Предел бесконечности

Крупеникова И
Предел бесконечности

      Ирина Крупеникова
      Предел бесконечности
      Содержание:
      ПРЕДЕЛ БЕСКОНЕЧНОСТИ (Роман)
      Рассказы:
      КОГДА ДЫШАЛ МОРОЗОМ МЕСЯЦ-МАЙ
      ВСТРЕЧА НА МОСТУ
      МУЗЫКАНТ
      ЛИЦОМ К ЛИЦУ
      Новый роман молодого фантаста обращает читателя к самой сокровенной тайне: откуда на земле произошла жизнь и возможны ли альтернативные ее формы. Найден способ создавать индивидов - взрослых человеческих особей с заранее определенными уникальными способностями, физически безупречных и неуязвимых. Но в современной цивилизованной стране они невольно становятся орудием темных структур и алчных дельцов. И только животворная доброта и сила матери-земли нашей способна превратить индивида в человека с прекрасной душой, бескорыстно отдающего людям свое сердце и свои необыкновенные таланты.
      В книгу входят также четыре фантастических рассказа, дополняющие и развивающие основные темы романа.
      Глава 1
      Индивид
      Луч мощного прожектора выхватил из ночной тьмы силуэт беглеца.
      - Ты окружен! Сопротивление бесполезно! - загремел динамик, порвав треск пропеллеров и стелящийся над землей вой сирен.
      Тень нырнула в темноту. Метавшиеся по свалке пятна света ринулись за жертвой. Беглец вновь попал в ослепительные силки.
      - Руки за голову! Лицом вниз! - выкрикивали с вертолета. - Стой, мразь, мать твою! Ты...
      Выстрел. Голос сорвался коротким криком, и в ярком луче беспомощно кувырнулась человеческая фигура. Грохнули, как очнулись, полтора десятка автоматов.
      - Огонь на поражение! - запоздалая команда разлетелась по пустырю.
      Живая цепь одетых в броню солдат, не опуская стволов, надвигалась на беглеца. Тот рванулся в сторону последний раз, задергался, будто марионетка, повалился в грязь и, наконец, замер.
      Над свалкой остался висеть чмокающий ритм пропеллеров на фоне визгливых переливов сирен.
      Двое из группы захвата приблизились к телу.
      - Спекся, ублюдок! - старший отшвырнул ногой выпавший из руки преступника пистолет. - Передавай: убит при оказании вооруженного сопротивления... А это что за дерьмо?!
      Оба наклонились над трупом. Истерзанное пулями тело было залито темной гнойно-желтой жидкостью.
      Солдаты озадачено переглянулись.
      - Какого хрена...
      Фраза повисла в воздухе, ибо "тело" вздрогнуло, судорожно распрямились члены, и убитый начал медленно подниматься на ноги. Белое, облитое грязью и бурыми разводами лицо, ничего не выражало.
      Немой ужас вырвался звериными криками, и спецназ обрушил на существо потоки свинца. Стрельба прекратилась, когда вместо тела в грязи осталась бесформенная масса истерзанной плоти. И это было чем угодно, но не человеческими останками.
      ___________________
      Небо. Могучая синь медленно вбирала в себя первые блики восходящего солнца. Проявлялись облака. Из густо-сизых бесформенных масс вылеплялись серые и розовые контуры. В пространстве и времени они меняли очертания, наполнялись цветами и плыли над землей без видимого движения.
      Звуки. Тихий однообразный шорох речных волн. Ни нот, ни тональностей, но музыка реки присутствовала в утреннем покое, как неотъемлемая часть рассвета, вместе с хаотичным шуршанием прибрежного камыша и редким скрипом гальки.
      Надсадно зазвенел комар.
      Тени растаяли. Осталась материя.
      Он рывком сел в траве. В густой шапке черных волос повисла соломина. Сползла на шею, создав неудобное чувство зуда. Вопреки логике гармония не пошатнулась, и он подавил позыв стряхнуть с тела инородный предмет. Подтянул колено к груди, достигнув устойчивой позы, и сфокусировал взгляд на реке.
