Трон Дураков (Омара - 2)

Он пытался найти ответ на вопрос, существует ли какая-то связь между появлением этого чужеземца, который скоро предстанет перед ним, и недавнего гонца из Неприступной Башни, главной цитадели Избавителей далеко на севере. Оттуда рассылал Хранитель своих сторожевых псов по всей Омаре, чтобы они находили и истребляли всякого, кто посмел нарушить закон и заняться магией или поклоняться каким-либо богам. Но он, Райнворд, обрел собственное королевство здесь, в диком глухом углу на самом юге Омары, где можно было спокойно забыть о Хранителе и чувствовать себя полновластным хозяином. Охранное Слово, которому служили все Избавители, давно уже толковалось им с учетом собственных нужд. Как ни странно, Хранитель, казалось, тоже не вспоминал о нем. До поры до времени.
      Сначала был гонец. Из самой Неприступной Башни прискакал Избавитель с известием, что Хранителя больше нет. Там произошел переворот, подстрекателем которого стал какой-то человек, который, как говорят, пришел из другого мира. Из другого мира, как же! Райнворд презрительно фыркнул. Что этот гонец, спятил, что ли? Забыл, какое наказание полагается за такие слова? Но тот продолжал настаивать на своем, утверждая, что этому чужеземцу, который назвался Корбилианом, удалось склонить на свою сторону Саймона Варгалоу, первого доверенного слугу Хранителя. При упоминании имени Варгалоу Райнворд начал относиться к словам посланца с большим вниманием, ибо это имя способно было привести в содрогание самого закаленного из служителей Башни. Корбилиан и Варгалоу уничтожили Хранителя и отменили Охранное Слово. Отменили! Рухнули самые устои жизни многих поколений Избавителей. Райнворду было приказано - приказано, не больше и не меньше, как можно скорее послать своих представителей в Башню, чтобы подтвердить лояльность к новой власти. Ее верховным держателем должен был стать Варгалоу. Райнворд содрогнулся от этой новости. Варгалоу - новый владыка Неприступной Башни? Ну, уж он-то не станет попустительствовать его, Райнворда, самоуправству.
      Он быстро принял решение. Той же ночью его люди потихоньку избавились от гонца, вернув его кровь земле. Даже если Варгалоу и в самом деле захватил власть, сюда он не доберется еще долгие годы, а может, и вообще никогда.
      Райнворд сосредоточенно всматривался в пролетавшие мимо его лица снежинки. А теперь вот это. Еще один чужеземец. Тоже из другого мира? Подобные измышления необходимо задушить в зародыше. Но все же интересно будет послушать, что он скажет, если его, конечно, удастся разбудить. А может, он просто умрет своей смертью, тогда и голову ломать не придется.
      Обитатели деревни зашумели и расступились, давая дорогу саням, которые приблизились к самому подножию помоста, где их и встретил Йанначук. Райнворд поднялся со стула и стоял, возвышаясь надо всеми. Он увидел двоих взрослых охотников из племени Йанначука, сани, в которых лежал покрытый шкурами человек, а рядом с ними - старика и мальчика.
      - Так это вы двое нашли его? - обратился он к последним.
      Ингук и Гуамок сделали шаг вперед и поклонились, хотя лицо старика перекосило от ненависти, которую он даже не пытался скрыть. Гуамок, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, принялся подробно рассказывать всемогущему Избавителю, что с ними произошло и что они видели. Его соплеменники хранили молчание, опасаясь вызвать гнев Райнворда, ибо по его приказу здесь уже умирали люди. Он внимательно слушал. Без сомнения, мальчик говорил правду, но правда не всегда устраивала главу Избавителей.
      - Мальчишка, у которого еще молоко на губах не обсохло, и старик, древнее которого, похоже, во всем племени не сыскать, - холодно прокомментировал Райнворд, когда юноша окончил свой рассказ. - Привиделась им гигантская птица, которая родила человека. Понятно.
