Александер Камерон и Кэтрин Эшбрук - Железная роза

— Вы должны простить Бикома. Он служил моему отцу, а потом и моему старшему брату. У него свои представления о том, как полагается себя вести. И все должны соответствовать этим требованиям. Я тоже не исключение. — И хотя девушка ни о чем его больше не спросила, Вариан продолжил:

— У меня было два старших брата, но ни один из них не позаботился о наследнике. Вот я и стал двенадцатым герцогом Харроу за отсутствием таковых. Это очень утомительная и докучная обязанность, но это мой долг, и я буду выполнять его, как сумею.

Вариан Сент-Клер помолчал, улыбаясь. Губы его изогнулись так соблазнительно, что редкая женщина смогла бы устоять перед ним.

— Раз уж мы заговорили о достоинствах, позвольте мне, капитан, сказать, что вы произвели на меня большое впечатление тогда на борту галеона. Вы великолепно владеете шпагой. Ручаюсь, что не многие из моих знакомых смогли бы сравниться с вами.

— Это потому, что я сражаюсь не для того, чтобы произвести впечатление на кого бы то ни было, милорд. Я дерусь, чтобы прожить на день дольше противника.

— Тем не менее для женщины… — Вариан замолчал, остановленный выразительным взглядом ее необыкновенных глаз. — Для такой молодой женщины, как вы, — поправился он. — Хотя я посоветовал бы вам пользоваться более легким оружием. У вас опускается левое плечо, когда вы устаете.

Это дает преимущество более опытному противнику.

Джульетта насмешливо выгнула бровь:

— Вы говорите так, будто разбираетесь не только в том, как выбрать плюмаж, по цвету подходящий к вашим кружевам.

Биком издал звук, похожий на хрип удавленника.

— Господи всещедрый, мадам! Его светлость герцог Харроу — один из самых известных фехтовальщиков во всей Англии! Он пользуется прекрасной репутацией среди лучших мастеров Европы. Его шпага, мадам, — это подарок его всемилостивейшего величества короля Якова. Король лично вручил ему эту шпагу. Более того, она все прошлые годы была в распоряжении короля при малейшем намеке на опасность для короны. Его светлость был капитаном королевской гвардии, всегда преданный и…

Вариан взглядом прервал сбивчивую речь Бикома, который в заключение лишь беззвучно шевелил губами.

Но сказанного не воротишь. Вариан увидел, что Джульетта Данте слегка отвернулась, как от дурного запаха.

— Так… — Она скрестила руки на груди и нахмурилась. — Значит, мы в обществе особы, преданной королю. Бывший капитан гордецов его величества.

— Н-нет, мадам, гвардейцев, — поправил ее Биком. — К-капитан королевских гвардейцев.

Джульетта не спускала глаз с герцога.

— Мистер Крисп, если этот жалкий человек скажет еще хоть одно слово, выведите его на галерею и бросьте за борт.

— Ага, с удовольствием, — ухмыльнулся Крисп. — Думаю, если он быстро плавает, то сможет догнать испанцев.

Вариан был поражен:

— Вы бросили испанских пленников за борт?

— В некотором смысле, — сухо заметила Джульетта. — Мы их высадили в нескольких сотнях ярдов от одного атолла. Там мелко, и до острова они смогут дойти вброд. А что вас привело на Карибы?

— Это мое дело! — отрезал Вариан. — Вас это не касается.

Девушка опустила руку на эфес шпаги.

— Лейтенант Бек сказал, будто «Аргус» — курьерское судно. Оно направлялось в Нью-Провиденс. Странный выбор судна для английского герцога, чтобы отправиться за приключениями… конечно, если вы не намеревались доставить копию новой Библии короля[3], желая спасти наши грешные души и обратить на путь истинный…

Крисп громко расхохотался, а Вариан бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Некоторые могут считать это приключением — обойти полсвета на дырявой посудине, мадам. Но, уверяю вас, для меня это было чистым адом.