      Время - 6.03.
      Ветер не ощущался, но вода вздрагивала рябью. Тонкая пленка тумана стелилась по берегу, выползала из камышей на луг и скользила над рекой, затушевывая отражения солнечных искр.
      Время - 6.06.
      Три минуты исчезли незамеченными.
      Сотни теорий, созданных умами людей, логически описывали свойства пространства и времени, химические элементы, лежащие в основе природных соединений, физику света и движение космических тел. Он провел дополнительный анализ и сформулировал вывод: зрительно зафиксированный факт восхода солнца не является единственным для формирования восприятия настоящего момента.
      Августовский рассвет бодрящим холодком пронизывал тело, и подспудное знание "начала" возникло в рассудке помимо имеющихся данных. Ночь - время итогов и нерешенных вопросов - уходила за горизонт, унося с собой жизненно важные ответы, которые предстояло найти.
      Ассоциации. Впервые он использовал эту форму мышления, когда с разрешения создателя взял в его личной аудиотеке первый попавшийся под руку набор дисков под общим заголовком "В.В.". Рифмованное изложение сцен из людской жизни поначалу мешало восприятию. Он предположил, что кроме слов в поэтическом произведении, тем более в песне, важен ритм, и с усилием сумел протянуть логическую цепочку между словами и их звучанием. Затем дошел до понимания некоторых нестандартных речевых оборотов через точное воссоздание зрительного образа. Картины получились гармоничными. Но одна песня неожиданно ввергла сознание в хаос. Без объединяющего смысла и логики, фразы и ритм бились в мозг. Вывернутая наизнанку отчаянная душа поэта как будто захватила слушателя в тиски натянутых до предела нервов. Он сорвал наушники и долго не мог восстановить порядок в рассудке. Из всей песни в памяти застряла только одна строка: "Парус, порвали парус!" Он собрался с силами и запустил проигрывание повторно. Мозг заработал сам по себе, порождая необъяснимые ассоциации, связанные с безнадежно забытыми первыми минутами существования, и беспокойные ощущения одиночества.
      Непривычный логический процесс представлял собой сопоставление элемента информации с неким заранее созданным множеством аналогий, возникающих спонтанно. Ассоциации - модель чувственного восприятия мира. Спонтанность несознательное использование сопутствующего банка данных. Способ его формирования - наличие неаналитических методов получения внешней информации.
      По смуглому лицу скользнула улыбка. И осознав проявление мимики, он улыбнулся шире. Вопрос, терзавший ум на протяжении двух месяцев, был разрешен. Механизмы работы мозга не являются принципиально отличными от человеческих. Целенаправленное саморазвитие определенных способностей, в частности ассоциативного мышления, приведет к установлению равновесия между логическим и чувственным мировосприятием.
      Комар, о существовании которого свидетельствовал до сих пор только высокий тонкий перезвон, прилип к коже на руке. Жадный хоботок коснулся плоти и отпрянул. Балансируя двумя задними лапками, насекомое переместилось на сантиметр вперед. И вновь недоумение: живая ткань не источала живой дух. После третьей попытки последовало стремительно "вз-з-з-з" - комар исчез.
      Мой организм функционирует иначе, чем все живое, рожденное природой, медленная мысль в форме слов заняла мозг на доли секунды. - Я чужой элемент на земле.
      Тревога. Он распознал состояние и провел анализ.
      Симбиоз живых форм на планете складывался миллиарды лет. Особи и виды, не соответствующие законам системы, либо мутировали, либо погибали. Как "альтернативная жизнь" соотносится с естественной, оставалось необъясненным.
      Он тщательно пересмотрел накопленную за прошедшее время базу знаний.
      "Ты - индивид. Ты мое творение. Ты будешь служить людям и выполнять то, что тебе поручат. Какая разница, что у тебя внутри! Ты - альтернативная жизнь", - таков был ответ на вопрос "кто я?", данный создателем - Алексеем Андреевичем Жулавским.
