Ложь и секреты - Красивая, как ночь

— Одну минуту, Томас, сегодня должен вернуться его светлость, — рассеянно сказала Хелен и вытащила из кармана аккуратно сложенную записку. — Мне надо оставить ему личное послание, чтобы сообщить, куда мы с Арианой отправились.

— Позвольте, — сказал Томас, забирая у нее записку и накидку. — Вы чрезвычайно внимательны, мисс де Северз, но Трейхерн вернулся четверть часа назад, и я взял на себя смелость сообщить ему о наших планах.

Хелен растерялась. Она втайне надеялась, что Кэм, вернувшись, разыщет ее. Или по крайней мере поинтересуется успехами своей дочери. Очевидно, ее растерянность была очень заметна, поскольку Томас осторожно кашлянул.

— Насколько я понял, возникло какое-то дело, требовавшее срочного внимания Трейхерна. Он сказал, что увидит нас сегодня вечером на званом ужине.

— Вечером? Да, конечно.

Настоятель огляделся, словно ища чего-то, потом небрежно сунул записку себе в карман, взял у Хелен накидку и аккуратно набросил ей на плечи.

— Отправимся в Фэрфорд, дамы? — учтиво спросил он и подбадривающе улыбнулся Ариане. — У одной из моих лошадей ослабла подкова, но грум Трейхерна любезно все исправил. Моя карета вернулась и ждет нас.

— Конечно, — сказала Хелен, нервно дергая за ленты шляпки.

— Тогда мне ужасно повезло! — заявил Томас. — Я провожу день с двумя самыми очаровательными дамами во всем Глостершире.

* * *

Не сводя глаз с кареты, стоявшей внизу, Кэм рассеянно нагнулся, чтобы поднять Боадицею, которая терлась о его ноги. По крайней мере хоть кто-то ожидал его возвращения. Кошка вскарабкалась по его сюртуку и с довольным мурлыканьем устроилась на плече.

— Господи, — пробормотал он. — Что она могла в нем найти?

— Мур-мур, — ответила кошка, выпуская когти. Они впились ему в плечо, и боль оказалась такой же острой, как и его разочарование.

Он не сможет сказать Хелен все, что хотел. Правда, Кэм и сам не знал, как это сделать. Он чувствовал себя таким неуклюжим. Таким сердитым. Таким расстроенным и чертовски неопытным.

— Наверное, ты права, царапая меня, — сказал он кошке. — Даже у Бентли это получилось бы намного лучше. А сегодня вечером придется расплачиваться.

Да, именно сегодня ему придется сидеть за одним столом с тетушкой и кузиной! Он будет вынужден изображать радушного хозяина перед Лоу, его подобострастной сестрой и этим тихим викарием Бэзилом… или как его там. А теперь еще и наблюдать, как его брат станет лебезить перед Хелен наперегонки со священником.

По пути домой Бентли постоянно заводил о ней разговор, и, хотя этот наглый щенок воздержался от чересчур неучтивых высказываний, было ясно, что он намерен близко подружиться с Хелен. И никаких причин отказать брату в этом праве у Кэма не было.

Он до сих пор не знал, почему Бентли решил сопровождать его в Девон, хотя чертовски благодарен ему за помощь. Однако напряженность между ними не исчезла. И вот сейчас Кэм наконец понял, в чем причина: это очень похоже на старую как мир ревность.

Из-за Хелен? Но в этом не было никакого смысла, ведь Бентли злился на него и задолго до ее приезда. Нет, дело в том, что он сам безумно ревновал Хелен к брату. Он знал это и не мог ничего с собой поделать.

Впервые в жизни Кэму вдруг захотелось, чтобы у него был опыт в понимании женщин. Даже Бентли, наверное, уложил в постель не одну женщину, а уж скольких он пытался соблазнить! Но это почему-то не задевало Кэма. Сам он ни разу в жизни никого не соблазнил. А почему?

Потому что, кроме Хелен, ему никто не был нужен.

Вот так! Еще одно признание. Должно быть, он вздрогнул, поскольку Боадицея раздраженно мяукнула и спрыгнула с плеча, снова поцарапав его. Но Кэм почти не заметил этого.

