Лилит

— Не согласилась? — В его голосе послышалось удивление.

— Ну а почему я должна соглашаться ехать, сама не знаю куда? Они мне не сказали, куда меня хотят отвезти, поэтому я решила не ехать. Тем более их было трое. А вдруг это в одну компанию собрались маньяк, садист и продавец?

— Какой еще продавец?

— Человеческих органов. Такое может быть?

— Не знаю, — словно отмахнулся Феликс и спросил об интересующем его:

— И это были те самые, из той квартиры?

— Да. Да если бы я их и не видела раньше, я бы все равно это поняла по тому, что они сказали, я не стала тебе сейчас сразу говорить, чтобы не волновать, они упомянули Вадика и Владислава и тогда сказали о тебе, что ты тоже лишний.

— Они их упомянули?

— Да, они сказали, что тебя нужно вслед за этими.., в общем, они их обозвали, я не буду уточнять как, ну, скажем, они их назвали мужем и женой.

— Я ничего не понимаю, ты столько всего наговорила. И ничего не сказала толком. Что это за женщина, о которой ты говорила?

— Какая женщина? Я ничего не говорила.

— Ну та, о которой ты говоришь, ты узнала. О которой ты у меня в кафе спрашивала.

— Знаешь, вылетело из головы имя, сейчас попробую вспомнить. Как ее назвали… — Я задумалась. И надо же, я действительно почувствовала себя так, словно вспоминаю что-то.

— Лилит? — нетерпеливо подсказал Феликс.

— Лилит? — повторила я. — Да, точно, только мне кажется, ее называли Лолитой. А кто она такая, эта Лилит?

— Какая Лилит?

— Ну, ты сам сейчас сказал, что ее зовут Лилит.

— Кого зовут Лилит?

— Ту женщину.

— Какую женщину?

— О которой ты сказал, что ее зовут Лилит.

— Я ничего такого тебе не говорил.

— Как ты ничего не говорил, когда ты сам сказал, что ее зовут Лилит?!

— Тебе послышалось, ни о какой Лилит я ничего не говорил.

— Хорошо, — согласилась я, — не говорил значит не говорил. Но только смотри, Феликс, потом сам не пожалей.

— Угрозы, Машенька, у тебя уже вошли в привычку, как я заметил, это может плохо кончиться.

— В этом вопросе, Феликс, я пессимистка и считаю, что дальше уже хуже некуда.

— Поживешь — увидишь.

— Только не с тобой.

— Что не со мной?

— Поживу не с тобой, а мне только от этого может быть хуже.

Я бросила трубку.

Не зря я позвонила Феликсу. Случайно, от страха, у него вырвалось имя. Но тут же он еще больше испугался, что сказал это имя. Интересно, кто такая эта Лилит, которую так боятся?

Нет, без Туей мне не обойтись, она мне должна помочь.

А еще надо спросить у Леночки, вдруг она что-то знает или сможет узнать.

Я снова подошла к телефону и через полминуты услышала Леночкин голосок:

— Ой, Машка, я тебе только что хотела звонить. Уже звонила один раз, у тебя занято было. Давай скорее приезжай, у нас здесь налоговая инспекция, сразу трое притащились.

Ну вот, их мне только еще и не хватало.

— Сейчас приеду, — сказала я и положила трубку.

Через пять минут я уже ехала к себе в магазин…

Сколько раз у меня в магазине не появлялись налоговые инспектора, столько раз они ломали себе голову, как мне вместе с моим бухгалтером Таней удается скрывать лишние доходы. У меня есть очень простой способ — я просто плачу все налоги. Я не считаю их честными, но ведь спорить-то бесполезно, все равно что доказывать крокодилу: «Ты был не прав, когда сожрал вторую антилопу, тебе вполне достаточно и одной».

Как только эти современные мытари скрылись, я затащила Леночку в наш кабинет и закрыла дверь.

— Ленка, кто такая Лилит? — сразу спросила я.

— Лилит? — растерялась она. — Какая Лилит?

