Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дочери Альбиона (№12) - Случайная встреча

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Карр Филиппа / Случайная встреча - Чтение (стр. 3)
Автор: Карр Филиппа
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Дочери Альбиона

 

 


— Мы здесь никому не вредим! — заявил он. — Мы поедем, когда будем готовы!

— Не вредим? — воскликнул отец. — Поджечь лес — это называется не вредить?.. Не вредить… воруя моих фазанов? Вы отправитесь тогда, когда я скажу, то есть сию минуту!

Человек медленно покачал головой. Он стоял в угрожающей позе, но мой отец был не из тех, кого можно испугать.

У меня пересохло в горле, я хотела шепнуть отцу, что нам надо немедленно убираться отсюда. Цыгане в таком настроении очень опасны, это — дикий народ, а мы не вооружены! Глупо оставаться здесь: их много, а нас всего двое!

— Отец…— прошептала я.

Он сделал пренебрежительный жест рукой:

— Оставь меня! И убирайся… немедленно!

— Без тебя я не уеду! — горячо возразила я.

Еще один мужчина встал и пошел к нам. За ним последовали и другие. «Четверо… пятеро… шестеро…» — считала я. Они шли очень медленно, словно время остановилось, и добираться до нас приходится очень долго…

— Вы слышите меня? — прокричал отец. — Начинайте собираться, и немедленно!

— Земля принадлежит народу! — ответил мужчина с ножом. — У нас есть на нее права!

— Больше прав, чем у вас! — прокричал еще кто-то из них.

— Дураки! Бездельники! Вы ответите перед законом! Уж я позабочусь об этом!

Отец схватил мою лошадь за узду и уже собирался развернуть ее, когда в мое седло ударил камень. У меня дух занялся, но отступать было поздно. Я увидела, как вокруг нас смыкается круг, и впервые в жизни заметила на лице отца страх. Конечно, он боялся за меня! Он был в ужасе от того, что не в состоянии защитить меня.

Неожиданно от одной из кибиток раздался окрик. Все повернули головы в том направлении. На ступеньках стоял цыган Джейк — очень живописный в своей оранжевой рубашке и с золотыми серьгами, блестевшими в ушах.

— В чем дело? — воскликнул он.

Только сейчас, судя по всему, он увидел всю сцену — мой отец, рядом с ним я и рассерженная толпа цыган вокруг.

— Их светлость желает вышвырнуть нас отсюда, Джейк! — воскликнул один из мужчин.

— Вышвырнуть? Мы же и так собирались скоро уехать.

Джейк направился в нашу сторону и подошел поближе. Даже в такой момент он смотрел мне в глаза слегка насмешливо и многозначительно.

— Добрый сэр! — сказал он высоким звенящим голосом. — Я и мои друзья не собираемся вредить вашим землям! То, что произошло вчера ночью, было просто несчастным случаем! У нас не было намерений нанести вам ущерб!

— Но вы его нанесли, — заметил отец, — и вы отсюда уберетесь… прямо сейчас!

— Мы уедем в свое время.

— Не в свое время, а в мое! И это время настало! Вы уберетесь сегодня, и, клянусь Богом, если вы ослушаетесь, я прибегну к помощи закона! Я упрячу вас на Ботэни Бэй[1], всех вас! Возможно, хоть там, в конце концов, вас заставят впервые в жизни честно трудиться!

Человек с ножом придвинулся ближе. Когда он поднял руку, в ней сверкнул металл. В тот же момент кто-то бросил еще один камень.

— О, Господи, Джессика…— пробормотал отец. Я думаю, он был готов убить человека, бросившего камень, если бы ему удалось схватить его. Мне стало дурно от страха. Я всегда считала отца всемогущим, в нашем доме он был воплощением силы: он прожил жизнь, полную приключений; он встречался лицом к лицу с разъяренной толпой во времена террора во Франции и сумел вырвать у нее из-под носа мою мать. Но сейчас он был безоружен перед лицом превосходящего числом противника. Он был уязвим, ибо боялся за меня так, как никогда не боялся бы за себя.