Он смотрел, как настоятель усаживает в карету Ариану. Хелен стояла рядом, улыбаясь им. Кэм шагнул к столу, налил щедрую порцию бренди и залпом осушил половину.

* * *

Хелен без особого желания надела свое лучшее вечернее платье из темно-синего шелка, отделанное черной тесьмой. Кэтрин приняла деятельное участие в выборе платья и настояла именно на этом, хотя оно выглядело несколько броским, если учесть положение Хелен в доме. Кэтрин даже привезла из Олдхэмптона свою горничную, чтобы та уложила им волосы.

Это не помогло. Дурные предчувствия и боль камнем лежали у Хелен на сердце. Она не видела Кэма с того дня, когда он, поцеловав ее на прощание, отправился в Девон. И она не испытывала желания видеть его сейчас, особенно под руку с Джоан Белмонт.

Но какой у нее выбор? Притвориться больной или придумать еще более очевидный предлог? Нет, она не могла проявить такую неучтивость по отношению к сестре Кэма, которая ей очень нравилась.

Поэтому, собрав все свое мужество, Хелен спустилась в желтую гостиную вскоре после приезда мужа Кэтрин. Уильям Вудвей вырос в шумного белокурого великана. Он тепло приветствовал Хелен, однако не проявил никаких признаков того, что узнал ее. Хелен с интересом отметила про себя, что и Кэтрин не напомнила ему об их знакомстве.

Кэм тихо разговаривал с сестрой Томаса Лоу, невероятно красивый в парадном костюме. Хелен быстро отвела взгляд и снова посмотрела на Уильяма, который почти сразу вовлек стройного светловолосого джентльмена в одностороннюю дискуссию по поводу охотничьего сезона.

Хелен слушала его вполуха, иногда поддерживая разговор о том, что в этом году сезон охоты на птицу весьма неудачный. Даже хуже, чем предшествовавший ему сезон охоты на лисят. И никто, узнала Хелен, теперь не умеет скрещивать собак, чтобы получить хорошую английскую гончую.

Вудвей бубнил и бубнил, а молодой человек — кузен настоятеля, с которым Хелен познакомилась в церкви, — вежливо с ним соглашался. Подняв голову, Хелен встретилась взглядом с Томасом, глаза которого смеялись. Он тут же пересек комнату и встал рядом с ней.

— Неужели вам неинтересны достоинства гончих Вудвея, мисс де Северз? — прошептал он с дразнящей улыбкой. — Бэзилу придется страдать в привычном молчании, но для бедняги Уилла и молчание сойдет. — Лоу поднял бокал, указав им в сторону миссис Фейн. — А вам, я думаю, стоит присоединиться к моей сестре. — Хелен устремила взгляд в угол, куда намеренно избегала смотреть. — Кажется, моя сестра произвела на Трейхерна впечатление своими познаниями о растениях и животных. Покойный мистер Фейн имел свою ферму, и она полюбила сельское хозяйство.

Миссис Фейн взирала снизу вверх на Кэма, вежливо наклонившегося над ее стулом. Правда, в этот момент он совершенно утратил к ней интерес, если таковой и был. Словно ощутив присутствие Хелен в комнате, он поднял глаза и посмотрел на нее.

Томас моментально коснулся ее руки.

— Посмотрите! — воскликнул он, поворачивая Хелен к двери. — Приехали миссис Белмонт и ее дочь. Они посещают храм в Кельне, так что вы, наверное, еще не знакомы с ними?

Хелен тихо призналась, что пока не имела такого удовольствия, и не успела она прийти себя, как Томас уже вел ее к дамам. Уилл Вудвей отступил в сторону, и она наконец увидела молодую женщину, неподвижно стоявшую рядом с миссис Белмонт.

Молодая женщина с кладбища!

В этом не было никаких сомнений. Такое же бледно-зеленое платье, то же облако белокуро-рыжеватых волос. Пока миссис Белмонт разглагольствовала, словно королева, принимающая придворных, ее дочь вдруг подняла застенчивые голубые глаза и оглядела комнату, словно отыскивая кого-то. Почти сразу ее взгляд остановился на Хелен, и щеки девушки запылали.