— Ты знаешь какую-нибудь?

— Я? А, — вспомнила она, — это что-то библейское.

Это, кажется, женщина, которая была равной с мужчиной.

— Не знаю, была она равной или нет, тот, кто ее сотворил, считал, что она ошибается, — вспомнила что-то и я.

— А почему ты об этом спросила? — стало интересно Леночке.

— Так зовут ту женщину.

— Какую?

— Которая утащила Сережку.

— Откуда ты узнала?

— Феликс проболтался.

— Да? И что он сказал?

— Ничего больше, он только случайно проговорился, что ту женщину зовут Лилит.

— И что?

— Ну как что? Нужно ее найти, и тогда я найду Сережку.

— Точно. Ты такая умница, Мура.

— Это не я умница, это до тебя плохо доходит.

— Как же, будет тут доходить, когда не успела прийти на работу, а тут эти, из инспекции. Я сразу стала тебе звонить, а у тебя телефон занят, целых полчаса звонила. Куда ты свой сотовый дела?

— Можно сказать, что потеряла, но правильнее будет, что отобрали. Ну ладно, не имеет значения. Ты знаешь какую-нибудь Лилит, кроме той, которая развелась с Адамом и вышла замуж за Сатану?

— Надо подумать.

— Ленка, но имя такое, что не часто встретишь.

— А может быть, она Лолита.

— Едва ли бы Феликс перепутал. Лолита — имя привычное, и скорее, перепутаешь наоборот, Лилит назовешь Лолитой. А он сказал именно Лилит.

— Да, наверное, ты права.

— Конечно, права. Ну, так слышала ты о какой-нибудь Лилит?

— Нет, Маш, не слышала.

— Это плохо, Ленок. Попробуй узнать у кого-нибудь из своих знакомых.

— Конечно, я только не знаю, к кому мне обратиться.

— Ленка, ко всем подряд. Вдруг кто-то что-то слышал. Я бы сама попробовала узнать, но у меня есть одна идея, поэтому нет времени.

— А что ты собираешься делать?

— Устроить счастливую жизнь Феликсу. Больше пока ничего не скажу.

— Значит, ты сейчас опять убегаешь?

— Ленка, не обижайся. Я понимаю, что тебе одной тяжело, но ты же понимаешь.

— Да о чем ты говоришь! Сейчас и работы-то нету. Вот осенью — тогда начнется… Да и вообще, хоть бы и была, у тебя неприятности, а я буду считаться, кто больше работает.

— Все, Ленок, я побежала. — И я вышла из кабинета.

* * *

Сначала мне нужно было узнать Тусин телефон. Это было несложно, потому что Туся развешивала объявления о продаже щенков.

Я объездила остановки и другие места, где вешают всякие объявления, в радиусе действия маленькой атомной бомбы (радиация не в счет), эпицентром взрыва я, естественно, считала Тусин дом.

И я нашла то, что искала — объявление, распечатанное на ксероксе, в нем говорилось, что продаются щенки пекинеса, было имя — Наташа — ее спросить, и сам телефон.

А еще мне нужна была пара помощников.

Их, помощников, я нашла у небольшого магазинчика, примерно в квартале от дома, где жила Туся: двое людей, каждому из них от тридцати до пятидесяти, точнее их возраст установить было трудно, которые согласились за пятьсот рублей помочь мне.

А еще мне нужно было место, где я спрячу Тусю. Поэтому я позвонила одной своей знакомой.

— Машка, ты? Привет! — обрадовалась она мне, как будто мы не виделись лет пять, хотя я только позавчера ей звонила и спрашивала о Сережке.

— Привет, — говорю я, — мне нужна твоя помощь.

— Смотря какая.

— Ключи от твоей дачи на пару дней.

— Подъезжай за ключами, — сказала она, — только скорее, а то я через сорок минут убегаю.

— Через двадцать буду у тебя.

— Да, хочу сразу предупредить, через два дня я сама собиралась туда поехать, и тоже не одна.

— Обещаю, что меня там не будет к этому времени.

