Повесть о дружных

      - Вы не обижайтесь, Власьевна, чисто-то чисто, а красоты нет1 Надо, чтобы малыши в класс пришли и им понравилось. Надо, ребята, цветов.
      - Откуда? - говорит Саша.- Цветов-то уж нет, луга покосили.
      - Ромашка да шиповник есть еще по угорьям.
      - Шиповник долго не стоит, осыпается,- говорит Нюра.
      - Значит, надо, ребята, красивых веток нарезать.
      - Да ведь кругом сосна и елка.
      - А мы подальше пойдем, за холмы, там осинники.
      Ну и пошли на другой день ребята в поход. Целый День бродили, принесли осиновых багряных веток, покрасневшего брусничника, вереска с черными ягодками. Прибили ветки над дверями, над окнами в классах.
      Нюра принесла из дому горшочек с бальзамином. Алеша - герань в банке.
      И так нарядно, весело стало в классе у малышей, да и во всей школе, что захотелось скорее заниматься.
      А молодым учительницам всё мало.
      - Давайте, ребята, сделаем для малышей подарки,- говорит Леночка.Каждому на парту поставим.
      И вот снова открылась целая мастерская. Только на этот раз у Власьевны в кухне: в школе пачкать нельзя, через неделю первое сентября.
      Натаскали ребята лоскутков, коры, шишек и принялись за дело. Саша вырезал из коры лодочки, девочки делали куколок из тряпок, перочистки. Алеша рисовал яркие картинки, а Петька очень ловко мастерил из сосновых и еловых шишек различных животных: журавля на тонких ногах, поросенка, ежика.
      Нехитрые подарочки, а всё-таки малышам приятно.
      Вот так и работают целый день, а тут еще круглая Тонька тоже прибавляет хлопот. Вечно рот у нее перепачкан: все ребята суют ей кто хлеб, кто огурец, кто морковку. Жует-жует целый день,- и как живот не заболит? Все за ней смотрят, а у семи нянек дитя без глазу. Один ее умоет, другому кивнет, утри, дескать, а тот и забудет. И ходит Тонька с мокрым лицом. А то посадят ее на гряде среди капусты, да и займутся своими делами,спохватятся,- а она спит, как Дюймовочка, на капустном листе! Толстуха, а непоседа, вечно что-нибудь вытворит. Один раз в луже выкупалась, а то углей наелась... Ну нет с ней сладу!
      * * *
      Вечер. Кончилась работа. А ребятам уходить не хочется.
      Девочки в горелки играют:
      "Гори, гори ясно, чтобы не погасло! Глянь на небо, звезды блестят, журавли летят..."
      А мальчики, как всегда,- в лапту.
      Таня не знает, к кому примкнуть. И в горелки побегать хочется, померяться силами с быстроногой Манькой, и мальчишки к себе зовут:
      - Айда, Чижик, к нам! Давай скорей сюда! Чего тебе с девчонками возиться!
      И Таня выбирает лапту.
      Галина Владимировна и Лена сидят на крылечке.
      - Война кончится, ты здесь останешься? - спрашивает Галина Владимировна.
      - Не знаю... Я хочу дальше учиться.
      - А чему?
      - На математический хочу, это так интересно.
      - Нет,- говорит Галина Владимировна,- это не для меня. Я вот хочу садоводом быть. Вернусь на Украину, а там враги сады повырубали. Вот я и стану наново сажать. Еще лучше прежнего насажаю!
      - А школу бросишь?
      - Ну, что ты, что ты! - пугается Галина Владимировна.- То я в свободное время. Без ребят я никак не могу. А сейчас в особенности. Знаешь, как у нас ребята отстали? Ведь им два года учиться не пришлось. Разорили фашисты мою Украину... Города сожгли, сады вырубили... Людей угнали... Вот и сестренка моя неизвестно где мыкается... Сколько работы у нас впереди!..
      - Значит, уедешь?
      - Уеду, уеду, Леночка. Всё отстроим, всё вырастим. Будут снова у нас сады цвести и девушки песни петь мои любимые.
      И Галина Владимировна запевает бархатным грудным голосом: "Ой, у лузи да ще при дорози червонна калина..."
