Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор

– Я не помню твоего имени, – сказал он.

– Оно трудное для вашего языка. Меня зовут Андрей.

– Да, оно трудное… Там, в тоннеле, я сказал "дар". Это не имя, это когда большая радость.

– Я знаю.

– Позволь так называть тебя.

– Мне нравится.

Они унесли легкий челн в заросли, тщательно укрыли его там. Андрей окинул оценивающим взглядом Лиенту.

– Арбалет и колчан оставь здесь. Нож спрячь. Мне придется связать тебя, будешь пленным.

Лиента молча сложил оружие в челн, нож сунул сзади за пояс под куртку, молча заложил руки за спину. Андрей стянул их ремнем.

– Коня бы мне еще, – раздумчиво протянул он. – Негоже доблестному офицеру благородных кровей, как простому чернорубашечнику пыль топтать.

Едва они ступили на пыльную окраинную улочку, как из ближайшего двора вывернулся патруль.

– Во имя всемилостивейшего господина нашего!

– И во славу его! – Андрей продолжил пароль словами, которых от него ждали.

– Неплохая добыча, господин офицер, – проворчал наемник с густо заросшей физиономией. – С удачей вас.

– Ты старший?

– Так точно, мой господин.

– Добудь-ка мне коня. Моего подстрелили – он неопределенно мотнул головой в сторону Лиенты.

– Да коня-то можно… отчего же… – маленькие глазки из-под низких бровей глянули испытующе.

Андрей звякнул кошельком.

– Эй, живо моего коня господину офицеру!

И снова взгляд исподлобья:

– А может, в обмен на эту собаку? – Он ткнул пальцем в Лиенту. – Мы бы нашли, об чем с ним потолковать. Вчера вот на этом самом месте дружочка моего ухлопали. Может, вот этот дикой и ухлопал. Правда и он попускал кровя ихнему отродью. Весельчак был, пускай ему земля пухом стелется, выдумщик известный. Зараз никого не кончал, все с какой-нито потехой. Особливо, как выпьет, а трезвым-то его и не видали! – расхохотался наемник.

Лиента не понимал слов, но мысли Андрея были открыты ему, лучшего переводчика не могло быть. Взглянув на бесстрастное, каменное лицо лугарина, Андрей перебил:

– Уснули там у тебя, что ли?

– Эй, а ну, живо! Сей момент будет, мой господин! Так что же насчет этого? Я бы ха-а-арошие поминки по дружку справил. Мерзавец он был, что правда, то правда. Да все же божья душа, не куропатка, чтоб на стрелу, как на вертел насаживать.

Андрей сквозь зубы длинно сплюнул под ноги наемнику.

– Так чего ты за забором сидишь? – глядя поверх его головы, сказал он. – За рекой таких много, выбирай на поминки какой понравится.

Губы Лиенты тронула едва приметная усмешка. Глаза наемника злобно блеснули.

– Чего скалишься, собака! – замахнулся он прикладом арбалета, метя в лицо, пока офицера отвлекло появление рыжей кобылы.

– Не сметь! – не оборачиваясь, негромко сказал Андрей.

Прозвучало это столь властно, что наемник не решился опустить приклад.

Андрей неспеша поднялся в седло, разобрал поводья. Потом сдавил пятками бока кобылы, направил ее на Лиенту.

– Пошел!

Уже на ходу небрежно швырнул монету в протянутую ладонь. Провожаемые угрюмыми взглядами, они скрылись за поворотом.

– Сволочь! Белая кость! – зло бросил старший. – Еще насмешки строит!

Он взглянул на монету и заботливо упрятал ее в складки пояса.

Через город они прошли спокойно. Правда, встречные оборачивались, провожали их взглядами, обменивались мнениями по поводу пленного. В глухом переулке Андрей остановился, нагнувшись с седла, распустил узел на руках Лиенты.

– Зайдем в лавку.

Вскоре они снова появились на улицах. Только теперь Лиента был нагружен двумя большими корзинами, доверху набитыми снедью. Андрей покачивался сзади в седле – молодой аристократ искал развлечений.

