Но-о, Леокадия !

      В жизни Постового не было минуты прекраснее. Леокадия догадывалась об этом и не чувствовала тяжести двух седоков на спине. Она дважды обошла Шестиконный сквер и спросила, не сделать ли третий круг.
      - Давайте вскочим на каменную скамью! - попросил Постовой. - Но только без Алоиза.
      - Это что еще за новый памятник? - удивлялись прохожие.
      - Какая великолепная статуя! Ну, прямо, как живая!
      - Кого же она изображает? - спросил кто-то.
      - Леокадию под постовым. Это ей воздвигли памятник, - отвечал Алоиз.
      - Не ей, а мне! - возмутился Постовой. - Вы искажаете историю!
      И по привычке изо всех сил ударил кулаком по столу. Но это был вовсе не стол, а спина Леокадии. Она встала на дыбы и соскочила со скамейки.
      - Ну, а ЭТА история вам больше нравится? - спросила она лежавшего на земле Постового.
      - Сколько я должен за проезд? - поинтересовался Постовой, стряхивая песок с форменных брюк.
      Леокадия надменно раздула ноздри.
      - Катание на мне не называется ПРОЕЗДОМ. Я прокатила вас для собственного удовольствия!
      - Нет, уж, с Постовым лучше не связываться, - рассуждала она на обратном пути. - Терпеть не могу, когда кто-то на меня садится, чтобы возвыситься. Конь уносит седока вдаль, а не ввысь.
      ЛЕОКАДИЯ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ
      - Не скажи, - заметил Алоиз. - Если бы ты брала барьеры, ты бы высоту уважала.
      И тут Леокадия вспомнила про бега, о которых говорил водитель такси.
      - Я хочу подобрать себе какое-нибудь ЛОШАДИНОЕ занятие. Сидеть весь день на бульваре без дела - занятие ДЛЯ ЛЮДЕЙ. МНЕ это не подходит.
      Ну и помчались же они! В одно мгновение пронеслись по Старой площади, по Миндальной аллее, мимо Ратуши, и, свернув на улицу Приключений, выехали на Беговую площадь, к Скаковым конюшням.
      - С кем имею честь? - спросил Директор Скаковых конюшен.
      Все директорские кабинеты очень похожи, и этот был точь-в-точь как прочие: казалось, Директор Скаковых конюшен весь день качается в мягких креслах или валяется на пушистых коврах. И Леокадии ужасно захотелось покачаться в мягком кресле или поваляться на ковре. Она едва удержалась от искушения.
      - С кем имеете честь? - переспросила она. - Я - ЛЕОКАДИЯ! Это имя вам ни о чем не говорит?
      - Имя не говорит, зато вы говорите! - обрадовался Директор. Впервые я имею возможность лично побеседовать со своим работником. Впрочем, может, это вы нанимаетесь? - обратился он к Алоизу. - А Леокадия - ваша хозяйка?
      И он рассмеялся, словно придумал что-то остроумное.
      - Смейся ты, Алоиз, - фыркнула Леокадия. - Лошади это не пристало...
      Директор недоверчиво покосился на нее и предложил сесть. Он позвонил секретарше и велел принести три чашки кофе.
      - Что каса тся меня, - вступил в разговор Алоиз, - то я вообще-то извозчик.
      Тогда Директор снова позвонил секретарше и заказал две чашки кофе и бутылку пива.
      - Что касается меня, - подхватила Леокадия, - то я вообще-то больше всего люблю зелень.
      Тогда Директор позвонил в третий раз и заказал чашку кофе, две бутылки пива и зеленый кактус.
      - Кактусов я не ем, - заметила Леокадия.
      - И слава Богу, - отозвался Директор. Леокадия взглянула на фотографии Рифифи и других знаменитых скакунов и сказала:
      - Я такая же знаменитость, как ваша Рифифи. Меня все знают. Вчера в газете была моя фотография. Я бегаю с самого детства и умею обходить препятствия.
      - Великолепно, - одобрил Директор. - Ну, а теперь займемся вашим происхождением.
      - Просто хождение для лошади - пустяки. Впрочем, я предпочитаю восхождение.
      - Я имею в виду родословную, - любезно пояснил Директор.
      - О, тут не о чем говорить, - рассмеялась Леокадия. - Стоит ли из-за этого огорчаться? Пусть уж у меня не будет мамы и папы, чем наоборот.