      Йанначук, нахмурившись, отвернулся. Райнворд не поверил мальчику. Плохой знак.
      - Приходил ли чужеземец в себя? - продолжал Избавитель. - Говорил ли что-нибудь?
      Все вновь повернулись к Гуамоку. Юноша выпрямился и сделал попытку посмотреть Избавителю прямо в глаза, но, не выдержав их ледяного взгляда, опустил голову.
      - Он пытался говорить, господин, но те немногие слова, что ему удалось произнести, были бессмысленны.
      - А о богах или магии он не упоминал? Смотри, мальчик, не пытайся скрыть что-нибудь от меня.
      - Он говорит правду! - вмешался Ингук, вперив в Избавителя полный ненависти взор. "Будь проклят тот день, когда эти убийцы впервые появились среди детей снегов".
      Райнворд кивнул, отметив про себя наглый взгляд старика. Вот еще один росток неповиновения, который необходимо было растоптать, пока он не разросся слишком сильно. "Но если чужеземец очнется и заговорит о силе, которая, судя по слухам о событиях в Неприступной Башне, действительно существует, и если окажется, что он и сам обладает ею, то что мне делать тогда? - подумал Райнворд. - Неужели придется покориться ему? Нет, об этом и помышлять нечего: стоит мне только заикнуться, что волшебные силы существуют, как эта шваль тут же перестанет мне верить, а тогда прощай моя власть над ними".
      - Охранное Слово ясно говорит, что магическая сила - грех, а те, кто пользуется ею, нарушают закон. Нет никакой силы и богов тоже нет.
      Покорно, как дети за учителем, повторили обитатели деревни слова Райнворда. Даже не глядя, они чувствовали, как кольцо плащеносцев сжимается вокруг них.
      Райнворд указал на лежавшего в санях чужеземца.
      - Вот воплощение зла. Вот преступник. Нельзя терпеть его присутствие в наших рядах. Кто-нибудь не согласен? - Произнося эти слова, он ожидал встретить взгляд юноши, но снова натолкнулся на холодный взор старого охотника. "Ну что же, старик, и тебя сегодня ждет смерть. Даже твой почтенный возраст не будет тебе защитой".
      - Верните его кровь земле, - отдал он приказ тихим голосом, но каждый мужчина и каждая женщина, что стояли вокруг, слышали все до последнего слова. Тут же не менее дюжины Избавителей шагнули вперед, на ходу высвобождая из плащей свои страшные руки-серпы, которые они получили, отслужив свой срок в Неприступной Башне. Искривленные стальные конечности поднялись и опустились одновременно, блеснув в свете факелов так, что глазам больно стало. От лежавшего на санях человека должны были остаться лишь окровавленные обрубки.
      Но вместо этого в темное ночное небо ударил такой мощный столб света, что все жители деревни как один повалились на колени и уткнулись лицами в снег, будто спеша остудить раскалившиеся от нестерпимого пламени глаза. Райнворд снова рухнул на свой стул, прижимая к лицу ладони, словно внезапно ослеп. Первым увидел, что произошло, Гуамок. Металлический прут, прикрепленный к поясу чужестранца, светился, как раскаленный: должно быть, стальные лезвия Избавителей ударили в него. Сами же воины Башни катались по снегу, корчась от боли. Один из них оказался совсем рядом с юношей, и тот увидел, что железо, из которого была сделана рука Избавителя, обмякло и каплями стекает на снег, точно расплавленный воск. То же самое случилось с каждым Избавителем, который дотронулся до таинственного жезла. Незнакомец же сел на санях и теперь озирался вокруг, будто еще не совсем проснулся.
      Райнворд, шатаясь, поднялся на ноги. Лишь трое из его Избавителей погибли от вспышки таинственного света, остальные же стояли у него за спиной, угрожающе обнажив свои руки-клинки. Чужестранец тоже встал и уставился на возвышавшиеся над ним фигуры в плащах.
      - Кто из вас Корбилиан? - прозвенел в морозной тишине его голос.
