Налётчики

      Деньги кружили голову, он впервые почувствовал себя свободным, стал модно одеваться, ходил в рестораны. Хотелось большого дела, такого, чтобы нашумело в Москве и принесло ему славу и барыши. Он хотел стать героем.
      Максимова понимала все это и не спешила раскрывать свои карты. Дело в том, что в той квартире, где был схачен Швабе, оперативники через пару дней обнаружили тайник. Настоящий, умело замаскированный, в котором хранились краденые шубы из мехового магазина на Большой Дмитровке. Итак, главные улики были получены. Оставалось получить призание Швабе.
      А теперь несколько слов о том, как был найден тайник. Осмотр квартиры ничего не дал. Доложили Максимовой. Она настаивала - ищите, что-то там должно быть. Этот Швабе очень изобретательный человек, способен на любые хитрости, нельзя допустить, чтобы он перехитрил всех. И снова день ушел на обыск квартиры. Ничего. Но вот один оперативник стал осматривать окно, оно выходило в глухой двор. Он поднялся на подоконник. Грязные, давно не мытые стекла. Опустил глаза и, к своему удивлению, заметил тонкие веревки. Неужели? Окно раскрыли и потянули одну из веревок. И подняли холщовый мешок. В мешке были меховые шубы. Вот и тайник. Ну разве не изобретательный этот Швабе?
      Все найденные вещественные доказательства были доставлены на Лубянку и ждали своего часа. А Швабе продолжал упорствовать. И даже тогда, когда Максимова спросила его, не причастен ли он к ограблению мехового магазина на Большой Дмитровке, Швабе отрицательно покачал головой.
      - С чего это вы взяли?
      - Вы человек изобретательный.
      - Вы ошибаетесь, самый обычный.
      - Ответьте на прямо поставленный вопрос: да или нет?
      - Нет! - И ни слова больше.
      И тогда Максимова на очередном допросе официально объявила Карпуше, что он обвиняется в организации ограбления мехового магазина на Большой Дмитровке, что он тот самый человек, который прорыл подземный ход. Далее она сказала, что уже схвачен Станислав Швабе и дает признательные показания. Именно Швабе назвал одним из главных участников ограбления Карпушу и хочет свалить на него всю вину.
      Вначале Карпуша, ошеломленный ее словами, не хотел верить, кричал, что все это неправда. Потом успокоился и признался в том, что действительно рыл подземный ход. Но он не организатор, он только исполнитель. Главным же вдохновителем был Станислав Швабе и еще один товарищ, имени которого Карпуша не знал. От него же узнали, что Швабе часть меховых шуб упаковал в мешки и спрятал, а часть с одним своим знакомым отправил в Минск для переправки за границу, где намеревался выгодно продать за золото. Он назвал приблизительный адрес в Минске, где мог находиться отправленный из Москвы груз. В Минск тотчас направили телеграмму. И вскоре пришел ответ: человек из Москвы, охранявший груз и ждавший посланца из Москвы, взят под стражу и в скором времени будет направлен в Москву.
      После всех этих мероприятий Карпушу привезли на Большую Дмитровку, и он показал, как в котельной соседнего дома пробивал цементный пол, как рыл подземный ход, как выносил землю - насыпал ее в сумки, затем в мешки. Таскал землю подальше и ссыпал в укромном месте. Это была изнурительная работа, признался он. Сейчас он за нее ни за что бы не взялся.
      Теперь предстояло провести процедуру опознания и со Швабе. Хотя Максимова понимала, что Швабе даже под давлением очевидных улик не признает свою вину. Упорный, он искал любую зацепку, чтобы сбить следствие с толку. Но теперь все это уже ее не волновало. Главное было сделано - основные участники ограбления мехового магазина задержаны и давали по казания. И даже человек из Минска начал говорить. Значительная часть украденных шуб найдена. Дело шло к своему последнему, завершающему этапу.
