Сказания трех миров (№1) - Тень в зеркале

Полы в помещениях были из потертого тусклого мрамора и аспидного сланца. Стены и потолки во всех комнатах и залах были расписаны сценами, изображавшими мрачный, охваченный бурями мир: огромные горы, покрытые коркой похожего на серу снега и потеками лавы, бездонные расщелины в ледниках и стремительные потоки, неподвижные болота с маслянистой водой и иссиня-черные светящиеся цветы, плоскогорья, поросшие серой травой, курганы с овальными вершинами и развалины древних городов, холмы, увенчанные металлическими башнями, наклонившимися под невероятными углами, маленькое красное солнце, едва проглядывающее сквозь штормовые облака, вездесущая огромная оранжевая луна, уныло висящая низко над горизонтом, заливая светом печальный пейзаж. Сами аркимы на росписях попадались редко и в основном в виде групп небольших, занятых работой фигурок.

Они миновали множество пустовавших помещений с распахнутыми дверьми, но почти не встретили аркимов. Наконец Раэль остановился у одной из дверей и жестом пригласил их войти.

– Это твои покои, – сказал он Каране. – С тех пор как ты ушла, они пустуют. Надеюсь, вам обоим тут хватит места.

Карана одобрительно кивнула и поблагодарила его. Ее страх испарился, а лицо сияло от счастья. Такой Карану Лиан еще не видел.

– О ваших дальнейших намерениях мы поговорим позднее. А теперь – город в вашем распоряжении.

Лиан тоже поблагодарил Раэля.

– Я очень боялся идти сюда, – признался он.

Глаза у Раэля подобрели, он мог легко представить себе состояние Лиана.

– Когда я сказал, что подобному существу нельзя доверять я действительно так думал, потому что мы не доверяем чужакам, но Карана за тебя поручилась, и этого вполне достаточно. Мы знаем, что ты дзаинянин, но мы давно перестали гневаться на твой народ за злополучный союз, который так дорого вам обошелся, – дружелюбно сказал он Лиану. – В Шазмаке тебе нечего бояться, – добавил он и удалился.

Лиан с Караной стояли в просторной комнате, тускло освещенной стеклянными светильниками, укрепленными на стенах, украшенных мрачными росписями, похожими на те, что Лиан заметил раньше. Судя по всему, они изображали виды Аркана, но сейчас он слишком устал, чтобы рассматривать их. Из мебели здесь были только маленький столик у стены и два больших дивана, поставленных в центре. К этой комнате примыкали еще четыре помещения. Одно из них представляло собой кухню и столовую одновременно, другое было ванной комнатой с трубами фантастической формы, в третьей комнате у стены стояло ложе, там же находились сундуки для вещей, стол, стулья и нечто напоминающее кресло. Карана прикоснулась к светильнику на столе, и он засветился поярче.

– Ты будешь жить здесь, – сказала она Лиану.

Лиан сбросил мешок со спины на ложе. Мешок скатился вниз, и его содержимое высыпалось на пол. Лиан махнул на него рукой и поплелся за Караной.

Последняя комната была поменьше других, но не казалась тесной. Она была очень светлой благодаря большому окну в дальней стене. Мебель была почти такая же, что и в комнате Лиана.

Куда только девалась усталость Караны?! Она порхала как мотылек. Лиан же, наоборот, чувствовал себя настолько утомленным, что ползал как черепаха.

– Раньше я жила в этой комнате, – сообщила ему Карана. – Ее переделали специально для меня. Это единственное помещение с окном во всем Шазмаке.

– Как же они могут сидеть взаперти без окон?!

– Они стараются отгородиться от Сантенара, чтобы не забыть свой собственный мир... Ты еще не все знаешь, – добавила Карана. – Но об этом позже. Я хочу принять ванну. Это займет часа два. Час я буду соскребать с себя грязь, скопившуюся за время нашего путешествия, а второй – просто отмокать в горячей воде. Потом я приготовлю поесть. Сегодня – моя очередь. Может, и мне удастся побаловать тебя чем-нибудь вкусненьким! – Карана улыбнулась собственной шутке, а вместе с ней улыбнулся и Лиан, вспомнив, как разболтал накануне в воде заплесневелые овсяные хлопья. – Приготовлю какие-нибудь аркимские блюда. На кухне полно припасов. А теперь уходи, я буду мыться.

