и только пристально всмотрелась в меня.

– Владимир Николаевич! Это вы? А мы-то думали…

– Ладно, что вы думали, я, приблизительно, догадываюсь! Ты тащи скорее тряпку, только почище.

– Сейчас! Сейчас! – Она убежала и тотчас вернулась с большим куском чистой холстины. Я перевязал парня.

– Попозже Александр Иванович зашьет тебе щеку. Благодари, что ты легко отделался! Давно бежал? – спросил я его.

– Ты говори, говори Миша! Это свои! – успокоила его Марийка.

Но Миша не мог говорить. Щека его распухла и он еле ворочал языком.

– Я тебе задам вопрос, ты только кивай или мотай головой. Понял?

Миша кивнул.

– Ты один бежал?

Мотанье головой.

– Двое? Один моложе тебя?

Утвердительный кивок.

– Ты уже здесь с весны? Твоего товарища, что бежал с тобой поймали и расстреляли. Ты это знал?

Парень молчал.

– Ладно, потом разберемся! А где Иван Акимович? – спросил я дочь лесника.

– Да вот-вот должен прийти! Я уже жду его, жду… – Тебе письмо! – Я вытащил конверт и подал ей. Прочтя первые строки, Марийка вскрикнула и кинулась в дом.

Сзади послышался скрип сапог. Это шел лесник. Увидев меня, он прислонил к стене сарая ружье и раскрыл объятия. Нас связывала давняя дружба. Еще с того времени, когда я, будучи только что новоиспеченным кандидатом наук, повадился ездить на озера в отпуск. Я ставил палатку в пятидесяти метрах от озера и, не в пример другим туристам, которые разводили огромные костры, возил с собой переносную печурку. Она стояла на высоких ножках и трава под ней даже не высыхала. Он пришел однажды на дымок, некоторое время стоял и смотрел, как моя жена жарила большого леща. Затем, так же молча, не говоря ни слова, ушел. Он приехал через два дня на мотоцикле и так же, не говоря ни слова, протянул Елене большой целлофановый мешок с подосиновиками. У меня, как говорят, с собой было. Так мы с ним и познакомились. Лесник был неразговорчив. Выпить мог много, но никогда не пьянел. Лес знал, как свои пять пальцев. Где растут белые, где можно наловить раков, на что берет угорь. Словом, живая лесная академия.

Как-то он завез меня на своем мотоцикле на поляну. Я всмотрелся и ахнул. Словно солдаты на параде, стояли белые грибы. Некоторые из них казались просто великанами и, что удивительно, – ни одного червивого.

– Мое место! – пояснил мне Иван Акимович – Тут растет, – он назвал какое-то растение, я уже забыл его название, – его муха боится.

Жена его умерла, когда Марийке исполнилось десять лет. Осенью и весною – на мотоцикле, зимою – на лыжах он отвозил дочь в школу, пока она не кончила десятый класс и не поступила в техникум.

– А это что? – спросил лесник, увидев забинтованное лицо Мишки и, заметив автомат с раздробленным цевьем, только крякнул, не сказав больше ни слова.

Мы вошли в дом. За столом сидела Марийка с опухшим от слез лицом. Перед нею лежали листки письма. Иван Акимович вопросительно посмотрел на дочь. Та молча протянула ему письмо. Тот повертел его в руках, продолжая так же вопросительно смотреть на нее. Она кивнула ему головой и он начал читать. Читал обстоятельно, не спеша. Кончив читать послание Виктора, он положил его на стол и, помолчав немного, изрек:

– Н-да!

В соседней комнате заплакал ребенок. Марийка вышла.

– Внук? – с тайной надеждой спросил я. Он пренебрежительно махнул рукой:

– Девка! – пояснил, кивая на лежащее на столе письмо, – его!

Миша, услышав это, что-то замычал, энергично стуча себя в грудь кулаком.