      Ребята бросают игры, присаживаются на ступеньках, слушают. Вот уже Манька подхватила припев, и Леночка не выдержала...
      И несется над угорьями, над темными еловыми лесами, над бревенчатыми избами песня о белых хатках, о вишневых садах, о червонной калине и бескрайней степи.
      А потом замолкнет, тихо-тихо станет, и Саша скажет:
      - Лена Павловна, расскажите что-нибудь.
      И тут уже Лена начнет рассказывать, всё больше про войну.
      От нее узнали ребята и про Зою Космодемьянскую, и про Александра Матросова и про Гастелло. Леночка хорошо рассказывает,- так бы сидели и слушали всю ночь.
      Но выходит на крыльцо Власьевна и говорит:
      - Не довольно ли, полуночники? Пора и честь знать.
      - Ну еще минуточку,- просит Таня.
      - Нечего-нечего, отцы-матери дома заждались.
      - Сейчас уйдем,- говорит Нюра примиряюще,- только нашу споем, "Дружную".
      "Дружная" - теперь песня звена. Леночка научила. Пока не споют, не разойдутся по домам.
      - Запевай, Манька.
      Кто в дружбу верит горячо,
      Кто рядом чувствует плечо,
      Тот никогда не упадет,
      В любой беде не пропадет.
      И ребята подхватывают:
      А если и споткнется вдруг,
      То встать ему поможет друг.
      Всегда ему надежный друг
      В беде протянет руку.
      И так, с песней, спускаются в деревню.
      Устанет за день Таня и упадет на кровать камешком.
      А Лена еще долго сидит за столом, роется всё в книгах, заметки себе делает,- видно, к занятиям готовится. Волнуется Лена,- как-то у нее в школе дело пойдет?..
      Конец лета
      Послезавтра в школу. В последний раз собралось звено дружных по грибы, по ягоды в темный лес.
      Теперь когда еще удастся выбраться? Разве что а какое-нибудь из воскресений. И то, если учеба пойдет хорошо, не надо будет догонять и подтягиваться.
      Власьевна не велела Тане собирать "всякую чепуху",- сыроежек, лисичек, опят.
      - Знаю я, натащишь всякого сору, а теперь надо дельно по грибы ходить: грузди да рыжики для засола брать. Всякая мышь к зиме готовится, а мы разве хуже? Я уже и кадушки пропарила.
      Поля лежали голые, сжатые. Ячмень уже высушили и овес скосили. А трактор всё стучал в поле, поднимая зябь для будущего лета.
      Из-под ног то и дело вспархивали полевые петушки с куропаточками. За ними тянулся выводок. Некуда бедным птахам спрятаться, побегут теперь на картофельные поля.
      Саша поймал одного птенца, подержал в ладонях, подышал на темечко и отпустил. Куда его, такого щуплого?
      На болотцах зарозовела клюква, протянула свои длинные ниточки. Таня нарвала было горсть, бросила в рот и сразу выплюнула. Ух, какая твердая и кислая!
      - Дурная ты,- говорит Саша,- разве клюкву теперь щиплют? Ее после первого мороза брать будут.
      В молодом ельничке набрели ребята на племя рыжиков. До чего же ладненький, красивый гриб!
      Словно медные пятаки рассыпались по зеленой траве. Таня как присела на корточки, так и просидела час, только ножиком взмахивала.
      До деревни Таня несла корзину, закрытую еловыми лапами, а у деревни их сбросила. Пускай все видят, с какой добычей домой идет!
      На крыльцо взошла, нарочно топая ногами, чтобы Власьевна скорее выглянула. В сенях застучала в дверь ногой, звонко крикнула:
      - Власьевна!
      Власьевна не откликалась.
      Таня поставила корзину на пол, рванула дверь и вбежала в кухню.
      Хотела было снова крикнуть Власьевну, да осеклась: посреди кухни стояла незнакомая высокая, худая женщина. Лицо у нее красивое, тонкое, но было в нем что-то такое горькое, что Таня невольно затихла. Маленький рот был крепко сжат, а очень черные глаза смотрели печально и строго.
      На полу стоял чемодан, а около печки Власьевна, как будто растерянная.