      - Что значит НАОБОРОТ? - изумился Директор.
      - Ну, это все же лучше, чем если бы у них не было МЕНЯ. До чего же было бы печально, если бы я вообще не появилась на свет. Никогда не увидела бы как цветет гречиха, не узнала, чем пахнет лунный луч, забравшийся в клевер...
      Директор Скаковых конюшен встал и открыл дверь.
      - Говорящая лошадь никогда не будет хорошим спортсменом, - заявил он. - У артистов и художников с бегом всегда трудности. Цирк напротив.
      - Знаешь, - заметил Алоиз, когда они вышли на улицу, - и все же тут все упирается в твою родословную.
      ЛЕОКАДИЯ И МЕЧТЫ
      И они принялись на всякий случай вдвоем придумывать родословную. Но лужи так сверкали на солнце, а почки на деревьях были такие зеленые, что они, засмотревшись, не успели добраться даже до прабабок по отцовской линии. А что уж говорить про материнскую!
      Да и с бабками они толком не разобрались: Леокадия хотела, чтобы матушка ее отца непременно была гнедой кобылой, Алоиз же уверял, что это серая лошадь в яблоках. Наконец, рассердившись, Леокадия обдала его с головы до ног мартовской грязью.
      - Сам ты серый в яблоках! - весело закричала она.
      - Ты совсем ошалела, Леокадия! - возмутился Алоиз. - Придется тебе брать уроки хорошего тона. Иначе человеческой работы не найти. Неплохо бы научиться и говорить по французски: бонжур, оревуар...
      - Какой еще абажур? - удивилась Леокадия. - И при чем тут самовар? Ведь нам их все равно девать некуда. У нас нет даже своей конюшни. А, впрочем, поучиться я всегда готова.
      - Ну, хороший тон - не моя специальность, - отмахнулся Алоиз. Хотя у нас есть свои правила. Но для начала научись ходить ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на двух ногах, перестань ржать, отвечай вежливо, даже если слушаешь вполуха, и, пожалуйста, не лезь в лужи.
      - А в четверть уха слушать нельзя? - заинтересовалась Леокадия, и даже попробовала свернуть ухо трубочкой. Но у нее ничего не вышло.
      - Давай лучше купим перчатки, - предложила она. - И сапожки - для луж.
      Алоиз вздохнул, пересчитал деньги и направился в универмаг на Миндальной аллее. Вскоре он вышел оттуда с покупками. Он нес шляпу, перчатки, сапожки и сумочку.
      - Шляпу я не надену, - заявила Леокадия. - В ней я похожа на Тетю Лошадь. Ну, а сумочку понесешь сам.
      Она надела на задние ноги сапожки, на передние - перчатки и зашагала рядом с Алоизом в сторону Шестиконного сквера.
      - Это ужасно, Алоиз, - стонала она. - Ах, если бы у меня выросли Крылья - (пожалуйста, не говори, будто это невозможно!) - я не ходила бы в этих противных сапожках. Скажи, что крылатые лошади бывают.
      - Не горбись, Леокадия, - заметил Алоиз.
      - Но ведь я где-то очень высоко! - вздохнула Леокадия. - Весь мир остается внизу и мне все время приходится наклоняться. Нет, видно я никогда не буду больше счастливой!
      Алоиз глянул на свое отражение в витрине и подумал, что тоже никогда не будет больше счастливым, ведь рядом с Леокадией он казался гномом. Но вспомнив, что он ДРУГ Леокадии, крепче ухватился за ее переднее копыто.
      - Тут на витрине объявление, - удивился он и потащил Леокадию к витрине.
      Там был прикреплен листок бумаги с надписью:
      ЦВЕТОЧНИЦА С УЛИЦЫ ПЕГАСА ИЩЕТ ПОМОЩНИЦУ
      - Молодые вербочки... - прошептала Леокадия. - Лютики... Подснежники...
      И тут же неожиданно свернула на площадь Вдохновения и помчалась как во сне, позабыв о том, что пачкает перчатки.
      - На двух, на двух ногах, Леокадия! - умолял запыхавшийся Алоиз.
      - Мечта мчится на всех четырех! - воскликнула Леокадия. - О, люпин, фиалки, аспарагус...
      И она побежала так стремительно, что, казалось, вот-вот оторвется от земли.
