Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мир перевернулся

ModernLib.Net / Сентиментальный роман / Кармен Рид / Мир перевернулся - Чтение (стр. 6)
Автор: Кармен Рид
Жанр: Сентиментальный роман

 

 


      – Надеюсь, на этом твои шокирующие заявления… – начал Денни, но Ева остановила его предостерегающим взглядом.
      Джен и Гарри открыли от удивления рты. На лице Анны тоже появилось лукавое выражение, и Ева поняла, что прямо сейчас последует психоаналитическое замечание.
      – Теперь пути назад нет, – важно произнесла девочка, и Ева не смогла удержаться от смеха.
      – Так что он сказал? – Ева почувствовала любопытство, ей уже хотелось получать удар за ударом. Она взяла вилку Робби, чтобы положить ему в рот еду, но не сводила с Тома глаз. – С самого начала, пожалуйста. Все, что сможешь вспомнить.
      – Ну… – Том долго мялся и почесывал нос. – Ну… он не слишком обрадовался, что станет дедушкой.
      Ева усмехнулась.
      – «Ты женишься и станешь отцом? – воскликнула она, подражая голосу Денниса. – В двадцать лет! Ты, часом, не сошел с ума?»
      Том продолжал, очень забавно передразнивая американский акцент Денниса:
      – Отец так громко разговаривает. Взяв трубку, он буквально закричал «Деннис Лей», словно у него проблемы со слухом или что-то в этом роде. Я ответил: «Привет. Это Том Лей из Англии». Мне казалось, что он знает, с кем разговаривает, поэтому не стал добавлять, что я его сын. Однако последовала длительная пауза, прежде чем он сказал: «Том Лей? Мой сын Том? О! Привет! Как твои дела?» Не похоже, что он часто о нас вспоминает.
      Ева не донесла вилку до Робби, и тот сидел с широко открытым ртом и не отводил взгляда от еды, словно птенец, надеясь, что в конце концов она все-таки окажется у него во рту.
      – Итак, – продолжал Том, – мы немного поболтали. Отец спросил о Денни и о тебе, мама, до сих пор называя тебя Эвелин. Это так странно звучит. Потом мы очень долго говорили о его работе. Вернее, он говорил. – Ева округлила глаза. – Я пытался вставить слово, но па… Деннис меня не слушал, – поправился Том.
      Слишком непривычно было называть постороннего человека папой.
      Ева могла бы привести им множество примеров, когда их отец никого не слушал, не интересовался детьми, считал, что только его мнение верное, однако она пыталась быть одной из тех разведенных мам, которые никогда не показывают свое превосходство, по крайней мере перед детьми.
      – Короче, Деннис согласился приехать? – спросила она.
      – Так он сказал. – Им всем было известно, что на их отца нельзя рассчитывать.
      – Отправь ему приглашение, а там видно будет, – посоветовала Ева. – Может получиться очень интересно.
      – Господи! Значит, мы все должны знакомиться с ним и с его новой женой и детьми? – От волнения голос Джен почти дрожал.
      Деннис являлся частью прошлого Евы, и Джен ни за что не упустила бы шанс с ним встретиться.
      – Она не совсем новая жена. Они уже много лет вместе… – Ева старалась говорить как можно более спокойно.
      – Посмотрим, что получится, – раздался голос Тома. – Это может быть интересно.
      Ева посмотрела на Денни. Тот продолжал молча есть, уставившись в одну точку.
      – А ты что об этом думаешь? – спросила она.
      – Ничего, – последовал ответ. – Я вообще не могу понять, зачем он тебе нужен, – заявил Денни брату.
      – Он член семьи, – возразил Том. – В каком-то смысле.
      Денни фыркнул, и Том с Евой решили оставить эту тему.
      Позже, когда почти все гости ушли, причем Нильс все-таки урвал несколько поцелуев в темном сыром саду, Том и Дипа остались в кухне и предложили Еве помощь в уборке. На самом деле их интересовало, что она чувствовала, когда в двадцать лет вышла замуж и родила ребенка. Молодежь устроила Еве, моющей кастрюли и отскребающей противни, настоящий допрос.