      Как и предполагала Максимова, признательные показания Карпуши на Швабе не произвели ни малейшего впечатления. Он никак на них не отреагировал.
      - Карпуша? - деланно пожимал он плечами. - Первый раз слышу.
      - Ну как же, а он много говорил о вас. Рассказывал, как вы его инструктировали, показывали, откуда надо начинать рыть подземный ход, как пробивать стенку. И считает вас основным виновником этого преступления.
      - Врет он все. Сваливает свою вину на меня. Номер не выйдет. Я никакого Карпуши никогда не знал, с ним не встречался. И знать его не желаю.
      - А шубы за окном, в квартире, в которой вас арестовали, разве это не вы их туда повесили? - продолжала спрашивать Максимова.
      - Ни о каких шубах ничего не знаю. Это вы меня с кем-то спутали, упорствовал Швабе.
      - А вот соседи из дома напротив, говорят, что видели вас, когда вы вывешивали за окна мешки.
      - Им это показалось. Двор там глухой и солнечного света мало.
      - А вы, говорят, ночью это делали.
      - Ничего я там не делал.
      И так далее, и в том же духе.
      - А как попали вы на эту квартиру? - не отставала Максимова.
      - Чисто случайно.
      - Конкретнее?
      - Один приятель, имени я его не помню, пригласил и попросил его там подождать. Вот я и ждал. А тут нагрянула милиция. У меня от волнения все в голове перевернулось и с памятью стало плохо. Ничего не помню.
      - Странная у вас память. То, что надо следствию, вы забываете, а то, что требуется вам, чтобы выкрутиться, помните прекрасно.
      В ответ - молчание.
      Несколько дней продолжалась словесная дуэль между Максимовой и Швабе. И хотя обоим было ясно, что Швабе проиграл, он по-прежнему упорствовал.
      Настал день, когда Максимова сказала, что все сроки подошли к концу и следственное дело закрывается. В Минске также завершена работа, там найдены все спрятанные шубы, и теперь неважно, будет говорить Швабе или нет, его ждет суд. Он и определит ему меру наказания. А там этап и тюрьма.
      Эти слова неожиданным образом подействовали на Швабе.
      - Никогда еще не давал показания женщине. Не предполагал, что окажусь в таком зависимом положении, - произнес он.
      - Не вы первый, - сказала Максимова.
      - Да, я понимаю. Хотите, расскажу свою историю?
      - У вас было столько времени для этого.
      Он вздохнул. Видимо, после столь долгой игры ему захотелось исповедаться. Правда, Максимова и в этом уловила элемент позы: ему хотелось не столько признаться, сколько до конца оставаться героем. И он начал говорить.
      Безденежье - страшное дело для человека, привыкшего жить в цивилизованных условиях. Безденежье, философствовал Швабе, толкает неординарного человека на неординарные поступки. Магазин на Большой Дмитровке он знал еще со времен своего папб, когда тот покупал там для маман норковые пелеринки.
      Итак, Швабе нацелился на этот большой меховой магазин. Самый большой в Москве. Он прохаживался мимо витрин, рассматривал висевшие на манекенах манто, смотрел на цены, раздумывал. Одна черно-бурая шуба могла обеспечить ему неплохое житье в течение месяца. А если взять десять, двадцать или сорок шуб? Выходило, что жить припеваючи можно было целый год. Такие радужные перспективы вселяли надежду.
      Швабе несколько раз заходил в магазин, фиксировал все помещения, видел вход в подвал, куда перед закрытием продавщицы относили самые дорогие меховые изделия. Видел он и решетки на окнах, знал, что вход в магазин только один, центральный, с угла, знал, что вечерами возле магазина прохаживается сторож и милиционер недалеко.
      И вот тогда родились идея сделать подкоп. Из подвала соседнего дома, например, или через улицу. И попасть в то самое нижнее помещение, где хранились самые лучшие изделия. Через некоторое время у него уже созрел план предстоящей работы. Он знал, во сколько продавщицы приходят в магазин, знал, когда его закрывают, знал наперечет все манто, пелеринки и воротники. Они уже как бы стали его собственностью, он проникся к ним самой нежной симпатией. Это были его деньги.
