Ложь и секреты - Добродетельная женщина

Когда юбки леди Уолрафен прошуршали мимо, Делакорт с непроницаемым лицом обратился к ней:

— Вы сразу же поедете домой, не так ли, мэм? — спросил он с нажимом, словно и не собирался ее провожать.

Сесилия, поплотнее закутавшись в плащ, подняла к нему лицо. Она уже и забыла, какой он высокий!

— Боюсь, что нет, — ответила она, наконец. — Мне надо вернуться на Пеннингтон-стрит — доделать кое-какую работу.

Лорд Делакорт недовольно поморщился.

— Вы сильно ударились головой, и у вас был крайне трудный день, — твердо заявил он. — Советую вам отдохнуть.

Но Сесилия уже поднималась по лесенке и, устроившись на сиденье, раздраженно сказала:

— Послушайте, Делакорт, вы же оставили свой экипаж около здания миссии. Почему бы вам не поехать со мной? Я-то все равно поеду, хотите вы этого или нет.

С самым мрачным видом Делакорт забрался в карету.

— Я вижу, вам очень нравится всегда поступать наперекор разумным советам.

Сесилия сидела молча, глядя в окно. В душе ее вновь вскипала волна беспричинного гнева. Но почему она злится? Ведь он ведет себя не более вызывающе, чем остальные знакомые ей мужчины, — однако в их присутствии у нее не трепещет сердце и румянец не заливает щеки. Надо за это его наказать — он вполне заслуживает кары!

Делакорт нетерпеливо постучал золотым набалдашником трости по крыше, экипаж тронулся с места.

Сесилия раздраженно обратилась к нему:

— Я попросила бы вас впредь не давать указаний моему кучеру.

Делакорт надменно поднял брови.

— Как я понял, вы хотите вернуться на Пеннингтон-стрит, — холодно ответил он. — Чтобы это сделать, кто-то должен дать указания кучеру.

— Да, но мне кажется, вы не имеете на это никаких прав.

Делакорт сорвал с головы элегантную шляпу и швырнул ее на сиденье напротив.

— Я вижу, тебе очень хочется со мной поссориться, Сесилия.

Та, рывком развязав тесемки плаща, сбросила капюшон.

— Я не просила вас сопровождать меня на мессу, — заявила она. — Вы сами вызвались.

— А что же я должен был делать, мэм? Вы плохо себя чувствовали. Из-за вас моя репутация и так уже достаточно пострадала…

— Ваша репутация? — перебила она.

— Я не смогу называть себя джентльменом, если отпущу больную женщину одну в такую клоаку, как Уайтчепел.

— Если бы не поехали вы, поехала бы моя горничная!

— Однако ты забыла мне об этом сказать. — Его голос был низким и хриплым. — В самом деле, Сесилия, порой мне кажется, что ты нарочно меня мучаешь.

Сесилия поспешно откинулась в тень, чтобы он не увидел ее пылающих щек. О Господи, и зачем только он навязался ей в попутчики?

— Я не разрешала вам называть меня по имени, — произнесла она ровным, холодным тоном.

Делакорт, подавшись вперед, заглянул ей в лицо.

— А должна бы разрешить, моя милая, — вкрадчиво сказал он. — Вспомни: когда-то мы были обручены. Все вокруг считали нас влюбленной парой, а потом ты, опомнившись, решила, что я негодяй.

Делакорт поднял руку и легко, словно боясь оцарапать нежную кожу, провел длинными изящными пальцами по изгибу ее подбородка.

Эта ласка была короткой, но не слишком искренней. Хотя Делакорт сидел в тени, Сесилия смогла разглядеть в его глазах злые зеленые огоньки. Губы его были крепко сжаты, на скулах поигрывали желваки.

Сесилия передернула плечами. В душе ее боролись противоречивые чувства: вожделение, возмущение и замешательство.

— Оставь меня в покое, Дэвид, — прошептала она. Тот, словно не слыша, смотрел сквозь нее.

— Почему? Почему я должен оставить тебя в покое, Сесилия? Ведь я могу сделать с тобой такие вещи, которые не сделает ни один воспитанный мужчина. Если я захочу, ты будешь кричать и царапаться, как дикая кошка. И именно об этом ты сейчас думаешь, не так ли?