Томас в этот момент начал представление. Миссис Белмонт раскрыла серебряный лорнет, взглянула на Хелен и произнесла несколько холодных слов приветствия, а Джоан явно не знала, куда спрятаться. Ее глаза расширились, будто от страха, и, когда Хелен взяла девушку за руку, в ее взгляде промелькнула отчаянная мольба.

Этот взгляд невозможно было истолковать по-иному. Джоан боялась, что Хелен узнала ее и может проговориться, что видела ее на кладбище. И действительно, разве в тот день она не приложила усилия, чтобы избежать встречи с Хелен?

Несмотря на свою боль, Хелен не смогла проявить жестокость.

— Я давно мечтала познакомиться с вами, мисс Белмонт, — громко сказала она. — Сожалею, что мы не могли встретиться раньше.

Она заставила себя улыбнуться будущей жене Кэма, но горло у нее перехватило, лишая возможности говорить. К счастью, этого не потребовалось, ибо миссис Белмонт все свое внимание обратила на Томаса Лоу, а на лице Джоан появилось облегчение.

Хелен направилась к столу, на котором Милфорд поставил несколько бутылок и бокалов. Юный Бентли обвел взглядом собравшихся. Темные глаза метали молнии, губы были плотно сжаты, ноги широко расставлены, а когда его взгляд упал на группу женщин у двери, его лицо потемнело, и он поставил бутылку на стол. Хелен почувствовала, что происходит нечто ужасное.

Подойдя к Бентли, она легко дотронулась до его руки. Голова у него дернулась, он посмотрел на нее так, словно перед ним стояла незнакомка.

* * *

Наблюдая за этой сценой, Кэм поднял бокал и резким движением опрокинул его содержимое в рот. Краем глаза, сам того не желая, он заметил, как Хелен коснулась руки его брата и заглянула ему в лицо с выражением такой искренней обеспокоенности, что у Кэма все сжалось внутри.

Хуже того, торопясь к Бентли, она не замечала, что за ней по пятам, словно верная гончая, идет сраженный ее чарами священник. Он сумел избавиться от тетушки Белмонт с ее дочерью и теперь спешил оказаться рядом с Хелен. Но та в это время уводила Бентли в тихий угол.

У Кэма не было сил на это смотреть. Он бы отдал половину состояния, чтобы провести этот вечер наедине с Хелен. Столько еще осталось недосказанным. Впрочем, он толком и не знал, что должен сказать. Но будь он с Хелен вдвоем, у него бы нашлись подходящие слова. Только с нею он мог быть самим собой. С нею часто и слова были не нужны.

Кэм наблюдал, как Лоу вмешался в ее довольно напряженный разговор с Бентли, и смерил настоятеля холодным взглядом. Он был поражен, узнав от Милфорда, как часто Лоу являлся с визитами в его отсутствие.

Единственным утешением, да и то слабым, могла служить мысль, что Хелен подпала под обаяние Томаса, а не Бентли. Он использовал слово «подпала», потому что Лоу не стал бы так смело говорить об ухаживании без поощрения со стороны Хелен. Или стал бы?

Сейчас Лоу смеялся и хлопал Бентли по спине. Настоятель умно расположился между Хелен и Бентли, держась так, словно Хелен уже принадлежала ему. Нечто сродни ненависти вспыхнуло в душе Кэма при мысли, что Томас Лоу наслаждается обществом Хелен. А может, он наслаждался и большим? Если так, это многое объясняет. Да, Томас — священнослужитель, но он и мужчина. А мужчине стоит лишь прикоснуться губами к губам Хелен, и он пропал.

Кэм пересек комнату и вновь наполнил бокал. Да, Томас Лоу — замечательный парень. Красивый, с безупречными манерами и тем непринужденным очарованием, каким сам Кэм не надеялся обладать. Конечно, этот брак не совсем разумен для Лоу с точки зрения положения в обществе, ибо вклад Хелен в будущее семейное благосостояние — это небольшой домик в Хэмпстеде и сомнительная репутация ее матери, которая рано или поздно выплывет на свет.