      Казалось, прошла целая вечность, прежде чем кто-либо смог пошевелиться. Гуамок глядел на чужеземца, открыв рот, Ингук, который не сводил настороженного взгляда с лица Райнворда, прочел на нем изумление, граничившее с ужасом. От его людей просто отмахнулись, как от мух, их стальные руки растаяли без следа, словно их никогда не существовало. Они оказались бессильны!
      - Знамение! Знамение! - закричал старик и, потрясая копьем, указал на валявшихся на земле Избавителей, с виду мертвых. До его соплеменников наконец стало доходить.
      - Убейте его! - зарычал Райнворд, взмахнув своей стальной рукой.
      Но не зря Ингук столько лет охотился на снежного тюленя: он умел подмечать слабые стороны противника и использовать их. Он сразу понял, что ему дается шанс, о котором он мечтал долгие месяцы: возможность убить Райнворда. Ингук вспомнил, как мальчик хотел уступить ему честь убить особую добычу. Настало время его отблагодарить. Старик поднял копье и метнул его с такой быстротой, что оно словно растворилось в воздухе. Райнворд слишком поздно понял, что происходит, и не успел увернуться. Острый наконечник вонзился ему в живот, прошил его насквозь и с глухим стуком пробил деревянную спинку стула, пригвоздив к нему Избавителя, точно непомерных размеров бабочку. Глаза его выпучились, челюсть отвалилась, но изо рта не вылетело ни звука. Стража у него за спиной не могла двинуться с места от неожиданности, да и поздно было предпринимать что-либо. С десяток деревенских жителей, ободренных примером Ингука, вспрыгнули на помост и перерезали всех Избавителей до единого, а потом побросали их тела вниз, чтобы односельчане тоже могли упиться местью, нанося мертвым врагам удары короткими копьями, ножами и всем, что только было под рукой.
      Ингук разразился торжествующим смехом и хлопнул Гуамока по плечу. Мальчик тоже рассмеялся - больше от страха, чем от радости. Из всей компании только Йанначук сохранял хладнокровие. Он подошел к чужестранцу, недоуменно озиравшемуся по сторонам, подобно человеку, который был уверен, что ему снится страшный сон, и вдруг обнаружил, что все увиденное им происходит на самом деле.
      - Быстрее, я уже не могу их остановить. Пойдем со мной, а то и тебя прибьют заодно.
      Чужак кивнул с таким безразличием, словно очутился на сцене во время представления, в котором у него нет роли.
      - Корбилиан, - повторил он снова, - он здесь?
      Йанначук отрицательно покачал головой, не сводя глаз со своих людей, которые как раз заканчивали кровавую забаву. Он боялся Райнворда и его угрюмых прислужников и теперь радовался, что все так обернулось. Прежде никто и представить себе не мог, что подобное возможно. Когда он тащил чужеземца за собой, крепко держа его за локоть, чья-то рука вцепилась ему в лодыжку. Это был один из Избавителей, живой, хотя и явно страдавший от сильнейшей боли.
      - Пощади меня, - прошептал он едва слышно. - Пощади, и я скажу тебе, где искать Корбилиана.
      Йанначук украдкой бросил взгляд на металлический прут, висевший у незнакомца на поясе. Его обладателя лучше было не сердить. Он сделал охотникам знак отвести Избавителя в свою хижину. Те подняли его на ноги и поволокли. Деревенские заворчали, словно голодные псы, у которых отняли кость. Ингук взмахнул подобранным где-то копьем. Но Йанначук повернулся к ним и выкрикнул что-то резкое, после чего толпа нехотя расступилась и дала им пройти. Однако уже через минуту все было забыто, и охотники принялись радостно откупоривать бочонки с элем, готовясь чествовать новых героев, Ингука и Гуамока.
