Воины Арктара

      Агрон приблизился к нему, отражая удары нападавших, чтобы в случае чего прикрыть со спины. Мечта о том, чтобы орки, схватившись с человеком, поняли, с кем дерутся, и попадали бы на колени в благоговейном трепете, тоже пошла прахом. Быть может, если бы Алекс одним движением руки положил с десяток врагов, кто-то вообще заметил бы его, да и то вряд ли. Кипение крови не способствует поискам ответа на вопрос, кто перед тобой. Сначала убей, а уж потом будешь разбираться, и, чтобы противостоять этому желанию и не превращаться во время схватки в дикое животное, требовались немалая сила воли и многолетняя практика.
      С разных сторон к Алексу стягивались и эльфы, чтобы прикрыть единственного человека в Заповедных Землях. Агрон даже ощутил укол чего-то похожего на ревность, ему самому на помощь никто не спешил.
      – Алекс! – крикнул он, разрубая очередного противника от шеи до самого паха и без особого труда вытаскивая топор из обмякшего тела. – Ты со Смертью в каких отношениях?
      – В каком смысле? – В тот момент, когда Агрон уже готов был броситься ему на выручку, Алекс выхватил из кобуры пистолет и всадил пулю точно между глаз теснившему его орку.
      – В прямом! Заклятье Смерти освоил?
      – Ты же видел… С тех пор я его не пробовал.
      – Попробуй сейчас!
      Метательный топор едва не лишил Агрона левого уха и, посвистев мимо, вошел в голову одного из эльфов. Другой, видимо, решив отомстить за друга, бросился вперед, и секунду спустя его голова покатилась под ноги бесчисленному количеству наступающих орков.
      Тем временем эльфы, или израсходовав весь запас стрел, или поняв, что эта тактика не приносит ощутимого результата, перешли к контактному бою. Но не к тому, стенка на стенку, к которому привык Агрон, а к своему, идеально подходящему для этих ловких и грациозных хозяев леса.
      Орки брали силой. Эльфы – невероятной ловкостью и умением передвигаться не по земле, а по деревьям. Они проносились перед носом противников, рубя мечом по самым уязвимым точкам на теле, или даже и не касались земли, перепрыгивая с одного дерева на другое, одним ударом снося голову врага.
      Стремительное наступление армии Гимрода захлебнулось. То там, то тут орки проваливались в вырытые ямы, в то время как эльфы даже не нуждались в том, чтобы запоминать ориентиры, которыми были помечены ловушки. Большинство из них просто не спускались на землю… Или же спрыгивали с деревьев в самой гуще врагов и, пользуясь выигрышем во времени, успевали нанести пару ударов, часть из которых оказывались смертельными.
      Зато у орков смертельным был КАЖДЫЙ удар. От остро отточенного топора не защищало даже заклятье каменной кожи, которым владел практически каждый из эльфов. Орки-воины могли одним ударом разрубить пополам кодоя – куда уж против этой силы хрупким телам эльфов…
      Но тем не менее теперь, когда миновало замешательство первых минут боя, когда казалось, что враг несокрушим, сражение шло на равных. Ну, или почти на равных. Орки по-прежнему теснили хозяев леса в глубь их территории, но с каждой минутой все медленнее. Скорее всего, Гимрод рассчитывал на то, что лучники расположатся только на деревьях у границы со степью, и если суметь за несколько минут прорваться в глубь леса, то град стрел уже не долетит до его воинов. Он не знал или не учел, что для эльфов не составило особого труда вырастить удобные помосты с деревянными щитами практически на каждом дереве до самого Уцира и что лучники, подхватив свои колчаны, за несколько секунд перебирались с границы в глубь леса и снова занимали оборонительные рубежи, посылая стрелы в гущу боя.
      Пожалуй, и сам Агрон недооценил мощь объединенного эльфийского воинства. Если бы не кромешная тьма, в которой невозможно было прицелиться, – орочья орда уже давно покатилась бы обратно, оставляя за собой широкий след из мертвых тел.