      Цветочница с улицы Пегаса на этот раз торговала лютиками. У нее их было много - полные корзины. Она стояла среди этих желтых огоньков и кричала Леокадии:
      А вот лютики, лютики,
      Солнечные лучики!
      Утеха для глаз!
      Любуйся даром!
      Эй, Пегас!
      Спеши за товаром!
      - Почему Пегас? - спросила Леокадия, тормозя всеми четырьмя копытами.
      - Не видела объявления? - удивилась Цветочница. - Это в память о чуде. Одна лошадь съела все цветы из моей корзины. И что же вы думали - ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДОВАЛО. А что ты сделала с прощальными сережками?
      - Они были очень вкусные, но не прощальные. Алоиз со мной не расстался.
      - Ты съела все сережки до единой? Та лошадь съела все цветы из моей корзины и ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДОВАЛО. У тебя не свербит под лопатками?
      - Какое ПРОДОЛЖЕНИЕ? - перебила ее Леокадия.
      Но так уж устроен мир, что в самую неподходящую минуту из-за угла возникают Постовые. Вот и тут возник Постовой и сказал:
      - Торгует на углу Пегаса. А ее место в торговых рядах имени Стражей порядка.
      - Валяй, пиши, сынок, - ответила Цветочница. - Не представляю, чтобы в торговых рядах каких-то там Сторожей случилось чудо. А без чуда я не представляю торговли.
      С этими словами она прицепила букетик к серебряной пуговице на куртке Постового.
      - А ты, Леокадия, съешь остальное и ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДУЕТ, велела она.
      - У меня нет аппетита, - вздохнула Леокадия, - а мне так хотелось стать твоей помощницей! И вообще, я не знаю о каком ПРОДОЛЖЕНИИ ты говоришь.
      Но Цветочница ничего не ответила, может, потому, что сама становилась все незаметнее, пока наконец не исчезла. Наверное растворилась в сумерках. Ведь на небе собрались серые тучи и мартовские лужи погасли. Только в одной из них золотом горели брошенные Леокадией лютики.
      - Чудес не бывает... - вздохнул Постовой, протирая глаза.
      И вернулся на пост.
      - Я знаю одну скамейку под мостом, где можно хорошенько выспаться и забыть про все беды, - вспомнил Алоиз.
      Там стоял серый полумрак, пахло сыростью и крысами, над головой пыхтели автобусы. Алоиз растянулся на скамейке во всю длину, а Леокадия в нише под лестницей нашла кучу опилок и ужасно обрадовалась. Опилки пахли точь-в-точь как деревянная крыша в конюшне.
      - Это, наверное, и есть черный день, а может, черная ночь, - решил Алоиз. - Пришла пора съесть тебе последнюю сережку, я нашел ее в левом кармане, а мне - последний кусочек хлеба, вот он, в правом кармане.
      И он дал Леокадии вербную сережку, блестевшую в предвечерних сумерках, будто капля мартовского дождя. И тут дождь застучал по мостовой и по пролетам моста, и его монотонный стук усыпил Алоиза и Леокадию, жующую последнюю сережку.
      А потом, хотя ночь еще не наступила, Леокадии стали сниться удивительные сны - она летала над крышами, дремала в гнездышке над окном у Алоиза, и наконец, подгоняемая порывами весеннего ветра полетела вместе с гнездышком по небу.
      И вдруг самый сильный порыв ударил ее о пролет моста.
      БАМ!
      Это Леокадия скатилась с кучи опилок вниз.
      - Я не знала, что спина может так болеть! - пожаловалась она.
      - Не горюй! - ответил Алоиз, успокаивая ее. - Это все из-за моего пенсионного хлеба.
      Но он не знал, что все это из-за последней вербной сережки и что ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
      ЛЕОКАДИЯ И ЗАВИХРЕНИЯ
      Самым чудесным было то, что Алоиз вовсе не собирался возвращаться к Вдове в квартиру на седьмом этаже. Ничего удивительного: кто бы променял ветер свободы на вонь нафталина, крышу из весенних облаков и туч на разрисованный подтеками потолок, а дружбу с непредсказуемой Леокадией на общество монотонной Вдовы.
      - Ты знаешь, у меня под лопатками гуляют какие-то ветры и даже вихри, - жаловалась Леокадия. - Наверное меня продуло ночью.
