Небесное Око

— Когда бой начнётся, держитесь поближе друг к другу.

Дьюранд кивнул. Сразу за Конзаром верхом на жеребце восседал Ламорик, который для большинства участников турнира продолжал оставаться безымянным Красным Рыцарем. Капитан был недоволен. Важнее всего сейчас было сохранить жизнь молодого лорда, а место опытного воина было занято Дьюрандом.

Напротив их отряда на конях сидели, опустив забрала, пятнадцать вражеских рыцарей. Шлемы, щиты, попоны — все хорошо пригнано и в отличном состоянии.

— Я возьму на себя того, что с крестом. Синий — твой.

Напротив них в отряде врага действительно был рыцарь в синих доспехах. Дьюранд приподнял копьё и вражеский рыцарь повторил его жест, воздев копьё в шутливом салюте. Дьюранд чувствовал, как от волнения у него трясутся поджилки.

Властительница встала, сжимая в хрупкой ручке зелёный шёлковый платок. Дьюранд уставился на вражеский отряд. Он вгляделся в рыцаря, которого выбрал себе Конзар: на чёрном поле щита — белый косой крест. Кассонель из Дамарина. Сейчас барон, повернувшись, смотрел на трибуны.

Властительница махнула рукой, и Дьюранд, резко повернув голову, увидел краем глаза, как, кружась, платок падает на ристалище. Грохот копыт заглушил рёв труб герольдов. Рыцари, сорвавшись с места, понеслись навстречу друг другу. Дьюранд нацелил острие копья в центр щита противника, однако удар прошёл вскользь. Тут же последовал ответный удар, чуть не вырвавший щит из рук Дьюранда. Копьё вражеского рыцаря разлетелось в щепы. Противники пронеслись мимо друг друга.

Дьюранда охватил приступ ужаса. Он промахнулся! Оглянувшись, Дьюранд поискал глазами Конзара и вздрогнул — конь капитана летел вперёд без седока. Когда Дьюранд развернул лошадь, Конзар все ещё катился по земле. Солнце ярко сверкнуло на черно-белом шлеме Кассонеля. Конзар, которого отделяло от Дьюранда двадцать, а то и тридцать шагов, пытался подняться на ноги. Барон резким движением отбросил в сторону копьё и выхватил из ножен Термагант. Конзар раскачивался из стороны в сторону, пытаясь прийти в себя после падения. Барон пришпорил скакуна. Дьюранд пустил коня в галоп, спеша на помощь. Но Кассонель уже пустился вскачь, нацелив меч прямо в сердце капитана.

Выбора у Дьюранда не оставалось. Повинуясь неожиданному порыву, он воздел копьё над головой и на скаку изо всех сил запустил его в летящего, как ветер, рыцаря, одетого в чёрные с серебром доспехи. Копьё разлетелось в щепки. Дьюранд проскакал мимо, не ведая, что творится у него за спиной, и резко рванул поводья коня, разворачиваясь. Лошадь Кассонеля неслась прочь, а сам барон кубарем катился по земле. Дьюранд остановил коня возле Конзара, который, покачиваясь, стоял, обнажив меч. Капитан был настороже или же прикладывал к тому все усилия — никто не знал: жив ли Кассонель или нет.

Дьюранд выхватил из ножен меч, но Кассонель лежал на земле недвижим. К Дьюранду подлетел Ламорик. Теперь он стоял, защищая капитана, и был готов броситься на любого, ищущего лёгкой наживы и слабого противника. Кассонель продолжал лежать, уткнувшись лицом в грязь.

— Отличная работа, — похвалил Ламорик. Начали подъезжать всадники из отряда Кассонеля. Их было много и, реши они сражаться, Дьюранду и Ламорику было бы несдобровать. Но вместо этого они столпились вокруг барона, склонившись над ним, словно верные псы над телом хозяина. На мгновение Дьюранду показалось, что они шарят в одежде своего командира. Наконец, они взяли барона под руки и поволокли прочь с ристалища. Со стороны Ламорика не последовало ни угроз, ни требований выкупа.

Молодой лорд задумчиво глядел вслед удаляющимся рыцарям:

— По крайней мере, сегодня Кассонель нас больше не побеспокоит.

