Пэрриши (№1) - Вчерашние розы

Прикусив губу, Хелли осмелилась:

— Просто в голове не укладывается, чего ради ты хочешь взять меня в жены? Ведь ты знаешь, что не обязан этого делать.

— Знаю, леди Миссионерка, — промурлыкал Джейк. — Но уж так получилось, что мне нравится женщина, которая заставила меня попотеть.

Глава 16

Сильный раскат грома расколол тишину ночи.

Хелли вцепилась в атласное одеяло. Она не боялась грозы, нет, не боялась, но…

Она вздрагивала оттого, что стекла в окнах дребезжали при сильных порывах ветра. Была испугана. Да, это будет правильно.

«Повтори себе много раз и поверишь», — говорил ей откуда-то из глубин подсознания внутренний голос.

«Я верю!» Но весь этот внутренний спор рассыпался на кусочки, как только молнии озаряли комнату феерическим голубоватым светом.

— О Боже! — едва выдохнула Хелли. Кажется, в комнате кто-то есть. Она всматривалась в угол, откуда Доносились неясные шорохи, но ничего не увидела сквозь маску темноты. Молнии следовали одна за другой, как и сопровождающие их раскаты грома. Хелли зажала уши. В тишине дома шум усиливался и резонировал в огромных коридорах.

«Это звук распахиваемых врат Ада» Хелли забилась поглубже в постель. Именно в такие ночи ей вспоминалась сказочка отца, преследующая ее всю жизнь.

Ей было всего пять лет, но, проживи она еще до ста пяти, ей никогда не забыть ужасной грозы той ночью. Ветер срывал крышу, окна дребезжали, то и дело кромешную тьму полуночного неба прорезали ослепительные молнии. А гром, о Боже! Гром был таким сильным, что Хелли была уверена — настал конец света.

Напуганная буйством природы, Хелли, рыдая, бегала из комнаты в комнату в отчаянных поисках матери. Все напрасно — ее нигде не было.

Наконец она ворвалась в кабинет отца, куда вход ей был строго запрещен. Там сидел отец. Он был один в полутьме, окруженный своей коллекцией древностей и редкостей. С нежностью, которой он никогда не проявлял к своей единственной дочери, Амбруаз ласкал распятие. Позднее Хелли узнала, что это был редкий образец, сохранившийся со времен испанской инквизиции.

Одного вида босой, одетой в толстую фланелевую рубашку дочери было достаточно, чтобы красивое лицо Амбруаза превратилось в маску отвращения. Его взгляд не сулил ничего хорошего, напротив, он красноречиво говорил об ожидающем ее наказании за недозволенное вторжение.

Только было он открыл рот, чтобы высказать свое неудовольствие, как раздался очередной раскат грома. Он был особенно сильным, и Хелли, зажав уши руками, закричала от страха.

Тогда отец как-то странно улыбнулся и это напугало ее больше, чем любой его выговор. Подозвав дочь поближе, Амбруаз прошептал:

— Ты слышишь их?

Несмотря на полумрак и расстояние, девочка увидела странный особый блеск в янтарных глазах отца. Его необычное выражение пугало, и на мгновение она хотела убежать, но боязнь ослушаться остановила ее.

Итак, она с трепетом в сердце шла к нему и замерла лишь тогда, когда он подал знак.

Хелли стояла перед отцом и дрожала, а он поймал ее панический взгляд и снова прошипел:

— Ты их слышишь?

Хелли сглотнула и заставила себя прислушаться к грозе.

— Я слышу ветер и гром, — осмелилась наконец ответить Хелли. — И дождь. Н-ни… чего больше.

Амбруаз покачал головой, скривив губы в ухмылке.

— Это ты слышишь буйство поборников дьявола. Безбожных существ, летающих на своих крыльях в грозе и хватающих неосторожные души. Особенно души глупых детей.

Снова раздался раскат грома. Один из тех, когда кажется, что земля раскалывается пополам. Хелли захныкала от ужаса.

Амбруаз рассмеялся, поддерживая ее страх. Лаская распятие, он прорычал:

— Ты знаешь, что значат эти звуки?

Хелли прикусила губу, чтобы не расплакаться снова, и покачала головой.

