Танцовщица грез

      – Хорошо, Мишель. Я уволю ее. Не беспокойтесь!
      – Сегодня же? Немедленно? – требовательно спросила хореографа Мишель.
      Тот несколько секунд подумал и, вздохнув, ответил:
      – Да, сегодня, если вы на этом настаиваете. Я просто подумал о том, что тогда вы останетесь без дублерши.
      – Мне дублерша не нужна. А на будущее вы подготовите для этой роли танцовщицу, которая могла бы в случае чего меня заменить. Но я не собираюсь покидать сцену, так как сделала окончательный выбор.
      – Выбор? Что вы имеете в виду?
      – Мне предъявили ультиматум: либо семейная жизнь, либо сцена.
      – Кто? Уж не тот ли молодой человек, у которого вы только что гостили?
      – Да, он.
      – И каков же был ваш ответ?
      – Я выбрала сцену.
      – Вы не забыли мои слова о том, что балет подобен требовательной любовнице?
      – Нет, не забыла. Но я уверена, что справлюсь.
      – Вы очень сильная и смелая женщина, Мишель! Я вами восхищаюсь! А сейчас – быстро в костюмерную. Время одеваться!
      Мишель присела в реверансе и направилась в костюмерную. Странно, но вся ее утренняя нервозность и непонятное волнение исчезли…
 
      Мадам Дюбуа как покровительница балетной студии имела в театре отдельную ложу, которую на этот раз вместе с ней заняли Анна и Андрэ. Все трое приехали за полчаса до начала спектакля. Мадам была одета по последней моде. Анна с непривычки посчитала ее наряд чрезмерно крикливым и пышным. Но Андрэ уверил ее, что мадам Дюбуа всегда внимательно следит за модой и даже является ее законодательницей. Анна покачала головой, но спорить не стала. Мадам же кланялась из ложи всему залу и приветливо махала веером то в одну, то в другую сторону. Казалось, она знала здесь каждого.
      – Мадам приезжает в театр главным образом для того, чтобы себя показать, – шепнул Анне на ухо Андрэ. – Балет ее интересует постольку поскольку.
      – Андрэ, у меня очень хороший слух, – отозвалась мадам Дюбуа. – Я слышала пакость, которую вы только что сказали в мой адрес. Это чистой воды клевета. Я обожаю балет. Но в театр всегда приезжаю пораньше, чтобы встретиться и поговорить с друзьями. Как только начинается спектакль, я смотрю его с вниманием самой заядлой театралки.
      Анна подумала, что и она сама сегодня одета слишком вызывающе. Надо будет попросить у мадам Дюбуа адрес ее модистки, чтобы пошить себе скромные, но изящные туалеты.
      От этих мыслей ее отвлек Андрэ, который, нахмурившись, обернулся к входной двери в ложу и сказал кому-то недовольным тоном:
      – Извините, месье, но это частная ложа. Вы, видимо, ошиб…
      – Анна! – раздался голос из темноты, прервавший на полуслове брюзжащего Андрэ.
      С первого звука Анна узнала этот голос. Но у нее от неожиданности перехватило дыхание. Лишь совладав с собой, она прошептала:
      – Корт…
      Андрэ с удивлением посмотрел на нее и, подняв брови, спросил:
      – Анна, вы знаете этого господина?
      – Да, да, это мистер Уэйн, – растерянно ответила она, все еще не веря, что сзади в ложе стоит Кортни.
      Андрэ довольно долго переводил взгляд с Анны на Кортни, а потом – с Кортни на Анну. И с недоумением сказал:
      – Ну и сюрприз! Долго же вы его от нас скрывали! Стыдитесь!
      Анна почувствовала, что заливается румянцем. Смутившись, она сделала вид, что не заметила колкости Андрэ, и повернулась к Кортни:
      – Как вам удалось меня разыскать?
      – С превеликими трудностями, – мрачно ответил Уэйн. – Но давайте поговорим об этом наедине. Вы не возражаете, мадам Дюбуа, если я на время украду у вас миссис Вернер?
      – Разумеется, нет, мистер Уэйн! Только возвращайтесь, чтобы вместе смотреть выступление нашей очаровательной Мишель.
      Они вышли в аванложу, опустив за собой портьеру.
      – Корт, откуда вы узнали, что я здесь? – вновь повторила свой вопрос Анна. – Или вы вернулись в Уильямсберг?
      – Да, вернулся. Сначала я думал, что уехал оттуда навсегда. Но вскоре понял, что ошибся и должен возвратиться. Это произошло почти сразу же после вашего отъезда. Джои объяснил мне, где вас искать. Я отправился морем во Францию, прибыл сюда сегодня и сразу же разыскал дом мадам Дюбуа. Там мне сказали, что все в театре. И вот я здесь! А теперь, Анна, скажите: вы можете меня простить?
      – И вы еще спрашиваете! Это мне надо просить у вас прощения! За то, что не поверила вам на слово.
      – Нет, Анна, у вас было полное право меня обо всем расспрашивать. Всему виной моя проклятая гордость! Так что простите меня!
      – Вы знаете о Дейде?
      – Да. Джон мне все рассказал. Вы такая храбрая, Анна. А ведь расправиться с этим мерзавцем следовало мне. Я же оказался таким идиотом! Будь я поумнее, давно бы догадался, что именно он убил вашего мужа, а недавно написал вам то кляузное письмо.
      – Он ненавидел вас, Корт! И хотел скомпрометировать. Единственное, чего я пока не знаю, это зачем Майклу понадобились такие огромные деньги.
      Кортни несколько мгновений колебался. Потом вздохнул и сказал:
      – Что ж, теперь, наверное, уже можно открыть вам все…
      Они еще долго сидели в аванложе. Анна то плакала от радости, то сокрушенно вздыхала. Когда свет в зале погас и дирижер встал за свой пульт, Уэйн наклонился к ней и поцеловал:
      – Неужели вы могли подумать, что я вас забыл?
      – Теперь я знаю, что ошибалась.
      – Больше мы никогда не расстанемся.
      – Никогда.
      – Анна, вы согласны стать моей женой?
      – Да, Корт!
      – Мы поженимся немедленно. И обязательно в Париже. Чтобы плыть на корабле в Виргинию как супруги.
      – Да, да, да! Ой, простите, Корт, уже началась увертюра!
 