— Я упустил шанс сразиться с ним, — горько рассмеялся Конзар.

— Прошу прощения, — склонил голову Дьюранд. — Быть может, вам удалось бы справиться с ним самому. Мне не следовало вмешиваться.

Лицо Конзара было цвета пергамента. Серые глаза капитана впились в Дьюранда.

Их окружили люди из отряда Ламорика. Гутред, подхватив Конзара под руку, повёл капитана прочь, в безопасное место. Берхард взял одолженного Дьюранду коня под уздцы и сказал:

— Здесь нет ничьей вины. Ничьей, ты понял? — проводив взглядом уходящего с ристалища Конзара, он кивнул и добавил. — Смотри за его светлостью, Дьюранд. Сейчас этого больше некому поручить.

Зазвучали трубы. Герольды давали сигнал к началу новой атаки.

Дьюранд сражался в надежде, что Конзар все же придёт в себя и присоединится к ним. Они не брали пленных, не ввязывались в стычки. Несмотря на недовольные окрики и ругательства Ламорика, Дьюранд не отступал от него ни на шаг, не давая возможности ни одному из кричащих рыцарей завязать с ними бой, который им не под силу было выиграть. Дьюранд скакал, сжав зубы и широко раскрыв глаза, оберегая Ламорика от опасности, словно сторожевой пёс.

Сосредоточив все внимание на защите своего господина, Дьюранд едва заметил, что выбранная им тактика приносит определённые плоды. Тогда как они уходили от схваток, другие то и дело ввязывались в них. Рыцари, презрев опасность, вступали в стычки друг с другом, будто забыв о том, что они не на войне, а всего лишь на турнире. Вскоре на ристалище не осталось ни одной группы рыцарей, численность которой превышала бы трех человек. Каждая из групп в обоих отрядах потеряла по меньшей мере одного бойца. В этот момент терпение Ламорика лопнуло:

— Дьявол тебя побери, Дьюранд, я сын своего отца. Я не девчонка и не собираюсь прятаться за твоей спиной. Прочь с дороги, и, быть может, нам ещё удастся взять пару пленников, прежде чем эта чёртова схватка окончится, — с этими словами он сорвался в галоп.

Дьюранд пустил лошадь вслед за молодым лордом. Ламорик с помощью Дьюранда взял в плен рыцаря в жёлтом, после чего они развернули коней, направив их к двоим всадникам. Одного рыцаря Дьюранд сразу же узнал. Именно этот рыцарь чуть не выбил его из седла в самом начале турнира. Его щит был выкрашен в такие же цвета, как у Дьюранда, — зелёный и жёлтый.

Как только Дьюранд пришпорил коня, прозвучали трубы герольдов. Рыцарь в зеленом и жёлтом стащил с головы шлем, и Дьюранд с удивлением уставился на рыжие локоны представшего перед ним Керлака. Дьюранд, вымучено улыбнувшись отсалютовал ему, и Керлак улыбнулся в ответ.

Властительница встала, изобразив на лице негодование, и седобородый герольд, выйдя на ристалище, объявил:

— Её светлости неинтересно смотреть на то, как рыцари рвут друг друга на части в стычках, тогда как силы их неравны. Пусть все оставшиеся на ристалище готовятся к последнему решающему состязанию. Вы будете сражаться поодиночке, один на один, до полной победы.

Участок, отведённый для боя, сделали ещё уже. Теперь его со всех сторон окружали зрители. На одном краю поля вместе с девятью всадниками стоял Дьюранд, жалея, что он не в силах увидеть, что таится за забралом шлема, которое скрывало лицо Ламорика. Интересно, о чем он сейчас думает? Вокруг поля сгрудились около сотни рыцарей. Воины стояли в молчании, лица некоторых были залиты кровью. За рыцарями, тоже не произнося ни слова, столпились жители деревни — измазанные сажей лица, одежды из шерсти и домотканой материи. Крестьян было больше сотни.

Радостные крики, оглашавшие ристалище утром, сменились тишиной. Кто-то в толпе шмыгал носом. На противоположном конце ристалища постукивали копытами кони. Именно здесь предстояло принять бой.

На поле вышел седобородый герольд, благородные черты лица которого напоминали лик на иконе.