— Это звук распахивающихся врат Ада.

И словно а ответ на его слова ветер вцепился в окна кабинета подобно своре гоблинов, затевающих нечто недоброе.

— Молись, Хелли Гардинер! — прорычал Амбруаз, тыча распятием ей в лицо. — Молись усердно, иначе демоны, имена которых мы не смеем произносить, наведут на тебя сглаз.

Хелли смотрела на грубо вырезанное распятие. В теле и лице Христа было нечто кошмарное, пугающее ее почти так же, как ужасный рассказ отца.

Загипнотизированная гротескностью изваяния, она не могла оторвать взгляд от этих глаз, лишенных зрачков, с мольбой устремленных к небу, и ужаса рта, застывшего в крике вечной агонии. Самым же отвратительным были ручейки крови, стекающие из-под тернового венца и выписанные яркой киноварью поверх чистой поверхности дерева.

— Молись, пока твоя душа еще не потеряна навечно.

Хелли забралась поглубже в защитный кокон одеяла и простыней. Годы вдруг понеслись вспять, и она почувствовала себя пятилетней девочкой и, вздрагивая, всматривалась в темные углы.

Гаргойли с крыльями летучих мышей и кроваво-красными глазами… Вылетающие из темноты и высасывающие ее душу. Она почти ощущала на себе их острые, как ножи, когти…

«Немедленно перестань, Хелли! Какая чушь! Ничего подобного не существует», — выговаривала она себе. Затем последовала вспышка молнии, сопровождающаяся оглушительным раскатом грома. Глотнув воздух, девушка нырнула с головой под одеяло. Не испуганная, нет, возможно, она была несколько встревожено.

Думай о чем-нибудь другом. О чем угодно. О том, что успокаивает, заставляет чувствовать себя защищенной.

Джейк. Ей надо думать о Джейке. Когда она в объятиях Джейка, она чувствует себя безопаснее, чем под защитой целой армии ангелов-хранителей. А звук его шепота, когда он уговаривал ее уснуть, более успокоителен, чем небесная колыбельная.

Хелли высунула голову из-под одеяла и пристально посмотрела на камин. Давно ли Джейк ушел от нее? Когда она засыпала, огонь весело пылал в очаге, а Джейк примостился на кресле рядом с кроватью.

А теперь же пламя превратилось в кучку догорающих угольков… а кресло было пусто, Хелли вздохнула. Она многое отдала бы, чтобы только ощутить успокаивающее тепло его близости, Джейк заставил ее чувствовать себя так, как никогда прежде. Особенной. Лелеемой. Любимой.

Когда они прибыли из тюрьмы, Джейк позаботился обо всем и отдал слугам приказ, заставивший их засучить рукава. А когда все было выполнено, сам отвел ее в роскошные апартаменты и передал на заботливое попечение Селины.

С этой минуты Хелли обхаживали со всех сторон. Нежась в горячей ванне, она чувствовала себя принцессой, а Селина расчесывала ее спутанные, только что вымытые волосы. Чистая и пахнущая лавандой, с тщательно заплетенными косами, она надела одну из ночных рубашек Джейка.

И как раз в ту минуту, когда она укладывалась в постель с грелкой в ногах, снова появился Джейк. Он смотрел, как Селина готовится обработать избитое лицо Хелли, а затем взял у нее из рук тряпочку и отпустил кивком головы.

Усевшись на краю кровати, он занялся этим сам, легонько смачивая синяки холодной водой. Его красивое лицо излучало такую нежность, что у Хелли перехватило дух. Закончив обработку очередного синяка и ушиба, он останавливался, чтобы поцеловать ее, и только затем переходил к следующему. Его поцелуи были действеннее любого бальзама.

Вскоре вернулась Селина, неся поднос со всякими вкусностями. Когда же Джейк повязал Хелли салфетку и стал кормить ее, словно Ариель, Хелли попыталась возражать, а Селина восхищенно захихикала. Наконец Хелли уступила и, откинувшись на подушки, послушно съедала то, что он клал ей в рот. Поглощенная улыбками Джейка, Хелли совершенно не замечала ничего вокруг.