      – Не получается! – крикнул Алекс. – Заклинание слишком сложное, мне нужно хоть пять секунд покоя!
      Пять секунд покоя? Кажется, для Агрона это становилось делом привычным – защищать могучего мага, вздумавшего сотворить армагеддон или призвать Смерть. В два прыжка он оказался возле Алекса, отшвырнув зазевавшегося врага прямо на мечи подоспевших эльфов.
      – Встань позади, я прикрою! – крикнул он, и Алекс, тут же поняв его замысел, укрылся за его спиной. – Эльфы! Ко мне! Алексу нужна помощь!
      Кажется, лесной народ наконец-то понял, что он не только на их стороне, но еще что его нужно слушаться, особенно в критических ситуациях. Впрочем, какой еще ситуация может быть, когда к твоему городу приближается орочья орда, под натиском которой насиженные места покинули бы даже драконы, за исключением, быть может, их предка.
      – Какой у нас план? – раздался рядом звонкий голос Илисиды. Она была вся в крови, и Агрон не рискнул бы утверждать, что кровь на ее одеждах – кровь врагов. У эльфийки не было левого уха, и из раны на его месте хлестала кровь. Будь перед ним кто-то другой, он просто сгреб бы его в охапку и оттащил подальше от сражения, невзирая на протесты. Но Илисида была прежде всего воительницей, а не женщиной, а значит, перед лицом гибели всего своего народа не обратила бы внимания и на более серьезные раны.
      – Выжить! – просто ответил он. – Прикрываем Алекса любой ценой, нужно дать ему немного времени!
      Эльфы стягивались к ним со всех сторон. Кто-то спрыгивал с деревьев, кто-то прорубался через гущу орков, и минуту спустя Алексу оставалось лишь отступать позади защищающего его отряда, вложив меч в ножны, и творить пассы заклинания обеими руками. Но эльфы дорого платили за изменение тактики. В бою один на один, на земле, а не в ветвях, у них не было шансов. Меч эльфа мог разве что отклонить страшный удар топора, да и то при большом везении. Принять же этот удар и ударить в ответ у них не хватало сил. Орки даже не нуждались в оружии – удары их тяжелых кулаков превращали головы эльфов в кровавое месиво. Тот, на кого был нацелен удар топора, неминуемо прощался с жизнью.
      И без того небольшой отряд стремительно редел. Дважды Агрон сам едва не погиб, блокируя удары, нацеленные на Илисиду. Каждый раз она проклинала его на все лады, но ее усталые и испуганные глаза были красноречивее слов.
      Пять секунд, о которых просил Алекс, прошли, казалось, вечность назад. Агрон чувствовал, что слабеет, что кипение крови уходит, истощив организм почти до предела, и что скоро он не сможет выдержать натиска врага. Радовало то, что и у воинов Гимрода скоро должно закончиться действие кипения крови, а значит, ослабнут и они, давая эльфам дополнительное преимущество. А оно будет нелишним, совсем нелишним…
      – Я готов! – сказал за спиной Алекс. Сказал как-то спокойно, совсем негромко, но почему-то его слова не потонули в шуме битвы. – Дайте мне пройти…
      Агрон шагнул в сторону бездумно. Тело сделало все само, будто бы повинуясь словам Алекса. Так же поступили и эльфы, уходя с пути между человеком и опьяненными кипением крови орками.
      В первое мгновение орки подались назад, видимо, приняв движение отряда за какой-то маневр и пытаясь разгадать его смысл. Но секунду спустя они увидели в образовавшемся проходе того, кого они скорее всего приняли за огневика, и с ревом бросились вперед.
      Агрон без труда мог представить, о чем думали в этот момент его сородичи. О том, что на помощь лесному народу подоспели маги Огня и что все это время огневик прятался за спинами эльфов, творя заклинание. Силу Огненного клана орки познавали на себе не раз и сделали единственное, что могли в этой ситуации, – бросились на него, надеясь сразить мага раньше, чем он отпустит свое заклинание, висящее на его посохе или кончиках пальцев.
