– Это нелепо, – говорил он, теперь без тени улыбки. – Я никогда не давал ей для этого никакого повода. Я относился к ней только как к сестре.
– Но она знает, что ты ей не брат.
– Ты хочешь сказать, что в ее положении и после того, как она была с мужчиной, у которого пятеро детей, после всего, она ожидала, что я… О Боже! Да никогда! Никогда!
«Мужчины, мужчины, – думала Бидди. – У них свои взгляды. Если бы он и был влюблен в Люси, то и тогда бы наверняка отказался от нее, после того что произошло».
– А если бы такое случилось со мной? – осмелилась спросить она.
– Такое – с тобой? Никогда.
– А вот случилось бы, если бы она не вмешалась, когда на меня напали.
– Но это совсем другое. Тогда это произошло бы против твоей воли. Но, как я понял, все случилось с ее согласия. Ее ни к чему не принуждали. Она флиртовала с немолодым мужчиной. А мужчин в этом возрасте привлекают молоденькие девушки. Несомненно, разжечь их нетрудно, и ей это удалось. Так что это совсем другой случай.
– Но ты так заботишься о ней.
– Да, это правда, потому что в семье никто, кроме меня и бабушки, не посочувствовал бы ей. Если бы это было в ее власти, бабушка оставила бы Люси рожать дома. Но она знала, как это могло сказаться на каждом члене семьи. То, что я сделал, я сделал отчасти ради бабушки. Конечно, она по характеру настоящий дракон, это нельзя не признать, но я ее очень люблю. И еще для нашего будущего важно то, что ей нравишься ты. – И он снова обнял ее.
– Да, – сказала она, – как служанка я ей нравлюсь.
– Возможно, – не стал отрицать он. – Но она заговорит по-иному.
– Зная мадам, в это трудно поверить.
– Тогда мне останется только пожалеть об этом. Потому что ничто, Бидди, слышишь, ничто и никогда не сможет встать между нами.
– Ах, Лори, Лори. – Девушка склонила голову ему на плечо.
– А сколько тебе лет? – вдруг спросил он.
– Недавно исполнилось восемнадцать.
– Почти совсем старуха, – сказал Лоуренс, и они дружно рассмеялись. – А что ты ей скажешь? – уже серьезным тоном поинтересовался он.
– Ничего. Пока ничего, – поправилась она. – Подожду до рождения ребенка, а то на нее и так все чаще нападает тоска и уныние…
– Хотя бы намекни ей, что мои симпатии отданы другой. Ты не должна ее обнадеживать.
– Пожалуйста, Лори, давай подождем, пусть сперва появится на свет ребенок, и Люси вернется домой. Она твердо решила отказаться от него.
– Я могу ее понять.
– А я – нет.
Он ласково коснулся ее щеки.
– Я не перестану думать о нем, – продолжала она. – Что он растет в чужой стране, в неизвестной семье, когда его законное место в Англии, в доме, где его могли бы окружить вниманием и заботой.
– Это невозможно, ты же сама знаешь. Только представь потрясение от ее появления с ребенком на руках. Даже если бы она хотела, это невозможно.
Бидди испытующе смотрела на него, прежде чем сказать:
– Это потрясение оказалось бы вполовину меньше того, что ожидает их, когда мистер Лоуренс объявит о своем желании жениться на Бидди Милликан, в свое время работавшей в прачечной и занимавшей самое последнее место среди прислуги.
Лоуренс поджал губы и расхохотался.
– А у кого мозгов больше, чем у них всех вместе взятых? И кто умеет не просто разговаривать, а вести беседу? Бидди Милликан. И на ней, а не на ком другом, я намерен жениться, даже если всех в «Холмах» хватит удар.
– И кроме того, ворота «Холмов» могут навсегда закрыться для тебя.
– Нет, этого не случится, пока там заправляет бабушка. К тому же, поверь, я этого не боюсь, потому что уверен: ничто не заставит ее отвернуться от меня. Не хочу показаться самоуверенным, но это в самом деле так. Я вижу ее насквозь.