Когда Селина наконец унесла поднос, Джейк пододвинул кресло к кровати и уселся, гладя ее волосы и уговаривая уснуть своим гипнотическим голосом. Она, вероятно, и проспала бы всю ночь, если бы не гром.

Пытаясь заглушить ужасающий раскат, Хелли зажала уши руками. Но это не помогало. Боже! Как давно она не слышала и не видела ничего подобного! Она вспомнила, как пережила подобной силы ураган еще будучи совсем крошкой, тогда ее крики тонули в раскатах грома. Ей тогда было три года, всего три.

«Ариель!» Хелли тотчас же села. А вдруг Ариель тоже напугана и сейчас плачет в своей колыбели и ее некому утешить? Мысль о бедном младенце, одиноком в своей детской комнате, была просто непереносима для Хелли.

Схватив халат, который Джейк оставил на ее постели, она покинула убежище своих простыней. На минуту Хелли представила себя ребенком, которого под кроватью ожидает чудовище, готовое утащить ее в свое логово.

Хелли рассмеялась. Что же особенного е этой грозе, снова превратившей ее в пятилетнюю девочку? Просовывая руки в халат, тот самый, в который она заворачивала раненого Джейка, она почувствовала терпкий мужской запах, исходящий от бархатных складок. Знакомый аромат действовал успокаивающе и придавал Хелли смелость преодолеть темные коридоры.

Подойдя наконец к детской комнате, она услышала через приоткрытую дверь не крики напуганного ребенка, а успокаивающее бормотание. Облегченно вздохнув, она полностью открыла дверь.

В качалке у камина сидел Джейк. Он вытянул больную ногу на низенький стульчик. А на руках у него мирно лежала Ариель.

— …Понимаешь, ангелы очень любят играть в кегли. — Джейк помолчал, указывая на окно, где полуночное небо прорезала вспышка молнии. — Видишь этот серебряный свет? Это след, оставленный шаром ангела. Он пытался попасть в ряд звезд прямо над горизонтом.

Джейк чуть повернул Ариель, чтобы она лучше видела звезды, но малышку больше интересовали узоры на его халате. Затем последовал неизбежный раскат грома. Хелли, отвлеченная рассказом Джейка, громко вскрикнула.

Джейк обернулся на ее крик и улыбнулся, увидев в дверях Хелли, нервно теребившую свой халат. И это та самая женщина, которая бесстрашно атаковала Сайруса Кинга зонтиком и бросила вызов Нику Конноли? Неужели она боится грозы? Просто восхитительно, как, впрочем, и все в ней. Если бы у него в данный момент не были заняты руки, он бы, заключил ее в объятия и защитил от чудовищ.

Все еще улыбаясь, Джейк кивнул ей. Хелли подбежала и опустилась рядом с ним на колени, Джейк успокаивающе пожал ей руку, чувствуя, как девушка дрожала. Он любовался ее лицом, озаренным теплым светом, шедшим от камина. Гипнотически глядя в ее испуганные глаза, Джейк продолжил свой рассказ:

— Два — ноль в пользу ангелов, — прошептал он, кивнув в сторону окна и не на секунду не отрывая взгляда от Хелли. — Гром бывает, когда ангел попадает шаром по звезде.

— А дождь? — спросила Хелли, опершись на его колено. — Что является причиной дождя?

Джейк засмеялся:

— Слезы, дорогая леди Миссионерка? Ангелы — ужасные плаксы, особенно когда проигрывают.

Ариель, посасывая свой кулачок, в ответ только зевнула и прильнула к груди Джейка. Она смотрела на Хелли сонными глазами.

— Как она похожа на Сирену, — проговорила Хелли, переводя взгляд с зеленых глаз Джейка на малютку.

У Ариель были большие голубые глаза и волосы цвета льна. Да и вообще она была вылитая мать.

— Слава Богу за эту маленькую милость, — прошептал он скорее себе, чем Хелли.

«Да. Слава Богу», — про себя повторила она. Как ужасно было бы для Джейка, если бы чертами лица малютка напоминала постороннего мужчину. Каким болезненным было бы напоминание, что кто-то другой дал Сирене то, чего не мог дать он.

