Хромосома-6

      Бертрам поднял голову, и глаза его уставились на громадные головы бегемотов, торчавшие на стене позади Зигфрида. Эти безмозглые чучела напомнили ветеринару управляющего зоной, и все же Бертрам вынужден был признать, что в данном случае собеседник говорит дело. Еще тогда, когда остров только рассматривался как площадка для проекта с бонобо, недоступность с моря была отнесена к числу его привлекательных особенностей.
      – А высадиться у площадки они не могли, – продолжал Зигфрид, – поскольку солдаты по-прежнему там и по-прежнему спят и видят, как бы пустить в ход свои «АК-47». – Управляющий хохотнул: – У меня мурашки бегут по коже, только вспомню, как они пулями высадили стекла в машине Мелани.
      – Может быть, вы и правы, – неохотно согласился Бертрам.
      – Разумеется, я прав, – заявил Зигфрид.
      – И все же мне не по себе, – упрямился Бертрам. – Подозрительно. Хотелось бы заглянуть в кабинет Кевина.
      – Зачем?
      – У меня хватило дурости показать ему, как пользоваться программами, которые мы составили для определения местонахождения бонобо, – сказал Бертрам. – К сожалению, он этим воспользовался. Я знаю об этом, поскольку он несколько раз подключался к ним на долгое время. Хотелось бы взглянуть, может, удастся понять, что он затеял.
      – Ваши доводы, я бы сказал, вполне разумны, – согласился Зигфрид. Он вызвал Аурильо и попросил снабдить Бертрама карточкой доступа в лабораторию. Потом обратился к ветеринару: – Дайте мне знать, если обнаружите что-то интересное.
      – Не сомневайтесь.
      Вооруженный магнитной карточкой-пропуском, Бертрам вернулся к лаборатории и проник во владения Кевина. Заперев за собой дверь, он сразу же направился к столу хозяина. Не обнаружив ничего стоящего, быстро прошелся по комнате. Первым признаком беды стала стопа компьютерных распечаток возле принтера, в которых Бертрам узнал графические изображения острова.
      Он просмотрел страницу за страницей. Понял, что изображения дают представления о разных масштабах. Чего он не мог понять, так это назначения всех пропечатанных геометрических фигур.
      Отложив бумажки в сторону, Бертрам подошел к компьютеру Кевина и принялся шарить в его директориях. Ему потребовалось совсем немного времени на то, чтобы отыскать то, что он искал: источник информации для распечаток.
      В течение следующего получаса Бертрам никак не мог прийти в себя, пораженный тем, что узнал: Кевин придумал способ, как следить за конкретными обезьянами в режиме реального времени. Воспользовавшись его методикой, Бертрам вскоре наткнулся на собранную Кевином информацию, фиксировавшую передвижение животных в течение нескольких часов.
      – Слишком уж ты умен для твоей же собственной пользы, – вслух произнес Бертрам, после того как компьютер выдал ему последовательность движения каждой обезьяны. К моменту завершения программы Бертрам уже понял: что-то случилось с бонобо номер шестьдесят и номер шестьдесят семь.
      С растущей тревогой Бертрам пытался заставить двигаться точки, обозначавшие этих двух обезьян. Не получилось. Тогда он вернулся к реальному времени и определил местоположения животных на данный момент. Они не изменились ни на йоту.
      – Боже правый! – застонал Бертрам. Разом ушли и пропали тревоги из-за Кевина: их сменила угроза посерьезнее. Выключив компьютер и прихватив кучу распечаток с изображениями острова, он выскочил из лаборатории. На улице, миновав машину, бегом пустился через всю площадь к ратуше: Бертрам знал, что на своих двоих доберется быстрее.
      Взлетел по ступенькам. Ворвался в приемную и, не обращая внимания на удивленно уставившегося на него Аурильо, прямиком, без всякого доклада, бросился в кабинет Зигфрида.
      – Нам нужно поговорить. Немедленно! – выпалил он, тяжело дыша.
      У Зигфрида находился начальник продовольственного снабжения. Оба они удивленно смотрели на вломившегося Бертрама. А тот, чуть отдышавшись, добавил:
      – Дело срочное.