      В скором времени у него появились и чертежи, на которых были обрисованы фундаменты близлежащих домов. Вот тогда он и принялся изучать черные ходы и подземные коммуникации. Больше всего его прельщал тот факт, что в соседнем доме имелась котельная, войти в которую не составляло никакого труда - она не запиралась ни днем ни ночью. Летом котельная пуста? Естественно. Это был прекрасный вариант. Из котельной, согласно чертежам, можно было прорыть небольшой ход, метров двадцать, и выйти к меховому магазину. А там, если орудовать киркой и ломом, легко можно было пробить стенку. И все - подвал перед вами.
      Он несколько дней шагами измерял расстояние, подсчитывал, сколько кубометров земли предстоит выкопать, соображал, куда ее нужно перенести. И затем стал подыскивать стройного жилистого парня, который за определенное вознаграждение вместе с ним начал бы делать подземный ход. Однажды он познакомился с Карпушей, сходили в ресторан. Там за рюмкой водки и рассказал ему свой план. Вначале Карпуша не соглашался, слишком необычная работа. Но когда Швабе подвел его к витрине магазина и показал шубы и цены на них, глаза Карпуши загорелись.
      Тяжелой была эта работа. Массу неприятностей доставил им цементный пол. Он был на удивление крепкий. Пришлось долбить ломиком, лопаткой собирать осколки цемента, складывать их в сумки и выносить из котельной. Но много ли так пробьешь? Особую опасность представлял шум. В пустом помещении котельной удары гремели, как звуки набата. Карпуша не раз прерывал работу, выходил во двор посмотреть, не появился ли там кто. В общем, страху оба натерпелись немало. Работали исключительно днем, в рабочее время. Отрытый лаз прикрывали разным валявшимся тряпьем, ящиками - маскировали.
      Но помимо "производственных" трудностей, которые так или иначе преодолевались, встречались и непредвиденные. Однажды на двери котельной появился замок. Это повергло обоих в шок. Несколько дней они ничего не предпринимали, думали, что лаз обнаружили, что по жалобе жителей нагрянули милиционеры и, возможно, ищут их. А потом, когда страхи улеглись, стали выяснять, кто повесил замок. Оказалось, что приезжал истопник, запер котельную и уехал за город, и до осени его не будет - ото пительный сезон начинался лишь в октябре. Это было отрадное сообщение. Вот тогда они с еще большим усердием продолжали рыть подземный ход. Правда, на завершающем его этапе Швабе уже отошел от основной работы, все поручил Карпуше. Он осуществлял только общее руководство и безопасность своего подельника. А тот уже наловчился и, как вертлявый червь, вгрызался в землю. Подкоп продвигался, и Карпуша каждый день докладывал Швабе, сколько прорыл.
      И вот настал день, когда перед Карпушей появился красный кирпич стена фундамента мехового магазина. К его удивлению и еще большей радости, фундамент оказался не таким уж и крепким. Всего несколько часов работы - и образовалась щель. Потом он ее расширил так, что мог пролезть.
      Вынос меховых изделий решили осуществить в ночь на воскресенье. Это был оптимальный вариант. За неделю до этого, также в ночь с субботы на воскресенье, Швабе со своим знакомым прошелся мимо магазина, побеседовал со сторожем, угостил его папироской, убедился, что тот исправно несет службу и никуда не отходит. Тем самым он определил пути отхода, чтобы не попасться на глаза сторожу и милиционеру.