      Глава 2
      ЭВКОР ЭПТА
      Из окна, расположенного намного выше уровня любой из неброских построек Башенного острова, открывался изумительный вид на Золотой Город, столицу Золотой Цепи. У окна, как обычно по вечерам, стоял Эвкор Эпта, Олигарх-Администратор Империи, и любовался чудной картиной. Лучи заходящего солнца окрашивали воды лагуны, заполнявшей внутреннее пространство главного острова Цепи, известного под названием Медальон, в золото и пурпур, подчеркивали изысканную стройность величавых городских башен, которые были хорошо видны с острова Эпты, несмотря на то что между ними раскинулась обширная бухта. Над городом нависал угрюмый горный массив, который охранял подступы к столице Империи ревниво, словно какой-нибудь бог, оберегающий любимую игрушку от посягательств смертных. В Золотой Город нельзя было войти по суше; морской путь к нему лежал через узкий пролив в северной оконечности острова, который именовался Застежкой. Это было единственное место на всем острове, где береговая линия прерывалась, открывая доступ к внутренним водам. Только корабли Империи беспрепятственно бороздили воды лагуны, где были разбросаны десятки мелких островков, составлявших часть сложной структуры Города. На самом большом из них, в двух милях к западу от центра столицы, и построил свою резиденцию Эвкор Эпта.
      Как всегда по вечерам, великий Администратор предавался размышлениям о силе и слабости Империи. Надежно защищенная от любых посягательств извне, она переживала пору серьезных внутренних разногласий, которые грозили перерасти в самом ближайшем будущем в вооруженный конфликт. Близилось время жестоких перемен, когда уцелеют лишь сильнейшие. Снизу до Эпты доносился крепкий соленый запах моря, но, уже отворачиваясь от окна, он различил примешавшуюся к нему долю зловония. Город был не тот, что прежде. Во многих кварталах давно не производился ремонт, и дома тут и там грозили обрушиться на головы прохожих. Император Кванар Римун был при смерти. Презрительная гримаса исказила лицо Эвкора Эпты при мысли об этом безумце, который сделал все возможное, чтобы привести в упадок гордую столицу Империи. Но ему оставалось уже недолго. Со дня на день могущественный чиновник ожидал известия о кончине монарха.
      В дверь постучали. В личных покоях Олигарха-Администратора не было никаких слуг - только стража внизу, у входа в башню. Охранники пропускали внутрь лишь тех, о чьем приходе их заранее предупреждал сам хозяин острова.
      - Войдите.
      В комнату вошел юноша. Осторожно прикрыв за собой дверь, он сделал несколько шагов по покрытому ковром полу. В центре стоял небольшой стол, на котором ярко горели две толстые восковые свечи. Хозяин нарочно встал перед ними так, что вошедший с трудом различал его черты. Не поднимая глаз, гость поклонился. Администратор ни словом, ни жестом не показал, что заметил его присутствие, и продолжал стоять, невозмутимый, как статуя. Лицо его не выражало абсолютно ничего: могущественный Олигарх ни с кем не делился ни планами, ни мыслями, ни эмоциями. Большинство подданных Империи вообще никогда его не видели: для них он был лишь тенью, именем, почти легендой. Когда он, прямой, как палка, и неподвижный, как каменное изваяние, стоял посреди комнаты, посетителю казалось, что страх гнездится в каждой складке его одежды, а вся его фигура источает угрозу.
      Юноша, которого звали Муриддис, вспомнил, как ему впервые было позволено предстать перед великим Олигархом. Его привел сюда отец. Это случилось сразу после того, как мальчик перешагнул порог своего двенадцатилетия. Взрослые обменялись парой слов, после чего отец ушел, оставив Муриддиса дрожать перед прославленным Администратором, точно молоденького кролика перед удавом. Слова, сказанные Эвкором Эптой в тот день, все еще были свежи в его памяти.
      - Расскажи мне о Золотом Городе, - приказал он вдруг.
      Муриддис принялся покорно излагать все то, чему его учили в школе на уроках истории и географии, как вдруг Администратор прервал его резким хлопком в ладоши.
      - Хватит пустословия, мальчик. Ты знаешь, о чем я говорю. Расскажи мне то, чему тебя учил отец.