Лиан вышел, Карана пару раз обошла комнату и присела на край ложа, глядя из окна на башни и шпили Шазмака. На нее нахлынули воспоминания. Карану поселили в эту комнату в тот день, когда она, еще совсем маленькой, добралась до Шазмака. Здесь она прожила шесть лет. Карана легла и закрыла глаза. Снаружи выл ветер, и этот привычный здесь звук не пугал ее, а успокаивал. Она все помнила так хорошо, словно только вчера впервые оказалась в Шазмаке.

Как тепло тогда аркимы встретили Карану! Они приготовили для нее ванну, забрали и сожгли ее изорванную одежду, а взамен принесли новую, только что сшитую. Аркимы устроили небольшой праздник в честь прибытия Караны и в память ее погибшего отца. Они постарались, чтобы она чувствовала себя как дома: показали ей Шазмак и весь Халлас, занялись ее образованием. И все это время ей помогал Раэль, повсюду сопровождавший и утешавший ее, когда ей становилось грустно или одиноко. Милый бескорыстный Раэль! Как же она по нему скучала в эти долгие годы разлуки!

Лиан дремал. Сквозь открытую дверь до него доносились плеск воды и смешная детская песенка, которую Карана пела беззаботным звонким голосом. Он никогда не слышал раньше ее пения. У нее был очень милый голос. Лиан закрыл глаза, а когда открыл их снова, девушка уже стояла рядом с ним, завернувшись в огромное полотенце. С ее рыжих кудрей на пол капала вода.

– Просыпайся, соня| – весело воскликнула она и тряхнула головой, окатив Лиана брызгами. – Тебе тоже надо помыться. Я не могу готовить, потому что даже на кухне чувствую, как ты пахнешь! Иди мойся!

Лиан долго рассматривал систему труб в ванной и наконец был вынужден признать, что не в состоянии понять, каким образом она действует, но вспомнив, как Карана охарактеризовала его аркимам, не пожелал признаться в этом девушке. Когда же она наконец сама сообразила, что в ванной происходит что-то странное, и заглянула туда, ее взору предстали облако пара и фонтан горячей воды, бивший в потолок, а также грязный голый Лиан, скорчившийся в ванне и пытавшийся помыться под тоненькой струйкой ледяной воды. Это зрелище заставило Карану захохотать.

– Не вижу ничего смешного, – мрачно сказал юноша. – Лучше бы помогла! Как известно, я слишком неловкий и неумелый, чтобы напустить себе воду в ванну.

– Извини, я смеюсь не над тобой. Тут действительно нет ничего смешного, – не очень убедительно стала оправдываться Карана, вытирая навернувшиеся от смеха слезы. – Но у тебя такой нелепый вид! Ты такой чумазый! Я не смогла удержаться. Извини! – повторила она уже более серьезным тоном. – Ты бы хоть спросил, как все это работает!.. А насчет того, что ты неловкий и неумелый, я просто пошутила. Не обижайся на меня!

Она наклонилась над ванной, выключила кран с горячей водой, быстро повернула несколько рычажков, и в ванну полилась теплая вода.

– Вот так вода закрывается! – показала она. – А вот так можно спустить воду.

Карана умудрилась сохранить серьезный вид вплоть до самой двери, у которой обернулась, чтобы убедиться, что все в порядке, не выдержала, снова расхохоталась и выпорхнула из ванной, быстро захлопнув за собой дверь, о косяк которой шмякнулся не очень метко запущенный в нее сапог.

