Сказания трех миров (№1) - Тень в зеркале

И тут в глубине ее души закипела дикая ярость. Сколько можно над ней издеваться! Таившаяся сначала где-то очень глубоко, ее ярость стала рваться наружу, и внезапно Магрета не выдержала.

Без малейшего предупреждения – сама Магрета даже не успела ни о чем подумать – ее гнев выплеснулся: она резким движением вытянула руку в сторону Яфита, растопырив пальцы, как языки пламени, и позабыв все, от чего ее так часто предостерегали и чему так долго учили, обрушила на него всю силу своей раздраженной длительной пыткой воли.

Вельм замер с открытым ртом и несколько мгновений не двигался. Потом он рухнул навзничь. Лицо вельма покрылось красными пятнами, и его исказила гримаса боли. Яфит то конвульсивно обхватывал свои плечи длинными руками, то снова раскидывал их в стороны.

“Слишком сильно и слишком поздно! – подумала Магрета. – Опять у меня ничего не вышло!”

Два остальных вельма не шевелились. Мужчина побледнел и с такой силой сжал край скамейки, что у него побелели костяшки пальцев. Вартила же, словно готовясь к прыжку, приподнялась, искривив губы в едва заметной усмешке. От ее вида Магрете стало не по себе.

– Надо рассказать об этом Яркуну, – проговорила Вартила второму вельму. – Позови его!

– Он еще не вернулся.

– Ладно. Пусть зайдет сюда, как приедет... Мне она не нравится. Она слишком сильная. Надо узнать, кто ее послал... Впрочем, второй развязать язык будет, пожалуй, попроще.

В этот момент распахнулась дверь и в помещение вошел Иггур. Магрете показалось, что его фигура заполнила собой все пространство вокруг. Он был в длинном плаще и высокой серой шляпе, на полях которой сверкали капли воды. Его сапоги были в черной грязи.

– Теперь я поговорю с ней... сам, – негромко и по обыкновению запинаясь проговорил он. – Отведите ее ко мне в кабинет.

– Но, хозяин... – начала было Вартила, а потом замолчала и отвернулась.

Магрета, спотыкаясь, вошла в кабинет к Иггуру. Ей пришлось подниматься по бесчисленным лестницам, и она совсем запыхалась. К тому же последствия ее воздействия на вельма не заставили себя ждать: у нее начался сильнейший приступ боли. Иггур что-то сказал ей, но она не слышала его и почти не видела, пока он не подошел поближе. Магрета корчилась на полу. Ее била дрожь. Она заметила, что над ней возвышается чья-то огромная тень, но не могла думать ни о чем, кроме своей жажды и невыносимой головной боли.

– Воды! – прохрипела она. – Умоляю! Воды!

Иггур с трудом присел около нее и стал разглядывать ее лицо. Вдруг к его щекам прилила кровь, и Магрета отшатнулась, думая, что он ее сейчас ударит. Но Иггур, глухо застонав, поднялся на ноги, хромая, подошел к двери и потянул за висевший там шнур.

В тот же миг в комнате появился слуга. Иггур что-то сказал ему и еще раз дернул за шнур. Появился второй слуга, и вдвоем они отнесли Магрету в одно из соседних помещений, сняли с нее грязную одежду, положили в ванну с восхитительно горячей водой и принесли ей все чистое.

Потом они проводили ее в другую комнату, где был накрыт стоявший рядом с пылавшим камином маленький столик с изогнутыми ножками. Пища была незамысловатая: маринованная рыба, тушеные овощи и грубый хлеб, а также ларс, не очень крепкий желтоватый напиток, который в Ористе всегда подают к столу. Магрете так хотелось пить, что она немедленно осушила два бокала. Пока девушка ела, слуги стояли у дверей, пристально наблюдая за ней. Когда же Магрета насытилась, они отвели ее обратно в кабинет к Иггуру и усадили на диван у недавно затопленного камина, поставив рядом с ней бокал с ларсом. Иггура в комнате не было. Сидя у огня в чистой и сухой одежде, Магрета согрелась в первый раз с тех пор, как оказалась с Караной в болотах Ориста, хотя страх не отпускал ее ни на минуту. Ларс был не очень крепким напитком, но после него ей захотелось спать, и она с трудом преодолела в себе желание расслабиться.