      Муриддис начал снова. Теперь он говорил о времени до Потопа, до того, как опустилась земля, и воды хлынули на сушу, и затопили сердцевину нынешнего Медальона, и создали его и саму Золотую Цепь.
      - А короли? - Эпта задал вопрос абсолютно ровным голосом, словно ему было совершенно все равно, что скажет мальчик. Но Муриддис знал, что все его будущее зависит от этого ответа. Отец научил его, что сказать.
      - Они пришли со стороны. И захватили острова.
      - А Римуны? - продолжал чиновник.
      Отец предостерегал Муриддиса, что он должен быть абсолютно честен. "В жилах Эвкора Эпты течет Истинная Кровь, - говорил он. - Помни об этом, сын, когда будешь дрожать перед ним, а дрожать ты будешь наверняка. Он той же Крови, что ты, и я, и твоя мать".
      - Воры, - решился наконец мальчик. - Римуны - воры.
      Эвкор Эпта устремил на него пристальный немигающий взгляд. Несколько минут прошло, прежде чем он произнес:
      - Всегда помни об этом, Муриддис. Они не нашей Крови. Империя не принадлежит им по праву. Они пришли после Потопа и прибрали к рукам то, что осталось.
      Но и теперь, несколько лет спустя, Муриддис боялся его не меньше, чем в тот, самый первый день. Во всей Империи не было человека, обладавшего такой же необъятной властью, как этот незаметный чиновник, - кроме, пожалуй, самого Императора, но и его слово значило в решении практических проблем управления государством меньше, чем слово главного Администратора. Юноша бывал в доме Эпты всего несколько раз в жизни, но это ничего не меняло: к присутствию такого человека, как он, невозможно было привыкнуть. Даже служить ему означало постоянно испытывать страх и сомнения, потому что любая ошибка или выход за пределы им самим обозначенных границ вели к немедленной смерти - в этом Муриддис не сомневался.
      - С какими вестями ты пришел сегодня? - спросил хозяин дома.
      - Император по-прежнему не приходит в сознание. Врачи утверждают, что конец уже близок. Ему остались считаные дни.
      - Когда он в последний раз получал лекарство?
      - Сегодня утром, господин. Я сам присутствовал при этом. Судя по всему, меня никто ни в чем не подозревает. Врачи так и не догадались, что причина болезни Императора - яд. Они рассматривают физическое угасание Кванара Римуна как неизбежное следствие его умственной недостаточности и удивляются лишь тому, что конец приближается быстрее, чем они полагали возможным. Я задавал вопросы крайне осторожно, но, по-моему, мысль об убийстве никому не приходит в голову, или, по крайней мере, никто об этом не говорит. Император не пользуется популярностью, даже среди своих.
      Эвкор Эпта кивнул. Лицо его по-прежнему хранило невозмутимое выражение. Яд был доставлен с юга, из Атахары, ровно год тому назад. Человек, который его привез, очень кстати исчез из виду. Отрава оказалась превосходного качества. Да и преданность юноши тоже заслуживала отдельного упоминания.
      - Я должен узнать о смерти Императора первым. Позаботься об этом. А потом исчезни. Возможно, наша следующая встреча состоится лишь через несколько лет, а может, и никогда. Но тебя не забудут, Муриддис, и твою семью тоже. Ты уже женат?
      Юноша судорожно сглотнул.
      - Нет, господин. Одна девушка...
      - Нашей Крови?
      Ответом был кивок.
      - Хорошо. Для завершения нашей работы потребуется еще много лет. Быть может, вся жизнь. Терпение - наше вернейшее оружие. Скоро у нас будет новый Император.
      - Еще один Римун, господин? - спросил юноша, и нотка презрения, не укрывшаяся от внимания Олигарха, прозвучала в его голосе. Это было пренебрежение к правителям-пришельцам: родители хорошо потрудились над его воспитанием.
      - Пока - да. Меч силен, но рука, которая управляет им, умнее. Итак, возвращайся в город.