Облокотившись на ручку кресла, Хелли наблюдала, как Джейк любовался Ариель, и улыбнулась его явной привязанности к малютке. Уткнувшись в большую отцовскую ладонь, как новорожденный котенок в грудь матери, Ариель еще раз зевнула и закрыла глазки.

— Она была напугана грозой?

— Не так сильно, как некоторые взрослые, — поддразнил ее Джейк.

Хелли робко улыбнулась.

— Я боялась, что шум напугает малышку, и пришла сюда, чтобы успокоить.

— Скорее это она успокоит тебя, — полушутя ответил Джейк. — Я заметил, что ее присутствие действует на меня успокаивающе. В последнее время я с трудом засыпаю. И вот обнаружил, что мне помогает, когда я делюсь с ней своими проблемами. Ариель — отличная слушательница.

— Но ей ведь всего четыре месяца.

— Она единственная женщина, позволяющая мне тоже вставить свое слово.

— Значит, ты проводил слишком много времени не с теми женщинами.

— Это потому, что та, которая нужна, слишком усиленно избегала меня.

Джейк провел пальцем по губам Хелли, и она легонько куснула его.

— Можешь обсуждать со мной все, что тебе угодно. Обещаю быть такой же внимательной, как Ариель.

— Абсолютно все? — вопросительно выгнул бровь Джейк.

— Конечно же, в пределах разумного, несносный ты человек!

— Жаль. — Джейк театрально вздохнул и заговорщически подмигнул уснувшей малышке, — Напомни мне о моих намерениях относительно некой леди Миссионерки.

— Ты нахал, Джейк Парриш! — улыбнулась Хелли. — Но несмотря на грязные методы, заслуживаешь уважения. Я волновалась, что ты никогда не примешь малышку.

Теперь настала очередь робеть Джейку.

— Я вел себя как подонок, да?

— Я, помнится, ясно дала тебе это понять.

— Да уж, я тоже помню.

— И что же заставило тебя передумать? Мягкая улыбка тронула его губы.

— Помнишь, какой беспокойной она была в ночь после похорон Сирены?

Хелли кивнула. В тот вечер, к отчаянию кормилицы и няньки, Ариель постоянно плакала. Док обследовала малютку, но ничего подозрительного не нашла, и это поставила ее в тупик.

Прекрасно понимаю, что она чувствовала, — вздохнул Джейк. — Мне тоже было не по себе. Я был переутомлен. Рана болела, и больше всего на свете мне хотелось спать. Но об этом не могло быть и речи из-за ее постоянного крика.

Джейк поймал сочувствующий взгляд Хелли.

Нет, все было не совсем так. Еще больше, чем сна, он желал укрыться в объятиях Хелли Гардинер. И не детский крик не давал ему спать, а пустота, которую он ощущал после ее ухода.

Джейк посмотрел на лежащего у него на руках ребенка, бессознательно теребя край детского одеяльца.

— Крики продолжались часами. Наконец я из-за раздражения и отчаяния приказал принести ее ко мне в спальню. Я понятия не имел, что буду делать, но твердо знал, что сойду с ума, если она не замолчит. Помню, как смотрел на ее красное личико и думал, что она выглядит такой же потерянной, как и я. Она казалась такой беспомощной, что мне вдруг непреодолимо захотелось утешить ее. Я не знал, что делать, — ведь я никогда прежде не держал в руках ребенка. Поэтому я просто положил ее себе на грудь, сердце к сердцу и гладил по спинке. И, словно по волшебству, она затихла.

Джейк улыбнулся воспоминанию.

— Когда рыдания стихли, она начала тихонько икать, совсем как ты. Словом, не успел я опомниться, как мы оба заснули. Я уже много месяцев не спал так крепко. Биение другого сердца рядом с моим очень успокаивало.

Хелли представила себе спящего Джейка с малюткой Ариель на груди. Эта картина вызвала желание обнять его и прижать к сердцу. Каким же он был одиноким, и как же она его любила!

— Мне кажется, она чувствовала себя покинутой, — пробормотала Хелли. — Ты же заставил ее почувствовать себя в безопасности. Любая женщина чувствует себя так на твоей груди.