      Возможно, они даже ощущали магию – сильную магию, подобную той, что чувствовал сам Агрон, когда вокруг него бушевало пламя армагеддона. Но понять, что заклятье это не принадлежит огненному клану, они не могли – людская магия была недоступна восприятию орков.
      Впервые в жизни Агрон наблюдал действие заклятья Смерти. Заклятья, которым владели лишь люди да сильнейшие из некромантов. В отличие от магии Огня людская магия не была зрелищной и эффектной, но от этого становилось только страшней.
      Алекс вытянул вперед руку в указующем жесте, и ближайший к нему орк вдруг выронил топор и без звука повалился на землю. Рука Алекса сместилась чуть левее, и другой орк рухнул под ноги своим товарищам. Третий, четвертый, пятый… Орки остановились, затем подались назад, бросились бежать, оставляя позади себя трупы товарищей, которых постигла мгновенная смерть.
      Глаза Алекса светились во тьме зеленым огнем. Щит жизни вокруг него потух – светлая магия отступила, почувствовав приближение темной.
      Это было подобно выстрелам из пистолета, только гораздо быстрее и эффективнее. Орки падали на землю один за другим – каждый, на кого указывал Алекс. Агрон чувствовал, как уходит ощущение магического присутствия, – заклятье Смерти было подобно заклятью армагеддона: убивало не заклинание, убивал порожденный им результат. Стена огня у огневиков, и сама Смерть у людей. Агрон чувствовал ее присутствие – его шерсть встала дыбом, а по ногам пробежал едва ощутимый холодок, должно быть, Смерть прошла совсем рядом.
      Было ли это страшнее бушующего вокруг моря огня? Пожалуй, да. Может быть, потому, что огонь был хотя бы видим и осязаем, в то время как Смерть в это мгновение могла быть где угодно, например, стоять у него за спиной и улыбаться беззубым ртом. А может быть, потому, что, как бы ни хвалились огневики своей силой, Далманир был прав, говоря, что Огонь убивает, а значит, служит Смерти. Все в этом мире служило Смерти, и все, так или иначе, принадлежало ей.
      Впервые с того момента, как орки двинулись в атаку, Агрон позволил себе немного расслабиться и хоть самую малость дать отдохнуть деревенеющим мускулам. Наваливалась знакомая усталость – расплата за применение мощнейшего заклинания боевой магии, кипения крови.
      Орки отступали. Агрон не видел, происходило ли это повсеместно, или только отряд, окружавший Алекса, теснил противников. А даже если и так – увидев это, остальные эльфы выложатся до предела, ощутив, что победа близка.
      Он отступил за спины эльфов и оперся о топор. Мышцы гудели, отказываясь делать хоть что-то еще. Бой был жарким и тяжелым… И вдруг его голову пронзила мысль… Такая простая, такая логичная, но непонятно почему не пришедшая на ум раньше. Кипение крови… Почти все в армии Гимрода были под действием этого заклинания. Почти или все? Агрон не знал. Он пытался вспомнить, был ли за все сражение хоть один момент, когда он не ощущал бы присутствия рядом с собой этого волшебства? Встретился ли он сегодня хоть с одним орком, удар которого не был бы сравним по силе с падением с неба пудового камня? Кажется, нет…
      Но почему? Как получилось, что за время его отсутствия все орки, без исключения, освоили сложнейшее заклинание боевой магии?
      Из чащи леса показались несколько фигур, и Агрон рефлекторно вскинул топор, чтобы тут же опустить его, узнав в этих фигурах магов Огня по ярким огонькам на поднятых над головами посохах, разгонявшим окружавшую тьму. Клан Огня все же решил продемонстрировать свою силу, но, видимо, специально дожидался переломного момента в сражении.
      Молния сорвалась с руки одного из огневиков и устремилась в гущу сражения. Огненный шар взлетел к кронам деревьев и там расцвел гигантской пламенной розой, залив лес ярким светом.
      Теперь в свете огненного шара Агрон отчетливо видел, как орочья орда катилась обратно под градом стрел и яростных криков эльфов. На секунду ему показалось даже, что в гуще боя мелькнуло лицо Дарисы, но полной уверенности в этом не было.