— Я сказала: оставь меня в покое!

Но Дэвида было уже не так-то просто остановить.

— Помнишь, Сесилия, как я поцеловал тебя в первый раз? — тихо проговорил он. — Нет? А я помню. О да, такое не забывается! У меня даже осталось доказательство — шрам на шее сзади.

Сесилия почти физически ощущала исходящую от него волну враждебности. Но почему вдруг он так разозлен? За последние шесть лет Делакорт не выказывал ей ничего, кроме холодного равнодушия.

Взволнованная его близостью, она вжалась в угол кареты. Дэвид пошарил рукой, ища свою шляпу, но Сесилия истолковала его движение ошибочно.

— Больше ко мне не прикасайся! — прошипела она, резко отпрянув.

Глаза Делакорта полыхнули гневным огнем, но он быстро отгорел, сменившись ледяным презрением.

— Да ни за что на свете, — прищурившись, тихо сказал он. — Скорее я до конца жизни лишу себя женского общества или стану трезвенником, чем попытаюсь еще раз завоевать ваше расположение, миледи.

Карета внезапно резко накренилась вправо, сделав поворот на Бишопсгейт. От неожиданности Сесилия ударилась спиной о стенку экипажа, схватилась за дверцу, а свободной рукой, удерживая шляпку, умудрилась задеть шишку на голове.

— Ох! — вскрикнула она, понимая, как смешно выглядит со стороны в съехавшей набекрень шляпке. Чувственные губы Делакорта подозрительно изогнулись, он прижал к ним костяшки пальцев и отвернулся к окну.

Сесилия хотела сказать какую-нибудь колкость, но вдруг заметила Китти ОТэвин, уныло бредущую по тротуару. На ней был плохо сшитый серый плащ, висевший на узких плечах как на вешалке, и вполне приличное платье из простой черной саржи, которое ей дала расторопная миссис Куинс. Подметая подолом юбки неровную мостовую, Китти шла к реке, низко опустив голову и ссутулившись.

Сесилия остановила кучера и, опустив окно, окликнула девушку.

— Китти, почему ты одна? — спросила она. — Где мисс Макнамара?

Лицо Китти на мгновение стало виноватым, а взгляд метнулся к тенистому началу улицы.

— Мэг решила проведать маму, — объяснила она, потирая тыльной стороной ладони покрасневший от холода нос. — У нас увольнительная до темноты.

Сесилия, совершенно забыв про Делакорта, замерла от какого-то нехорошего предчувствия. По спине ее побежали мурашки. Впрочем, стоит ли так волноваться? Мэг и Китти знают этот район как свои пять пальцев. Она постаралась непринужденно улыбнуться.

— Самое главное, чтобы она вернулась засветло. Но что с тобой, Китти? Хочешь, мы тебя подвезем? Китти покачала головой.

— Спасибо, миледи, не нужно, — грустно ответила девушка. — Я сейчас успокоюсь.

Сесилия кивнула ей на прощание, и карета двинулась дальше. Лицо Делакорта то освещалось ярким светом ясного зимнего дня, то исчезало в тени.

— И опять ты одна, — заметил он медоточивым голосом. — Никуда тебе от меня не деться!

— Это ненадолго, — бросила Сесилия, отводя глаза.

— На три месяца, — прошептал он с усмешкой. — На три долгих месяца…

Сесилия мрачно взглянула на него и ответила с вызовом:

— Ну что ж, быть может, это пойдет вам на пользу.

И тут Делакорт, к ее полнейшему удивлению, откинул голову назад и громко расхохотался.

Да, он смеялся — смеялся над собой, как умалишенный, в продолжении всего пути до самого порта.

В этот вечер Сесилия поужинала ветчиной и спаржей в полном одиночестве. Она могла бы пригласить Джайлза — после смерти старшего лорда Уолрафена они часто трапезничали вместе, — но сегодня ей хотелось о многом поразмышлять, да и на душе было тревожно и тоскливо.