Через полчаса Лиан вылез из ванны. Только постирав свою испачканную одежду, он понял, что ему нечего надеть. Впрочем, в одном из сундуков у себя в спальне он нашел аркимское одеяние. Оно было ему велико, но это было лучше, чем ничего. Сначала он посидел с надутым видом на стуле, но потом, влекомый голодом, любопытством и долетавшими с кухни аппетитными запахами, позабыл об обиде и вышел из своей комнаты.

На кухне Карана что-то искала под длинной скамьей. Она подняла голову и покосилась на Лиана с извиняющимся видом, но, заметив, что он больше не сердится, не выдержала и снова засмеялась. На ней тоже было аркимское одеяние – кремовый халат с черными и бордовыми узорами. Халат был ей коротковат и кончался выше колен. Карана стояла босиком, и Лиан заметил, какие у нее хорошенькие маленькие ножки. Раньше их красоту и стройность скрывали бесформенные мешковатые штаны. Мысленно отметив про себя это обстоятельство, Лиан продолжал изучать фигуру девушки снизу вверх.

– Это мой старый халатик, – объяснила Карана. – Здесь вообще ничего не тронуто, все лежит, как я оставила, а в этом халатике я раньше часто ходила!.. А теперь – вон из кухни! Я не могу готовить, когда на меня так глазеют!.. Если хочешь помочь, можешь откупорить вот это. – Она протянула Лиану большую пузатую стеклянную бутылку со стеклянной пробкой, запечатанной синим сургучом.

– А что это?

– Конечно же вино! Ну давай, открывай!

Лиан никогда раньше не видел, чтобы вино хранили в стеклянных сосудах, но в данном случае его намного больше интересовало содержимое бутылки. Он соскреб сургуч с горлышка и откупорил ее, умудрившись при этом всего лишь порезать палец. Карана налила ему большой стакан и выставила из кухни.

Аркимская еда не походила ни на что, с чем Лиану приходилось сталкиваться раньше. Карана приготовила множество закусок: маринованные орехи, большие и маленькие, морщинистые и гладкие, какие-то густые сладкие соусы со вкусом имбиря или других неизвестных Лиану специй. Мясо подавалось маленькими порциями и тоже было приготовлено по-разному: вяленое – жесткое и черное, как уголь, копченое и вымоченное в уксусе – кислое и острое. Овощи и фрукты, свежие, сушеные, вяленые, приправленные необычными соусами или засахаренные в меду. Сыры тертые и целыми головами необычной формы, зачастую заключавшие в себе веточку пикантной приправы или горошину перца. Разнообразные грибы с гарнирами: лесные, древесные, бледные грибы на длинных ножках, произрастающие в темных пещерах, и грибы, больше напоминающие пучки седых волос. Были и другие блюда, такие странные, что Лиан не мог догадаться, из чего они приготовлены. И только вино было знакомым на вкус. Оно было просто замечательным.

В их башне ветра почти не было слышно, разве что у окна в комнате Караны. Насытившийся, чистый и удобно устроившийся на мягком диване, Лиан не мог пожаловаться ни на что, кроме холода. Но и эта проблема решилась, когда Карана достала из шкафа два толстых серебристо-серых одеяла. Закутавшись в них, Лиан с Караной сидели и попивали вино. Им было хорошо вместе и без слов. Карана чувствовала себя так, словно у нее с плеч свалился тяжкий груз.

– Здесь я в безопасности, – проговорила она. – Наконец-то!

Карана уже несколько месяцев не спала в мягкой постели, и с тех пор, как они оказались в Шазмаке, ни о чем другом не могла даже думать. Она отставила стакан, устроилась поудобнее и посмотрела на раскрасневшегося Лиана. Глаза у него блестели от вина, которое он мог поглощать в огромных количествах. Юноша со счастливым видом улыбался, при этом что-то говорил. Лиан рассказывал какое-то сказание! Карана любила его слушать, а рассказывал он явно что-то очень интересное, и все же мягкая постель манила к себе девушку как магнит. Карана тихо встала и ушла к себе в комнату, не зажигая света, легла на ложе. Волшебный голос Лиана негромко доносился сквозь приоткрытую дверь, убаюкивая ее. Вскоре она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Лиан заметил, что Карана пошла спать, но ничуть не расстроился: ведь, чтобы тренироваться в своем мастерстве, ему не требовалось слушателей, кроме себя самого.