Через двадцать минут я взяла у нее ключи. Расспросила, как мне легче найти ее дом, потому что я там была всего один раз и то случайно.

Мне нужно было еще съездить на эту дачу, чтобы не искать ее потом, и найти в доме место, где я буду прятать Тусю.

С теми двумя людьми, о которых уже упоминала, я встретилась, успев съездить на дачу и обследовать ее, потом домой — нарядиться в свой маскировочный костюм.

Все получилось очень удачно и гораздо проще, чем я предполагала.

* * *

Туся вышла почти точно по расписанию, около семи часов.

Двое моих помощников уже сидели в кустах недалеко от ее подъезда и ждали от меня знака, что объект появился. Я махнула им рукой, и операция началась.

Двое похитителей начали осторожно бросать из кустов кусочки разных вкусных, как я полагаю, для собак вещей, я купила в магазине разные, потому что не знала, что именно Тусиной собаке больше по вкусу. Это были кусочки свежего мяса, вареного, вареной колбасы двух сортов: с жиром и без жира — и консервированное питание для собак.

Слабость не только человеческая черта, у собак она тоже есть: одно дело, когда тебя дома кормят из миски, и совсем другое — пикник на свежем воздухе, я думаю, собакам это нравится даже больше, чем людям, хотя не уверена, потому что я тоже люблю жарить где-нибудь в лесу шашлык и печь на углях картошку.

Лохматый пекинесик побегал по двору, когда Туся отпустила его с поводка, и в конце концов наткнулся на праздничный ужин под открытым небом. Он доверчиво стал подбирать набросанные кусочки. Теперь я боялась двух вещей: как бы откуда не появился тот бездомный Казанова, который в прошлый раз чуть не изнасиловал наших пекинесиков, и еще боялась того, что Туся, когда увидит, чем питается ее самый слабый здоровьем член семьи, закатит истерику и испугает двоих моих помощников, спрятавшихся в кустах и карауливших добычу.

Но все обошлось.

Пекинесик, никем не одернутый, не призванный к порядку и осторожности, забился наконец в кусты.

Я следила, и я видела, как его вдруг накрыло что-то темное — это была приготовленная заранее большая тряпка.

Я, как только увидела, что задуманное мной преступление совершилось, сразу побежала к тому месту, где мы договорились встретиться, если все получится удачно.

Рассчитавшись со своими помощниками, я посадила пекинеса на заднее сиденье, и мы с ним, а точнее, с ней, потому что это была девочка, правда, уже не после первых родов, уехали…

Вторую часть плана я могла выполнить только одна. Не потому что только я на это способна, наоборот, здесь мне помощь нужна еще больше, но ни к кому никогда я за ней не обратилась бы.

Мне нужно было решить, когда позвонить Тусе. Сразу нельзя, потому что должна же я сначала найти ее собаку, потом сообразить, что она ее, и вообще потянуть немного, чтобы она поволновалась, тогда у нее меньше будет вопросов и подозрений. Было бы правильнее всего позвонить часа" через три, не меньше, а еще лучше через три дня. Но я не могу столько ждать.

Но есть и еще причина, по которой долго ждать нельзя.

Туся сразу может позвонить Феликсу и пожаловаться ему, рассказать о своем несчастье, и он тогда приедет к ней. А это мне совсем уже не нужно — он станет везде ее сопровождать. Это все из расчета, что у них такие отношения, на которые я надеюсь. Потому что если он не будет делать вид, что волнуется вместе с ней из-за ее собачки, которую, может быть, ненавидит, то у меня ничего не получится, тогда он может плюнуть не только на собаку, но и на Тусю. И это будет значить, что мой план не удался.

Я доехала до ближайшего метро, где были телефоны-автоматы, и набрала Тусин номер.

Когда я позвонила в четвертый раз, трубку взяли и я услышала расстроенный и взволнованный голос.

— Да, алле, я слушаю, алле!

— Здравствуйте, это Наташа? — спросила я.

— Да, это я, я вас слушаю, алле.