Патруль оцепления беспрепятственно пропустил их, с восторгом приняв в дар большую бутыль вина. "Хвост" остался с наружной стороны оцепления. Андрей засек его, как только он "приклеился" к ним с Лиентой. ТИСС взял под контроль его не слишком сложный мыслительный аппарат. Никакого беспокойства по его поводу у Андрея не возникло – ничего особенного этот филер не мог сообщить своему хозяину. Да и встреча с хозяином не скоро состоится, потому что он будет долго и добросовестно сидеть и ждать своих подопечных.

* * *

У лачуги, где ютилась семья Лоты, Андрей натянул поводья и, не успели сапоги его коснуться земли, дверь распахнулась, и выбежала Лота.

– Ты здоров! Ничего не случилось! Я так боялась! Ох! Это же… – Она застыла как вкопанная, не сводя глаз с Лиенты, потом спохватилась, поспешно приняла у него корзины, низко поклонилась.

– Позволишь войти?

– Ой, да идемте же!

Гостей встретил теплый, ласковый взгляд.

– Мы ждали тебя, сынок, и молились за тебя. Проходите, здесь вам рады.

Женщина подошла к Лиенте, почтительно склонилась перед ним.

– За твою голову они сулят много денег.

– Я знаю.

– Неразумно приходить так, средь бела дня.

– Разве здесь я должен опасаться людей?

– Здесь нет. Но в городе… Шпионы Гуцу мечтают изловить тебя.

– Знакомься, Лиента. Вот это – Лота. Вчера она мне очень помогла. Надеюсь, и сегодня не откажется, а?

– Я рада быть тебе полезной, – смущенно проговорила Лота, – но, по правде говоря, не велика была моя помощь.

– Об этом оставь мне судить. А это…

– Марта я. Лоте свекровью буду.

– Как Гойко?

– Все как ты говорил: проснулся утром, поел хорошо, теперь опять спит. Лота, гости наши с дальней дороги, а мы разговорами потчуем, – женщины захлопотали у стола.

Андрей отстегнул плащ, прошел к Гойко. Лиента тоже подошел, лицо его посуровело.

– За что его?

– Не знаю, не спрашивал. Скорее всего – ни за что, иначе убили бы.

С первым пациентом Андрея все было в порядке – организм без сбоев работал по заданной ему программе, шел активный процесс восстановления.

– С Гойко порядок, – обернулся Андрей к женщинам. – Опасности больше нет, он скоро поднимется.

– Чем благодарить тебя? – Марта уголком платка смахнула выступившие слезы. – Боюсь вспоминать, что вчера еще сын мой умирал.

Вставая из-за стола, Андрей сказал:

– Займемся делом, Лота?

– Приходили уж ко мне, спрашивали. Ждут тебя.

– Ты, вождь, пойдешь пока с нами, – повернулся Андрей к Лиенте. – Я хочу быть уверен в твоей безопасности, поэтому посмотрим, спокойно ли в поселке.

– У нас сегодня спокойно пока, а в том краю кричали очень. Должно, опять они хозяйничали.

– Туда и пойдем.

Сквозь заросли остролистной травы Лота повела их по тропинке, что тянулась вдоль высокой, сложенной из камня стены. Кое-где камень покрошился, осыпался, но в основном стена была еще прочной, без проломов. Шли молча, и Андрей отчетливо слышал, как с самого начала по другую сторону кто-то крадется за ними. Неизвестный шел умело – легко и беззвучно. Неизвестным он перестал быть через несколько мгновений. Мальчик следил за ними по поручению некоего Мотли. Андрей почувствовал, что вскоре ему представится возможность познакомиться с этим Мотли. Лота не знала о слежке и не слышала ее, а Лиента тронул сзади Андрея за плечо и показал глазами на стену.

– Лота, – останавливаясь, сказал Андрей, – что ты можешь сказать о мальчике по имени Дан?

Она удивленно обернулась.

– Обыкновенный мальчишка. Почему ты спрашиваешь?

– Дан, ты весь день собираешься ходить за нами? Как вчера?