Однако положение Томаса в церковной иерархии было прочным. Его жизнь неразрывно связана с Халкотом, и, несмотря на опасения настоятеля, Кэм никогда не смог бы заставить себя отделаться от Лоу из мести. Женитьба на Хелен может замедлить продвижение Томаса вверх, но едва ли обернется для него крахом. Напротив, он много выиграет от этого брака. Его жизнь никогда не будет лишена радости. И огня.

Кэм снова устремил взгляд на Хелен и честно спросил себя, может ли он винить ее за то, что ей льстит внимание Лоу. Что ждет Хелен в будущем, если жизнь ее не изменится? Долгие годы работы за мизерную плату в домах чужих людей, которым никогда не будет до нее дела? У чужих людей, которые вряд ли оценят ее талант, доброту и честность?

Наверное, она тоже когда-нибудь хотела нормальной жизни, собственной семьи. Она и сейчас достаточно молода, чтобы завести семью, если бы смогла устроить свою жизнь лучше, чем это удалось ее матери. Неужели Томас Лоу — первый мужчина, пожелавший игнорировать ее далеко не безупречное происхождение и воспитание?

Кэм вдруг почувствовал нестерпимый стыд. Уж он-то не имеет никакого права с презрением относиться к намерениям Лоу. Что он сам предложил ей? Да ничего. Нет, хуже. Оскорбление!

Вместо того чтобы ухаживать за Хелен, как это делал Томас Лоу, он принялся рвать с нее одежду, словно изголодавшийся юнец, а потом снизошел до предложения стать его любовницей. Любовницей! Еще удивительно, что она не уехала с первой же почтовой каретой. Ничего другого он и не заслуживал.

Но может, ему уготовано даже худшее, решил Кэм, наблюдая, как грациозно Хелен движется по комнате. Может, он заслужил, чтобы на его глазах Томас Лоу повел ее под венец в церкви Святого Михаила. Если ему до конца дней придется каждое воскресенье сидеть в церкви неподалеку от Хелен, это будет выше его сил.

Кэм видел, что Хелен увлекла Бентли к стоявшим в углу стульям, каким-то образом ей удалось избавиться от священника. Он пытался проникнуть в ее мысли. О чем она подумала, когда вошла в комнату и встретилась с ним взглядом? Скучала ли она по нему? Кэм не знал ответов на эти вопросы.

Да, Хелен, несомненно, помучит Лоу, но в конце концов они могут пожениться. Но Кэм вдруг понял, что вовсе не должен облегчать Томасу эту задачу. Резким движением руки он отослал Милфорда, появившегося, чтобы объявить, что ужин подан, и стал пробираться сквозь толпу к Кэтрин.

* * *

Когда Милфорд возник на пороге, Хелен увидела, как Кэм подошел к сестре и что-то сказал ей на ухо. Несколько опешив, та все же кивнула головой и начала составлять пары для обеда. К своему удивлению, Хелен обнаружила, что ее партнером стал мистер Роудз, застенчивый викарий, а рядом с ним сел Уильям Вудвей. Она видела список приглашенных Кэтрин и поняла, что в последнюю минуту Кэм попросил ее посадить гостей иначе. Зачем?

У Хелен было много времени, чтобы поразмышлять над этим, потому что обед длился бесконечно. Несмотря на все ее усилия, викарий отвечал ей односложно, а Уилл ограничивался только разговорами о посевах, погоде, гончих и охоте.

Одно за другим сменялись блюда, вино лилось рекой, гости вновь и вновь пили за здоровье Кэтрин. К тому времени, когда обед наконец завершился и дамы встали, чтобы удалиться в гостиную, все мужчины, за исключением викария, уже изрядно выпили. Хелен не удивилась, видя, как Бентли без конца прикладывается к бутылке, но ее совершенно поразило, что Кэм и настоятель пьют наравне с дюжим Уиллом.

Джентльмены не стали засиживаться в одиночестве за портвейном, и скоро вечер превратился в типичное сельское празднество. Мисс Белмонт попросили продемонстрировать ее игру на фортепьяно, она начала играть довольно мило, хотя и несколько скованно. Поручив викарию переворачивать ей ноты, Кэтрин принялась составлять пары для игры в вист. Насупленный Бентли не поддался на ее уговоры, а вот Уилл, Томас Лоу и его сестра вскоре согласились присоединиться к ней. Хелен села рядом с Бентли на длинный кожаный диван и снова попыталась вовлечь юношу в разговор.

