Пэрриши (№1) - Вчерашние розы

— Я буду приходить ежедневно, чтобы наблюдать, как идут дела у новорожденной. А также и у миссис Парриш. Ваша жена потеряла крови больше, чем обычно. Однако, к счастью, признаков кровоизлияния нет. Она лишь крайне утомлена и, если не возникнет лихорадка, скоро войдет в норму.

Джейк хмуро улыбнулся:

— Войдет в норму? А вы не слишком оптимистичны, доктор Гардинер?

— Вы знаете, что я имею в виду, — огрызнулась Хелли.

— Правда? А я уж думал, что это еще одна попытка убедить меня в могуществе медицины.

Хелли чуть не задохнулась от злости и, прежде чем успела подумать, выпалила:

— Какой же вы бессердечный подонок! Вы знаете об этом?

— Да! — как удар бича прозвучал ответ. Зеленые глаза горели холодным блеском, к которому примешивались янтарные искры.

Устрашенная его видом, Хелли отвела взгляд.

— Почему вы так злитесь, леди Миссионерка?

Она покраснела до корней волос, и его усмешка стала шире. Именно в этот момент младенец начал кричать.

— Ну вот. Она уже напоминает свою мать, — криво улыбаясь, проговорил Джейк. Хелли принялась качать девочку.

— Смотрите, что вы наделали!

— Что я наделал? Разве это я переваливаю малышку с руки на руку, словно она мешок с гнилой картошкой?

Хелли взглянула на краснолицую кроху, которая действительно подвергалась достаточно суровому обращению. «Черт бы побрал этого Джейка Парриша!» Хелли прижала девочку к груди, нежно поглаживая ее, и зло посмотрела на своего нанимателя:

— Вы со всеми так грубы, мистер Парриш?

— Нет, только с вами.

С интересом разглядывая ее лицо, которое теперь покрылось багровыми пятнами, он добавил:

— Большинство женщин находят меня очаровательным. Но мы ведь уже установили, что вы не женщина, а доктор. Не так ли?

— Не могу представить себе, чтобы женщина в здравом уме могла найти вас сколько-нибудь привлекательным.

— В здравом уме? Интересный выбор выражения, — холодно заметил Джейк, постукивая пальцами по конторке.

— Ну вот, вы опять намеренно передергиваете мои слова Боже! Вы можете свести с ума.

— Возможно. И Сирена, по-видимому, живое тому доказательство.

Не удостоив его последнее замечание ответом, Хелли повернулась и направилась к двери. Напоследок она бросила на Джейка взгляд, красноречиво говорящий о том, что она думает о его жестокосердном цинизме.

— В чем дело, доктор Гардинер? Вы не собираетесь остаться и облегчить мой кошелек за ваши услуги?

— Нет! — бросила Хелли через плечо. — Но я пришлю счет, и, поверьте мне, мистер Парриш, когда вы его увидите — держитесь! Он будет больше напоминать ограбление на большой дороге!

С этими словами она так хлопнула дверью, что слегка заглушила его насмешливый хохот.

— Разрази меня гром! Гром и молнии! — воскликнула Давиния Лумис, директриса Миссии для китаянок, когда Хелли закончила рассказ о своих приключениях в доме Парришей.

— Я и не знала, что Сирена ожидала ребенка! Разумеется, когда дело идет о семейных тайнах, Пенелопа становится бешеной сторожевой собакой. Я представляю себе, как быстро она выставила бы тебя за дверь, если бы не вмешался Джейк. Вот чего я не могу понять, так это почему он вел себя как невоспитанный олух?

Хелли пожала плечами и продолжила вынимать из медицинского шкафчика, стоящего в углу так называемой «операционной», различные коробки и бутылки. Инвентаризация запасов разочаровала ее и оказалась к тому же довольно грязной работой, за которой она провела лучшую часть утра. Настроение ее ухудшалось с каждым осмотренным ящиком.

Как же они собираются пополнить запасы, чтобы привести больницу в рабочее состояние? Грязными пальцами она отвела с лица непокорную прядь и испачкала щеку.