За стеной послышался шорох и глухой топот ног.

– Не убегай. За тобой никто не гонится.

Топот прекратился, теперь из-за стены опять не доносилось ни звука.

– Дан? – нерешительно проговорила Лота. – Это ты? Не бойся, здесь друзья.

– А кто боится-то? – раздалось презрительно по ту сторону, и немного поодаль над стеной появилась светлая косматая голова.

– Данька! – ахнула Лота. – Ты зачем тут?

– А что, ходить нельзя? Гуляю я тут.

– Не трать время на эти прогулки, – насмешливо улыбнулся Андрей, – довольно и Лоты.

Данька хмыкнул и сказал:

– Ладно, не буду, – и спрыгнул назад.

Лота виновато проговорила:

– Дан – хороший парень, надежный. А что следил… Мы привыкли жить с опаской, вперед плохого ждем, чем хорошего…

* * *

Улочки были безлюдны. Пройдя еще несколько кривых, заросших травой переулков, Лота остановилась.

– Это где-то здесь… Я узнаю.

Она зашла в ближайшую избу и скоро вышла с закутанной в черный платок старухой. Он был низко надвинут на лоб, почти скрывал лицо, и только поблескивали настороженно глаза. Они остановились на Лиенте, хмурое лицо просияло и оказалось совсем не старушечьим.

– Это здесь, рядом, – сказала женщина. – Вон, где семья Криса живет. Утром за Крисом явились, а он на них с топором. Да их пять против одного. Крису на помощь жена кинулась, а за ней и сынок их, дитя совсем. Одному руку прокусил. Тот рассвирепел и алебардой его… к земле… Мать, как увидела, замертво рухнула – из сознания ее вышибло, а Криса избили до полусмерти и с собой утащили.

– Что мальчик?

– Мучается еще.

Женщина привела их к такой же ветхой развалюхе, как и остальные. Забор перед нею был повален, валялась переломленная жердь, какое-то тряпье, трава в бурых пятнах истоптана, перемешана с землей. В избе они увидели несколько женщин. На деревянной кровати стонал ребенок. Андрей подошел и едва успел перехватить руки матери – она бросилась на него, намереваясь вцепиться в лицо.

– Будь ты проклят! – забилась она, вырываясь из его рук.

Пронзительно закричал ребенок, соседки исчезли, Лота и Лиента оттеснили обезумевшую женщину.

– Тихо, тихо, – уговаривала Лота. – Это друг, он поможет твоему мальчику.

– Уведите ее, – приказал Андрей.

– Не дам! Не дам! – рвалась к ребенку мать, не помня себя от горя.

– Идем, нельзя так.

Женщина ничего не слышала, неистово рвалась к плачущему сыну.

– Остановитесь, – сказал Андрей. – Отпустите ее.

– Отпустить? Но, Дар… – Лиента умолк, прерванный нетерпеливым жестом.

Женщина метнулась к Андрею, но вдруг приостановилась, медленно опустила руки, лицо ее разгладилось – гипновнушение, усиленное ТИССом, пробудило ее разум.

– Ты можешь теперь спокойно слушать меня?

Женщина вздохнула, подняла глаза на Андрея.

– Если ты позволишь, я осмотрю твоего ребенка. – Глаза ее метнулись к сыну. – Может быть, ему еще можно помочь. Но не мешай мне.

Женщина колебалась.

– Посмотри, – указал Андрей на Лиенту.

Она только теперь увидела лугарина.

– Вождь!? Ты здесь!? Почему ты… с ним!?

– Уведите ее, – сказал Андрей, – время уходит.

Лота, обняв женщину за плечи, повела ее к дверям.

– Мне – тоже? – спросил Лиента.

– Нет. – Андрей обернулся к лугарину, глядя ему в глаза, проговорил: – Я хочу, чтобы ты узнавал меня. Мне нужно доверие в ответ на мое, хоть кто-то мне должен верить, я не могу выпрашивать его всякий раз, как сейчас. У меня нет для этого времени.