— Но мне хотелось бы, чтобы там спала только одна, — провокационно промурлыкал Джейк.

Знает ли он, насколько сильно искушает ее, когда смотрит подобным образом? Хелли покраснела и отвернулась. Боже! Как ей хотелось сказать «да» на его приглашение… уснуть, ощущая его кожу, которая согревает ее, и, проснувшись рядом с ним, увидеть его восхитительную улыбку.

Запутавшись в своих собственных желаниях, Хелли перевела внимание на Ариель.

— Она теперь крепко спит. Может, мне отнести ее в колыбель?

Джейк согласно кивнул.

— Обычно я обхожусь без посторонней помощи. Но сегодня… я рад, что ты здесь.

Это была простая констатация факта, и на этот раз в ней отсутствовала горечь, обычно звучащая, когда он признавался в своем увечий.

— Я тоже рада, — прошептала Хелли, беря малютку у него из рук.

Поправляя ее одеяльце, Хелли улыбнулась. Как это похоже на Джейка — приобрести такую красивую и непрактичную вещь для младенца.

Повернувшись от колыбели, Хелли почувствовала боль в сердце. Джейк с большим трудом вставал на ноги. Лицо его исказилось от раздражения, а качалка никоим образом не помогала подняться. Не говоря ни слова, Хелли протянула ему руку.

Джейк очень тихо посмотрел на протянутую ладонь, затем на ее лицо, и Хелли поощрительно кивнула. После мимолетного колебания он ухватился за нее.

Впервые Джейк охотно позволял это сделать другому, не боясь, что признает тем самым свою постыдную слабость. Хелли обняла его за талию и поддерживала, пока он устанавливал свою трость.

Джейк отметил про себя, что ему нравится ее помощь. Нравится, как она обнимает его, как ее груди соприкасаются с его прикрытой шелком халата грудью, и больше всего, что она смотрит на него без намека на жалость. Единственное, что читалось у нее в глазах, была любовь.

Стоя теперь твердо, он быстро наклонился и поцеловал Хелли в губы.

— Благодарю.

В дружеской тишине они проделали обратный путь по коридорам. Гроза стихла, и остался только шум барабанящего по окнам дождя. Где-то часы пробили полночь. Наступило Рождество.

Расплывшись в улыбке, Хелли остановилась пожелать Джейку счастливого Рождества. Но когда она увидела выражение его лица, пожелание застряло у нее в горле. Это было лицо страдающего человека, который привык скрывать свою боль, и даже в такие моменты он изо всех сил старался не поддаться ей.

— Джейк, позволь, я тебе помогу.

— Я знаю, что двигаюсь медленнее, чем улитка по горячей смоле, но я вполне могу сопровождать тебя в твою спальню.

Обняв девушку за плечи, он поддразнивая проговорил:

— И к тому же кто-то ведь должен охранять тебя от привлеченных грозой призраков и гоблинов.

— Я не сомневаюсь, что ты можешь проводить меня хоть до Тимбукту и обратно. Но ведь тебе плохо?

— Со мной все в порядке.

— Лжешь.

Джейк пожал плечами:

— Верно. Этот промозглый холод делает ногу негнущейся.

— И она болит?

— Дьявольски.

Хелли уставилась на рисунок ковра.

— В Европе для облегчения такой боли пользуются массажем и горячими припарками.

— Правда?

— Да.

Хелли украдкой взглянула на него. Выражение его было непроницаемым. Прочистив горло, Хелли предложила:

— Если хочешь, я тебе их сделаю.

Теперь Джейк уставился на свою трость. Предложение было опасным. Неужели она не понимает, чем это может кончиться? Он тихо проговорил:

— Ты вправду считаешь, что это разумно?

— Я бы и не предложила, если бы не считала, что это поможет. Обещаю, что, когда я кончу свои манипуляции, ты и не вспомнишь о своей ноге.

— В этом я не сомневаюсь ни минуты. По крайней мере в том, что не буду вспоминать о ноге.

Джейк размышлял о том, умирал ли кто-нибудь от неудовлетворенности. Если нет, он будет в медицинских анналах числиться первым. Это, конечно же, если он допустит все эти процедуры. Но он этого не сделает.