Эти цыгане были коварны, и, я думаю, некоторые из них почувствовали в нем слабину. Один из них подошел ко мне и положил руку на мое бедро. Отец попытался схватить его, но тут в дело вмешался цыган Джейк. Он произнес высоким, но властным голосом:

— Прекрати! Оставь девушку в покое!

Человек, попытавшийся схватить меня, отступил на шаг назад. Воцарилось зловещее молчание.

— Вы дураки! — выкрикнул цыган Джейк. — Вы действительно хотите иметь дело с законом?

Я сомневалась в том, что он может справиться с цыганами. Нож был обнажен и направлен в сторону моего отца. Человек, державший его, продолжал стоять там же.

— Отойди! — велел ему цыган Джейк.

Но цыган с ножом, видимо, тоже принадлежал к лидерам.

— Пора проучить их, Джейк!

— Не сейчас, и не при девушке! Убери нож, Джаспер!

Цыган смотрел на свой нож и колебался. Сейчас между ними шла борьба, и я почувствовала, что очень многое решается в этот момент. Люди, наблюдавшие за этой сценой, были одинаково готовы пойти и за одним, и за другим.

Джаспер жаждал мести, хотел излить свой гнев на того, кто владел землями и от чьего слова зависело пребывание на этих землях цыган. Что думал по этому поводу цыган Джейк, я не знала. Он говорил так, словно цыгане должны были проявлять сдержанность только из-за моего присутствия, а что бы произошло, если бы отец явился сюда один?

Отец вдруг успокоился и обратился к Джейку:

— Вы производите впечатление разумного человека: покиньте мои земли до наступления ночи!

Цыган Джейк кивнул, затем тихо сказал:

— Уезжайте, уезжайте сейчас же!

— Поехали, Джессика, — сказал отец.

Мы развернули лошадей и медленно, шагом покинули цыганский табор.

Когда мы выехали из леса, отец остановил коня, повернулся ко мне, и я увидела, что его лицо, налившееся кровью во время разговора с цыганами, теперь стало бледным, а на лбу выступили капли пота.

— С нами чуть не случилась беда! — произнес он.

— Я была в ужасе!

— У тебя были причины для этого, но в следующий раз, когда я тебе приказываю, будь добра подчиняйся!

— А как ты думаешь, что произошло, если бы там не было меня?

— И ты еще спрашиваешь? Я бы хорошенько разобрался с этими мерзавцами!

— Нас спас только цыган Джейк, и ты должен признать это!

— Он такой же жулик, как и все остальные! Если они не уберутся отсюда до рассвета, то их ждут крупные неприятности!

— Этот мужчина с ножом…

—Он был готов воспользоваться им!

— А у тебя, отец, не было ничего!

— Хотелось бы мне иметь с собой ружье!

— Рада, что у тебя его не было: вместо него была я, и это оказалось гораздо лучше!

Отец рассмеялся. Мне кажется, он был очень тронут тем, что я настояла на своем и отправилась вместе с ним.

— Нет сомнений в том, чья ты дочь! Джессика, забудь мои слова, но я горжусь тобой!

— Я так рада, что добилась своего и поехала с тобой!

— Ты думаешь, если бы не поехала, мне пришел бы конец, не так ли? Ты обманываешься: мне доводилось бывать и не в таких переделках! Но больше всего меня поражает то, что все это произошло среди бела дня и на моей собственной земле! Да, и вот еще что — ни слова матери!

Я кивнула. Мы были слишком взволнованы для того, чтобы разговаривать.

На следующее утро цыгане уехали, и в кухне раздавались стенания по поводу того, что цыган Джейк покинул нас.

ПРИГОВОР

После отъезда цыган жизнь стала совсем скучной. Все были огорчены, услышав о крупной победе Наполеона в декабре под Аустерлицем. Оказывается, он вовсе не был разбит: Трафальгар лишил его военно-морских сил, но теперь он стремился доказать свое превосходство на суше.