— Когда прозвучали рога, вас осталось восемнадцать, — заговорил герольд. — Девять и девять. Теперь надо решить, кто из вас лучший.

Герольд оглянулся на Властительницу, которая, кивнув, опустилась в кресло.

— На ристалище вызывается первая пара.

Рыцарь, которого Дьюранд прежде ни разу не видел, вскочил в седло и пустил коня навстречу противнику. С грохотом всадники столкнулись как раз напротив ложи, где восседала Властительца. Оба рыцаря вылетели из сёдел. Пошатываясь, воины поднялись и, обнажив мечи, продолжили схватку. До зрителей доносилось хриплое, тяжёлое дыхание противников. Наконец рыцарь из отряда, стоявшего на противоположном конце поля, знаком показал, что признает поражение. Получив удар в плечо, он больше не мог поднять меч.

Дьюранд кинул взгляд на женщин, сидящих на трибуне. Они находились достаточно близко к сражавшимся, чтобы разглядеть каждый взмах меча. Как только первая пара рыцарей покинула ристалище, из отряда Дьюранда выехал рыцарь, одетый в чёрные доспехи. Взяв копьё на изготовку, он понёсся навстречу своему противнику. Снова земля содрогнулась от топота копыт. Дьюранд увидел, как чёрный рыцарь содрогнулся от удара отдачи, когда наконечник его копья впился в тело жертвы.

Однажды, ещё в Акконеле, Дьюранд видел, как на человека на полном скаку налетела лошадь — несчастного отбросило на пять шагов. Что уж говорить про турнир, когда в удар копья вкладывалась вся скорость, с которой противники неслись навстречу друг другу, вес обоих рыцарей и их коней. Удивительно, как пока обошлось без жертв.

Потом Дьюранд вспомнил правило турнира: «кто-нибудь обязательно должен погибнуть». Скоро кому-то придётся распрощаться с жизнью. Осталось всего семь пар рыцарей.

Пока Дьюранд занимался подсчётами, с места сорвался рыцарь в зеленом. И снова земля, словно боевой барабан, загрохотала под копытами коней. И снова никто не погиб. Рыцарь в зеленом вышел из схватки победителем. Галантно поклонившись, он протянул девушкам на трибуне плюмаж, срубленный со шлема проигравшего, — позолоченную фигурку льва. Затаив дыхание, девушки осторожно взяли протянутый им подарок.

Теперь уже все рыцари были в сёдлах. Дьюранд почувствовал, как на его плечо опустилась рука Ламорика. Что за нелепость сражаться в такой тесноте! Даже дышать тяжело.

Навстречу друг другу понеслась очередная пара рыцарей, что оказалось для Дьюранда совершеннейшей неожиданностью. Он даже не заметил, как рухнула с коней предыдущая пара. Ещё один рыцарь пустился вскачь. Снова последовал траве грохот и лязг — оба противника кубарем покатились по траве.

Осталось всего несколько человек. Теперь они стояли в ряд.

— Сейчас я пойду, — сказал Ламорик.

— Да, ваша светлость, — склонил голову Дьюранд и, бросив взгляд на противоположный край ристалища, замер. Вперёд выехал Морин.

Лорд Монервейский натянул латные рукавицы и поправил шлем. Дьюранд недоуменно оглянулся — ведь Морин прежде был на их стороне. Видимо, улучшив момент, за короткий промежуток времени перед решающим состязанием лорд Монервейский пересёк ристалище, оказавшись в стане их противников. Раз он пошёл на эту хитрость, надо полагать, ему надоело, что Ламорик постоянно увиливает от поединка.

Теперь одно неверное движение, один удар копьём — и Ламорик может навсегда проститься с шансом блеснуть воинским уменьем перед принцем и главным герольдом Эрреста на турнире в Тернгире. Ламорик был готов пустить лошадь вскачь.

— Нет, — сказал Дьюранд, дёрнув Ламорика за руку с такой силой, что молодой лорд чуть не вывалился из седла. Времени на объяснения не было. Он хлопнул по крупу лошадь стоявшего рядом рыцаря, одетого в доспехи в синюю полоску. Лошадь понеслась вперёд. Рыцарь потянул было за уздцы, но понял, что уже отъехал слишком далеко, и если повернёт, то прослывёт трусом.