Бидди не ответила. Она не могла посмотреть на мадам его глазами. Но где-то в глубине ее сознания зародилась тревога – не за себя, а за него.
И все, что она могла сказать, это повторить свою любимую фразу: «Милостивый Боже, пусть все уладится само собой».
Глава 3
Ребенок Люси увидел свет в середине третьей недели января 1841 года. Роды оказались затяжными и прошли очень тяжело. Люси промучилась три дня и родила девочку. Когда ребенка обмыли, она была такой хорошенькой, что Бидди даже расплакалась.
В доме не утихала тревожная суета. Принимали роды повивальная бабка и мадам Арно, и их очень беспокоило состояние матери ребенка, потому что прошло уже несколько часов, а плацента все не отходила.
Доктор сильно задержался из-за плохой погоды. Осмотрев молодую мать, он мрачно покачал головой и неодобрительно поцокал языком. Он дал Люси сильную дозу настойки опия и еще какой-то смеси, что хранилась у него в зеленом флаконе, после чего приступил к операции.
Когда Люси закричала, мадам Арно и Бидди держали ее, не давая вставать. Бидди почти не отходила от нее целые сутки, потому что стоило ей приблизиться к кровати, как Люси тянула к ней руки и просила: «Не уходи, Бидди, будь со мной».
За две недели до этого Бидди отправила Лоуренсу в Оксфорд письмо, в котором писала не только о своей любви, но и делилась с ним тревогой о здоровье Люси.
И теперь, спустя три дня после рождения ребенка, она вновь написала ему и отправила письмо со специальной почтовой каретой в Дьепп, в надежде, что оно успеет попасть на почтовое судно, а затем на поезд, и тогда Лоуренс получил бы его через два-три дня. В этом письме не было ни слова о любви. Она писала о худших предположениях доктора и просила Лоуренса поторопиться с приездом.
Люси умерла два дня спустя в пять часов утра. Голова ее покоилась на руке Бидди. Она до последней минуты все спрашивала:
– Когда приедет Лори?
– Он может приехать в любую минуту, – убеждала ее Бидди, зная, что письмо едва ли еще дошло до него.
Бидди несколько раз пыталась уговорить Люси взглянуть на ребенка, надеясь, что он каким-то чудом прибавит ей жизненных сил. Но в девушке, видимо, так и не проснулся материнский инстинкт, она постоянно отказывалась, и даже простое упоминание о ребенке вызывало у нее лихорадочное возбуждение.
Бидди не могла поверить, что Люси мертва, пока мадам Арно не сняла ее голову с рук Бидди. Когда наконец до ее сознания дошло, что случилось, она громко зарыдала, повторяя: «О, нет! Нет!»
– Такова воля Божия, – мадам Арно закрыла неподвижное лицо Люси простыней и вывела Бидди из комнаты.
Пять последующих дней Бидди жила словно во сне, не веря в произошедшее. Она убедилась в реальности случившегося только после того, как доктор сказал ей, что тело следует похоронить.
Бидди пребывала в полной растерянности, не зная, как поступить. К этому времени Лори должен был либо прислать письмо, либо приехать сам, потому что в день смерти Люси она отправила ему срочное послание, в котором сообщала о случившемся и советовала передать известие родителям.
У Бидди как раз хватило денег расплатиться за похороны и поминки, устроенные мадам Арно, на которые собралась почти вся деревня. Гроб с телом на повозке доставили на маленькое кладбище, расположенное под сенью деревьев небольшого леса. Из цветов были только скромные букетики подснежников. Стоя у могилы и наблюдая, как комья земли сыплются на простой гроб, Бидди все еще не верила, что это не сон. Разве не как во сне прошли все эти последние месяцы. И Лори тоже был частью сна, как и стоявшие рядом с ней чужие люди. Реальным среди этого призрачного мира оставался только ребенок, лежавший в своей колыбели в фермерском домике. И Бидди старалась сосредоточить свои мысли на нем, потому что лишь этот маленький человечек связывал ее с реальностью.