— Вы знаете, — начала я, — я не уверена, туда ли я звоню. Дело в том, что я видела объявления о продаже щенков пекинесов…

— Да, это мои объявления. Только понимаете… Господи, у меня такое несчастье, я ничего не соображаю толком. Щенков, вы извините, щенков нет. Вы извините, у меня тут…

— Я не по поводу щенков, — перебила я ее, — я о другом хотела сказать.

— Да, я слушаю вас. Только, пожалуйста, побыстрее говорите. Я забежала домой на секунду, у меня пропала моя Ритуля.

— Я именно по этом поводу и звоню. Телефон я ваш просто запомнила, потому что они похожи, я рядом живу.

Мы с вами немного знакомы, теперь я в этом уверена, потому что вы сказали, что пропала ваша Ритуля. Вы не помните меня, у меня два пекинеса?

— Да, да, я помню.

— Ваша Ритуля у меня, — смогла наконец я осчастливить Тусю.

— У вас?! Ой, надо же. Как она у вас оказалась?

— Я вышла прогуляться со своими, а ваша сама к нам А подбежала. Вспомнила своих знакомых.

— Ой, Господи. А я чуть с ума не сошла. Я на секунду отвернулась, смотрю, а ее уже нет.

— У меня тоже такое было один раз, поэтому я теперь своих с поводков не отпускаю.

— Да, так и я теперь буду поступать. Когда я с вами могу встретиться, я сейчас вас смогу увидеть?

— Конечно. Только знаете, я звоню не из дома. Но я здесь недалеко. Сейчас вам объясню, где мы встретимся. — Я ей коротко объяснила, где мы с ней встретимся. — Давайте минут через пятнадцать. Нет, давайте минут через двадцать — двадцать пять, мне нужно забежать еще в одно место.

— Я буду там через пятнадцать минут, я вас подожду, если что.

Мне именно это и нужно было: чтобы она раньше вышла — на всякий случай, потому что я не знала, как там с Феликсом, может, он уже спешит к ней; а самой мне нужно было опоздать, чтобы дать «моему Геночке» — тому самому, о котором я Тусе рассказывала и которого в природе не существует, — дать ему возможность успеть уехать.

Я опоздала минут на десять. Эти десять минут я стояла невдалеке и наблюдала, как Туся нервно прохаживается от остановки, где мы договорились с ней встретиться, до ближайшего столба и обратно.

Мне было ее жалко. Но что мне было делать?

Наконец я не выдержала Тусиных мучений и быстро пошла к остановке. Она издалека узнала мои огромные дымчатые очки и бросилась ко мне.

— Здравствуйте. Извините, что задержалась, — сразу начала я оправдываться.

— Ничего, ничего, — перебила меня Туся. — А где Ритуля?

— Наташа, у вас с сердцем все нормально? — на всякий случай спросила я.

— Да, а что? — заволновалась Наташа.

— Да нет, я просто так, а то вы так нервничаете. — И я перешла к главной теме. — Я ее оставила у Гены дома, там и мои тоже. Это здесь, рядом. Пойдемте, я приведу вашу Ритулю.

Мы направились к одному из домов, в котором вроде бы как жил «мой Гена».

— Подождите пять минут, — попросила я и, оставив Тусю на улице, вошла в подъезд.

Я поднялась на лифте на последний этаж, а потом не спеша стала спускаться вниз по лестнице. Но последние два этажа я пробежала.

Из подъезда я выскочила взволнованная, как наседка, у которой пропал ее единственный цыпленок.

— А где Ритуля? — сразу занервничала и Туся.

— Ой, Наташа, какая глупость. Вы представляете, этот мой Гена, он невероятный глупец, — заоправдывалась я, как семиклассница, которую подружка застукала, когда та целовалась с ее мальчиком. — Он не очень любит моих малышей (имеются в виду собаки), он всегда говорит, что им место на даче, а не дома, что они там должны сторожить огород, чтобы вороны не поклевали рассаду. Вот, он оставил записку, — и я протянула Тусе листок бумаги, на котором раньше написала небольшое послание самой себе, точнее, от «моего Гены» мне.