      – О Господи, – ответила она, убирая волосы с лица. – Я только могу рассказать, что сама чувствовала, хотя вовсе не обязательно, что у вас будет так же. Надеюсь, ваша жизнь сложится иначе… Я имею в виду… Деннису, моему мужу, в то время было уже около тридцати. Совершенно взрослый мужчина. Он хотел иметь все составляющие жизни взрослых людей: дом в предместье, двоих детей и жену. Мне казалось, что я тоже этого хочу. Но у нас ничего не получилось. – Кастрюли и сковородки загремели в руках Евы с особой силой, словно шумом она хотела отвлечь себя от воспоминаний. – Правда, какое-то время все шло не так уж плохо. Я бросила университет. Переехала в Суррей, потеряла университетских друзей и лишилась возможности сделать карьеру… Но у меня остались мои сыновья. – Она подняла голову и одарила молодых людей широкой улыбкой.
      – Как же мне набраться опыта? – Вопрос Дипы был обращен к Тому, но ответа она ждала от Евы. – Дом за городом? Опытный мужчина?
      Ева опять отвернулась к раковине.
      – Мне нелегко говорить о Деннисе. Он очень плохо с нами поступил.

Глава 11

      Давным-давно миссис Эвелин Лей была совсем другим человеком. Молодая, холеная, красивая жена успешного (или ей так казалось) финансового агента Денниса Лея, мать двоих детей, хозяйка большого дома в Суррее. И масса проблем. Какой оттенок выбрать для стен в гостиной? Как успеть сделать маникюр и воспользоваться воском для удаления волос на ногах до тенниса? Достоин ли обыденный суп из пастернака воскресного обеда?
      Деннис покорил Эвелин, когда девушке было девятнадцать лет… Чем именно? Любовью? Страстным желанием? Обещанием детей и финансового благополучия? Бог его знает.
      Когда Эвелин с ним познакомилась, она училась в Лондонском университете на отделении антропологии. Ее отец хотел, чтобы дочь изучала право. На это же надеялась и сама Эвелин, потому что ей всегда нравились залы заседаний в судах и она еще девочкой часто сидела в последнем ряду, наблюдая за процессами. Однако результаты экзамена второго уровня сложности оказались неутешительными, из-за чего надежды отца не оправдались. В столице перед Эвелин стоял выбор между историей искусств и антропологией. А она, устав от уютного спокойствия маленького городка, мечтала жить именно в Лондоне. Ей хотелось большого города, хотелось широких улиц, толп народа и приключений.
      Первый год она заводила новых друзей и околачивалась по кафе и барам.
      Однажды Эвелин познакомилась с Деннисом – бывшим бойфрендом чьей-то старшей сестры или что-то вроде этого. В конце вечеринки он уже сидел рядом.
      С того момента, как они начали разговаривать, Деннис полностью ее покорил. Он казался таким взрослым, мудрым, рассудительным в своем безукоризненном костюме с цепочкой для часов, с белоснежным платочком в верхнем кармане, наманикюренными ногтями и дорогим одеколоном. Деннис всегда был занят работой, оторвать от телефона его могло разве что землетрясение. По сравнению с ним ее друзья-студенты в футболках и кожаных куртках стали выглядеть мелкими и неинтересными. Деннис был частью взрослого, заманчивого мира, в который не терпелось войти Эвелин. В конце концов восьмидесятые годы – все тогда хотели быть солидными, обеспеченными людьми в костюмах с подкладными плечами и золотыми пуговицами. Брокеры вроде него казались очень привлекательными парнями.
      В тот момент Деннис как раз купил себе третью квартиру в Докленде, а Эвелин все еще жила в крошечной комнате в общежитии.
      Она не могла вспомнить, о чем они говорили, однако что-то, по-видимому, его в ней заинтересовало, потому что Деннис пригласил ее на следующий день на обед, и она смущенно приняла приглашение, не чувствуя ничего, кроме ужаса.