      Пожалуй, такого волнения они не испытывали со дня начала работы. Шубы набивали в мешки, протискивали их в отверстие и выносили на поверхность в котельной. А потом - вот это было уже по-настоящему страшно - по ночной Москве тащили на снятую квартиру. Сколько мешков - они даже толком не могли подсчитать. Не один десяток. Ну и попотели они тогда. От волнения и от тяжелого труда несколько дней приходили в себя. Но только этот тяжкий труд не принес им ожидаемого блага. Реализовать украденные шубы в Москве оказалось очень сложно, пришлось действовать через знакомых уголовников, те сбивали цену, рассказывали, что милиция подняла всю Москву, ищут грабителей и ни один скупщик сейчас не возьмет шубы на реализацию, опасно. Правда, кое-что они все же продали. Поделили деньги. Карпуша решил повеселиться, отправился, дурачок, к знакомым сестрицам. И попался.
      А Швабе? А Швабе, узнав об исчезновении Карпуши, понял, что дело принимает скверный обо рот, предпринял отчаянные попытки спрятать часть товара, а часть вывезти в Минск. Что ему и удалось. Карпуша в этот момент хоть и отнекивался, но Швабе было ясно, что ниточка потянется к нему. Так и случилось. Он собирался удрать за границу, но не успел. Да и как удрать, если у него не было особых денег, а в Москве и Минске оставался нереализованный товар. К тому же этот Карпуша, настоящий дурачок, земляной червь, написал записочку на волю. И выдал себя и своего руководителя.
      Так закончилось это беспрецедентное дело с подкопом, кражей шуб и затянувшимся расследованием.
      САМОЗВАНЫЕ ЧЕКИСТЫ
      (1918)
      Все началось летом 1918 года. В Петрограде стали поговаривать о том, что сами чекисты действуют похуже бандитов, что это они грабят квартиры, врываются в учреждения, выносят все самое ценное и при этом насилуют женщин, убивают мужчин, устраивая настоящую вакханалию и разбой среди бела дня. При этом смаковались страшные подробности о применяемых ими пытках. Было ясно, что в городе объявилась какая-то банда, которая под видом чекистов бесчинствует и, пользуясь слабостью милиции, грабит жителей, устраивает налеты на учреждения и, чтобы обезопасить себя и дискредитировать чекистов в глазах населения, распространяет подобные слухи. Через некоторое время выяснилось, что под видом чекистов появилась многочисленная, примерно в тридцать человек, вооруженная банда, которую возглавлял некий Беляков, носивший среди своих кличку Белка. Его молодцы в кожаных куртках и таких же картузах, перепоясанные пулеметными лентами и вооруженные наганами, нагло врывались в жилые помещения и государственные учреждения, именем революционной власти объявляли арест всех присутствующих, начинали "обыск" и конфискацию неправедно нажитого имущества. Они очищали квартиры от "буржуйских излишеств", освобождали служебные помещения от "государственного старорежимного хлама", все ценное связывали в узлы и выносили на улицу. Причем остававшиеся "на шухере" "чекисты" не только сторожили награбленное, но и высматривали подходящую машину. Увидев такую, с оружием бросались ей навстречу. Под дулом наганов шофер, естественно, соглашался отвезти вещи туда, куда ему приказывали "представители власти".
      Скоро стало известно, что бандиты совершают вооруженные налеты в пригородах, куда зачастую и свозили награбленное. Налеты участились и на дорогах. Бандиты выбегали на проезжую часть, размахивая оружием, останавливали автомобиль и грабили водителя и его пассажиров, иногда угоняли машину. Справедливости ради следует сказать, что в большинстве своем налетчики оружие применяли редко, только в тех случаях, когда им оказывали сопротивление.
      В конце концов ситуация стала нетерпимой. И тогда в Петроградском совете было принято решение выследить и уничтожить банду. На ее поиски были брошены лучшие оперативные силы уголовного розыска. В местах возможных действий бандитов - в крупных учреждениях, где имелись немалые материальные ценности,- организовывались засады, под наблюдение были взяты сады и парки.