      Теперь, пользуясь хорошей погодой, они грелись на солнышке в Шестиконном сквере.
      - Я люблю твои завихрения, Леокадия, - улыбнулся Алоиз. - И то, что никогда неизвестно, чего от тебя ждать. Как славно мы с тобой поездили. Если бы я мог, я бы приделал тебе сигнал и руль, и ты бы вполне заменила такси.
      - Ну уж нет, я слишком люблю наши дрожки и ни за что их не предам, - возмутилась Леокадия. - Бедняжки, стоят себе скромненько в углу и помалкивают. И никому не приходит в голову вытащить их из старого сарая и переделать в автомобиль. А вообще-то я больна. У меня чешутся лопатки. Ты не можешь почесать мне спину?
      - Спина у тебя какая-то чудная, - удивился Алоиз. - Могу поклясться, что из нее вот-вот прорежутся зубы. Если бы у меня был нож...
      Леокадия отодвинулась от него.
      - Ну уж нет! Начинается с ножа, а кончается сковородкой!
      Больше об этом разговора не было, но в то утро, когда Алоиз пошел к Парикмахеру, Леокадия тайком покинула Шестиконный сквер и отправилась к Доктору. Узнать, какие сокровища запрятаны в ее зудящей спине.
      В поликлинике было белым-бело, как зимой, но пахло не Рождеством и елкой, а лекарствами и масляной краской, и Леокадия то и дело громко ржала от негодования.
      - У вас случайно не астма? - спрашивали ее в коридоре больные.
      - Нет. У меня приступ бешенства, - заявила Леокадия, после чего больные расступились и пропустили ее в кабинет без очереди.
      - Что с вами? - спросил Доктор.
      - Вот именно, - отвечала Леокадия. - Я хотела бы знать, что со мной?
      - На что жалуетесь?
      - Понимаете, я расту. Расту в разные стороны. Но не в длину, а в ширину. А вообще-то я здорова.
      - От здоровья нет лекарства, - сказал Доктор. - Случай весьма печальный и редкий.
      Он взял в руки сантиметр, измерил Леокадию со всех сторон, сел за стол и принялся писать.
      - Протокол - вещь хорошая, - вздохнула Леокадия. - Но только платить придется вам, господин Доктор.
      - Это не протокол. Пока я не вылечу пациента, я с него денег не беру, - объяснил Доктор. - Так что с вас я ничего не возьму. Такое со мной случается нечасто.
      Доктор поставил под рецептом размашистую подпись и подал Леокадии.
      - Вообще-то я ни у кого автографов не прошу. У меня все просят автографы, - заметила она.
      - Это не автограф, а рецепт. Лекарство для наседок. Этой мазью смазывают куриные яйца, чтобы поскорее вылупились цыплята.
      Леокадия поблагодарила, помчалась с рецептом в ближайшую аптеку и подошла к окошку без очереди.
      - Я очень тороплюсь. У меня скоро выведутся цыплята, - заявила она.
      Мазь оказалась зеленой и такой едкой, что непременно должна была, но почему-то никак не хотела действовать, хотя Алоиз изо всех сил втирал ее в спину Леокадии.
      - И на том спасибо, - рассуждала Леокадия. - Ведь на врача у нас денег нету.
      Но по правде говоря ей было немного грустно. К цыплятам она чувствовала особое расположение.
      - Я росла в деревне, - рассказывала она Алоизу. - И когда спала на сене, под боком у меня грелись цыплятки. Может, потому я непохожа на других лошадей и люблю спать лежа. Мамы своей я не помню, но иногда мне кажется - она кудахтала как наседка и я так славно спала у нее под левым крылом. Под правым - было холодновато.
      - Леокадия, да ты никак бредишь! Вон как тебя разобрало. Ай да мазь!
      - Ага, ты хочешь сказать, что лошади не имеют ничего общего с крыльями? Конечно, ты прав, но мне так грустно, что никогда, никогда... Клянусь оглоблей, там что-то проклюнулось!
      - Цыплята! - воскликнул Алоиз. - Вижу белый пух! Нет, нет, Леокадия, это что-то совсем белое. Куда белее цыплят. Это огромадные ВЕРБНЫЕ СЕРЕЖКИ!
      Леокадия обернулась и глянула на свою спину.
      - Я съела сережки все до единой, и вот ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. Правда?
      - Неправда, - возразил Алоиз и ущипнул себя за руку. Это не может быть правдой. У лошадей крыльев не бывает.
      - НЕ БЫВАЛО. Но наверное их не воспитывала наседка. Я проложила дорогу. Ах, как я счастлива!
      Тем временем таинственное ЧТО-ТО все росло и росло, становилось все более пушистым и серебряным, и вербным, и таким крылатым, как будто на зеленую от мази спину Леокадии опустился орел.
      - Сотри поскорее мазь, - попросила Леокадия. - Крылья не должны расти из грязной спины.
      - Нет, я не смею... не смею к ВАМ прикоснуться! - шепнул Алоиз. Вы созданье НЕЗЕМНОЕ.
      Леокадия разразилась громким смехом и от радости помчалась галопом, сделав маленький круг. Крылья шумели над ней словно флаги, а голуби с Шестиконного сквера в испуге разлетались в разные стороны.
      - Сейчас я вас догоню! - воскликнула Леокадия и попробовала вспорхнуть, но из этого ничего не вышло.
      - Вот тебе и НЕЗЕМНОЕ созданье! - вздохнула она. - Я вовсе не умею летать. Зачем же мне такие крылья? Наверное они некачественные. И самое обидное, что я не смогу их ни на что обменять. Ведь дареному коню в крылья не смотрят. А ведь я для тебя теперь подарок, верно?
      - Ну, раз они некачественные, то так и быть, я осмелюсь к ВАМ прикоснуться, - согласился Алоиз и принялся стирать со спины Леокадии зеленую мазь. - Не могу себе простить, что когда-то надевал на ВАС хомут. Это было очень некультурно.
      - Сейчас я шлепну тебя хвостом! Сразу начнешь говорить мне - "ты". Ну что ты так на меня уставился?
      - Ты больше не легковая лошадь, Леокадия. Ты настоящий гусарский боевой конь!
      - Пока что я слышала про жаркое по-гусарски. И нехорошо напоминать мне про духовку именно тогда, когда я стала ВОЗДУШНЫМ созданием. Но раз уж разговор зашел о еде - то нет ли у тебя какой-нибудь булочки, Алоиз? Я теперь буду есть за двоих - за коня и за орла.
      - Орел это еще полбеды, - заметил Алоиз, - а что если ты рождественский гусь?
      ЛЕОКАДИЯ И ИНВАЛИДНОСТЬ
      - С пенсией невезенье, - рассуждала Леокадия, жуя булочку, - с пролеткой невезенье. С бегами невезенье. И вообще я - лошадь невезучая, да еще с чем-то непонятным на спине.
      - Постарайся оформить инвалидность, - посоветовал Алоиз.
      - Ну вот видишь! Я говорила, что булочка поможет. И придумала инвалидность.
      - Не ты, а я придумал, - возмутился Алоиз.
      - Не все ли равно - кто? Булочка помогла, и это главное. Но-о, Леокадия!
      И они пошли по Старой площади, а потом по Миндальной аллее к Ратуше, Леокадия так и тянулась вверх: крылья помогали ей сохранять равновесие, даже сапожки больше не жали.
      - Теперь я знаю, для чего крылья, - радовалась Леокадия, легко перебирая копытами. - Чтобы не было мозолей. Крылья - очень полезная вещь.
      Крылья и в самом деле оказались очень полезными: помогли Леокадии простоять четыре часа в очереди у пенсионного окошка.
      - Нужно быть ЗДОРОВОЙ как лошадь, чтобы получить эту пенсию, говорила Леокадия, переступая с ноги на ногу. - Ведь БОЛЬНОМУ такой очереди не выдержать. Доктор говорил, что от здоровья нет лекарства. Тут наверное стоят одни НЕИЗЛЕЧИМО ЗДОРОВЫЕ.
      - Говори тише, Леокадия! - прошипел Алоиз. - Все на тебя смотрят.
      И в самом деле очередь пришла в волнение.
      - Чего тут нужно этой дылде?!
      - Лезет без очереди!
      - Отрастила крылья и воображает!
      - Сейчас вылетишь отсюда!
      - А вот и нет, - сказала Леокадия. - Крылья у меня бракованные. Не слушаются, не хотят летать. Такая у меня инвалидность. Вот потому-то я здесь и стою.
      Тут все успокоились, а один старичок спросил:
      - А с чего вдруг к вам привязалась эта мерзкая болезнь?