Вскоре вернулся Иггур. Теперь на нем была длинная шерстяная рубаха, а на сапоги спускались штаны из плотной ткани. Слуги удалились. Иггур пододвинул стул к огню с другой стороны камина. Он или успокоился, или искусно скрывал свой гнев. Его волевое лицо было спокойным, почти дружелюбным. Магрета не понимала, что означает такая перемена. Несмотря на свои многочисленные способности, Магрета не очень хорошо разбиралась в людях и в том, что творится у них в голове. Поэтому все происходившее оставалось для нее загадкой.

– Ну что? Тебе лучше?

– Да. Спасибо, – ответила она, не зная, как воспринимать эти знаки внимания.

– Вельмы проявили чрезмерное рвение, пока я командовал погоней.

Магрета просто не верила своим ушам: казалось, Иггур оправдывается перед ней.

– Что ты сделал с Караной? – спросила она.

Иггур придвинул свой стул поближе и посмотрел прямо в глаза Магрете. Казалось, он что-то искал в них, а то, что нашел, поразило его. Магрета вздрогнула и отодвинулась на другой конец дивана.

Теперь Иггур заговорил быстрее, и было почти незаметно, что это стоит ему усилий.

– У меня очень мало времени. Кто такая Карана? Куда она отправилась с Зеркалом?

Неужели Каране удалось уйти от погони?! Магрета просто не верила своим ушам. О коварстве Иггура ходили легенды, но никто еще не называл его добрым и чутким человеком. От него можно ожидать любой хитрости, и лучше всего было бы вообще не отвечать.

– Я ничего тебе не скажу, – проговорила Магрета. Иггур терпеливо повторял одни и те же вопросы и даже пытался надавить на нее всей мощью своей воли, но Магрета не проронила ни слова. Лишь один раз он позволил себе вспышку ярости и ударил кулаком по маленькому столу с такой силой, что бокал Магреты отлетел к стене, и по ней потекли желтые струйки.

– Говори же! – воскликнул он, но, взглянув ей в глаза, понял, что она не подчинится.

Магрете же почему-то казалось, что он совсем на нее не злится, что это всего лишь игра и что на самом деле его ярость притворная, – настолько этот показной гнев отличался от предыдущих припадков его слепой ярости. Почему же его отношение к ней так изменилось?

Магрета настолько устала, что едва могла сидеть. Иггур снова позвал слуг, которые отнесли ее в маленькую комнату с кроватью. Пока они помогали ей раздеться, Магрета стояла молча, закрыв глаза. Потом она завернулась в холодные простыни и попыталась заснуть.

Дверь неслышно растворилась, и в комнату вошел Иггур, держа накрытую платком лампу. У Магреты были все основания ему не доверять. Сейчас в комнату Магреты его привела злость, которую он старательно скрывал, злость из-за потери Зеркала, игравшего такую огромную роль в его планах на будущее. Ему было необходимо получить от Магреты сведения о том, куда Карана несла Зеркало. К тому же Иггур уже давно использовал Зеркало, чтобы наблюдать за оборонительными приготовлениями своих недругов. Но он все время подозревал, что Зеркало обладает и другими, гораздо более важными способностями, которые могут помочь ему преодолеть путы пространства, приковывавшие владык Сантенара к их маленьким царствам, а также – отплатить тем, кто так несправедливо с ним обошелся. Однако Иггуром двигала не только жажда мести; он хотел объединить под своим владычеством весь Мельдорин и даже весь Сантенар, чувствуя, что больше никому это не под силу. Он собирался мстить по мелочам только сначала. Когда же весь Сантенар окажется под его властью, он начнет мстить всерьез, и для этого ему понадобится все, что он сможет выжать из своих новых владений.