      Это была победа! Еще не полная – эльфы потеряют еще многих, гоня орков до самой границы леса и посылая им вдогонку сотни стрел – но все же победа. С появлением огневиков исход боя был предрешен. Никто в Заповедных Землях не смел идти против воли служителей Огня… Но все же какое-то смутное чувство не давало покоя. Кипение крови, захлестнувшее всех орков, без исключения, черные тучи, закрывшие небо так кстати для воинства Гимрода. Мощная магия перед боем, природу которой не мог понять даже Алекс…
      Впрочем, сейчас было неподходящее время для размышлений. Мысленно попросив прощения у измотанного тела, Агрон поудобнее перехватил топор и ринулся в бой, на ходу накладывая заклятье паралича на залитое кровью лезвие. Сейчас, когда орки были обращены в бегство, он не хотел без особой нужды убивать своих сородичей.
      Огневики лениво постреливали молниями – собственно, сейчас от них и требовалось-то лишь присутствие, чтобы Гимрод не вздумал повернуть растерявших весь боевой пыл орков обратно. Клан Огня на стороне эльфов, а значит, оркам остается только улепетывать из их лесов со всех ног.
      Многие эльфы спустились с деревьев и присоединились к отряду Алекса, который шел впереди всех, молчаливо и величественно указывая на любого орка, осмелившегося остановиться и поднять топор. И каждый, на кого указывал Алекс, как подкошенный падал наземь.
      Поравнявшись с другом, Агрон взглянул ему в лицо и отшатнулся. Глаза Алекса были пусты и черны как ночь… На секунду Агрону даже показалось, что вот сейчас рука, повелевающая Смертью, укажет на него, и его сердце в мгновение ока остановится, а душа покинет тело, неслышно перетекая в котомку Смерти, в которую та складывает свою добычу. Но нет, в пустых глазах на секунду промелькнуло сознание. Алекс коротко кивнул ему и даже ободряюще улыбнулся. Мол, все в порядке, я контролирую Смерть, а не она меня.
      У самой границы леса орки вдруг остановились. Передние ряды отступавших замерли, задние налетели на них, и тем, кто шел последними, оставалось лишь обернуться и в последний раз взмахнуть топорами, прихватив с собой хоть по одному противнику, погибнув, как подобает орку. Агрон не участвовал в этой резне – ему больно было смотреть на гибель сородичей. Но он не пытался остановить эльфов, почуявших близкую победу, хотя бы потому, что это было бесполезно. Ну и еще потому, что орки заслужили такую участь, пойдя за Гимродом и нарушив завет Арктара. Алекс, кажется, тоже не был опьянен битвой, в его глазах по-прежнему клубилась тьма, но рука больше не поднималась, чтобы указать Смерти, кого она должна забрать в свое царство.
      Несколько минут жестокая сеча продолжалась на одном месте: орки гибли десятками, но не отступали, просто потому что некуда было отступать. Те, кто первыми повернул назад, сейчас преграждали дорогу тем, кто некогда шел впереди, кто первым ринулся в бой. А значит, сейчас гибли лучшие воины степей… Потом ситуация вновь изменилась. Орки двинулись вперед – на этот раз не яростной ордой, а крепко сбитой стеной, ощетинившейся сотнями топоров. Медленно, шаг за шагом, без прежней ярости, но с твердой решимостью и ненавистью в глазах орки вновь наступали, тесня лесной народ.
      Эльфы взлетали на деревья и оттуда выпускали стрелу за стрелой, почти не зная промахов в ярком свете пылающего огненного шара над лесом. Алекс опять поднял руку, указывая Смерти на добычу…
      В глазах орков стоял страх, но его затмевали ненависть и решимость. Теперь это будет битва до конца – до полной победы или полного поражения…
      Над головами эльфов взвились огненные стрелы, дугой пролетавшие над ними и бившие в толпу орков. В гущу нападавших ухнули и несколько огненных шаров, взорвавшихся столбами яркого пламени, тут же охватившего стоявших рядом орков. Крики ярости сменились криками боли. Но орки все равно продолжали наступать, невзирая на страшные потери… А потом их строй раздался в стороны, пропуская кого-то вперед, как недавно отряд эльфов расступался, давая дорогу Алексу и его незримой спутнице, Смерти.