Что же с ней происходит? Она ведь привыкла к одиночеству — даже будучи замужем, она редко видела своего супруга, которого постоянно и надолго отрывали от дома обязанности политика. Сесилию это не удручало — ведь они не любили друг друга. Насколько она могла судить, лорд Уолрафен женился на ней, чтобы иметь возможность появляться в свете с молодой красавицей женой. А она вышла замуж, потому что мечтала о семье.

Ну что ж, по крайней мере, ожидания одного из супругов их брак оправдал. Почему же сегодня вечером богатый дом Сесилии — символ ее независимости — казался ей пустым и слишком просторным? После ужина она долго бродила по комнатам, пытаясь объяснить свое беспокойство скорбью по бедной Мэри ОТэвин, но в глубине души прекрасно понимала, что дело не только в этом.

Сесилия была немного наивна, но отнюдь не глупа. Те чувства, которые она испытывала к Делакорту, вызывали в ней нешуточную тревогу. Господи, ну почему именно он? Почему надо было влюбиться без памяти в распутника Делакорта, тогда как ее муж — хороший, порядочный человек, которому она всегда желала добра, — не вызывал в ней ровным счетом никакого интереса?

Во время первого и последнего светского сезона Сесилии за ней ухаживал целый полк весьма симпатичных молодых людей, но она была к ним абсолютно равнодушна. Однако стоило ей, взглянув в дальний конец бального зала, увидеть Делакорта, прожигавшего ее насквозь своими зелеными глазами, и все ее тело загоралось огнем.

Сначала он нарочно мучил ее — во время вальса, грациозно скользя мимо, бросал быстрый взгляд через плечо партнерши, даря Сесилии томную, загадочную полуулыбку.

Если она не обращала на Дэвида внимания, он удваивал усилия — нежно подхватывал ее под локоток, шептал на ушко комплименты и, пригласив на танец, заводил доверительную беседу низким, страстным голосом. Сесилия не могла противиться столь мощному напору мужского обаяния, хоть и чувствовала себя совершенно растерянной в этом море бурных, неведомых ранее ощущений.

В то время она полагала, что Дэвид преследует ее лишь затем, чтобы отомстить за испытанное унижение, когда она ответила ему отказом, и эта мысль выводила ее из себя. Она охотно подогревала свой гнев, подливая масла в огонь праведного возмущения.

Сесилии стало совсем грустно. Ну почему она так молода и неопытна? Конечно, злиться гораздо легче, чем смириться с правдой: да, она была влюблена в Делакорта, и, если бы они встретились при других обстоятельствах, все могло быть иначе. Поэтому она холодно, порой даже жестоко отвергала все его попытки сближения, пока он, наконец, не отступился.

Когда появился лорд Уолрафен, она испытала нечто похожее на облегчение. Он выглядел степенным, был неизменно ласков, но, пожалуй, немного пресен. Зрелый, надежный мужчина в отличие от ее отца, брата… и Делакорта. Мужчина, с которым не страшно идти по жизни, который подарит ей благородное имя и желанных детей.

Но, выйдя замуж за Уолрафена, не нанесла ли она Делакорту еще большее оскорбление? Может быть, он вовсе не хотел ее мучить? Вдруг он хотел с ней помириться? Сесилия вспомнила, как он бывал раздражен в ее присутствии, и это предположение перестало казаться ей столь уж невероятным. Да, однажды Дэвид причинил ей зло. Но не была ли ее месть неоправданно жестока?

Увы, он по-прежнему воспламенял ее одним лишь взглядом или прикосновением и, что хуже всего, сам прекрасно это сознавал. К своему стыду, она все еще мечтала о том неземном блаженстве, которое ей сулили его объятия. Ради этого блаженства она готова была забыть об осторожности…

О нет! Даже у себя дома, наедине с собой, она не станет лелеять подобные мысли!

Сесилия вдруг осознала, что стоит посреди гостиной. Интересно, как давно она сюда попала? Сегодня вечером она отпустила пораньше немногочисленных слуг, оставив на посту только Шоу, дворецкого, поэтому ей некому объяснять, почему она бесцельно слоняется по комнатам, снимает с полок книги, заталкивает их обратно и переставляет коллекцию фарфоровых безделушек. Сесилия подошла к письменному столу, чтобы просмотреть дневную почту. Там был только непомерный счет от портнихи и письмо от жены Харри, в котором сообщалось, что они намерены провести нынешний сезон в Лондоне.