      "Мы созданы, как новая жизненная форма. Я полагаю, что альтернативная жизнь - творческий эксперимент Алексея Андреевича. Основу наших организмов составляют белковые соединения, аналогичные основной биологической форме жизни на земле. Различия заключаются в структуре некоторых генов из общего набора ДНК, что делает наш метаболизм более совершенным по сравнению с человеческим", - так ответил наставник.
      "Все живое происходит только из живого", - гласила строка из единственной книги по биологии, обнаруженной в обширной библиотеке создателя. Далее автор приводил множество примеров и подытоживал: "Субстрат жизни - нуклеиновые кислоты и белки".
      Здесь аналитический вывод приводил в тупик.
      От наставника он знал, что формирование организма индивида на первой стадии проходило в искусственно созданной капсуле из обычной глины, служащей абсорбентом, а внутренняя среда состояла из набора химических природных элементов - углерода, кислорода, кальция, водорода, фосфора и других, содержащихся в любом биологическом объекте. Однако химические элементы не есть "живое". Следовательно, рождение живого существа в описанных условиях невозможно. И тем не менее факты говорили об обратном: белки, жиры и углеводы лежали в основе клеток индивида, 46 хромосом задавали его генотип, а ДНК обеспечивала синтез клеточных белков. Все внутренние органы успешно выполняли стандартные функции и при сканировании выглядели так же, как человеческие. Единственное заметное отличие состояло в структуре клеток жидких тканей, в частности крови. За счет сложного молекулярного баланса, способствующего стопроцентной устойчивости к любой неблагоприятной среде, кровь индивида, оказавшись вне сосуда, сворачивалась моментально и приобретала бурый, а затем грязно-желтый оттенок.
      Данных для анализа не хватало. Что-то таинственное и необъяснимое крылось в работе Жулавского. Одно звено цепи, неведомое науке. И неведомое земле.
      Допущение: индивид не является естественным порождением природы. Дано: индивид мыслит и биологически живет. Вывод: чтобы существовать в симбиотическом множестве природных элементов, следует привести организм и мышление к полному соответствию с человеком.
      Он поднялся на ноги и посмотрел на поросшее высокой травой поле. В памяти всплыла фраза, услышанная недавно из динамиков акустической системы: "Жизнь прожить, не поле перейти". Ассоциативная база немедленно предоставила обработанный факт: прожить жизнь - сложная комплексная функция субъекта, обладающего сознанием.
      - Я избрал цель, земля, - негромкий низкий голос прозвучал в тон летнему рассвету. - Я стану частью тебя, как все живое, тобой рожденное.
      - Антон, почему ты каждое утро начинаешь с этой газетной болтовни? Папе же все равно, что там пишут.
      Румяная круглолицая девочка облокотилась на пульт терминала, заслонив от глаз учителя половину монитора.
      - В мире происходит много разноплановых событий, малышка. Моя задача отфильтровать информацию и представить Алексею Андреевичу факты, которые могут его заинтересовать.
      - По-моему, папе известно все, что ему нужно в работе. А я уже двадцать раз просила не называть меня "малышкой".
      - Извини, Анна. Однако когда ты рассуждаешь, как ребенок, мне трудно изменить привычный образ.
      - У-уфф, - девочка отошла на шаг. - Это я уже слышала и раньше. Но не могу же я взять и стать сразу взрослой.
      - "Взять и стать" - некорректный оборот ни в устной, ни тем более в письменной речи. После завтрака рекомендую тебе просмотреть результаты твоей тестовой работы по языку. К моему огорчению, в ней много стилистических ошибок.
      - Если бы ты почаще разговаривал со мной по-простому, тебе не пришлось бы огорчаться, - Анна фыркнула для убедительности. - Пошли, папа уже в столовой и ждет тебя, между прочим.