— Тогда почему же вы оказались здесь? И избавьте меня от уверений, будто вы не очередной лакей короля, посланный, чтобы разглагольствовать о мире.

— Я не лакей, мадам.

— А я не простофиля, сэр. В течение последних пяти лет король без устали направлял к нам гонцов. И все его послания содержали одно и то же требование: мы должны прекратить нападения на испанские суда. Они хотят, чтобы мы вообще покинули Карибское море. Я говорю «они», потому что вряд ли король сам додумался до этого. Ему ведь нравится получать деньги, которые мы отправляем в Лондон. Они ошибаются, считая, что Филипп III с радостью откроет свои порты для честной торговли, стоит нам только прекратить нападения на испанские корабли, доставляющие ценные грузы из Нового Света в Испанию. Последний шут явился, размахивая документами, перевязанными ленточками с печатями, даже угрожал отменить все каперские свидетельства. Мы просто затряслись от страха, как вы можете себе представить.

В голосе Джульетты звучало презрение, а Вариан не мог отвести от нее взгляда. В светлой синеве светились лазурные точки, выражение глаз постоянно менялось. Всего лишь мгновение назад они выражали равнодушие и презрение, а сейчас были полны гнева и страсти, отчего у него дыхание перехватило. Лицо девушки вспыхнуло, исчезли следы, оставленные солнцем и морем, на щеках заиграл румянец. Теперь герцогу легко было представить себе, как она выглядит без своей паршивой банданы, с распущенными по плечам волосами.

— Ну?

Вариан вздрогнул и растерянно заморгал, услышав ее голос.

— Ну… что?

— Вы на самом деле верите, что Испания когда-нибудь будет соблюдать договор с Англией? Неужели вы можете хотя бы сделать вид, что верите в это, после того как на ваш корабль напали без всякого повода с вашей стороны? Ха! Нет, не сможете. Сто лет не было между ними мира, и факт, что ваш король и его министры сейчас посылают герцога в фантастическом плюмаже доставить еще одну из их жалких угроз, которые ничего не смогут изменить… кроме, разумеется, способа, каким вас удалят с моего судна.

В висках у Вариана снова сильно застучало. У Джульетты Данте было заметное преимущество в этом словесном поединке: он ранен, лежит голый в ее постели, и она может обливать его презрением, сколько ей будет угодно. Несмотря на то что она сражалась как мужчина, рассуждала как мужчина и смотрела на него сурово и строго, несмотря на слой грязи и засохшей крови на ее одежде, это была женщина. А Сент-Клеру еще не попадалась женщина, которую он не смог бы соблазнить улыбкой и ласковыми словами. И только эта девушка, казалось, была совершенно невосприимчива к его чарам. Она не боялась его. На нее не произвели впечатления ни его громкий титул, ни его положение эмиссара короля. И похоже, ей ничего не стоило утопить пэра Англии.

Как бы прочитав мысли герцога, Джульетта с насмешливой улыбкой склонилась к нему:

— Конечно, милорд, вы сейчас не при дворе в Лондоне.

На борту этого корабля у вас нет друзей, нет власти. Вы ничего не можете приказать даже простому матросу. На борту «Железной розы» главная — я. Я — королева, герцогиня, графиня, высшая церковная власть. И только я решу, останетесь ли вы нашим гостем или станете кормом для акул, которых здесь полно. Не окажись мы поблизости, испанцы отправили бы вас на дно, не оставив никаких свидетелей. Не обольщайтесь, милорд: я без малейших угрызений совести поступила бы точно так же.

Вариан взглянул в глаза, холодные как лед. Сомневаться в ее словах не приходилось. Сент-Клер не верил в счастливый случай, и если сначала он еще мог бы подумать, что ему повезло, когда, проснувшись, обнаружил себя в обществе дочери человека, в поисках которого прошел полсвета, то теперь он чувствовал себя так, будто попал прямо в ад.

Герцог редко краснел, но жизненный опыт не подготовил его к поединку с этой голубоглазой амазонкой, и он почувствовал, как кровь прилила к щекам.

Расставив все точки над i, Джульетта Данте, не говоря ни слова, повернулась и отошла к столу. Скупой на слова Крисп только посмотрел на Вариана, как на идиота или непослушного ребенка.

Герцог глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Вино, которое он с таким удовольствием выпил, вдруг подступило к горлу, — Простите, капитан, но могу ли я узнать, где мы сейчас находимся и куда направляемся?

Джульетта ответила, не поднимая глаз от карты:

— Вы на двадцать лье дальше того места, где были. А направляетесь вы туда, куда мы вас доставим.

— Уж не собираетесь ли вы потребовать за меня выкуп?

Если так, то вам следовало бы знать, что король чрезвычайно… стеснен в деньгах. Вряд ли он заплатит много за мое возвращение.

— Поверьте, будь у меня время забросить вас в какой-нибудь британский порт, я с удовольствием так и поступила бы, сэр, и не попросила бы за это ни цента.

— В таком случае, капитан Данте, я буду вам премного обязан, если вы доставите меня к своему отцу.

— Простите?

— Я сказал…

— Я слышала, что вы сказали. Я также слышала, как всего пять минут назад вы утверждали, будто вы не лакей короля.

— Это не мешает мне оставаться послом, прибывшим в этот Богом забытый уголок для встречи с вашим отцом.

— Зачем?

— В настоящий момент я не имею права ответить на ваш вопрос. Могу только сказать: если бы «Аргус» добрался до порта Нью-Провиденс, где я встретился бы… скажем, с капитаном Дэвидом Смитом, или с капитаном Фредериком Маунтсом, или с кем-нибудь из каперов до того, как услышал имя вашего отца, то я счел бы свою миссию выполненной и на первом же корабле счастливый и довольный вернулся в Лондон. А тот факт, что сегодня я повстречался с вами и вашего отца случайно зовут Симон Данте, — продолжил Вариан, — который, опять же случайно, оказывается одним из тех людей, с кем мне поручено встретиться, — не что иное, как невероятное совпадение.

— Я не верю в счастливые случайности, сэр.

— Я тоже. Тем не менее мы можем или воспользоваться представившейся возможностью… или нет. Решение за вами, капитан.

Джульетта стояла у стола. Из-под синей повязки выбились тонкие пряди волос, отливавшие золотом в свете лампы. Атмосфера в каюте сгустилась, как перед грозой. В воцарившейся тишине слышался только стук зубов перепуганного Бикома.

— Лондон, — задумчиво произнесла девушка. — Говорят, там воняет хуже, чем в трюме работоргового судна. А люди там такие добрые, что бросают отбросы на головы соседей, проходящих под окнами. И еще я слышала, будто король, — она помолчала, и насмешливая улыбка тронула уголки ее губ, — предпочитает компанию смазливых молодых людей в перьях и бархате.

Вариан не клюнул на приманку. Он с трудом приподнялся на локтях, отчего простыня соскользнула вниз и обнажились грудь и плечи. Ему показалось, тут Джульетта Данте впервые отреагировала как обычная женщина. Ее взгляд Скользнул по мускулистой груди — очень крепкие настоящие мужские мышцы. Это не могло оставить ее равнодушной. Тщеславие герцога было вознаграждено, хотя в голове у него снова застучало, а перед глазами поплыли круги. Но ему удалось удержаться и не свалиться с койки.

— Доставьте меня к своему отцу, — с трудом проговорил он. — Если он выбросит меня за борт, то так тому и быть. По крайней мере я буду знать, что выполнил свой долг.

Крисп насмешливо фыркнул:

— Акулам это понравится, ага! Человек, выполнивший свой долг, — такие гораздо вкуснее.

Джульетта задумчиво улыбнулась. Она захлопнула крышку компаса и принялась сворачивать карты.