– А, помолчи! – строго бросил ему Иван Акимович. – Кто он вам? – имея в виду Мишку, спросил я. – А… – досадливо поморщился лесник, – зять приблудный!

– А Виктор?

– Кто ж знал, что он живой? Я уж искал его, искал! Где я только не был. Ну, как сквозь землю провалился. Как ушел он, так на второй день повалил снег. Следы-то и потерялись… Вот оно как вышло… И этого жаль, – он показал на дверь за которой только что исчез обиженный званием «приблудного зятя» парень. – Да и Марийка к нему привыкла. Разве баб поймешь! Когда Виктор исчез, два месяца выла,а потом хоть бы раз вспомнила…

– А как он?

– Да ничего парень. Работящий. Только глуп. Виктор башковитый был.

Он помолчал, затем вытащил кисет и свернул козью ножку, вытащил огниво. Я чиркнул спичкой. Он прикурил, взял у меня коробок, долго рассматривал его, затем положил, и, как бы отвечая своим мыслям, покачал головой:

– Так надо понимать, что пора сматываться.

Он поднялся из-за стола и направился к двери. Я вышел за ним. На пороге Иван Акимович окинул сожалеющим взглядом свое надворное хозяйство, крякнул, плюнул себе под ноги и смачно выругался. Я поспешил успокоить:

– Завтра поутру за вами придут три машины. Вы кое-что сможете забрать с собой.

Лесник повеселел:

– А я-то думал, что мы на этой стрекозе. А что, и корову можно?

– И корову, и скот весь, словом, все, что поместится в три ЗИЛа, – заверил я его. – Вы будете жить в Грибовичах. Там уже есть десять человек. И скучно не будет, и места достаточно. Дом себе сами выберете, отремонтировать поможем.

– А как же эти? Как они там… с Виктором… не того?

Я пожал плечами. А что я мог ему ответить? Я обещал Виктору привезти его жену и ребенка. Он ждал. Что я ему скажу? Виктор оставил среди наших женщин недобрую память. Вряд ли найдет замену. Хотя, кто знает!..

В это время в доме послышался шум, крик Марийки и мычание раненого парня. Я посмотрел на лесника. Но он спокойно махнул рукою, дескать, пусть сами разбираются. Минут через пять на крыльцо выбежала Марийка. В руках она держала укутанного в одеяло ребенка, прижимая его к груди правой рукой, а в левой держа небольшой узелок. Увидев нас, она решительно направилась ко мне.

– Ребенок-то… ребенок! – она сделала жест как-будто хотела мне его отдать, но тотчас же прижала его к груди. – Ребенок-то его! Его ребенок! – она всхлипнула. – Как же я теперь, а? Куда мне? – она по очереди смотрела то на меня, то на отца, то на стоящего в стороне Алексея.

Мы молчали.

Я протянул руку Ивану Акимовичу.

– Ну, до завтра! Да смотрите, чтобы ваш «приблудный» не начал стрелять по моим ребятам!

Мы пошли к вертолету и вслед за нами, мелко семеня ногами, то и дело поправляя сбившееся одеяло, поспешила Марийка.

Алексей уже было протянув руку, чтобы взять у нее девочку и помочь забраться в кабину, как она обернулась к дому. У плетня стоял белобрысый парень и смотрел нам вслед. Марийка, выхватив у Алексея ребенка и, бросив узел, с криком: «Ми-и-ша-а!» – кинулась назад.

– Ты слишком долго отсутствовал… – сказал я Виктору на следующий день.

Он ничего не ответил, лишь отвернулся к стене. Он был еще слаб и большую часть времени проводил в постели. Афанасий Иванович кормил его медом и отпаивал какими-то травами.

Глава XVI

СМЕРТЬ БОРИСА ИВАНОВИЧА

– Вы не уехали?

Женя бросила на меня взгляд, полный укоризны.

– Нет. Катюша передала с Борисом Ивановичем письмо.

– Я написала Марии Семеновне, чтобы она приехала сюда и встретилась с вами. Если вы, конечно, не против!