      Женщина устало посмотрела на Таню.
      - Здравствуйте,- пробормотала девочка.
      - Здравствуй,- тихо сказала женщина и нагнулась над чемоданом.
      Таня потопталась на месте и, осторожно открыв дверь, выскользнула из кухни.
      "Ну и ну! Кто же это такая? Скоро ли она уйдет отсюда?" Таня не знала, как ей быть. Бежать ли к Леночке или посидеть тихонько на крыльце и подождать, пока эта строгая женщина уйдет из дому?
      Но тут дверь приоткрылась и высунулась голова Власьевны.
      - Иди сюда,- сказала Власьевна.- Это заведующая новая. Здесь с вами жить будет, а я в сторожке.
      Заведующая повернулась к Тане.
      - Как тебя зовут, девочка?
      - Чижик... то есть Таня...
      - Как? Таня?..
      Женщина вдруг быстро взглянула на девочку, отвернулась к окну и замолчала...
      - Так вот, Таня,- начала она снова спокойным и ровным голосом,- мы будем жить вместе. Я люблю, чтобы в доме было чисто и тихо. Иначе я не могу работать. Я тоже постараюсь тебе не мешать. Меня зовут Мария Дмитриевна.
      Таня стояла столбом и, не мигая, смотрела на новую знакомую.
      Мария Дмитриевна чуть повернула голову:
      - Ну, займись своими грибами, Таня...- сказала она, и губы ее вдруг дрогнули.
      Девочку словно ветром сдуло.
      Таня стояла на крыльце и грустно смотрела вдаль.
      В домике было тихо, но не той мирной, веселой легкой тишиной, как бывало раньше.
      Нежаркое солнце скрылось за серыми облаками. Лес казался совсем черным и суровым, только кое-где пылали красным огнем осины. Первый мелкий осенний дождик засеял сквозь редкое сито облаков.
      Кончилось лето.
      Кончились необыкновенные, хлопотливые, трудовые каникулы.
      Наступила осень.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      ОСЕНЬ
      Первое сентября
      От волнения Таня плохо спала эту ночь. И окончательно проснулась, когда солнышко только-только показалось из-за леса. Лена была уже на ногах. Она кипятила чай и жарила картошку.
      Таня сразу услышала, что картошка подгорает, хотя Лена стояла у самой печурки. Таня опасливо взглянула на сестру. Лена была бледная, строгая какая-то, не домашняя.
      "Волнуется",- подумала Таня и притихла.
      За стеной начала одеваться Мария Дмитриевна.
      Лена очнулась.
      - Завтракай, Чижик, и иди в школу.
      - А ты?
      - Я приду позже. Мы теперь не будем ходить вместе. И помни, Чижик, в школе ты не должна называть меня Леной.
      - А как же? А если мне нужно будет спросить у тебя что-нибудь?
      - Придется называть меня по имени-отчеству.
      - Хорошо,- покорно вздохнула Таня. И окончательно присмирела.
      Она наскоро позавтракала, еще раз проверила книги в школьной сумке и побежала в школу.
      Несмотря на ранний час, много ребят уже толпилось у школьных дверей. И всё шли и шли школьники из дальних колхозов, из-за лесов, из-за холмов. Вот группа ребят из Бекрят, пятеро из Запальты, десять из Полюдья, а в гору поднимаются всё новые и новые.
      У дверей школы густо навалены еловые лапы. Прежде чем войти в сени, ребята тщательно вытирают сапоги. В школе должно быть чисто. Дежурная по коридору, Нюра Валова, стоит на пороге и осматривает обувь:
      - Покажи ноги... Иди обратно, на каблуке грязь.
      Мимо такой с грязными ногами не проскочишь!
      А в коридоре ребят встречает Власьевна. Каждой группе она кланяется и говорит приветливо:
      - Ну, в добрый час, в добрый час! С почином вас, ребятушки! С пятерками, четверками, а двойки - ну их к шуту! Не нужны они нам совсем!
      Ребята смеются, вешают в раздевалке свою одежонку и разбегаются по классам.
      Мария Дмитриевна, строгая и спокойная, осматривает школу, как полководец войска перед боем. Она заглядывает в классы,- чисто ли там,проверяет бак с кипяченой водой, внимательно оглядывает ребят.