      Громадного орка, выступившего вперед, Агрон узнал сразу же, да и эльфы, наверное, без труда поняли, кто перед ними. Гимрод был обнажен до пояса, и, судя по его дымящейся шерсти, его робище сгорело в пламени, порожденном огневиками.
      Агрон шагнул было вперед, чтобы раз и навсегда разделаться со своим заклятым врагом, и только тут понял, что Гимрод не вооружен. Его руки были пусты – ни боевого топора, ни даже метательных топоров. Гимрод шел на смерть, желая своей гибелью искупить вину сородичей? В это почему-то не верилось совершенно.
      Алекс тоже сделал соответствующие выводы из свирепого взгляда орка и того почтения, что оказывали ему остальные. По его лицу скользнула зловещая улыбка, а рука начала движение к груди Гимрода. Алекс явно хотел выиграть сражение одним жестом, одной смертью, и больше всего на свете Агрон хотел, чтобы у него это получилось. Потеряв вождя, орки наверняка отступили бы…
      И не было причин, по которым Агрон мог бы сомневаться в том, что секунду спустя бездыханное тело Гимрода упадет на землю. Но откуда-то из груди туманом накатывало новое, ранее не изведанное чувство. Страх перед силами, для которых и армия орков, и армия эльфов – лишь стая мошек, не способных причинить никакого вреда. И почему-то возникала уверенность, что Гимрод, о котором не было ни малейшего упоминания в Свитке, был частью этих сил.
      Библиотекарь следил за самим Агроном с его рождения и до момента, когда во сне ему впервые явилось видение. С этого момента начиналось Настоящее… Гимрод же существовал только в Настоящем – он отсутствовал в Прошлом.
      Рука Алекса закончила движение, указывая точно в грудь Гимроду. По лицу орка скользнула усмешка… «Ну попробуй, – говорила она, подтверждая худшие опасения Агрона. – Посмотрим, на что ты способен». Лицо Алекса изменилось. Он встряхнул рукой, отвел ее чуть в сторону и вновь направил на Гимрода, ожидая, что Смерть навеки сотрет с его лица эту презрительную усмешку.
      Ничего не произошло…
      И тогда руку к Алексу протянул Гимрод…
      Не просто протянул, не указал своей невидимой спутнице на жертву, а резко выбросил ее вперед, будто бы отталкивая что-то от себя. И действительно, по воздуху прокатилось что-то, едва заметное для глаза, словно бы всколыхнулся воздух, словно бы по нему пробежало что-то невидимое.
      Алекса подбросило вверх силой, сравнимой с несущимся на полном ходу бешеным кодоем. Сравнимой с силой удара хвоста предка всех драконов, едва не раздробившего Агрону ноги. Стоявшие рядом эльфы полетели в стороны, словно тряпичные куклы, ураган разметал их, отбрасывая со своего пути. В сотне метров от них на пути этого воздушного вала оказался огневик, которого подняло в воздух, проволочило еще с полсотни метров и ударило спиной о вяз, содрогнувшийся от этого удара.
      – Человек? – презрительно улыбнулся Гимрод, оборачиваясь к замершим вокруг него оркам. – И его вы боялись? Что может противопоставить человек непобедимой орде?
      Стих лязг металла – и эльфы, и орки остановились, опуская занесенное для удара оружие и с благоговейным ужасом взирая на то, как Алекс неловко поднимается на ноги, тряся головой.
      И эльфы, и огневики, и сам Агрон среагировали одинаково. Выстрелили в Гимрода из всего, что было в руках или под рукой. Семь молний одновременно сорвались с посохов огненных магов, десятки луков выпустили десятки стрел, и метательный топор с наложенной на него аурой меткости устремился точно в голову врага.
      Агрон не промахнулся бы и безо всякого заклинания – боевую магию для него сейчас заменяла ненависть, и она придавала ему больше сил, нежели кипение крови. Он уже видел, как топор вонзается в висок Гимрода, видел, как тот вскидывает руки к голове, а затем медленно оседает на землю. Пусть не сработало заклинание Алекса, пусть Смерть не пожелала забрать его черную душу к себе. Пусть Гимрод, кем бы или чем бы он ни был, каким-то образом ни освоил невиданную доселе магию – ему не успеть увернуться от удара…
      Но он и не стал уклоняться. Вместо него отклонился топор! У самой головы Гимрода он свернул в сторону и, описав дугу, понесся на своего хозяина и вонзился в дерево позади него, когда Агрон пригнулся, уходя от удара.
      Так же или почти так же повели себя стрелы эльфов. Не долетая до Гимрода, большинство из них отклонялось в сторону и, развернувшись, неслось назад с той же скоростью, с какой были выпущены из луков. Цели достигли лишь единицы из них – по какой-то причине некоторые стрелы стали забирать в сторону позже остальных, а потому воткнулись Гимроду в руки, плечи и бока.
      Зато молнии, брошенные огневиками, попали в цель все до единой. Из-за яркой вспышки, да из-за собственного топора, едва не снесшего ему голову, Агрон не видел, как они били в тело Гимрода, но секунду спустя увидел, как в нескольких местах от его тела поднимаются струйки дыма. Тоненькие, невесомые струйки, по одной на каждую молнию, вошедшую в его широкую грудь.
      Гимрод покачнулся, сделал шаг назад и ссутулился, шумно выдохнув воздух. А затем… Его движение было столь быстрым, что Агрон с трудом мог уследить за ним. Гимрод распрямился словно змея, бросающаяся на врага, и неуловимым движением пальцев сотворил заклинание. На Агрона дохнуло мощнейшей магией, но ощутил он ее уже с закрытыми глазами. С пальцев Гимрода сорвалась молния, взметнулась к макушкам деревьев, а затем разветвилась на семь ослепительно ярких, сияющих стрел. По одной на каждого огневика.
      Того, как молнии били в тела огненных магов, Агрон не видел – он закрыл глаза, чтобы не ослепнуть. А когда вновь открыл и посмотрел в том направлении, где последний раз видел огневиков, огненный шар над лесом уже гас, лишившись подпитки от создавшего его мага. Семь объятых пламенем тел лежали на земле, кто лицом вниз, кто раскинув руки, будто пытаясь обнять небо…
      Гимрод издал победный рык, вскинув руки к небу, но никто не вторил ему. Его орки стояли пораженные только что происшедшем у них на глазах, и на их лицах читался страх. Страх перед своим вождем – перед тем, кто внешне напоминал орка, но на самом деле являлся чем-то большим, порождением какой-то темной силы, ибо ни одному орку никогда не освоить заклятья молнии. И ни одному орку не выжить, когда в его тело входит десяток стрел и семь молний, посланных огненными магами.
      Не выжить вообще никому!
      Теперь понятно было, почему Агрон, прежде не знавший поражений, проиграл свой бой за право остаться вождем Саморов. Гимрод играл с ним – он мог раздавить его одним мизинцем, если бы захотел.
      И тут орки стали медленно отступать, пятясь назад и не сводя с Гимрода глаз. Медленно, осторожно, но готовые в любой момент припустить во весь дух.
      – Что?! – взревел Гимрод, оборачиваясь. Его руки были истыканы стрелами, но он, похоже, просто не замечал их. Куда уж там эльфийским стрелам, если семь молний смогли заставить это чудовище лишь покачнуться. Что же нужно, чтобы убить его?
      На этом сражение было кончено. Это был конец и армии Гимрода, и армии эльфов. Орки сломя голову бежали в сторону степей, моля Арктара о том, чтобы чудовище, которое они принимали за своего сородича и вождя, не настигло их. Эльфы, отважные лесные воины, без страха шедшие в бой против орочьей орды, с воплями исчезали в листве и неслись по деревьям прочь от места боя, бросая оружие и не думая об убитых и раненых.
      Не сдвинулись с места лишь четверо – Агрон, с трудом стоящий на ногах после удара Алекс, поддерживающая его Илисида и Гимрод. Глядя вслед убегающим оркам (Агрона ни на секунду не покидало ощущение, что он действительно видит их, подобно гномам, свободно ориентирующимся в пещерах, куда не проникает ни единый солнечный луч), Гимрод раскатисто расхохотался, а затем покрыл их отборной бранью на общем наречии Заповедных Земель.
      – Вы это видели? – с презрительной усмешкой обратился он к Агрону и остальным, будто бы к старым друзьям. – Каковы трусы? Сражаться самим – это им не по зубам. Стоит впереди замаячить человеку – мы в панике отступаем. Делаешь все за них, устраняешь самых грозных противников – снова паника, снова бегут. Теперь уже боятся меня… Что за народ!
      Но секунду спустя напускное добродушие исчезло с его лица, и Гимрод хищно оскалился, обнажив клыки, будто степной волк. Сходство со зверем было полным – если бы Гимрод опустился на четвереньки и зарычал, никому бы и в голову не могло прийти, что этот хищник только что ходил на двух ногах и разговаривал, совсем как разумное существо.
      На топоре Агрона серебристым сиянием, видимым только опытным магам, заиграло заклятье паралича. Теперь достать бы Гимрода лезвием, хоть самую малость, хоть просто прикоснуться… Полная неподвижность на ближайшие две-три минуты, как раз достаточно для того, чтобы отрубить ему голову или попытаться убежать, если не получится.
      Илисида обеими руками держалась за рукоять меча, выставив его перед собой, словно и вправду готовилась биться с хищным зверем. Зверем, который не побежит, а прыгнет, бросится, вцепится в горло – бросится с такой скоростью, что ни за что не успеешь ударить с замаха, а потому остается только выставить меч вперед, рассчитывая, что зверь сам напорется на него. Но Гимрод не был зверем… Он был куда опаснее стаи степных волков, быть может, даже опаснее предка всех драконов.
      Алекс поднялся на ноги и что-то шептал, делая неловкие пассы руками. Должно быть, опять творил заклятье Смерти, считая, что в первый раз просто допустил ошибку. Агрону же казалось, что Смерть просто была не властна над этим созданием, пришедшим, быть может, как раз из ее владений.
      – Ты надеешься достать меня этим, Агрон? – с издевкой спросил Гимрод, делая шаг к нему. – Ты глупее, чем казался раньше.
      Агрон шагнул вперед – не просто шагнул, а поплыл по воздуху, растворяясь в нем, вкладывая в этот стремительный шаг и молниеносный удар все оставшиеся силы. Никто не смог бы уклониться от него – будь перед ним обычный орк, не потребовался бы и паралич, топор разрубил бы его надвое. Лезвие коснулось плеча Гимрода и скользнуло по нему вниз, будто налетев на непреодолимую преграду. Заклятье сверкнуло, перескакивая с оружия на Гимрода и, естественно, не возымев ни малейшего эффекта.
      – Хорошая попытка!
      Рука Гимрода метнулась вперед, и Агрон успел заметить уже знакомое движение воздуха прежде, чем действие неизвестного заклинания обрушилось на него. Это не было похоже на ураган, скорее на дерево, вырванное ураганом с корнем и на невероятной скорости увлекаемое вперед. Удар был страшен – Агрона оторвало от земли и понесло, а затем ударило о дерево так, что из глаз посыпались искры.
      Он попытался подняться, но не смог. Левая нога не слушалась… Опустив затуманенный взгляд вниз, он увидел кость, выпирающую из раскуроченного коленного сустава. Рука сама искала топор, который выронила при ударе о дерево, но, когда немеющие пальцы коснулись древка, оно словно ожило и вырвалось из рук, взлетая в воздух… прямо в руки неторопливо приближавшегося Гимрода.
      – А ты силен… Мне бы десяток таких, как ты, и все Земли Арктара стали бы моими за какие-то несколько недель.
      Из последних сил Агрон оттолкнулся от земли, бросаясь вперед, метя врагу в горло. Ноги плохо слушались его, но руки пока еще подчинялись приказам. Вцепиться в горло и сжимать, сжимать до тех пор, пока жизнь не покинет его тело или тело врага.
      Новый удар, еще сильнее предыдущего, швырнул Агрона спиной о то же дерево. В позвоночнике что-то противно хрустнуло, а мгновение спустя грудная клетка взорвалась болью. Он захрипел, пытаясь вдохнуть и понимая, что это из него сейчас вытекает жизнь. Вытекает вместе с последними глотками воздуха, с каплями крови, срывающимися с его изувеченной ноги на траву.
      Как-то отстраненно Агрон заметил, что на небе снова видны звезды. Тучи рассеялись, и Страдание заливало лес своим серебристым светом. Ярость закатилась за горизонт – Страдание осталось досмотреть последние аккорды сражения.
      – Эй, ты! – раздался рядом голос Алекса, и Гимрод обернулся, словно забыв про лежавшего на земле Агрона.
      Он не видел, что произошло – обзор закрывала широкая спина врага, да и глаза уже с трудом различали происходящее. Серая пелена постепенно чернела.
      – Что, хочешь попробовать ещё раз? – спокойно спросил Гимрод. В его голосе не было ни злости, ни усталости, словно бы он вел дружескую беседу, а вовсе не готовился убить последних из осмелившихся встать у него на пути. – Ну так попытайся!
      Прошло несколько секунд. Гимрод все так же стоял, раскинув утыканные стрелами руки в сторону.
      – Может, попытаешься еще?
      Агрон мог только предположить, что Алекс опять обратился к Смерти и она вновь отказала ему в помощи. Гимрод шагнул в сторону, открывая Агрону обзор. Бросил на него короткий взгляд и, убедившись что тот даже дышит с трудом, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги, шагнул к Алексу.
      – Я убью тебя вот этими руками, человек!
      Алекс попытался защититься, но громадная рука Гимрода, бившая наотмашь, отшвырнула его в сторону, словно пушинку. Несколько стрел сломались, наконечники застряли в ранах, но Гимрод не обратил на это внимания.
      Пропела тетива, и Агрон успел заметить, как стрела, выпущенная Илисидой, пронеслась совсем рядом с головой чудовища, все сильнее отклоняясь в сторону. Его защищало какое-то колдовство, отвращающее любые удары.
      – А ты даже не стоишь того, чтобы я марал о тебя руки!
      Гимрод метнул молнию… Вспышка резанула по глазам Агрона, и он не увидел, попала ли она в цель. Но по короткому вскрику Илисиды было ясно, что все же попала.
      – Всегда ненавидел лес!
      С пальцев Гимрода сорвалась огненная стрела, устремившаяся к кроне ближайшего дерева. Зеленые, сочные листья вспыхнули так, будто дерево засохло больше года назад.
      – Красиво…
      Огненный шар взметнулся ввысь и пролился на деревья жидким огнем. Сияние пламени скрыло от глаз Агрона звезды и луну. Лес полыхал, как когда-то давно, когда дракон-отец прилетел мстить эльфам, убившим его сына.
      – Мне нравится степь! Нет, мне нравятся пустыни! Я хочу, чтобы здесь была пустыня!
      – А вот я всегда любил лес… – раздался поодаль тихий, вкрадчивый голос. Агрон попытался повернуться, чтобы увидеть его обладателя, но шея не двигалась.
      – А ты еще кто такой? – спросил Гимрод, занося руку для броска заклятья.
      Но швырнуть очередную магическую волну, как окрестил про себя Агрон это заклинание, он не успел. На секунду ему показалось, что ожила земля, что лес и трава пришли в движение, но мгновение спустя он понял, что это не так. С земли поднимались тела погибших в битве. Рослые фигуры орков и некогда грациозные эльфы. Тела с отрубленными руками, тела без голов, тела, почти разрубленные надвое. И все они двигались к Гимроду…