      Юноша хотел еще кое-что сказать всесильному Администратору, но, взглянув на него, передумал. Очевидно, тот был доволен, но своими планами, как обычно, ни с кем делиться не собирался.
      Муриддис поклонился и вышел.
      Эвкор Эпта вернулся к окну и снова принялся наблюдать за погружавшейся в сумерки столицей. На этот раз его взгляд приковали еле видимые на таком расстоянии огни дворца, прижатого к отвесному утесу. Кванар все никак не мог умереть, но Муриддис не ошибался, утверждая, что немногие будут оплакивать его кончину. Непредсказуемость, причиной которой было сумасшествие, ставшее в последние годы откровенным, сделала его абсолютно непригодным для управления Империей. Убрать его значило оказать своей стране большую услугу, но Эвкор Эпта прекрасно понимал, чем рискует: случись Дающим Закон или Имперским Убийцам, личной страже Императора, заподозрить, что дело нечисто, и самого Олигарха-Администратора не станет в мгновение ока. Муриддиса следовало щедро наградить за молчание.
      Тем временем предмет размышлений Эвкора Эпты вышел из башни и забрался в стоявшую у крохотного причала лодку. Там его дожидались двое доверенных слуг; как только он сел, суденышко отчалило, а охранники Администратора вернулись на свой пост у дверей башни. Муриддис молчал. Противоречивые чувства одолевали его. Полгода он медленно отравлял Императора, и вот теперь, когда он уже почти достиг цели, его отстранили. Он понимал причины одолевавшей Эпту мании секретности, но не знал, как ему, отведавшему вкуса политических интриг, продолжать теперь жить обычной жизнью, не ведая, что творится в высших сферах власти. Какова была истинная цель поступков Эвкора Эпты? Не революция, это очевидно. И не кровавый дворцовый переворот. Государственная машина Империи настолько расшатана, что не выдержит подобных потрясений. Но Кванар со дня на день умрет, и кто же тогда придет ему на смену? Говорят, что он последний в своем семействе.
      Несмотря на теплый вечер, Муриддис плотно закутался в плащ, откинулся на сиденье и погрузился в свои мысли, в то время как слуги молча гребли по направлению к городу. До берега оставалось немногим более мили, когда их лодке пришлось сойти с курса, чтобы пропустить другое, более крупное судно, которое шло им навстречу. На веслах сидели солдаты, а на корме виднелась закутанная в плащ массивная фигура. Пассажир явно разглядывал Муриддиса, хотя его собственного лица видно не было. Юноша опустил голову, чтобы не быть узнанным. Пусть его визит к Администратору останется в тайне. Немногим людям доводилось ступать на берег Башенного острова, а те, кому выпала такая честь, предпочитали не распространяться об этом. Большая лодка стрелой пронеслась мимо. Юноша обернулся и долго смотрел ей вслед, гадая, не направляется ли ее пассажир в то самое место, откуда лежал его путь.
      Задержись юноша еще на мгновение, и его догадка подтвердилась бы: встреченное им судно пришвартовалось у того самого причала, который только что покинул он. Облаченный в доспехи пассажир сошел на берег и поприветствовал стражу у подножия башни. Они немедленно поняли, кто перед ними, и расступились, давая ему дорогу.
      Эвкор Эпта чрезвычайно удивился, услышав новый стук в дверь. Он открыл; за дверью стоял один из его охранников. Струйки пота стекали по его лицу: очевидно, он бегом преодолел несколько лестничных пролетов, чтобы сообщить хозяину какую-то новость.
      - Прошу прощения, Администратор, но мы не могли не сказать вам. Исполняющий Обязанности Главнокомандующего здесь и требует аудиенции.
      Первая мысль Эвкора Эпты была о Муриддисе. Успел ли он скрыться? Но, по своему обыкновению, Администратор спокойно кивнул, ничем не выдав удивления.
      - Его появление кстати. Пусть поднимется.