      Засаду, например, в самом центре города, около Михайловского замка, возглавил инспектор уголовного розыска К.М.Дурцев. Этот молодой, но опытной чекист уже не раз проводил операции по захвату и разоружению грабителей. И вот 19 июля у Летнего сада чекисты заметили довольно многочисленную группу людей, человек пятнадцать, поведение которых почти не оставляло сомнений скорее всего, это банда Белки и, очевидно, парни готовятся к нападению. Но на кого? В Летнем саду людей не было заметно. Значит, автомобиль?
      Так и произошло. Двое молодых людей в кожаных куртках вышли на тротуар, остальные скрылись в саду и наблюдали за происходящим. По улице со стороны Марсова поля приближалась машина, развозившая почту. Едва машина поравнялась с решеткой Летнего сада, как на проезжую часть, наперерез ей, размахивая револьверами, бросились двое парней. Машина остановилась. Из сада к ней тотчас подбежали другие бандиты. Они, как саранча, моментально окружили автомобиль, стали открывать заднюю дверцу. Но грабить машину бандиты не собирались. Скорее всего, они намеревались уехать на ней.
      Дурцев дал сигнал своим подчиненным и выбежал на дорогу. Бандиты сразу поняли, что это засада. Раздались выстрелы. Дурцев, обливаясь кровью, упал, а бандиты, наставив наганы на водителя, заставили его уехать. И автомобиль умчался в сторону Невского проспекта.
      Милиционерам ничего не оставалось, как возвратиться в участок. Дурцев умер от потери крови еще до приезда врачей. Но один из его товарищей, 23-летний помощник инспектора Саша Скальберг, хорошо запомнил одного из остановивших машину бандитов и поклялся отомстить за смерть своего товарища. Саша был отчаянный парень. Он бродил по ночным улицам Петрограда, посещал злачные места, где собиралось жулье, надеясь обнаружить своих врагов. И как ни странно, его усилия увенчались успехом. Он заметил одного похожего парня, но на нем не было ни кожаной куртки, ни кожаного картуза. И вид он имел довольно добродушный. Сидел в компании, пил водку и хвастал. Саша не расслышал, что он говорил, но понял, что в этой забегаловке собираются люди банды Белякова.
      На другое утро Саша Скальберг обо всем доложил руководству. Было принято решение бандитов не трогать, а постараться установить местонахождение главаря банды. Саша, горя желанием отомстить за погибшего товарища, просил руководство разрешить ему действовать одному.
      Напрасно предупреждали его старшие товарищи С.Н.Кренев и П.П.Суббоч, что в одиночку ходить на такие операции, особенно связанные с опытными налетч иками, опасно. Саша ничего не хотел слушать.
      Он продолжал ночами посещать заведения с сомнительной репутацией, высматривал бандитов, прислушивался, следил за ними. Но при этом не заметил, как сам попал в поле зрения налетчиков. Те были далеко не наивные парни, они сразу вычислили новичка, который ни с кем не пил, ни с кем не общался и не братался, только сидел, курил, смотрел и слушал. Ясное дело, шпик. Сашу повели, вплоть до дома. Бандиты легко установили, что появлявшийся по ночам в забегаловках молодой человек служит в милиции. Не заметив больше никого, они решили заманить его в западню.
      Как-то утром Скальберг увидел на своем служебном столе конверт с запиской, написанной карандашом: "Шурка, приходи завтра в 8 часов в Таиров переулок, дом 3, там ты получишь важный материал по интересующему тебя большому и таинственному делу". Он не спросил, кто принес записку, не удивился, что к нему обращаются так фамильярно. Текст его не насторожил, он поверил. И никому не сказал ни о записке, ни об адресе, куда его приглашали прийти.
      Дома жене он также ничего на сказал, собрался и молча ушел, а на столе оставил ту самую записку. Таиров переулок нашел быстро. Место оказалось глухое. Это его несколько насторожило, он некоторое время размышлял, остановившись перед темным подъездом. Вокруг ни души. Но предчувствие опасности, любопытство и желание все разведать вели его дальше.