В голосе Кати прозвучало едва заметное удивление и легкая обида. Она посмотрела на Евгению. Та сделала едва заметный успокоительный жест, как бы говоря:

«Все будет в порядке!»

– Не только не против, но сам хотел просить вас об этом, но не успел.

Она ждала еще чего-то. Пауза затянулась. Я почувствовал себя неловко. Евгения вдруг вспомнила, что пора кормить Оленьку и быстро поднялась на второй этаж.

Только сейчас я обратил внимание, что Катя теперь одета в легкий голубой ситцевый халатик, полы которого едва доходили до колен. Ворот был расстегнут. Ее длинные пепельно-русые волосы были распущены и перехвачены широкой голубой лентой.

– Разве вы хотели, чтобы я уехала?

Она подошла вплотную, почти касаясь моей груди. Голова ее слегка откинулась назад.

– Нет! Не хотел! – Мне показалось, что это сказал кто-то другой, стоящий рядом. А может быть я только подумал сказать.

Наши губы встретились. Это было восхитительное и странное ощущение. Казалось, в меня вливается что-то невероятное, заполняющее всего без остатка, разливается по сосудам, мышцам тела, проникает в мозг, подчиняя себе решительно все. Если и есть на свете любовь, то это была она, неся с собой и страсть, и нежность, и дикую неудовлетворенную ярость напряженного тела, и чувство бесконечной благодарности… Кому только? Не знаю! Судьбе? Случаю? Матери-природе, создавшей такое прекрасное разделение сущности человека и вечное стремление к его соединению. Но скорее всего, эта благодарность была именно к ней, к той, которая стояла рядом. Меня вдруг пронзил ужас от одной мысли, что этого могло не произойти или, что она вдруг исчезнет как сон или видение. Я целовал ее шею, плечи, грудь. Халат расстегнулся и упал к ногам. Под халатом ничего не было, было только это тело, прохладное и жаркое, желанное, пугающее своей красотой и совершенством.

Я подхватил ее на руки и понес в спальню. Дверь почему-то была закрытой. Я, что есть сил, ударил в нее ногой. Дверь затрещала, но не открылась.

– На себя, – услышал я тихий голос.

Проснулся я от того, что меня сильно трясли за плечо. Я открыл глаза. В комнате горел свет. За плечо меня трясла Евгения. Рядом стояла Катя, уже одетая, бледная, с испуганным лицом.

– Скорее вставай! Борис Иванович тяжело ранен!

Забыв, что я совсем голый, я вскочил с постели. Евгения подала мне одежду.

– Скорее! – торопила она меня. – Там тебя уже все ждут!

Площадь у главного корпуса была освещена фарами двух грузовиков. Вокруг них суетились люди. Кто-то схватил меня за руки. Это был Алексей.

– Где Борис Иванович? – спросил я.

– Его отнесли в операционную. Там Паскевич.

Мы поспешили к поликлинике. У ее крыльца стояли люди. В предоперационной Александр Иванович заканчивал мыть руки.

– Что с ним? – спросил я.

– Пулевое ранение в живот. Возможно, повреждена печень. Необходима кровь.

– Группа?

– Четвертая.

– Ну, это уже легче.

– Донор есть.

– Кто тебе будет ассистировать? Может, я?

– У тебя будут другие дела.

Держа руки на весу, он повернулся к операционной сестре. Та надела на него стерильный халат и повязала маску, подала резиновые перчатки.

Борис Иванович лежал на операционном столе. Ему уже дали наркоз. Не оборачиваясь, Паскевич велел нам выйти.

– У нас еще двое легко ранены и убита одна из девушек. Из тех, что приехали на подводе, – сообщил Алексей.

– Куда ранены?

– Одного в плечо, но там задеты только мышцы, а у второго – касательное ранение в голову. Так, пустяк, но слегка контузило. Им уже оказана помощь. Как вы думаете, он выживет?