— Если ты позволишь уложить тебя в постель, я сбегаю на кухню и возьму все необходимое. Давай посмотрим…

— Нет! — гаркнул вдруг Джейк. «Никогда. Скорее рак на горе свистнет».

— Пожалуйста, Джейк, — умоляла она, крепче обхватывая его талию и стараясь остановить. — Позволь мне. Ты так много сделал для меня сегодня, и я хочу тебя отблагодарить.

— Хелли… — начал было Джейк и посмотрел на нее. Она закусила губу. Глаза ее умоляли. Черт! Как он мог ей отказать? Для нее это слишком много значило! Джейк простонал. Дай ему, Боже, силы! Вероятно, рак все-таки свистнул.

Глава 17

За полчаса Хелли развела огонь в камине спальни, поставила котелок с водой и разложила все, что ей было нужно, на столике.

Джейк наотрез отказался лечь в постель. Он расслабился в кресле напротив камина и протянул ногу на кушетку.

— Неудивительно, что нога болит, — выговаривала ему Хелли, устраиваясь у него между коленями и откупоривая маленькую коричневую бутылочку. — Она здесь мерзнет. В такие ночи, как эта, ты должен быть уверен, что слуги разведут огонь в камине, а в постели будут горячие грелки.

— Отлично, — пробормотал Джейк.

Он закрыл глаза и тяжело сглотнул. Хелли начала поднимать полы его халата, чтобы добраться к поврежденной ноге. «Понимает» ли она, что под халатом я совершенно гол?» — раздумывал Джейк. Не то чтобы его беспокоило, что от этого пострадает его скромность, — просто его тревожило, что от прикосновения Хелли он начинал возбуждаться, и его смущал недостаточный контроль над собой. Джейк весь напрягся, когда док откинула халат почти до верха бедра. «Еще несколько сантиметров…» Затем он облегченно вздохнул. Хелли остановилась, и ткань прикрывала его стыд. Может быть, она ничего и не заметит.

Хелли осмотрела весь шрам. «Неудивительно, что ему так больно», — думала она, и сердце ее наполнялось сочувствием. Рана была серьезной, а те, кто ее раньше лечил, довольно неумелы. Шрам шириной примерно в дюйма два и несколько дюймов в длину заканчивался наверху бедра. Хелли почувствовала, как он поежился, когда она коснулась рубца там, где разорванные мышцы были залечены над плохо сращенной костью.

— Извини, Джейк, — прошептала она, больше из сострадания за то, что он перенес от рук армейских хирургов, чем за неудобства, которое он испытывал при ее исследованиях.

Не глядя на Хелли, Джейк напряженно кивнул. Она не причинила ему боли, просто его охватила паника. Боже! Он ненавидел, когда трогают поврежденный участок. Даже теперь, спустя многие месяцы, прикосновения в том месте ассоциировались у него с болью.

Джейк весь сжался, словно ожидал движения скальпеля, разрезающего его плоть. «Зонд. Сейчас они войдут глубоко в рану, скребя металлом по кости и не обращая внимания на его стоны». — Джейк простонал.

Хелли увидела капельки пота, выступившие на побелевшем лице Джейка. Боже! Неужели дела обстоят хуже, чем она предполагала. Налив себе в ладонь, чтобы согреть, изрядное количество приготовленной Селиной мази, она тихо проговорила;

— Попытайся расслабиться, милый. Скоро тебе станет легче.

Хелли размазала маслянистую жидкость по ноге и начала массировать. Сначала очень легко, чуть касаясь, потом все усиливая давление. Хелли почувствовала, как напряженные мышцы начинают постепенно расслабляться. И, хотя Джейк не произносил ни звука и не открывал глаз, лицо его стало утрачивать выражение скованности.

«Просто чудесно!» — думал Джейк, уступая успокаивающему ощущению теперь весьма энергичного массирования. Что бы там она ни использовала, но нога от трения согрелась и тепло проникло до самой кости, ослабляя застарелую боль. Впервые с тех пор, как был ранен, он чувствовал себя по-настоящему хорошо.