Оба ее письма, отправленные Лоуренсу, остались без ответа, и мысль о том, что и с ним могло что-то случиться, приводила девушку в ужас. Если худшие опасения подтвердятся, что станет с ней и малышкой? Никто не согласится взять ребенка бесплатно. Ей было невыносимо думать, что крошку придется отдать в чужие руки. Как только Бидди взяла малышку на руки, в душе ее родилась новая, неизведанная ранее любовь. Едва она приложила ко рту ребенка бутылочку с молоком, он принялся сосать, крепко ухватившись своей крошечной ручкой за ее палец. И Бидди сказала себе, что расстаться с ним она сможет, только если будет знать, что он попадет в очень хорошие руки. А она считала, что лучшим местом для ребенка был дом его родных – «Холмы». Он должен отправиться туда во что бы то ни стало. Его матери не было в живых, она освободилась от позора, и они должны найти в своем сердце жалость к ней и принять ребенка.
Но уже на следующий день Бидди смогла убедиться, как глубоко она заблуждалась, когда увидела перед собой не только Лори, но и Энтони и Стивена Галлмингтонов. Случилось так, что оба ее письма не застали Лори в университете: он уехал в Лондон прослушать курс лекций. Вернувшись и прочитав письма, молодой человек тут же отправился в «Холмы» и все рассказал своим приемным родителям и названому брату. Как же он был удивлен, когда Энтони Галлмингтон сначала наотрез отказался ехать с ним. «Умерла, значит, умерла», – вот все, что он сказал.
Он изменил свое решение только после того, как Лоуренс объяснил, что ребенок выжил, и мисс Бидди Милликан, если ничего не предпринять, обязательно вернется с ним в Англию и вручит семье.
Однако Энтони Галлмингтон заявил Лоуренсу, чтобы тот и дальше занимался этим делом, если взялся за него с самого начала. Но юноша и не думал уступать. Он напомнил Галлмингтону, что дочь его умерла, причем в чужой стране. Они могут и обязательно объявят, что она умерла от лихорадки. Но тогда, что скажут люди, если он откажется привести на родину ее тело.
Мадам сочла эти доводы разумными и передала сыну свое мнение. И вот они втроем вошли в гостиную фермерского домика и предстали перед Бидди. Нарушил молчание Лоуренс. Он подошел к ней и спросил, взяв за руку:
– О, моя дорогая, когда это случилось и как? Бидди не могла не заметить, как вытянулись от удивления лица его спутников.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласила она. Мужчины еще на мгновение задержали на ней взгляд, после чего присели рядом на диван.
– Не хотите ли перекусить? – вежливо предложила она.
– Нет, – не сказал, а прорычал Энтони Галлмингтон. – Нам ничего не нужно.
– Мы успели поесть в гостинице в Париже, – тихо пояснил Лоуренс. – Так расскажи нам, как это случилось.
Она объяснила им все в нескольких словах.
– Я не имела от вас никаких известий, – продолжала Бидди, – и доктор сказал, что дальше ждать нельзя. Два дня назад ее похоронили на том кладбище, – она махнула рукой в сторону окна, – недалеко от деревни. Ребенок очень здоровенький, сэр, и…
– Я не желаю ничего слышать об этом ребенке.
– Но это же ваша внучка, сэр.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, не забывай, кто ты такая.
– Я помню об этом, но также знаю, что вам я не служанка.
– Что? – грозно воскликнул Энтони Галлмингтон, вставая, но Стивен решительно взял его руку и попытался его успокоить:
– Она хотела сказать, отец, что служит бабушке.
– Я знаю, черт возьми, что она имела в виду. Это самая настоящая дерзость.
– Я и не думала дерзить вам, сэр. Я лишь излагаю факты. И еще хочу сказать, что прожила с вашей дочерью все эти месяцы, заботилась о ней, и мне не безразличен ее ребенок.
– Господь Всемогущий! – гневно сверкнул глазами на Лоуренса Энтони Галлмингтон. – Кем она себя вообразила?
Лоуренс, секунду поколебавшись, ответил:
– Хотя сейчас не место и не время для подобного разговора, но раз ты спросил, я скажу, что эта девушка мне очень дорога.