В записке «Гена» говорил, что он кое-как еще терпел двух лохматых нахлебников, которые сжирают в доме все самое лучшее, а ему ни «Чаппи», ни «Педигри» не достается, но когда их целых три штуки, он этого терпеть не намерен, что он повез их на дачу и что пусть они там ловят мышей.

Я давно заметила, что рыжие люди выносливее других, поэтому не очень опасалась, что Туся грохнется в обморок прямо на асфальт. Она оправдала мою наблюдательность и в обморок не упала, а только забормотала:

— Как это, что значит «мышей»? Он у вас сумасшедший, этот ваш Гена? — обозлилась наконец она.

Мне было ее жалко, но больше я злилась на Феликса, что мне из-за него приходится мучить ни в чем не виноватую женщину. Хотя, это тоже еще неизвестно.

— Я сейчас же поеду туда, — стала я ее успокаивать, — я вернусь через два часа, мне все равно нужно быть дома, у меня здесь есть еще важное дело. Вы подождите меня, я скоро вернусь. Вон моя машина, я быстро съезжу туда и обратно.

— Я поеду с вами, — сразу же решила Туся.

На другое я и не рассчитывала.

— Тогда поедемте скорее, а то вдруг ему придет еще в голову пустить их в лес поохотиться.

— В лес? Поохотиться?!

— Поедемте, Наташа, давайте не будем терять время.

Туся добежала до машины вперед меня, я еще только подходила к водительской дверце, а она уже нервно дергала за ручку другую, с пассажирской стороны.

* * *

Всю дорогу я успокаивала Тусю, уговаривала не волноваться, говорила, что с ее Ритулей ничего не случится. И я не обманывала, потому что ее Ритуля в это время сидела у нас за спиной в большой спортивной сумке.

Я очень боялась, что Тусина девочка, как она ее еще называла, начнет скулить, поэтому на всякий случай "я довольно громко включила приемник.

Но Ритуля оказалась на редкость спокойной, она сидела в сумке тихо, словно аквариумная рыбка.

Мы подъехали к дому, к даче моей знакомой. Это был одноэтажный деревянный дом с деревянным забором, огораживающим двор. Во дворе росли большие сосны, а дальше, за домом, начинался настоящий сосновый бор. Очень красивое место. Здесь можно было жить даже зимой, потому что здесь было то, что называется централизованным отоплением, а проще говоря, трубы и батареи, по которым зимой текла горячая вода.

Я загнала машину во двор, заглушила двигатель.

— Наташа, подождите минутку, — попросила я Тусю, выходя из машины. — Я только посмотрю, а то знаете… — Я сама не знала, что именно ей нужно знать, но мне нужно было кое-что приготовить.

Я открыла заднюю дверь «Нивы», вынула оттуда спортивную сумку и пошла к дому.

Входя в дом, я обернулась, посмотрела на Тусю. Лицо у нее было встревоженное, наверное, ее расстроила закрытая на замок дверь.

Я отнесла сумку в ту комнату, которую уже приготовила для Туей, открыла «молнию». Ритуля выбралась из нее и не спеша стала обходить комнату, изучая и обнюхивая ее. Я "прикрыла дверь и снова вышла на улицу.

Туся уже выбралась из машины и осторожно подбиралась к террасе дома.

— Что? Его нет? — спросила она тревожно.

— Кого? — тоже спросила я.

— Гены вашего.

— Нет, Наташа, его вообще нет. Но ваша Ритуля здесь.

— Правда? — В голосе Туей послышалось радостное облегчение.

— Проходите. — И я пропустила ее в дом. — В той комнате, — показала я, где Туся может наконец воссоединиться со своей ненаглядной Ритулей.

Туся быстро прошла в комнату. Послышались радостные вскрики, нежные ласковые слова, поцелуи и все остальное, как это и положено. Я позавидовала ей, осторожно прикрыла дверь и повернула в замке ключ.