Кэм одиноко стоял у камина, скрестив руки на груди. Когда игроки устроились за столом, он повернулся к тетушке. Несмотря на царившее в комнате оживление, его слова были отчетливо слышны.

— Мои гости, кажется, заняты, мэм, — сказал он на удивление твердым голосом, если учесть количество выпитого им вина. — Не будете ли вы столь любезны пройти со мной в кабинет, где мы смогли бы поговорить наедине?

Он направился к выходу, и миссис Белмонт последовала за ним с самодовольной улыбкой. В эту же секунду Джоан сбилась, а Бентли поставил бокал с такой силой, что у того отломилась ножка. Игроки в дальнем углу, похоже, не замечали возникшего напряжения. Викарий усердно переворачивал страницы, и Джоан снова принялась играть.

— Нетрудно догадаться, что там происходит, — прошипел Бентли, кивая в сторону кабинета. Он взял отломившуюся ножку и стал небрежно теребить ее в руках.

— Что до меня, то я не хочу гадать, — заявила Хелен, отбирая у него осколок. — Нас это не касается.

Бентли прищурился, он выглядел совершенно трезвым.

— Нет? — резко спросил он. — Неужели у вас камень вместо сердца, Хелен?

Пока она смотрела на него во все глаза, прозвучали заключительные аккорды сонаты, Джоан встала и торопливо покинула комнату. В дальнем углу Кэтрин вскрикнула и взяла с ще карту, а остальные партнеры зашлись в смехе. Мистер Роудз быстро направился к камину. Тиканье часов на каминной полке становилось все громче. Не в силах больше терпеть напряжение, Хелен повернулась к юноше.

— Ладно, Бентли, — услышала она, к своему бесконечному стыду, собственные слова. — И что, по твоему мнению, там происходит?

— Мой любимый брат завершает свои брачные планы, — выдавил Бентли. — Ему совершенно нет дела до чувств Джоан. Она не может любить его! Я просто убежден в этом. Я знаю ее всю свою жизнь, она бы сказала мне, если бы любила Кэма!

Молодой человек говорил так, словно убеждал не Хелен, а себя. Может, в этом причина озлобленности Бентли? Неужели Кэм намерен жениться на девушке, которую любит его младший брат? Хелен вдруг показалось, что она находится слишком близко к камину и в гостиной нечем дышать.

Неужели Бентли прав? Неужели ей придется жить под одной крышей с Кэмом и его молодой женой до тех пор, пока не истечет срок ее договора? А может, ей придется наблюдать, как Джоан будет носить ребенка от человека, которого Хелен любит больше жизни? Это испытание выше ее сил. Перед глазами у нее все поплыло.

— Прошу меня простить. Мне что-то воздуха не хватает.

Прежде чем Бентли успел предложить ей свою помощь, Хелен почти выбежала из гостиной, устремилась по коридору в дамскую комнату, однако на пороге замерла при виде мисс Белмонт, вскочившей из-за туалетного столика с зеркалом. Что-то белое заскользило между складок ее юбки и упало на пол.

— О! Мисс де Северз! Как вы меня напугали!

Несмотря на собственное расстройство, Хелен заметила, как дрожит рука Джоан, а на ее лице явственно видны следы слез. Но до того, как Хелен смогла что-либо ответить, девушка выбежала из комнаты. Судя по всему, она решила, что судьба ее определена, и это ее отнюдь не радовало.

Терзаемая сочувствием к девушке и жалостью к себе, Хелен взглянула на свое бледное лицо в зеркале и устало опустилась на стул, где только что сидела Джоан. Положив голову на руку, она заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть. К счастью, в дамской комнате было прохладно, и в голове у нее скоро прояснилась.