Дьюранд увидел, как лошадь Морина неуверенно тронулось вперёд, но тут лорд Монервейский, в досаде, со всей силы вогнал ей шпоры в бока. Рыцари встретились на середине ристалища. Воин, одетый в доспехи, разрисованные синими полосками, опрокинулся в седле, и лошадь поволокла его прочь — нога рыцаря запуталась в стремени. Морин уехал с Ристалища, смерив Ламорика долгим взглядом. Про себя Дьюранд отметил, что пока ни один из участников не погиб.

— Прочь! — взревел Ламорик, устремив свою лошадь навстречу противнику в доспехах цвета морской волны.

Всадники сошлись, и обломки их копий брызнули в стороны, разбитые в мелкую щепу. Рыцари, спешившись, обнажили мечи. Обмен ударами закончился победой Ламорика, полоснувшего противника по пальцам. Воин опустился на колени, признавая своё поражение. Ламорик в мрачном расположении духа поклонился Властительнице и, вскочив на лошадь, поскакал прочь с ристалища.

Ни один из участников турнира так и не погиб.

— Твой черёд, — бросил Ламорик, проезжая мимо. Дьюранд действительно был следующим и… единственным, кто остался на его стороне ристалища. А турнир так и не собрал свою кровавую жатву.

Он окинул взглядом море лиц. На него смотрели сотни рыцарей и крестьян. Тронув поводья, он выехал на исходную позицию. В толпе Дьюранд заметил Гермунда, сжимавшего в руках шляпу.

Дьюранд закрыл глаза. Кто-то из участников турнира, возможно, уже умер в шатре у костоправа. Дьюранд устремил взгляд на противоположный край ристалища. Там его ждал рыцарь в жёлтом и зеленом. Не в силах скрыть изумления, Дьюранд поднял копьё и увидел, что Керлак повторил его жест. Лицо рыцаря было скрыто забралом шлема.

Жёлтый и зелёный. Человек не ведает, какую судьбу уготовил ему Владыка Небесный. В любом случае, её надо принимать с благодарностью и не роптать.

Женщины на трибунах вскочили с мест. Рыцари должны были столкнуться прямо напротив них. Керлак никак не мог заставить лошадь тронуться с места. Женщины, о чем-то переговариваясь, показали на противников пальцами. Дьюранд, увидев, как Керлак взял на изготовку щит, перехватил поудобнее свой собственный — с фамильным гербом, на котором были изображены три оленя.

Кто-то на трибуне перегнулся через парапет. Дьюранд увидел рыжие волосы и огромные чёрные глаза — это была Дева Реки.

Керлак кивнул, и Дьюранд, набрав в грудь побольше воздуха, пришпорил коня.

Мелькала проносящаяся мимо пелена лиц. Дьюранд, опустив копьё, прижал его покрепче к боку. Два удара: один в щит, второй — отдача копья. Брызнула щепа. Дьюранд прижал к боку обломок копья с такой силой, что костяшки пальцев больно впились в ребра. Ему удалось удержаться в седле.

Он пришёл в себя, когда конь достиг противоположного края ристалища. Дьюранд перевёл дух. Вокруг толпой стояли люди. Времени совсем не оставалось. Ему нужно оружие. Дрожащей рукой он извлёк из ножен меч и понёсся вперёд. Дьюранд увидел, что Керлак, удержавшись в седле, как и он, тоже выхватил из ножен клинок. Они устремились навстречу друг другу. Меч Керлака алел в пламени заката. Воины столкнулись. Дьюранд не успел опустить занесённый клинок. Керлак со всей скорости налетел шлемом на крестовину меча Дьюранда. Сила удара вырвала клинок из руки — взлетев в воздух он, вращаясь, упал где-то далеко в толпе. Керлак покачнулся и, сверкнув стременами, с грохотом рухнул на землю.

Дьюранд в отчаянии остановил коня. Керлак, стоя в грязи на четвереньках, уже нащупал свой меч. Дьюранд спешился. Ватные ноги едва его держали. Его клинок окружила толпа крестьян. Взглянув на мрачные лица, Дьюранд понял, что назад его не получит. Керлак, сжимавший в руке меч, был уже на ногах. Дьюранд стоял перед ним безоружный. Керлак, поняв в каком положении оказался его противник, кивнул на лежащий в грязи обломок копья, длинной в добрые четыре фута. Обломок венчал острый наконечник.