Сесилия бросила письмо на стол. Бедняга Харри! Он слишком поспешно женился. Этот брак был несчастлив, но Сесилия не испытывала сочувствия к своей невестке. Войдя в их семью, Джулия немедленно выставила ее из Холли-Хилла, тем самым, вынудив пойти под венец с первым встречным, и при этом имела наглость уверять, что Сесилия, расторгнув помолвку со скандально известным Делакортом, уже не могла рассчитывать на хорошего жениха. Конечно, после неожиданного предложения Уолрафена Джулия пожалела о своих неосторожных словах, но их с Сесилией отношения были безвозвратно испорчены.

Ну да ладно, пусть живут, как хотят. В конце концов, это их дело. Озабоченная своими неурядицами, Сесилия опять начала расхаживать по дому. Громкий стук в парадную дверь застал ее на пороге гостиной. Дворецкий, бесшумно выскользнув из комнаты, впустил нежданного гостя.

Сесилия с удивлением увидела полицейского инспектора, мистера де Рохана. Войдя, он стянул с головы шляпу, обернулся и отдал резкую команду кому-то оставшемуся на крыльце. В ту же секунду огромный черный пес — вероятно, мастиф — плюхнулся возле порога, положив голову на лапы и устало вздыхая.

Де Рохан был одет почти так же, как в прошлый раз. Сесилия заметила, как дворецкий украдкой изучает необычного посетителя.

Крайне заинтригованная, Сесилия шагнула вперед.

— Спасибо, Шоу, вы можете идти. Я сама провожу мистера де Рохана.

Понимающе кивнув, тот бесшумно удалился. Сесилия пристально взглянула на гостя.

— У меня такое ощущение, сэр, — сказала она, — что вы принесли плохие вести. Может быть, пройдете в гостиную?

— Нет, спасибо. — Было видно, что де Рохан немного растерян. — Простите, что побеспокоил, но сегодня вечером я опять заезжал в миссию, чтобы продолжить беседу с Мэг Макнамара и Китти ОТэвин, но мисс Макнамара, похоже, пропала.

— Как пропала? — воскликнула Сесилия. — Днем Мэг ходила навещать мать. Может, она просто задержалась?

Де Рохан покачал головой.

— Ее мать работает в уайтчепелской пивной, но Мэг уже месяц там не видели. — Он вздохнул. — Поверьте, леди Уолрафен, обычно береговая полиция не занимается поисками пропавших проституток. Вам, пожалуй, не стоит волноваться, но миссис Куинс не находит себе места. Она надеется, что вы знаете, куда Мэг могла пойти.

Ощутив безотчетный страх, Сесилия в упор посмотрела на де Рохана.

— К сожалению, я ничем не могу вам помочь, сэр. Да, я была последней, кто видел Мэг. Но что все-таки случилось? Мне кажется, инспектор,, вы сильно обеспокоены.

— Вы проницательны, миледи, — ответил тот с холодной улыбкой. — Видите ли, когда я расспрашивал Мэг о Мэри ОТэвин, мне показалось, что она чего-то недоговаривает.

— Недоговаривает?

— За внешней заносчивостью Мэг Макнамара можно было явно угадать, что она боится, хотя она почти ничего нам не рассказала.

По вестибюлю прошелся сквозняк, и Сесилию пробрала дрожь. Глаза де Рохана были непроницаемыми, лицо — мрачным.

— Что вы намерены предпринять, мистер де Рохан? — решительно спросила она. — И что делать мне? Пожалуйста, подскажите.

Де Рохан, покачав головой, пошел к выходу.

— Ничего, — тихо отозвался он. — В данный момент никто ничего не сможет сделать. Но если Мэг вернется, сразу же дайте мне знать.

— Да, конечно, — согласилась Сесилия.

Де Рохан, открыв дверь, шагнул в ночь, и в тот же момент огромный черный зверь, зловещим клубком свернувшийся у порога, поднялся на лапы.