      Дверь, под нажимом плеча, открылась легко. В помещении было темно. Единственное, что он увидел, - лестница наверх.
      - Есть тут кто-нибудь?! - крикнул он и сделал шаг вперед. Ответом ему была тишина. Он поднялся наверх и оказался перед дверью в квартиру; потянул ручку на себя, и, к его удивлению, эта дверь тоже открылась легко. И снова темнота, тишина.
      - Эй, отзовитесь! - опять крикнул он.
      Страшный удар по голове свалил его на пол, и он потерял сознание.
      Тревогу в милицейском участке объявили на другой день, когда Скальберг не явился на службу.
      Первым делом отправились к нему на квартиру. Жена протянула сыщикам записку с адресом.
      Шуляк и Кренев тут же поехали в Таиров переулок. Дверь квартиры была заперта, на звонки никто не отзывался. Взломали дверь: на полу комнаты лежал истерзанный труп мужчины. Одежда, пол, руки - все было залито кровью, лицо обезображено до такой степени, что опознали Александра Скальберга только по одежде.
      После гибели Скальберга руководство петроградской милиции решило внедрить своего человека в банду Беляка. Им стал Иван Бодунов, человек опытный, прекрасно знавший воровской мир. И вот переодетый, умевший изъясняться по "фене", владевший всеми жестами "малины", Иван оказался среди "своих". И работа началась.
      Вскоре узнали о том, что на Лиговском проспекте в доме № 102 находится "блатхата" Беляка. Некоторое время за ней вели наблюдение, а когда убедились, что ошибки нет, решили брать. Десятки бандитов были убиты, но кое-кого удалось взять живым. Среди них был и Платонов, которого подозревали в налете на почтовый автомобиль возле Летнего сада. Кроме того, Платонов был одним из членов банды Белякова, участвовал во многих разбойных нападениях. На допросе он вел себя нагло, заявил, что скоро сотрудникам уголовки наступит хана - их всех теперь знают по именам. Такие речи навели чекистов на мысль, что Платонов знал о жестоком допросе, учиненном Скальбергу, и, может быть, сам участвовал в нем.
      И тут следователи обратили внимание на крепкие ботинки Платонова. Попросили их снять. Унесли в соседнюю комнату, сверили там с отпечатками ботинок, оставленными на месте убийства Саши. Они совпадали. Значит, Платонов был среди тех, кто заманил Сашу в Таиров переулок.
      Ботинки долго не приносили, и бандит забеспокоился, почувствовав, что у чекистов появились какие-то доказательства его вины. А когда ему сказали об уликах, он все понял и стал выгораживать себя, сваливая все на своих дружков.
      Так выяснилось, что в тот печальный день в доме в Таировом переулке вместе с ним Скальберга ждали Андреев по кличке Шурка Баянист, Фадеев и Николаев. Именно они заметили подозрительного человека. Беляков приказал им установить местожительство молодого чекиста и заманить его в ловушку. Именно они и написали ту роковую записку.
      Узнав фамилии и имена соучастников убийства, сыщики стали проверять их по картотеке и установили, что все трое были зарегистрированы как грабители. Теперь оставалось только одно - выписать ордер на арест. Их взяли в ту же ночь на квартире наводчика Иосифова в поселке Лигово. Эти трое с вечера так напились, что не слышали ни шума подъехавшей машины, ни стука в дверь. Вся операция была наконец-то успешно и без единого выстрела завершена.
      Преступники вначале отрицали свое участие в убийстве Скальберга. И опять на выручку пришли результаты криминалистической экспертизы: следы ботинок и сапог, оставленные возле трупа, окурки, отпечатки пальцев и ряд других. А у одного на брюках обнаружили бурые пятна, похожие на кровь. Короче, улик набралось больше чем достаточно. И тогда каждый из них, понимая, что за жизнь молодого чекиста придется расплачиваться собственной, стали валить вину друг на друга, а в конце концов выдали и своего главаря, сообщив о местонахождении штаба банды.