Вокруг них шептала, шипела, шелестела толпа. Дьюранд поднял наконечник и принял боевую стойку. Перед ним стоял Керлак в жёлто-зелёных доспехах, внимательно следя из-за прорезей в шлеме за каждым движением. Противники закружились в смертельном танце.

Дьюранд заставил себя собраться с мыслями. Из обломка копья получится сносная дубинка, а острие, венчавшее обломок, давало дополнительное преимущество. Сквозь прорези шлема противника Дьюранд ясно видел веснушки, покрывавшие лицо Керлака. Дьюранд занёс обломок копья и опустил его на противника. Дубина скользнула по выставленному щиту и гулко стукнула Керлака по шлему.

В ответ Керлак обрушил на Дьюранда град ударов. Подняв щит, Дьюранд начал отступать назад. Меч поднимался и опускался, противники наседали друг на друга. Дьюранд чуть не пропустил выпад, едва не лишивший его уха, однако нашёл в себе силы ответить, нанеся ещё один удар по шлему Керлака. Противники замерли, переводя дыхание.

Дьюранд попятился, склонив голову, словно затравленный охотничьими псами медведь. Наступило временное затишье. Кончик меча Керлака слегка подрагивал, приковывая к себе внимание Дьюранда. Противники кружились. Сейчас Дьюранду оставалось только защищаться и внимательно следить за каждым движением своего противника, который то нырял в тень, то выходил на свет, и тогда солнце начинало слепить Дьюранда, отражаясь от доспехов Керлака. Дьюранд почувствовал чудовищную усталость — слишком много сил он вложил в первую стычку. На щит обрушился страшный удар, и вся рука вплоть до плеча онемела. Клинок Керлака, плясавший, словно жало гадюки, наконец, устремился вперёд. Отстраненно Дьюранд подумал, что, может быть, именно сейчас в лагере испускает дух кто-то из участников турнира. Дьюранд, отклонившись, ушёл от удара, и клинок скользнул в волоске от его головы. С отчаянием воин понял, что долго не протянет.

Керлак нанёс резкий рубящий удар, который пришёлся на выставленный Дьюрандом щит. Клинок рассёк обод и застрял в дереве. Дьюранд рванулся, но не смог высвободить щит. На мгновение воина охватил животный ужас. Керлак дёрнул за рукоять, пытаясь высвободить клинок, и Дьюранд понял — у него появился шанс на победу. Потянув щит на себя, Дьюранд провёл захват, достойный борца с ярмарочной площади, и швырнул Керлака на землю. Противник грохнулся на истоптанное копытами ристалище. С громким треском щит Дьюранда раскололся. Недоуменно моргая, Дьюранд уставился на обломки. Защищаться от ударов теперь было нечем. Плечи налились свинцом усталости. Но Керлак лежал на земле — он был беззащитен. Трибуны вздохнули, с них доносились голоса женщин. В голове Дьюранда назойливой мухой вращалась одна единственная мысль: в живых должен остаться только один. Погибнет либо он, либо Керлак.

Дьюранд закрыл глаза. Человек не может выбрать время собственной кончины. Но только лишь от человека зависит, как он примет смерть. Дьюранд отбросил прочь обломки щита, глядя, как Керлак поднимается на ноги.

Дьюранд медленно поднял обломок копья, с достоинством салютовав взирающему на него противнику. Надо закончить начатое. Керлак кивнул и бросился в атаку, занеся над головой меч словно кузнечный молот. Дьюранд отбил удар обломком копья, прикрыв лицо свободной рукой.