В туллинской корчме никого не было, кроме хозяина с семьей, старого Шанда и одной-единственной постоялицы – Таллии, уже начинавшей терять терпение. Она сделала все, что было в ее силах, но не нашла ни Караны, ни Лиана. Сейчас Таллия сидела у окна в своей комнате, смотрела, как падает пушистый снег, и нервничала. Внезапно она встала и, вырвав полстраницы из своего маленького дневника, написала следующую записку:

“Туллинская корчма

10-го дня месяца сорда

Мендарк!

Вчера я получила твое послание, но у меня нет для тебя утешительных известий. За десять дней я обыскала все в округе, но не нашла их. Единственное, что мне удалось обнаружить, – это их следы, по которым я смогла определить, что Лиан встретился с Караной и они скрылись в пустынной местности к югу от горы Тинтиннуин. Там я наткнулась на вельмов, которые прочесывали пещеры и туннели на склоне горы. Я отвлекла их, и они погнались за мной на запад. Вернулась я туда, где могли скрываться беглецы, не сразу, опасаясь, что вельмы последуют по моим следам. Я потеряла целый день, и, хотя случайно и нашла пещеру, в которой ночевали Лиан с Караной, снег уже скрыл их следы, и я так и не узнала, в каком направлении они скрылись. Позднее непогода заставила меня вернуться в Туллин, так как путешествовать в одиночку в этих краях зимой очень опасно. Благодаря твоей карте я обнаружила, куда они могли пойти, но теперь слишком поздно гнаться за ними: если они не погибли, то ушли уже очень далеко. У меня был долгий разговор с Шандом, и я проверила все вокруг Туллина на тот случай, если Лиан с Караной решили вернуться сюда, но ничего не нашла. Я пробуду тут еще неделю и, если не получу других указаний, вернусь в Туркад. Даже вельмы махнули на них рукой. Несколько дней назад они в спешке ускакали в сторону Хетчета.

Отошли мне назад почтовую птицу.

Таллия”.

Таллия спустилась вниз и встретила на пороге корчмы Шанда. Он улыбнулся, услышав ее просьбу, и скрылся в стоявшем рядом с конюшней амбаре. Вскоре он вернулся, держа в руках миску с только что умерщвленной крупной бурой крысой. Вместе с Таллией они прошли в небольшую пристройку у задней стены корчмы, где Таллия держала почтовую птицу, в качестве которой она, как и все на Сантенаре, использовала здоровенного злобного скита. Скит замерз и, сидя в полутьме на насесте, выглядел еще уродливее обычного. Впрочем, когда Таллия с Шандом подошли поближе, скит кровожадно защелкал клювом, переминаясь с лапы на лапу, примериваясь, чей глаз ему сподручнее выклевать. У скита были крупные темные глаза, такие мутные, что в них не отражался даже свет из дверного проема. От злобы он изрядно пощипал сам себе на груди перья, сквозь которые теперь просвечивала темная кожа.

Шанд махал руками перед скитом, пытаясь увернуться от кривого, острого и длинного клюва, которым тот с хриплыми криками пытался его ухватить, а Таллия быстро зашла сзади и ловким движением надела скиту на голову кожаный колпак, закрепленный на конце тонкого шеста. Скит сразу же успокоился, и Шанд взял его на руки, поглаживая мягкие перья на шее, пока Таллия застегивала на нем ремешки, к которым крепилась сумочка для посланий. Когда все было готово, Шанд водрузил скита на насест, поставив перед ним миску с еще теплой крысой, а Таллия сняла колпак с головы птицы.

Скит без особого энтузиазма попробовал схватить Шанда за ухо, а потом отвернулся от него и с сопением стал раздирать крысу на части, тут же глотая куски мяса. По пристройке распространился запах теплой крови. Разделавшись с крысой, скит вытер клюв о солому, пару раз глотнул воды, булькая горлом, а потом внезапно с шумом расправил крылья и с готовностью подался вперед на насесте, глядя на дверь сверкающими глазами.