      Три ее лучшие подруги приняли участие в сборах и помогли с одеждой. В итоге в мини-юбке, блейзере из клетчатой ткани и обтягивающей кофточке с глубоким вырезом Эвелин выглядела великолепно, но гораздо старше своих девятнадцати лет.
      Она съела только первое блюдо и салат, потому что намеревалась сама рассчитаться за свой заказ и большего себе позволить не могла. Но Деннис оплатил счет пластиковой карточкой, и они отправились в коктейль-бар, где голодная Эвелин после двух порций коктейля почувствовала сильное головокружение.
      Деннис галантно предложил ей отправиться к нему. Она, смущаясь и хихикая, отказалась, потому что это был тридцатилетний мужчина, который определенно хотел секса, а Эвелин совершенно резонно полагала, что для таких отношений время еще не пришло. Деннис с легкостью уступил, дал таксисту денег, чтобы тот довез ее домой, а потом, по какой-то причине, которую она так и не смогла понять, предпринял атаку обольщения.
      Еженедельные обеды, цветы, телефонные звонки, которые комментировались ее сокурсниками на доске объявлений следующим образом: «Тебе звонил старина Деннис».
      Через две недели она узнала все о его одиноком детстве и полном отсутствии любви. С тех пор во время любой совместной поездки они страстно целовались на заднем сиденье такси. Когда прошло четыре недели, Деннис сообщил ей, что очень хочет осесть и завести семью, и тогда Эвелин позволила ему дотронуться до груди. Однажды после шикарного обеда, во время которого он настоял, чтобы они выпили вторую бутылку шампанского, Деннис достал коробочку, в которой лежало тяжелое золотое ожерелье, и опять пригласил ее к себе домой.
      Эвелин примерила ожерелье, почувствовав, как плотно оно легло вокруг шеи, потом посмотрела на Денниса. Ее поразило, насколько она пьяна, возбуждена и по уши влюблена.
      В такси он ее не целовал. В этот раз Деннис сидел очень близко, а его рука пробралась под пальто и медленно двигалась от колена к бедру, к мягкому изгибу, а потом проникла в девичьи черные панталоны из хлопка. Не отрывая взгляда от ее губ, он нежно двигал пальцем вверх и вниз, погружая его в неожиданно возникшую влагу.
      Деннис сгорал от желания. Ему было тридцать два года, а его пальцы находились на клиторе девятнадцатилетней девочки. Он привез Эвелин домой, всерьез намереваясь сделать ее постоянной подружкой, а не партнершей на несколько ночей.
      У Эвелин были длинные светлые волосы невыразительного тусклого цвета, и Деннис решил, что надо сделать их светлее; прекрасная гибкая фигура, которую непременно нужно украшать дорогой одеждой; под темной одеждой он видел упругую, небольшую грудь и едва сдерживал желание убедиться, что соски действительно такие же розовые и совершенные, как бутоны розы. В чем Деннис, кстати, уже убедился на ощупь.
      С изумлением осматривая его квартиру, Эвелин начала понимать, что значит испытывать головокружение от желания все это иметь. Раньше ей ничего подобного не приходилось видеть: черная кожаная мебель, до блеска отполированный деревянный пол, несколько сверкающих предметов мебели служили кухней, спиральная лестница в середине комнаты вела наверх в спальню.
      Эвелин сидела на кожаном диване и ждала его из ванной. Она подозревала, что он там чистит зубы, причесывает светлые волосы, душится одеколоном, короче, готовится к тому, чтобы ее соблазнить. Ее сердце забилось быстрее от смеси страха и волнения.
      Она вспомнила, что позволила ему делать в темноте такси, и снова появились странные ощущения внизу живота, очередной коктейль ужаса и желания. Неужели она решилась заняться с ним любовью? Здесь? Сегодня?
      Эвелин положила руку на ожерелье и почувствовала под кончиками пальцев тепло металла.
      Когда Деннис вышел, ее ожидания оправдались. Он благоухал одеколоном и сверкал чистотой. Сняв пиджак и галстук, в расстегнутой рубашке, открывающей крепкую шею, к ней приближался мужчина ее мечты.