Между тем жизнь вошла в обычную колею: уроки, прогулки верхом и пешком, посещения больных, живущих по соседству, с соответствующими дарами. Только когда началась подготовка к Рождеству, жизнь вновь наполнилась событиями. Рождественское полено, которое торжественно вносят в дом, поиски омелы, сбор хмеля, непрерывная суматоха на кухне, выбор подарков для всех знакомых и предположения о том, что они могут подарить нам, — в общем, обычная суета, предшествующая Рождеству.

Рождество пришло и ушло, настал январь. Минуло уже три месяца с тех пор, как цыгане покинули наш лес, а я не забыла цыгана Джейка и полагала, что никогда его не забуду. Он произвел на меня огромное впечатление: я обнаружила, что думаю о нем даже в самые неподходящие моменты. Я была уверена в том, что он каким-то особым образом сумел привлечь мое внимание к себе и, несомненно, произвести на меня определенное впечатление. Джейк заставил меня почувствовать, что я уже не ребенок и что есть множество вещей, которые я могла узнать бы от него. Я была расстроена тем, что он уехал до того, как я смогла понять, что между нами что-то возникло.

Дули холодные северные ветры, принося с собой снегопады. В доме топили камины. Я любила, когда в спальне горел огонь. Было приятно лежать в кровати и наблюдать за языками пламени, бьющимися за каминной решеткой, — синие огоньки, приобретавшие такой цвет оттого, что камин топили деревом, долго пробывшим в воде и потом выброшенным на берег во время шторма. В детстве нам доставляло большое удовольствие собирать такое дерево и самим бросать в огонь найденные обломки. Я всегда считала, что картинки, которые рисуют эти голубые язычки, — самые красивые.

Там, за стенами, бушевал ветер, а в доме было тепло и уютно — возле этих очагов, где мы поджаривали орехи и рассказывали друг другу истории, как в каждую зиму.

Стояла середина января, был гололед, когда Долли Мэйфер приехала в Эверсли в паническом состоянии. Она попросила вызвать молодую миссис Френшоу: похоже, к Клодине она питала особое доверие. Я как раз входила в холл, когда и Клодина вошла туда, и поэтому сразу узнала о случившемся.

— Я насчет своей бабушки… Ах, миссис Френшоу, она ушла от нас!

— Ушла! — на секунду я подумала, что она умерла, поскольку люди говорят «ушла», боясь произнести вслух слово «умерла», пытаясь говорить о необратимом событии так, будто оно становится менее трагичным, если назвать его как-то иначе. Долли продолжала:

— Она ушла! Я пришла в ее комнату, а ее там нет! Просто куда-то ушла…

— Ушла! — как эхо, повторила Клодина. — Да как это могло случиться? Она же вообще ходила с трудом! Да и куда она могла уйти? Расскажи мне подробней…

— Я думаю, она ушла ночью.

— О нет… Долли, ты уверена?

— Я обыскала весь дом: ее нет!

— Этого не может быть! Лучше я схожу посмотрю сама.

— Я тоже пойду, — сказала я.

Клодина поднялась в свою комнату, чтобы надеть теплую накидку и взять снегоступы. Долли глядела на меня, как всегда, несколько смущенно:

— Просто не знаю, куда она могла деться?

— Где-нибудь недалеко: она же почти не вставала с постели!

— Не представляю, куда она могла деться?.. — бормотала она.

Клодина спустилась, и мы отправились в Грассленд. В доме было всего двое слуг: мужчина, управлявшийся с небольшим хозяйством, жил в полумиле отсюда, ему помогала жена.

Долли провела нас в комнату миссис Трент.

— В этой кровати никто не спал, — заметила я.

— Значит, она не ложилась в кровать?

— Ну, так она где-то здесь, в доме! Долли покачала головой:

— Ее здесь нет. Мы уже везде посмотрели. Клодина направилась к шкафу и открыла его дверцы.

— А взяла она теплый плащ? — спросила она. Долли кивнула. Да, теплого плаща не было.

— Тогда она, и в самом деле, куда-то ушла…

— Это в такую-то ночь? — спросила Долли. — Она бы просто погибла!

— Мы обязательно должны найти ее! — воскликнула Клодина. — У нее наверняка случилось что-то вроде приступа! Но куда она могла пойти?