Сложив руки на коленях, директриса смотрела на Хелли. Все еще привлекательное, хотя и несколько увядшее лицо пожилой женщины выражало благородное негодование.

— Ну уж попадись ты мне, Парриш. Я дам тебе Один-два урока благодарности. Может быть, достаточно пристыжу его в церкви в следующее воскресенье.

Хелли рассмеялась:

— Ну, если кто-то и сотворит такое чудо, то только вы.

— Чудеса я оставлю Господу, — ханжески заявила Давиния. — Что же касается Джейка Парриша, то это совсем другое дело. Я знаю этого парня больше двенадцати лет и не собираюсь терпеть, пока он превратится в беспринципного язычника.

Хелли с подозрением осматривала одну из особенно больших бутылей. Посмотрев ее на свет, она сморщилась в гримасе отвращения.

— Боже правый! Неужели ваш прежний врач не знал, что пиявки бесполезны.

Она выбросила бутыль в стоящий рядом бак для отходов и добавила:

— Особенно мертвые.

— У этого дурня были ослиные мозги. Он не только путал пиявок, но не отличал живого пациента от мертвого. Этот идиот уверял миссис Меримэн, что ее муж на пути к полному выздоровлению от апоплексии, совершенно не замечая, что он уже отвердел, как кочерга, и мертв, как майский жук в августе. Это дельце стоило нам лишения немалых пожертвований!

— Где же вы раскопали такой блестящий образчик медика? — полюбопытствовала Хелли.

— Но это же был один из протеже доктора Барнса.

— Я могла бы и сама догадаться, — едва слышно засмеялась Хелли.

Давиния с любопытством рассматривала свою подчиненную.

— Большинство женщин находят его очаровательным, — проговорила она.

— Доктора Барнса? Очаровательным? Ха! Вот уж не думаю.

— Конечно, нет. Я говорю о Джейке Паррише.

— Ах, о нем. Ну, он достаточно тщеславен, чтобы подходить для этого, — пробормотала Хелли, все еще потирая голову, которой стукнулась о полку от неожиданности предыдущего заявления Давинии.

Она опять занялась инвентаризацией. Дела обстояли еще хуже, чем она думала.

— Я нахожу его столь же привлекательным, как эпидемия сифилиса.

Давиния разразилась раскатистым смехом:

— Если бы это было правдой, то каждая вторая женщина в Сан-Франциско начиная с шести лет и до шестидесяти шести стремилась бы подцепить эту болезнь.

— Полагаю, некоторые достаточно глупы, чтобы его красивая физиономия вскружила им голову, — попробовала позубоскалить Хелли.

— Итак, это ты все-таки заметила? А ты случайно не рассмотрела его красивую задницу? Всегда стоит посмотреть…

— Давиния! Неужели вы не знаете, что обсуждать мужскую анатомию неприлично. Особенно ниже пояса, — отчаянно краснея, воскликнула Хелли.

— Черт подери, Хелли! Перестань каркать, как старая дева! Ты врач. Я полагаю, ты знаешь анатомию мужчины, включая и ниже пояса. Да и какой же это грех — восхищаться одним из наиболее интересных созданий Господа? Взять хотя бы для примера моего Джона, да упокоит Господь его душу. У него был один из красивейших задов…

— Ради Бога, Давиния! — прошипела Хелли. — Я вовсе не намерена обсуждать задницу Джейка Парриша, равно как и другие интимные части его тела. Нет уж, увольте!

Давиния раздраженно развела руками:

— Ну хорошо. Если ты так чувствительна, сменим тему. Хотя мне это и очень не нравится. Беседа как раз начинала становиться интересной. Но хочу тебя предупредить — я всегда говорю все, что думаю, и безо всяких обиняков. Всегда недолюбливала тех, кто ходит вокруг да около. — Она подозрительно посмотрела на Хелли. — Надеюсь, ты не из таких.

— Конечно, нет!

Давиния с сомнением вздохнула:

— Ну, если так, мы, вероятно, поладим.

С полчаса женщины работали в дружелюбной тишине.

— Давиния?

Та подняла голову над старым шатким столом, который использовался для исследований.