      В руках у него были бутылка шампанского в ведерке со льдом и два фужера.
      Если бы Деннис так не нравился ей, Эвелин, наверное, рассмеялась бы, настолько старомодно это выглядело. Обед, драгоценности, шампанское, тихая музыка… полный набор обольстителя. Интересно, постель наверху застелена черным атласным бельем или нет?
      Они перешли к поцелуям, медленно продвигаясь к дивану, где Эвелин постаралась не обращать внимания на скрип кожи. Это были лучшие поцелуи в ее жизни, а теперь он спускал с ее плеч платье, в то время как вторая рука продвигалась к тому самому теплому, влажному местечку, которое он так быстро обнаружил в такси.
      О да…
      От него пахло лаймом, а язык, проникший в ее рот, сохранил аромат дорогого шампанского. Он крепко прижал Эвелин к розовой рубашке.
      – Ты такая красивая, – прошептал Деннис. – Пожалуйста, поднимись со мной наверх.
      И они поднялись по спиральной лестнице в мезонин, где размещалась его спальня.
      Черные атласные простыни! Она не верила своим глазам.
      Между поцелуями он стал ее раздевать: дешевое платье, ужасные колготки. Когда на полу оказался черный бюстгальтер, ее грудь, которой она гордилась, – белоснежная, маленькая с нежными розовыми сосками – произвела на Денниса ошеломляющее впечатление.
      На мгновение ей показалось, что он сейчас заплачет.
      – Изумительно… – Он поцеловал девушку в щеку. – Ты неподражаема. Ты совершенство!
      Трудно устоять перед взрослым мужчиной, который покупает золото и считает тебя совершенством. Блестящие атласные простыни были слишком холодными, и, укладываясь на них, Эвелин задрожала. Но рядом находилось теплое тело Денниса, готовое ее согреть.
      Он долгое время не отрывался от ее груди, облизывая ее, поглаживая, целуя. Ей это показалось забавным, но не так уж сильно возбуждало. Деннис кончил быстро, и у нее сложилось впечатление, что секс – это довольно приятный способ провести полчаса или около того. Непонятно, из-за чего столько шума.
      В течение нескольких минут Деннис рассыпался в благодарностях, потом встал, сварил кофе и включил компьютер. Она уснула под звук его ругательств по поводу падения курса акций на Токийской фондовой бирже.
      Секс становился лучше, и Деннис провел несколько следующих месяцев, создавая из нее образцовую подружку преуспевающего джентльмена. Эвелин носила кружевные чулки и G-стринги, а ее бюстгальтеры стоили больше, чем она раньше тратила на пальто.
      Вскоре она присоединилась к группе избранных студентов, ходивших на лекции в джинсах и обуви от самых известных модельеров. Ее прекрасно уложенная головка теперь всегда была гордо поднята. Никто раньше так не заботился об Эвелин. Любимицей отца была младшая, более умная и красивая сестра Дженни, а так как мама погибла, то некому было уравновесить положение и добавить девушке уверенности в себе. Поэтому она всегда ощущала себя как бы человеком второго сорта. А когда Дженни поступила в Кембридж, – конечно же, чтобы изучать право, – Эвелин вообще почувствовала себя ничтожеством.
      По этой причине повышенное внимание и забота Денниса особенно ею приветствовались. Он вознес ее на пьедестал, обращался не как с простым человеком, а словно с чем-то драгоценным, особенным.
      Эвелин была им увлечена, благодарна ему, хотела угодить и превратиться в женщину, которую Деннис желал видеть рядом с собой.
      Но тем летом на первом курсе университета произошло несколько событий, которые сблизили Денниса и Эвелин гораздо быстрее, чем они оба того хотели.
      Мама Денниса умерла. Перед этим она несколько недель болела и очень расстраивалась, что не увидит сына женатым, не понянчит его внуков. После смерти она оставила Деннису достаточно денег, чтобы он мог бросить работу и создать свое собственное дело. В самом разгаре организации похорон, исполнения воли покойной, процесса продажи фамильного дома и так далее Эвелин вдруг обнаружила, что беременна.