Андрей присел на кровать. Перед ним лежал ребенок, бледный от страха и боли, глаза у него были, как у зверька в капкане, к которому подходит охотник. Он смотрел то на Андрея, то на Лиенту, который стоял, опершись о спинку кровати.

– Не бойся, малыш, – мягко сказал Андрей.

– Где… мама? – еле слышно проговорил ребенок.

– Скоро вернется.

Андрей отодвинул одеяло, на скулах вспухли желваки – излюбленный удар наемников, в живот, чтобы смерть была долгой, мучительно и неотвратимой.

– Дядя, – прошептал мальчик, подняв глаза на Лиенту, – горит все… пить хочу…

Лугарин растерянно посмотрел на Андрея – уж он-то хорошо знал, что при такой ране питье – яд. Но ему никогда не приходилось иметь дело со смертельно раненым ребенком.

Андрей сказал:

– Пей, малыш, – и поднес к его губам сложенные лодочкой ладони, наклонил их. – Пей. Ох, холодная какая! Скорее, мимо ведь льется.

Лиента увидел, как мальчик начал жадно ловить пересохшими губами не существующую струйку воды. На мгновение ему и самому показалось, что из ладоней и впрямь льется голубая, искрящаяся вода. Он тряхнул головой.

– Напился?

– Еще!..

– Что это!? – ошеломлено проговорил Лиента.

– "Я дал ему чувство утоления жажды. Будешь мешать – выгоню".

– А теперь, малыш, разреши мне посмотреть, где у тебя болит? Ты ведь меня больше не боишься? Больно совсем не будет, я не обманываю, настоящие мужчины друг другу не лгут.

Андрей убрал окровавленные тряпки, прикрывающие большую страшную рану. Лиента видел, как его лицо стало сосредоточенно-отрешенным, глаза потемнели, руки скользили над маленьким телом; длинные пальцы – они как будто сделались сами по себе, чутко "прислушивались", замирали, вздрагивали нервно, как от неожиданной боли. То будто ласково успокаивали, гладили; то тягуче, с трудом преодолевали невидимое сопротивление…

Очень скоро Андрею стало ясно – характер ранения не оставлял никакой надежды. Начался сепсис. Хуже того, он не мог снять даже боль, как сделал это со стариком Юнисом. Из-за особенностей раны обезболивание вызвало бы полный паралич ребенка. А как это объяснить матери? Она до последнего мгновения будет верить, что мальчик не умрет и в смерти после парализации обвинит его. Андрей застыл в раздумье… Нет, сейчас ничего не получится, сейчас у него нет достаточной силы, слишком много приходилось тратить в последнее время. Будь Андрей в форме, он мог бы попытаться использовать методику древних хилеров – мощной энергетикой очистить кровь, спаять разорванные ткани и сосуды. Это сложно, далеко не у всех получается, да и у него только несколько раз… Андрей поднял глаза на Лиенту, и тот поразился – столько горечи было в них.

– Что? – спросил он шепотом.

– Все бесполезно.

– Но ему лучше, я вижу.

Действительно, как только исчезла боль, измученный, обессиленный ребенок заснул, лицо его стало спокойным, дыхание выровнялось.

– Это видимость. Его боль во мне, но только до тех пор, пока я с ним. – Помолчав, Андрей сказал: – Позови мать.

Она вошла торопливо, остановилась, глядя с надеждой и страхом.

– Я не могу помочь.

Она качнулась к стене, сникла.

– Спаси его, – надежда еще не оставила ее.

– Я очень хочу. Но я не Бог.

Она подошла к постели мальчика, тихо опустилась на колени, закрыла лицо руками.

– Уж лучше бы сразу… Сил нет смотреть…

– Послушай меня. Я не могу сохранить жизнь твоему ребенку. Но чтобы закончились его страдания, я могу дать ему легкую смерть.

– Что!? – женщина с ужасом посмотрела на него, отказываясь понять услышанное. – Что ты сказал?

– Надежды нет. Зачем удлинять его мучения? Пусть уйдет тихо, он ничего не почувствует. Это будет милосердно.

Женщина отстраняюще вскинула руки.