Долли покачала головой.

— Я вернусь в Эверсли! — заявила Клодина. — Мы пошлем несколько человек, чтобы поискали ее! Похоже, собирается снег? Но где же все-таки она может быть? Не беспокойся, Долли, мы найдем ее! Ты оставайся здесь, затопи камин в ее спальне. Когда она вернется, ей, наверное, понадобится тепло.

— Но где же она? — воскликнула Долли.

— Вот это мы и должны выяснить. Пошли, Джессика!

Пока мы шли обратно в Эверсли, Клодина говорила:

— Какое странное происшествие!.. Эта старуха… она ведь с трудом поднималась и спускалась по лестнице! Просто не представляю, что все это может значить? Ах, моя милая, я искренне надеюсь, что с ней все в порядке! Просто не представляю, что будет с Долли, если с миссис Трент действительно что-то случилось!

— Миссис Трент только и нужна была Долли!

— Ну, Долли… одна-одинешенька во всем мире!

— Она не могла уйти далеко.

— Нет, скоро ее отыщут. Но если она провела в такую погоду всю ночь на улице…

— Должно быть, она где-то укрылась?

Как только мы вернулись в Эверсли и рассказали о случившемся, были организованы группы, отправившиеся на поиски. Как и предполагалось, пошел снег и задул сильный ветер, почти буря. Поиски продолжались весь день, и только к вечеру миссис Трент была обнаружена. Нашли ее не те, кто искал, а Полли Криптон. Полли отправилась, несмотря на плохую погоду, к миссис Граймс, ужасно страдавшей от ревматизма, чтобы отнести ей лекарство. Возвращаясь, Полли наткнулась на что-то, лежащее возле ворот сада. К ее ужасу, оказалось, что это женское тело, а присмотревшись, она узнала миссис Трент и поняла, что она мертва! Полли поспешила поднять тревогу, и тело миссис Трент было, наконец, доставлено в Грассленд.

Мы отправились туда — моя мать, Клодина, Дэвид, Амарилис и я. Пришел и доктор. Он сказал, что усилия, потребовавшиеся для столь дальней прогулки, были слишком велики для плохого здоровья миссис Трент. По его мнению, именно физическое истощение и стало главной причиной ее смерти, но даже если бы не это, она в любом случае замерзла бы до смерти.

— И почему ей взбрело в голову выйти из дома в такую погоду? — воскликнула Клодина.

— Должно быть, на нее нашло временное помешательство, — предположила мать.

— Меня сейчас беспокоит Долли, — продолжила Клодина. — Нам придется позаботиться о ней!

Бедняжка Долли! Она жила как во сне и проводила много времени в Эндерби, где ей оказывала теплый прием тетушка Софи — пострадав сама от несчастного случая, она всегда была готова проявить сострадание к тем, с кем жизнь поступила подобным образом.

Настал день похорон. Все хлопоты на себя взяла Клодина. Долли апатично стояла в стороне, принимая помощь окружающих как должное. Мы все присутствовали на церемонии в церкви и сопровождали гроб к могиле. Бедняжка Долли, на которую обрушилось такое горе, выглядела бледной и хрупкой, а когда она волновалась, деформация ее лица становилась более заметной. Пришла даже тетушка Софи, одетая в черное, в шифоновом капюшоне, наполовину скрывающем лицо. Странно она выглядела у могилы — как большая черная птица, вестник смерти. Однако Долли старалась держаться поближе к ней, и присутствие Софи явно доставляло ей большее облегчение, чем Клодины, которая так много помогала ей.

Клодина настояла на том, чтобы все, кто был на похоронах, пришли в Эверсли, так что все собрались на поминки миссис Трент. Говорили, как она была добра, как воспитывала свою внучку и как хорошо управляла Грасслендом, что было нелегко для женщины, даже обладающей соответствующими способностями. Они вспоминали все хорошее, что можно было сказать о миссис Трент. Когда она была жива, те же люди не раз называли ее старой ведьмой, говоря, что если бы она вела себя по-другому, ее внучка Эви ни за что не покончила бы с собой, узнав о своей беременности, а бедняжка Долли сгубила свою жизнь, ухаживая за ней. Но теперь миссис Трент умерла, а смерть лишает человека недостатков и прибавляет достоинств.