      Снабженец поднялся и со словами: «Я попозже зайду», – вышел из кабинета.
      – Очень надеюсь, что дело важное, – предупредил Зигфрид.
      Бертрам взмахнул распечатками.
      – Плохие новости, – возвестил он и уселся в кресло, покинутое начальником по снабжению. – Кевин Маршалл нашел способ наблюдать за бонобо в режиме реального времени.
      – Ну и что?
      – По меньшей мере двое из бонобо не двигаются, – сказал Бертрам. – Номер шестьдесят и номер шестьдесят семь. И не двигались они больше двадцати четырех часов. Объяснение тут только одно. Они мертвы!
      Зигфрид выгнул брови дугой и сказал:
      – Что ж, они животные. Животные умирают. Какой-то падеж необходимо предвидеть.
      – Вы не понимаете, – с ноткой презрения заметил Бертрам. – Слишком легко вы отнеслись к моему беспокойству из-за того, что обезьяны разделились на две группы. Я вам объяснял, насколько раздел знаменателен. Он, к сожалению, доказательство. Такое же достоверное, как то, что я стою перед вами: эти твари убивают друг друга!
      – Вы так считаете? – спросил Зигфрид уже с тревогой.
      – У меня нет сомнений на этот счет, – заявил Бертрам. – Меня мучил вопрос, почему они разделились на две группы. Я пришел к выводу, что все из-за нашего недосмотра: забыли сохранить нормальное соотношение между самцами и самками. Другого объяснения нет, а это означает, что самцы дерутся из-за самок. Я в этом уверен.
      – О Боже мой! – воскликнул Зигфрид, покачивая головой. – Новости воистину ужасные.
      – Более чем ужасные, – поправил его Бертрам. – Нетерпимые. Они означают крах всей программы, если мы не предпримем меры.
      – Что можно предпринять? – встрепенулся Зигфрид.
      – Прежде всего: никому ни слова! – предупредил Бертрам. – Если когда и поступит заказ отловить либо номер шестьдесят, либо номер шестьдесят семь, тогда и станем решать эту частную задачку. Во-вторых (и это важнее), мы должны перевезти животных сюда, как я предлагал. Бонобо не станут убивать друг друга, сидя в отдельных клетках.
      Зигфриду пришлось принять совет седовласого ветеринара. Хотя сам он всегда стоял на том, что обезьян следует содержать на воле по соображениям снабжения и безопасности, но теперь это – дело прошлое. Нельзя позволять животным убивать друг друга. Если смотреть на дело сугубо практически, другого выхода не было.
      – Когда нужно их отловить? – спросил Зигфрид.
      – Чем скорее, тем лучше, – ответил Бертрам. – Я сколочу бригаду проверенных службой безопасности укротителей животных к завтрашнему рассвету. Начнем с отстрела отколовшейся группы. Как только засадим всех зверей в клетки, что займет два, от силы три дня, так сразу ночью перевезем в отделение центра животных, которое я подготовлю.
      – Полагаю, лучше отозвать отряд солдат, что караулят у моста, – сказал Зигфрид. – Нам совсем не нужно, чтобы они вздумали стрелять по укротителям.
      – Мне с самого начала не нравилось, что солдатню вообще туда послали, – ворчливо выговорил Бертрам. – Страх брал: а ну как возьмут да и подстрелят обезьян ради забавы или себе на суп.
      – Когда лучше уведомить наших с вами боссов в «Генсис»?
      – Не раньше, чем дело будет сделано, – посоветовал Бертрам. – Только тогда мы узнаем, сколько обезьян было убито. Опять же, может, придумаем что-нибудь получше для их окончательного размещения. С моей точки зрения, нам придется строить отдельную, новую площадку.
      – Для этого потребуется разрешение, – напомнил Зигфрид.
      – Ясное дело. – Бертрам поднялся с кресла. – Все, что могу сказать: чертовски удачно то, что я загодя подумал о том, чтобы переправить туда все эти клетки.