Керлак наносил удар за ударом, заставляя Дьюранда пятиться и спотыкаться. О контратаке нечего было и думать: он едва успевал перевести дыхание. Тяжёлая кольчуга стесняла движения, тянула к земле. Керлак снова занёс меч, целясь Дьюранду в голову. Дьюранд отпрыгнул в сторону и, нырнув, обрушил на голень соперника косой удар, после чего снова отскочил. Из последних оставшихся сил Дьюранд бросился в атаку. Перед глазами плыли круги, он ясно слышал тяжёлое дыхание противника. Дьюранд воздел обломок копья как дубину и принялся молотить им Керлака с такой силой и отчаянием, что чуть не выронил своё оружие. Противники отступили друг от друга. Дьюранд великолепно понимал — его силы на исходе. Надо было достойно встретить смерть. Неожиданно Керлак потянулся руками к шлему, покрытому вмятинами от палицы Дьюранда. «Что случилось?» — подумал Дьюранд. Неужели один из ударов все же достиг цели? Одним рывком Керлак сорвал с головы шлем.

Рыжеволосый рыцарь бросился в атаку слишком быстро. Дьюранд почувствовал боль в руке и плече. Пятясь, он прикрыл лицо руками. Что-то оцарапало голову и ухо. И вот наступил решающий момент. Дьюранд попытался сфокусировать взгляд на лице Керлака, залитом кровью. Противник высоко воздел клинок, блеск которого отразился в глазах Дьюранда. Меч начал опускаться, вычерчивая сверкающую дугу. Сжав обломок копья, Дьюранд рванулся вперёд, подныривая под удар.

Раздался крик.

На поле бросились люди. Дьюранд услышал, как над ристалищем разносится тонкий свист. Он ощутил на языке вкус земли и железа. В рот попала сухая травинка. Зазвучали голоca. Над головой — купол неба цвета расплавленного олова. Он почувствовал, как к нему прикоснулись чьи-то руки. Раздались крики. Желудок Дьюранда взбунтовался, его вырвало. Качнулся горизонт с деревьями, похожими на чёрные гнилые зубы.

Дьюранд почувствовал, как его поднимают на руки и кладут на плечи, и вцепился пальцами в собственную кольчугу. Что-то горячее текло по щеке. Он повернул голову и увидел лицо девушки, глаза которой были полны боли. Он хотел дотронуться до её волос которыми играл лёгкий ветерок. Она потянулась, и её белые руки что-то повязали ему на шею. Нёсшие его мужчины опустились на колени. Взгляд Дьюранда скользнул по груди девушки, поясу, украшенному драгоценными камнями, шёлковым туфелькам.

Дьюранд почувствовал её дыхание, и губы девушки прижались к его лбу в поцелуе.

Когда он пришёл в себя в следующий раз, то обнаружил, что лежит в ванне. К потолку комнаты были подвешены многочисленные латунные лампады, в которых горело ароматическое масло, распространяя запах благовоний. На поверхности воды плавали лепестки роз, колыхавшиеся на маленьких волнах, которые поднимало его дыхание и биение сердца. Жар и горячая вода, видимо, должны были облегчить страдания, причиняемые ранами. В голове пульсировал ком сплошной боли, страшно ныла грудь. Дьюранд воззрился на стену, украшенную гобеленом, на котором была изображена девушка в белой сорочке. Девушка держала в руках охапку соломы, в которой устроился зайчик. Это была не простая солома, а сухие ячменные колосья, полные зёрен. Казалось, что зайчик смотрел из колосьев на Дьюранда с пониманием.

Дьюранд пытался собраться с мыслями. Он стоял в белом зале Боуэрского замка. У заставленных яствами столов выстроились ряды рыцарей в сверкающих кольчугах. С потолка свешивались огромные масляные светильники из чистого серебра, от которых исходил приятный аромат горящего благовонного масла.

Дьюранд переступил с ноги на ногу. Перед ним был стол для почётных гостей, установленный на возвышении. Рядом ним стояли девушки из свиты Властительницы и несколько рыцарей из богатых родов, проявивших себя на турнире. Девушки улыбались ему, и он не осмелился оставить их улыбки без ответа.

Казалось, все чего-то ждали. Наконец Властительница, стоявшая во главе стола, воздела руки, и залу наполнили звуки её голоса:

— О Всемилостивая Матерь, Владычица Небесная, трепеща, мы возносим тебе благодарственную молитву. Этим вечером мы молим Тебя о том, чтобы мы пребывали в сердце Твоём, куда бы мы ни направили стопы свои, в какие бы земли под луной не занесла нас судьба. Мы помним о Твоей жертве и благодарим Тебя за жизнь, что Ты даришь и будешь дарить ныне и присно и во веки веков.