Таллия с Шандом прокрались к двери, чуть приоткрыли ее и выскользнули наружу. Потом Шанд при помощи шеста распахнул дверь. Некоторое время все было тихо, и Таллия уже шагнула, чтобы посмотреть, что происходит внутри, но Шанд схватил ее за рукав и без особых церемоний оттащил назад. В тот же момент снова послышалось хлопанье широких крыльев, и из двери стрелой вылетел скит, по пути попытавшись вцепиться когтистой лапой Таллии в лицо. Несколько мгновений скит парил над сараем, недобро поглядывая на Таллию, но потом его подхватил холодный ветер, он взмыл в небо и повернул в сторону Туркада.

Таллия с Шандом молча смотрели ему вслед, пока он не превратился в черную точку на темном небе, а потом направились в теплую корчму.

– Да, я чуть не дала маху! – сказала Таллия, взявшись за дверную ручку. – Если бы ты меня вовремя не оттащил...

– Со скитами надо обращаться осторожно, – ответил Шанд. – Однажды у меня на глазах погиб человек: скит разорвал ему горло. Но какой гонец сравнится в скорости с этой тварью?!

Через два дня прилетела другая почтовая птица. На этот раз послание было написано не на пергаменте с гербом Магистра Совета, а на грязном клочке коричневой бумаги.

“Таллия!

Мои наихудшие опасения оправдались. Меня свергли. Они пришли ночью. Несколько моих верных слуг погибло, но я был готов к такому повороту событий и сумел скрыться по тайному ходу. Думаю, меня бы тоже убили, но я пробрался на укрепленную виллу, и какое-то время мне ничто не угрожает.

Искать Карану теперь не имеет смысла. Возвращайся в Туркад, но потихоньку. Я постараюсь сохранить своих людей, но без средств, имевшихся в распоряжении Магистра Совета, это будет нелегко. Мы должны принять меры к тому, чтобы оно не попало в чужие руки.

Армия Иггура перешла в наступление.

Не посылай мне больше птиц.

М.”

Таллия показала письмо Шанду.

– Ты поедешь? – спросил он.

– Да, даже по глубокому снегу. Я нужна ему сейчас. Ничего удивительного в произошедшем нет: сколько я его помню, он всегда боялся, что его свергнут, и опасался Иггура. Но меня тревожит то, что эти события совпали с охотой на Зеркало.

– Это тревожит даже меня здесь, в Туллине, – сказал Шанд. – Хоть я и поклялся больше не вмешиваться в дела Сантенара, теперь я не могу оставаться в стороне. И почему я не помог Лиану, когда он меня просил!.. Впрочем, что сейчас об этом вспоминать! Я тоже отправлюсь в Туркад, но позднее. До этого мне нужно закончить тут кое-какие дела.

23

«Аркимские сказания»

На следующее утро Карана проснулась на рассвете, приготовила поднос с завтраком, отнесла его в комнату Лиана и начала трясти за плечо спавшего молодого человека.

– Что случилось? – застонал Лиан, приоткрыв слипавшиеся глаза. – Пожар?

– Просыпайся, сурок!

Лиан протер глаза и с трудом сел на постели.

– Что-то случилось?

– Пора завтракать! – ответила Карана, поставив перед ним поднос, полный еды.

Лиан удивленно смотрел на нее. Его голова гудела от вчерашнего вина.

– Я иду к Раэлю. Пойдешь со мной?

– Я бы поспал еще часиков десять, – ответил Лиан недовольным голосом.

Карана провела рукой по его волосам и выпорхнула из комнаты. Лиан взялся было за поднос с завтраком, но стоило двери захлопнуться за Караной, как он поставил его на пол и через мгновение уже крепко спал.

Раэль завтракал в одиночестве, когда в дверях появилась Карана. Он поднялся ей навстречу, обнял ее и спросил:

– Позавтракаешь со мной? Я только что встал.