– При таком ранении… При попадании эксцентричной пули в брюшную полость надежды не остается. Там все разорвано. Удивительно, что его довезли живого.

Я посветил фонариком на часы. Шесть утра.

– Через полчаса всем собраться «у камина». Быть и тем, кто ездил с Борисом Ивановичем. Разыщите Николая.

– Я здесь!

– Коля, через два часа чтобы все было готово к выступлению. Возьмем два бронетранспортера. Всем иметь по два запасных магазина и по паре гранат.

– Можно взять танк? Его надо опробовать.

– Возьми!

– Нас обстреляли сразу же, при въезде в село, – рассказал командир группы, сопровождавший Бориса Ивановича в его поездке. – Стреляли из тяжелого пулемета. Первая машина загорелась. Борис Иванович сидел рядом с шофером. Он выскочил и дал команду разворачиваться. Здесь его и прошила очередь. Мы едва успели развернуться, как к нам уже бежали человек пятнадцать: пока подобрали Бориса Ивановича, ранило еще двоих и убило девчонку.

– Те, что бежали к вам, были в форме?

– Не разобрал! Все произошло так быстро… Кажется, нет. Хотя, не могу точно утверждать.

– Вы больше ничего не заметили?

– Мне показалось, дальше что-то сильно горело.

– Машин, другой техники не было?

– Улица, на которую мы въехали, просматривалась метров на сто, затем заворачивала.

– Какая длина улицы в вашем селе? – спросил я девушку, пришедшую на совещание вместе с бойцами группы.

– Километра три-четыре… Это та, по которой мы ехали. Другие поменьше.

Я достал карту.

– Посмотри внимательно! Есть ли еще подъезды к вашему селу?

Она некоторое время рассматривала карту и, найдя, наконец, на ней свое село, объяснила:

– Вот тут, – она показала пальцем, – есть съезды с главной дороги на небольшую лесную. Она обходит село с юга и выходит снова на большую дорогу километрах в трех от другого конца села. А здесь топь, и пеший не пройдет.

– Здесь? – Николай ткнул пальцем в место выхода лесной дороги на большую.

– Да.

– Здесь и закроем им выход. Только, что там за дорога?

– Танк пройдет.

– Алексей, как вертолет?

– Нормально. Я его после возвращения от лесника проверил.

– Возьми двух ребят с пулеметами. В бой не ввязывайся. Вспугнешь их, чтобы они ушли из села. Связь по рации.

Дверь отворилась и вошел Александр Иванович. Все смотрели на него. Он молча опустил голову. Мы встали.

– Хоронить будем после возвращения! Саша, останешься здесь. Мы не можем рисковать единственным хирургом! – поспешно добавил я в ответ на его протестующий жест.

– Николай, выдай со склада сотню автоматов с запасными магазинами. Тебе придется, – я снова повернулся к Александру Ивановичу, – организовать здесь с девчатами оборону. Это так, на всякий случай. Все мужчины будут участвовать в экспедиции. За исключением подростков. Итак! – я оглядел присутствующих. – Мы не имеем никаких сведений о тех, кто совершил нападение, сколько их и какими средствами они располагают. Но так или иначе, сейчас или в будущем, столкновение неизбежно. Рано или поздно, они доберутся до нас. Я считаю, что надо нанести удар сейчас. Нельзя, во-первых, оставлять безнаказанными их действия, во-вторых, надо опередить противника. Вопросов нет? Тогда всем по местам. Выступаем через пятнадцать минут. Сверьте часы.

Глава XVII

СНОВА БАНДА

– Свитязь! Свитязь! Я – Остров! Прием! – послышался в наушниках голос Алексея.

– Остров! Я – Свитязь! Доложи обстановку.

– Свитязь! Консервов три ящика. Макаронов пачек двадцать. Колбасы нет! Мыла около сорока пачек!

Это значило, что Алексей заметил три грузовые машины, двадцать подвод, пушек не было и насчитал около сорока человек.

– Как Николай?

– На подходе. Минут через пять будет на месте.