      Первой ее реакцией был ужас. Что подумает Деннис? Что скажут отец и умная сестра Дженни? Одно дело повзрослеть, стать мудрее и сексуальнее, другое – что-то решать с незапланированной беременностью. Она несколько недель ничего ему не говорила.
      Эвелин хотела стать женой Денниса, хотела иметь от него детей. Из нее должна была получиться хорошая мать. Тем не менее Деннис ей этого не предлагал. В конце концов он узнал обо всем в тот момент, когда еще пребывал в шоке после смерти матери.
      Деннис был слишком растерян, чтобы возражать, и просто смирился с неизбежным. Поэтому еще до конца года Эвелин поселилась в своем первом небольшом доме в Суррее с ребенком номер один на подходе.
      Маленький бизнес Денниса в Лондоне успешно развивался, и, хотя Дженни и отец не одобряли беременности Эвелин и того, что она так и не получила профессии, они тоже не видели лучшего решения проблемы, чем замужество.
      Сама Эвелин ощущала себя на седьмом небе от счастья, став женой и матерью в двадцать лет. Через год после рождения Денни она снова была беременна, и ее жизнь пошла своим чередом – группы детей, начинающих ходить, детский сад, ленчи, теннис, обеды, редкие вечеринки в городе, переезд в новый дом и немного административной работы, которую ей порой давал Деннис, когда она начинала жаловаться на скуку.
      Теперь, когда Эвелин оглядывалась на семь лет брака, ее занимала мысль: почему они были прожиты, словно вслепую? Конечно, она с самого начала очень любила детей. Но между ней и Деннисом все время были весьма неопределенные отношения. Он обращался с ней, как с чем-то средним между домработницей и куклой. От нее требовалось, чтобы она содержала в порядке дом, готовила, смотрела за детьми, хорошо одевалась и обслуживала мужа в постели. От него – обеспечивать семью. Надо сказать, что его благосостояние с каждым днем росло. Новая машина, все больше мебели, изысканные наряды. Деннис работал по многу часов, а она все меньше и меньше знала, чем он занимается. Но Эвелин, глубоко увязшую в уютной беззаботной жизни, это практически не беспокоило.

Глава 12

      Она до сих пор могла с точностью назвать день, когда все стало рушиться. Третьего апреля Деннис, как обычно, рано утром уехал в свой офис в Сити, а она собирала детей в школу. Денни тогда было шесть, а Тому – четыре. Мальчики в серых фланелевых шортах, блейзерах, кепи, с коричневыми ранцами готовились к рабочему дню в частной дневной школе.
      Эвелин помнила, что сидела за рулем черного глянцевого джипа. Она ехала по зеленым, прекрасным лугам с двумя сыновьями, весело болтающими на заднем сиденье, и была счастлива, по-настоящему счастлива.
      Ей не исполнилось еще и двадцати шести лет, а у нее уже было одиннадцать недель третьей беременности, о чем она мечтала последние два года. Эвелин эта беременность казалась чудом. В прошлом году она заставила Денниса обратиться вместе с ней к специалисту, поскольку подозревала, что после рождения Тома стала бесплодной.
      В конце концов выяснилось, что у Денниса не совсем хороший анализ спермы. Доктор рекомендовал сократить стрессы, курение и спиртное. Однако тот отмахнулся от рекомендаций, заявив, что его бизнес находится в критической фазе, остановиться сейчас невозможно, а выпивка ему нужна, чтобы расслабляться. На практике он стал проводить еще больше времени в лондонском офисе, привлекая новых клиентов, конечно, волнуясь и переживая, хотя деньги текли рекой.
      Тем не менее каким-то образом три месяца спустя чудо произошло. Деннис, конечно, был доволен. А из нее счастье по этому поводу едва не выплескивалось через край. Эвелин не могла дождаться, когда в доме опять появится ребенок. Господи, пусть бы это была девочка! Этот ребенок должен развеять ее тоскливое одиночество, когда мальчики находятся в школе. Деннис не хотел, чтобы жена работала; он ясно дал это понять, когда женился на девушке в кружевном платье, стеснявшейся очевидной беременности.
      Эвелин оставалась дома, присматривала за детьми, готовила, ходила по магазинам и со вкусом декорировала становившиеся все больше и больше дома в Суррее. Она устраивала вечеринки, вместе с хозяйками соседних домов пила чай и хлопотала по хозяйству, никогда не задумываясь, этого ли хочет. Эвелин превратила себя в эталон – типичную жену преуспевающего джентльмена. Но с тех пор как Том пошел в сентябре в школу, ее обуяла скука. Она точно знала, что будет делать на этой неделе, на следующей и так далее… Поэтому Эвелин страстно желала ребенка, который должен был придать ее жизни новый смысл. В какой-то момент, когда они ехали по узкой дороге, она почувствовала, что между ног выступило небольшое количество влаги. Но не обратила на это внимания.
      Оставив детей в школе, Эвелин поехала в деревню, чтобы сделать покупки в мясном, гастрономическом и овощном магазинах. Потом забрала вещи из химчистки и заглянула в парикмахерскую, чтобы записаться. Словом, проделала все обычные дела.
      Домой она вернулась к ленчу. Вынув продукты из машины, разложила их в холодильник и буфеты, поднялась в ванную. Только там она увидела довольно большое красное пятно на одежде.
      Почему-то ее этот факт не слишком обеспокоил.
      – Нет, больше крови не было, – сообщила она доктору по телефону.
      Доктор посоветовал полежать и не расстраиваться, потому что у многих женщин на ранних сроках беременности случаются небольшие кровотечения. Но она должна немедленно позвонить, если кровотечение станет сильнее или появится боль в животе.
      Эвелин почти с удовольствием съела ленч и сделала несколько запланированных звонков. Затем прилегла и постаралась уснуть.
      Через час или чуть больше она проснулась от похожих на схватки болей в животе. Эвелин откинула пуховое одеяло и пришла в ужас, обнаружив, что лежит в луже крови. Кровь просочилась сквозь брюки на простыню и одеяло. В шоке Эвелин позвонила доктору с телефона нa прикроватной тумбочке, и тот приказал ей немедленно отправляться в больницу.
      Но сначала она должна была сделать несколько звонков. Дрожащими пальцами Эвелин набрала номер няни, миссис Уилсон, и попросила забрать мальчиков из школы и присмотреть за ними до ее возвращения домой.
      – У вас все в порядке, дорогая? – спросила миссис Уилсон.
      – Пока не знаю. Меня должны обследовать. Я попрошу Денниса приехать домой пораньше, – сказала она, не представляя, как заставить мужа уйти с работы пораньше даже в этом, исключительном случае.
      Она набрала номер его офиса и услышала на другом конце провода голос секретарши:
      – Мистера Лея на месте нет. Он ужинает с клиентом, миссис Лей.
      – Вы не знаете, где именно? – Эвелин ожидала, что, как обычно, ответа не последует.
      – Так… судя по записи, он с мистером Максвеллом и «Савое».
      – Спасибо.
      Нажав на рычаг, она позвонила в ресторан. Ни мистера Лея, ни мистера Максвелла там не оказалось. Официант, чувствуя ее тревогу, предложил обойти все столики и поискать мистера Денниса Лея.
      Эвелин долго ждала, глядя, как сложенное полотенце, на котором она сидела, все больше пропитывается кровью. Как она доберется до больницы, когда из нее ручьем льется кровь?
      – Нет, мадам, – наконец сообщил официант. – Простите, но человека с таким именем в зале нет.
      Она повесила трубку и моментально забыла о Деннисе, озабоченная кровотечением и предстоящей поездкой в больницу. Теперь Эвелин чувствовала, что кровотечение усилилось. Кровь была темной, что ее еще больше напугало. В ванной она отмотала длинную ленту туалетной бумаги, свернула ее и подложила в панталоны. Затем, натянув на себя темно-синие джинсы, носки и мокасины, вызвала такси.
      В ожидании машины Эвелин сложила вещи, которые, как она считала, могли ей пригодиться: журнал, еще туалетной бумаги, кошелек и ключи. Она и подумать не могла, что может остаться в больнице на ночь.
      К тому времени когда такси добралось до больницы, кровь просочилась сквозь джинсы и пропитала плащ. Водитель подвез ее прямо к двери приемного покоя и не принял банкноту, которую она протянула ему дрожащей рукой.
      Эвелин толкнула двойную дверь, согнувшись от боли в животе. Когда медсестра в приемном покое увидела, в каком Эвелин состоянии, она проводила ее и уложила на каталку.
      – Доктор скоро будет, – сказала она.
      Однако ожидание последовало долгое. Лежа на каталке, Эвелин наблюдала, как из одежды сочится кровь.
      Наконец ее повезли в палату по длинным бледно-зеленым коридорам. В маленькой процедурной врач и медсестра в дурацких бумажных шапочках, зеленых пижамах и пластиковых фартуках приняли пациентку, явно очень торопясь, что еще больше напугало Эвелин.
      Она слышала свой голос, спрашивающий снова и снова:
      – Что случилось? Я потеряю ребенка? Мне надо позвонить мужу…
      Они не отвечали, измеряя давление, температуру, делая необходимые анализы, помогая освободиться от пропитанной кровью одежды и надевая на нее больничную рубашку. Кровотечение не прекращалось, она чувствовала, как под спиной растекается теплая жидкость.
      По просьбе доктора Эвелин неохотно положила ноги на специальные подставки. Затем последовали слова, которые она так надеялась не услышать:
      – Шейка матки открыта. Боюсь, у вас выкидыш. Мне надо посмотреть повнимательнее.
      Лежа на столе, освещенная яркими лампами, Эвелин почувствовала, как над верхней губой и под мышками выступил холодный пот.
      Доктор приступил к детальному осмотру.
      – Да…. У вас лопнул пузырь, – сказал он наконец. – Кровотечение не остановится, пока мы его не удалим. Я попытаюсь его извлечь, но мы должны отвезти вас в операционную.
      Пузырь… пузырь… До нее не сразу дошло, что он имеет в виду околоплодный пузырь, в котором в жидкости находится ребенок. Процедура не была слишком болезненной, но Эвелин воспринимала происходящее как насилие над ее телом. Ощущения были похожи на секс и на изнасилование, на аборт и роды одновременно.
      Лежа на столе, Эвелин не могла не думать о рождении ребенка, которое должно было принести огромное счастье ей и Деннису. Вместо этого она лежала в небольшой палате, а в ее теле орудовали инструментами два совершенно незнакомых человека.
      Эвелин душили рыдания. Она лежала, вцепившись руками в края стола, и слезы стекали ей в уши, а медсестра ласково поглаживала ее по волосам.
      – Простите, – сказал доктор. – Я не хотел причинить вам боль. Может быть, мы все-таки отвезем вас в операционную и сделаем все под наркозом?
      – Нет-нет, – настаивала Эвелин, цепляясь за тайную надежду, что если она будет в сознании, то, может, удастся сохранить ребенка.
      Доктор опять взялся за инструменты.
      – Пожалуйста, остановитесь, – попросила она, когда тело сковала болью очередная схватка, выдавшая новую порцию крови.
      Потом доктор попросил ее встать. С помощью медсестры Эвелин поднялась на ноги и стояла, чувствуя, как от слабости подгибаются колени, по которым течет кровь.
      Ее проводили в примыкающий к палате туалет, где доктор положил на унитаз специальное сиденье и попросил ее помочиться, что могло освободить пузырь. Захлебываясь от рыданий, она попыталась сделать так, как он сказал, хотя каждая мышца тела сопротивлялась и старалась удержать ребенка. Но все было напрасно. Эвелин почувствовала непроизвольные сокращения внутри, и из нее что-то выскользнуло. Она поняла, что тело избавилось от ребенка.