– Ты хочешь убить его!? Он не умрет! Не умрет! – Она сжала в ладонях лицо малыша, приникла к нему. – Сыночек мой!..

– Он спит, женщина, зачем тревожишь? – укоризненно проговорил Лиента, хотел поднять ее, но мальчик открыл глаза.

– Мама! – он улыбнулся. – Все прошло! Мне нисколько не больно!

Женщина изумленно окинула его взглядом.

– Вы слышали!? Вы слышали, что он сказал!?

Она счастливо рассмеялась сквозь слезы.

– Уходите! Оставьте нас!

Она отпихнула руки Андрея, и крик мальчика заставил ее отшатнуться.

– Что ты делаешь! – оттолкнул ее Андрей, склонился над мальчиком, хрипло приказал: – Убери ее.

Когда Лиента вернулся, мальчик лежал с закрытыми глазами, вытянувшись. Он был очень бледен. Встревоженный Лиента не обнаружил ни единого признака жизни.

– Он мертв? – осторожно спросил лугарин.

Андрей не ответил, по-прежнему склоняясь над малышом. Наконец, разогнул спину, проговорил:

– Он не мертв. И не живой. Он на грани. Я остановил в нем все, и смерть тоже. В таком состоянии он может быть долго. Если мои друзья придут, он будет жить.

– А если нет? – Лиента спохватился, что вопрос этот лишний, но слово уже было сказано.

Андрей зло усмехнулся.

– Да, я не должен был этого делать, это не разумно, – он поморщился. – Разумно было уйти от этих страданий и выбросить из головы его крик.

– Разве я так сказал? – виновато проговорил Лиента.

* * *

В переулке их поджидал Данька.

– Что случилось? – хмуро спросил Андрей, он был недоволен собой.

– Вас зовут.

– Кто?

– Увидишь.

– Данька, не дури, – предостерегающе проговорила Лота. – Говори.

– Пошли, – сказал Андрей. – Знаю я, кто нас зовет.

Дан вел их нехожеными закоулками, едва приметными тропками. Наверняка, пути эти были известны только мальчишкам. Тропинка вилась между огромными лопухастыми листьями малосимпатичного, неистребимого сорняка – через несколько дней на месте роскошных белых цветов созреют семена, наполненные жгучим ядом.

– Пришли, – остановился Дан у кособокой, глинобитной развалюхи с подпертыми стенами. – Ждите.

Через минуту в дверях появился невысокий, крепко сбитый мужчина. Увидел Лиенту, и на лице появилась широкая, открытая улыбка.

– Лиента! – Он крепко обнял лугарина. – Я поверить не мог, когда сказали, что ты в поселке!

– Рад видеть тебя живым, Мотли.

После яркого света дня в избушке показалось темно, но скоро глаза привыкли, и Андрей увидел, что вкруг пустого стола сидят несколько мужчин. С появлением Лиенты здесь стало шумно. Лугарина обступили, о чем-то спрашивали, смеялись. Андрей оказался в стороне и увидел, как отодвинулась ветхая занавеска, что отгораживала угол, и из-за нее вышел высокий седой мужчина с усталым, изможденным лицом – его Андрей увидеть здесь не ожидал. При взгляде на Лиенту суровость его смягчилось, теплая улыбка тронула губы. Тут он встретился с глазами Андрея, и взгляд снова сделался острым. Несколько мгновений он испытующе рассматривал незнакомца в ненавистной форме, потом отвернулся, шагнул к Лиенте.

Торговец Алан еще недавно был владельцем небольшой лавки, где торговал всевозможным нужным в хозяйстве товаром. Торговля его славилась тем, что вещи у него всегда были добротными, сработанными на совесть.