Я знаю, что я сделала. Знаю, потому что сама совсем недавно была в подобной ситуации, разница только в том, что ни Тусю, ни ее собачку никто не посадил на цепь. Но это маленькая разница. И я сразу стала успокаивать себя тем, что Туся скоро выйдет отсюда. Даже если Феликс мне ничего не скажет, я же все равно ее выпущу. Только сейчас меня это почти не утешало, потому что только что я лишила человека свободы без всяких причин и прав. Да и какие здесь могут быть права?

Скоро счастливые всхлипывания прекратились, а потом раздался осторожный стук в дверь.

— Да, Наташа, я слушаю вас, — отозвалась я.

— Вы знаете, дверь почему-то не открывается, — сообщила она мне.

— Я знаю. Это я ее закрыла.

1 — Тогда откройте, нам пора ехать. Вы ведь сразу собираетесь ехать обратно?

— Да, я сейчас уже поеду.

— Тогда откройте.

— Не могу.

— Почему вы не можете открыть дверь? Она захлопнулась, и у вас нет ключа?

— Нет, Наташа, она не захлопнулась, то есть захлопнулась, но не сама, это я ее закрыла.

— Зачем?

— Чтобы вы оттуда не вышли.

— Я не понимаю, что значит, чтобы я не вышла?

— Мне нужно, чтобы вы некоторое время посидели здесь.

Это ненадолго, не волнуйтесь. Может быть, всего несколько часов вы здесь побудете, а потом я вас выпущу. Это будет зависеть от обстоятельств.

— Что за бред вы несете? Откройте дверь сейчас же.

— Мне сначала нужно поговорить с Феликсом, а потом я выпущу вас.

— Я не понимаю, при чем здесь Феликс?

— Мне нужно у него кое-что узнать.

— Тогда при чем здесь я?

— Вот это я у вас и хотела уточнить.

— Что уточнить? Откройте дверь и тогда уточняйте.

— Так не получится, вы тогда убежите.

— Куда убегу?

— Домой.

— Зачем мне убегать домой?

— Не знаю, может, потому что дома человеку привычней.

— Послушайте, вы можете перестать заниматься глупостями и открыть дверь?

— Наташа, у меня к вам есть одна просьба.

— Какая еще просьба?

— Мне нужно, чтобы вы написали Феликсу записку.

— Какую записку?

— Что вас украли и требуют за вас выкуп.

— Вы сказали, что вам нужно только поговорить с ним.

— Да, но так проще, я возьму выкуп общением с ним.

— Никаких записок я писать не буду.

— Но вы же не хотите просидеть здесь неделю, а может, две?

— Вы сказали, что только несколько часов.

— Да, если Феликс сразу поверит, что я вас украла, но для этого нужна ваша записка, а без нее он может долго не верить этому, и все это время вы будете сидеть здесь.

— А моей записке он поверит?

— Он знает ваш почерк?

— Знает.

— Тогда почему не поверит, тем более вы, конечно, знаете, что написать, чтобы он поверил.

Наташа некоторое время обдумывала мое предложение, потом сказала:

— Хорошо, дайте мне ручку и бумагу.

— Там на столе все лежит.

— Я смотрю, вы все предусмотрели.

— Приходится, насколько позволяют мои умственные способности.

Минут пять в комнате была тишина, потом снова послышался Наташин голос:

— Вы здесь, вы не ушли?

— Конечно, здесь.

— Откройте дверь, я вам отдам записку.

— Постарайтесь просунуть ее между порогом и дверью.

— Проще открыть дверь.

— Да, но только тогда вы убежите. Я вас не смогу удержать… — я чуть не сказала, что не смогу ее удержать, потому что она весит больше меня, но вовремя остановилась, она могла не правильно понять и обидеться, а это ни к чему, тем более фигурка у нее очень даже ничего, тут дело вкуса.

— Хорошо, попробую просунуть под дверь.

Между порогом и дверью появился уголок бумажки. Я осторожно вытянула ее, прочитала записку, она меня вполне устраивала.