— Что случилось с Сиреной?

Вопрос несколько секунд висел в воздухе, пока Давиния снимала с носа очки и медленно протирала стекла краем передника. Водрузив их обратно на переносицу, она наконец ответила:

— Удивляюсь, почему ты не спросила об этом раньше.

— Я надеялась, что обойдусь без этого. Устроившись поудобнее, Давиния задумчиво размышляла:

— Мне кажется, как ее лечащий врач, ты имеешь право знать.

Хелли уже собиралась опротестовать эту сомнительную честь, но Давиния остановила ее жестом руки:

— Нет. Я знаю, что ты собираешься сказать. Все, что ты должна понять, это то, что Сирена выбрала тебя, а то, что хочет Сирена, Джейк, несомненно, ей предоставит.

— Мистер Парриш не показался мне особо услужливым мужем. Во всяком случае, он не из тех, кто отходит от своих правил, чтобы удовлетворять прихоти жены, — недоверчиво заметила Хелли.

— Ты говоришь так потому, что его не знаешь. Когда они были молодоженами, Джейк поклялся всем, кто хотел слушать, что никогда не откажет Сирене ни в чем.

Давиния остановилась, чтобы похихикать:

— Никогда в жизни не видела столь опьяненного любовью парня. Конечно, Сирена нравилась и всем остальным. Она была не только ангельски красива, но и обладала даром очаровывать всех, с кем встречалась. Джейк хвастал, что у его жены будет все самое лучшее.

— Так что же случилось? — спросила Хелли, усаживаясь рядом с Давинней.

— Джейк еще ни разу не сказал ей «нет». Хелли недоверчиво уставилась на собеседницу.

— Не могу представить, как это могло довести ее до безумия!

Давиния покачала головой:

— О, Сирена не совсем безумна. Скорее, она… испорчена. — Увидев вопросительный взгляд Хелли, Давиния прошептала: — Опиум. Я слышала, что она пошла еще дальше и пристрастилась к морфину. Конечно, не следует верить слухам, а клан Парришей знаменит тем, что хорошо хранит свои тайны.

Хелли нахмурилась.

— Но почему Джейк не отговорил ее?

— Он сказал ей «нет», когда она требовала, чтобы он сражался за Конфедерацию. Понимаешь, Хелли, Сирена происходит из старинной и могучей виргинской семьи. После того как северяне сровняли их дом с землей, ее родители оказались в страшной нужде. Им как-то удалось добраться до Сан-Франциско и отдаться на милость Джейка.

— И Джейк отказал им?

— Разумеется, нет! Он был очень щедр. К сожалению, они были озлоблены и забивали голову Сирены всякой чушью. Они так презирали Джейка за его поддержку северян, что настроили против него свою дочь. Сирена привыкла сетовать в Субботнем женском миссионерском обществе, что ее муж любит северян больше, чем свою собственную жену. Наконец дела пошли так плохо, что Джейк был вынужден отказать ее родителям от дома.

Давиния на секунду прервалась, задумчиво глядя в пространство.

— Как она его ненавидела за это! А когда он действительно вступил в армию северян, можешь себе представить, какой начался ад. Джейк мог легко пересидеть войну и вовсе не вступать в борьбу. Но у него были твердые убеждения, и он отказался отсиживаться, когда страна раскололась надвое. Сирена никогда ему этого не простила, и вскоре начались проблемы с ее здоровьем.

Хелли почувствовала прилив печали. Великолепно, прямо как в сказке, начавшаяся жизнь Сирены и Джейка должна была иметь счастливый конец. Но все оказалось не так, и эта история только подтверждала уверенность Хелли, что «счастье навеки» — всего лишь миф.

Она собиралась прокомментировать этот печальный факт, когда стук в дверь заставил обеих женщин вскочить на ноги.

— Кто? — грубо закричала Давиния, отчаянно оправляя юбки на кринолине. Покончив с этим, она пробормотала себе под нос: — Терпеть не могу тех, кто околачивается около дверей.