Когда на город обрушились орды Гуцу, Алан отправил жену с детьми в крепость, и вместе с соседями прикрывал их. Но кучки храбрецов не могли сдержать черной лавины – она стремительно растекалась по городу, стискивала, захлестывала, душила многочисленные, но разрозненные пожары сопротивления. Отряду Алана удалось с боем прорваться к крепости, но родных своих они там не нашли. Позже Алану расскажут, как погибли его жена и дети, и за одну ночь из весельчака и добряка он превратится в сурового, расчетливого воина, возглавит оборону крепости. Все это в жизни Алана уже состоялось, но еще не случился последний бой – когда в крепости начнется голод, и они откроют ворота. Судьба смилостивится над Аланом – даст смерть славную и скорую.

Перед Аланом расступились – они с Лиентой были хорошо знакомы, лугары предпочитали покупать товары именно в его лавке. Но со дня Интервенции они не виделись и ничего не знали друг о друге.

– Алан руководит обороной крепости, – сказал Мотли. – Две ночи назад пробрался к нам.

– Провидение свело нас всех вместе, – Алан пожал руку лугарину. – Кто этот человек?

Взгляды всех обратились к Андрею.

– Меня не провидение вело. – Лиента положил руку на плечо Андрею. – Я здесь благодаря Дару.

– Он юкки?

– Нет.

– Ты ручаешься за него?

– Да, я ручаюсь.

– Я тоже, – услышал Андрей и увидел Табора.

* * *

– Мы голодаем, – говорил Алан. – Сегодня – четвертый день, как люди не получают ни крошки. Мы сохраняли немного еды для детей, но она тоже кончилась. Люди послали меня к вам. Если пришло время умереть, надо умереть достойно. Будь мы, мужчины, одни, мы взяли бы оружие и, не колеблясь, вышли бы из-под прикрытия стен.

За столом угрюмо молчали. Мотли с горечью проговорил:

– Люди надеются, что от нас придет помощь. Но что мы можем?

Андрей и Лиента переглянулись.

– "Говори".

– К утру тоннель будет в порядке, – проговорил Лиента.

Все удивленно повернулись к нему.

– Дар знает, что там нужно исправить, чтобы вода ушла.

Теперь взгляды скрестились на Андрее.

– Да, это так. Ты, Алан, сегодня вернешься в крепость, и после полуночи жди в тоннеле сигнала. Потом включишь насосы.

Мужчины переглянулись, и Андрея снова царапнул острый взгляд Алана.

– Ты, в самом деле, знаешь, как можно наладить?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Оставь это мне. Важно, что сегодня тоннель можно будет использовать.

– Ты так уверенно говоришь об этом. Почему? Вы не боитесь дать людям несбыточную надежду?

– За свои слова я могу поручиться головой, – сказал Андрей. – Но не стоит волновать людей раньше времени. Поэтому жди меня один.

– Прошлой ночью я не смог вернуться в крепость.

– Сегодня сможешь. Я проведу тебя.

– Какой сигнал я должен ждать?

– Ты узнаешь. Продукты в крепости будут под утро, но ты тоже не можешь вернуться с пустыми руками. Там наверняка всю ночь не спали и опять будут ждать.

– Женщины соберут что-нибудь, – сказал Мотли.

– Лучше пойти в город и купить. Это безопасно. Вы знаете, Марта вчера ходила.

– Если опасности нет, лучше так и сделать, мы здесь тоже впроголодь живем.

Со двора донесся тихий, продолжительный свист. Мотли быстро встал и вышел. Он скоро вернулся, угрюмо сказал:

– Опять юкки… Пьяные…

– Сволочи!.. – в бессильной ярости сжал кулаки Табор.

Лиента коротко глянул на Андрея, тот поднялся.

– Кого пошлете в город?

Вызвался молодой мужчина по имени Лей. Андрей кивком головы велел следовать за ним.

– Будь осторожен, – догнал его у порога голос Лиенты.

После ухода Андрея все некоторое время молчали. Потом Алан сказал:

– Кто он, вождь?

– Друг, – коротко ответил Лиента.

– И все? Ты не хочешь говорить?

– Я не знаю больше о нем ничего.

Ошеломленные ответом Лиенты, все молчали. Он усмехнулся.

– То, что говорит о себе он сам – слишком странно. Два дня назад он появился из джайвы. Шел со стороны, противоположной городу. Его обнаружили дозорные, схватили и привели в стойбище. Так я думал вчера. Сейчас я знаю, что это он обнаружил дозорных и позволил себя схватить, чтобы они привели его в поселок.