      Произнеся эти слова, он вернулся обратно в комнату. Должно быть, произошло нечто из ряда вон выходящее, раз Феннобар явился к нему сам. Хотя, конечно, с точки зрения стороннего наблюдателя, не было ничего странного или необычного в том, что Исполняющий Обязанности Главнокомандующего посещает Олигарха-Администратора в его резиденции, тем более в момент политического кризиса.
      Феннобар вошел, затворил за собой дверь, и двое мужчин, оставшись наедине, поглядели друг на друга как союзники. Странная это была пара бесстрастный Эпта, неподвижно стоявший посреди комнаты, и напряженный Феннобар, который взволнованно шагал из угла в угол, словно только что принимал участие в шумной ссоре и еще не пришел в себя. Свой широкий плащ он сбросил на пол, руки упер в бока (поза, которую он обычно принимал, разговаривая с подчиненными). Администратора он не любил, но все же поздоровался как подобает, хотя и без особой охоты. Эпта был ему нужен, так как в его руках сосредотачивались власть и влияние.
      Эвкор Эпта наблюдал за порывистыми движениями воина без малейших признаков интереса. Феннобар наверняка был раздражен, взволнован или расстроен непредвиденным развитием событий. Он, конечно, был великолепным солдатом, сложенным как бог и сильным как бык, и наверняка смог бы одолеть в рукопашной схватке медведя, возникни такая необходимость, но терпения ему явно не хватало. Он привык получать все и сразу, а если придется, то и добывать силой. Ему недоставало утонченности, причем не только в делах, но также в одежде и в манерах. Стоило планам пойти наперекосяк, как он тут же впадал в истерику. Но все же Эвкору Эпте были нужны и такие люди для осуществления его замыслов.
      - Что, опять непредвиденная ситуация? - спросил Олигарх-Администратор язвительным тоном.
      - Можно и так сказать, - проворчал солдат, не заметив укола.
      - Я слышал, Кванару Римуну недолго осталось жить.
      Но даже эта новость не обрадовала воина-великана. Он вцепился в спинку стула, перегнулся через нее и прямо-таки выплюнул в лицо Олигарху:
      - Элберон мертв! У меня есть подтверждения. Слухи, которые просачивались из-за восточных морей, оказались правдой. Он умер.
      - Кто тебе это сказал? - От внимательного наблюдателя не укрылось бы, как напряглась челюсть Администратора, как затвердели и без того малоподвижные мышцы его лица, выдавая пробудившийся интерес. Феннобар, однако, не заметил ничего, кроме холодного взгляда.
      - Я послал на восток целый флот! Мои корабли патрулировали Триречье. Тебе известно, где это? Восточный континент пересекают три большие реки, и все они впадают в море в одном и том же месте, образуя большую дельту. Один из кораблей заходил туда. Они строят там город! Город, будь я проклят!
      - До меня доходили слухи. Но, по-моему, тебе следовало бы радоваться смерти Моррика Элберона. Верховный Главнокомандующий Двадцати Армий...
      - Идиотский титул!
      - Наш Император пожаловал его Элберону. Но, коль скоро слухи о смерти последнего оказались правдой, то логично предполагать, что его заместитель получит повышение в звании. Или ты сомневаешься в том, что я замолвлю за тебя слово, когда Совет Администраторов соберется для обсуждения этого вопроса?
      - Разумеется, нет! - Но Эвкору Эпте сразу стало понятно, что тот лжет, и великий Администратор порадовался тому, что заставил этого олуха лишний раз помучиться. Феннобар хотел было добавить несколько слов о преданности, но воздержался, по опыту зная, что таким примитивным приемом доступ к тайным мыслям чиновника все равно не получить. Безопаснее сунуть руку в ведро, полное змей. - Проблема не в том, чтобы заручиться твоей поддержкой.
      - В чем же? - Выражение лица Эпты ничуть не изменилось, но все же он ощутил неприятный укол неуверенности.