Дверь широко распахнулась, и вошел Джейк Парриш. Увидев растерянность женщин, он ухмыльнулся и заявил:

— Не я буду, если это не Давиния Лумис и, как всегда, вежлива и гостеприимна. Домоуправительница сказала, что я найду вас здесь.

— Ну вот, стоит помянуть черта, и он тут как тут! Уж не сам ли мистер Джейк Парриш пожаловал к нам! — смачно воскликнула Давиния.

— А черт — это я? — смеясь, поинтересовался Джейк.

— Не могу представить, кто еще мог в тебя вселиться, если ты так обошелся с доктором Гардинер.

Давиния, уставив руки в боки, смотрела на Джейка, словно он был нашкодившим шестилетним ребенком, а не мужчиной тридцати трех лет.

— Надеюсь, ты пришел извиниться перед ней. Джейк уставился на Хелли, которая хлопотала, убирая что-то на столе. Он снова улыбнулся, заметив пятно сажи у нее на носу, отчего она была похожа на трубочиста-переростка. В скрывающем ее от шеи и до щиколоток фартуке, измазанном в результате ее утренних трудов, она была воплощением оборванки. Но по какой-то непонятной причине он был ею очарован.

— Ну, Джейк, мы ждем, — подгоняла Давиния, постукивая ногой.

Джейк пожал плечами:

— Хорошо, прошу меня извинить.

От него не ускользнуло, как напряглась рука Хелли, сжимающая щетку, и она начала яростно тереть стол. Несомненно, она предпочла бы, чтобы это был не стол, а его шкура.

— Ты бы хоть постарался сказать это более искренне. Ну, попробуй еще раз, или я прочту тебе лекцию о зле гордыни и высокомерия.

Джейк театрально простонал, заставив Давинию невольно расхохотаться. Затем он пробормотал совсем как наказанный школьник:

— Доктор Гардинер, пожалуйста, примите мои искренние извинения за мое поведение вчера ночью. Я вел себя, как вы не замедлили указать мне, совсем как бессердечный подонок.

Со сдавленным стоном Хелли выронила щетку.

— Бессердечный подонок? — захихикала Давиния, испытующе посмотрев на Хелли.

— А что еще ждать от рыжей? — со сводящим с ума сарказмом съязвил Джейк.

Хелли снова взялась за щетку. О, с каким удовольствием она швырнула бы ее в Его Высочество Самодовольство и посмотрела, какое отличное появилось пятно на его безупречном костюме!

С притворным спокойствием Хелли спросила:

— У вас есть какая-то цель для визита, мистер Парриш? Или вы проделали весь этот путь лишь затем, чтобы насмехаться надо мной?

— Верно. Хотя я и весьма рад и доволен этим небольшим тет-а-тет, истинная причина моего визита — обсудить с вами некое деловое предложение. — Все это он произнес с широкой улыбкой.

— Не могу представить, что бы это могло быть, — заметила Хелли.

— Неужели? — Взгляд Джейка требовал от нее полного внимания. — Речь идет о моей жене и ребенке.

— Боже! С ними ничего не случилось? — воскликнула Хелли.

Ей уже мерещились картины одна страшнее другой.

— Нет, конечно. Неужели вы думаете, что я не сказал бы об этом сразу же?

— Да… безусловно, — облегченно вздохнула Хелли. — Так что же вы хотите?

— Собственно, не я хочу, а моя жена хочет, а хочет она вас.

— Черт возьми, Джейк, перестань говорить загадками и переходи к делу! — не выдержала Давиния, переводя взгляд с Джейка на Хелли и обратно. — Терпеть не могу, когда ходят вокруг да около и не могут сказать толком, что им надо.

Джейк улыбнулся пылающей гневом Давинии:

— Все очень просто, милая леди. Сирена отказывается подпускать к себе кого-либо, кроме доктора Гардинер. Достаточно удивительно, что она назвала доктора по имени. Итак, я хочу пригласить доктора Гардинер заботиться о моей жене до ее полного выздоровления после родов.

— Я уже говорила, что буду присматривать за ней, — заметила Хелли, бросила щетку и вытерла руки о передник.