— Какой чудесный пес! — заметила Сесилия. — Вы правильно сделали, что позвали его в дом.

Как будто поняв ее слова, мастиф энергично завилял хвостом. Де Рохан удивленно посмотрел на Сесилию, потом улыбнулся.

— Вы очень любезны. — Он щелкнул пальцами и тихо скомандовал: — Люцифер, рядом!

Глава 4

В которой лорд Делакорт ведет себя поистине героически

— О! — простонала Дженет. — Дэвид! Сильнее, сильнее! Вот так, хорошо. Ага, здесь. О, как приятно!

Делакорт резко отпустил затянутую в чулок ногу сестры.

— Черт возьми, Джонни, ты совсем меня не слушаешь.

Дженет, слегка приподняв голову с груды пуховых подушек, взглянула на брата поверх огромного живота.

— Я слушаю! — произнесла она заискивающе. — Ну же, растирай мне ногу, Дэвид! Во время массажа я слышу лучше.

Делакорт выпрямился в кресле, которое лакей Дженет по ее распоряжению поставил в изножье шезлонга.

— У тебя есть муж, Дженет, — проворчал он, — пусть он и массирует тебе ногу. В конце концов это из-за него ты растянула связки.

Дженет, вытянув губки трубочкой, опять откинулась на подушки.

Делакорт взъерошил волосы.

— Повторяю, Дженет, на мой взгляд, Сесилии отнюдь не подобает работать в миссии. — Он подался вперед, задумчиво жестикулируя. — Ну, посуди сама: дама ее положения каждый день разгуливает по грязным портовым трущобам среди разного сброда! Коул, наверное, спятил!

Дженет, не отвечая, протянула ему другую ногу. Делакорт издал многострадальный вздох и положил ее себе на колено.

— И больную лодыжку тоже потри, пожалуйста, — не унималась она, тихонько тыча в него мыском. Делакорт резко отпрянул.

— Перестань, Дженет, я этого не люблю!

— Тогда массируй! — тоном, не терпящим возражений, приказала та.

— Ладно! Пусть войдут твои слуги и увидят тебя в такой фривольной позе.

— Родив пятерых детей, я, пожалуй, потеряла стеснительность, — заявила Дженет. — А теперь давай вернемся к разговору о миссии. Неужели, милый братик, тебя совсем не огорчает, что Коул навязал тебе свою работу? Я ожидала, прежде всего, услышать из твоих уст упреки в его адрес. — Она вопросительно изогнула темные брови. — Ведь ты страшно сердит, не так ли?

Делакорт какое-то время непонимающе смотрел на сестру, потом выражение его лица изменилось.

— Да, конечно, — раздраженно согласился он. — Не представляю, что на него нашло! Вообще-то я всегда знал, что твой муж — большой чудак… но, черт возьми, неужели он забыл, какой ад устроила мне эта рыжая бестия?

Дженет постаралась изобразить сочувствие.

— Ты прав, дорогой. У Коула, должно быть, совсем память отшибло.

Делакорт, оторвав взгляд от лица сестры, продолжил массаж, умело, растирая изгиб ее ступни.

— И это еще не самое страшное, — тихо пробормотал он. — Ты не поверишь, Джонни, какими неслыханными оскорблениями осыпала меня эта дикая кошка!

— Мой бедный мальчик! — Дженет приглушенно хмыкнула. — Может, попросить Коула, чтобы он освободил тебя от уплаты карточного долга?

Делакорт поднял голову.

— Ни в коем случае! Это будет не по-джентельменски.

— Даже если я попытаюсь замолвить за тебя словечко? — спросила она, склонив голову набок и внимательно глядя на брата.

— На это я тем более не соглашусь! — отрезал Дэвид. Внезапно его зеленые глаза сузились, и он вновь принялся делать массаж. — Знаешь, Дженет, мне все-таки кажется, что Коул придумал все это, чтобы отомстить Сесилии. Трудно вообразить человека, менее пригодного для подобной работы, но ни за какие блага мира я не признаюсь в этом леди Маркем-Сэндс! Или Лоример. Как там ее фамилия, черт возьми?