– Спасибо, я уже завтракала. Но не откажусь от чая, если у тебя есть мой любимый.

Карана взяла подушку и села к столу напротив Раэля, протянув ему чашку с позвякивавшими кусочками льда, куда тот налил ей холодного имбирного чая.

– Я так рада, что снова в Шазмаке! И очень рада видеть тебя!

– Я очень скучал по тебе, – сказал Раэль. – Мне стало не хватать тебя сразу же, как уехал отсюда. Весь год в Стае-соре я ужасно страдал, а когда вернулся, тебя уже и след простыл.

– После твоего отъезда моя жизнь в Шазмаке превратилась в сплошной кошмар, – сказала Карана. – Ко мне стал приставать Эммант, это отвратительное, развратное животное! Он просто не давал мне прохода! – Она содрогнулась, вспомнив, как все было. – Вот я и постаралась исчезнуть бесследно. Боялась, что он будет меня преследовать. Я целых четыре года скиталась по Сантенару... А почему ты уехал?

– Меня отослал Тензор.

Услышав это имя, Карана вздрогнула.

– Тензор!.. Он здесь?

– А что? – удивленно спросил Раэль. – Нет, его нету. Несколько месяцев назад он отправился на восток и вернется только через год.

Карана облегченно вздохнула.

– Когда ты уехал, мне было очень плохо, – сказала она. – А я-то думала, что мы... Что мы можем...

– Я тоже так думал, – сказал Раэль, глядя на девушку большими печальными глазами. – Когда я вернулся, был готов сделать тебе предложение, и если бы ты согласилась, то я порвал бы со своим народом и отправился с тобой в изгнание. Но теперь это невозможно.

– Я думала, что нравлюсь Малиене, – прошептала Карана, глядя Раэлю прямо в глаза.

– Моя мать действительно хорошо к тебе относится, но Тензор категорически против.

– А что он имеет против меня?

– Все дело в крови, текущей у тебя в жилах, и в том, какими бывают последствия смешанного брака.

– Но такие браки случались и раньше!..

– Знаю. Я сам говорил об этом Тензору, но он непреклонен. Он считает, что у тебя тяжелая наследственность, но ни за что не хочет объяснить, в чем, собственно, она проявляется.

Карана заметно приуныла.

– Может, он и прав. В моем роду всегда были безумцы. Вот уже пятьсот лет считается, что все Ферны или гении, или сумасшедшие.

– Ты же знаешь, аркимы сочувственно относятся к безумию, потому что оно сопутствует гениальности. Видимо, он скрывает что-то другое.

– Да, но ты мог бы его не послушаться.

– Мог бы. Семь лет тому назад, – ответил Раэль. – Карана, дело в том, что я... – Он замолчал, потом заговорил вновь: – Мне очень жаль, но теперь это невозможно.

Карана в полном молчании пила чай, глядя на давившегося едой Раэля. Наконец он отставил недоеденный завтрак в сторону с таким выражение лица, словно тот был полит желчью.

– Что ж, все верно: что ушло, того не вернуть, – сказала Карана печально. – С тех пор я тоже изменилась... Наверное, что ни делается, все к лучшему.

– Наверное, – согласился Раэль, всем своим видом показывая, что тема закрыта. – Да, ты, вероятно, многое повидала. Откуда ты пришла теперь?

– Из Туллина.

– А почему ты выбрала эту ужасную тропу? Или это секрет?

– Я... я не хочу обманывать тебя, Раэль. Я попала в очень нехорошую историю. Мне пришлось воспользоваться своими способностями, чтобы помочь кое-кому пробраться в Фиц Горго и похитить у Иггура одну вещь. Мою спутницу схватили, и теперь я без нее заканчиваю начатое дело. Последние два месяца меня все время преследовали.

Карана никогда еще не видела на лице у Раэля такого удивления.

– Воистину ты уже не та девочка, какую я когда-то знал! А что вы похитили?

– Я поклялась не говорить об этом.