Джейк покачал головой:

— Этого недостаточно. Я предлагаю доктору Гардинер поселиться в нашем доме до окончания лечения. Селина утверждает, что у Сирены может развиться лихорадка, и есть незначительное кровотечение. Разумеется, моя жена не позволяет никому до нее дотрагиваться и постоянно зовет вас.

Не успела Хелли открыть рот, как ответила Давиния;

— И сколько же ты намерен платить доктору Гардинер за услуги?

— Уверен, что вы назовете мне цену, — ответил Джейк с коротким смешком.

— И ты не ошибся. Дай-ка подумать, — задумавшись, Давиния нахмурила лоб. Вдруг глаза ее просияли озарением. — Мы хотим, чтобы ты полностью оснастил нашу больницу оборудованием и медикаментами.

— Давиния… — чуть не задохнулась Хелли.

— Договорились, — согласился Джейк, не обращая внимания на протест Хелли. — Экипаж ждет у дверей. Доктор Гардинер может позже послать за своими вещами.

— Не так быстро, молодой человек! — рыкнула старушка. — Я еще не закончила. Оборудования должно быть много, и оно должно быть лучшим.

— Это все? — Глаза Джейка сверкнули изумлением, когда он увидел, что у Хелли открылся рот.

— Я не хочу, чтобы мной торговали… Но Давиния оборвала ее:

— И ежемесячное пожертвование на поддержание больницы. Хорошее пожертвование, я имею в виду.

— У вас, вероятно, очень высокое мнение о цене доктора Гардинер, Давиния. Почему я должен платить так много?

— Спрос и предложение, мой мальчик. Спрос и предложение. Ты сам учил меня этому.

— Подождите минуточку! — запротестовала Хелли. — Я вовсе не собираюсь жить у Парришей. Как вы оба смеете предполагать такое! Я с удовольствием буду ежедневно посещать его жену и ребенка, но о том, чтобы жить там, не может быть и речи!

Джейк хотел что-то сказать, но Давиния жестом остановила его. Он кивнул и улыбнулся, успокоенно опираясь на свою палку.

Хелли вдруг вспомнила сказку о коте, который собирается съесть мышь, и, на ее несчастье, грызуном была она сама.

— Ну, Хелли, что ты имеешь в виду под «не может быть»? Конечно же, может. Как ты могла отвергнуть такое щедрое предложение?

— Давиния…

— Подумай, Хелли! Без оборудования, нужных лекарств и денег больница обречена. Ты знаешь это не хуже меня. А без больницы где эти бедные китаянки смогут получить медицинскую помощь? В больницах для белых их не принимают Мне кажется, что как врач ты имеешь обязательства перед этими беднягами.

Давиния скрестила руки и, постукивая ногой, ожидала ответа.

— Наверное, есть и другой путь? Джейк немедленно покачал головой:

— Нет. Другого нет. Моя жена нуждается в постоянном внимании и не принимает ничьих услуг, кроме ваших. Не забывайте также о малышке. Можете ли вы повернуться к ней спиной?

— Да это же…

— Шантаж? — услужливо подсказал Джейк, увидев, что она безоговорочно сдается. — Вы правы, доктор Гардинер. Шантаж чистейшей воды.

Глава 6

«Устрицы? Омлет с устрицами и беконом? И это на завтрак?» Хелли тяжело вздохнула. Подумать только! Она так голодна, что с потрохами съела бы этого жеребца Джейка Парриша, а они подают ей эту отвратительную стряпню.

Она с подозрением поковырялась в тарелке. Неужели Джейку Парришу это может нравиться? Или это просто вид изысканной пытки?

«Вероятно, последнее», — решила Хелли. Она не знала, что ест сам хозяин, так как за две недели пребывания в его доме он ни разу не удостоил ее совместной трапезой. Если подумать, она и не видела его раньше полудня или вообще до девяти вечера.

«Ха! Он, наверное, из тех животных, которые куролесят всю ночь, а потом отсыпаются почти до вечера».

Вдруг желудок Хелли заурчал, словно протестуя против такого с ним обращения. Чего бы она ни дала за обычные яйца, обычный бекон и толстый ломоть слегка поджаренного хлеба. В процессе фантазирования она добавила к списку также черничное варенье. Но это были лишь мечты!