Люди стояли в молчании.

— Дева Весны. Рождённая на свет и не ведающая смерти. Святейшая Сестра. Дева Весны и Урожая, в этот вечер мы возносим Тебе хвалу за Твой крик, разорвавший мрак ночи. Мы, вынашивающие и рожающие детей, славим Тебя за то, что Ты приняла на себя бремя созидания. В память о Тебе мы обязуемся следовать Твоему примеру.

— Да будет так, — хором произнесли все.

После того как стихло эхо и повисло молчание, Властительница медленно кивнула. К столу по очереди, один за другим, стали подходить рыцари от каждого отряда, сражавшегося на турнире. Каждый воин кланялся Властительнице и благодарил за гостеприимство и удачу, которая ни на мгновение не оставляла отряд. Когда эта церемония подошла к концу, со всех сторон в зал хлынули люди — бледные стражи с крепостных стен. Дьюранд никогда прежде не мог подумать, что у людей может быть такая белая кожа. Каждый из стражей нёс в руках супницу с похлёбкой.

Деревянные скамьи застонали под весом опустившихся на них гостей. Перед каждым гостем стражи поставили по тарелке. Дьюранд вздрогнул, увидев, как через его плечо потянулись две белоснежные руки с длинными пальцами, в которых, казалось, не осталось ни единой капли крови, водрузив прямо перед его носом тарелку, украшенную изящной росписью. Расставив блюда, стражники отступили к стенам.

Властительница и её свита, сидевшие за столом на возвышении, пили вино. Никто, кроме них, не прикоснулся ни к еде ни к питью. Дьюранд и представить себе не мог, кому в зале могла прийти в голову мысль о еде.

Дьюранд не притронулся ни к хлебу, ни к похлёбке. За супом последовали пироги, фаршированные утиным, куриным, гусиным мясом и телятиной, подали птиц, запечённых вместе с приправами, и мясо, сваренное в молоке. Голова Дьюранда раскалывалась, ребра ныли, словно по ним били молотом. Одно блюдо сменяло другое, но ему оставалось только сглатывать слюну.

Дьюранд уставился на стоявший перед ним серебряный кубок, сверкающий в блеске светильников. Не в силах сдержать себя, он, протянув руку, взял кубок. Вино, источавшее аромат пряностей, коснулось губ. В запястье вцепилась чья-то рука.

Повернувшись, Дьюранд увидел худощавое лицо Морина Монервейского и пристальный взгляд, который устремил на него лорд. Морин и не думал ослабить хватку:

— Не пей.

— Владыка Небесный, — вздохнул Дьюранд. Оглядевшись, он обнаружил, что сидящие в зале рыцари не притронулись ни к одному из сотен блюд, принесённых в зал из замковых кухонь. Дьюранд осторожно поставил бокал на стол.

Неожиданно Властительница поднялась со своего места и обратилась к собравшимся:

— Наш пир подходит к концу, равно как и долгое бодрствование без сна, в котором, не сомкнув глаз, пребывали вы, храбрые воины. Знайте же, что в эту ночь мир находится под защитой Великой Матери. Ни одна живая тварь под луной не осмелиться причинить вред другой твари. Ягнёнок может спать, устроившись под боком у леопарда, а зайцу ни к чему страшиться клыков волка. Вам не потребуется выставлять дозорных и часовых. В эту ночь вся земля во всех пределах может спать спокойно. А теперь ступайте с миром.

Люди в зале, пробормотав молитву Владычице Небесной, встали с мест. Каждый отряд по очереди подходил к Властительнице, чтобы перед уходом поблагодарить её за доброту и гостеприимство. Ламорик, так и не снявший шлема, низко поклонился. Морин же, наоборот, держал спину прямо, ограничившись коротким кивком. Кассонель, как и Ламорик, склонился перед Властительницей в поклоне. Барон выглядел вполне здоровым, и лишь хромота свидетельствовала о недавнем падении с лошади. Дьюранд встал и спустился с возвышения, чувствуя себя призраком.

— Дьюранд? — раздался голос Гермунда. — Он здесь, я нашёл его!

Берхард устремился к ним. Энергично работая локтями, он пробивался сквозь толпу выходящих из залы людей.