— Теперь все? — спросила Наташа.

— Да, спасибо.

— Не за что. Теперь можете открыть дверь?

— Наташа, это не серьезно. Сколько можно об одном и том же?

— Вы обещали.

— Да, но я же сказала, что сначала мне надо поговорить с Феликсом. Кстати, я хотела спросить у вас. Какие у вас с ним отношения?

— Никаких.

— Что значит никаких?

— Это значит, что я с ним порвала.

— Как порвала?

— Вы же сами мне о нем такое рассказали, что я не могла с ним оставаться.

— Я? О нем? Хотя да, я вам о нем рассказывала, но только не как о нем, а как о другом.

— Какое это имеет значение? Я ведь поняла, о ком идет речь. И знаете что?

— Что?

— Я теперь поняла. Вы тогда мне про него все рассказали нарочно. Правильно?

— Да.

— Зачем? Чтобы нас поссорить? Вы его любовница?

— Нет, что вы. Я не способна стать его любовницей.

— Почему?

— Ну, не знаю. Просто есть люди, которые подходят друг другу, а есть которые нет. Но давайте сейчас об этом не будем, потому что прежде чем ехать и разговаривать с Феликсом, мне хотелось поговорить с вами.

— Я сделала то, что вы требовали — написала ему записку. О чем нам еще говорить?

Мне нравилось, как вела себя Туся, она не стонала, не плакала, не жаловалась, и у меня стало полегче на душе.

— Я хотела узнать, на что Феликс способен ради вашего и Ритули освобождения.

— Так, теперь мне понятно, — помолчав, проговорила Туся, — вы все-таки похитили нас с целью получения выкупа.

— Я же сказала, что нет. Хотя, может быть, и так: Как думаете, он согласится?

— А вы подумали о последствиях?

— Наташа, ну о чем вы говорите, какая женщина когда-либо думает о последствиях?

— Да, — согласилась Туся, — но все равно сейчас подумайте.

— Это бесполезно. Так как вы считаете, способен Феликс на такой героический поступок ради вас?

— Я сказала, что мы с ним поссорились.

— Это вы с ним поссорились, и это даже лучше. Он сейчас мучается и страдает, что вы его бросили, и поэтому способен на многое ради вас.

— Не знаю. Может быть.

— Это хорошо, именно такой ответ мне и был нужен. Я сейчас уезжаю, когда вернусь, сразу вас отвезу домой. Но возможно, вам придется здесь провести и ночь, все будет зависеть от Феликса.

— Это будет зависеть не от него, а от того. Сколько вы станете денег у него требовать.

— Я у него вообще не буду требовать денег. В третий раз вам это говорю.

— А что же вам нужно?

— Позже скажу, а может быть, и нет. Это будет зависеть от того, захочу я еще больше испортить ваши отношения или нет.

— Значит, их можно испортить еще больше?

— Нет, если он окажется человеком порядочным, хотя я в этом сомневаюсь, потому что давно уже знаю его.

— Зачем вам нужно ссорить меня с ним? Может быть, вы его дочь?

— Нет. У меня было целых два отца, но ни один из них Феликсом не был. Все, я уезжаю, вернусь — поговорим. Там, в холодильнике, все есть, чтобы можно было прожить двое суток. Даже «Чаппи» и «Педигри», которые так любит «мой Геночка».

— А где ваш Геночка? Он меня будет охранять?

Я хотела сказать, что никакого «Геночки» в природе не существует, но удержалась от этого.

— Да, — сказала я. — Но не пытайтесь его разжалобить, он вас не услышит.

— Он что, глухонемой? — с небольшой издевкой спросила Туся.

— Вы угадали, и давайте не будем больше об этом.

— А если я захочу в туалет?

— Там это тоже есть, только уже не в холодильнике. Все найдете.

— А почему вы сказали, что здесь всего на двое суток?

Вы что, на двое суток уезжаете?

— Нет, я же сказала, что скоро вернусь. А на двое суток это так, на всякий случай.