      Алексей Андреевич Жулавский сидел во главе стола, покачиваясь на своем любимом деревянном стуле - этакой достопримечательности дома, и отрешенно созерцал картину в простенке между окнами. Его руки плели из салфетки замысловатые петли. Приподнятое настроение Анны растеклось тягучей лужей. Всё опять свелось к обычному: папа занят очередной проблемой, следовательно, обещанный бадминтон сегодня не состоится.
      - Всем привет! - объявила девочка с порога и, покосившись на механически кивнувшего ей отца, уселась за стол. - Давно он такой?
      Вопрос был адресован яркому молодому человеку в лабораторном халате.
      - Проснулся в шесть тридцать две, - без промедления доложил лаборант.
      Анна проследила за взглядом отца, прикованному к изящному орнаменту в белой раме. Картины матери украшали все стены дома. Однако девочка никогда ни в детстве, ни теперь в преддверии юности - не понимала смысла сложных графических узоров. Куда полезнее, по ее мнению, было пришпилить к обоям плакат из цикла "окно в природу" или повесить над письменным столом голографическую проекцию выставки кошек.
      Стеклянные двери крытой террасы распахнулись, и Антон, не торопясь, прошел к своему месту за обеденным столом. Следом за ним появился невысокий широкоплечий брюнет, на ходу застегивавший верхнюю пуговицу рубашки. На светлых джинсах в районе колен расплылось зеленое пятно - отметина мокрой травы.
      - Глеб! Ты опять всю ночь болтался на реке? - воскликнула Анна чрезмерно громко. В голосе звучала обида. - Ты же сказал, что следующий раз возьмешь и меня!
      - Извини, Аня. Я решил, что будить тебя нецелесообразно. Доброе утро, Алексей Андреевич.
      Жулавский оторвался от созерцания узора.
      - Да-да. Обязательно возьми Анечку с собой. Эта егоза мне не дает покоя.
      Анна прыснула. По ее подсчетам следом должно было прозвучать что-то вроде: "А, собственно, о чем идет речь?" Но тут зазвенела посуда, и в столовую, улыбаясь, вплыла Полина - кухарка, официантка, горничная и прачка в одном лице.
      Среди созданий Жулавского домохозяйка Полина была одной из первых. В ее функции входило содержание дома и его жильцов в чистоте и довольствеи. Иных устремлений она не имела. Единственной пополняемой базой знаний у нее считался список кулинарных рецептов, и только ради этого Полина соизволила освоить информационную компьютерную сеть.
      К концу завтрака Жулавский завел разговор с лаборантом, а вставая из-за стола, сообщил Глебу, что намерен использовать его в качестве помощника на тестовом полигоне. Анна понятия не имела, как и где проходят отцовские опыты, но перспектива провести день в одиночестве была для нее не за горами. Год назад, когда отец настоял на поступлении дочери в колледж, Анна рыдала целую ночь. Расстаться с родимым домом даже на неделю ей представлялось ужасной трагедией, а уехать в город на многие месяцы - и подавно. Но теперь девочка с нетерпением ждала начала семестра. В колледже были друзья, учеба, мелкие и крупные заботы, а жизнь в уединенном коттедже представлялась скучной безликой вереницей минут, часов и дней. "Не удивительно, что Филипп сюда носа не кажет, - подумала Анна, когда сутулая фигура отца скрылась за матовым стеклом. Пожалуй, в зимние каникулы я все же поеду на лыжную базу. Там хотя бы есть, где развлечься".
      Заводить разговоры с Полиной, намывающей посуду с глупейшей миной, было бесполезно. И Анна направилась в гостиную, надеясь перехватить Глеба до того, как отец скомандует начинать тесты. Из библиотеки долетали неразборчивые отрывистые голоса. Девочка приостановилась. Смелая мысль в момент отодвинула на задний план все правила отцовского дома. Воровато оглянувшись, Анна шмыгнула к искусительно приоткрытым дверям.