Бентли, кажется, прав в своей догадке. И бедная Джоан с ним согласна. А учитывая реакцию обоих на уединение Кэма с тетушкой, у Хелен не осталось сомнений в том, что привело Джоан на церковное кладбище в тот осенний день. От церкви до садов Халкота рукой подать, да и на территории поместья множество укромных мест для влюбленных. Кто мог знать это лучше Хелен?

Ее губы дрогнули в горькой улыбке, теплая слеза побежала по щеке. Хелен устыдилась такой слабости, подняла голову, чтобы вытереть слезы, и только сейчас обратила внимание на белый листочек под туалетным столиком. Она, не задумываясь, подняла его, взгляд ее скользнул по строчкам:

Моя дорогая Джоан…

Это должно произойти завтра. Умоляю тебя. Мы не можем более медлить. Все будет готово в назначенное время, в назначенном месте. Твоя мама должна простить нас. С вечной любовью — Б. Р.

Записка явно писалась в спешке, мужской рукой, и у Хелен не возникло никаких сомнений относительно автора. Бентли собрался бежать с Джоан Белмонт, возможно, в Шотландию, потому что оба еще не достигли совершеннолетия.

Боже милостивый! Он вознамерился увести невесту прямо из-под носа Кэма, возможно, навсегда обречь себя и Джоан на осуждение света и безмерную ярость ее матери.

Кэм убьет его. Бумага, зажатая в руке Хелен, затрепетала, как листок на ветру. Она вздрогнула при мысли о том, что должна сделать. Если она затеет разговор с Бентли, он попросту будет все отрицать. Хелен снова взглянула на записку. Это должно произойти завтра. Слава Богу, есть время на обдумывание.

Возможно, она сумеет уговорить Бентли завтра, когда он протрезвеет. Может, она убедит его довериться ей. Если нет… тогда останется единственный ход — отдать записку Кэму. Будет ли ему больно от того, как его брат и кузина решили поступить с ним? Хелен вдруг поняла, что вне зависимости от их личных отношений она не хочет, чтобы Кэм страдал. Жизнь и так была достаточно жестока к нему.

Да, в крайнем случае она пойдет к Кэму. Честно говоря, Хелен даже сочувствовала юным влюбленным. Необузданный, страшный гнев Кэма, несомненно, обрушится на Бентли, который давно испытывал терпение брата. Да, она отдаст Бентли на растерзание, только если у нее не останется иного выхода. Как бы она ни любила Кэма, — а она его слишком любила! — она не станет пассивно наблюдать, как Бентли разрушает свою жизнь и жизнь невинной, впечатлительной девушки.

Приняв решение, Хелен провела рукой по платью и раздраженно вздохнула. В этом платье, одном из немногих, не было карманов, а поскольку обедали в Халкоте, она не взяла сумочку. Хелен тщательно сложила записку, чтобы та уместилась в ее ладони, и с тревогой услышала, как часы пробили одиннадцать. Она слишком долго отсутствовала в гостиной. Хелен внимательно оглядела дамскую комнату в поисках укромного уголка, но безуспешно.

И тут она вспомнила. Недавно она видела, как миссис Фейн и Кэтрин прошли в кабинет, чтобы взять книгу стихов. Они о чем-то поспорили за обедом. Книга осталась на столике.

Глубоко вздохнув, Хелен открыла дверь и вышла в коридор. Она услышала, как забегали слуги, потом донесся стук колес подаваемой ко входу кареты. Слава Богу! Этот ужасный вечер скоро закончится.

* * *

Ариана повисла на перилах второго этажа, разглядывая суетившихся в прихожей слуг. Следить за мелькавшими разноцветными ливреями было все равно что наблюдать за рыбками в пруду. Ариана увидела, что к парадному входу подают карету тети Белмонт. У арки Милфорд протягивал Ларкину ворох накидок.

Хорошо! Вечер закончился.

Ариана думала очень напряженно. И очень долго. Она была уверена, почти уверена, что он рядом. Воспоминания уже не были четкими, слова забылись, потонув в тысяче звуков. Порой она вспоминала их во сне, но, когда просыпалась, слова исчезали. Она просыпалась одна в темноте, ожидая Хелен, которая знала ее секрет — или часть его.