Но, конечно, с особым жаром обсуждались не достоинства миссис Трент, а возможные причины, по которым она покинула уютный Грассленд и отправилась в пронзительный ночной холод.

Клодина предложила Долли остаться ни несколько дней в Эверсли, но тетя Софи настаивала на том, что та должна отправиться в Эндерби. Понятно, что Долли предпочла второй вариант. Таким образом, Долли прожила у тетушки Софи неделю после похорон, а затем вернулась в Грассленд. Клодина сказала, что мы все должны присматривать за ней и сделать все возможное, чтобы помочь пережить эту трагедию.

Однажды вернувшись домой после визита к тетушке Софи, Клодина выглядела опечаленной, и по выражению ее лица я поняла, что там что-то случилось. Клодина прошла прямо в комнаты моей матери, и они заперлись.

— Что-то случилось! — сказала я Амарилис, и она согласилась со мной.

— Надо выяснить, что произошло! — добавила я. — Это как-то связано с тетушкой Софи, поскольку твоя мать вернулась оттуда!

На кухне я не смогла ничего выудить и решила обратиться прямо к матери.

Мать всегда относилась ко мне по-особенному. Возможно, дело в том, что она была уже немолодой матерью и ко мне относилась как к более взрослой, если сравнивать отношения Клодины и Амарилис. Возможно, дело было и в том, что я сама стремилась, чтобы ко мне относились именно так. «Скороспелка», — говорил кое-кто из прислуги.

Обнаружив, что мать находится в настроении, которое я называла «мечтательным», я прямо спросила ее — не происходит ли что-нибудь такое, что взрослые считают секретным и не предназначенным для наших ушей?

Взглянув на меня, она улыбнулась.

— Значит, ты заметила? Ах, Джессика, ты просто сыщик! Ты все замечаешь!

— Но это же очевидно! Клодина ходила к тетушке Софи и вернулась оттуда, ну… скрытной, обеспокоенной и… странной!

— Да, кое-что происходит, но вовсе не с тетушкой Софи. Что ж, в свое время ты все равно узнаешь, так почему бы и не сейчас?

— Да, конечно, ты можешь все рассказать мне! — охотно подхватила я.

— Дело в Долли: у нее будет ребенок!

— Но она же не замужем!

— Ну, иногда случается так, что женщины заводят детей, и не будучи замужем…

— Ты имеешь в виду…

— Вот это нас и беспокоит! Сама-то Долли довольна, почти счастлива! Это, разумеется, неплохо, но все не так просто. Твоя тетя Софи поможет ей всем, чем сможет, но нам всем нужно быть внимательней к Долли. Очень уж тяжело у нее сложилась жизнь! Она обожала свою сестру, и, как ни странно, в свое время та тоже забеременела, и именно из-за этого утопилась! Так что все это очень печально. Но теперь ты понимаешь, почему мы так беспокоимся за Долли?

— Уж не думаешь ли ты, что и Долли покончит с собой? •

— Напротив, ее, судя по всему, радуют перспективы…

— Душа моя возносит хвалу Господу… и все такое прочее, — машинально произнесла я.

Мать внимательно взглянула на меня:

— Возможно, мне не следовало рассказывать тебе это? Временами, Джессика, я забываю, что ты еще слишком молода!

— Я во всем разбираюсь. Такие вещи узнаются сами собой, например, я знала о том, что у Джейн Эбби будет ребенок задолго до его рождения!

— Твой отец считает, что ты умна не по годам.

— В самом деле?

— Но большинство родителей всегда считает, что их отпрыски являются каким-то исключением!

— Но мой отец не похож на большинство родителей! Он сказал бы так, если бы это соответствовало действительности!

Она рассмеялась и взъерошила мои волосы.

— Только не болтай слишком много про Долли, хорошо? Пока еще рано. Конечно, со временем все станет известно, пойдут слухи, но не стоит опережать события.