      - Почем я знаю? - отвечала Леокадия. - По-моему я себе ее намечтала.
      - Да, да. Мне всегда говорили, что мечтать вредно. Непослушные крылья... Очень тяжелое увечье!
      Леокадия была уверена, что в окошке ей тут же выдадут пенсию.
      Но все оказалось не так-то просто. Инспектор не мог решить, в какую книгу ее записать.
      - В книгу ЛОШАДЕЙ, - подсказал Алоиз. - Лошадь с брачком, то бишь, с крыльями...
      - Не знаю, не знаю, - пробубнил Инспектор. - А может она не лошадь, а Гусь с лошадиным туловищем? Тогда ее следует занести в книгу МЕЛКОЙ ДОМАШНЕЙ ПТИЦЫ.
      - Но раньше она была лошадью, - не сдавался Алоиз.
      - Не знаю, не знаю, - повторил Инспектор. - Может, это только так казалось. А может, все это вообще нам кажется? Может она Крылатый дух или Ангел?
      - Тогда запишите меня в книгу АНГЕЛОВ, - предложила Леокадия.
      - В книге АНГЕЛОВ не осталось больше места. Впрочем, я никогда не слыхал, чтобы среди лошадей тоже встречались Ангелы. А может вы Пегас?
      - Эй Пегас, подходи за товаром!.. - пропела Леокадия, а потом воскликнула: - Скорей давайте сюда книгу ПЕГАСОВ!
      - Ну нет, моя дорогая! - отвечал Инспектор. - Я сразу почуял что-то тут неладно. Такой книги не существует. Ведь Пегасов просто нет на свете. Нет! Понимаете?! Это выдумки, старые сказки...
      - А кто же я по-вашему? - возразила Леокадия.
      Но Инспектор не стал ее слушать.
      - Следующий! - крикнул он.
      ЛЕОКАДИЯ И ВОПРОСЫ
      Ветер принес далекие запахи влажных полей, Леокадия шла за ними как по следу, и незаметно для себя вывела Алоиза на окраину, где было множество зазеленевших веток и яркой молодой травы. Она медленно объедала посаженную вдоль трамвайных путей живую изгородь и, как всегда за едой, размышляла о том, кто же она теперь? Лошадь? Домашняя птица? Ангел? А может Пегас, которого нет на свете?
      - Видишь, Алоиз, прежде все было просто: я БЫЛА и точка. А теперь мне задают какие-то непонятные вопросы. Одни спрашивают про родословную. Другие - кто я вообще. А раз у меня нет ни Мамы ни Папы и неизвестно, кто я такая, может, меня и вовсе нет на свете? Может, я и себя выдумала, как свои крылья? Но если меня нет, значит я - Пегас, потому что его тоже нет на свете. А кто такой Пегас?
      - Леокадия, оставь изгородь в покое, - рассердился Алоиз. - От нее у тебя в голове сплошные завихрения. Меньше ешь и меньше думай. Сейчас мы сядем в трамвай и поедем на Шестиконный сквер.
      - Зачем нам трамвай? - спросила Леокадия. - Я сейчас сниму перчатки и сапожки, и ты поедешь на мне верхом.
      Алоиз взглянул на нее нерешительно.
      - Не знаю... Как-то неудобно... А если ты вообще не лошадь...
      - Может и так... Ну ничего... - шепнула Леокадия.
      Опустилась на все четыре ноги и понурила голову. Теперь она была похожа на грустную заезженную клячу. Алоиз взял в ладони морду Леокадии и прижался к ней щекой.
      - Славная лошадка! - прошептал он. - Старая добрая лошадка. Ладно, я на тебе прокачусь.
      И тогда Леокадия от радости забила крыльями и завертела своим рыжим хвостом так, что над землей закружили прошлогодние листья. А потом она помогла Алоизу вскарабкаться на спину и усесться у самых крыльев. Но место это было неудобное - перья заслоняли весь вид, и к тому же щекотали Алоизу лицо. Он расчихался и от смеха едва не свалился на землю. Тогда он перебрался к Леокадии на холку и теперь сидел словно в кресле, опершись спиной на мягкие крылья. Леокадия бежала легко, едва касаясь копытами мостовой, и хотя не могла взлететь, Алоизу казалось, что где-то неподалеку от них облака и совсем рядом заходящее солнце. Крылья Леокадии шумели на ветру, как огромная стая птиц, а перья при свете вечерней зари казались огненными. И вдруг на перекрестке появилась пожарная машина и, громко воя, преградила Леокадии дорогу.
      - В чем дело? - спросил Алоиз. Начальник пожарной команды разглядывал Леокадию.
      - Значит, все дело в крыльях, - кивнул он. - А нам говорили про пылающую лошадь.
      - Что за бред?! - возмутился Алоиз. - Тогда я сгорел бы как спичка!
      - И все равно это выглядит подозрительно, - ответил Начальник. Кавалерия? Атака на столицу?
      - Но разве один человек на коне может атаковать столицу? возразил Алоиз.
      - Еще как может! Особенно, если он не на коне, а в коне. Разве вы не слыхали о троянском коне? У него в животе сидела целая армия и она захватила Трою.
      - Печальный случай, - заметила Леокадия. - Но у меня в животе пусто. И все равно я не стала бы глотать армию. Уж больно невкусно. А вообще-то я, наверное, не лошадь, а Гусь.
      - Я слышал, будто гуси когда-то спасли какую-то столицу. Вовремя загоготали. А ну-ка, загогочите разок-другой.
      Леокадия попробовала, но у нее ничего не вышло.
      - Придется доставить вас в полицию, быть может, я спасу столицу.
      - Так значит, это не я, а вы - Гусь! - воскликнула Леокадия.
      ЛЕОКАДИЯ И ИЗЛИШЕСТВА
      До чего же приятно засыпать в тепле и на сытый желудок, рассуждала Леокадия. - И к тому же мне теперь вовсе не надо представлять, что я лежу под маминым крылом, Я и в самом деле лежу под крыльями. Сегодня ночью мне наверняка будут сниться полеты, ведь у меня для них есть специальное устройство. И ты тоже отрасти себе крылья, Алоиз, чтобы мы могли вместе летать во сне.
      - Клянусь оглоблей, я на это не согласен! - воскликнул Алоиз. Лишние крылья - лишние заботы! Я ведь говорил - зачем тебе САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ? Чем плохо оставаться безработной кобылой, пенсионеркой? Я бы возил на тебе все свое имущество.
      - Мы бы ездили на дальние прогулки...
      - Развозили бы на тележке молоко и булочки...
      - Свежие, белые, хрустящие булочки...
      - Катали бы детей по парку...
      - Под старыми каштанами и огромными лиственницами...
      Так бы весело стало,
      Если б было, как было.
      Даже в серый денечек
      Нам бы солнце светило.
      Наши добрые будни
      К нам опять бы вернулись.
      Но они не вернутся...
      - Почему, Леокадия? - спросил Алоиз.
      - Потому, Алоиз, что у меня теперь крылья. И даже если я их лишусь, я никогда уже не стану ОБЫКНОВЕННОЙ лошадкой. Я стану лошадью, у которой были крылья. Может, даже с завтрашнего дня...
      Но на другой день Леокадия проснулась не только в том же самом полицейском участке, она проснулась все с теми же крыльями на спине. И потому чуточку удивилась, что ночью ей не снились полеты.
      - Наверное, сны не любят специальных устройств, - решила она.
      А вместо завтрака ее ждало нечто совершенно несъедобное - допрос. Леокадии снова пришлось отвечать на вопросы: лошадь она или нет? Служила ли в кавалерии? Знает ли иностранные языки? Кто ее хозяин?
      - У меня нет хозяина, - отвечала Леокадия. - У меня есть друг Алоиз Подтяжка. Могу я так называть тебя, Алоиз? А у него есть я. Ни в какой кавалерии я не служила и вообще никому не служу. Иностранные языки я конечно знаю, хотя никогда их не слышала. Но почему вы задаете столько вопросов? Не знаю, как это бывает у людей, по ПОРЯДОЧНЫЙ КОНЬ никогда не сует нос не в свое дело.
      Поручик побагровел от злости.
      - Забирайте отсюда свою кобылу! - заорал он. - Наша человеческая полиция не для этой скотины!
      Накрапывал утренний дождик и Алоиз спрятался под крыло как под зонтик.
      - Я, наверно, похожа на мокрую курицу, - жаловалась Леокадия. Мало того, что шкура мокрая, так еще и крылья! Теперь меня чересчур много, Алоиз. Куда мы денем эти излишки? По моей глупости мы лишились такого уютного местечка в участке. Может нас арестует Постовой? Давай попробуем!
      Она влезла в самую большую лужу и принялась топать, обдавая грязью прохожих. И тут же явился Постовой.
      - Поздравляю с крылышками! - воскликнул он. - Но зачем же так зазнаваться, поливать ближних грязью?
      - А вы нас посадите! - предложила Леокадия.
      - И не мечтайте! - расхохотался Постовой. - До чего же я рад, что могу составить еще один протокольчик! Ох и дорого же он мне будет стоить!
      Постовой составил протокол, заплатил штраф, а напоследок сказал:
      - А крылышки советую сбрить. Лошадям ходить с крылышками не положено.
      - Сбрить? - повторила Леокадия. - Отличная идея!
      У Парикмахера, который бесплатно брил и стриг Алоиза, было маленькое заведение возле Старой площади.
      - На улице брить крылья не могу, - покачал он головой. - Еще пораню, и тогда - прости-прощай моя репутация! Пусть Леокадия войдет!
      Это оказалось нелегко: комната была слишком низкой и тесной, совсем не для коня, а тем более крылатого. Но наконец Парикмахеру с Алоизом удалось как-то втолкнуть туда Леокадию и повернуть мордой к зеркалу. Леокадия глянула в зеркало и громко заржала от удивления: перед ней стояла великолепная крылатая лошадь. Она заполнила блеском своих крыльев маленькую тесную комнатку. И все это было столь необычно и прекрасно, что Леокадия даже слегка укусила себя за ногу, чтобы проверить, не сон ли это, и вправду ли она видит себя в зеркале.
      - Чего кричишь? - спросил Парикмахер. - Я хорошенько наточу бритву и совсем не будет больно.
      - Не будет больно! - согласилась Леокадия. - Совсем не будет, потому что я НЕ ПОЗВОЛЮ сбрить себе крылья.
      ЛЕОКАДИЯ И ИСКУССТВО
      Как только Леокадия сказала, что ищет работу, билетер пожал плечами и заслонил собою вход в цирк.
      - Хочешь пройти зайцем? Не выйдет.
      - А я не заяц, а крылатый конь.
      - Ага, крылатый?! Ну так сейчас вылетишь отсюда! Думаешь, так я и поверил, что бывают крылатые кони?
      Но, к счастью, Алоизу хватило денег на два хороших билета.
      - Четвертая ложа, - показал билетер с легким поклоном.
      Оркестр играл марш - на середине арены дрессировщица укрощала вороного коня.
      - Медар из третьей пролетки! - воскликнула Леокадия. - Ловко, однако, он устроился!
      Медар кивнул ей головой, за что дрессировщица тут же огрела его хлыстом.
      - Не очень-то ловко, - заметил Алоиз. - Куда лучше быть тут, в ложе, чем на арене! И ты тоже сиди да смотри!
      - Ну нет, не для того мы покупали билеты, чтобы просто так сидеть и смотреть, - возмутилась Леокадия и встала.
      - Эй, дамочка, сними шляпу, - крикнул кто-то с заднего ряда. - Что это у тебя за перья?!
      - Сейчас увидишь, - сказала Леокадия.
      И перескочив через барьер, очутилась в самом центре арены. Оркестр оборвал мелодию и в цирке стало так тихо, что у Леокадии от страха задрожали ноги и она на мгновенье лишилась голоса. На крыльях, освещенных рефлекторами, вспыхивали желтые, оранжевые и фиолетовые блики. Казалось, что расцвели все люпины на свете.
      И вдруг дрессировщица крикнула.
      - Сейчас не ее выход! Сейчас МОЙ выход!
      И громко расплакалась.
      И тогда весь зал закричал в один голос:
      - Сейчас не ее выход!
      - Не ее выход!
      - Не волнуйтесь, пожалуйста! - замахал руками Директор цирка. Это сюрприз! Бесплатный номер! Помесь конины с гусятиной! Эй вы, уберите декорацию!
      - Декорацию? - возмутилась Леокадия. - Во мне нет ничего искусственного, ни единого зуба. Я НАСТОЯЩИЙ КОНЬ С НАСТОЯЩИМИ КРЫЛЬЯМИ!
      - Так чего тебе здесь надо? - рассердился Директор. - Подумаешь, какое искусство летать на настоящих крыльях!