      На ликвидацию банды Белякова отправили вооруженный отряд под руководством сотрудника уголовного розыска Владимира Кишкина. Дом, на который указали Платонов и его подручные и в котором скрывался Беляков, его сожительница Смирнова и еще ряд бандитов, решили брать штурмом. Бойцы окружили дом и предложили бандитам сдаться. Те ответили стрельбой. Чекисты открыли ответный огонь. Стрельба продолжалась довольно долго. Уже начинало темнеть, когда Кишкин приказал идти на штурм.
      И снова послышались выстрелы. Но они были уже не такими интенсивными и вскоре стихли. Соблюдая максимум осторожности, Кишкин и его бойцы входили в дом. Им представилась жуткая картина: в комнатах в лужах крови лежали бандиты. Беляков и его сожительница погибли. А несколько человек, оставшихся в живых, сдались.
      Все дальнейшее уже не представляло особых трудностей. Бандиты были доставлены в Петроград. Четверо из них, убийцы Скальберга, по решению ревтрибунала были расстреляны. Остальные получили различные сроки лишения свободы.
      Справедливости ради следует заметить, что конец банды наступил в результате нелегальной работы сыщика Ивана Бодунова. Не случайно ему и посвятил свою повесть Юрий Герман, которая так и называлась "Наш друг Иван Бодунов". А позднее сын Германа, кинорежиссер Алексей Герман, снял по ней фильм "Мой друг Иван Лапшин".
      "ЖИВЫЕ ПОКОЙНИКИ"
      (1918)
      Об этой банде, караулившей людей возле погоста в районе Малой Охты, распространялись разного рода слухи. Люди чуть ли не шепотом передавали подробности - одну страшнее другой. Говорили, что ночью одетые в белый саван покойники вставали из могил и выходили на большую дорогу. И те, кто, поздно вечером прогуливаясь там, видел их, падали в обморок. Ну а наутро эти люди лежали, как правило, в придорожной кладбищенской канаве. Ни денег, ни хорошей одежды, ни тем более украшений у них не было. Вот и суди-ряди, кто это были - живые покойники или же бандиты какие, тоже не мертвые.
      Первой тревогу подняла женщина, которая поздно вечером возвращалась домой. Ей пришлось пройти мимо кладбищенской ограды в районе Малой Охты. Она шла медленно, оглядывалась. И когда впереди заметила парочку, то решила ускорить шаг, пристроиться к ним. Все-таки втроем не так страшно. И вот ей-то и довелось увидеть, как на эту парочку из ворот кладбища неожиданно бросились одетые в белый саван "покойники". От страха женщина чуть не потеряла сознание. Она спряталась за дерево, вцепившись в него мертвой хваткой, и наблюдала всю эту жуткую картину. Четыре или пять фигур в белых одеяниях, высокого роста, с темными повязками на головах размахивали руками, стучали палками, гудели, производили шум. Мужчину и женщину они не просто обчистили, их раздели догола. Женщина стояла, прижавшись к дереву, до самого рассвета. И уже под утро, когда стало светло и появились первые прохожие, пошла в уголовный розыск, где и рассказала всю эту кошмарную историю.
      Женщину внимательно выслушали - дело в том, что она была первой очевидицей подобного нападения. Петроградским сыщикам было известно, что по ночам с кладбища на Малой Охте выходили одетые в белый саван "покойники" и, создавая шум, приставали к прохожим, которых находили утром в канаве, возле ограды без чувств. Приходя в себя, они рассказывали о случившемся путано, а некоторые вообще не хотели говорить.
      Кишкин организовал у кладбища слежку и выяснил примерное расписание, когда "живые покойники" начинали выходить на дело. Все было так, как рассказала женщина. И вот уже трое подвыпивших агентов уголовного розыска, пошатываясь, двигались вдоль кладбищенской ограды. "Покойники" не заставили себя ждать. Едва гуляки поравнялись с административным зданием, как из ворот кладбища к ним стали приближаться зловещие фигуры в длинных белых саванах, с черными масками на лицах. Завывая, стуча палками, "покойники" бросились к "перепуганным" гулякам. Надо сказать, что зрелище это было в самом деле не из приятных.