      Овации напомнили Мишель гром за стенами замка Маклевенов. Она снова и снова выходила на поклон, а ее все не отпускали зрители. Мишель устала и еле держалась на ногах. Но была счастлива.
      Танцевала она великолепно. И сама знала это, как и публика.
      «Браво, браво!» – гремел зал. А на сцену дождем сыпались цветы. После того как занавес закрылся в последний раз, Мишель, утопая в цветах, побежала за кулисы и бросилась на шею Димпьеру.
      – Арно, дорогой, все это сделали вы!
      – Нет, Мишель, если кого вы и должны сегодня благодарить, то только себя! Признаться, я еще не видывал такого волшебного представления. А вы были настоящей богиней! Завтра о Мишель Вернер будет говорить весь Париж.
      Тут к Мишель подлетели остальные студийцы. Объятиям и поцелуям не было конца. Даже Ролан подошел и поздравил с триумфом новую прима-балерину. Наконец Димпьер хлопнул в ладоши:
      – Довольно! Отпустите Мишель. Ей надо переодеться.
      У дверей костюмерной Мишель уже ждали Анна, Андрэ, мадам Дюбуа и какой-то незнакомец, скромно стоявший поодаль. Все бросились ее поздравлять. Анна плакала от радости. Уже в костюмерной Анна, явно нервничая, сказала:
      – Мишель, я хотела бы представить тебе своего друга из Виргинии. Его зовут Кортни Уэйн.
      Уэйн подошел к Мишель и поклонился:
      – Разрешите и мне присоединиться к общим поздравлениям. Честно говоря, я думаю, среди балерин нет вам равных.
      Мишель присела в реверансе. Анна подошла к ней и, потупившись, сказала:
      – Мишель, мы с Кортом решили обручиться. И сделать это прямо здесь, в Париже. Чтобы и ты могла присутствовать на торжестве.
      Мишель постаралась подавить удивление и бросилась матери на шею. Мысли же ее были далеко, среди холмов Шотландии. «О, Ян, Ян, – думала она с упреком, – почему тебя сегодня нет здесь? Тогда бы это был самый счастливый вечер в моей жизни!»
      Мишель прошла в гримерную и села перед зеркалом. Вошел Андрэ с букетом цветов и, таинственно улыбаясь, сказал:
      – Это вам, дорогая.
      – Положите их на стол.
      Андрэ продолжал стоять с букетом и выжидающе смотрел на Мишель.
      – Что вы на меня так смотрите? – удивленно спросила она.
      – В букете есть записка. Мне кажется, ее стоит прочесть. Человек, доставивший этот букет, говорит, что цветы для вас были заказаны неделю назад. А это письмо просили передать с букетом.
      И Андрэ вручил Мишель конверт. Странное волнение вдруг охватило девушку. Она еще не знала, что в письме. Но чувствовала: сейчас решится ее судьба.
      Мишель вскрыла конверт и вынула из него небольшое письмо на дорогой бумаге, написанное ровным почерком:
 
       «Дорогая Мишель.
       Примите мои самые сердечные поздравления с грандиозным успехом. Я пишу это письмо еще до вашего спектакля. Но в триумфе уверен.
       Мишель, я в отчаянии от своего глупого решения. Сейчас же уверен, что согласен делить вас со столь обожаемым вами искусством. Пусть у меня будет хотя бы частица вас, нежели совсем ничего!
       Дорогая! Если я не опоздал, то еще раз прошу вас стать моей женой. Я согласен иногда оставаться в одиночестве, коль скоро того требует ваша карьера балерины. Но мое сердце всегда будет с вами. А за время, которое вы будете уделять мне, я буду вам благодарен до конца своих дней.
       Пожалуйста, ответьте немедленно! Если вы напишете – «да», о чем я молю Бога, то ваш покорный слуга тотчас же отправится в Париж, и мы там обручимся.
       Всем сердцем преданный вам,
       Ян».
 
      Мишель отвернулась, чтобы скрыть слезы счастья. Потом взглянула сначала на мать, а затем на Андрэ:
      – Вы не против, если у нас здесь будет двойная свадьба?
      Анна недоуменно посмотрела на дочь и сказала:
      – Я вижу, что секреты были не только у меня! Это тот самый шотландец, у которого ты только что гостила?
      – Да, мама. И сегодня – самый счастливый день в моей жизни!
      Мишель бросилась на шею матери, которая заключила ее в объятия. Анна через плечо дочери посмотрела на Андрэ и улыбнулась:
      – Итак, мой друг, готовы ли вы воспитывать следующее поколение женщин в нашей семье?