– Господи! Всемогущий Боже, что я слышу! Ты что, лишился рассудка? Ты и эта потаскушка? Из-за которой столько…
Бидди и Лоуренс заговорили почти одновременно.
– Не называйте меня так, я никакая не потаскушка! – не тише Галлмингтона, крикнула Бидди.
И Лоуренс продолжил:
– А если уж она потаскушка, то не последняя в вашей семье, сэр, и по уму она стоит выше всех ваших отпрысков.
Отец с сыном переглянулись, не веря ушам, и одновременно встали.
– Мы еще поговорим об этом, – спокойно, но достаточно жестко проговорил Стивен.
– О моих делах говорить нечего.
– Я запрещаю тебе появляться в доме, пока ты поддерживаешь отношения с этой…
– Не могу сказать, что меня это сильно огорчает. Но забудьте на время об этом и вспомните, что мы приехали решить, как поступить с твоей… внучкой.
– Она мне не внучка. У меня нет внучки.
– Когда на пороге дома оставляют ребенка, то, мне кажется, волей-неволей приходится давать объявление.
– Ты не посмеешь! Никто из вас не посмеет этого сделать.
– Отец, я вижу выход из этого положения. – В Стивене явно проснулся будущий член парламента. – Мы можем взять на себя устройство этого ребенка на воспитание. В этой стране достаточно таких мест.
– О нет, вам нельзя это доверить, – неестественно спокойно заговорил Лоуренс. – Я могу представить, как поступите вы оба. Вы определите ее подальше, в какую-нибудь дыру. Но если и отдавать ее на воспитание, то делать это следует в Англии, и обязательно выбрать приличную семью.
Глаза Энтони Галлмингтона превратились в щелочки. Переводя взгляд в Лоуренса на Бидди, он зло процедил:
– Вы мне постоянно напоминаете, что она моя внучка; в таком случае я имею право поступать с ней так, как считаю нужным.
– Ничего подобного… если ты попытаешься отправить ее куда-либо без моего ведома, обещаю, что об этой истории станет известно всем твоим знакомым в обоих графствах: и в Дареме и в Нортумберленде.
– Боже! – трагическим шепотом проговорил Галлмингтон. – Не могу в это поверить. Вот она, благодарность. После той заботы и внимания, которыми тебя окружали в моем доме все эти годы, ты набрасываешься на меня, как коварная ехидна, когда я в беде.
– Ты в беде? Это твоя дочь была в беде, но она так боялась вашего лицемерия, что предпочла попросить служанку, какой когда-то была Бидди, рассказать обо всем бабушке, потому что страшилась сделать это сама.
Глядя на своего бывшего хозяина, Бидди подумала, что его вот-вот хватит удар.
– Оставь нас одних, – прорычал он ей. И когда девушка была у двери, он бросил Лоуренсу: – И ты тоже.
Молодой человек, немного поколебавшись, последовал за Бидди.
– Не беспокойся, – сказал он ей в холле, держа за руки. – Все обязательно будет как надо.
– Может быть, джентльмены захотят перекусить, – предложила, подходя к ним, мадам Арно. – У меня есть пирог, свежий хлеб и…
– Нет, благодарю вас, мадам, – с учтивым поклоном ответил Лоуренс. – Мы возвращаемся в гостиницу.
– Мне очень жаль, что вы уезжаете, – глядя на Бидди, призналась мадам Арно. – Вы такие приятные люди. И девочка чудесная. И мне вас также будет не хватать, сэр. – Она умолкла, когда из комнаты вышли Энтони Галлмингтон и Стивен. Затем женщина снова обратилась к Лоуренсу: – Месье, наверное, захочет установить надгробие на могиле дочери. В соседней деревне живет хороший каменотес. Пьер выжег имя на деревянной доске и намучился: оно такое длинное, а Пьер не очень в ладах с грамотой. Но Жан Лако хороший мастер. Он берет не дешево, но работу свою знает отлично. И имя мадам Милликан на камне будет выглядеть прекрасно. Ее звали так красиво: Люсиль Беатрис Милликан. Жители деревни и я обязательно будем ухаживать за ее могилой…
– Что она сказала? – словно очнулся Энтони Галлмингтон и недоуменно взглянул на Лоуренса.
– Она говорила о надгробии.
– Она упомянула имя: Люсиль Беатрис…
– Да. – Лоуренс наклонил голову и медленно пояснил: – Ее здесь знали под именем миссис Милликан, а Бидди выступала в роли сестры ее мужа.
Отец с сыном переглянулись.
– И ее похоронили под этим именем?
– Да.
– А что в метрике… ребенка?
– Она, – Лоуренс бросил взгляд на Бидди, – также носит фамилию Милликан. При крещении она получила имя Луиза Грейс Милликан.
Бидди с ужасом следила, как губы Энтони Галлмингтона медленно растягиваются в довольной улыбке. Он многозначительно взглянул на сына. Стивен не улыбался, он серьезно смотрел на Лоуренса.
– Не рассчитывайте, что это позволит вам устраниться, – сказал Лоуренс.
– Ты уверен? – криво усмехнулся Энтони Галлмингтон. – Ты так думаешь? Ну а мне кажется, с этим можно поспорить. Кто докажет, что этот ребенок моей дочери? Моя дочь, как нас известили, умерла от лихорадки. Перед отъездом я поместил сообщения об этом в газетах Ньюкасла. Вы, мисс, – обратился он к Бидди, – сами вырыли себе могилу.
– Ничего подобного, сэр. Я могу доказать, что я не рожала ребенка.
– Кто в это поверит? Кто? Ты раззява. Ну а теперь я покидаю вас: тебя с твоей заботой и тебя, Лоуренс, также. Ты оказался неблагодарной свиньей, – сарказм в его голосе сменила горечь и злость. С непримиримым видом он удалился. Стивен не торопился последовать за отцом.
– Мне жаль, что все так вышло, Лори. Поверь, мне искренне жаль, – говорил он, по очереди глядя на Лоуренса и Бидди.
– Верно, Стивен. Но ты же не сомневаешься, что это ее ребенок?
Стивен опустил глаза и молча вышел вслед за отцом.
Бидди и Лоуренс стояли и смотрели друг на друга, и выражение их лиц напоминало лица воинов, которым объявили о поражении в тот момент, когда они готовились торжествовать победу.
Глава 4
В гостиной Мур-Хауса Рия говорила стоявшему перед ней Толу:
– Завтра с утра отправляюсь к судье. Моя девочка в чужой стране. Она поехала туда с их дочкой. Я хочу знать, что случилось с моим ребенком. Ты больше ничего не слышал?
– Ничего, кроме того, что мисс Люси умерла от лихорадки. Но что-то за этим кроется. Все это чувствуют, но ничего выяснить не могут.
– А мистер Лоуренс вернулся?
– Нет. Но есть еще одна странность. Они должны были жить с его друзьями, я имею в виду мисс Люси и Бидди. Так, по крайней мере, все задумывалось, что мисс Люси будет продолжать образование вместе с детьми из французской семьи.
– Мама, мама! – дверь с треском распахнулась, и Джонни уже кричал с порога, продолжая сжимать дверную ручку. – Они идут там, по дороге. Я их видел на подъеме.
– Кто? – спросили одновременно Рия и Тол.
– Бидди. И с ней какой-то мужчина.
– Ты ошибаешься, сынок. Ты не смог бы разглядеть ее в такой темноте. – Рия бросила взгляд в окно, за которым уже сгустились сумерки.
– А я вам говорю, это Бидди! – не унимался Джонни. – Она узнала меня и помахала рукой. Они, наверное, уже у ворот. Идемте же скорее.
Рия и Тол поспешили через парадную дверь во двор и увидели идущую к ним по аллее Бидди, которая несла в руках сверток, очень напоминающий завернутого в одеяло младенца. Мужчина рядом с ней сгибался под тяжестью двух больших чемоданов.
– О, моя девочка, моя дорогая! – Рия раскрыла объятия, приготовившись обнять дочь. Взгляд ее упал на сверток, и она увидела, что это действительно был ребенок, и Рия тихо ахнула.
– Давай войдем в дом, мама, – еле слышно произнесла Бидди, – мы так устали. Нам пришлось идти пешком от самого перекрестка. А это… это мистер Лоуренс.
Рия повернулась и взглянула на мужчину, который поздоровался, приветливо улыбаясь:
– Добрый вечер, мадам Милликан.
– Позвольте вам помочь, сэр. – Тол поднял чемоданы, поставленные на землю Лоуренсом.
– Спасибо, Тол, – поблагодарил Лоуренс.
Все вместе они пересекли площадку перед домом и через парадную дверь вошли в холл. Бидди передала ребенка матери и попросила:
– Подержи ее немного, пока я разденусь.
Рия взяла ребенка и подумала: «На Бидди не похожа, нет, нет! А на кого?» – и с этой мыслью она торопливо прошла в гостиную, увлекая за собой остальных.
– У вас есть все основания удивляться, мисс Милликан, – начал Лоуренс. – Но мы с Бидди поражены не меньше, оказавшись в такой ситуации. Нам многое надо вам рассказать, что вызовет у вас еще большее удивление. Но, – он смотрел на нее с улыбкой, – нельзя ли сначала напоить Бидди чем-либо теплым и дать молока малышке. Вчерашняя переправа через пролив далась им нелегко. Ни одной ни другой морские путешествия удовольствия не доставляют, а потом еще утомительная поездка в поезде, да и путешествие в дилижансе оказалось очень изнурительным. Сначала мы собирались переночевать в Ньюкасле, но как раз отправлялся дилижанс в эту сторону, и мы решили не упускать удобного случая.
– Да, да, конечно, – пробормотала Рия, стараясь собраться с мыслями. – Я сейчас что-нибудь для всех приготовлю. Ты мне поможешь, Тол?
– Да, Рия, конечно.
– И ты пойдешь с нами. – Она за руку увела с собой Джонни, таращившего глаза на спутника Бидди, потому что узнал этого мужчину. Он видел его среди других господ во время их прогулок верхом.
Бидди устроилась в углу дивана и посмотрела на спавшего в противоположном углу ребенка, затем подняла глаза на Лоуренса.
– Объяснить все будет не просто, ты знаешь, что она подумала, когда увидела меня с ребенком?
– Да, могу себе представить.
– А если так подумала она, другие вообразят то же самое.
– Нет, – решительно возразил он. – Завтра в гостиной у бабушки мы докажем истину.
– А если она станет все отрицать?
Он встал с кресла у камина и пересел на диван.
– Она не сможет: у меня письма Люси. Кроме того, есть и свидетели: доктор-француз и мадам Арно. Если понадобится, я съезжу за ними. Меня это не тревожит. Когда мы покажем бабушке ребенка, вопрос можно будет считать решенным. А так как в доме ее слово решающее, она позаботится, чтобы справедливость восторжествовала.
Бидди и на этот раз промолчала, но подумала: «Поживем – увидим».
* * *
Время близилось к полуночи. Сказано было немало. В основном говорили Бидди и Лоуренс.
Удивление Рии при виде ребенка на руках у Бидди не шло ни в какое сравнение с тем потрясением, которое она пережила, когда этот молодой человек, этот джентльмен, объявил, что хочет жениться на ее дочери. И далее сообщил, что денег у него нет, по крайней мере, до будущего года, но и тогда доход его будет невелик: всего триста фунтов в год. Для Рии такая сумма казалась огромным состоянием, для него же этих денег было мало на ваксу для обуви.
Лоуренс объяснил Рии, что собирается работать учителем. Они хотели заняться этим вдвоем. В их планы входило открыть школу, где, они еще не решили, но если бы ему удалось найти помещение в Оксфорде, это значительно бы ускорило и упростило дело.
– Но у Бидди есть здесь дом, – сказала Рия.
– Да, но она им воспользуется, когда вам он не будет нужен, – ответил Лоуренс и добавил, взяв девушку за руку: – Но мы с Бидди надеемся, что это произойдет еще очень и очень не скоро. – И Бидди с улыбкой кивнула, подтверждая его слова.
Рия взглянула на Тола, они поняли друг друга без слов. А то, что она сказала дальше, заставило Бидди вскочить с дивана.
– Тол и я собираемся пожениться, а ты знаешь условие завещания, поэтому дом теперь – твой. И в нем вполне хватит места для школы.
Бидди повернулась к Лоуренсу, но без особой радости на лице.
– Полагаю, ты не захочешь поселиться здесь и жить так близко от…
– О, меня это ничуть не смутит, – ответил он. – Они давно уже отказались от меня, а я – от них. И я в восторге от этого предложения. – Лоуренс окинул взглядом комнату, затем подошел к Рии и, взяв ее руку, спросил: – А вы уверены в своем решении?
Тол не дал ей ответить.
– Я считаю решение верным, сэр. Нам следовало сделать это гораздо раньше.
Итак, все решилось. Единственное, что оставалось сделать, это передать ребенка мадам, после чего можно было заняться подготовкой к свадьбе, а дальше их ждала новая жизнь, полная радостных и волнующих событий.
* * *
Они знали, что попасть в дом со стороны главного входа им не удастся. Как объяснила им Рия, она уже пыталась пройти поговорить с мистером Галлмингтоном, но привратнику был дан приказ не пускать ее.
Тол подвез их на своей двуколке до бокового входа, которым пользовалась прислуга, но им пришлось перелезать через стену, так как калитка, которая прежде никогда не запиралась, оказалась на замке. Сначала через стену, сложенную из камней, высота которой в этом месте была около полуметра, перебрался Лоуренс. Бидди подала ему ребенка, а затем перелезла сама. Стоя на узкой тропинке, они улыбнулись друг другу, как двое шалунов, и поспешили к дому.
Они решили войти в дом через боковой вход, непосредственно ведущий в западное крыло. Добравшись незамеченными до самой галереи, они столкнулись с первым лакеем, Джеймсом Симпсоном. Он выступал важно, как и полагалось в его должности. Лицо Симпсона оставалось бесстрастным… пока он не увидел их. Тогда он изменился в лице и запинаясь забормотал:
– Сэр… мне, сэр… я думаю, сэр…
– Занимайся своим делом, Симпсон, – уверенным тоном распорядился Лоуренс, жестом приказывая освободить им дорогу. Лоуренс взял Бидди под локоть и повел ее через двойные двери в покои мадам. И там им встретилась Пегги Тиль, убиравшая в комнатах на этом этаже; рядом с ней стояла Мэгги.
– Бидди, Бидди, – воскликнула она, увидев сестру. Когда Мэгги подбежала к ней, Бидди мягко отстранила ее одной рукой, держа на другой ребенка.
– Где мисс Хобсон? – спросила она.
– С мадам.
– Мадам еще в постели?
– Да, да, ой, Бидди. – Мэгги посмотрела на ребенка и спросила: – Мне доложить… мадам или мисс…
– Нет, не беспокойся. Мы сами о себе доложим, – Бидди мельком взглянула на Лоуренса. Он выступил вперед, открыл перед ней дверь, прошел сам и плотно прикрыл за собой дверь.
И они невольно замерли, глядя на мадам. Без своего ночного чепца она сидела в постели неестественно прямо, и выражение ее лица говорило, что она меньше всего рассчитывала их увидеть.
– Доброе утро, – поздоровался Лоуренс, подводя Бидди к постели, но не прибавил обычного «бабушка». – Извините, что мы побеспокоили вас в столь ранний час, но мы думали, что вам не терпится увидеть свою правнучку.
Они не могли понять, какое чувство отразилось на лице старой дамы.
– Вон! – крикнула она, но обращалась не к ним, а к Джесси Хобсон, продолжая не отрываясь смотреть на них во все глаза.
Джесси поторопилась исполнить приказ, успев бросить тревожный взгляд на две застывшие в ногах кровати фигуры.
– На что вы рассчитываете? – поинтересовалась мадам, когда дверь за Джесси закрылась.
– Ну, зачем же так. Давайте говорить по существу. – Лоуренс подошел ближе. – Вы услали подальше от дома внучку, потому что она ждала ребенка. Она родила его и умерла, и мы привезли девочку к вам, потому что ваш сын отказывается признавать, что это ребенок его дочери. И конечно, не может быть, чтобы и вы, – он прищурился, словно желая получше ее разглядеть, – не может быть, чтобы и вы приняли его сторону. Нет, нет, вы не способны на это. Я знаю, вы расстроились, что ваш план до конца не удался…
– Ах, так это ты будешь мне говорить, что мои планы рухнули? – В ее голосе, дрожавшем от волнения, отчетливо чувствовалась горечь. – Это говоришь мне ты, который вместе с этой особой, – она перевела взгляд на Бидди, – сделали то, чего я в первую очередь старалась избежать, задумывая свой план. Что ей нужно, на что она рассчитывает? Стать членом семьи? Или она собирается нас шантажировать? Никогда, никогда у тебя из этого ничего не выйдет. Пока я жива… ты дрянь, потаскушка… вот ты кто!
– Не смейте называть так Бидди! Она служила вам верой и правдой и выполняла все ваши указания, не думая о себе. И вам лучше узнать об этом, ба… – он запнулся, – мадам, я хочу, чтобы эта девушка стала моей женой.
Ребенок кашлянул. Это был единственный звук, нарушивший воцарившуюся тишину. Лоуренс посмотрел в сморщенное, как печеное яблоко, лицо и понял, что его сообщение – не новость. Кто-то до него уже успел «порадовать» мадам.
– Ты сейчас словно во сне, – чеканя каждое слово, заговорила она. – А сны и мечты – это всего лишь пустые фантазии, оторванные от жизни. И тебе следует проснуться и стряхнуть с себя наваждение как можно быстрее; тебя воспитали как джентльмена, и происходишь ты из хорошей семьи. Но женившись на ней, – последовал небрежный жест высохшей, покрытой вздувшимися венами руки в сторону Бидди, – ты унизишь себя. Возможно, ты пока не задумывался над этим, но ты неминуемо опустишься до уровня ее класса. Если она так уж тебе нужна, возьми ее в любовницы. На это я еще могу посмотреть сквозь пальцы, но жениться… с этим я не примирюсь никогда! И помолчи, пока я не закончила! – Она грозно сверкнула на него глазами. – А теперь я намерена кое-что сказать ей.
Налитые кровью глазки маленькими раскаленными угольками жгли белое как полотно лицо Бидди. Девушка смело смотрела на старую даму, которую про себя окрестила деспотом. Плотно сжав губы, Бидди приготовилась слушать, готовая в любую минуту дать отпор. И вот что она услышала.
– Как я поняла, – жестко говорила мадам, – при рождении ребенок получил твою фамилию, которая написана на надгробии его матери, следовательно, этот ребенок по всем статьям – твой. Но я хочу предложить тебе сделку. Я распоряжусь, чтобы тебе немедленно выплатили пятьсот фунтов. Кроме того, я обязуюсь оплачивать воспитание и содержание ребенка в любой семье с достойной репутацией, в которую ты решишь его определить. Взамен ты должна обещать мне, что в дальнейшем у тебя не будет ничего общего с этим молодым человеком, которого, как ни горько мне сейчас признать, я считала своим внуком. Если же ты откажешься, ты испортишь репутацию не только себе, но и ему.
– Она никогда не испортит моей репутации.
– Неужели? – Мадам обратила к Лоуренсу свое дышащее гневом лицо. – Тогда слушай. Ты женишься на ней. У нее ребенок. Чей он? Получается, что твой. Твое имя смешают с грязью, на тебя станут показывать пальцами, но не за то, что ты наградил ее ребенком, а потому, что женился на ней, а значит, поступил, как деревенский недотепа, которого заставили расплачиваться за удовольствие. Ты станешь посмешищем всего графства.