— Отлично, милорд. Вы нас уговорили, но не потому, что ваша речь была такой уж убедительной. Просто у нас слишком мало времени. При попутном ветре мы сможем пройти до полуночи еще двадцать лье и подойдем к берегу не позже пятницы, то есть через три дня. Между тем, может быть, мистеру Криспу удастся найти лишнюю рубаху и штаны, чтобы прикрыть вашу наготу.

— Или вы можете просто вернуть мою одежду. Биком?

Камердинер побелел как мел, глаза у него чуть не выскочили из орбит.

— Боюсь, это невозможно, ваша светлость. Вся одежда, что была на вас, сгорела или ее разрезали, чтобы обработать ваши раны.

— Все? Вся моя одежда?

— Д-даже ваше нижнее белье, сэр.

— А что с моими личными вещами? С моими сундуками? Где мои книги… мои бумаги?

— Пропали, ваша светлость. Все пошло на дно вместе с «Аргусом». В-все, кроме шпаги. Вот она! — Слуга поспешно отступил в сторону, чтобы герцог мог увидеть шпагу, висевшую на стене. — И вот ваша обувь.

— Ага, и в таком наряде вы отправитесь на палубу, — хихикнул Крисп. — Не удивлюсь, если у матросов появится желание поразвлечься с вами.

— Он не будет шататься по кораблю, мистер Крисп, — спокойно возразила Джульетта. — Это не прогулочная яхта.

Нам многое нужно успеть сделать до того, как мы бросим якорь в порту. Мне не нужны пассажиры, которые будут отвлекать команду и мешать ей работать.

Вариан наблюдал, как она укладывает карты в отделение для бумаг, встроенное в переборку. Темная коса соскользнула на плечо, когда девушка наклонилась вперед. Ему нестерпимо захотелось схватить ее, обмотать ей вокруг шеи и затягивать до тех пор, пока эта надменная особа не задохнется.

Но Сент-Клер подавил в себе это желание, и когда Джульетта перед уходом оглянулась, то увидела на его лице лишь вежливую улыбку.

Когда дверь за Джульеттой и Криспом закрылась, Биком повернулся и, ухватившись за простыню на койке, дернул так, что едва не стащил ее.

— Господь милостивый! Сэр, я уж думал, нам конец пришел! Мы попали в лапы страшных пиратов! Мы в заложниках!

Мы — пленники! Мы целиком и полностью в их руках! Они могут сбросить нас в море. Они могут пытать нас каленым железом, вырвать нам ногти, отрезать языки и скормить наши внутренности акулам! Зачем вы согласились остаться на борту? Зачем вы злили ее, рискуя нашими жизнями? Почему вы не умоляли ее отпустить нас при первой же возможности?

Вариан отбросил простыню и спустил ноги с постели.

Все его израненное тело ныло от боли, но он был слишком зол, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Изобьют, поиздеваются и бросят акулам? Вы предрекаете нам мрачное будущее, Биком.

— И на то есть веские причины, ваша светлость. Разве «нас не пичкали все эти шесть недель, после того как мы отплыли из Лондона, историями об этом наполовину человеке, наполовину волке, которого она называет своим отцом? Разве не вставали у нас волосы дыбом от страха, когда нам рассказывали о пытках и жестокости этого Данте? Вы сами были свидетелем того, что эта девица нисколько не уважает людей, которые гораздо выше ее по положению в обществе.

— Сомневаюсь, что она способна почувствовать что-нибудь, кроме удара по голове. Куда, к черту, девалось вино?

Биком показал рукой, в которой все еще была зажата простыня. Вариан, как был, голым, подошел к столу и налил себе бокал вина из тяжелого зеленого кувшина. Он опустошил его за три больших глотка и налил еще.

— Успокойся, — сказал он, улыбаясь Бикому. — Как бы ни боялись его враги, Симон Данте все еще подчиняется королю. Кое-кто мог бы, конечно, придраться к словам и сказать, что он подчинялся королю раньше, но у него на мачте по-прежнему развевается английский флаг. А что касается его дочери… — Он замолчал и сделал еще один большой глоток вина. — Несмотря на ее теперешнее отношение к нам, разве не пришла она на помощь «Аргусу», рискуя собственным кораблем? Ты же видел, каких размеров был этот проклятый испанец. Наши ядра так и отскакивали от его корпуса. А сейчас принеси еще кувшин вина! И ради всего святого, Биком, перестань трястись, как желе.