— Ее фамилия — Лоример, — вкрадчивым голоском подсказала Дженет. — Как ты помнишь, она была замужем за лордом Уолрафеном.

Делакорт вдруг начал столь энергично растирать ей лодыжку, что Дженет, охнув, отдернула ногу.

Дэвид залился краской.

— Прости, — пробормотал он смущенно, как будто его поймали на чем-то постыдном.

Дженет с некоторым усилием села и нагнулась к брату.

— Послушай, Дэвид, может, расскажешь, что тебя тревожит? Мне кажется, здесь кроется нечто большее, нежели обида на оскорбление, нанесенное бывшей любовницей…

— Она никогда не была моей любовницей, Дженет, — перебил ее Дэвид. — И довольно ясно дала мне понять, что я недостоин, касаться ее даже пальцем.

— И это тебя нисколько не беспокоит? — лукаво спросила Дженет, но, видя, что брат не собирается отвечать, сделала это за него. — Разумеется, нет. Но что же тогда тебя беспокоит? Ты же сам говорил на прошлой неделе, что у нас с тобой нет секретов друг от друга.

— Просто я тревожусь, — хрипло бросил он. — При всей моей нелюбви к леди Уолрафен я теперь в ответе за ее благополучие. Ист-Энд — да и вообще весь Мидлсекс — очень опасный район, почти Афганистан. Там уже произошло одно убийство. Бедную девушку, которая пришла в миссию в надежде найти там приют, жестоко зарезали на Перл-стрит, причем без всякой причины.

Дженет, удивленная услышанным, слегка приподняла бровь.

— Я вижу, ты в курсе всех дел миссии.

— Кто-то же должен быть в курсе, раз твой муженек решил уехать! — Делакорт нахмурился. — После похорон я отправился к главному магистрату города, но этот идиот начал скулить, что не может выделить людей для расследования убийства проститутки. Похоже, он полагает, что если труп обнаружил агент береговой полиции, то там и должны заниматься этим делом!

— Вот как?

— Да. А нам всем, мол, лучше держаться подальше, — бушевал Делакорт, — потому что береговая полиция более компетентна и хватка, чем Боу-стрит! Все же я дал ему понять, что, если он хочет удержаться в своем кресле, пусть возьмет ответственность на себя — или я напущу на него парочку бешеных псов из министерства внутренних дел. Пиль с удовольствием поможет мне, ибо подобная неразбериха и дефицит кадров — это как раз то, против чего он борется.

— Слушай, Дэвид! — воскликнула Дженет, прекрасно понимая, что его угрозы — отнюдь не пустые слова. Он имел огромное влияние, только не часто брал на себя труд пользоваться им. — Может быть, мой муж все-таки совершил не такую уж большую ошибку?

— О Боже, Дженет! — Делакорт выглядел потрясенным. — Что ты имеешь в виду? Дженет улыбнулась:

— Сначала ты рассказываешь мне, как сильно волнуешься за леди Уолрафен — женщину, которая, по твоим же собственным словам, тебе абсолютно безразлична. Теперь ты озабочен судьбой молодой проститутки, с которой даже не был знаком, и распекаешь полицию от лица министра внутренних дел!

Делакорт посмотрел на нее в упор.

— Дженет, за кого ты меня принимаешь? Твой интриган муж хитростью втянул меня в эту работу, но я доведу ее до конца, черт возьми!

Дженет уловила в. его голосе несвойственные ему стальные нотки.

— Ты думаешь, эта девушка погибла не случайно? — спросила она.

Лицо Делакорта было очень серьезным.

— Думаю, да. — Он вдруг понизил голос. — Но наверняка есть люди — очень неприятные люди, — которые не хотят, чтобы рынки живого товара сокращались. Возможно даже, некто пытается бросить тень на работу Коула. Ему самому это не приходило в голову, а, Дженет?

— Не знаю, милый, — отозвалась та беззаботно.

— Ну что ж, значит, придется мне думать за него. — Он вдруг остановился, и устало провел рукой по своему красивому лицу.

— Послушай, — сказала Дженет, пытаясь скрыть внезапно охватившую ее тревогу, — когда сегодня днем ты встречался с Коулом, ты говорил ему все то, что сейчас говоришь мне?

— Конечно.

Дженет машинально подалась вперед и начала расправлять складки на батистовом галстуке Дэвида.

— Я вижу, милый, — сказала она, ловко подтянув узел, — твой лакей халатно относится к своим обязанностям. Я найду тебе нового, а Прингла завтра же отправь в длительный отпуск.

— Нового лакея? — грустно переспросил Делакорт. — Оставь, Дженет! Зачем мне новый лакей? Прингл служит у меня уже двенадцать лет.

— И за это время ни разу не был в отпуске. — Дженет сдвинула брови в шутливом осуждении. — Ты страшный эгоист! Немедленно пошли Прингла в Брайтон… или на озера!

— Но я без него не смогу!

Дженет, не обратив внимания на эту реплику, продолжала:

— Видишь ли, некогда я оказала лорду Рэнно небольшую услугу, и теперь он у меня в долгу. Сейчас Эллиот уехал домой, в Шотландию. Как ты знаешь, он дальний родственник королевы. Но к несчастью, его лакей считает ниже своего достоинства выезжать куда-либо севернее Оксфорд-стрит.

Делакорт мрачно взглянул на сестру.

— Может быть, Прингл и в самом деле заслуживает отпуска. Но я не уверен, что мне нужен другой слуга — тем более такой, который сам решает, куда ему ехать, а куда нет.

— У меня сложилось впечатление, что слуга Эллиота — очень смышленый парень… во всех отношениях, — настаивала Дженет. — Я сейчас же велю ему отправляться на Керзон-стрит. Разумеется, он будет служить тебе только временно.

В зеленых глазах Дэвида вспыхнули веселые искорки.

— Как скажете, мэм!

Дженет, придвинувшись ближе, погладила его по щеке.

— Дэвид?

—Что?

— Доверься мне, дорогой.

Делакорт хотел возмутиться, но, по счастью, ему помешала служанка Дженет, Агнеса. Просунув голову в дверь кабинета, она сообщила, что сундуки уже спущены с чердака и что горничная ждет дальнейших указаний.

Дженет нагнулась, чтобы обуться.

— Послушай, Дэвид, — начала она, — я хочу попросить тебя кое о чем. Пока нас не будет, присматривай за мальчиками, особенно за Робином. — Дженет серьезно взглянула на брата. — Он пристрастился к игре в кости, и мне бы не хотелось, чтобы Коул узнал об этом.

Делакорт, поднявшись, протянул ей руку.

— Да, конечно.

Дженет неуклюже встала.

— А Стюарта надо любой ценой отвадить от кузена Эдмунда! Вчера этот негодяй имел наглость оставить у нас свою визитную карточку!

— Я присмотрю и за ним, — охотно заверил ее Делакорт. Дженет, тяжело опершись на руку брата, пошла вместе с ним к двери.

— Ой, Дэвид, а ты продолжишь обучать моих сыновей фехтованию? Чарли даст тебе ключ от бального зала.

— Да, конечно, — сказал Делакорт уже в третий раз, осторожно выводя сестру в коридор.

Когда они подошли к лестнице, Дженет чмокнула его в щеку.

— А теперь иди к Коулу. У него для тебя целая кипа папок и корреспонденции.

Попрощавшись с братом, Дженет в сопровождении Агнесы поднялась к себе в комнату. Как только за ними закрылась дверь, она обернулась к горничной.

— Агнеса, ты можешь прямо сейчас отнести записку леди Делакорт?

— На Керзон-стрит? — заинтересовалась Агнеса. — Конечно.

Дженет бросилась к письменному столу, стоявшему под окном, и схватила лист писчей бумаги.

«Мы в двух шагах от цели», — думала она, проговаривая вслух то, что писала:

— «Отправь своих слуг в отпуск и при первой возможности приезжай ко мне в Кембриджшир…»

Во время двухчасовой деловой беседы с Коулом Делакорт то и дело мысленно возвращался к разговору с сестрой. Он никогда не слушал ничьих советов, но к словам Дженет всегда относился очень внимательно. Иногда ему казалось, что она наделена даром провидицы, которым обладали многие представители рода Камеронов — в средние века одна супружеская пара даже была сожжена за это на костре.

Но сам виконт не умел предсказывать будущее, иначе немедленно поспешил бы домой. Как нарочно, он тянул время — заехал в клуб, чтобы прочитать «Тайме» и пообедать с приятелями, отчаянно скучая в их компании и тяготясь пустой застольной болтовней, и лишь затем вернулся в свой городской дом на Керзон-стрит, имея намерение, каким бы странным оно ни казалось ему самому, отправить Прингла в Брайтон ближайшей почтовой каретой.

Он направился в голубую гостиную, чтобы выпить чаю в обществе матери, но на полпути увидел Шарлотту, которая везла ее светлость в сторону лестницы.

— Мама! — крикнул он. — Шарлотта! Почему вы не в гостиной?

Шарлотта, резко остановившись, развернула кресло, в котором сидела леди Делакорт.

— Дэвид, милый! — ответили женщины хором. В этот момент на лестнице за спиной у Шарлотты появился лакей, неся на плече тяжелый сундук.

— Мама… — Делакорт удивленно уставился на сундук. — Это что, твой багаж?

— Нет-нет, милый, — проговорила та, подняв голову и глядя на него в лорнет. — Это багаж Прингла.

— Прингла? — Делакорт вытаращил глаза. — Куда это он собрался, черт возьми?

Леди Делакорт заметно смутилась.

— Кажется, в Брайтон. Леди Килдермор прислала записку…

Взгляд Делакорта потемнел.

— Ах, вот оно что!

— Да, — виновато подтвердила мать, — но если ты не хочешь, чтобы он уезжал… Ой, я совсем забыла! У нас теперь появился другой лакей.

— Другой лакей?

— Ну да. Очаровательный малый! Как его… Кэмпбелл? Кендалл? — Ее светлость растерянно развела руками, как бы извиняясь за свою забывчивость. Но Делакорта было не провести. Он знал, что у этой женщины, несмотря на возраст, память острее бритвы.

— В общем, — небрежно вмешалась Шарлотта, — он уже наверху.

Делакорт ощутил легкую панику.

— Как наверху? Что он там делает?

Леди Делакорт изящно повела хрупкими плечами.

— Он пошел в твою гардеробную, милый, — разбирать вещи. Так он сказал.

В этот момент на лестницу вышел Прингл вместе с очередной группой лакеев, спускавших багаж. Казалось, он помолодел лет на десять. Обогнув кресло леди Делакорт, он, остановившись перед Дэвидом, схватил его за руку.

— Спасибо, милорд! — пылко сказал лакей. — Я приеду первого июня.

И с этими словами удалился. Еще два лакея, вопросительно взглянув на хозяйку, замерли у лестницы, держа на весу сундуки.

Лицо старой дамы опять стало виноватым.

— Поставьте все в вестибюле, Хейнс. Моя карета прибудет не раньше чем через час.

Делакорт больше не стал возвращаться к этому вопросу. Итак, обе они уезжают. Видимо, к себе в Дербишир. Но сейчас ему следовало заняться куда более насущным делом: посмотреть, что за человек раскладывает его одежду.

Мистер Джордж Джейкоб Кембл был весьма значительной персоной — джентльменом новой формации, но необычайно консервативных взглядов. Он искренне полагал, что его миссия на этой грешной земле заключается в поддержке и духовном просветлении недалеких людей. По мнению Кембла и к его величайшему сожалению, таких людей было слишком много.

Знай Дэвид, что его ждет наверху, он не стал бы так спешить. Но он ничего не подозревал, поэтому тихо расхаживал по своей спальне, время, от времени украдкой заглядывая в гардеробную.

Делакорт мог поклясться, что не издал ни звука, и, тем не менее, мужчина, что находился в гардеробной, обратился к нему, не поднимая головы и не отрываясь от своего занятия (в этот момент он тщательно пересчитывал галстуки Делакорта).

— Вы звонили, сэр? — мелодично пропел он и только потом поднял свои темно-серые глаза на Делакорта. Это был худощавый мужчина неопределенного возраста, одетый так изысканно, как дай Бог каждому завсегдатаю клуба «Брукс».