* * *

       Нью-Йорк
      Впервые за много дней Раймонд почувствовал себя лучше. С той самой минуты, как он проснулся, все, казалось, шло хорошо. Сразу после девяти утра он позвонил доктору Уоллеру Андерсону, и тот не только вошел в дело, но и сразу же предложил двух клиентов, готовых внести первоначальный взнос и отправиться на Багамы, чтобы сделать пункцию костного мозга.
      Затем, уже ближе к полудню, позвонила доктор Элис Норвуд, чья клиника располагалась на Родео-драйв в Беверли-Хиллз. Она сообщила, что уговорила трех врачей с большой частной практикой у каждого, и те с радостью согласились примкнуть к программе. Один живет в Сенчури-Сити, второй в Брентвуде, а третий в Белэр. Доктор Норвуд была убеждена, что скоро от всех троих просто хлынет поток клиентов, поскольку на Западном побережье рынок на услугу, предлагаемую Раймондом, иначе как феноменальным не назовешь.
      Но больше всего в тот день Раймонда порадовали те, от кого он не услышал ни слова. Не было звонков ни от Винни Доминика, ни от доктора Дэниела Левитца. Раймонд воспринял их молчание как свидетельство того, что в деле Франкони наконец-то все шито-крыто.
      В три тридцать раздался звонок в дверь. Дарлин ответила и голосом, в котором дрожали слезы, сообщила Раймонду, что машина ждет его внизу.
      Раймонд крепко прижал любовницу к себе, похлопал ее по спине и сказал, утешая:
      – В следующий раз мы, наверное, поедем вместе.
      – Правда-правда? – воскликнула она.
      – Гарантировать не могу, – сказал Раймонд. – Но попробуем...
      К организации полетов «Генсис» Раймонд никакого касательства не имел. Дарлин всего один раз удалось слетать в Кого. Во всех остальных случаях самолет оказывался полон на том или ином участке маршрута. Как повелось, лайнер вылетал из Штатов и садился в Европе, а уже оттуда летел в Бату. На обратном пути соблюдалась та же схема, хотя посадку совершали всякий раз в ином европейском городе.
      Пообещав позвонить сразу, как только доберется до Кого, Раймонд с чемоданом в руке спустился по лестнице. Забрался в ожидавший лимузин и блаженно раскинулся на сиденье.
      – Включить радио, сэр? – спросил шофер.
      – А как же, почему бы не послушать? – Раймонд уже погружался в благодушие.
      Поездка на машине через весь город была самой трудной частью путешествия. Но стоило выбраться на Вест-сайдскую автостраду – и все пошло как по маслу. Машин на шоссе было много, но, поскольку часы пик еще не настали, пробок не было и поток мчался быстро. То же самое и на мосту Джорджа Вашингтона. И часа не прошло, как Раймонд оказался в аэропорту Тетерборо.
      Лайнер «Генсис» еще не прилетел, однако это не обеспокоило Раймонда. Он расположился в фойе, откуда открывался вид на летное поле, и заказал себе виски. Только-только подали виски, как из-за низких туч выскользнул изящный лайнер «Генсис» и, грациозно коснувшись земли, сел. Потом самолет отбуксировали к стоянке прямо напротив Раймонда.
      Лайнер был красив: весь белый с красной полосой по борту. Кроме этого, на фюзеляже и на стабилизаторе хвостовой части красовались только его позывные: N69SU – и крохотный американский флаг.
      Словно в кадрах замедленной съемки, открылась передняя дверь, из нее выполз складной трап и утвердился на бетонной площадке. В двери показался безупречно одетый стюард. Спустившись по трапу, он вошел в здание аэропорта. Звали его Роже Перри. Раймонд хорошо помнил его. Вместе с другим стюардом по имени Джаспер Деверо он всякий раз оказывался в самолете, когда летал Раймонд.
      Войдя в здание, Роже оглядел фойе. Как только заметил Раймонда, тут же подошел и, приветствуя, отдал честь.
      – Это весь ваш багаж, сэр? – спросил он, забирая чемодан Раймонда.
      – Весь, – ответил Раймонд. – Мы уже летим? Заправляться самолет не будет? – В прежние рейсы заправка входила в расписание.