Впрочем, Иггур отправился в комнату к Магрете не только потому, что гневался на нее, но и потому, что она не переставала поражать его и будить в нем любопытство. За долгие часы их поединка, еще до того, как он наконец ее сломил, между ними что-то произошло. Может быть, одиночество Магреты и ее страдания нашли отзвук в сердце Иггура. А может, он решил получше ее изучить, потому что догадывался, кто она такая и на что способна.

Иггур поставил лампу на пол рядом с кроватью, уселся на стул и молча уставился на Магрету. Во сне она была такой спокойной, какой он еще ее не видел, и ему очень захотелось протянуть руку и погладить ее по щеке, но он подавил это желание.

Свет лампы упал на лицо Магрете, она зашевелилась и с трудом раскрыла глаза. Она настолько устала, что лишь через минуту вспомнила, где находится, и у нее на лице снова появилось несчастное выражение.

“Что же с тобой сделала Феламора? – подумал Иггур. – За что она так над тобой издевалась?” Магрета будила в нем странные чувства, которых он ни разу не испытывал за всю свою долгую жизнь. Что же это за девушка? Почему она так его интересует? Чем она его околдовала?

Магрета села на кровати, завернувшись от холода в одеяло, и, насколько позволяла узкая кровать, отодвинулась от Иггура. Она еще не совсем проснулась, и его взгляд смутил ее. Желтые блики лампы придавали его лицу особенно зловещее выражение. Время от времени Иггур сверкал глазами из-под густых бровей.

Когда он наконец заговорил, его голос поразил Магрету, как раскат грома, ударивший в ночной тишине и отозвавшийся эхом от каменных стен.

– Зачем Феламоре Зеркало? – спросил он.

– Почитай Предания! – коротко ответила Магрета.

– Я их читал, – тихо сказал Иггур. – Но в них говорится, что Феламоры не стало много веков назад, а феллемы, ее народ, исчезли. Откуда же она взялась? Почему она восстала из небытия именно сейчас? И откуда у тебя такая сила? Зачем нужно такое существо, как ты?

– Я просто служу Феламоре. А нужна я лишь для того, чтобы выполнять ее волю.

Иггур как-то странно взглянул на Магрету:

– Я тебе не верю. Что тебе Феламора? Ведь ты же не из феллемов!

Магрете стало не по себе. Иггур коснулся того, о чем обычно не говорили.

– Я не стану обсуждать с тобой свою госпожу.

– А кто такая твоя подруга Карана?

“А, значит, ты все-таки ее не поймал!” – подумала Магрета и едва заметно улыбнулась.

– Она из рода Фернов, что живут в Баннадоре, – сказала она.

– Ах вот оно что! – сказал Иггур. – Так, значит, она из Фернов! Они всегда были не в себе. На них лежит проклятье. Зачастую они теряют рассудок... А ведь она еще совсем юная. Как бы она тоже не сошла с ума от таких испытаний! Разве ты за нее не боишься?

Магрета опустила глаза, не решаясь говорить. И откуда ему все это известно?!

– На самом деле я с ней почти незнакома, – задумчиво сказала она. – Карана действительно выглядит очень юной, она любит шутить над серьезными вещами, тем не менее у нее железная воля. Она слишком хорошо знает, что почем в этом мире, чтобы ты сумел ее поймать. – Произнося эти слова, Магрета сама поразилась тому, как неубедительно они звучат. И зачем только она все это говорит своему врагу?! Как ему удалось до такой степени ее обезоружить?!

Иггур невольно посочувствовал Магрете, столь неудачно защищавшей Карану. Он протянул руку и прикоснулся к щеке Магреты. Прикосновение его пальцев было почти нежным, но Магрета никак не могла забыть, каким страшным он был в гневе.

Ни она, ни Иггур не заметили, как дверь в комнату чуть приоткрылась, и не почувствовали, что за ними кто-то наблюдает. А наблюдала за ними Вартила. Ее грубое, словно высеченное из камня лицо на мгновение исказила свирепая гримаса, но потом оно снова обрело обычное бесстрастное выражение. Вскоре вельмиха удалилась.