Оба молчали: он — наслаждаясь тем, что исчезла боль, она — исследуя сложную конфигурацию его залеченной раны. Как раз когда Джейк почувствовал, что его покинули остатки напряжения, движения Хелли вдруг резко прекратились, и он заметил, что пальцы ее перешли на внутреннюю сторону бедра.

— След от выстрела, — хрипло проговорил он, глядя на звездообразный шрам, который она изучала.

— К счастью, стреляющий повстанец был плохо вооружен. Джейк вздохнул и откинулся назад, расслабившись, так как Хелли возобновила массаж.

— Вероятно, это был бедный фермерский мальчишка, стянувший винтовку у своего деда. Если бы у него было современное ружье, я бы точно потерял ногу. По крайней мере, так сказали хирурги. Кость была сильно повреждена, и врачи хотели ампутировать ногу до бедра и на том покончить.

Хелли с ужасом посмотрела на Джейка.

— Они ампутировали бы ногу, даже не пытаясь ее спасти?

— Когда раненых тысячи и сравнительно мало врачей, часто нет другого выхода. Делают то, что быстрее спасет жизнь пациента.

Джейк открыл глаза и заставил себя посмотреть на искалеченную ногу. Он всегда избегал смотреть на нее, так как ненавидел воспоминания, которые вызывал у него этот шрам.

Кроме Сета, присутствовавшего при его мучениях, он никогда ни с кем не говорил о своей ране. Было слишком больно вспоминать.

Но сейчас Джейк чувствовал потребность рассказать все. Уж кто поймет, что он выстрадал, так это Хелли.

— Я был напуган, — хрипло признался он, наблюдая, как ее руки плавно движутся по этому безобразному «сувениру» войны. — Помню, как я лежал один в темноте. Было холодно… Я боялся, что меня не найдут почти так же, как и того, что будет после того, как найдут.

При этом воспоминании он крепко вцепился в ручки кресла.

— Я бы умер необнаруженным, если бы Сет не был так настойчив в поисках. И хорошо, что я стонал, Сет нашел меня среди мертвых солдат.

При мысли о ее любимом Джейке, лежащем на холодной земле раненным и одиноким, Хелли хотелось плакать. Чего бы она ни отдала, чтобы быть там и утешить его, спасти от кошмара таких воспоминаний и избавить от физических мучений.

Она старалась не разрыдаться от его рассказа и невольно сжала руки на его бедре. Почувствовав, как Джейк при этом вздрогнул, Хелли бросила на него извиняющийся взгляд и возобновила более мягкое массирование.

— Тебе повезло с другом, — пробормотала Хелли. Джейк нежно улыбнулся и кивнул.

— Да, он даже настоял на своем присутствии при операции. Именно он настоял, чтобы они не делали ампутации. Мне говорили, что он убедил их вынуть пулю и залечить ногу, держа их под прицелом. За нарушение дисциплины его потом заставили закапывать отрезанные конечности рядом с медпалатками.

— Рана должна была быть ужасной, — задумчиво сказала Хелли.

— И стала еще ужаснее благодаря усилиям врачей, Джейк протянул руку и после секундного колебания потрогал бедро. Указав на широкий сморщенный участок, он пояснил:

— Вот здесь кость вышла наружу. Они разрезали меня отсюда… — он указал рукой несколько дюймами ниже сморщенного участка, — …и до этого места, чтобы найти пулю и удалить осколки кости. — Джейк тяжело сглотнул, и по телу его прошла дрожь. Не о силах ее унять, он провел пальцем по всему шраму, — Несколько недель спустя они разрезали меня, чтобы удалить инфицированную кань и остатки раздробленной кости, которые они забыли в первый раз.

Джейк помолчал, задумчиво поглаживая бедро.

— Какой ужас! — пробормотала Хелли.

Одна мысль, что ее Джейк был подвергнут такому варварству, была ей ненавистна.

— Теперь понятно, почему ты считаешь всех докторов мясниками и шарлатанами.

Не без труда он согласился:

— Было ужасно. Они боялись дать мне хлороформ из-за того, что случилось в первый раз, и поэтому просто связали меня и оперировали без анестезии. Даже с морфином было так больно, что хотелось умереть.