      "Гуляки" сыграли свою роль до конца - они, испуганно дрожа, ждали дальнейших действий "покойников". И как только те приблизились, из засады появился Кишкин и его группа. Это было настолько неожиданно, что на мгновение "покойники" застыли, потом бросились бежать. Однако уйти далеко не смогли, мешали длинные саваны. Все были схвачены и доставлены в уголовный розыск. Там выяснилось, что предводителем этой банды была некая Мария Полевая, бывшая вагоновожатая, которая пристроилась к воровской шайке, где и получила кличку Манька Соленая. Мысль о кладбищенском грабеже ей подал ее помощник Бельегаузен, которого за худобу прозвали "Живой труп". Именно с ним Манька и разработала весь сценарий кладбищенских нападений. Ограбив двух-трех прохожих, банда отправлялась обычно в один из склепов, делила добычу и бражничала до утра. Потом все расходились, чтобы вновь собраться вечером.
      Так банда "живых покойников" перестала существовать, а всех ее учредителей отдали под суд.
      СПЕКУЛЯНТСКОЕ ОТРОДЬЕ
      (1918)
      Спекулянты и перекупщики не переводились во все времена.
      Поэтому естественно, что они не менее часто, чем бандиты и грабители, попадали в поле зрения сотрудников уголовного розыска. Как правило, они имели постоянных поставщиков товара. Позднее некоторые особенно удачливые скупщики открывали собственное дело, легализовывались, создавали свои артели, объединения по своим "професси ональным" интересам.
      Для поимки и раскрытия всех этих формирований в Петроградской милиции был создан специальный оперативно-розыскной отряд. Руководить этим отрядом поручили Андрею Михайловичу Горину.
      Первым делом, которым предстояло ему заняться, был поиск банды спекулянтов, которая активно действовала на Сенном рынке, запустив в продажу редкие драгоценности, которые числились в каталогах государственных коллекций. Так один старый ювелир обнаружил на рынке серьги с огромными изумрудами, принадлежавшие когда-то Екатерине Второй. Он не мог поверить своим глазам. Старик выкупил их по дешевке, долго не мог поверить своему счастью, потому что знал историю серег. Он-то и рассказал ее милиционерам. Фаворит Екатерины, князь Потемкин-Таврический, возвращаясь из турецкого похода, среди прочих ценностей привез и эти серьги. Изумруды были такие крупные, что носить их было практически невозможно. Екатерина подарила серьги своей фрейлине Перекусихиной. Сменялись поколения, серьги переходили из рук в руки и, наконец, в один прекрасный день оказались в руках спекулянтов.
      Рынок загудел. Все только и говорили о банде спекулянтов, которые заполучили царские драгоценности и теперь наводнили ими рынок. Но где сами спекулянты? Как их найти? Оказывается, никто их и в глаза не видел. Цена на серьги подскочила с 5 тысяч до 50 тысяч рублей золотом. Однако и она, по мнению опытного ювелира, была недостаточной.
      Горин поручил инспектору Александрову заняться поисками спекулянтов. Но бывший полицейский Александров не утруждал себя поисками спекулянтов. Он не смог побороть искушения. Нравились ему изумрудные серьги. Нравились до такой степени, что он решил их присвоить. За большую взятку валютой Александров вошел в сговор с иностранцем и, вместо того чтобы задержать иностранного перекупщика и вернуть раритет государству, помог тому приобрести серьги. Так царский подарок был увезен за границу. При обнаружении пропажи Александрова вызвали на допрос, в ходе которого и был неопровержимо доказан факт кражи и перекупки. Александрова уволили из уголовного розыска и отдали под суд.