– Слушай, Алеша, как только придет Николай, посмотри что за мыло? И по плану.

Согласно этому распоряжению, Алексей должен был дать несколько очередей из пулеметов по противнику и отлететь, чтобы наблюдать и корректировать сверху бой.

– Вперед! – приказал я.

Бронетранспортеры двинулись впереди колонны машин, в которых сидели автоматчики.

Со стороны села раздались выстрелы. Это Алексей бил из тяжелого пулемета. Раздался взрыв. По-видимому загорелся и взорвался один из грузовиков,

– Уходят! – послышалось в наушниках.

– Не спеши, – сказал я водителю. – Пусть выйдут из села.

Мне не хотелось вести бой в селе. Спрятавшись в хатах, бандиты могли нанести нам существенный урон. Их лучше было взять на лесной дороге, окруженной со всех сторон топью. Не зная о засаде и не имея представления о наших силах, банда постарается укрыться от преследования с воздуха в лесу. Оттуда легче вести огонь по вертолету.

Я не сомневался, что это банда. Если бы Алексей заметил солдат, он сообщил бы, что найдено туалетное мыло.

Подождав минут пять, мы въехали в село. Нас встретили пустые улицы. Уже в конце одной из них мы увидели стадо коров. Возле него суетились, размахивая палками, люди.

– Давай ближе! – крикнул я водителю.

Бронетранспортер рванулся вперед. Я дал очередь поверх голов. Бандиты бросили коров и побежали. Стадо остановилось и перекрыло дорогу. Я включил сирену. Коровы начали разбегаться и бронетранспортер двинулся дальше.

Впереди ухнула пушка танка. Послышались автоматные очереди, взрывы гранат.

Скоро мы нагнали подводы. Я хотел открыть огонь, но вовремя сдержался. На подводах лежали связанные люди. Между деревьями замелькали фигуры. Я быстро развернул башню и дал длинную очередь. Несколько фигур упало, остальные скрылись за деревьями. Мы подъехали ближе. Возниц возле телег не было.

Под прикрытием бронетранспортеров наши автоматчики высыпали из машин и, взяв под уздцы лошадей, свели телеги на обочину. Прочесывая время от времени заросли пулеметными очередями, мы двинулись вдоль этих телег. Там, среди барахла, мешков, связанные по рукам и ногам, лежали женщины и дети.

Бой впереди, между тем, начал стихать. Еще раз ударила пушка, прозвучала пулеметная очередь, потом все стихло.

Над нами пролетел вертолет.

– Свитязь! – послышался голос Алексея. – Все кончено. Там впереди еще человек двадцать. Их уже повязали!

Я открыл люк и вылез наружу. Ребята освобождали пленников. Сойдя с дороги, я почувствовал, как почва под ногами начала пружинить и еще через пару шагов провалился по колено. Если кто из бандитов и попытался уйти, то недалеко.

Развернуться на узкой дороге было невозможно. Задние грузовики стали пятиться. Затем очередь дошла до нас. Мы постепенно выехали к окраине села. Топь кончилась. Здесь по большому лугу разбрелись коровы. Дорога была достаточно широкой. Мы развернули машины и въехали в село. Следом потянулись телеги. Лошадей, еще не успевших успокоиться от стрельбы, вели под уздцы жители села, развозя подводы по своим дворам. Но большинство их потянулось в центр, на площадь. Туда же под конвоем привели пленных.

Появилась телега, которую вели автоматчики. На ней лежало пятеро наших раненых. Их уже перевязали.

Двое были ранены в ноги. Один очень тяжело. Пуля вошла в бедро, раздробила кость и вышла через пах. Этот раненый был без сознания. Бинты пропитались кровью. Трое других ребят были ранены легко. Одного задело осколком гранаты в лицо, а остальные имели легкие ранения без повреждения костей. Я вызвал Алексея и приказал ему немедленно доставить всех раненых к Паскевичу.