Ей хотелось, чтобы она заговорила. А что сказала мама? Не говори! Ведь мама не знала Хелен. Если бы знала, то она, конечно, поняла бы. Непременно, Хелен совсем не похожа на других. Ариана присела у перил, наблюдая, как разъезжаются гости.

Глава 14,

в которой благодаря усилиям миссис Белмонт закипели страсти

Оглушительный треск разрываемой бумаги раздался в тишине кабинета лорда Трейхерна. С живостью, не свойственной ее возрасту, Агнес Белмонт вскочила на ноги, решительно направилась к камину, бросила клочки составленного Кэмом документа в пылающий огонь и обернулась к племяннику.

— Ты, Кэмден Ратледж, — воскликнула она, указывая дрожащим, костлявым пальцем на жадные языки пламени, — вот так же сгоришь в аду, если откажешься от брака с моей дочерью.

Поскольку тетушка вскочила со стула, Кэм тоже учтиво поднялся. Сложив руки за спиной, он неподвижно стоял у письменного стола.

— Я предлагаю оплатить сезон Джоан в городе, даже два или три, если она не найдет мужа, который устроит ее. И приданое, которое я дам за Джоан, в три раза больше того, что оставил ей ваш покойный супруг. Как глава семьи, я обязан это сделать.

— Нет, молодой человек, ты обязан сделать другое, — настаивала миссис Белмонт, грозя ему дрожавшим пальцем. — Ты обязан выполнить обязательство и жениться на ней. В противном случае последствия будут для тебя очень неприятные.

Кэм наклонил голову.

— Сожалею, что расстроил вас, мэм. Но как я уже сказал, я не могу жениться на Джоан, когда сердце мое холодно. Понимаю, мы неоднократно обсуждали выгоды моей женитьбы на ней, однако мне слишком хорошо понятно и другое: выгода может обернуться бесконечными страданиями.

— Страданиями? — с издевкой переспросила миссис Белмонт. — Да что ты знаешь о страданиях?

— Достаточно, чтобы не желать их другим, и уж, конечно, не столь дорогому мне человеку, как моя кузина.

— Красивые слова, мой мальчик! Но ты — потерявший голову мечтатель. Ты смотришь на жизнь глазами глупца.

— Нет, мэм. Наконец я вижу ее такой, как она есть. И кстати, вы не дали себе труд поинтересоваться: а чего желает сама Джоан? Ведь теперь она даже не осмеливается посмотреть мне в глаза. Ее прежняя бесспорная симпатия превратилась в нескрываемый ужас. И я, честно говоря, задаю себе вопрос, а не адресованы ли ее чувства кому-то другому.

В два шага миссис Белмонт пересекла комнату и встала перед Кэмом. На миг даже показалось, что она сейчас ударит его.

— Что ты имеешь в виду, Кэмден? Моя дочь чиста, как первый снег, я об этом хорошо позаботилась. Она ни разу не выскользнула у меня из поля зрения, ни на секунду!

Кэм всплеснул руками.

— Выскользнула? — прошептал он. — Прошу вас, мадам, выбирать выражения. Она молодая девушка, а не заключенная!

— Вам, милорд, лучше заняться происходящим у вас дома, а мой дом предоставить мне. Вы что же, хотите, чтобы я позволила Джоан безобразничать, как этот ваш никчемный брат? Таково, по-вашему, должно быть воспитание? — Тетушка широким жестом обвела комнату. — Слава Богу, моя сестра мертва и не видит, что ты здесь натворил!

Кэм сердито задвинул стул и отошел от стола.

— А натворил я здесь вот что, мадам. Создал доходное имение, вытащив его из пропасти собственным потом и трудом. Заботился о воспитании брата и сестры, насколько это было в моих силах. И более не намерен обсуждать эту тему сейчас. Я передал вам свое предложение. И то, что вы швырнули его в огонь, никоим образом не изменяет моего желания позаботиться о Джоан.

— Ты должен жениться на ней! Ты не ведаешь, что творишь!

Кэм не смог подавить мрачную улыбку.

— Вы даже не представляете себе, насколько близки к истине. Но с этим я сам разберусь.