— Ну конечно же! Я расскажу только Амарилис, а она не скажет никому, если, разумеется, ее об этом предупредить.

Я вышла, а потом много думала о Долли. Как ни странно, она сама решила поговорить со мной! Однажды я отправилась в гости к тетушке Софи. Жанна сказала мне, что она спит. Я пошла в сад, чтобы прогуляться, и именно там встретилась с Долли.

Она сильно изменилась: еще не располнела, но лицо ее совершенно преобразилось. Опустившееся веко было гораздо меньше заметно, щеки приобрели нормальный оттенок, а вот глаз, который был здоров, сиял радостью и… вызовом! Она была разговорчива, как никогда.

Я, разумеется, не касалась щекотливого предмета. Долли сама заговорила об этом:

— Полагаю, вы знаете, что со мной произошло? Я призналась, что знаю.

— Я рада, — сказала она и опять как-то странно посмотрела на меня. — Некоторым образом в этом виноваты вы!

— Я? А что я сделала?

— Когда вы были совсем маленьким ребенком, я похитила вас! Вам это известно?

— Да.

— Я перепутала вас с той, другой… Я собиралась убить ее!

— Убить Амарилис! Да за что?

— Потому что она была жива… и… ох, это уже старая история… Но моя сестра потеряла своего любимого и покончила с собой! Все это было связано с теми, кто живет в Эверсли. Они виноваты в том, что все так получилось! Сестра собиралась убежать со своим любимым, а я думала, что отправлюсь с ней и буду помогать ухаживать за малышом…

— Вы имеете в виду… что хотели отомстить за это, убив Амарилис?

— Что-то вроде этого…

— Но Амарилис… уж она-то — самое безобидное существо, которое может быть! Она никому никогда не сделала вреда!

— Это все оттого, что она была младенцем, а я потеряла надежду… Но вместо нее я схватила вас, не того, кого надо! Я прятала вас в своей комнате и боялась, что вы будете плакать. Вы были самым чудесным младенцем, какого я видела в жизни! Я пыталась заставить себя поверить в то, что вы ребенок Эви… Когда я разговаривала с вами, вы мне улыбались… Я была просто влюблена в вас! Вот тогда-то я и захотела завести своего ребенка. Все с вас и началось…

— Принимаю обвинение, — ответила я. — Во всем виновато мое младенческое очарование!

— Ну, а теперь и у меня будет ребенок!

— Вы, похоже, счастливы?

— Я всегда хотела иметь дитя… Я думала, что буду ухаживать за ребенком Эви… Мне наплевать, что скажут люди, на все наплевать, лишь бы был ребенок! Ну, вот вы и узнали, что хотели, верно?

Некоторое время я не знала, что сказать Долли. Я смотрела на нее и вспоминала, как она танцевала вокруг праздничного костра в ночь после Трафальгара.

— А отец малыша? — тихо спросила я.

Долли улыбнулась. «Своим воспоминаниям», — подумала я.

— Это был… цыган Джейк? Она не стала отрицать.

— Он частенько пел мне свои песни… Никто никогда не ухаживал за мной! Джейк говорил, что жизнь дана нам для радости, что она должна быть полна смеха и удовольствия! «Живи сегодняшним днем, — говорил он, — завтрашний пусть сам позаботится о себе!» Цыгане живут свободной жизнью, это для них самое главное! Ну вот… я была счастлива… в общем-то, впервые за всю свою жизнь! А теперь… ну, теперь у меня будет малыш… Мой и Джейка!

Я почувствовала себя оскорбленной: меня предали! Я так ясно представляла себе Джейка, стоящего в свете гигантского костра, я просто ощущала, что он зовет меня, меня, а не Долли! Он действительно хотел, чтобы я вышла к нему и танцевала с ним, и я хотела того же самого. Только сейчас я поняла, насколько сильно я этого хотела!

— Долли, — спросила я, — а он не звал вас уехать с цыганами?.. С ним?

Она покачала головой.