В голосе Вариана звучали стальные нотки. И все его тело — широкие плечи, плоский живот и длинные мускулистые ноги — тоже казалось отлитым из стали.

Хотя у Бикома поджилки тряслись при мысли, что его могут застать возле капитанских запасов спиртного, он не посмел ослушаться, зная вспыльчивый характер своего хозяина.

Подумав, что он все-таки не один на этом ужасном пиратском судне, а его хозяин известен своим умением обращаться с противоположным полом, Биком отпустил простыню, разгладил ее на постели и отправился к шкафчику. На полке стояла всего одна бутылка. Он стал наполнять бокал и увидел, что вино имеет странный янтарный цвет.

— Господи, мне Кажется, это вино испортилось, ваша светлость.

Вариан поднес бокал к носу. Впервые с тех пор, как он проснулся, улыбка его была искренней, а в глазах засветилось удовольствие.

— Вино вовсе не испорченное, Биком. Оно, наоборот, чертовски хорошее. Выдержанное, — весело подмигнул он и с наслаждением отпил большой глоток. — Это такой бодрящий и укрепляющий эликсир, просто божественный!

— Тем не менее, ваша светлость, вы… слишком торопитесь укрепиться. Вы ведь за последние двенадцать часов ничего не пили и не ели.

Пренебрегая советом слуги, Вариан осушил бокал. Первые десять секунд он не чувствовал ничего, кроме приятного тепла в горле. Он на собственном опыте узнал, как действуют крепкие спиртные напитки, но, к его великому удивлению, через некоторое время все его тело ниже пояса онемело, а колени подогнулись. Герцог упал бы на пол, если бы Биком не подхватил его под руки.

— Я вас держу, сэр, — успокоил Вариана верный слуга, сам еле удерживаясь на ногах. — Помочь вам лечь в постель?

Сент-Клер не мог произнести ни слова и только кивнул.

Лишь снова оказавшись на узкой койке, он решился глубоко вздохнуть, но в результате комната еще быстрее закружилась перед глазами, а горло опалило как огнем.

Биком вылил остатки рома в таз для умывания и наполнил бокал водой из оловянного кувшина. Вариан сделал несколько глотков и откинулся на постель. Голова у него кружилась, все тело горело.

— Она дерется, как мужчина, — прохрипел он. — Воняет, как портовая шлюха, и хлещет ром, как последний пьяница. Славная личность, наш капитан Данте, когда она со своей командой не грабит испанские галеоны.

— Или не перерезает горло незваным гостям и не бросает их на корм акулам, — осмелился заметить Биком.

Вариан закатил глаза:

— Позволь мне день-другой подумать и решить, что нам делать дальше.

Глава 4

Джульетта взбиралась по вантам не хуже любого матроса. Этим она занималась с тех пор, как смогла самостоятельно стоять на палубе корабля. Вершина грот-мачты была ее святилищем. Здесь Джульетта Данте чувствовала себя на вершине мира. Если судно шло в тумане, ей казалось, будто она сидит на облаке. Днем, когда ветер дул в лицо и волосы развевались, как гладкие темные ленты, она испытывала захватывающее чувство полета. Эта ночь была пасмурной. Облака быстро двигались, отливая в лунном свете всеми оттенками синевы. Сильный западный ветер приносил ароматы пряностей и запах суши, намекая на то, что где-то зарождается буря.

Какая-то часть ее вовсе не жаждала вернуться домой, сменить могучие морские волны на белый мелкий песок — это означало бы, что она причалила к берегу. Джульетта также не горела желанием объяснять отцу, каким образом простой пробный рейс обернулся гибелью одного и захватом другого судна. Оставалось надеяться, что вид «Санто-Доминго», входящего в гавань вслед за «Железной розой», несколько смягчит гнев отца.

К положительным результатам, помимо захвата галеона, можно отнести и присутствие герцога — посланника короля на борту «Розы». Возможно, Крисп был прав. Возможно, нужно было погрузить герцога Харроу и его слугу на баркас вместе с испанцами. Похоже, герцогу эта мысль совсем не понравилась, во всяком случае, выглядел он очень озабоченным.

К несчастью, «Железная роза» ухе сильно запаздывала, и отец, наверное, каждый день поднимается на вершину горы, чтобы посмотреть, не появились ли на горизонте ее паруса.

Как бы то ни было, в Голубиную бухту им придется идти окольным путем, сильно отклонившись на юг от своего курса, чтобы убедиться, что за ними никто не охотится. Непростительно пренебречь такими мерами предосторожности, независимо от того, сколько сил и времени это потребует. И если окажется, что какое-либо судно захочет следовать за ними, понадобится еще несколько дней, чтобы сбить его с курса и вернуться назад.

Голубиный остров уже больше тридцати лет был цитаделью ее отца. И хотя испанцы почти столько же времени искали ее, никому не удалось обнаружить тайную базу Пирата Волка. Каждый корабль, который удавалось захватить или ограбить, пираты тщательно обыскивали в поисках морских и географических карт, но ни на одной обнаруженной карте не был обозначен маленький островок, где находилось логово Волка. Даже англичане не знали точно, где расположен атолл Данте. Издали он выглядел так: верхушки скал вулканического происхождения, торчащие из моря. Новости, сообщения, послания из Англии доставлялись на остров Нью-Провиденс в Байя-Мас. Раз в год Данте отправляли в Англию корабль с королевской долей от своих рискованных каперских предприятий. И хотя Джонас и Гейбриел один раз уже ходили в Англию, Джульетте никогда не хотелось поменять теплое солнце и соленый морской воздух на смог, угольную пыль и дождь Лондона.

Любимый дедушка Джульетты, Джонас Спенс, руководил этими рейсами до самой своей смерти, произошедшей четыре года назад. Он был старым морским волком с дурной славой, но это не мешало Джульетте искренне любить деда.

Несмотря на его любовь к громкой брани и едким шуткам, Джульетте хотелось бы оказаться в море в компании своего деда Джонаса. А еще ей было бы любопытно увидеть в деле прославленных морских пиратов елизаветинской эпохи, таких как ее отец, сэр Френсис Дрейк, Джон Хоукинс и Мартин Фробишер. Если бы не храбрость и отвага этих каперов, Англия не смогла бы разгромить Непобедимую армаду и подорвать морскую мощь Испании. И вряд ли Англия смогла бы утвердиться в Новом Свете, если бы испанскому королю не пришлось направить основную часть своих морских сил на патрулирование Испанского Мэна.

Филипп 11 пытался несколько раз, сначала через два года после выступления Непобедимой армады, а потом еще десять лет спустя, собрать достаточно кораблей, чтобы снова угрожать берегам Англии, но флот так и не вышел в море.

Когда на трон вступил Филипп III, началось бурное развитие кораблестроения. Вызвано это было опасением, что британские военно-морские силы становятся слишком сильными. Произошли также заметные изменения в испанском флоте в Вест-Индии, где галеоны типа «Санто-Доминго», имевшие на борту по пятьдесят пушек, заменили более мелкие военные корабли, вооруженные всего сорока пушками, и сторожевые суда с тридцатью пушками на борту. И хотя количество судов, перевозящих сокровища, с годами постоянно уменьшалось, все больше конвойных военных кораблей сопровождало их в опасном плавании, чтобы обеспечивать доставку ценных грузов в целости и сохранности в Испанию.

Каперы, такие как Симон Данте, капитан Дэвид Смит и капитан Фредерик Маунтс, в свою очередь, делали все от них зависящее, чтобы помешать этому.

Из банды «ястребов» елизаветинской эпохи под предводительством Дрейка теперь в Карибском море активно действовал лишь Симон Данте. Он был единственным, кому все еще удавалось избегать уловок испанских охотников. Премия за голову Пирата Волка, живого или мертвого, стала такой огромной, что соблазняла не только испанских гиен.

Джульетта нисколько не сомневалась: Вариан Сент-Клер появился в Карибском море только по одной причине — он должен доставить каперам очередной мирный эдикт короля.

Если бы он намеревался убить Пирата Волка, то вряд ли отправился бы в путь с одним слугой, который к тому же дрожал и падал в обморок от страха от одного вида ножа. Джульетту этот человек ужасно раздражал.

В итоге меньшим из зол было доставить герцога Харроу на Голубиный остров и предоставить отцу решение его судьбы. Чтобы не дать своему гостю возможности выйти из каюты, Джульетта специально изрезала его платье, оставив ему только простыню и плохое настроение. Это, да еще то, что он зависит от «какой-то женщины», должно сделать его за три дня плавания до Голубиного острова более сговорчивым.

Джульетта Данте состроила гримасу.

«Какая-то женщина!» Уже давно никто не вспоминал о ее женских недостатках. Нельзя жить на острове вблизи морских трасс и не научиться с юных лет владеть шпагой, ножом и мушкетом. Ее отец, сам неплохой фехтовальщик, научил ее этому искусству, как только она смогла держать в руках шпагу. «Хотя Господь Бог и заботится о наших душах на том свете, наша обязанность так владеть холодным и огнестрельным оружием, чтобы оказаться там не слишком скоро», — подумала Джульетта.

Мать также внесла свою лепту в образование дочери.

Изабелла Данте научила ее убивать врага быстро, не раздумывая. Секундное колебание могло стоить жизни не только самой Джульетте, но и людям, которыми она руководит. Вряд ли найдется команда, готовая подчиняться женщине, да и мужчине, не терпящему вида крови или обнаруживающему хоть малейший признак слабости, когда требуется несгибаемое мужество.

Шрамы на теле Джульетты служили доказательством ее отваги.

Ей пришлось долго завоевывать доверие, преданность и уважение мужчин. И теперь матросы «Железной розы» выпустят кишки любому, кто осмелится косо взглянуть на нее.

За все годы, что Джульетта командовала кораблем, нашлось не много тех, кто рискнул попробовать согреться с ней холодной темной ночью. Выпив лишку рома, они распускали руки, но вскоре им приходилось на собственной шкуре прочувствовать, как глубоко они заблуждались. Однако невинной девушкой Джульетта тоже не была. Невинности она лишилась несколько лет назад, когда заодно потеряла и голову.

Но это был ее выбор и ее решение.

Доминик дю Лак стал ее первым любовником. Высокий зеленоглазый француз с нежным голосом и ласковыми руками, он не был особенно красив, но с ним Джульетте было весело. Он срывал дикие цветы, вплетал ей в волосы и показывал ей, как одевается французская девушка. Потом так же осторожно и нежно Доминик показал ей, как снимать одежду, и по завершении урока они оба жаждали разрушить напряжение, которое он так умело создал.

Доминик дю Лак за месяц сгорел от желтой лихорадки.

Но за то короткое время, что они пробыли вместе, она успела многое узнать о своем теле. Он ввел ее в мир наслаждений и страстей, без которых она уже не могла долго обходиться.

После Доминика у нее было еще трое мужчин. Ни одному из них не удалось тронуть ее сердце, но она доставила им радость, а они — ей. И делали они это без стыда и удержу.

Последний любовник был у нее более года назад. Их отношения закончились в одно мгновение, как это всегда с ней случалось, потому что море было для нее самым привлекательным любовником. В самом деле, прошло уже много месяцев с тех пор, как Джульетта видела в последний раз мужчину, способного вызвать ее интерес. Может быть, именно поэтому она почувствовала заметное волнение в крови, когда сняла с герцога последнюю одежду и увидела его обнаженное тело.

Крисп сначала не хотел помещать герцога в ее каюте. Но только там была настоящая кровать, хотя и не особенно удобная. Чаще всего Джульетта подвешивала свой гамак на корме, предпочитая спать под звуки волн, шумящих за бортом.

Конечно, девушку еще и мучило любопытство. Она слышала, что английские мужчины-аристократы такого же нежного сложения, как и их женщины. Но этот человек был высоким и широкоплечим. Густые черные волосы покрывали его крепкую мускулистую грудь, узкой полоской спускались вниз по животу и снова пышно кустились в треугольнике между бедер.

Там взгляд Джульетты задержался несколько дольше, и в этом не было ничего удивительного. Нагота на корабле была делом обычным, и чего Джульетта только не повидала. Самый выдающийся жезл был у Люцифера, канонира ее отца.

И хотя мужское достоинство герцога не относилось к числу необыкновенных, все-таки она почувствовала возбуждающее тепло внизу живота.

Возмущенное покашливание слуги заставило Джульетту поспешно прикрыть герцога простыней, но она успела заметить, что мышцы бедер у него крепкие, как дуб. Наверное, герцог не только отличный фехтовальщик, но и страстный любитель верховой езды. Похоже, он из тех, кто предпочитает физические занятия игре в карты или кости.

Раны заживут через день или два, ему повезло, что у него нет ожогов. А вот удар по голове более опасен, потому что неизвестно, нет ли трещины в черепе. То, что он может говорить и видит, еще не доказывает отсутствия сотрясения мозга. Ей уже приходилось видеть мужчин с похожими ранами, которые выглядели вполне здоровыми, а через несколько дней падали замертво, и из носа и ушей у них текла кровь.

Джульетту совершенно не трогало, что он аристократ до кончиков ногтей, да и у команды это не вызовет особого уважения. Род Симона Данте тоже восходил к тем временам, когда Англией правили дикие саксы. И то, что Сент-Клер чей-то потомок, не важно в каком колене, в двенадцатом или в пятом, вряд ли произведет на отца больше впечатления, чем на нее. Если Вариан Сент-Клер хочет сохранить собственную шкуру, ему придется смирить гордыню и не слишком задирать нос при встрече с Симоном Данте.

Джульетта ловко, как кошка, взобралась на мачту и, отпустив конец каната, ступила на рей. Она прошла по нему от мачты до конца, балансируя руками. Корабль качался на волнах, и, потеряй она равновесие, ухватиться ей было бы не за что. Игра была очень опасной, Натан Крисп разразился бы бранью, узнай он о ее легкомысленном поступке. Конечно, матросы несколько раз в день проделывали этот путь по рею, устанавливая паруса, но они не были детьми Симона Данте.

Если их привезут домой с переломанными костями, то люди только посочувствуют или покачают головами, упрекая их в неосторожности.

Джульетта дошла до конца рея, изящно повернулась на цыпочках и тем же путем вернулась к мачте. Футах в сорока ниже чернела палуба. «Железная роза» шла в темноте, не зажигая огней. В открытом море в беззвездную ночь даже маленький огонек можно заметить с очень большого расстояния. Джульетта запретила зажигать на палубе фонари или свечи. Это можно было делать только в кубрике, да и то чрезвычайно осторожно. Иллюминаторы в ее собственной каюте были плотно закрыты.

Стоя на рее возле мачты, она слышала обрывки разговоров, хотя большая часть команды воспользовалась возможностью отдохнуть после бурных событий этого дня. Ночь была теплая, и многие матросы повесили свои гамаки на палубе.

С высоты они походили на личинок в маленьких белых коконах, на бледных червяков на фоне темной палубы.

«Железная роза» была гораздо быстроходнее «Санто-Доминго», поэтому придется убрать некоторые паруса на «Розе», чтобы галеон не слишком отставал. Сейчас Джульетта едва могла рассмотреть паруса «Санто-Доминго», шедшего за ними.