– Не говори, раз поклялась! Что нам за дело до возни людей на Сантенаре! Но расскажи мне о своих приключениях хотя бы то, что можешь!

За рассказом Караны утро пролетело незаметно. Несколько раз девушка чуть не проболталась, с трудом борясь с почти непреодолимым желанием избавиться от тяготившего ее бремени, достать Зеркало и отдать его Раэлю, но воспоминания о холодном начале их беседы помогли ей сдержаться. Когда Карана закончила, был уже полдень.

– Ого! Я же бросила беднягу Лиана в полном одиночестве в незнакомом городе! Воспитанные девушки так не поступают! – воскликнула она и вскочила с подушки.

– Карана! – окликнул ее Раэль. – Береги себя! Мир снова оказался на перепутье и скоро станет очень неуютным местом для двоекровников! Никому ни слова о своих способностях!

– Ладно! – пообещала Карана, поцеловала его в щеку и выбежала из комнаты.

Вернувшись к себе, она обнаружила, что Лиан не скучает. К ней в гости зашло несколько шазмакцев, которые, не застав ее, остались, чтобы пообщаться с новым Другом аркимов. Каране надо было обдумать услышанное, и она снова вышла из своих покоев и отправилась куда глаза глядят по коридорам Шазмака, погрузившись в мечты и воспоминания, приветствуя попадавшихся на пути старых знакомых, а иногда даже провожая их к себе, чтобы познакомить с Лианом, о котором она всем подробно рассказывала, хотя многим и так уже было о нем известно.

Все аркимы обращались с Лианом чрезвычайно учтиво, некоторые проявляли интерес к его талантам. Ему было очень приятно узнать, что аркимы тоже хранят свои Предания и даже осведомлены о существовании Чантхедского Праздника, хотя он втайне и расстроился из-за того, что никто из них не слышал ни о нем самом, ни о его выступлениях.

Когда ближе к вечеру Карана с Лианом пили у себя чай, к ним вошел улыбающийся Раэль.

– У меня есть хорошая новость, – сказал он. – Тензор будет здесь через несколько дней, от силы через неделю.

Карана уронила на стол чашку с чаем, который разлился прямо на книгу Великих Сказаний. Лиан схватил ее со стола и стал лихорадочно обтирать обложку о свою рубашку. Карана поспешно вытерла со стола, сумела взять себя в руки и уже совершенно спокойно спросила:

– Тензор? Ты же говорил, что он где-то за Туркадским Морем!

– Он там был, но, судя по всему, что-то заставило его вернуться. Только что из Туркада прибыло сообщение, написанное им два дня назад. Сейчас он уже возле Баннадора. Он очень обрадуется, застав тебя здесь!

– Надеюсь, – сдавленным голосом сказала Карана вслед уходившему Раэлю.

Когда арким удалился, Карана некоторое время сидела не двигаясь, словно окаменев. Потом ушла к себе в комнату и закрыла дверь. Там она забралась на широкий подоконник и просидела так не один час, прижавшись плечом к толстому стеклу, сначала наблюдая за меркнувшими красками заката, а потом, когда на улице совсем стемнело, – за отражением своего лица в оконном стекле.

“Скоро здесь будет Тензор! Что же мне делать?!” Каране ничего не приходило в голову. Она упустила возможность избавиться от Зеркала и попала с ним в новую западню! Более того, из-за нее в ловушке оказался и Лиан.

Лиан же решил не тревожить явно желавшую побыть в одиночестве Карану, но его замучило любопытство. Не выдержав, он постучал к ней в дверь. Она не ответила, однако он все же вошел, захватив с собой только что заваренный чай и остатки вчерашней трапезы. Карана указала ему на ложе. Он сел, посмотрел на нее, потом отвернулся.

Внезапно Карана спрыгнула с подоконника.

– Я не могу быть здесь! – воскликнула она и выбежала из комнаты.

Лиан, не понимая, где Карана не может быть, – в одной комнате с ним или в Шазмаке, – некоторое время задумчиво жевал и пил чай, потом взял поднос и вернулся в центральную комнату. Остаток вечера он делал записи в своем дневнике, к которому не прикасался более недели. Вскоре Лиан с головой погрузился в воспоминания о недавних событиях, забыв обо всем остальном.

Карана возвратилась поздно. Она тихонько вошла в комнату и с усталым и недовольным видом плюхнулась на диван напротив Лиана. Тот поднял на нее глаза:

– Хочешь чая?

– Да, пожалуйста! – прошептала девушка.

Она отпивала небольшими глоточками горячий чай, согревая руки о чашку, и жевала маленькие дольки сушеных фруктов.

– Это все из-за Тензора! – наконец сказала она. – Я знала, что мне нельзя тут появляться!

– Объясни мне, в чем дело! Может, я смогу тебе помочь.

– Не сможешь! – Потом после долгого неловкого молчания Карана добавила: – Спасибо тебе, Лиан! Мне очень приятно слышать, что ты предлагаешь мне помощь, но у тебя ничего не выйдет. Попробуй вообще выбросить все это из головы!

Посреди ночи Карана проснулась от кошмара. Ей приснилось, что Шазмак пал жертвой измены, что он сдался без сопротивления, а ее друзей перерезали, как стадо баранов. Все самое дорогое для нее в Шазмаке было разрушено и осквернено, а случилось это по ее вине – из-за того что она появилась тут с Зеркалом.

Пробуждение не принесло облегчения. Она тщетно пыталась вспомнить, из-за чего именно произошла увиденная ею во сне катастрофа: из-за того, что она отдала Зеркало аркимам, или из-за того, что скрыла его от них.

Утром у Караны был очень расстроенный вид, и чем дальше, тем более мрачной, замкнутой и даже скрытной она казалась. Лиан, как мог, старался развлечь ее, но она избегала его общества, и с этого дня он ее почти не видел. Она вставала рано, а возвращалась после того, как он ложился спать, стараясь с ним не встречаться.

В комнатах было холодно, и Лиан редко сидел там, предпочитая слоняться по залам и коридорам огромного города, иногда в сопровождении Раэля, а иногда и сам по себе, так как тот указал, в каких границах ему разрешено перемещаться в одиночку. Везде с ним обращались со сдержанной учтивостью, с неизменным терпением отвечая на его вопросы. Если хозяев и раздражало его любопытство, им удавалось это скрыть. Лиан многое разузнал об аркимах и перебирал в уме Предания, пытаясь вспомнить те строки, в которых они могли косвенно упоминаться, и мысленно делая наброски для своего будущего “Сказания о Зеркале”, хотя о самом Зеркале он ничего и не спрашивал, а аркимы о нем ни разу не упомянули. Он потирал руки, представляя, насколько интереснее “Сказания о Тар Гаарне” будет его история, ведь он сам побывал в Шазмаке!

На второй день Лиан устал блуждать по городу. Хотя здания и росписи повсюду были разными, мрачный мир, который они олицетворяли, везде был одним и тем же. Лиан тщетно искал Карану, ушедшую на рассвете. Раэля тоже нигде не было видно. Утром Лиан поупражнялся в искусстве складывать сказания, но эти занятия лишь возбудили его желание подержать в руках Зеркало. Некоторое время Лиан писал дневник, но и это его сегодня не увлекало.

Потом он подумал, что в Шазмаке обязательно должна быть библиотека. Лиан вспомнил, что накануне о ней вроде бы шла речь недалеко от лестницы, ведущей в одну из башен. Он стал бы счастливейшим из летописцев, если бы аркимы позволили ему хотя бы одним глазком взглянуть на свою библиотеку! Может, он найдет там что-нибудь о Непреодолимой Преграде! Размышляя об этой заманчивой возможности, Лиан вышел из комнаты. Очень скоро он безнадежно заблудился. Он как раз стоял у подножия длинной лестницы, взявшись рукой за перила и решая, в какую сторону пойти, когда вдруг заметил наверху Раэля, спускавшегося к нему, чтобы узнать, куда направляется Лиан.