      Ребята, проходя мимо нее, сдерживают шаг, идут степенно. Девочки украдкой приглаживают волосы,- мальчики одергивают рубахи.
      К ребята сегодня особенно нарядные. Пионеры все в галстуках. На Саше новая рубашка топорщится, как железная. Сестры Веселовы в одинаковых голубых передничках и от этого еще больше похожи одна на Другую. И даже у Маньки в жидкую косюльку вплетена красная ленточка.
      По коридору ходит дежурный учитель - Марья Петровна. Какая она сегодня торжественная! Платье черное так и шуршит, ботинки блестят, а на плечах белоснежная пуховая шаль. И лицо у нее светлое, спокойное, и вся она тоже праздничная. Старшие ребята прямо к ней бегут:
      - Здравствуйте, Марья Петровна!
      - Можно в класс?
      - Можно, можно. Проходите!
      У двери первого класса стоит Галина Владимировна, принимает малышей.
      Малыши приходят важные-важные, крепко держатся за руку матери или старшей сестры.
      Галина Владимировна помогает им снять пальтишки, улыбаясь, что-то говорит, шутит, смеется, и малыши вдруг сами выпускают руку провожатой.
      Галина Владимировна ставит их в пары, а матери подходят к ней и говорят:
      - Вы уж, Галина Владимировна, в случае чего, не взыщите... мала ведь...
      Тане смешно: чего же они боятся? В школе хорошо, интересно и весело. Она бежит по коридору и заглядывает в первый класс.
      "Ого! как у них славно!"
      На окошках цветы и на учительском столике цветы. На каждой парте немудреные подарки, которые приготовили Таня с друзьями, а на стенах веселые яркие картинки. Их привезла из района Мария Дмитриевна и сама следила, как их развешивали. На одной зайчишки грызут морковку, на другой ребята сажают деревцо, а вон на той смешные утята важно идут к озеру. Очень красиво в классе. Хорошо будет малышам здесь учиться!
      Таня вздыхает. А как-то будет ей, Тане? С арифметикой у нее всегда нелады. И Таня бежит к себе в четвертый.
      В классе уже полно ребят.
      В большинстве это старые знакомые и друзья: Нюра, Саша, Петька-крикун, Алеша и другие, с кем уже и поработано и по грибы хожено, с кем уже ссорились и мирились. Только несколько человек из дальних деревень таращат на Таню глаза. Ну, да это не беда,- познакомятся!
      Таня внимательно вглядывается в ребят. Они ведут себя иначе, чем ученики в городской школе. Как-то серьезнее, солиднее, выдержаннее.
      Все устраиваются по-хозяйски. Садятся на свои прежние места, со своими прежними соседями. Только Таня одна на второй парте.
      - Нюра,- говорит Таня,- Нюрочка, иди ко мне...
      - Не могу,- вздыхает Нюра и косится на Маньку.- Я уж с ней...- Нюра горестно качает головой.
      Манька с независимым видом смотрит в потолок.
      В правой колонке, рядом с Таней, Саша с Алешей. Налево - Паша из Бекрят с Петькой-крикуном. И дальше всё знакомые, двадцать семь ладных ребят.
      "Конечно, это самый лучший класс во всей школе, а может быть, даже во всем районе! Нет, наверно, во всей области!" - с гордостью думает Таня.
      Ребята вытаскивают из сумок кто газету, кто кусок обоев и раскладывают на партах.
      - Зачем это? - удивляется Таня.
      - Как зачем? - отвечает Нюра.- Парта черная,- капнешь чернилами и не заметишь, и всю тетрадку вымажешь. Так аккуратнее.
      - А ведь верно,- Таня жалеет, что она тоже не принесла газету.
      Но Нюра берет свою и аккуратно делит пополам.
      - Возьми, Таня.
      Теперь и у Тани всё в порядке.
      И вот звенит звонок. Тот самый школьный звонок, при звуке которого у Тани всегда вздрагивает сердце.
      Ребята подтягиваются и не спускают глаз с двери.
      Входит учительница. Все встают, и Таня вместе со всеми.
      Лена совсем не похожа на себя. Коса скручена в тугой узел и уложена на затылке. Черное платье застегнуто до самого горла, узенький белый воротничок. На рукавах тоже беленькие полоски.
      "И когда это она всё успела?" - растерянно думает Таня.
      - Садитесь, ребята,- говорит Елена Павловна.
      Голос у нее спокойный, а Таня видит: волнуется.
      - Мы с вами уже знакомы,- продолжает учительница,- так что можем прямо приступить к занятиям. Только пусть староста сначала скажет мне,- все ли в классе?
      Нюра встает.
      - По списку в классе тридцать человек, на месте - двадцать восемь. Коля Лапшин болен, Миша Теплых не явился по неизвестной причине.
      - Так,- говорит Елена Павловна,- садись. Значит, Миши Теплых в классе нет?
      И Таня чувствует, что Лена становится спокойнее.
      - У нас сейчас урок русского языка. Откройте тетрадки. Мы напишем диктовку. Я хочу проверить вашу грамотность.
      Как всегда при слове "диктовка", Таня начинает волноваться. Внутри у нее что-то дрожит. Ведь ей непременно-непременно надо написать на пятерку.
      "Наша Родина...",- диктует Лена.
      Двадцать восемь голов склонились над тетрадями. Двадцать восемь перьев забегали по бумаге, и - увы! - как всегда, Таня высунула кончик языка... Медленно диктуя, Лена ходит между партами, заглядывает в тетрадки.
      - Девочка,- наклоняется она к Жене Веселовой,- как ты написала "столица"?
      Так начался учебный год.
      В переменку ребята выбежали во двор. Мальчики быстро затеяли игру в птаху и лапту, а девочки, взявшись за руки, стали в круг и затянули песню.
      Таня носилась с мальчиками за мячом, пока не запыхалась.
      Галина Владимировна играла с малышами в гуси-лебеди. Малыши уже освоились в школе и, когда прозвучал звонок, с визгом бросились в класс.
      А Саша ходит сумрачный; подвел звено Миша Теплых: не все пионеры собрались в школу.
      - Петя,- говорит Саша,- найди Мишку и дай ему жару. Если будет прогуливать, на звено вызовем.
      - Верно! - возмущается Петька,- его надо пробрать.
      На четвертом уроке Елена Павловна сказала:
      - По расписанию у нас должно быть сейчас рисование, но так как у нас еще нет тетрадей и не хватает карандашей, я буду вам читать.
      Ребята обрадовались, зашевелились, зашептались, устроились поудобнее на партах.
      Елена Павловна развернула газету.
      "Подвиг разведчика Сосновского",- прочла она заглавие.
      И притихшие ребята слушали, затаив дыхание, рассказ о юном разведчике, ползли вместе с ним по минным полям, перерезали колючую проволоку, часами лежали зарывшись в снег и с торжеством вталкивали в штабную землянку растерявшегося "языка".
      Рассказ кончился, а ребята сидели неподвижно... Потом посыпались вопросы. Давно прозвонил звонок, а никто не хватался за сумку...
      Елена Павловна, раскрасневшаяся, оживленная, еле успевала отвечать ребятам.
      - Ну, как? - спросила Леночка дома, снимая жакетик.
      - Что "как"? - не поняла Таня.
      - Как я провела уроки? Тебе было интересно? Всё понятно?
      - Всё понятно. И очень-очень интересно,- торопится уверить Леночку Таня,- только не арифметика...
      - Ну, это я уже знаю,- смеется Леночка,- ты арифметики не любишь.
      - А ребята спрашивают: ты нам каждый день читать будешь?
      - Постараюсь, на пятых уроках.
      Таня виснет на шее сестры:
      - Ну, и вправду говорят ребята, что ты самая замечательная учительница на свете!
      Будни
      Вот и начались трудовые будни. В маленьком домике стало совсем тихо. Таня то в школе, то на огороде. Она старается как можно больше времени проводить во дворе; не хочется идти в молчаливый пустой дом. Леночка очень долго задерживается в школе, там проверяет тетрадки, подготавливает карты и картины к следующему дню, советуется о чем-то со старшими товарищами.
      А о Марье Дмитриевне и говорить нечего, она дома почти не бывает: то в школе, то в сельсовете, всё хлопочет, за всем наблюдает. Большое у школы хозяйство! Надо и о дровах, и о крыше, и об учебниках подумать. Да еще собирает Марья Дмитриевна каждую неделю учителей, и они обсуждают всякие дела. Да еще Марья Дмитриевна и третий класс ведет. Все учительницы на ее уроки ходят - учатся. В ее кабинет днем дверь не закрывается: то Власьевна забежит, то учительницы за советом и помощью, а то из сельсовета кто-нибудь. Вот и приходит Марья Дмитриевна домой поздно-поздно, выпьет чаю и ложится спать.
      И некому сидеть у румяной толстухи-печки, песни петь, звякать посудой около фырчащего самоварчика. За ненадобностью самоварчик отправлен в кладовую, а вместо него появился скучный чайник.
      Русская печка давно не топится.
      "Она требует слишком много дров,- сказала Марья Дмитриевна,- а дрова для школы нужны. Мы вполне обойдемся и плиткой".
      А раз Марья Дмитриевна сказала,- так это уж сделано. Она, ух, какая строгая!
      Таня всё еще присматривается к новой соседке. Марья Дмитриевна никогда не повышает голоса, всегда спокойна, вежлива, сдержанна, но как-то при ней трудно засмеяться, запеть, попрыгать. Она никогда ни о чем не расспрашивает Таню, да ей, правда, и некогда. Частенько подъезжает к дому тележка из сельсовета, запряженная вороной лошадкой. Воронко бьет землю копытом, мотает головой, озорно поводит глазами... Марья Дмитриевна сядет в тележку, возьмет вожжи крепкой маленькой рукой, и Воронко сейчас же остепенится, перестанет капризничать и, покорный приказу, бойко побежит по дороге. Возвращается Марья Дмитриевна из района всегда со свертками, ящиками, пакетами... В школе появились новые карты, новые книги для чтения и даже настольные игры.
      И в домике стало чище, удобнее, наряднее. По приказу Марьи Дмитриевны выбелили стены, обили теплым войлоком двери. В сенях появился соломенный коврик, по кухне протянулись половички, на окна встали горшки с цветами.
      Но двери в уютный домик открывались редко,- трудно было застать в нем хозяев.
      Изредка вечером забежит Галина Владимировна и спросит:
      - Марья Дмитриевна дома?
      - Нету, нету.
      - Ну и хорошо, мне что-то попеть охота, а при ней знаешь, Леночка, мне как-то веселиться неловко, строгая она, что ли?
      - Мне кажется,- говорит Леночка,- что у нее какое-то горе. Знаешь, Галочка, она иногда встанет ночью и ходит, и ходит по комнате. А один раз я слышала, что она плакала.
      - Ну, всё равно,- легкомысленно машет рукой Галина Владимировна,заведующая она хорошая. Смотри, какой порядок в школе навела. Да и нам с тобой помогает много. А до остального нам дела нет.
      - Ты думаешь?..- неопределенно говорит Леночка.
      А Марья Дмитриевна и правда много помогает молодым учительницам. То пересмотрит с Леночкой план урока, то книгу принесет: "Вот почитайте, Елена Павловна, это вам поможет в работе". А то проверит с Леночкой тетради и скажет: "Вот на это надо вам обратить внимание..." Леночка очень дорожит занятиями с Марьей Дмитриевной и говорит Галине Владимировне: "Я после разговора с Марией Дмитриевной всегда как-то спокойней работаю".
      Но за ласковым словом, за теплом и вниманием Таня и Лена по-прежнему бежали к Власьевне.
      Власьевна жила в крохотной сторожке, в которой троим было трудно повернуться. Но там свистал самоварчик, пылала печка, мурлыкал кот, а главное,- Власьевна всегда с интересом выслушивала и Таню, и Лену, давала добрый совет, ободряла и горевала вместе над неудачами.
      - Власьевна,- говорит Леночка,- мне так хочется что-нибудь для ребят сделать. Ведь им сейчас нелегко: и школа, и дома работы много, и в колхозе помогают... Отцы на фронте, а матери устают, не до ребят им.