      Эвелин встала. Ей не надо было поворачиваться, чтобы убедиться: там ее ребенок, но, превозмогая ужас, она все-таки сделала это. К своему удивлению, Эвелин увидела большой пузырь, плавающий в ярко-красной луже крови и мочи. Медсестра поймала ее взгляд и поспешно накрыла унитаз бумажным полотенцем, потом проводила к кровати. В вену вставили капельницу. Только теперь ее не ждал ребенок, который придал бы смысл происходящему.
      – Полежите пока, я сейчас привезу кресло, – сказала медсестра.
      Итак, Эвелин в рубашке с разрезом на спине, в панталонах, заполненных прокладками, с иглой в вене ехала по коридору к больничной палате, чувствуя себя более измученной, чем когда-либо раньше.
      – Мне надо позвонить, – с трудом сказала она сестре. – Дать указания детям.
      К кровати подвезли телефон, и она сначала позвонила домой. Поднял трубку Денни.
      К горлу подступил комок, когда она услышала голос сына. Его не взволновало, что мамы не будет ночью дома.
      – Вы с Томом хорошо себя вели?
      – Да. Мы можем навестить тебя?
      – Нет, глупыш. Я завтра приеду домой. Не скучайте… Позови няню.
      После того как миссис Уилсон уверила ее, что все в порядке и она останется с детьми на ночь, если возникнет необходимость, поскольку от Денниса не было никаких известий, Эвелин попросила дать трубку Тому.
      – Привет, мамочка, где ты? – Он явно был обеспокоен.
      – Привет, пончик.
      Мальчик в ответ хихикнул.
      – Мамы не будет ночью дома. Мне очень жаль, но я вернусь только завтра.
      – Ты повезешь нас утром в школу? – Голос ребенка задрожал.
      – Я, наверное, не успею приехать так рано, зато обязательно заберу вас из школы домой. По дороге мы заедем в кафе и поедим пирожных. Тебе нравится мое предложение?
      – Да, – ответил Том шепотом. – А папа скоро приедет?
      – Я собираюсь ему позвонить, и он будет дома сразу же, как только сможет. А я приеду завтра… Договорились?
      – Договорились. Ой, мамочка, мы сегодня сажали в горшки семена.
      – Как здорово! Я очень тебя люблю…
      – До свидания. – Мальчик повесил трубку, не дав ей ответить, как это обычно делают дети, но в этот вечер для Эвелин все имело особое значение, и она зарылась лицом в подушку, чтобы поплакать.
      О Деннисе так и не было ничего известно. Она опять попыталась ему позвонить… Тщетно. Тогда Эвелин послала сообщение:
       «Деннис, я в окружной больнице. Палата номер 7. С детьми осталась миссис Уилсон. Когда ты собираешься явиться домой? Где вообще тебя черти носят?»
      Она помедлила, придумывая, как закончить сообщение.
       «Со мной все в порядке, но я потеряла ребенка».
      Положив трубку, Эвелин опять начала плакать, вернее, рыдать. Ей не хотелось демонстрировать свое состояние соседкам по палате, но она ничего не могла с собой поделать. Было уже шесть часов. Еда вызывала отвращение, и Эвелин молча лежала, уставившись в одну точку, слишком потрясенная несчастьем, чтобы уснуть.
      В мозгу постоянно крутились слова: «Я потеряла ребенка». Слово «потеряла» казалось неверным, будто она положила куда-то и забыла ребенка или уронила, а теперь не может найти. На самом деле ей было известно, где он находится, – в пузыре, оставшемся в серой картонной подставке, а может быть, его уже сожгли с мусором.
      Отвлечься от ужасных мыслей никак не удавалось. Время тянулось очень медленно. От безысходности по ее лицу текли слезы.
      Деннис появился только в девять часов вечера.
      Она вспомнила, как странно он выглядел, когда сел рядом с ней на кровать, – нервный, возбужденный, какой-то взъерошенный.
      Деннис поцеловал ее в лоб и спросил, как она себя чувствует. Эвелин рассказала ему, что произошло, а он неловко обнял ее и прижал к себе.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16