      – Мы в полной готовности, – уведомил Роже.
      Раймонд поднялся и, следуя за стюардом, вышел в серый, сырой мартовский день. Подходя к роскошному частному лайнеру, Раймонд в душе надеялся, что кто-нибудь наблюдает за ним. В такие вот моменты он ощущал, что живет жизнью, ему предназначенной. Даже убеждал себя, что ему повезло, когда он лишился медицинской лицензии.
      – Скажите, Роже, – окликнул стюарда Раймонд перед самыми ступенями трапа. – Борт полон на перелете в Европу? – Прежде всякий раз, когда летел Раймонд, в салоне находились и другие руководящие чиновники «Генсис».
      – Всего один пассажир, кроме вас, – ответил Роже. У основания трапа он отступил в сторону и жестом пригласил Раймонда подняться в самолет.
      Идя по ступенькам, Раймонд улыбался: при еще одном пассажире и двух стюардах полет обещал быть более приятным, чем он ожидал. Неприятности, через которые пришлось пройти в последние дни, показались недорогой платой за такую роскошь.
      У входа в салон его встретил Джаспер. Он принял пальто и пиджак и спросил, не хочет ли Раймонд выпить чего-нибудь перед взлетом.
      – Я подожду, – вежливо произнес Раймонд.
      Джаспер раздвинул занавески, отделявшие служебный отсек от салона. Пыжась от гордости, Раймонд ступил в главное помещение лайнера. Он раздумывал, в какое из мягких кожаных кресел сесть, когда взгляд его скользнул по лицудругого пассажира. Раймонд остолбенел. И в то же время почувствовал, как внутри у него словно что-то оборвалось.
      – Здравствуйте, доктор Лайонз. Добро пожаловать на борт.
      – Тейлор Кэбот! – пискнул Раймонд. – Не ожидал вас увидеть.
      – Думаю, что не ожидали, – отозвался Тейлор. – Я сам удивляюсь, видя себя здесь. – Он улыбнулся и жестом предложил Раймонду занять соседнее кресло.
      Раймонд быстро присел, ругнув себя за то, что отказался от предложенной Джаспером выпивки. В горле сделалось так сухо, будто его наждаком потерли.
      – Мне сообщили про полетное задание лайнера, – объяснил Тейлор, – а поскольку у меня в расписании образовалось окошко, то я, рассудив здраво, решил воспользоваться случаем и лично проверить, как идут наши дела в Кого. Решение было принято, что называется, в последнюю минуту. Разумеется, нам предстоит сделать посадку в Цюрихе, где у меня короткая встреча с банкирами. Надеюсь, вы не сочтете это неудобством.
      Раймонд покачал головой и произнес, запинаясь:
      – Что вы, что вы, вовсе нет.
      – Ну, как обстоят дела с проектом бонобо? – поинтересовался Тейлор.
      – Очень хорошо, – выдавил из себя Раймонд. – Ожидаем целый ряд новых клиентов. Правду говоря, мы уже испытываем трудности с удовлетворением спроса.
      – А что скажете о прискорбном случае с Карло Франкони? – допытывался Тейлор. – Надеюсь, с этим удачно разобрались.
      – Да, разумеется, – невнятно буркнул Раймонд и попытался изобразить улыбку на лице.
      – Частично это путешествие я предпринял, дабы убедиться, стоит ли поддерживать ваш проект, – сообщил Тейлор. – Мой финансовый директор уверяет меня, что прибыль от него становится небольшой. Зато мои спецы по операциям сомневаются в том, что нужно подвергать опасности наш бизнес по исследованию приматов. Так что мне придется принять какое-то решение. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь.
      – Обязательно, – прохрипел Раймонд и услышал характерное завывание запущенных реактивных двигателей.

* * *

      В баре отделения международных вылетов аэропорта Кеннеди собралась целая компания. Даже Лу сидел за столиком, попивая пиво и отправляя себе в рот арахис. Он был в превосходном настроении и вел себя так, будто тоже отправляется в путешествие.