      - Элберон дезертировал около года тому назад, это нам известно. Был пущен слух, будто он отправился на восток по заданию Кванара - покорять новые земли для присоединения к Империи. На самом деле Элберон набирал собственную армию из таких же отщепенцев, как и он сам.
      - Чтобы захватить Золотой Город. Да, я знаю об этом.
      Феннобар притворился, что не слышит.
      - Под его знаменами собралось много народу.
      - Он был превосходным командиром.
      - Да, но не для себя он хотел завоевать Империю. В его намерения входило посадить на престол двоюродного брата Кванара. Оттемара Римуна. "Посмотрим, что ты скажешь на это, Администратор!"
      Эвкор Эпта и бровью не повел.
      - Такая возможность тоже приходила мне в голову. Продолжай.
      - Он ведь был здесь, не так ли? Содержался в плену?
      - Оттемар? В некотором роде, хотя, конечно, его заключение здесь было негласным, во избежание политических осложнений. Его содержали во дворце, подальше от глаз Кванара. Император ненавидит родственников, как тебе известно. Однако Оттемару удалось организовать побег, причем весьма примечательным способом. Это произошло, когда Кванар еще не слег окончательно, а слонялся по своим покоям, то и дело принимая безумные решения и угрожая отрубить голову всякому, кто осмелится хоть в чем-то ему перечить. Если мне не изменяет память, в то время лишь его личная гвардия, Имперские Убийцы, охотно выполняла его приказы, да и то из страха, что иначе ее разорвут на куски собаки императорской псарни.
      - Тогда здесь был еще чужеземец, ну, тот сумасшедший, который притворялся, будто пришел из другого мира. Корбилиан, вот как его звали.
      Эвкор Эпта удивился тому, что Феннобар запомнил имя незнакомца.
      - Верно. Оттемар воспользовался присутствием этого, как ты его называешь, безумца, чтобы получить аудиенцию у Кванара. Разумеется, тем, кто допустил это, очень скоро воздали по заслугам. Но Оттемару, который всегда ловко владел языком, удалось-таки уговорить Кванара выслать их с чужеземцем из страны.
      - На восток.
      - Именно. Но я позаботился о том, чтобы мои люди оказались на одном корабле с ними. Они убили обоих. Корабль затонул во время шторма, но один из моих шпионов уцелел. Он-то и доложил мне о смерти Оттемара и человека, который выдавал себя за мага.
      - Твой шпион солгал.
      Администратору показалось, будто ледяной клинок пронзил его внутренности, но он и виду не подал, что ему стало страшно.
      - Я тщательно отбираю людей себе на службу, Феннобар. Они не имеют привычки лгать мне.
      - Значит, твой человек ошибся. Наверное, он и в самом деле считал, что те двое погибли во время шторма. Однако этот Корбилиан, как я слышал, и в самом деле обладал незаурядными способностями. Люди боялись его. Даже твои наемники. Тот, кому удалось уцелеть, верил, что пленники утонули. Но они выжили.
      - И?
      - Они пошли навстречу Элберону. Мои лазутчики подтверждают это! Но потом все запуталось. Вместо того чтобы объединить силы, они, наоборот, разделились. Оттемар и Элберон отправились в глубь континента.
      - Восточного континента? Но для чего?
      - Чтобы воевать.
      Эвкор Эпта так удивился, что даже забыл контролировать мышцы лица, и они самопроизвольно сложились в гримасу озабоченности.
      - Это в высшей степени странно, Феннобар. С кем же?
      - На востоке располагалось какое-то зловещее королевство, которое угрожало не только новым владениям Элберона, но и другим владыкам того континента. Поэтому они объединились и отправились сражаться с общим врагом. Вот в этой-то войне и погиб Элберон, а с ним многие его люди.
      - Но не Оттемар?
      - Нет, будь он трижды проклят! Он жив. Мои люди видели его своими глазами. Он выбрал себе какое-то смехотворное имя...
      - Гайл, - подсказал Эвкор Эпта. - Очень подходящее. А что Корбилиан?