– Да ведь он шпион!

– Или друг, который шел предложить помощь. Он – наше спасение. Дар может то, чего не может никто из нас.

– Что?

– Восстановить тоннель.

– Он это сделает?

– Он может это сделать.

– Ты сказал, вождь, что твои воины схватили его. Как же он пришел к нам? Ты отпустил его?

– Он не спросил у меня разрешения, – снова усмехнулся Лиента. – Я был уверен, что он шпион Гуцу и не приказал его казнить немедленно лишь потому, что устал, хотел утром допросить его с пристрастием. Велел связать и оставить в моей хижине. Тогда он предупредил, что ночью уйдет. Он так и сделал.

– Он ушел из твоей хижины? Как?

– Просто порвал ремни. Гнилыми они не были, я проверил.

– И ты веришь ему?

Лиента обвел глазами тех, кто сейчас смотрел на него требовательно и смущенно. Любого из них он мог назвать другом – старым и верным, на любого он мог положиться. Можно ли поставить рядом с ними человека, которого вчера считал врагом? А сегодня видел его лицо у постели смертельно раненого ребенка…

– Я поручился за него и повторю это опять.

– Не слишком ли ты доверчив?

Лиента рассмеялся.

– Ставр недавно упрекал меня на Совете вождей, что я не верю даже собственной тени.

– Что ж, время покажет. Выбора у нас все равно нет. Как дела у вас в джайве?

– Лучше, чем ваши, но это не значит – хорошо. Луна не обновилась, а я дважды велел снимать поселок и уводил людей в другое место. Юкки дышат в затылок. Тоже у других. Стон погиб и с ним много воинов. Оставшихся я принял к себе. За окном прошелестела трава, дверь отворилась, нагнув голову, вошел Андрей.

– Все спокойно. Они ушли.

Он снял плащ, вытер вспотевший лоб.

– Я вам здесь не нужен, там люди пришли, ждут. Лиента, не забудь о том, что понадобится ночью.

Андрей ушел. Алан обвел глазами сидящих, проговорил:

– Если он шпион, то сейчас к Гуцу несут его донесение. И нам надо ждать гостей. При этом сам он ушел от нас.

– Я не верю, что он шпион, – сказал Табор.

– И все же, я хочу знать, как и почему ушли те сволочи. Лиента?

– Моя вера не твоя. Ты имеешь право.

Мотли наклонился к маленькому оконцу.

– Дан!

Через секунду светлая Данькина голова просунулась в двери.

– Что, дядя Мотли?

– Дар ушел?

– Да, с Лотой.

– Кто сейчас ходил с ним?

– Я и ходил.

– Зайди, расскажи, как там было.

Данька начал солидно, сдержанно, но скоро сбился со взятого тона, заговорил с мальчишечьим азартом.

– Ну, вышли Дар с Леем. Он говорит: "Где, говорит, эти паразиты? Давай бегом". Ну, мы и побежали. А он говорит: "Что вы тащитесь, как две дохлые снули?" Посадил меня на плечо, чтоб дорогу показывал. У-у, и здоровый же он! Лей все равно отстал. А гады эти уж во всю во дворе у Алины хозяйничают. Дар сначала в стороне приостановился. Алины дома не было – старуха, да дети. Их во двор выгнали и давай утварь из избы выкидывать. А чего там выкидывать-то, святой Тау! Старуха ни жива, ни мертва стоит, детей к себе прижала. А они то арбалет нацелят, делают вид, что стрелять сейчас будут, то еще чего. Дени заплакал, он же еще маленький совсем, испугался. Один подскочил, у старухи его выдернул. Тут, правда, и я испугался – от них чего хорошего ждать? Гляжу, а Дар уже там, я и не заметил, как он там оказался. Чего-то сказал им, они заржали и дальше свое творят. Дени, правда, обратно к бабке толкнули. Тут Дар как гаркнет! Я аж присел, вот голосище! А юкки перед ним навытяжку, обмерли, глаза таращат! Ну и все. Он Лея позвал, с ними отправил. Они повернулись и пошли со двора. Тут Алина перепуганная прибежала, давай они с бабкой кланяться ему. А Дар засмеялся, Дени по голове погладил, и мы назад пошли.

– Хорошо, Дан, иди.

– За Даром-то сегодня смотреть?

Помешкав, Мотли сказал:

– Не надо.

Никто не возразил.

– Будьте повнимательнее к чужим – у нас сегодня много гостей.

Андрей вернулся поздно вечером, когда сумерки загустели, стали фиолетовыми, на небе проступили звезды. Он устало опустился на скамью, привалился спиной к стене. Хозяйка поставила перед ним миску, исходящую ароматным паром, хлеб.

– Продукты из города принесли?

– Да, все в порядке.

Андрей кивнул, потер лицо руками, взял ложку. Лиента смотрел, как он нехотя, с усилием глотает похлебку.

– Что с тобой? Ты болен?

– Устал от чужой боли. – Андрей отодвинул миску. – Спасибо, хозяюшка, я лучше прилягу.

– Ты совсем больной, ты не сможешь… – тихо проговорил Лиента.

– Неужели думаешь, – я забыл о тоннеле? Мне только надо немного отдохнуть.

Он встал, провел рукой по лбу, будто хотел что-то вспомнить.

– Приготовили, что я просил?

– Да, я все проверил.

В избе стояла тишина, время текло беззвучно. Уже давно стемнело, и Алан все чаще нетерпеливо посматривал на Андрея, но всякий раз его останавливал взгляд Лиенты. Неожиданно, не открывая глаз, Андрей сказал:

– Пора, Алан.

Еще несколько мгновений он лежал неподвижно, потом встал.

– Разве ты не спал? – спросил Мотли.

– Почему не спал? Я отлично отдохнул.

Действительно, это был совсем не тот обессиленный, разбитый, больной человек, которого они видели час назад. Теперь он был полон сил и готов к действию.

Лиента покачал головой, недоверчиво усмехнулся:

– Ты будто из воздуха силы берешь…

* * *

Две трети тоннеля были расчищены. Андрей работал третий час. Поначалу холодная вода взбодрила, но исподволь подкрадывалась усталость, снова вернулась головная боль, дрожали руки, все тело просило покоя. Теперь он действовал почти автоматически – перерезал ремни и тяжелые мечи в ножнах, чехлы с арбалетами оставались на дне тоннеля; Андрей цеплял крюк за одежду, в кромешной темноте отыскивал другого, снова ремни, крюк и так много-много раз. Через каждые три-четыре рейса он через колодец выходил в реку, всплывал и несколько минут лежал на воде, глубоко вдыхал парной воздух. Потом снова приходилось перестраиваться. В том, что это повторялось снова и снова, была опасность: мозг то получал кислорода в изобилии, то вновь вынуждено переходил в лимитированный режим. Это не могло проходить абсолютно без последствий. В работе организма начинались мелкие нарушения, однако, здоровый, крепкий организм без труда справлялся с ними, включался процесс саморегуляции, и сбой внешне никак не проявлялся. Но сейчас Андрей поставил себя в экстремальные условия, и многократные сбои в работе нейронов перешли на уровень изменения сознания – наступал эффект, подобный опьянению. Неприятен и опасен он был тем, что мозг неверно поступающую к нему расшифровывал информацию. Становилось трудно контролировать себя.

Последняя треть, как и предполагал Андрей, оказалась самой сложной – трупы буквально закупорили тоннель. Сколько же их здесь было!

Время от времени Андрей связывался с Лиентой, стараясь в эти минуты с особой тщательностью держать свои мысли под контролем. Но, видно, это уже не очень хорошо получалось, потому что лугарин что-то почувствовал, настойчиво просил не прерывать связь. Андрей молча отключался, не вступая по этому поводу в дискуссию, – совсем ни к чему было посылать Лиенте непрерывный поток своих мыслей, который порой становился полубредовым.