      Джек, Лори, Уоррен, Натали и Эстебан сидели за одним столиком с Лу в самом углу бара. Над их головами висел телевизор, по которому показывали хоккейный матч. Безумный захлеб комментатора и рев болельщиков только усиливали общий шум.
      – Грандиозный выдался денек! – покрывая шум, кричал Лу, обращаясь к Джеку и Лори. – Мы взяли Видо Дельбарио, и он, спасая собственную задницу, запел. Думаю, сильный шорох наведем в банде Вакарро.
      – А как Анжело Фацциоло с Франко Понти? – спросила Лори.
      – Тут иная история, – рассмеялся Лу. – В кои-то веки судья оказался на нашей стороне и установил залог по два миллиона за каждого. Штука удалась благодаря обвинению в незаконном присвоении звания полицейского.
      – А что у нас с похоронным бюро «Сполетто»? – не унималась Лори.
      – Тут мы напали на золотую жилу. – Лу смачно глотнул пива. – Владеет им брат жены Винни Доминика. Вы его помните, Лори, да?
      Лори кивнула:
      – Как я могу забыть?
      – Кто такой Винни Доминик? – спросил Джек.
      – Этот гад сыграл странную роль в деле Керино, – пояснила Лори.
      – Он в банде Лючия, – добавил Лу. – После падения Керино они творили все, что хотели. Но внутренний голос говорит мне, что скоро мы проткнем воздушный шарик их вольницы.
      – А «крота» в судмедэкспертизе отыскали? – допытывалась Лори.
      – Эй, прежде позаботимся о главном, – отбивался Лу. – Дойдет дело и до «крота». Не волнуйтесь.
      – Когда дойдет, прощупайте санитара по имени Винни Амендола, – посоветовала Лори.
      – Есть причина? – спросил Лу, записывая имя в маленький блокнот, который он носил в кармане пиджака.
      – Просто подозрение, – ответила Лори.
      – Считайте, сделано, – уверил Лу. И опять с удовольствием отпил пива. – Знаете, этот случай подтверждает, как быстро все может меняться. Еще вчера я, как побитый пес, скулил в своей будке, а нынче я не я, а золотой мальчик. Даже капитан соизволил позвонить и намекнул на повышение. Можете поверить?
      – Вы его заслуживаете, – сказала Лори.
      – Эй, если уж меня наградят, то и вас, ребята, надо награждать, – заявил Лу.
      Джек почувствовал, как кто-то тронул его за руку. Официантка. Спросила, не хотят ли они еще по одной.
      – Слушайте все! – воззвал Джек, перекрывая гомон голосов. – Еще пива?
      И сразу посмотрел на Натали, которая, накрыв ладонью свой бокал, дала понять, что ей и так хорошо. В темно-фиолетовом комбинезоне Натали выглядела ослепительно. Учительница начальных классов в обычной школе Гарлема, она не походила ни на одного учителя, каких Джек мог припомнить. Ему вообще казалось, что черты ее лица напоминают о египетских скульптурах в музее «Метрополитен», куда полюбоваться на них его как-то затащила Лори. У Натали такой же миндалевидный разрез глаз и полные чувственные губы. Прическа походила на тщательно уложенные ряды кукурузных зерен: ничего подобного Джек в жизни не видел. Натали уверяла, что это ее сестра придумала.
      Когда взгляд Джека, в котором читался немой вопрос о пиве, остановился на Уоррене, тот отрицательно повел головой. Уоррен сидел рядом с Натали. На нем был спортивный пиджак, надетый поверх черной безрукавки, которая несколько скрадывала его мощную фигуру. Таким радостным Джек его никогда не видел. С губ афроамериканца, обычно настороженно поджатых, не сходила добродушная полуулыбка.
      – Мне не надо, – отозвался Эстебан. Он тоже улыбался, еще шире, чем Уоррен.
      Джек взглянул на Лори.
      – Мне хватит, – сказала она. – Надо оставить местечко для вина к обеду в самолете. – Темно-рыжие волосы Лори заплела в косы, надела свободную кофточку и гетры. Отрешенная от забот, полная энергии, просто одетая, она казалась Джеку студенткой на каникулах.
      – Непременно! С удовольствием еще пива выпью, – выговорил Лу.