      - Антон, вопрос исчерпан. Ты закажешь материал для двух капсул. Для двух, а не для одной! - Алексей Андреевич шагал взад-вперед вдоль книжных стеллажей. Анна видела его тень, похожую на журавлиную - длинные ноги, нескладная выгнутая спина. - И закажи больше графита. Вот здесь... - зашуршала бумага. И немедленно!
      - Я сделаю, как вы требуете.
      - Хорошо. Умница.
      - Алексей Андреевич.
      - Что еще?
      - Я прошу выслушать мою информацию.
      Антон говорил бесстрастно. Он был, пожалуй, единственным существом, способным целыми днями терпеть импульсивные выплески Жулавского.
      - И что там у тебя?
      - В прессе появились статьи об операции по захвату опасного преступника, принадлежащего крупному наркоконцерну.
      - А я тут при чем?
      Манера отца вставлять слова в любое изложение Анну раздражала, но сейчас она охотно присоединилась к вопросу.
      - По косвенным данным им был один из созданных вами индивидов, - закончил Антон.
      В библиотеке повисла тишина.
      - Мой индивид?! - голос Жулавского резанул по ушам. - Это невозможно!
      - Алексей Андреевич, - спокойствию Антона можно было позавидовать, - пять различных источников информируют о необъяснимом поведении преступника после физической смерти. Описанный процесс сходен с моделью серьезных нарушений биологических функций индивида. Личность преступника осталась неизвестной. Пресса обвиняет Службу Безопасности в умышленном сокрытии информации и предполагает, что убийца не являлся человеком.
      - Глупости! Кретинизм! Газетные утки!!
      - Вероятность вашего вывода равняется двадцати четырем процентам. Я досконально проанализировал материалы и...
      - Что ты от меня хочешь? Мне безразлично, как покупатели используют моих индивидов! Я создаю альтернативную жизнь! Этого достаточно! Еще год или два, и я обнародую свои открытия. Какое мне дело до наркобизнеса!
      - Я хочу предложить вам тщательно проверить все личные базы индивидов и выделить возможных кандидатов на вышеупомянутую роль. В случае если государственные службы заинтересуется вашей работой, вы должны быть готовы для дачи показаний.
      - Я не собираюсь давать никаких показаний, ни Службе, ни самому дьяволу!
      Антон, стоявший до этого момента неподвижно спиной к дверям, сделал шаг в сторону. Анна собралась улизнуть из гостиной, но разговор, оказывается, еще не закончился.
      - Как вам угодно, Алексей Андреевич. Однако я настоятельно рекомендую вам отложить назначенную на четвертое сентября сделку по продаже Глеба.
      Сердце девочки подпрыгнуло и зачастило. Она-то считала, что Глеб всецело "посвящен" ей, любимой дочери. Она даже надеялась уговорить отца отпустить индивида вместе с ней в город, хотя бы на некоторое время. И вот мечты и сладкие фантазии разрушены одним роковым словом: сделка.
      Глотая слезы, Анна выскочила из гостиной на улицу. Жулавский никогда не изменял сказанному. Это считалось в порядке вещей. И ничто не могло заставить его отклониться от собственных принципов.
      Планы Глеба на текущий день изменились, когда Жулавский сообщил о работе на полигоне. Он не знал, в чем именно заключаются его функции, поэтому предварительные данные решил получить у Антона. Но наставник был занят в библиотеке, и Глеб оказался отрезан от единственного доступного источника информации.
      Глеб обошел дом и остановился возле липы, одиноко растущей на краю тщательно выстриженного зеленого газона. Посреди рукотворной поляны высился небольшой холм, в котором угадывался купол подземного сооружения. Там, под слоем дерна, песка и сложных коммуникационных конструкций находились капсулы, где формировалась странная, неведомая природе жизнь. Скоро очередной индивид закончит первый этап развития - так недавно сказал Антон.
      Каждый из нас выходит в мир один. Нам не задают вектора движения, - Глеб без видимой необходимости оглянулся вокруг. - Но нас отправляют в человеческое общество. Зачем? Мы встаем из капсул, но это не конечный результат. Мы развиваемся. С точки зрения создателя логично было бы наблюдать за ходом эксперимента.