На мгновение Джейк закрыл глаза. Даже сейчас он почти чувствовал грубые пеньковые веревки, врезающиеся в запястья и лодыжки.

— Джейк?!

Хелли оторвала его руку от шрама и взяла в свою. Он отчаянно вцепился в нее. Лицо стало серым, как зола.

— Тебе не стоило заводить этот ужасный разговор. Джейк открыл глаза и сосредоточился на расстроенном лице Хелли. Нежность, написанная на нем, и любящее тепло ее глаз остановили поток мрачных воспоминаний.

— Нет, — прошептал он, благодарно сжимая ей руку. — Я хочу рассказать тебе.

Хелли кивнула. Она понимала его потребность выговориться. Вероятно, если он высвободит болезненные воспоминания из своей души, то сможет по-настоящему исцелиться.

— С тобой было все в порядке? Я хочу сказать, после того, как они убрали очаг инфекции?

— Я бы не назвал это «все в порядке». Мне казалось, что я умер и попал в ад.

— Неудивительно. Ты действительно прошел через ад. — Хелли поцеловала его руку. — Я только хочу узнать, что было дальше. Я слышала, что такие операции имеют лишь ограниченный успех.

— Так и было. Они опять предложили ампутацию. На этот раз я почти согласился, так как чувствовал себя ужасно.

— И что же ты сделал?

— На мое счастье, в госпитале работала Селина. Она мыла полы и меняла постельное белье. Иногда она помогала купать солдат, и меня в том числе. — Джейк пожал плечами. — Как правило, люди очень хорошо узнают тебя, когда моют низ живота. По какой-то причине я ей понравился.

Хелли чуть улыбнулась.

— Полагаю, Селина не более равнодушна к твоей красивой внешности, чем мы, остальные бедные женщины.

Первый раз после того, как он начал свой рассказ, Джейк засмеялся.

— А ты не без перчика, доктор Гардинер. Вероятно, у Селины развилась страсть к моей заднице, как и у некой знакомой мне леди Миссионерки.

Джейка развеселило ее замешательство.

— Но как бы то ни было, она приготовила для меня особые снадобья и уговорила принимать их, даже если мне будет совсем худо. Эта ее забота спасла мне ногу… и, вероятно, жизнь. Оказывается, напрасно я недооценивал всякие зелья. Порой они действуют.

Хелли кивнула, отметив про себя, что надо спросить у Селины, чем она лечила Джейка.

— Понимаешь, что было хуже всего?

Хелли покачала головой.

— Одиночество. Сет наконец отбыл с армией. И, хотя ему удавалось иногда навещать меня, я редко с ним виделся. Были там, конечно, и другие раненые, с которыми можно было поговорить, но только Сет был способен меня рассмешить.

— И сколько времени ты пробыл в госпитале?

— Шесть месяцев. Большей частью прикованным к койке. Хотя последнее время я уже мог передвигаться на костылях. От нечего делать я исписал гору бумаги на послания Пенелопе и Сирене. Пенелопа оживленно отвечала, но Сирена… Как мне хотелось получить от нее хоть одно доброе слово.

Его отчаяние ранило сердце Хелли. Она, заплакав, откинула голову и, встретив его взгляд, воскликнула:

— Будь ты моим мужем, я сражалась бы со всей повстанческой армией, чтобы оказаться рядом с тобой.

Схватив ее голову и глядя в горящие от чувств глаза, Джейк пробормотал:

— Я верю тебе, леди Миссионерка. И да поможет Бог любому повстанцу, который попытается тебя остановить.

С этими словами он прильнул к ней жарким поцелуем. Хелли ответила на него столь страстно, что Джейк простонал. Как же она его любит! Любит в нем все: поцелуи, запах, ощущение его кожи. Он для нее как сильнодействующий наркотик, и она жаждет его, как приверженец опия своей дозы. Хелли начала столь же страстно целовать его. Когда Джейк просунул свой горячий влажный язык в глубину ее рта, раздался стон. И, словно в ответ на этот первобытный зов, внизу ее живота возникла острая боль. Задыхаясь от неосознанной потребности, Хелли отчаянно хотела ее удовлетворить и прижала свое извивающееся тело к его ногам.