      – Одно пиво, – сказал Джек официантке. – Потом счет.
      – Ребятки, – обратился Лу к Джеку и Лори, – как вам удалось устроить сегодняшний день?
      – Мы здесь, – ответил Джек. – Такова была цель. Лори и остальные добыли визы, я купил билеты. – Он похлопал себя по животу. – Еще я наменял кучу франков и обзавелся поясом для денег. Мне сказали, что в той части Африки, когда доходит до твердой валюты, отдают предпочтение франкам.
      – Что у вас ожидается по прибытии? – спросил Лу.
      Джек кивнул на Эстебана:
      – Наш экспатриированный товарищ по путешествию берет заботы об устройстве на себя. В аэропорту нас встречает его кузен, а жена его брата владеет гостиницей.
      – Тут у вас все в порядке, – отметил Лу. – Каков ваш план?
      – Кузен Эстебана устроил нам фургон напрокат, – сообщил Джек, – так что мы на нем поедем в Кого.
      – И свалитесь им как снег на голову?
      – Таков замысел.
      – Желаю удачи, – сказал Лу.
      – Спасибо, – поблагодарил Джек. – Скорее всего она нам понадобится.
      Спустя полчаса вся группа (за исключением Лу) весело погрузилась на борт «Боинга-747». Все расселись по местам и рассовали по полкам ручную кладь. Едва они успели устроиться в креслах, как громадный самолет вздрогнул и отошел от терминала.
      Чуть позже, когда визгливо взревели двигатели и самолет рванул по бетонной полосе на взлет, Лори почувствовала, как Джек взял ее руку. И судорожно сжал.
      – Ты в порядке? – спросила она.
      Джек, кивнув, выговорил:
      – Просто я приучился не любить авиапутешествия.
      Лори поняла.
      – Мы летим! – ликующе воскликнул Уоррен. – Африка, встречай нас!

Глава 17

       8 марта 1997 г.
       2.00
       Кого, Экваториальная Гвинея
      – Спишь? – прошептала Кэндис.
      – Шутишь? – шепнула в ответ Мелани. – Уснешь тут на голом камне да на нескольких веточках вместо простыни!
      – И мне не спится, – призналась Кэндис. – От этого вселенского храпа вообще жизни нет. А Кевин как?
      – Я не сплю, – отозвался Кевин.
      Они находились в небольшой боковой нише, отходившей от основного помещения пещеры сразу за главным входом. Тьма стояла кромешная. Намек на освещение давал слабенький лунный свет, сочившийся снаружи.
      В нишу Кевина, Мелани и Кэндис поместили сразу, как только отряд добрался до дома. В ширину ниша имела футов десять, с куполообразным сводом, который в самой высокой точке примерно соответствовал пяти футам и десяти дюймам роста Кевина. Задней стены здесь не было: ниша просто-напросто сужалась до лаза. Еще раньше вечером Кевин, пользуясь фонариком, исследовал лаз в надежде отыскать еще один выход, однако футов через тридцать проход в лазе резко обрывался.
      Бонобо относились к ним хорошо, даже после изначально холодного приема, оказанного самками. Обезьяны явно восприняли людей мистически и выказывали намерение оставить их живыми и здоровыми. Они снабжали их мутноватой водой в сосудах из тыкв, приносили еду. К сожалению, еда эта состояла из червячков, личинок, насекомых, а также какого-то подобия осоки с Лаго-Гиппо.
      Ближе к вечеру обезьяны разожгли костер у входа в пещеру. Кевина особенно интересовало, как они его разжигают, но он сидел слишком далеко, чтобы разобраться. Группа бонобо образовала плотное кольцо, а через полчаса костер уже горел.
      – Что ж, по крайности получен ответ на загадку дыма, – вздохнул Кевин.
      Бонобо освежевали макак и обжарили их на огне. После чего животные разбежались и, впав в великое возбуждение, затрубили во весь голос. Возбужденные крики и трубные вопли дали ясно понять людям, что мясо мартышек почитается большим лакомством.
      Бонобо номер один положил несколько кусочков мяса на большой лист и отнес их людям. Отведать угощение пожелал только Кевин. По его признанию, ничего более жесткого ему жевать не приходилось. По вкусу же, сообщил он женщинам, мясо до странности напоминало слонятину, которую ему как-то довелось отведать. В прошлом году Зигфрид во время одного из своих охотничьих походов завалил лесного слона, бивни забрал, а часть слоновьего мяса распорядился отправить на центральную кухню.
      Бонобо не делали попыток заточить людей и не пытались помешать Кевину с женщинами избавиться от связывавшей их веревки. В то же время обезьяны дали ясно понять, что людям надлежит оставаться в маленькой нише. Постоянно совсем рядом находились по меньшей мере два самца бонобо из тех, что покрупнее. Всякий раз, стоило Кевину или кому-то из женщин попробовать выйти, сторожа принимались визжать и реветь во весь голос. А то и пострашнее: разевали пасти и устрашающе скалили клыки, убирая их в самый последний момент. Таким способом им вполне удавалось держать людей в отведенном месте.
      – Надо что-то делать, – заговорила Мелани. – Мы не можем оставаться здесь вечно. Вполне очевидно, что предпринимать что-то нужно, пока они спят, как сейчас.
      Все бонобо в пещере, включая и тех, кто должен был сторожить, крепко спали, улегшись на примитивные ложа из веток и листьев. Большинство громко храпели.
      – Не думаю, что нам следует давать им повод злиться, – сказал Кевин. – Нам повезло, что они обращаются с нами так хорошо.
      – Когда мне на обед предлагают личинок, я не считаю, что со мной хорошо обращаются, – возразила Мелани. – Серьезно, надо что-то делать. Ведь они могут и наброситься на нас. Нельзя предугадать, что они устроят.
      – Я предпочитаю ждать, – настаивал Кевин. – Пока мы им в новинку, но они так или иначе утратят к нам интерес. И потом, в городе нас наверняка хватились. Зигфриду или Бертраму потребуется немного времени, чтобы сообразить, что мы наделали. Тогда они придут за нами.
      – Не убеждает, – хмыкнула Мелани. – Зигфрид может счесть наше исчезновение за божью милость.
      – Зигфрид может, а Бертрам – нет, – уточнил Кевин. – Он по сути своей человек добрый.
      – Кэндис, ты как думаешь? – обратилась к подруге Мелани.
      – Не знаю, что и думать, – ответила та. – Эта ситуация настолько за гранью всего, во что, как мне думалось, я смогу влипнуть, что и не знаю, как себя вести. Все внутри оцепенело.
      – Что будем делать, когда вернемся? – заговорил Кевин. – Это мы еще не обсуждали.
      – Если вернемся, – подчеркнула Мелани.
      – Не надо так говорить, – взмолилась Кэндис.
      – Мы должны смотреть фактам в лицо, – стояла на своем Мелани. – Вот почему я считаю, что нам надо что-то сделать, пока они спят.
      – Мы понятия не имеем, насколько крепко они спят, – сказал Кевин. – Пытаться выйти отсюда – это все равно что шагать по минному полю.
      – Одно безусловно, – произнесла Кэндис, – я больше в ваших массовых облавах не участвую. Мне и без того было неловко, когда я их обезьянами считала. А теперь, когда знаем, что они пещерные люди, и вовсе невмоготу. Тут я в себе уверена на все сто.
      – Это следствие неизбежное, – поддержал ее Кевин. – Не могу представить себе разумное человеческое существо, которое чувствовало бы иначе. Но проблема не в этом, а в том, что эта новая раса существует, и если их нельзя пускать на трансплантаты, то что с ними делать?
      – Они смогут давать потомство? – спросила Кэндис.
      – Да еще как! – ответила Мелани. – С ними не делали ничего, что сказалось бы на их плодовитости.
      – Ой-ей-ей! – вырвалось у Кэндис. – Вот ужас-то!
      – Может быть, стоило наделить их бесплодием, – сказала Мелани. – Тогда пришлось бы ломать голову только об одном поколении.