      - А ты порадуй их, повесели чем-нибудь.
      - Да я и то думаю,- нужно кружок наладить хоровой или пьеску поставить...
      - Хорошее дело, хорошее. И ребятам забава, и нас повеселишь.
      - Власьевна,- говорит Таня,- знаешь, сегодня коза в обморок упала.
      - Какая коза? - волнуется Власьевна.- Уж не наша ли Розка?
      - Нет, чужая. Собака на нее выскочила из ворот, а она бежала-бежала, бряк на спину,- и все четыре ноги кверху!
      - Да вы-то что смотрели, отогнали бы собаку...
      - Мы отогнали.
      - А коза?
      - Полежала, полежала, встала и пошла.
      - То-то,- успокаивается Власьевна.
      Но Власьевна редко бывала свободна.
      Как звено дружных помогло тете Дуне
      После уроков Саша прибежал обратно из деревни на школьный двор.
      - Чижик, иди скорей, надо наших ребят собрать, у тети Дуни беда! Машка-свиноматка убежала! Все свинарки с ног сбились, ищут-ищут, никак найти не могут! Идем, поможем!
      Ну, Таня, конечно, рада.
      Ребята побежали на свиноферму. По дороге захватили Алешу. Забрали с собой подымавшихся к школе Маню и Нюру, крикнули Петьку.
      На свиноферме было пусто. Двери на запоре. Все свинарки ушли на поиски.
      Нижняя жердь Машкиной загородки была сломана. На столбе виднелись белые прилипшие щетинки, на пыли - следы острых копыт. Загон был неуютен и пуст без огромной хрюкающей Машки.
      - Ну и ну! - сказал Саша.- Ишь, какую жердину выломала!
      - Ну, как искать будем?
      - Как? Как разведчики, по следам, по приметинам.
      Саша снял щетинку со сломанной жерди.
      - Вот видите, она здесь пролезла.
      - Вот дурень,- сказал Петька,- это мы сами знаем: раз дырка,- значит, пролезла; ты дальше ищи,- вот задавака!
      Саша нагибался к самой земле, нюхал воздух и поучал:
      - Вот видите, тут трава примята, а вон щепка переломана, за всем следить нужно, разведчику всякая примета дорога.
      - Примета! Примета! - заорала Манька.- Что она тут шла, всякому дураку видно. Вон какие следы глубокие. Липовый разведчик!
      В огороде, на горе,
      Выросла калина.
      Сашка Машку искал,
      Чистая картина.
      - Отстань ты,- сказал Саша,- балаболка! Я и дальше следы найду.
      Но дальше пошла трава; следы исчезли, и Саша призадумался.
      - Ну, что стоишь? Веди вперед! - издевалась Манька.
      - Ты воздух нюхай, воздух,- поддакивал Петька.
      - А ну вас! - разозлился Саша.- Ищите сами, и я буду искать; еще посмотрим, кто найдет!
      Девочки разбежались по лугу, заглядывали за кусты и в овражки и кричали: "Машка! Машка! Пать! пать! пать!"
      А Климушка, размахивая хворостиной, звал почему-то: "Цып, цып, цып!"
      Таня, подражая Саше, зорко присматривалась к траве, искала следов, щетинок...
      Однако Машки нигде не было.
      - Как же это так, ребята!..- говорил Алеша обиженно.- Вот и найдут ее свинарки.
      - Ну и хорошо, если найдут!
      - Да, хорошо! Надо, чтобы мы нашли,- а то какие же мы пионеры?
      В это время мимо прошел какой-то незнакомый человек:
      - Вы кого ищете, ребята?
      - Свинью.
      - Машку!
      - Сама белая, левое ухо черное...
      - Да она вон там, за ракитником лежит; я только что видел.
      Ребята бросились к ракитнику.
      - Вот какой хороший человек! - сказала Таня.- Это кто?!
      - Не знаю, он не из нашей деревни.
      - А лицо у него какое симпатичное!
      - Наверно, тракторист или механик, они все такие приметливые.
      У ракитника простиралась огромная серая, липкая лужа. Машки не было!
      Петька засунул руки в карманы и сказал:
      - Пошли отсюда, ребята. Этот дядька над нами смеялся. Ничего он не видел.