Поджав губы, Хелли сосредоточилась на угнетающей реальности. В этом огромном мавзолее она не только умирает от скуки, но еще и вынуждена голодать.

И все это из-за Джейка Парриша! Хелли злобно ткнула в одну из устриц, хихикая от радости, так как представила себе, что это сердце мистера Высочество и Могущество.

«Вот тебе, высокомерный щенок! Думаешь получить от меня все, что можно?»

Звяк! Фарфоровая тарелка лязгнула под вилкой, а устрица выскользнула из нее на корсаж и оттуда рикошетом на колени.

«О! Великолепно! Это, кажется, последнее чистое платье». Со стоном отчаяния Хелли провела пальцем по жирному следу на корсаже, но от этого положение стало еще хуже. Проклятие! А что сталось с ее юбкой? Она фыркнула подозрительно похоже на Джейка Парриша и отчаянно набросилась с салфеткой на nVnio.

Хлоп! Локоть попал на вилку, которая лежала на краю тарелки.

Плюх! Все содержимое тарелки вместе с ней самой полетело на яркий киддерминстерский ковер.

— Черт! — выругалась Хелли, пытаясь поднять тарелку из-под Массивного дубового стола.

Проклятие! Если бы ей удалось протянуть руку еще на дюйм…

— Это называется «жаркое повешенного».

Бух! Хелли вылезла из-под стола, потирая голову и бросая на Джейка гневные взгляды.

— О чем вы говорите? — раздраженно пробормотала она, заметив, как в другом конце столовой появился Парриш, который улыбался ей своей сводящей с ума очаровательной улыбкой. Этот садистский ублюдок, вероятно, радуется ее затруднениям.

— Блюдо, которым вы так усиленно наслаждались, называется «жаркое повешенного». Оно считается здесь, в Сан-Франциско, деликатесом.

Пенелопа вертелась рядом с братом. От Хелли не ускользнул подбитый глаз и припухлая, словно от удара, губа Джейка. «Этот тип, вероятно, считает высшим развлечением драку в баре», — подумала девушка, наблюдая, как он сморщился, усаживаясь на стул и вытягивая больную ногу.

— И вы, как мне кажется, считаете Сан-Франциско Меккой цивилизации.

Джейк рассмеялся ее колкому замечанию.

— Сан-Франциско — порочный господин, не знающий, куда девать свою непутевую энергию. В нем собралось много дюжин грешников, вполне созревших для вашего меча искупления.

Пенелопа взяла салфетку и попыталась положить ее брату на колени.

— Будь добра, сядь и перестань обращаться со мной как с инвалидом! — огрызнулся Джейк.

Их глаза встретились: ее — хмурые и непокорные и его — пылающие сдерживаемым гневом. Скривив рот, Пенелопа села справа от Джейка. Он бросил ей последний предупреждающий взгляд и перенес все свое внимание на Хелли.

— Хо надеялся, что вы оцените это самое знаменитое в нашем городе блюдо.

— Знаменитое? — скептически поинтересовалась Хелли.

— Что касается еды, то да. В сорок девятом году оно было популярным требованием пленных, обреченных на повешение.

— Вероятно, потому, что, отведав «го, они сразу же хотели умереть, — скривившись, заметила она.

Джейк засмеялся:

— Не совсем. Истинной причиной был недостаток яиц. Требование этого омлета могло означать отсрочку казни на несколько месяцев, пока не достанут этот компонент. Видите, доктор Гардинер, даже в грубых условиях военного лагеря есть вещи, которыми нельзя пренебрегать. Последняя просьба осужденного на казнь — одна из них.

Он прервался, чтобы кивнуть Хо Яну, который суетился, наливая мистеру Джейку чашку кофе.

Хелли подождала, пока китаец закончит свою возню. «Почему все носятся с ним как с писаной торбой?» — подумала Хелли, прежде чем ответить:

— Я бы предпочла быть повешенной быстро и без выкрутасов, чем тратить месяцы в ожидании этой гадости.