Иггур посмотрел Магрете прямо в глаза:

– Куда пошла Карана? К морю? К озеру Нейд?.. Да, да, я читаю в твоих глазах, что она направилась именно туда. Может, там ее кто-нибудь поджидает?

И снова глаза Магреты выдали ее. Неужели ей ничего не скрыть от него?! Как же она устала! Она обхватила голову руками, желая спрятаться от Иггура и в ужасе ожидая его слов.

– А теперь последний вопрос! Где Карана встретится с Феламорой?

Магрета молчала. Она пыталась заставить себя не отвечать, старалась изгнать из головы даже малейшую мысль о Сете, но Иггур, внезапно оказавшись у нее за спиной, снова коснулся ее лица длинными пальцами и закрыл ей глаза ладонями.

– Где? – повторил он шепотом свой вопрос. Магрета снова ощутила его непреклонную волю. Казалось, она сейчас упадет в обморок. Прикосновение пальцев Иггура было очень легким, но его воля подавляла, и Магрета не могла ей противостоять.

– Я попробую угадать сам, – едва слышно прошептал Иггур, наклонившись к самому ее уху. – Феллемы всегда жили на юго-востоке. Но отправляться с Зеркалом в такое длинное путешествие слишком опасно. Феламора сейчас на Мельдорине и наверняка где-то на берегу моря. Может быть, в Туркаде?

Магрета не удержалась и перевела дух.

– Так, значит, не в Туркаде! В Виликшатуре? В Альцифере? Нет, вряд ли. В Гнульпе? Нет, слишком далеко. Ах да, конечно, не на берегу моря, но недалеко от него, на великой реке Гарр!

Веки Магреты дернулись, защекотав ресницами кончики пальцев Иггура.

– Ага! Она в Сете!.. Теперь спи спокойно. Я узнал все, что мне нужно.

Иггур еще несколько мгновений смотрел на Магрету, на ее обнаженные плечи, на ее прекрасное грустное лицо, обрамленное темными волосами. Потом он быстро встал, поднял с пола лампу и вышел из комнаты, осторожно затворив за собой тихо щелкнувшую дверь.

Магрета медленно опустилась на кровать. Ее била дрожь, и она куталась в одеяло. Сна как не бывало! Все ее усилия оказались тщетными! Напрасно ее так долго готовили! Она не устояла из-за страшной усталости.

Магрету утешало только то, что Карана скрылась в подземном лабиринте уже два дня назад, а вчера вечером Иггур появился в сапогах, измазанных прибрежной грязью, и от него пахло морем. Значит, Каране удалось выбраться из Фиц Горго. Надо было попытаться чем-нибудь ей помочь, хотя бы ненадолго отвлечь от нее внимание Иггура.

Не зажигая света, Магрета быстро оделась, приоткрыла дверь и выглянула наружу. У дверей напротив маячила чья-то фигура. Магрета подобралась поближе, очень надеясь, что это не вельм. Внимательно разглядев стоявшего к ней спиной слугу, она в этом убедилась. Через несколько минут он пошевелился, почесал себе спину между лопаток и скрылся за дверью. Магрета передвигалась совершенно бесшумно. Она спряталась в темном углу рядом с дверью, за которой исчез слуга, и, когда тот вновь появился, оглушила его ударом по затылку и оттащила в угол. Может, за дверью еще один слуга? Магрета приложила ухо к замочной скважине, но там было тихо. Она сжалась в комок, чтобы одним ударом сбить с ног стражника, если он там окажется, но за дверью было пусто.

Некоторое время Магрета колебалась. Она понимала, что еще слишком слаба, чтобы пытаться бежать из Фиц Горго. Поэтому она пробралась в находившиеся по соседству покои Иггура. Они были освещены только красноватым светом угольков, мерцавших в камине. Магрета осторожно осмотрелась по сторонам. Иггура нигде не было, но она чувствовала, что он только что был здесь. Ее внимание привлек длинный стол, заваленный картами и бумагами. Она взяла верхнюю карту с изображением земель восточного Мельдорина от гор и до Туркадского Моря, испещренную какими-то значками. Магрета поднесла было карту поближе к свету, падавшему от еще тлевших в камине углей, но тут кто-то подобравшийся к ней сзади схватил холодной рукой ее запястье. У Магреты по коже побежали мурашки, и она чуть не закричала от страха и отвращения.