      Позиция Жулавского в данном вопросе занимала мысли индивида с тех пор, как он узнал об уготовленной ему функции. Вчера Антон сказал: изучай технические характеристики автомобилей и мотоциклов всех типов, ты будешь служить владельцу спортивного клуба. Глеб выполнил распоряжение, но быстро осознал, что заданная тема ему не нравится. В художественной литературе это обозначалось фразой: "душа не лежит". Понятие "души" еще предстояло усвоить, а все остальное было предельно ясно. Авто- и мотоспорт не вызывали интереса.
      - Начало тестов через десять минут.
      Лаборант Жулавского стоял на дорожке.
      - Какова моя задача? - поравнявшись с партнером, спросил Глеб.
      - Контроль терминалов. Параметры процесса получишь на месте.
      - Я не изучал эту отрасль.
      На сомнение, сквозившее в тоне спутника, ассистент Жулавского эмоционально не отреагировал.
      - Твоя база знаний содержит достаточно информации.
      Если он и имел собственные соображения по поводу окружающей действительности, он тщательно их скрывал. Глеб, искоса поглядывая на статного лаборанта, недоумевал: почему, прожив пять лет в доме создателя, этот индивид не желает приобщаться к человеческому существованию. Ему же, покинувшему капсулу первой стадии всего три месяца назад, давно стало очевидно, что мир вокруг гораздо богаче и разнообразнее, нежели изначальный набор аналитических методов и аксиоматических данных.
      Полигоном оказался наскоро сооруженный навес, защищающий генератор, автоклав и несколько терминалов от осадков и прочих капризов природы. Лаборант подключил аппаратуру и занялся настройками, игнорируя присутствие новоявленного помощника. Скоро подошел Жулавский и принялся переставлять штативы, затем вместе с ассистентом вытащил автоклав из-под навеса и установил на поляне в пяти метрах от остального оборудования. Предоставленный сам себе, Глеб четверть часа терпеливо ожидал указаний, пытаясь определить суть предстоящего эксперимента. Визуальных данных было явно недостаточно. Все, к чему привел его логический анализ, сводилось к тривиальному: изучение некоего материала в условиях термического воздействия.
      - Будешь контролировать ввод в компьютер, - раздался голос Жулавского. Глеб лишь по интонации угадал, что обращаются к нему. - Смотри сюда...
      Порученная функция не требовала ни специальных, ни вообще каких-либо знаний. Комплекс ассоциаций, промелькнувших в сознании, Глеб определил как обиду. Лишь только научившись использовать логический модуль вывода, он принялся пополнять базу знаний по всем доступным направлениям: психология, история, социология, музыка, литература, математика. И вот первое поручение создателя заключается в элементарной коррекции действий компьютера.
      Вероятно, именно так ощущают скуку, - решил Глеб, когда процессор принял очередную порцию данных, и участие оператора не потребовалось.
      Шум леса над головой и едва слышный щебет птиц раскладывался в стандартные последовательности звуковых колебаний, и задействовать базу ассоциаций без дополнительных усилий не удавалось. Тон для всего мыслительного процесса задавал Жулавский: в его отрывистых фразах, адресованных лаборанту, присутствовала некая схема, без вкрапления эмоций и выразительных красок. Сознание Глеба невольно работало в унисон этой схеме.
      Зависимость. Он читал что-то подобное в тоненькой брошюре о воспитании детей. Ребенок воспринимает мир под влиянием ауры родителей. Термин "аура" в привычные парадигмы не укладывался, но объект, обозначенный "зависимость", Глебу не импонировал. А именно указанный объект являлся определяющим в его нынешнем состоянии.
      Неожиданно на терминал вскочил кузнечик. Глеб, спасаясь от пресловутой "зависимости", немедленно переключил внимание на насекомое. Говорят, кузнечики "поют", будто играют на скрипке. Он потратил три с половиной минуты, чтобы подтвердить эту теорию, и был немало удивлен, когда ассоциативная база действительно представила ему в виде звукового ряда движения тонких ножек и невесомых усиков.
      - Что там у тебя?! - резкий почти визгливый голос Жулавского оборвал умственные упражнения индивида.
      Глеб бросил взгляд на вверенный ему компьютер. Аппаратные данные автоклава указывали на перегрузку.
      - Процесс остановлен, - доложил ассистент.
      Жулавский двинулся к терминалу, за которым наблюдал Глеб.
      - Посмотри, что с материалом, - не оборачиваясь, распорядился он. Указание относилось к лаборанту.
      - Извините... - Глеб однозначно понял свое состояние: стыд.
      Проворонил, - подумал он и диагностировал внутри себя досаду. - Хотя точнее сказать - "прокузнечил".
      Новое ощущение родилось где-то в глубинах мозга. Логичная, но неиспользуемая словоформа. Игра слов. Шутка. Юмор. Юмор - сложнейшая эмоциональная конструкция, присущая человеку.
      И в тот миг, когда он подумал о важном достижении в саморазвитии, мирное дыхание леса разверзлось громом.
      Жулавский подскочил, как на пружине, а Глеб обнаружил себя возле полыхающего автоклава. Рядом в обоженной траве корчились в судорогах останки биологического тела, источавшие гнусный запах жареной плоти.
      - В сторону!.. В сторону, тебе говорю!! - Жулавский отодвинул индивида, а сам направил на пылающий аппарат жерло портативного огнетушителя.
      Глеб стоял, как окаменевший, и смотрел на погибшего. Мыслей не было. Лишь лавина неосознанных образов и ассоциаций заливала мозг и сознание.
      - Он... погиб... из-за меня... - едва смог выдавить он.
      И получил звонкую оплеуху.
      - Тебя задело? Отвечай!.. Немедленно: диагностика состояния!
      - Физические и логические функции в норме, - автоматически отчеканил индивид.
      Оплеуха, как он успел заметить, существенно помогла. Мысли вернулись, а вместе с ними и аналитические способности сознания.
      - Алексей Андреевич, - начал Глеб, но Жулавский лишь махнул рукой в сторону тропинки, ведущей к коттеджу.
      - Иди домой. Ты тут не при чем. Замкнуло где-то... Скажи Антону, чтобы одевался, и быстро шел сюда... Черт возьми! Пять лет работы! Теперь нового лаборанта придется готовить.
      Последнее Глеб слышал уже из-за спины. Так Жулавский простился со своим ассистентом.
      - Пап, почему это случилось? - Анна подняла влажные глаза на отца.
      - Трудно сказать, детка, - Жулавский со вздохом встал из-за стола. - Может быть предохранитель не сработал, может быть корпус дал трещину. Эта штука была очень старая.
      Улыбчивая Полина бесшумно появилась рядом и аккуратно собрала на поднос посуду.
      - Пап, а этот индивид мне нравился. Он красивый был.
      - Да. Вытри слезки и пойдем-ка погуляем.
      Анна тут же повеселела и, опередив отца, выскочила за дверь. Он догнал девочку на лестнице.
      - Пап, - Анна приступила к реализации своего плана, - а кто теперь будет тебе помогать? Антон?
      - Ты же знаешь, Антону нельзя долго находиться на улице. Он болен.
      - Но ведь тебе нужен новый лаборант.
      - Нужен, разумеется.
      Отец и дочь медленно шли по тропинке к реке.
      - Пап, а как начет Глеба? Он умный и сообразительный. Помнишь, ты сказал, что посвятишь этого индивида мне? Вот и оставь его в лаборатории!
      Жулавский на минуту задумался.
      - Нет, милая. Глеб предназначен для других целей.
      - Но он же умеет учиться! Ты посмотри, сколько он читает. Я даже завидую. Мне бы такую скорость.
      Алексей Андреевич хмыкнул.