— Это была такая ночь!.. Все вокруг танцевали и пели, и все было каким-то нереальным… Я никогда не знала таких людей, как он!

— Вы будете любить своего ребенка, Долли? Она восторженно улыбнулась:

— Больше всего на свете я хотела маленького ребеночка… Моего собственного маленького ребеночка!

Я подумала о том, какой странной стала Долли! Она изменилась, неожиданно повзрослев. Хотя по годам она давно была взрослой, в ней всегда было что-то детское, возможно, из-за беззащитности. А я вдруг ощутила гнев к цыгану Джейку: он, что называется, воспользовался ее невинностью! Он звал меня глазами, самим присутствием, но я была слишком молода, меня охраняла моя семья, и потому он решил обратить свое внимание на Долли? Это было нехорошо, это было грешно, но благодаря этому Долли получила то, чего она больше всего хотела!

Она сказала:

— По ночам мне в кошмарах приходит бабушка. Знаете, как бывает, когда чувствуешь свою вину… Можно сказать, что я убила ее!

— Вы?!

— Я не знала, куда она пошла… тогда не знала! Но теперь я знаю и знаю, почему она пошла. У нас накануне ее смерти произошла ужасная сцена. Мне нужно кому-то рассказать об этом. Я расскажу вам, поскольку частично вина лежит и на вас. Таким уж вы были ребенком, и ваша семья виновата в том, что Эви сделала то, что сделала! Но из-за Френшоу из Эверсли возлюбленного Эви так и не нашли, а иначе он уехал бы во Францию с Эви и со мной и она бы родила своего маленького славного ребеночка. Так что, в общем, в этом есть вина Френшоу…

— Что же случилось в ту ночь, когда ваша бабушка вышла из дома в ужасный холод?

— Она поняла, что со мной творится что-то неладное и начала расспрашивать. Когда я призналась, что беременна, она чуть не обезумела от ярости! И все говорила: «Вы обе такие! С вами обеими такое случилось! В вас просто порча какая-то…» Бабушка невольно возвратилась в мыслях к тем временам, когда погибла Эви. Похоже, она корила себя. Ведь отнесись она к Эви по-другому, та доверилась бы ей, и можно было избежать неприятностей… Бабушка проклинала себя за это, а потому и была такой… Она кричала мне: «Кто отец ребенка?» А когда я сказала ей, та была просто вне себя от негодования: «Цыган! Господи, сохрани нас, я этого не перенесу! Ты… и цыган?..» Я сказала ей, что Джейк — чудесный человек, и что я не желала бы своему ребенку другого отца. Однако, чем больше я говорила, тем больше она неистовствовала. Бабушка продолжала говорить, что мы ее обе подвели. Она строила в отношении нас такие планы, ожидала от нас совсем иного, а я пошла той же дорожкой, что и Эви! Она все говорила и говорила про Эви! Я решила, что она просто сошла с ума. Она велела мне оставить ее в покое, и я послушалась. «Уходи, — сказала она, — мне нужно кое-что сделать. Уходи и оставь меня в покое, чтобы я могла это сделать». Она была такая расстроенная, что я вышла, оставив ее одну, и только утром заметила, что ее нет! Теперь я знаю, куда она собиралась: она хотела пойти к Полли Криптон! Полли знает, что нужно делать, чтобы избавиться от ребенка. Ей уже случалось помогать девушкам, у которых были такие неприятности. Вот к ней и собиралась, глядя на ночь, моя бабушка! Видимо, она хотела уговорить Полли Криптон помочь мне избавиться от ребенка!

— Ах, Долли, какая ужасная история! Бедняжка миссис Трент, она заботилась о вас!

— Заботилась, да не так, как надо: так было с Эви, так было и со мной! Эви боялась даже рассказать ей! Я никогда не забуду тот день, когда она узнала о смерти своего любимого и поняла, что никуда мы с ним уже не уедем. Она все говорила: «Что же мне теперь делать?» Я посоветовала ей рассказать обо всем бабушке, и тогда мы вместе сможем что-нибудь придумать. Но она никак не могла заставить себя признаться! Вместо этого Эви утопилась в реке! Бабушка проклинала себя за это, а когда узнала, что я забеременела, ей сразу все это вспомнилось. Она решила помочь мне! Вот почему она и отправилась к Полли Криптон на ночь глядя!