– На этот раз ты так просто не отделаешься! – прошипела Вартила и вытолкала Магрету из комнаты.

15

Глубокое разочарование

Грязный, оборванный незнакомец, рухнувший к ногам Караны, был действительно Лиан, хотя в этом жалком обломке кораблекрушения трудно было признать сказителя, который когда-то произвел на нее такое ошеломляющее впечатление. И все же звук его голоса и даже произнесенные им нелепые слова пролились как бальзам на ее израненную душу. Но почему же она не ощутила его приближения? И как он вообще здесь оказался? Неужели ее робкие надежды и смутные сновидения сумели заставить его бросить спокойную жизнь и забраться в такую глушь? Это было невероятно: Карана никогда не замечала за собой столь огромной силы внушения. Наверняка это было лишь случайное совпадение. И все же что он здесь делает? Чем она обязана потрясающей удаче?

Лиан застонал и вздрогнул. Рана у него на лбу снова стала кровоточить. Карана перевернула его на спину одной рукой, ведь запястье другой по-прежнему болело при малейшем усилии. При этом девушка почувствовала, что покрытая синяками и ссадинами кожа Лиана холодна как лед. Его одежда насквозь промокла. Он мог умереть от переохлаждения прямо у нее на руках.

Карана подбросила в огонь дрова и, когда костер разгорелся, раздела Лиана до нижнего белья. Ее не покидало ощущение, что ей поручили заботу о драгоценной реликвии. Она отметила, что у него, как и у нее самой, очень красивая гладкая бледная кожа, правда, сейчас все его тело было в кровоподтеках. Карана насухо вытерла Лиана одной из своих рубашек и растирала ему руки и нога до тех пор, пока не увидела, что к ним прилила кровь. Потом она завернула Лиана в одеяло и подтащила поближе к костру. Вскоре лицо у него немного порозовело.

Карана попробовала найти в мешке Лиана сухую одежду, но все его содержимое тоже насквозь промокло. Ей удалось натянуть у огня бечевку и развесить его мокрую одежду так близко к костру, что ее лизали языки пламени и от нее шел пар. Впрочем, другого способа высушить сегодня вечером что-нибудь из его одежды не было.

Потом Карана вновь задумалась о неожиданном появлении своего гостя. Последняя неделя пути по тропам на заваленных снегом крутых горных склонах была невероятно тяжелой. Сломанная кость срасталась плохо и сильно болела, Карана не упала в снег и не замерзла лишь благодаря воспоминаниям о прекрасном летописце. Она не растворялась в романтических грезах, ей просто нужно было с кем-то мысленно разговаривать, обсуждать сложную проблему выбора, перед которой она оказалась. Кто лучше знаменитого летописца рассказал бы ей Предания о Феламоре, Иггуре, Мендарке и даже Тензоре, которые могли помочь ей определиться с тем, что делать с Зеркалом, мысли о котором не покидали девушку? От этого решения зависело так много, что, думая о нем, Карана забывала и о данном Магрете обещании, и о собственном долге перед аркимами.

О чем же она размышляла вечера ночью, когда ее безмолвный призыв о помощи коснулся чьих-то ушей? Она ощутила, что помощь близка, но не поняла, откуда она придет и когда, и уж конечно представить себе не могла, в чьем лице она явится. Карана попыталась вспомнить, что она думала, мысленно взывая к Лиану. Первый раз она обратилась к нему дней десять назад, но сделала это бессознательно, повинуясь своим мечтам и желаниям. Во втором же призыве, который он уловил вчера ночью в Туллине, она прямо просила его помочь и умоляла поторопиться, и вот он тут как тут! Как же ей теперь с ним быть? Может, он и замечательный сказитель, но, судя по всему, толку от него в горах будет мало. Пожалуй, спасать нужно его самого!

Лиан застонал и открыл глаза. Он лежал у огня. Рядом с ним на корточках сидела рыжеволосая девушка. В руках у нее были кружка горячей воды и тряпочка, которой она старалась смыть кровь, запекшуюся вокруг раны у него на лбу. Вздрогнув, Лиан издал протяжный стон. У него раскалывалась от боли голова, а каждый раз, когда он пытался набрать в грудь воздуха, его бок пронзала острая боль. Внезапно девушка встала, порылась в мешке, лежавшем на скамье, и вернулась с небольшой баночкой. Она неловко сняла с баночки крышку, затем помазала его рану каким-то коричневым снадобьем. Прилепив на рану несколько чистых тряпочек, она перевязала ему голову, затянув узел левой рукой и зубами. Проделав все это без особых церемоний, она уселась неподалеку на пол и уставилась на него.

От боли у Лиана слезились глаза. Даже на таком незначительном расстоянии он не мог как следует рассмотреть лицо девушки. Он видел только всклокоченные рыжие волосы и зеленые, как нефрит, глаза на бледном лице. Впрочем, он скоро различил, что ее глаза были еще зеленее, чем ему показалось сначала, – они были цвета малахитовых колонн в Главном зале Школы Преданий. Лиан попытался сесть, но почувствовал острую боль во всем теле, от которой из глаз у него покатились слезы. Девушка наклонилась к нему, чтобы стереть со щеки запекшуюся кровь. Ее лицо разительно отличалось от лица Лиана своими строгими, словно высеченными из мрамора чертами. И только маленький шрам над одной из бровей нарушал их совершенство. Лиан уловил исходивший от ее волос знакомый тонкий аромат перетертых листьев лимонного дерева. Она была в серо-зеленой рубахе и штанах, а запястье ее подвязанной правой руки было забинтовано грязной тряпкой. Именно такой ему ее и описывали, но он не ожидал, что она настолько молода. Его не покидало ощущение, что он уже где-то видел ее, вот только где?

Лиан подумал, что сидевшая перед ним девушка очень милая и смешная. Будь она немного постарше и повыше ростом, а ее волосы не такого жуткого цвета, он вообще счел бы ее хорошенькой. Из-за какого невероятного стечения обстоятельств она попала в эту жуткую историю? Она выглядела так молодо, что непонятно было, кто мог принимать ее всерьез.

– Ты на самом деле Карана? – спросил он с сомнением.

Карана разглядывала его. Он произнес всего лишь пару слов, но она сразу узнала его магический голос.

– Что же мне с тобой делать? – проговорила она негромким приятным голосом, вперив глаза в потолок; при этом удивленному Лиану показалось, что она над ним посмеивается. – Отчего мои молитвы принесли такой незрелый плод?

Девушка мелодично рассмеялась. За последние два месяца непрерывного бегства, мечтаний и кошмаров Карана сильно изменилась и была уже не тем пухленьким робким созданием, которое ползло вверх по стене Фиц Горго. Ее маленькое круглое личико, к которому не приставал загар, было таким же бледным, как и раньше, но ее нос и щеки обветрились и кожа на них стала грубее от дождя и солнца. Она выглядела измученной и усталой, но не утратила чувства юмора.

Карана говорила слегка в нос с заметным туркадским акцентом. Правда, настоящие туркадцы гнусавили еще сильнее. Карана же говорила, как образованный, повидавший мир человек, хотя и нараспев, как все обитатели Баннадорских предгорий. Лиан уловил эти нюансы с первых ее слов, потому что хорошо разбирался в акцентах и диалектах. И вместе с тем в ее речи звучали еще какие-то необычные интонации, словно она декламировала неуловимые для слуха стихи. Лиан ощутил досаду, из-за того что не мог понять, откуда у нее такая манера. А еще раздражало ее безразличное отношение к его появлению и задела насмешка, таившаяся у нее в глазах.

– Значит, ты и есть Карана? Мне казалось... Я думал, что ты постарше.

Карана перестала улыбаться. Она почувствовала себя уязвленной и оскорбленной пренебрежением со стороны человека, которым она так восхищалась.

– Мне двадцать четыре года, – сказала она возмущенным тоном, о котором тут же пожалела.

– А мы случайно не знакомы?

– Нет, не знакомы. – Карана была уверена, что Лиан ее не вспомнит. С какой стати он должен был запомнить именно ее из тысяч людей, пришедших послушать его выступление? И все-таки ее это немного обидело.

– Не важно, – сказал он. – Я пришел, чтобы проводить тебя в Туркад.

Карана онемела от удивления. Лиан тем временем с трудом поднялся на ноги, но его бок тут же снова пронзила такая острая боль, что он упал бы на землю как подкошенный, если бы Карана не подставила ему свое плечо. С ее лица сразу же исчезла едва успевшая появиться насмешливая улыбка, она поняла, что ему очень плохо и что он намного беспомощнее и несчастнее ее самой. Она постаралась представить себя на его месте и задумалась о том, что же он за человек. Может, он ведет себя так нелепо потому, что стукнулся головой о камень?

Внезапно лицо Лиана посерело, и он схватился рукой за бок. С трудом держась на ногах под его весом, Карана осторожно подтолкнула Лиана к стоявшей у него за спиной каменной скамье и помогла сесть.

Лиан тут же с громким воплем вскочил на ноги.

– В чем дело? – удивленно спросила Карана.

– Я не могу сидеть!

Карана озадаченно подняла брови.

– Какой-то сумасшедший кинул в меня здоровенным камнем и попал мне по одному месту, – начал сбивчиво объяснять Лиан. – Я заблудился, а этот полуголый придурок...

Карана расхохоталась:

– Вот это да! Старик Алус, местный отшельник, залепил камнем по заднице знаменитому летописцу! Полагаю, ты не хочешь, чтобы я делала тебе примочки!.. Давай я лучше посмотрю, что у тебя с боком.

Карана развернула на Лиане одеяло и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его коже, стряхнув с нее прилипшие камешки.

– Ты сломал себе ребра. Попробую вправить их, но тебе будет больно. Ведь я не лекарь. – После нескольких неловких попыток она освободила свою подвязанную руку. При этом до него снова донеслось благоухание лимона.

Сначала Лиану было больно, когда Карана вправляла ему ребра, потом ему было больно, когда она промывала ему рану на лбу, отлепляя от нее тряпочки и очищая ее от песка и мелких камушков. Он вздрагивал при каждом ее прикосновении, и через некоторое время она уже не сочувствовала ему, а злилась, устав от его непрерывных стонов. Стемнело, девушка захлопнула дверь, приперла ее толстым бревном и подбросила в костер веток. Она наполнила две кружки из маленького черного котелка и протянула одну из них Лиану.

– Это суп, – сказала она. – Не очень вкусный, но горячий.

Карана устроилась поудобнее у огня и стала разглядывать Лиана. Он был нелепый и жалкий, и она винила себя за то, что он тут оказался.

Несмотря на голод, Лиан не сразу принялся за зеленый суп, покрытый маслянистой пенкой. Наконец он сделал маленький глоток и понял, что его наихудшие ожидания оправдались. Судя по всему, суп был сварен из сухого гороха с прогорклым жиром и приправлен какими-то горькими травами.

– Вкусно! – пробормотал он, стараясь побороть тошноту. Впрочем, суп был действительно горячим и подбодрил его.

– Больше у меня ничего нет, – сказала Карана.

– У меня есть еда, – сказал он, показывая на свой мешок. – Должно хватить до Туркада.

Карана снова уставилась на него широко открытыми глазами, словно не понимая, всерьез ли он говорит. Лиан же вспомнил о том, зачем он здесь.

– В ущелье вельмы, – сказал он. – Я видел их перед самой бурей.

– Я знаю. Я чувствую их приближение. Но сегодня ночью им до нас не добраться: тропинка слишком скользкая... И все же мне придется уйти еще до рассвета. Я пока не решила куда, – сказала Карана и отвела глаза, чтобы Лиан не заметил ее замешательства. – А что делать с тобой, я даже не представляю. Не знаю, на что ты годишься, – проговорила она нахмурившись.

Лиан растерялся. Все было не так, как он себе воображал.

– Ну, например, я хорошо знаю Предания, – начал он совершенно не к месту.

Карана рассмеялась. Лиан подумал, что, когда она улыбается, она становится еще привлекательней, а девушка – что у него удивительный голос, даже когда он несет полную чушь. Ей приходилось заставлять себя говорить ему гадости.

– Ну и что же ты станешь делать, когда появятся вельмы? – спросила она насмешливо. – Будешь развлекать их сказаниями?

Лиан устроился поудобнее и начал говорить, пытаясь казаться более уверенным, чем это было на самом деле. При этом он постарался передать голосом крупицу своего сказительского “очарования”.

– Тебе теперь нечего бояться, – произнес он таким тоном, будто успокаивал напуганного ребенка. – Я проведу тебя через перевал в Баннадор, а оттуда мы отправимся к Магистру.

Карана прищурила зеленые глаза. Неужели он глупее, чем она о нем думала, или ловко притворяется? Она заговорила с ним, как прежде, ровным, но гораздо более холодным тоном.

– Мне нечего делать в Туркаде. И потом, вельмы преграждают нам путь на перевал. Как ты собираешься туда попасть? – спросила Карана в надежде, что Лиану известен какой-нибудь тайный путь через горы.

– Насколько я знаю, надо идти на юг, а потом – на восток, – ответил Лиан, и Карана сразу поняла, что ее надежды были напрасны.

– А ты раньше бывал в горах на юге?

– Так далеко я не заходил, но...

– Скоро зима. Серьезных снегопадов еще не было, но они вот-вот начнутся. Ближайший южный перевал в тридцати лигах отсюда, а то и больше, ведь к нему ведет извилистая тропинка. По снегу и льду нам туда не добраться и за пятнадцать дней, а то и за все пятьдесят. У нас кончится пища.

– Тогда давай вернемся в Чантхед!

– А как же вельмы?

– Давай куда-нибудь спрячемся, пока они не уйдут отсюда.

– Мы обязательно от них спрячемся, как только ты пришьешь мне крылья.

– Но я же хочу как лучше!

– Мне надоело с тобой спорить, – раздраженно сказала Карана. – Убирайся туда, откуда пришел! – Она быстро встала и отошла от костра.

Лиан не обратил внимания на ее слова.

– Я думаю, нам лучше... – начал он.

Значит, он не только дурак, но и вообще ее не слушал! Карана снова повернулась к нему. Она была ужасно разочарована. Сейчас ей было просто стыдно вспоминать, каким она рисовала себе в мечтах этого человека.

– Ты паришь в облаках, – громко сказала она. – Твои любимые Предания придуманы на потеху выжившим из ума старикам. Это все – романтический бред. Они совершенно бесполезны, как и ты сам.

Лиан был ошеломлен. Ничего подобного он никогда не слышал и не предполагал услышать.

– В Преданиях заключена правда! – воскликнул он. – Только из них мы можем узнать, что действительно происходило в древние времена. На Преданиях зиждется вся наша культура.

– Убирайся! – крикнула ему в ответ Карана. – Ты мне не нужен!

До Лиана наконец дошло, что о нем думает Карана. Он вскрикнул и закрыл лицо руками, потом встал и, пошатываясь, направился к двери, по-прежнему с одеялом на плечах. Карана не верила своим глазам.

– Да не теперь! – крикнула она. – Завтра! Или послезавтра! Когда тебе станет лучше.

Лиан послушно повернулся и нетвердым шагом двинулся на свое место. Не в силах больше смотреть на него, Карана вышла, чтобы немного успокоиться. Она не знала, плакать ей или смеяться. Через несколько минут девушка потихоньку заглянула в дверь и увидела, что Лиан сидит на каменной скамье, уставившись в пол. Он выглядел таким жалким, что доброе сердце Караны растаяло. И зачем она была так резка с ним?! Ведь она сама мысленно взывала к нему о помощи! Девушка возвратилась в комнату и решительно сказала Лиану: