Но-о, Леокадия !

Кульмова Иоанна
Но-о, Леокадия !

      Иоанна КУЛЬМОВА
      НО-О, ЛЕОКАДИЯ!
      Повесть
      Перевела с польского Гильда Языкова
      Эта поэтичная и добрая книжка с грустинкой и юмором рассказывает о том, как Алоиз (извозчик) и Леокадия (лошадь) благодаря верности друг другу выжили, обрели покой и сохранили любовь и дружбу, несмотря на все жизненные передряги, выпавшие на их долю, когда они в расцвете сил потеряли работу, потому что кончилось время пролеток и настало время такси.
      СОДЕРЖАНИЕ
      Немного об авторе этой книги
      Леокадия и слава
      Леокадия и дружба
      Леокадия и дом
      Леокадия и память
      Леокадия и пенсия
      Леокадия и возвышение
      Леокадия и происхождение
      Леокадия и мечты
      Леокадия и завихрения
      Леокадия и инвалидность
      Леокадия и вопросы
      Леокадия и излишества
      Леокадия и искусство
      Леокадия и известность
      Леокадия и будни
      Леокадия и клетка
      Леокадия и полеты
      Леокадия и свобода
      Леокадия и нет
      Леокадия и спешка
      Леокадия и эстетика
      Леокадия и пример
      Леокадия и курсы
      Леокадия и заветный тайничок
      Леокадия и тяжести
      Леокадия и свой в доску
      Леокадия и правда
      Леокадия и взаимопонимание
      Леокадия и душеизлияния
      Леокадия и поэзия
      Леокадия и благодарность
      Леокадия и энтузиазм
      Леокадия и принуждение
      Леокадия и высокая честь
      Леокадия и разлука
      Леокадия и белый свет
      Леокадия и порода
      Леокадия и карьера
      Леокадия и аплодисменты
      Леокадия и золото
      Леокадия и натура
      Леокадия и доходы
      Леокадия и вранье
      Леокадия и доброжелательность
      Леокадия и власть
      Леокадия и служба
      Леокадия и войско
      Леокадия и мозоли
      Но-о, Леокадия!
      Послесловие не столько для родителей детей,
      сколько для родителей родителей _____________________________________________________________________
      Немного об авторе этой книги
      Известная польская писательница Иоанна Кульмова родилась в 1928 году в Лодзи. Она окончила актерский факультет Высшего Театрального Училища в Лодзи и режиссерский факультет Высшего Театрального Училища в Варшаве. Дебютировала в 1954 году на страницах литературной печати как поэтесса. Ее перу принадлежит множество сборников сатирических стихотворений для взрослых, а также свыше 15 книг стихотворений для детей - "Пенье леса" (1967), "Зимние соловьи" (1967), "Если бы" (1969), "Стихи для Кайи" (1970), которые издавались в Польше на русском языке, "Музыка дождя" (1971) и другие. Иоанна Кульмова выступает как драматург, автор радио- и телепередач, скетчей, юмористических рассказов. Для ее произведений характерны поэтическая фантазия, оригинальность образов, лиричность, тонкий юмор, порою переходящий в сарказм.
      Большое и заслуженное признание принесли ей сказочные повести для детей: "Но-о, Леокадия!" (первое издание вышло в 1965 году, эта повесть неоднократно переиздавалась), "Станция "Никогда в жизни" (1967) и другие.
      Иоанна Кульмова - лауреат ряда литературных премий.
      Живет она в поселке Струмяны, возле Щецина.
      Издатели _____________________________________________________________________
      Дорогой маленький друг!
      Я бы никогда не поверила в эту историю, если бы мне не рассказала ее сама Леокадия. А Леокадия никогда (ну, скажем, почти никогда) не обманывает. И вот постепенно я поверила даже в то, что Леокадия и впрямь существует на белом свете. Чем дольше я с ней разговаривала, тем сильнее я верила в то, что она ЕСТЬ на самом деле.
      Может быть ты, дочитывая эту книгу, тоже поверишь Леокадии и будешь иногда вспоминать о ней, как о ком-то, кого хорошо знаешь и с кем тебе хотелось бы встретиться.
      И тогда Леокадия придет к тебе точно так же, как она пришла ко мне.
      До встречи с Леокадией!
      Твоя и Леокадии
      Иоанна _____________________________________________________________________
      ЛЕОКАДИЯ И СЛАВА
      Вербные сережки - самые ранние, может быть поэтому они такие горькие: солнце не успело напоить их сладостью. Но Леокадия все равно очень любила вербные сережки и, увидев их на улице Пегаса, на углу площади Вдохновения, сказала Алоизу:
      - Купи мне на прощанье вербочек, Алоиз! Цветочница улыбнулась Леокадии и закричала нараспев.
      А вот вербочки, вербочки,
      Крылатые веточки!
      Пушистые, свежие,
      Только что срезаны!
      Отрада для глаз!
      Купи, Пегас!
      И тогда Алоиз вытащил из кармана последние, вместе заработанные деньги, и купил две дюжины вербных пучков.
      - Что она там сказала про ГАЗ? - спросила Леокадия, когда они перешли Миндальную аллею.
      - Не знаю, - отвечал Алоиз. - ПЕГАС - это должно быть хозяин улицы. Видала табличку?
      - У меня нет очков, - вздохнула Леокадия, прожевывая последнюю сережку. - Жаль, что ты купил так мало вербочек, Алоиз. Ведь ты знаешь, когда я волнуюсь, я УЖАСНО хочу есть.
      И, закрыв глаза, прошептала:
      - Вербы над водой... Ветер в ветвях... Пушистые вербочки... Снег тает и похож на моро... Знаешь, Алоиз, пойдем в кафе-мороженое!
      И они отправились в золотисто-коричневое, очень уютное кафе. Но входить туда Леокадии не хотелось: весенняя улица нравилась ей куда больше.
      Они уселись вдвоем в садике за оградой, а вернее за низенькой загородкой, отделявшей разноцветные столики от улицы.
      - Тут должны быть ящики с цветами, - сказала Леокадия. - Анютины глазки бывают ужасно вкусные, особенно на прощание. Но они еще не расцвели.
      Солнце припекало, Алоиз вошел в золотисто-коричневую раздевалку, купил у Гардеробщика газету и сделал из нее треуголку на голову. Ему не хотелось, чтобы на его великолепной лысине выступили веснушки. Они бы не пошли к его усам.
      - Прошу прощения! - сказал Гардеробщик. - Но вам придется выйти. Видите надпись: ВХОД С СОБАКАМИ ЗАПРЕЩЕН
      - А мы и так уже вышли, - отвечал Алоиз. - сидим на улице. Ничего, место для стоянки вполне подходящее. А еще у Леокадии сегодня день рождения, и мы хотим съесть по порции мороженого и сказать прощальный тост.
      - Ах, это Леокадия! - воскликнул Гардеробщик. - Ну тогда дело другое.
      И показал на треуголку на голове Алоиза. Там была большая фотография Леокадии, а под ней надпись:
      СЕГОДНЯ ЛЕОКАДИЯ ВЫХОДИТ НА ПЕНСИЮ
      Леокадия ждала Алоиза за цветным столиком и нетерпеливо била копытом.
      - А где мое обещанное мороженое? У меня на прощанье ну прямо ЗВЕРСКИЙ аппетит... Я даже столик лизать пробовала, но он слишком теплый.
      - Веди себя прилично, Леокадия, - укорил ее Алоиз. - Все на тебя смотрят, будто ты парижская звезда, знаменитая скаковая лошадь Рифифи! И вообще не забывай, из КАКОЙ ты конюшни.
      - Ах, наша конюшня, - вздохнула Леокадия, - я всегда о НЕЙ помню.
      - То-то! - обрадовался Алоиз. - Помнишь фотографа, который нас снял?
      - Того, что боялся подойти ко мне сзади?
      - Не вспоминай об этом, Леокадия! Помни, что он не побоялся подойти к тебе спереди и помог прославиться. Ах, рвань хомутная, что ты вытворяешь, Леокадия?!
      - У меня ведь нет очков, - объяснила Леокадия. - А я хотела бы поближе познакомиться с тем, что здесь обо мне написано. Тьфу, до чего же невкусно!
      И она с отвращением выплюнула кусок жеваной газеты.
      - Конечно, невкусно, - согласился Алоиз. - Написано, что ты вышла на пенсию. И это в день твоего рождения, когда тебе исполняется только четыре года!
      - Ну, вот видишь! И все оттого, что он не захотел посмотреть мне в зубы. Гляди, какие красивые!
      И Леокадия оскалила огромные зубы, а официантка, которая как раз подошла к их столику, чуть не упала со страха в обморок, и воскликнула:
      - ОНА скалит зубы!
      - Нет, ОНА зубоскалит! - возразила Леокадия и добавила: - Как тут не заржать, глядя на ваши гримасы!
      Официантка побагровела от негодования, но Алоиз не растерялся.
      - Нам шоколадного мороженого. Со взбитыми сливками. Порцию мне и пять - даме.
      Официантка принесла шесть вазочек шоколадного мороженого со взбитыми сливками. За низенькой загородкой собралась толпа. Посетители золотисто-коричневого кафе столпились у дверей и окон.
      - Видишь, вот она - слава! - радовалась Леокадия. - Уставились, будто лошади никогда в кафе не видели.
      Какая-то девочка подала Леокадии ее фотографию, вырезанную из газеты.
      - Можно попросить у вас автограф? - спросила она.
      - Ну уж нет! - возразила Леокадия. - Не знаю, что ты называешь автографом, но второй раз мне этого ни за что не проглотить.
      Две нарядные барышни протиснулись к самой загородке и воскликнули в один голос.
      - Скажите, как вам удалось прославиться?
      - О, это очень просто, - отвечала Леокадия. - Для этого надо стать кем-то вымирающим. Ну, хотя бы последней извозчичьей клячей.
      Вид у Леокадии был очень довольный.
      - Я буду приходить сюда каждый день, - радовалась она. - Это самое уютное кафе в нашей столице, и мороженое отличное, совсем как свежий клевер. Ах, до чего приятно было бы сидеть весь день в золотисто-коричневом кафе и смотреть, как мимо едут, дрожки, стучат копыта по мостовой: цок-цок-цок! Но теперь дрожки больше не ездят, ездят только эти противные такси. Будто назло последней легковой лошадке.
      - Клянусь сцеплением - мы не виноваты! - сказал мужчина, стоявший впереди, у самой изгороди. - Таксистам извозчики не мешали! Это Отцы Города отправили лошадей на пенсию.
      - Да! - вздохнула Леокадия. - Вот вам и справедливость! У Города столько Отцов, а у меня ни одного.
      - Ну, раз вы сиротка, пожалуйте ко мне. Я прокачу вас с ветерком и уж конечно бесплатно! - пригласил таксист.
      - Пошли, Алоиз! - воскликнула Леокадия. - Правда, лучше было бы покататься на лодочке, но когда приглашают - отказываться невежливо.
      Столпившиеся у загородки люди пропустили их вперед, а потом окружили официантку.
      - Скажите, какая она? - спрашивали любопытные.
      - У нее лошадиные зубы, - отвечала официантка. - И вообще она, прямо скажем, не КРАСАВИЦА.
      - Но зато какая выучка! Говорит как человек!
      - Говорит?! - официантка презрительно выпятила губу. - Да о чем с ней говорить?
      Повернулась и исчезла в дверях золотисто-коричневого кафе.
      А люди продолжали шептаться:
      - Вы слышали? Она разговаривала с Леокадией!
      И с тех пор посетители кафе считали официантку выдающейся личностью даже тогда, когда Леокадия была уже всеми забыта.
      ЛЕОКАДИЯ И ДРУЖБА
      Хорошо, что не моросил мартовский дождь и не шел мартовский снег, потому что, хотя Леокадия кое-как и уместилась в такси, но КОЕ-КАК вовсе не значит ЦЕЛИКОМ, а то, что не уместилось внутри, торчало наружу: левая нога из левого окошка, правая - из правого, а голова и вовсе возвышалась над всеми, потому что верх у машины был поднят. Но зато вся нижняя часть Леокадии спокойно расположилась на заднем сидении. Прохожие, с любопытством глядевшие вслед, видели Леокадию лишь по частям, а она была уверена, что вся целиком привлекает всеобщее внимание.
      - Видишь, люди нас знают, Алоиз, - говорила она. - Только Отцы Города ни разу не видели и не желают видеть.
      - Что же с вами теперь будет? - спросил таксист.
      - Я вышел на пенсию, - вздохнул Алоиз. - А Леокадия вместе со мной.