— Не думай, мой мальчик, что я ничего не знаю, — понимающе усмехнулась миссис Белмонт. — Ты собираешься сделать эту французскую девку своей любовницей. Но Джоан не глупа, ей известно, что у мужчин должны быть свои развлечения.

Кэм едва справился с желанием задушить тетку. Его мутило от ее бесчувственности.

— Джоан заслуживает гораздо большего, чем неверный муж, — тихо сказал он. — А моя гувернантка — леди.

— Хелен Мидлтон, сэр, — дочь дамы полусвета!

Кэм так сжал в гневе спинку стула, что пальцы у него побелели.

Тетушка засмеялась:

— О, Кэмден, мальчик мой! Неужели ты настолько глуп? Мне не потребовалось никаких усилий, чтобы разузнать ее скандальное прошлое. Порхала по континенту с теми, кто мог позволить себе ее так называемый гонорар! Ха! Стоит лишь раз взглянуть на нее и сразу ясно: она вылитая мать — как лицом, так и распущенностью.

Кэм подошел к двери и распахнул ее. Несмотря на почти ослепившую его ярость, он увидел гостей, собравшихся вокруг Кэтрин. Та сидела за фортепьяно, возглавляя хор, исполнявший веселую песенку.

Когда он заговорил, голос его был ледяным:

— Вы передадите Джоан то, что я сказал, мэм. И вы скажете ей об этом сегодня, пока Джоан не стало плохо. Или пока не случилось чего-нибудь более страшного. — Он устремил невидящий взгляд в гостиную. — Наш разговор окончен.

Кэма пугала глубина его ярости, желание убить тетку на месте. Он закрыл глаза. Эта мысль приводила его в ужас. Он терял контроль, терял уверенность, снова и снова.

Миссис Белмонт подошла к нему и положила костлявые пальцы на его руку.

— Окончен, говоришь? — вкрадчиво спросила она, переводя взгляд на собравшихся в гостиной. — Вряд ли, Кэмден. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы твоя любовь была унижена. Несколько громких слов определенного смысла, и я окажусь в центре всеобщего внимания.

Кэму показалось, что дверная ручка осталась в его ладони. Старая карга все-таки допекла его! Вот и муж Кэтрин, бросив петь, оглядывался через плечо.

Кэм захлопнул дверь.

— Да, будет неприятно, если они узнают правду о твоей так называемой гувернантке. — Миссис Белмонт самодовольно улыбнулась. — Какая грязь! Единственный ребенок графа Трейхерна вверен заботам известной куртизанки!

— Мисс де Северз вовсе не такая, — возразил Кэм, заставляя себя говорить спокойно. Боже милосердный! Он предполагал, что реакция тетушки будет неприятной, но это уже выходило за рамки приличий.

— Ха! — презрительно захохотала миссис Белмонт. — Ты думаешь, мне не известна история о том, что было между вами? Да мне обо всем поведал твой никчемный отец.

— Мой отец ничего не знал, — пробормотал Кэм.

— Не только знал, но и рассказывал! При этом весело хлопал себя по колену, восторгаясь тем, что ты сумел выкрутиться! И ты собираешься пасть к ногам женщины, которую можно купить за гроши? Которой обладал и ты, и еще десяток мужчин? Это лишь доказывает то, что все давно подозревали: ты абсолютно такой же глупец, каким был твой отец.

Кэм не стал обращать внимания на гнев тетушки. А что касается его чувства к Хелен, то нет смысла отрицать правду. Он не верил в правдивость рассказов тетушки о прошлом Хелен, да ему в любом случае уже все равно.

— Вы ничего не знаете о мисс де Северз, — мрачно произнес он. — И советую вам придержать язык.

— Она дочь шлюхи, вот и все. — Миссис Белмонт в сердцах топнула ногой. — Она такой была и лучше не станет.

— Разговор окончен, — спокойно ответил Кэм. Страх прошел. Какие бы испытания ни уготовила им его тетушка, они с Хелен преодолеют их.

— Нет! Я родная сестра твоей покойной матери. Ты сделаешь так, как я велю, или пожалеешь.

Кэм видел, что она уже не владеет собой. Неужели ей столь важно заполучить для своей дочери богатство и титул? Что ж, настало время проявить жестокость.