— Мне очень жаль, Долли, что так получилось. Мы сделаем все… все возможное!

— Да, мадам Софи собирается помочь мне так же, как и обе госпожи Френшоу. Со мной все будет в порядке!

Меня позвала Жанна, сообщив, что тетя Софи готова принять меня. Я нежно коснулась руки Долли, а пока шла к дому, представляла себе цыгана Джейка в отсветах костра, размышляя о том, что случилось… если бы с ним танцевала я, а не Долли.

К весне люди перестали «чесать языки» по поводу Долли. Никто ее особенно не осуждал. Полагаю, люди смакуют чужие несчастья лишь в тех случаях, когда кому-то завидуют, но никто никогда не завидовал Долли. «Бедная Долли!» — говорили все, даже самые бедные. Так что если у нее и была запретная любовь, имевшая такие последствия, — никто не собирался осуждать ее за это.

Долли проводила большую часть времени в Эндерби. Тетушка Софи очень оживилась, узнав о предстоящем рождении ребенка. Жанна Фужер занималась приготовлением разных специальных блюд, и они просто нянчились с Долли. Тетушка Софи сказала, что, когда придет срок, ей нужно совсем переехать в Эндерби. Туда пригласят повивальную бабку, а потом Жанна присмотрит за роженицей. Мать отметила, что редко видела Софи такой счастливой.

Близилось лето. Продолжалась война с Францией. Казалось, что мы воюем вечно, и эта война никогда не кончится. Уже заканчивался июнь. Долли должна была рожать в июле. Тетя Софи настояла на том, чтобы она покинула Грассленд и постоянно жила в Эндерби, чем Долли с удовольствием воспользовалась. Все ее мысли были заняты предстоящим рождением ребенка, и было приятно видеть ее счастливой. Насколько я могла помнить, Долли без конца оплакивала свою сестру и жила в доме своей бабушки чуть ли не на положении узницы. Теперь она была свободна, и то, чего она более всего хотела — иметь ребенка, — вскоре должно было свершиться.

— Довольно странное положение, — говорила( моя мать, — бедная девушка с незаконным ребенком от проезжего цыгана, а впервые в жизни по-настоящему счастлива!

— Да, — добавила Клодина. — Даже в те дни, когда была жива Эви, Долли всегда находилась в тени сестры! Теперь же она — полноценная личность… а скоро будет матерью!

— Я искренне надеюсь, что у нее все будет в порядке, — от всего сердца сказала мать.

Жанна получила одну из колыбелей, находившихся в детской Эверсли, и украсила ее оборочками из жемчужного шелка: колыбелька получилась просто прелестной. Теперь в Эндерби тоже появилась комната, которую называли детской, а тетушка Софи не могла говорить ни о чем ином, как о ребенке. Жанна шила детское приданое — нужно сказать, просто великолепное, — а тетушка Софи украшала его вышивками.

В Грассленде никогда не было большого количества слуг, а теперь они почти все находились в Эндерби. Лишь несколько раз в неделю кто-нибудь отправлялся в Грассленд, чтобы удостовериться, что там все в порядке.

Проходя мимо дома, я подумала, что он кажется совсем мертвым. Вскоре у него сложится та же репутация, что и у Эндерби. Дэвид говорил, что у заброшенных домов своя судьба. Им позволяют зарастать кустами, от этого они становятся мрачными и даже считаются нечистым местом. Дело не в самих домах, а в их репутации, а уж люди обычно умеют заботиться о том, чтобы такая репутация поддерживалась. В таких домах случаются странные истории лишь потому, что люди считают, что они и должны в них происходить.

В июле установилась жаркая и сухая погода. Как-то во второй половине дня я отправилась к тетушке Софи, чтобы угостить ее специально испеченным тортом и расспросить о состоянии здоровья Долли. Собираясь обратно, я заметила, что на небе собрались темные тучи.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24