— Держи — одноглазый рыцарь протянул Дьюранду меч рукоятью вперёд. — После боя крестьяне просто развернулись и ушли. Они так и не сказали ни слова, будто воды в рот набрали. Вот я твой меч и подобрал. Конзар решил, что, если ты выкарабкаешься, меч тебе пригодится.

Гермунд осторожно похлопал Дьюранда по плечу.

— Если бы ты стоял на шаг дальше… даже на полшага, — покачал головой Берхард. — Твоя башка разлетелась бы, как тыква. Он тебя, в основном, рукоятью приложил. Признаюсь как на духу, когда он стал опускать меч, я так за тебя перепугался, что закрыл свой единственный здоровый глаз.

Дьюранд потрогал лоб.

— Представить не могу, как человек с закрытыми глазами может поразить кого-то копьём, ладно, пусть даже обломком копья, — продолжил Берхард. — Но Оуэн утверждает, что удар пришёлся прямо сюда.

Берхард протянул руку и ткнул двумя пальцами Дьюранду в грудь, отчего тут же заныло сломанное ребро.

Дьюранд поморщился, и Берхард тут же убрал руку.

— Дьюранд? — с беспокойством произнёс Гермунд.

Берхард, напустив на себя серьёзность, кивнул головой:

— Тебя крепко приложили по голове. Кое-что ты мог и забыть. Такое бывает. Помнишь, что было до, а потом бац — и ты на полу.

— Давай выведем его отсюда, — скальд дёрнул Берхарда за рукав.

Грудь болела. Ребра сдавливало что-то твёрдое. Они прошли через внутренний двор, погруженный в тишину и ночную прохладу, и направились к замковым воротам.

— Ты победил, Дьюранд, — молвил Берхард. — Никто тебя не смеет ни в чем винить.

— Сэр Берхард, — произнёс Гермунд. — Я уверен, что как только у него в голове проясниться, с ним все будет в порядке. Я позабочусь об этом.

Берхард кивнул, собираясь оставить их:

— Знаешь, Дьюранд, на турнирах и не такое случается. Твой друг знал об этом, — развернувшись, одноглазый рыцарь направился в сторону шатров.

Дьюранд почувствовал на себе взгляд скальда:

— Расскажи мне о бое, — попросил он.

— Ты победил.

Дьюранд принялся копаться в памяти, окутанной пеленой мрака, с ужасом думая о том, какие образы предстанут перед его глазами, если пелена спадёт.

— Я победил.

— Что ты помнишь?

— Помню удар. Помню, как на меня опускался клинок, — Дьюранд нахмурился. Память была пуста.

— Ага. От удара ты, видать, потерял сознание, глаза, по крайней мере, у тебя были закрыты. Но ты выставил вперёд обломок копья, словно это был кол. Керлак рванулся вперёд и налетел на острие. Удивляюсь как ты себя не пропорол другим концом.

— Черт, — прошептал Дьюранд.

Гермунд кивнул и тихим голосом продолжил.

— Несколько мгновений вы так и стояли. А потом Керлак выронил меч.

Дьюранд, покачав головой, нащупал пальцами угловатую ссадину на груди. Именно в это место упирался обломанный край копья. Ссадина пульсировала, будто второе сердце.

— Он умер ещё до наступления сумерек, — вздохнул скальд.

— Владыка Небесный, — пробормотал Дьюранд.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мне надо подумать, — качнул рукой Дьюранд и в одиночестве побрёл по тропинке, ведущей в поле, по которой совсем недавно ступала Властительница со свитой. Как странно. Если бы не Гесперанд, Ламорик с отрядом сразу же отправился бы на маленький турнир к Морину. Отец Ламорика мог бы не торопиться с похоронами Альвен и дождаться прибытия сына. Сын Оссерика мог погибнуть в море, и тогда Грейвенхольм достался бы Дьюранду. Дьюранд вспомнил, как стоял в карауле в Ферангоре. Произошла целая куча событий, которой лучше было бы не приключаться.

Он вовсе не собирался сражаться на турнире. Он должен был подавать запасные копья Гутреду и возиться со снаряжением. Он познакомился со славным малым, но не прошло дня — и он убил его.