      - Ну нет, мой дорогой! - воскликнула Леокадия. - Я слишком молода для пенсии, и вовсе не хочу сидеть у тебя на шее, это было бы слишком тяжело для тебя.
      В этот момент, на перекрестке Старомодной и Неизменной, таксист затормозил и Леокадия повалилась на Алоиза.
      - И правда, тяжело!.. - простонал Алоиз.
      Они выехали из Столицы и остановились у реки. Леокадия вылезла на тротуар Прибрежного бульвара.
      - А почему бы вам не пойти на бега? - неожиданно спросил водитель. - Клянусь сцеплением, я бы сделал на вас ставку!
      Он вышел из такси и обошел Леокадию со всех сторон.
      - Не согласитесь ли вы, Леокадия, немного побегать? Специально для меня? А я бы через день давал вашему хозяину свою тачку.
      Леокадия молча грызла молодую веточку вербы. Смеркалось, в воде плавал молодой месяц, но схватить его не удавалось, хотя пытаясь его поймать, Леокадия так стучала зубами, что на глазах у нее выступили слезы.
      - Что же ты молчишь, Леокадия? - спросил Алоиз.
      Леокадия глянула на Алоиза влажными глазами.
      - Алоиз - ты - мой друг, - прошептала она. - Если хочешь стать таксистом, я пойду на бега.
      - Большое спасибо, - сказал таксисту Алоиз. - Но только ни один механический конь не заменит мне Леокадию.
      И они остались на бульваре одни. К тому же возвращаться домой было не на чем. Но лавочка, на которой они сидели, приятно розовела, а над лавочкой зажегся фонарь.
      Предвечерний туман спрятал вербы на Прибрежном бульваре, и Леокадия в задумчивости похрустывала одной-единственной веточкой.
      - Вербные сережки... Ветер в ветвях... Талый снег похож на мороженое... И вдруг сказала:
      - С конем на шее очень тяжело. Ты сам в этом убедился. Знаешь, Алоиз, я решила стать САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ.
      - Ах, рвань хомутная! - рассердился Алоиз. - Клянусь оглоблей, ты даже не знаешь, как трудно быть молодой независимой кобылкой! Опасности ждут тебя на каждом шагу.
      - А кто как не ты научил меня уступать дорогу машинам и ездить без дорожных происшествий? Может, ты и на этот раз научишь меня правилам безопасности!
      Но прежде, чем Леокадия приступила к учению, оба они вдруг затосковали по чему-то светлому, теплому, уютному, о чем обычно вспоминаешь в темноте и что называется ДОМОМ.
      - Где ОН у нас теперь, Алоиз? - спросила Леокадия, медленно ступая в сторону города. - Ведь конюшню у нас отобрали...
      - На Можжевеловой улице, на седьмом этаже. Высоковато немного, но зато какой вид! Крыши, башни! И верхушки деревьев, и тучи!
      - Я буду каждый день гулять по крыше. И по тучам я бы тоже побегала.
      Алоиз вздохнул.
      - Из этого ничего не выйдет, - возразил он.
      - Конечно не выйдет, - согласилась Леокадия. - У лошадей не бывает крыльев. Но я ведь уже просила, пожалуйста, не напоминай мне об этом.
      - А я и не говорю о полете, - защищался Алоиз. - Я говорю о прогулках. Да и Вдова пожалуй на это не согласится.
      - У нас дома Вдова? - заинтересовалась Леокадия.
      Алоиз снова вздохнул - видно, так уж суждено ему было в этот вечер вздыхать и вздыхать.
      - Вообще-то Вдовы у нас больше нет, - прошептал он. - Я на ней женился, Леокадия. Не было другой квартиры. И даже конюшни.
      - Не беда, - утешила его Леокадия. - Квартира со Вдовой лучше, чем Вдова без квартиры. Только почему ты нас не познакомил?
      - Она сказала, что не потерпит в своем доме ни кота, ни собаки, ни канарейки, ну а значит...
      - Ясно, - вздохнула в свой черед Леокадия. - И даже золотой рыбки?
      - О рыбках речи не было, но все равно - где я возьму для тебя аквариум?
      - Если бы у меня были крылья - не напоминай, пожалуйста, что их нет - я бы свила гнездышко над твоим окошком, над твоим крылечком, заявила Леокадия. - И только для тебя бы я пела. Как пташка. Наверное Вдова ничего не имела бы против?