      - Уж не Антон ли тебя надоумил? Полчаса назад он твердил мне то же самое.
      - Ну вот! Так что тебе мешает?
      Анне показалось, что отец готов согласиться.
      - Нет, дочка, - прозвучал уверенный ответ. - Глеб скоро уедет, чтобы жить у людей, которым он нужен.
      Девочка поджала губы.
      - Пап, но он мне тоже нужен.
      - Анюта, мы уже это обсуждали. Ты должна стать хорошим специалистом, неважно, какую сферу деятельности ты изберешь. У тебя будут верные друзья, умные коллеги, любящий муж. Все в твоих руках. Индивид тебе не поможет.
      - Но я хочу, чтобы у меня был настоящий друг!
      Жулавский остановился.
      - Анна, индивид и человек - принципиально разные существа.
      - Тогда зачем ты их делаешь?
      - Чтобы люди использовали их, любовались ими. Это искусство, детка. Искусство созидания.
      - Тогда я хочу научиться этому искусству! Давай, я буду тебе помогать.
      Отец в первый миг растерялся.
      - Ты еще слишком... юная.
      - Маленькая, ты хотел сказать? Папа, ты забыл? Мне скоро шестнадцать лет! Я поступлю в университет, как Филипп. Ты думаешь, я неспособная? Думаешь, только парни могут стать настоящими биологами?
      - Ну что ты, что ты, - спокойствие давалось Жулавскому с большим трудом. Твой брат выбрал науку. Это верно. Он сделает неплохую карьеру. Но я не ученый, я творец. И вот этого как раз Филипп не понимает.
      - Поэтому вы поссорились?
      - Почему ты считаешь, что мы поссорились? - в голосе отца появился холодок.
      - Ну... он тогда так спешно уехал. Я решила, что вы поругались. И Антон сказал, что Филипп сделал что-то очень нехорошее, а ты его вздрючил.
      - Антон слишком много говорит. Да, Анна, Филипп сделал нечто плохое. Он украл у меня одно из моих творений.
      - Индивида?!
      - Хм,.. не совсем. Он взял основную,... как бы попроще выразиться,... главную часть будущего индивида.
      - Чтобы сделать своего? И сделал? - глаза девочки загорелись азартом.
      - Нет. Он не знает, как я создаю альтернативную жизнь.
      - А мне ты расскажешь?
      - Потом. Анюта, я тебя очень люблю. Обещаю, когда ты вырастешь и выучишься, я обязательно открою тебе эту тайну. А ты обещай, что никогда, никому не будешь рассказывать о моей работе.
      - Да я давно обещала, - фыркнула Анна. - И между прочим, никому ничего не говорила. Даже Олегу.
      - Ты у меня умница.
      Жулавский чмокнул дочку в лоб. Этот дежурный поцелуй девочку раздражал, однако она мило улыбнулась и доверительно прижалась к отцовской руке.
      Глава 2
      Крах
      "В холода, в холода от насиженных мест нас другие зовут города, - Будь то Минск, будь то Брест, - в холода, в холода..."
      Старая запись, восстановленная на самом совершенном оборудовании, которым располагали люди, потрескивала и сипела. Хриплый мужской голос казался далеким и все же живым. Баллада впитывалась в сознание и прорастала спонтанными ассоциациями. Глаза закрыты. Картины всплывают и уходят, возвращаются и вновь уходят. Дороги, уводящие в неизвестность. Как ни старался Глеб отогнать этот образ, дороги появлялись снова и снова. Он увидел себя стоящим под железнодорожной насыпью. Приближался поезд. Огромный черный паровоз, существующий ныне разве что в музее, грохотал над головой. Дым тянулся над вагонами сизым шлейфом, опускался на землю, и полевые цветы ложились под тяжелым горячим воздухом.
      Внешний сигнал. Еще раз. Глеб очнулся. Кто-то стучал в дверь. Сев на кровати, он выключил проигрыватель.
      - Войдите.
      Анна заглянула в комнату.
      - Привет.