На площадь въехал танк. Из башенного люка вылез Коля.

– Где раненые? – крикнул он мне еще издали.

– Уже отвезли.

– Жалко Ярослава! – сказал он, имея в виду тяжелораненого бойца. – Как ты думаешь, выживет?

– Думаю, да. Рана тяжела, но не смертельная. Он потерял много крови.

– Что, жарко было?

– Да не очень! Ребята сами виноваты. Полезли вперед раньше времени. Мне не надо было вообще брать десант. Справился бы сам.

– Мы не знали, есть ли у них противотанковые средства. Если бы это были военные, то десант не дал бы сжечь тебя.

Разговаривая, мы подошли к толпившимся посреди площади жителям села. Мужчин среди них почти не было, не было и знакомого мне Егора.

– Здравствуйте, люди добрые! – поздоровался я с женщинами.

Те нестройно ответили.

– Что же тут у вас произошло? Где Мария Семеновна? Мне бы с ней поговорить.

В ответ раздался плач, причитания, крики. Потом от толпы отделилась женщина.

– Идемте! Я покажу вам Марию Семеновну!

Я пошел за нею. За нами двинулись остальные. Плач усилился.

Мы прошли метров сто и свернули в боковую улицу. Здесь на окрашенных в зеленый цвет деревянных воротах одного из дворов висел обнаженный труп женщины. Ее раскинутые руки и ноги были прибиты к воротам большими строительными гвоздями. Из распоротого живота вывалились внутренности. В них копошились зеленые мухи.

Я почувствовал, что меня сейчас вырвет. Едва справившись с тошнотой, я круто повернулся и пошел назад. Толпа расступилась.

– За что это они ее?

– Она два часа отстреливалась, пока не кончились патроны.

– У вас разве было оружие?

– Да! Пулемет и несколько автоматов. Но почти не было патронов.

– Откуда оно у вас?

– К нам во время эпидемии пришли солдаты. Их было человек десять.

– И что с ними?

– Поумирали. Они-то и занесли к нам заразу. Ну, оружие осталось. Мария Семеновна велела отнести к ней. «На всякий случай». Вот и случилось.

– Когда это произошло?

– Дня четыре назад. Ох! Что они здесь вытворяли! Страшно сказать!

– А вы кто?

– Я работала здесь зоотехником на птицеферме.

– Дядько! – схватила меня за руку девчонка лет двенадцати. – Зайдить сюды! – Она потянула меня к угловому дому.

– Не ходите! Не надо! – предупредила меня моя спутница.

– Дуже вас прошу! Зайдить! – настаивала девчонка.

Я пошел за нею. После этого мне пришлось зайти еще в три хаты. Не буду здесь описывать, что я там видел.

Разве есть на свете такой зверь, который способен на такую изощренную жестокость, как человек – царь и венец природы? Удивительно! Уму не постижимо! Среди этих людей, творящих зверство насилия, не было ни бывших нацистов, ни гестаповцев… Раньше это были добропорядочные, казалось, люди. Среди них, возможно, были бухгалтеры, школьные учителя, механизаторы. Откуда все это? Неужели уверенность в безнаказанности срывает все тормоза морали, гуманизма, оставляя только первобытные чувства и желания?

Ко мне подвели двух человек, одетых в форму десантников.

– Кто такие? – спросил я, уже угадывая их ответ.

– Мы из «Армии Возрождения», – ответил один из них.

– Как вы здесь очутились?

Вместо ответа он протянул руки, на кистях которых еще сохранились следы веревок.

– Вы свободны! Однако я прошу вас немного задержаться. Мне бы хотелось немного позже переговорить с вами.

Они отошли и я снова обратился к бывшему зоотехнику:

– Как вас зовут?

– Вероника Сергеевна Шалимова. Можно – Вера!

– Хорошо! Вера, я прошу вас часа через три собрать всех жителей на площади. А пока поговорите с Христиной, так, кажется, ее зовут. Вы ее найдете среди моих бойцов. Это одна из трех девушек, которые шесть дней назад уехали с Егором. Кстати, я его что-то не вижу. Вы его не встречали?

– Нет! Он так и не появлялся в селе!

– Вот как? Куда же он пропал? Ладно, потом выясним. Вы, я вижу, теперь вместо Марии Семеновны? Послушайте Христину и примите решение!

Послышался гул винтов и через несколько минут вертолет сел на площади.

– Ну, как там? – спросил я Алексея, когда он вылез из кабины.

– Когда я вылетел, его уже оперировали.

– Что дома?

– Все в порядке. Девчата, – он рассмеялся, – заняли «круговую оборону».

– Теперь уже ни к чему.

– Да, я сказал им, – он продолжал улыбаться.

– Что ты?

– Паскевич одел генеральскую форму!

– Оперировал-то он хоть не в форме?

– А знаете, кого он взял себе в адъютанты? Светку! Вы бы видели с каким важным видом она выслушивала его распоряжения.

Мы подошли к группе пленных.

– Ну, выродки, кто ваш предводитель?

Толпа пленных зашевелилась и из нее был вытолкнут мордастый мужик лет сорока пяти. Я обратил внимание, что у него на голове сделана укладка. Брюки с напуском заправлены в сапоги на высоком каблуке. На пальцах сверкали два массивных перстня.

– Этот?

– Он! Он ирод! Больше всех зверствовал! Сам прибивал! Ой, люди! – Из толпы выскочила молодая женщина. Волосы ее были растрепаны, – ой, люди! Донька моя! Що вин з нею зробив! Вбывця! – Она пыталась вцепиться ему в глаза.

Ее с трудом оттащили.

– Пошли! – коротко сказал я.

Предводителя и остальных погнали к воротам, на которых висело тело распятой.

Бандит поняв, что его ожидает, завопил дурным голосом и стал вырываться.

– Давай, напротив, – приказал я. Женщина схватила бандита и потащила, несмотря на то, что он извивался и орал что есть силы.

– Теперь с вами! – обратился я к бандитам, когда толпа отхлынула и мы увидели повисшего на заборе их предводителя. – Сейчас вас будут допрашивать! Если хотя бы у одного будут иные показания, чем у остальных – все вы повисните рядом с вашим атаманом! Ясно? После допроса вас будут судить. Вот эти женщины!

– Алексей! – обратился я к другу, – возьми пятерых ребят и проведи основательный допрос. Вот карта. Мне нужно знать где их гнездо.

Я чувствовал сильную усталость. Две бессонные ночи, бой у сторожки лесника, это сражение. Ноги будто налиты свинцом, в голове звон, во рту сухо.

На площади, перед домом с палисадником стояла скамейка. Я присел, закрыл глаза и сразу же заснул. Спал, наверное, не больше трех минут, как мне показалось, но их вполне хватило, чтобы прийти в себя. Я открыл глаза. Подле меня стояла Вера, держа в руках глиняный кувшин.

– Выпейте молока! – предложила она. Я машинально протянул руку, взял кувшин и сделал глоток. Молоко было теплым. Я не люблю парного молока. Но сейчас оно показалось восхитительным. Силы возвращались. Я огляделся.

– Ваших бойцов мы накормили!

Видно проспал я больше чем показалось.

– Что, они у вас все такие молоденькие?

– Так получилось! Вы нашли Христину?

– Так!

– Добро! Потом потолкуем.

Я встал, подозвал бойца и попросил привести солдат, так называемой, «Армии Возрождения».

– Вы тоже послушайте, – предложил я Вере. Солдат привели.

– Вы извините, что я буду разговаривать с вами сидя, – сказал я, – просто очень устал.

Они переглянулись, но промолчали.

– У меня к вам несколько вопросов. Ответьте мне и можете возвращаться домой. Как вы попали в плен?

– Напоролись на засаду на въезде в село. Нас было десять, осталось двое.

– Вот как? Почему же вы здесь очутились? – я украдкой бросил взгляд на Веру.

При последних словах солдата она насторожилась.

– Мы получили задание сделать перепись населения этого села и установить продналог.

– Каков размер продналога?

Он покосился на Веру, но, встретившись со мной взглядом, ответил:

– Половина урожая и то же самое со скота.

«Сказал правду», – облегченно подумал я. Парень чем-то мне нравился. У него было красивое открытое лицо, тонкий нос, высокий лоб.

– Что еще?

Парень видимо решил говорить правду до конца.

– Мы должны были мобилизовать мужчин в возрасте от 16 до 40 лет и девушек в возрасте от 15 до 25 лет. А также реквизировать излишки скота и продуктов в счет налога за этот год.

– Ясно! А как вы обнаружили это село?

– Его заметили с воздуха еще весной.

– С вертолета?

– Нет! У нас есть два легких самолета. Вертолет на таких расстояниях использовать невыгодно. Слишком много топлива, – пояснил он.

Мне стало все ясно. Самолет, летящий на большой высоте, могли и не заметить. Невольно встал теперь другой, более важный вопрос:

– А наше расположение вы тоже знаете?

Тот усмехнулся:

– Возле Песочного? (он даже правильно назвал озеро).

Признаться, у меня похолодело под ложечкой. Из рассказа Виктора следовало, что силы «Армии Возрождения» значительно превосходят наши. В случае открытого столкновения с обученными и численно превосходящими нас войсками, исход был ясен. Кроме того, во главе этих сил стояли опытные командиры. Я не тешил себя «полководческими» способностями и знал, что любой кадровый офицер даст мне сто очков вперед.

Ситуация резко менялась. Теперь надо как можно дольше сохранить у наших опасных соседей иллюзию о том, что мы даже не подозреваем о их существовании.

Я взглянул на этих молодых симпатичных парней, еще не подозревавших о том, что их ответ в корне изменил их судьбу.

– Мне очень жаль! Обстоятельства требуют, чтобы я нарушил данное вам обещание.

Они нахмурились.

– Я вынужден, – продолжал я, – задержать вас на некоторое время у себя. Скажем, на два-три месяца, а еще лучше – до весны.

По мере того, как я говорил, выражение тревоги на их лицах сменилось улыбками. Один из парней, волнуясь, заговорил:

– Мы тут потолкались среди ваших и, – он бросил вопросительный взгляд на своего товарища. Тот утвердительно кивнул головой, – и сами хотели просить вас не отправлять нас назад! Мы хотим остаться! – И, не дав мне возразить, продолжал. – То, что мы делаем, очень мало отличается от действий только что уничтоженной банды. Разница лишь в том, что произносятся громкие слова, а суть та же!

– А как же воинская присяга? – спросил я.

– Какая присяга? Фикция! Можно присягать народу, но не сумасшедшим генералам, возомнившим себя правительством!

– Многие так думают? Я имею в виду тех, кто там, в части.

– Солдаты – большинство. Насчет офицеров – не знаю!

– Вот что ребята! Мне известно о вашей, так называемой армии, известно также о нравах, царящих там, и порядках, о том, как эта армия грабит и насилует. Это я тоже знаю!

Я помолчал и еще раз внимательно посмотрел на них. Они смотрели мне в глаза.

– У меня к вам просьба. Сейчас на площади соберутся жители села. Вы им расскажете о своей армии все. Договорились?

– Сделаем!

– Тогда у меня все. Вас покормили?

– Да! Спасибо.

Они повеселели и пошли к машинам, где собирались мои бойцы..

Глава XVIII

КОНТАКТ-1

Я шел по берегу моря. Под ногами шуршала галька. Резко и пронзительно кричали чайки, их крик сливался с шумом набега-ющих на скалы волн. Вода казалась черной, несмотря на яркий свет. Этот свет шел отовсюду. Я заметил, что тени не было. На небе ни облачка. Но куда делось солнце? Откуда свет?