— А если с вами что-то случится? А если вы попадете в аварию на дороге?

— Через два дня сюда должна приехать хозяйка этой дачи.

Но вы надейтесь на лучшее. Кстати, тоже на всякий случай — хозяйка дачи ничего не знает, она считает, что я здесь со своим любовником, точнее, с любовницей.

— А вы говорили, что можете продержать меня здесь и неделю, и две.

— Ну, Наташа, что я должна была еще сказать?

— Постарайтесь не задерживаться, А еще постарайтесь не слишком много требовать от Феликса. В конце концов предел есть у каждого человека.

— Все, Наташа, я поехала. Телевизор работает, есть несколько книг, я не знаю, что вы любите, поэтому положила разные. До встречи.

Я вышла из дома, закрыла входную дверь на ключ и забралась в машину. Неприятное чувство у меня на душе прошло, и я очень благодарна была Наташе за то, что она не плакала, не ругалась, не жаловалась.

* * *

Я вошла в вестибюль метро и направилась к телефонам-автоматам. Набрала номер сотового телефона Феликса.

— Да, говорите, — услышала я его недовольный голос.

— Феликс, это Маша.

— Что у тебя еще?

— Феликс, ты так разговариваешь, как будто ты мне нужен больше, чем я тебе.

— Я вообще тебя знать не хочу.

— Не надо обманывать ни меня, ни себя.

— Я никого никогда не обманываю.

А может быть, он действительно считает, что никого никогда не обманывает, ведь бывают такие люди, которые всегда уверены в своей правоте.

— Хорошо, — согласилась я, — пусть будет по-твоему, только ты не прав. Но я не хотела сейчас обсуждать твою честность. Мне нужно с тобой встретиться. Это в твоих интересах.

— Что ты можешь знать о моих интересах?

— Феликс, мы тратим твои деньги на пустой разговор, а не мои. Впрочем, я тоже звоню по карточке из автомата, но я переживу, а тебе будет жалко.

— Не надо считать мои деньги. Говори быстрее, что ты хотела.

— Поговорить с тобой о Тусе.

— О какой Тусе?! При чем здесь Туся?! Какое тебе дело до Туей?! — Сколько в этом было и раздражения, и боли. Я порадовалась.

— Феликс, ты ей звонил, конечно, сегодня?

— Это не твое дело. Не надо вмешиваться в личные дела, в дела, которые тебя не касаются.

— Но в мои-то вмешиваются. И еще как.

— Что ты мне хотела сказать о Тусе?

— Давай встретимся и поговорим.

— Я уже сказал, что я не хочу с тобой встречаться.

Он меня начал раздражать.

— Это тебе только кажется, что ты не хочешь со мной встретиться, — сказала я слегка раздраженная, — а на самом деле ты бы прискакал, даже если б у тебя не было одной ноги, и костыли бы по дороге потерял от спешки, если б я предложила тебе переспать со мной.

— Что? — переспросил он, словно не расслышал, но одновременно в его голосе появился недоверчивый интерес.

— Но я этого не предлагаю, — продолжила я. — Но зато могу предложить другое — помирить тебя с Тусей. И это еще не все.

— Что еще? — спросил он автоматически, а потом до него дошло, и он закричал в телефон:

— Я тебе сказал, чтобы ты не вмешивалась в мои личные дела!!! Откуда ты знаешь, что я с ней поссорился?! Откуда ты ее вообще знаешь?

— Так ты хочешь со мной встретиться или нет? Судя по тому, как ты долго говоришь по своему мобильному, разговор для тебя небезынтересный. Будем дальше говорить по телефону или встретимся?

— Я сейчас занят.

Было понятно, почему он так сказал, это его обычная манера — тянуть время, чтобы доказать свою значимость.

— У меня есть записка от Туей.

— Какая записка?

— Обычная. Листок бумаги, на котором написаны разные буквы, слова, предложения. У меня к тебе, кстати, тоже есть предложение, но это не по телефону.

— Хорошо. Где мы встретимся?