      - И зачем ему смеяться? - недоверчиво протянула Таня.
      - Конечно, посмеялся, я сразу заметил: у него лицо хитрое.
      - И зачем он ходит по лугам,- прищурилась Манька,- когда все люди работают? Не тракторист он, верно, просто бродяга.
      - Ребята,- оказал Алеша страшным шепотом,- может, это он Машку украл?
      - Он из нее колбас наделает! - крикнула Манька.
      Саша с досады подхватил камешек и бросил его в серое бревно посредине лужи.
      И вдруг... бревно хрюкнуло и повернулось. Негодная Машка валялась в луже, вся вымазанная серой грязью, и из жижи торчали только два уха!
      - Машка! Машенька! Пать, пать, пать!
      - Иди сюда, миленькая, иди, красавица!
      Но Машка только лениво переворачивалась с боку на бок.
      Ребята стали забрасывать ее камешками. Сашка взял у Климушки хворостину и старался хлестнуть свинью.
      Петька подпрыгивал на одном месте и оглушительно кричал: "Бах! бах! бах!" - думая, что свинья испугается.
      А Машка только нехотя выползла на край лужи и дальше решительно отказалась двигаться. На нее не действовали ни прут, ни удары голыми пятками, ни крики.
      - Стойте, ребята,- сказала Таня,- я придумала! Девочки, бегите в ближнюю избу, принесите картофельных очистков...
      - Ну и что?
      - А вот увидите.
      Манька и Нюра побежали в деревню.
      Машка дремала. Мальчики презирали затею Тани.
      - Ничего из этого не выйдет, зря девчонок погнали!
      - Ее бы домкратом поднять...- сказал Петька.
      - Еще что выдумаешь! Свинью домкратом!
      Вспотевшие девочки притащили большое ведро очистков.
      Таня взяла горсть и положила у края лужи. Машка подергала пятачком, похлопала ушами и лежа потянулась к картошке. Но Таня быстро отодвинула кучку подальше. Вкусный запах шел от кожуры и щекотал Машкины ноздри.
      И вот, нехотя и лениво, она поднялась на короткие ноги. Вылезла из лужи, вмиг проглотила шелуху и просительно хрюкнула.
      Таня взяла новую горсть очистков и бросила у своих ног.
      Машка подошла к Тане.
      И вот Таня двинулась с ведром в руках, протягивая вкусную дорожку из картофельных очистков. И Машка пошла по дорожке вслед за Таней.
      Свинья сопела и чавкала, а ребята хохотали, глядя на одураченную Машку. Так они дошли до самой свинофермы.
      А Таня так и не догадалась, что помогли ей старые сказки, помогли мальчик с пальчик и веселый портняжка, уводящий Единорога.
      Бой на картофельном поле
      Дни шли за днями.
      Всё так же двигалась и двигалась вперед на запад Советская Армия, всё так же от темна до темна работали колхозники, так же склонялись ребята над тетрадками.
      У каждого были свои заботы, а Иван Евдокимович ходил совсем хмурый.
      В колхозе не хватало рабочих рук. Прискакал из района нарочный, привез приказ: срочно убирайте картошку,- ждут заморозков, падут холода на промокшую осеннюю землю,- и пропадет урожай.
      Частенько выходит Иван Евдокимович на картофельное поле, стоит, опершись на палку, и думает, думает...
      Ветер треплет седую бороду.
      Гектар за гектаром тянутся поля, побуревшая ботва мокнет под мелким дождем, а рук так мало!
      Уже считали-пересчитывали в правлении колхоза, думали, с каких работ можно снять людей, а из райкома всё торопят: скорей, скорей, чтобы ни одного клубня не замерзло!
      Иван Евдокимович пришел к Марье Дмитриевне. Она выслушала его и сказала решительно:
      - Что ж, на субботу с полдня и на воскресенье мобилизую учителей и старших школьников. Сама, конечно, пойду. На остальные дни выделю вам только Власьевну. Учебе ничто не должно мешать.
      - И на том спасибо,- сказал Иван Евдокимович и, вздохнув, ушел.
      Вот он стоит на школьном дворе и всматривается вдаль.