      – Какая жалость, что ни о чем таком я не подумал до того, как начать исследование, – сокрушался Кевин. – Беда в том, что стоило мне наткнуться на способности взаимного обмена участками хромосом, как разум развил такую бурную деятельность, что подумать об иных последствиях и в голову не приходило.
      Неожиданно ярко сверкнула молния, мгновенно осветив пещеру, раздался сильный громовой удар. Казалось, всю гору сотрясло до самого основания. Так природа давала знать, что на остров надвигается едва ли не ежедневная гроза.
      – А вот вам и довод в мою пользу, – сказала Мелани после того, как раскаты грома стихли вдали.
      – Вы это о чем? – спросил Кевин.
      – Гром громыхнул так, что мертвых разбудит, – пояснила Мелани. – Но ни один из бонобо и глазом не моргнул.
      – Это верно, – согласилась Кэндис.
      – По мне, хотя бы одному из нас надо попробовать удрать, – убеждала Мелани. – Тогда можно быть уверенными, что Бертрам окажется предупрежден о происходящем здесь. Тогда он сумеет что-то предпринять для спасения остальных.
      – Кажется, я согласна, – произнесла Кэндис.
      – Конечно, согласна, – решительно заявила Мелани.
      Несколько секунд прошли в молчании. Наконец Кевин, поняв, оторопело возмутился:
      – Минуточку. Уж не хотите ли вы сказать, что идти мне?
      – Я одна в каноэ не залезу, не говоря уж о том, чтобы грести в нем, – махнула рукой Мелани.
      – Залезть я залезу, но сомневаюсь, чтобы сумела грести в темноте, – призналась Кэндис.
      – И вы обе думаете, что я смогу? – спросил Кевин.
      – Уж, конечно же, получше нашего, – усмехнулась Мелани.
      Кевина пронзила дрожь. Он представил себе: пробираться к каноэ в темноте, зная, что бегемоты вышли на берег подкрепиться, – и почувствовал страх. Еще страшнее представлялась ему гребля через озерцо, кишащее (они в том убедились) крокодилами.
      – Может, вам лучше спрятаться в каноэ, пока не рассветет, – посоветовала Мелани. – Главное – выбраться из пещеры и уйти подальше от этих тварей, пока они спят.
      Мысль переждать ночь в каноэ была приятнее, чем пытаться пересечь озеро во тьме, но она никак не умаляла вполне оправданный страх повстречаться с бегемотом на болотистой лужайке.
      – Вспомните, ведь это вы предложили забраться сюда, – напомнила ему Мелани.
      Кевин возмущенно открыл рот, но ничего не сказал. В какой-то мере слова Мелани были правдой. Именно он заявил, что выяснить, превратились ли бонобо в пещерных людей, можно единственным способом: попасть на остров. Но и только. Во всем остальном застрельщицей выступала сама Мелани.
      – Вы, вы предложили, – поддакнула Кэндис. – Я хорошо помню. Мы были у вас в кабинете, когда вы первый раз заговорили про дым.
      – Но я всего лишь сказал... – начал Кевин и прикусил язык. Прошлый опыт убедил: вступать в спор с Мелани ему не по зубам, тем более когда, вот как сейчас, ей эхом вторит Кэндис. К тому же с того места, где сидел Кевин, была отчетливо видна дорожка лунного света, пролегавшая по полу до самого входа. Не считая нескольких камней и веток, никаких препятствий на лунной дорожке не было.
      Кевин стал привыкать к мысли, что у него получится. Наверное, про бегемотов лучше вообще не думать. И видимо, действительно нельзя полагаться на гостеприимство обезьянолюдей: не столько потому, что характер свой те унаследовали от бонобо, сколько потому, что уже достаточно позаимствовали у людей.
      – Хорошо, – как-то вдруг решился Кевин. – Попробую.
      – Ура-а! – тихо возликовала Мелани.
      Кевин встал на четвереньки. Его трясло от одного только осознания, что совсем рядом находятся десятков пять сильных и диких животных, желающих, чтобы он оставался на своем месте.
      – В случае чего, – горячо зашептала Мелани, – пулей возвращайтесь сюда.
      – Послушать вас, так это легче легкого, – улыбнулся Кевин.