      - Как пташка? Ну нет, это не подойдет, - вздохнул Алоиз. - Вдова ненавидит канареек.
      ЛЕОКАДИЯ И ДОМ
      - Значит, сперва мы поселимся у нее тайно, - сказала Леокадия.
      Но это оказалось совсем нелегко. Тайно - означает незаметно и неслышно, но пока Леокадия неслышно поднималась на седьмой этаж, она разбудила своим топотом весь дом со Вдовой в придачу.
      - Скорее - за вешалку! - только и успел простонать Алоиз.
      И когда Вдова вышла в переднюю, там был лишь один Алоиз, вешалка и шевелившиеся на вешалке плащи, потому что Леокадия, укрывшись за плащами, слушала как Вдова кричит на Алоиза и тряслась от смеха.
      - Топаешь как слон! - вопила Вдова.
      - Скажешь тоже! - отвечал Алоиз.
      - А говорил - не пьешь!
      - Этого я не говорил. Я сказал, что ни кота, ни канарейки у меня нет.
      - Уж лучше бы у тебя был кот или канарейка.
      - А собака?
      - И даже собака.
      - Ну, а что-нибудь посолидней?
      - Можно и посолидней!
      - Леокадия, вылезай! - скомандовал Алоиз. А так как Леокадия раздумывала, вылезать ей или не вылезать, добавил:
      - Н-но-о! Леокадия!
      И тогда Леокадия шагнула, стукнув копытом, и сразу же очутилась на середине комнаты.
      - Добрый вечер, госпожа Вдова! - поздоровалась она и чихнула. Ой, до чего здесь пахнет нафталином! А вы не боитесь, что моль в конце концов его полюбит?
      - Это еще кто?! - рявкнула Вдова.
      - Леокадия! - прошептал Алоиз.
      - Сейчас же выгони ее! Выброси, говорю тебе! Сию же минуту!
      - Успокойся вдо... женушка! - шепнул Алоиз. - Что она о нас подумает? Как никак интеллигентная дама!
      - С эдакой лошадиной физиономией? Да умеет ли она говорить? Может, ты еще и Чревовещатель?
      Этого Леокадия не выдержала.
      - Нет уж, извините, - вмешалась она. - Это я Чревовещатель, и говорю за него. Ему бы никогда не пришла в голову такая глупость сделать вам предложение.
      И она повернулась к Вдове задом столь решительно, что Вдова, испугавшись ее правого заднего копыта, в страхе забилась за вешалку.
      - Поехали, Алоиз! - скомандовала Леокадия. - Доброй ночи, госпожа Вдова. Не забудьте посыпать голову нафталином.
      Но не для всех ночь эта была доброй. На родной стоянке возле Шестиконного сквера, посреди Старой площади кто-то снял табличку с надписью:
      ЧЕТЫРЕ ТАКСИ И ШЕСТЬ ДРОЖЕК
      И вместо нее сделал другую надпись:
      СТОЯНКА ТАКСИ НА МИНДАЛЬНОЙ АЛЛЕЕ
      Но все еще по-прежнему пахло овсом, мокрой соломой, конским потом и, как прежде, над голыми кустами сирени раскачивался месяц.
      - И все равно здесь мы ДОМА, - тихонько сказала Леокадия.
      Алоиз расстелил на скамейке свой головной убор - обкусанную газету с фотографией Леокадии, и улегся на этой странной постели. Леокадия отыскала себе местечко в кустах сирени.
      - Скоро будет апрель, - размечталась Леокадия, - расцветет черемуха в саду... Правда, я люблю и март... Молодые пушистые вербочки... Ветер в ветвях...
      И запела:
      Вербочки, вербочки
      Пушистые веточки...
      Эти веточки напомнили ей, что Алоиз до сих пор еще не ужинал.
      - А все из-за меня, - огорчилась она. - Завтра же начну искать работу. Я должна стать САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ.
      - У нас не было даже прощального тоста, - вздохнул Алоиз.
      - Потому что все впереди, - отвечала Леокадия.
      - Что все?
      - Ну то, что ты подарил мне сегодня на День Рождения. Это называется ДРУЖБОЙ. Правда?
      И Леокадия наклонилась над Алоизом, который как раз в эту минуту заснул.
      - О, клянусь оглоблей, мне в глаз попал месяц!
      И в самом деле в глазу у нее что-то блеснуло и скатилось по морде на мокрую землю. Скорее всего это была талая снежинка, похожая на слезу. Снежные хлопья, тая на лету, падали на Шестиконный сквер, на Алоиза, на Леокадию.
      Ведь о других слезах здесь не могло быть и речи.
      ЛЕОКАДИЯ И ПАМЯТЬ
      Завтра наступило внезапно. Стоило Леокадии открыть один глаз, как уже было завтра. Тогда она открыла второй, чтобы завтра превратилось в сегодня и при свете восходящего солнца увидела Алоиза, крепко спящего на расстеленной газете.
      Снег за ночь растаял и от огромных весенних луж бил яркий свет.
      В такое утро просто невозможно думать ни о пенсии, ни о прощальных тостах, и Леокадия сказала себе, что и в самом деле все впереди, все только началось. Она наклонилась и осторожно взяла Алоиза за чуб.
      - Седину надо уважать! - пробормотал Алоиз и проснулся.
      - Ладно! - согласилась Леокадия. - Но и завтрак - тоже!
      Алоиз порылся в карманах и нашел одну-единственную вербную сережку.
      - Ах, бедняжка... Такая одинокая... Оставлю я ее про черный день, - решила Леокадия. - Тем более, что тут пахнет чем-то рыженьким... и очень вкусным...
      Она опустила голову и, обнюхивая землю, медленно перешла улицу.
      - Точно, - подтвердила Леокадия. - Морковка.
      И вытащила у тощей Дамочки два пучка морковки из корзинки.
      - Пошла прочь, нахальная кобыла! - возмутилась тощая Дамочка.
      - Я - Леокадия! - представилась Леокадия, глотая остатки пожелтевшей ботвы. - Все та же, что и вчера. Вы что, газет не читаете?
      И подала ей газету, а газету без всяких церемоний выхватила зубами из рук Господина с тросточкой, стоявшего на краю тротуара.
      - Это возмутительно! - воскликнул Господин с тросточкой. - Как вы себя ведете?
      - Вообще-то обычно меня ведет Алоиз, - объяснила Леокадия. - Но теперь я решила стать САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ.
      И после этих слов подбросила корзинку из-под морковки вверх, да так ловко, что она опустилась прямо на голову Господину с тросточкой.
      - Постовой! - крикнул Господин с тросточкой.
      - Воры! - всполошилась тощая Дамочка.
      - Все рыжее - очень вкусно, особенно, если это морковка, - сказала Леокадия, поспешно грызя морковь. Ей так хотелось побеседовать с Постовым. Но не вести же беседу с набитым ртом.
      А Постовой вовсе не рвался объясняться с Леокадией, он почему-то предпочел расспросить обо всем Господина с тросточкой.
      - Хулиганит и попрошайничает! - возмущался Господин с тросточкой, стаскивая с головы корзинку. - Такая молодая кобыла, (господин Постовой! Вы только гляньте ей в зубы!), а клянчит морковь у беззащитных прохожих! Да еще читает чужие газеты.
      - Я их не читаю, - вмешалась в разговор Леокадия. - Никогда и нигде! У меня нет очков.
      - Чья это лошадь? - спросил Постовой.
      - Я - Алоиз Подтяжка, - сказал Алоиз, подходя к Постовому. Родился я...
      - Не в этом дело, - прервала их разговор Леокадия. - Это мой АЛОИЗ, а я его ЛЕОКАДИЯ. Вы что, не понимаете?
      Постовой вытащил блокнот.
      - Не работаете? Побираетесь?
      - Это что, интервью? Не желаю больше давать никаких интервью!
      - Не люблю, когда на меня кричат! - заметил Постовой. - В особенности, если это делает ЛОШАДЬ. Попрошайничала? Клянчила морковь?
      - Ничего подобного! - воскликнула Леокадия. - Я просто позволила себя угостить, потому что я -ЛЕОКАДИЯ.
      - Значит, приняла угощение и съела?
      - Я - ЛЕОКАДИЯ, слышите?!
      - Не люблю, когда кто-то встает на дыбы, - рассердился Постовой. Тем более молодые кобылы. Молодая кобыла - точно? Молодо - зелено!
      - Точно, - подтвердила Леокадия. - Люблю молодую зелень.
      Постовой быстро записывал, бормоча:
      - Молодая... Выпрашивает морковь... Встает на дыбы... Повышает голос... Да какое там... Просто громко ржет.
      А потом спросил:
      - Откуда явилась?
      Леокадия показала на Шестиконный сквер.
      - Перешла дорогу в неположенном месте, - запротоколировал Постовой.
      Подсчитал и подал Алоизу протокол.
      - Сколько? - простонал Алоиз.
      - Нисколько, - ответил Постовой. - Просто люблю это дело. Составлять протокольчики. Может, и на вас оформить?
      - Нет уж, лучше пусть вернет деньги за морковь, - вмешалась тощая Дамочка.
      - А мне купите новую газету, - потребовал Господин с тросточкой. Не желаю читать после лошади.
      Постовой вынул из кармана деньги и дал их тощей Дамочке и Господину с тросточкой.
      - За такой классный протокольчик я и сам приплачу, - сказал он.
      А потом обратился к Алоизу.
      - Понадобится еще протокольчик, - пожалуйста, я стою здесь, на углу Миндальной аллеи.
      - Ну и везучая ты, - удивился Алоиз, когда они остались одни.
      - Вовсе не везучая, - ответила Леокадия. - Во-первых, я никого больше не повезу, а во-вторых, меня все забыли. Даже Власти.
      И понурила голову над самой большой мартовской лужей.
      ЛЕОКАДИЯ И ПЕНСИЯ
      Но стоило Леокадии бросить мимолетный взгляд в глубину самой большой мартовской лужи, как она улыбнулась себе и своим мыслям.
      - Это идея! - воскликнула она. - Не только зубы!
      - Ты что спятила, Леокадия? - удивился Алоиз. - А ведь была вполне солидной кобылой.
      - Да, пока ходила в упряжке. А теперь... Теперь я стала САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ. Потому и говорю - не только зубы, но и протокол. Помнишь, Алоиз? Он ведь написал "молодая кобыла". А на бумаге большая печать. Но-о, Леокадия!
      И Леокадия с места в карьер понеслась в сторону Миндальной аллеи, Алоиз поплелся вслед за ней, хотя ему еще хотелось спать и уже хотелось есть, и он ни еще, ни уже не знал, куда и зачем идет.
      - Скажите, здесь КАССА ДЛЯ ПЕНСИОНЕРОВ? - спросила Леокадия, остановившись у Ратуши. - Ты ведь знаешь, Алоиз, у меня нет очков, а без очков я читаю с орфографическими ошибками.
      Они поднялись по мраморным ступенькам и остановились у окошка.
      - Я - Леокадия, - сообщила Леокадия Барышне в окошке Кассы.
      - Мне положено выдать пенсию Леокадии-лошади, - ответила Барышня-кассирша. - А вы разве ЛОШАДЬ?
      Она высунулась из окошечка и внимательно оглядела Леокадию с головы до хвоста.
      - А теперь попрошу вас заржать! - велела она.
      Леокадия заржала так благозвучно, как умела.
      - Звучит вполне убедительно, - одобрила кассирша. - Непонятно только одно: вы почему-то еще и говорите.
      - Где вы видели лошадь без недостатков? - вздохнула Леокадия.
      - Вам положено овса тридцать мешков в месяц, клевера три мешка в квартал и люпина один мешок на год. А сена - сколько душе угодно.
      - Люпины... - прошептала Леокадия. - Розовые... Синие... Огненные...
      Она сглотнула слюну и гордо подняла голову.
      - Спасибо, - поблагодарила она. - Но от пенсии я отказываюсь. Я еще слишком молода.
      И вручила Барышне протокол с большой печатью. Ей было так легко и привольно, без гроша за душой возвращаться домой по Миндальной аллее. Она шла и тихонько что-то насвистывала сквозь зубы, не обращая никакого внимания на нотации Алоиза.
      - Какая же это САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ, - говорил он. - Ветер у тебя в голове, моя милая! Пока ты не найдешь работы, ты не должна ни от чего отказываться!
      Леокадия остановилась посреди тротуара и фыркнула.
      - Да ты наверное спятил Алоиз? Ведь если бы у меня была еда, я бы и не подумала искать работу и всю жизнь так бы и прожила пенсионеркой! Понимаешь?
      И запела:
      Вот какое бывает чудо,
      Пусть частенько я голодаю,
      Но как только еду раздобуду,
      Я ужасно довольна бываю.
      Я всегда весела неизменно,
      Часто мило мне все, что не мило,
      Ведь когда придут перемены,
      Все же будет лучше, чем было.
      А пока у меня нет работы, я могу немного попромышлять возле Миндальной аллеи, где стоит наш Постовой. Он ведь ужасно любит составлять протоколы.
      - Промышлять? - возмутился Алоиз. - Ну уж нет! Клянусь оглоблей, плохую дорожку ты выбрала. Ты забыла, что у нас есть еще и моя пенсия.
      - Как жаль! - простонала Леокадия. - Значит нас ждет самое обыкновенное скучное существование. Жизнь без денег была бы куда интереснее.
      ЛЕОКАДИЯ И ВОЗВЫШЕНИЕ
      Итак, Леокадия должна была есть самый обычный хлеб, купленный в самой обычной булочной, за самые обычные деньги.
      - Нельзя болтать, когда жуешь, - говорила она при этом. - Но знаешь, Алоиз, именно когда я ем, я думаю. Думаю о том, что ем. О хлебе! Как это здорово, что он такой вкусный и мягкий, и что в нем тепло, запах поля, пенье сверчков и кузнечиков. Ты любишь кузнечиков, Алоиз? Они похожи на крохотных кобылок. Только с крылышками.
      Леокадия все рассуждала и рассуждала, не обращая внимания на то, что Алоиз смотрит в газету.
      "СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ЧЕЛОВЕК НА КНИЖНЫЙ СКЛАД" - читал Алоиз.
      - Конечно, книги тоже иногда бывают ВКУСНЫЕ, - вздохнула Леокадия, - если на них не слишком налегать. Но лучше бы на этом складе хранилась морковка.
      "НУЖНА ПОМОЩНИЦА ДЛЯ ТРОЙНИ" - прочел Алоиз.
      - Интересно, как это им можно помочь? - спросила Леокадия. Может, поорать вместе с ними? Это я могу. А, впрочем, нет. Если бы у родителей был один ребенок или хотя бы двойня. Тогда пожалуйста. Но тройня - это уж слишком. Они меня переорут.
      - Ты сама не говоришь, а орешь, - заметил в сердцах Алоиз. - Тебе бы ОРАТОРОМ быть.
      - Идет, - согласилась Леокадия. Она вскочила на стоявшую посреди Шестиконного сквера скамью и воскликнула:
      - Дамы и господа! Цены на морковку на нашем рынке очень высокие, а морковь - мелкая. Разве может всю жизнь честно не работавший конь равнодушно глядеть на такую морковь? НЕТ, не может. И во всем виноваты Отцы Города.
      Вокруг каменной скамьи на Шестиконном сквере собралась небольшая толпа и кто-то из толпы воскликнул:
      - Конь, а говорит толково! Правду говорит!
      Тут же появился Постовой.
      - Правду говорить не положено! - заявил он и немедленно принялся составлять протокол.
      - Ладно! - согласилась Леокадия. - Дамы и господа! - начала она снова. - Цены на морковь очень низкие, а морковь - очень крупная. Разве может всю жизнь честно не работавший конь глядеть равнодушно на такую морковь? Нет, не может. И во всем виноваты Отцы Города.
      - Неправду говорить тоже не положено, - сказал Постовой и принялся составлять новый шикарный протокол, а небольшая толпа бесследно улетучилась.
      - Так не больно-то много заработаешь! - вздохнула Леокадия. Может быть, вы заплатите этот штраф нам? - обратилась она к Постовому.
      - Ну уж нет! - возмутился Постовой. - Хватит и того, что я внесу за вас деньги в отделение!
      Он пошарил в левом кармане, нашел немного мелочи и переложил в правый карман, а левому вернул сдачу.
      - Может вы ЗА ЭТО меня немного покатаете? - робко предложил он.
      - Стоянка такси рядом! - отозвался Алоиз.
      - Но мне хотелось бы покататься верхом. Конный Постовой это не то, что пеший. Как говорится, бери ВЫШЕ. Знаете, у каждого Постового свои маленькие слабости.
      - Идет! - кивнула Леокадия. - Садитесь оба!
      Солнце светило ярко, как по заказу, пуговицы у Постового сверкали, а копыта Леокадии выбивали дробь военного марша...