Джейк усмехнулся и попробовал кофе, но тотчас отставил чашку в сторону. Горячая жидкость обожгла поврежденную губу.

— Мне и самому оно никогда особенно не нравилось, хотя Сет его обожает.

Пенелопа издала одно из знаменитых парришевских фырканий:

— Я всегда думала, что в нем есть нечто преступное. Вот чего я не могу понять, так это почему ты остаешься другом такого неотесанного мужлана. Он явно не из нашего круга. — Переведя взгляд на Хелли, она добавила: — Тебя, кажется, так и тянет к самым сомнительным личностям.

— Да? И к кому же, смею спросить? — Джейк одарил сестру таким взглядом, что Хелли мысленно возблагодарила Бога за то, что он достался не ей. Но Пенелопа уже давно привыкла к ним и только пожала плечами. Затем она ответила:

— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.

— Ты уверена? Ты просто сноб, Пенелопа.

— Надо придерживаться собственных стандартов, — фыркнув в очередной раз, возразила Пенелопа.

— Я обязан этому неотесанному мужлану жизнью и ногой. Если бы не Сет, я был бы, вероятно, зарыт под Фредериксбургом среди тысяч безымянных солдат. Гебе бы следовало об этом подумать прежде, чем заявлять о своих узколобых стандартах.

Шумно играя ложечкой, Пенелопа вздохнула:

— Право, Джейк, не вижу основания портить день спорами. Я знаю, что ты любишь Сета, и обещаю, что больше не скажу против него ни слова. — Она опустила глаза и пробормотала: — Просто я слишком люблю тебя и не могу удержаться, чтобы не защищать.

— Я вряд ли нуждаюсь в защите и, уж конечно, не от девочки, едва вышедшей из школьного возраста. Ты говоришь, что хочешь мне добра. Отлично. Тогда перестань вмешиваться и мои дела. И на всякий случай запомни, я тоже люблю тебя.

Хелли уставилась на свое запачканное платье, чувствуя, что невольно оказалась свидетельницей глубоко личной сцены между братом и сестрой. Затем она молча улыбнулась. Вот и изъян в безупречном облике Пенелопы: она обкусала все ногти на своих изящных пальчиках!

— Что вы скажете, доктор Гардинер?

Хелли вскинула голову и непонимающе посмотрела на Джейка. Он улыбнулся ее смущению.

— Я только что предложил своей сестре найти какое-нибудь занятие, чтобы с пользой занять время. Мне кажется, она могла бы помочь вам в больнице при Миссии. Например, скатывать бинты или что-нибудь шить.

Пенелопа чуть не задохнулась от отвращения и возмущения.

— Ты знаешь, как я отношусь к Миссионерскому обществу! Я не намерена тратить свое время со стаей старых ханжеских ворон, скатывая бинты. Кроме того, тебе отлично известно, что шить я не умею.

— Ну, может быть, доктор Гардинер научит тебя нескольким простым стежкам. Я полагаю, вы шьете?

— Не одежду. Но могу отлично зашить рану. Шедевр рукоделия, если позволительно так сказать о себе. Возможно, скоро вы испытаете это на себе.

Джейк побелел. Ее слова воскресили ужасные воспоминания о встрече с хирургической иглой. Скрипнув зубами, он пробормотал:

— Молю Бога, чтобы я никогда не стал холстом для ваших творений.

— Какая бестактная и неприятная беседа! — прокаркала Пенелопа. — Надеюсь, вы оба удовлетворены тем, что полностью лишили меня аппетита.

И с мелодраматическим жестом она встала из-за стола.

— Извините, — пробормотала Хелли, когда Пенелопа продефилировала через зал. — Не могу понять, что заставило меня сказать такую бестактность.

— Не стоит извиняться. Моя сестра ничего не любит так, как предлог разыграть сцену. Сейчас она уютно устроится у себя в комнате и примется за шоколад и рулеты.

Джейк благодарно кивнул Селине, которая поставила перед ним большое блюдо с гречневыми оладьями и поджаренной ветчиной.

Божественные ароматы снова заставили Хелли вспомнить о голоде. Внезапно у нее проурчало в желудке, и она почувствовала, как краска заливает лицо. Джейк глянул в ее сторону и засмеялся:

— Селина, мне кажется, желудок доктора Гардинер требует для себя несколько гречневых оладий.

— Жаркое не пандравилось, леди докта? — Селина с любопытством посмотрела на Хелли, — Я гаваркла етому недостойному желтому, что оно леди не пандравится. Не беспокойтесь, миз. Мамми Селина принесет вам что-нибудь свое вкусненькое.

Бросив победоносный взгляд на Хо Яна, снова хлопотавшего с чашкой кофе для Джейка, она подхватила злополучную тарелку и поспешила на кухню.

Хо страдальчески вздохнул, возвел глаза к потолку и… высунул язык вслед уходящей Селине. Заметив, что Хелли с трудом сдерживает смех, он сразу же принял серьезный вид и отвесил поклон в ее сторону. Затем, кивнув в ответ на благодарность Джейка, с решительным выражением поспешил вдогонку за Селиной-До сидящих за столом долетели громкий треск и жаркий спор на кухне.

— Из-за чего все-таки этот спор? — спросила Хелли, глядя на весело улыбающегося Джейка широко раскрытыми глазами.

— Вы привыкнете к этому шуму. Хо и Селина постоянно соперничают в профессиональной области. Хо был у себя в стране лекарем, и, судя по всем отзывам, неплохим. А Селина — признанная мамбо, или жрица Вуду. Она весьма известна своей целительной силой. Естественно, они постоянно ссорятся из-за того, кто из них лучше врачует, и. Бог знает, может, мы вес время от времени опробываем на себе их сомнительные снадобья…

Джейка на время прервал мелодичный смех Хелли.

— Не могу себе представить, что они должны сделать с вами, — продолжал Джейк.

— Они, несомненно, так же мало ценят мое умение, как и вы, — Веселье Хелли сразу же испарилось. — Оба постоянно меня критикуют и бомбардируют советами, как лучше ухаживать за вашими женой и дочерью.

Джейк задумчиво посмотрел на Хелли и вздохнул:

— Мы не слишком хорошо начали, и я прошу простить меня за это. Что же о сомнениях в ваших способностях, то я могу быть каким угодно и, как правило, не самым приятным, но я не дурак и не предпринял бы столько усилий и не пошел бы на такие расходы, если бы не был в вас уверен. Что бы там ни считали другие, я хочу для Сирены и ребенка только самого лучшего.

— Я это поняла, — ласково ответила Хелли. — И мне кажется, вы заботитесь о них гораздо больше, но не хотите, чтобы об этом знали другие.

Он громко рассмеялся:

— Скажите лучше, что я серьезно отношусь к своим обязанностям. — Он глянул на открывающуюся дверь и добавил: — А вот и ваш завтрак.

Хелли, закрыв глаза, блаженно вдыхала ароматы принесенного блюда. Желудок ее реагировал соответственно. Селина улыбнулась такому проявлению гастрономического экстаза, затем наклонила голову и беззвучно покинула комнату.

— Доктор Гардинер?

— А?

— Почему вы не спрашивали меня о Сирене? — притворно безразлично, как бы между прочим, спросил Джейк.

Хелли открыла глаза и, тщательно обдумывая каждое слово, ответила:

— Давиния все рассказала мне о проблемах вашей жены.

— Все? Очень сомневаюсь, — с горечью возразил Джейк.

— Я знаю, что она пристрастилась к опиуму, и Давиния упоминала что-то о морфине, — пробормотала Хелли, притворяясь, что не замечает появления в глазах Джейка холодного блеска. — Не думаю, что она упустила что-нибудь существенное.

— Вы действительно так считаете? — Он наклонился и рассматривал ее с каким-то странным выражением, потом спросил: — А не рассказала ли она случайно, что Сирена обезумела так, что пыталась покончить с собой, когда я вернулся с войны живой, едва живой?

— Боже правый! Не-ет, — опешив, пролепетала Хелли.

С коротким смешком Джейк откинулся назад: