Парадиз (№1) - Тайны прошлого

— Меня кто-то сдал и теперь вряд ли меня посадят, скорее прикончат.

— Я тебя не понимаю, ты что серьезно? — не мог осознать до конца Брендон и присел рядом, надеясь, что так до него дойдет быстрее.

— Да! Все мои счета закрыты, весь товар уже в руках федералов, у них столько моего грязного белья, что хватит меня в нем похоронить.

— Но ты ведь все уничтожал…

— Все, кроме некоторых мелочей, но какая-то тварь хорошенько рыла под меня.

— А Иренна знает об этом…

— Мне кажется, что эта зеленоглазая змея, которую я пригрел у себя на груди, и сдала меня, — у отца даже скулы заиграли.

— Да ну, она любит тебя, — речь шла о красотке, намного младше отца и лишь на десяток лет старше Брендона, которую отец подцепил на одном из званых вечеров.

Конечно, как сын, он был против того, чтобы кто-то заменил мать, но она, казалось, искренне любит отца, безмерно добра и полна жизни. Да и потом он не видел, чтобы кто-то один был рядом с отцом больше чем полгода. Папа просто в тупике — не знает что делать и обвиняет всех подряд.

— Я не знаю, я ничего не знаю, но я прошу тебя — будь осторожен и очень внимателен. Если я доберусь до полиции раньше, чем другие мафиозные кланы, то еще увидимся.

— Да ну тебя, отец, забудь о плохом. Завтра ты проснешься полный сил, чтобы начать все сначала, а пока иди к Ирен и не смей ее обижать, она любит тебя, — немного помолчав, обнял старика и добавил, — и я люблю тебя, а сейчас мне пора идти.

— Да, да конечно, — отец проводил долгим взглядом сына. Он чувствовал, что это была последняя встреча.

До начала церемонии вручения дипломов оставались считанные минуты. Брендон почувствовал, что из-за переживаний захотел в туалет. Он кинулся к первым дверям — но там в очереди уже были двое, таких же как он. Тогда Брендон просто выскочил во двор, встал за угол и, убедившись, что никого нет, начал свое дело.

Был конец весны, но темнело еще рано, но и в этих сумерках он разглядел бесшумного мотоциклиста, припарковавшегося недалеко от Брендона. Мотоциклист скинул комбинезон и шлем, оставил своего двухколесного коня и пошел к центральному входу, скорее всего не зная про тот, которым воспользовался Брендон.

Брендон подошел посмотреть на то, что вызвало огромную зависть — это было просто чудо техники, даже не мотоцикл, а мечта любого байкера, которую не купить за деньги. Блестящие черные формы, кожаное сиденье, ветровое стекло обтекающей формы, с покрытием, делавшим похожим его на зеркало или экран монитора. Кроме ручек газа и тормоза электронная панель, закрытая тонким прозрачным пластиком. Колеса с такими шипами, что казалось, можно ездить по стенам.

Легкий шлем сам просился в руки, а комбинезон был из необычного материала: тонкий как паутина и жесткий как панцирь средневекового рыцаря. И еще! От этого одеяния доносился легкий и почему-то очень знакомый аромат ванили.

Мысль о том, что церемония уже началась, пока он тут разглядывает мотоцикл, бросила его в жар, и Брендон рванул внутрь здания. Открыв двери, он услышал приветственное слово и понял, что не опоздал. Он кинулся в зал на свое место, но идти пришлось вокруг сцены и в этот момент он встретился взглядом с «мачехой», которая разговаривала с человеком, стоявшим в тени. Однако решив, что она общается с кем-то из охраны отца, побежал дальше, но все же оглянулся на невысокого плечистого мужчину спортивного телосложения, который запечатлелся в его памяти. Брендон не помнил его. Наверное, кто-то из новеньких. Телохранителей отец менял почти каждый месяц, не по причине своей привередливости, а потому что все они уходят в мир иной, защищая отца в переделках, которым нет конца.

Во время вручения награды, он видел только отца и Ирен. Казалось, что жизнь просто один беззаботный мирок, вращающийся вокруг него. Минуты, пока он выражал благодарность, растянулись в вечность. Вспышки камер слепили глаза, а наглые папарацци пытались выследить отца Брендона в огромной толпе. Но он был неузнаваем в приклееных усах и в парике, которые придумала для этого случая Ирен.

Когда все подошло к концу, толпа людей двинулась шумным потоком поздравлять выпускников. Отец Брендона был одним из первых.

— Ну, сынок, поздравляю, будь хорошим человеком, не таким, как я, — и отец пожал ему руку.

— Да нет же, ты отличный человек, особенно для меня, — он подтянул отца за руку и крепко обнял.

В этот момент с ним произошло что-то странное, от отца исходил запах ванили.

— Что ты? — отец заулыбался.

— Твой одеколон пахнет как ванильная конфета, — Брендон был в замешательстве от того, насколько схож аромат.

— Это не мой, — Ирен любит этот запах…

— А где она сама? — Брендон стал искать ее в толпе, понимая, что может отец и прав. Может быть, тот мотоциклист тоже держал ее в объятьях.

— Она в дамской комнате, подойдет с минуты на минуту.

— Хорошо, пап, подожди меня здесь, мне надо на секунду на улицу.

Он рванул так быстро, что отец не успел ничего ответить. Расталкивая локтями шумный рой студентов, их родню и друзей, он с трудом прорвался к сцене, за которой был черный ход, ведущий к мотоциклу во дворе. Он уже почти вышел, когда в зале послышался пронзительный женский визг, переходящий в общую панику. Оглянувшись назад, Брендон увидел, как люди окружили кого-то и в ужасе пятятся назад. Круг становился шире, и Брендон увидел в центре него своего отца, лежащего в луже крови.

Путь к отцу давался еще труднее. Он хотел было пустить в ход кулаки, как что-то черное мелькнуло под самым потолком. Присмотревшись внимательней, он заметил как нечто темное продвигается к чердачному окну, периодически отбрасывая тень на белом потолке.

Брендон был готов биться об заклад, что это тот самый мотоциклист, тот же шлем и тот же костюм. На счастье этот таинственный гость не знает короткий путь к мотоциклу. Вырвавшись из плена людского болота, он вновь припустил к черному выходу.

Повезло! Мотоцикл еще был тут, значит тот, кого он ждет появится с минуты на минуту. Ни справа, ни слева никого не было. Сверху только темнота зимнего неба и ничего кроме редких звезд. Он ждал больше двух минут, но никто не появился. К горлу подкатывало отчаяние, наверное мотоциклист ушел другим путем, оставив его в дураках. Брендон опять поднял голову и на этот раз увидел, как кусок неба оторвавшись от крыши, летит прямо на него. Сокрушительный удар свалил его с ног. Брендон не успел опомниться, как почувствовал, что руки его склеены за спиной какой-то вязкой дрянью — противной на ощупь и крепкой как суперклей, также были сцеплены и ноги. Он через силу повернулся на бок и увидел, как взревев, мотоцикл рванул с места и унес киллера в темноту.

Как выяснилось, в тот же день пропала и Ирен. Что с ней стало, он так и не смог узнать. Причастна ли она к заговору против отца или нет, не может утверждать никто. Денег и действительно не осталось, все счета были закрыты, вся недвижимость арестована. Вот так принц и наследник в один день стал сиротой без гроша за пазухой. Намного позже, когда Брендон добился небольшого успеха и финансовой стабильности, появился странный мужчина и сказал, что для него есть подарок. Это был банковский ключ от ячейки, где хранилась кругленькая сумма. Этот человек сказал, что долго ездил по миру. Только недавно узнал о смерти старого друга и поспешил исполнить его волю. Отец втайне от всех адвокатов оставил часть наследства сыну…

Брендон поклялся, что все до последней копейки потратит на то, чтобы разыскать человека, который даже в момент убийства прятал лицо за черным шлемом, каким-то уникальным образом передвигался быстро и незаметно, имел в своем арсенале жидкость, намертво и моментально склеивающую что угодно, а уже через пять минут бесследно испаряющуюся в воздухе…

И вот он едет по следам того, о ком уже так много знает. И с кем при встрече он рассчитается за все. Нет, он не собирается убивать его, он поступит лучше — он перед всем миром откроет лицо одного из убийц таинственной группы МАКС и предаст его в руки правосудия.

* * *

В квартире Красновых, (правильнее Новак, но об этом мало кто знал) было по обыкновению тихо.

Ксения, мать Виталика, то и дело выглядывала в окно, отрываясь от кухонных дел. Каждый раз, когда слышался шлепающий звук шагов по мокрому асфальту она надеялась, что это сын.

— Ну, где он может быть? — тяжело вздохнув, мать села в кресло рядом с мужем.

— Скорей всего, у Олега дома, хочет там переждать грозу. Он уже взрослый парень, так что не волнуйся зря.

— Легко тебе говорить, не волнуйся, а я уже не могу. Мне иногда кажется, что я что-то вспоминаю — прилагаю усилия и… все напрасно, только головная боль. Одно лишь чувство, что-то с нами не так.

— А что может быть так? — отец отложил газету. — Ты думаешь, я очень счастлив в нашей теперешней жизни, но это совсем не повод унывать. Я думаю, нам стоит больше времени проводить в молитве, чтобы Бог простил нас за все, что мы натворили.

— Вот именно, только за что? Что мы сделали? Последнее что я помню, это прекрасный выходной в конце мая, помню звонок в дверь и дальше абсолютная пустота длиной в три месяца. Не знаю, как это объяснить. Если это амнезия, то почему и у тебя тоже? Я за всю свою медицинскую практику такого не встречала.

— Теперь встретила, — отец поднял газету и опять уставился в нее.

— Андрей, как ты можешь быть таким?

— Каким? — в полном спокойствии спросил он.

— Таким, какой ты сейчас, безразличным и холодным.

— Я не безразличный. Я просто не вижу смысла паниковать. Придет момент, и мы вспомним все что нужно, а если нам это не нужно, то и не вспомним.

— У тебя всегда все легко, — она вздохнула и в очередной раз взглянула в окно. — Ты даже ни разу не попытался понять, что за послание мы оставили сами себе. Там же больше вопросов, чем ответов. Что за рация у нас, от которой, как мне кажется, одни неприятности? Что за команда людей, фамилии и имена которых я вижу впервые? Особенно интересно, кто этот Скуратов, которого мы обязательно должны встретить в Париже? И что за книга, о которой надо знать, но не надо спрашивать у сына? Неужели мы не доверяли себе, поэтому отдали ее ему.

— А может, мы поступили так, чтобы сохранить свою жизнь.

— Я уже ничего не знаю, — звук мокрых шагов опять привлек ее к окну. Увидев, что это не сын, она еще больше погрустнела, — конечно, сейчас я больше волнуюсь за Виталика.

— Я вчера встретился с его классным руководителем. Он, между прочим, историк, отличный мужчина. Очень хвалил Виталика! Говорит, что наш сын очень способный во всех предметах…

— Если бы еще был такой же послушный и внимательный к родителям.

— Да ладно тебе, его нет всего-то часа четыре, подождем до девяти…

— До девяти? — Ксения считала это несправедливым по отношению к ней.

— Да до девяти, а потом будем его искать, но я думаю, он объявится раньше.

Может быть, мать что-то и возразила бы мужу, но их беседу прервал звонок в дверь.

— Вот видишь, скорей всего это Виталик, а ты переживала, — и Андрей уткнулся в свою газету.

Мать подошла к дверям и, не взглянув в глазок, отворила дверь, но на пороге был совсем не её сын. Это был даже не мальчик. В дверях стояла темноволосая, кудрявая девчонка с огромными светло-голубыми, или даже белыми глазами. Она поправила свое промокшее платье и вошла в открытую дверь, хотя ее не приглашали.

— Меня зовут Марина, я учусь в одном классе с вашим сыном, — начала она.

— С ним что-то случилось? — обеспокоено спросила мать.

— Нет, все нормально, просто наша учительница по истории дала нам внеклассное задание…

— Учительница по истории? — перебила ее Ксения и взглянула на мужа, который пару минут назад говорил о встречи с историком-мужчиной, который одновременно был классным руководителем у сына. Муж подал знак взглядом, чтобы Ксения контролировала себя и держалась, не подавая вида.

— Мы работаем над этим заданием. Виталик попросил, чтобы я принесла его книжку.

— А чего же он сам не пришел, а послал под дождь девочку, неужто он совсем совесть потерял? — отец решил играть в эту же игру со странной незнакомкой.

— Нет, он просто очень нужен там, а мне совсем нетрудно.

Одно из двух или вправду сын делает какую-то работу в помощь другому классу, где историк женщина, или его схватили и он рассказал место нахождения тайника. Все зависит от того, как ответит девушка на следующий вопрос.

— Хорошо, опишите мне книгу и скажите, где она лежит, и я принесу.

Девочка замялась, а после проронила:

— А можно я сама войду и поищу, так как я не уверена где…

Отец шепотом стал молиться на языках — это произвело результат. Девчушка улыбнулась странной косой улыбкой и глубоко вздохнула. Она стала расти на глазах, а волосы выпрямились и удлинились настолько, что стали больше похожи на черное шелковое покрывало. Перед Ксенией Новак стоял человек, скорее всего мужчина лет сорока, крепкого телосложения, лицо которого, как и все тело покрывал черный шелковый балахон.

Фигура двинулась к кухонному столу, затем сделала жест рукой, и стул сам подъехал к нему, а он сел напротив перепуганной пары.

— Присаживайтесь, вот и настала наша встреча, — мужчина откинул капюшон, обнажив свою бритую голову и по-египетски раскрашенное лицо. Он был похож на змея. Черные стрелки вдоль глаз делали сходство еще большим — я не сомневался, что вы раскусите меня. Ничего не скажешь, вы лучшие, потому что последние.

Мужчина подтянул к себе газету и внимательно вгляделся в дату.

— Ох, Великий Ра, сколько лет прошло, а эти арабские счетные закорючки не изменились, — от его вздоха повеяло холодной депрессией смешанной с безразличием, тоже свойственным змеям.

— Кто вы такой? — сделал первый шаг отец.

— Несколько недель назад вы прозвали меня Мстителем. А если вам угодно мое настоящее имя, то оно — Киранез, тайный жрец богоподобного фараона Рамсеса Второго. Мое имя означает Знающий тайное, и я, на самом деле, знаю многое, — он смотрел прямо в глаза, — хотя большинство в своих глупых сказках и мифах называют меня — Сипталех или Приносящий смерть. Так что сегодня выбор только за вами, кого вам лучше принять в гости — Киранеза, который возьмет скромную плату за свои знания, или же Сипталеха, который не остановится ни перед чем.

— Честно говоря, ни того не другого, — отец хотя и был напуган, но не переставал молиться.

— Кажется, вы и вправду ничего не помните, поэтому так смело говорите, что ж вам от этого только лучше. Может они вас и пожалеют?..

— Вы пытаетесь нас запугать, — Ксения еле говорила в присутствии нежданного гостя.

— Поверьте, всего этого можно избежать, мне нужна всего лишь книга, которую вы отдали сыну на хранение.

— Но откуда вы знаете, что у нас что-то есть?

— Женщина, даже у стен есть уши. На вашем месте я бы не пререкался, а просто отдал мне то, что вам не принадлежит.

— Но мы сами действительно не знаем или не помним. Лучше поищите в другом месте, — Андрей так до конца и не мог понять кто же перед ним, псих или искусный факир, но это точно не жрец четырнадцатого века до нашей эры.

Гость потерял терпение, резко встал из-за стола и подошел почти вплотную к хозяевам.

— Мне кажется, вам и правда надо кое-что напомнить, — наклонив голову, он посмотрел на супругов. Казалось, что он одновременно смотрит в глаза и Андрею, и Ксении.

Какая-то боль и туман объяли их. Перед глазами, словно в темной комнате, освещаемой молнией, появлялись картины прошлого.

«Огромный бункер полный людей в штатском, которые что-то пишут, а вокруг вооруженная охрана».

«Темный класс и только контур крупного мужчины в униформе у доски, на которой натянута карта Востока».

«Знойная бескрайняя пустыня и измученные ученые, уже не имеющие сил идти».

«Опаленная по краям старая Библия, перелистываемая женскими руками, указывает путь».

«Огромная река, окруженная прекраснейшей растительностью несет их на огромном плоту».

«Пасть гигантского существа смыкается над самой головой молодого парня, едва ее не откусив».

«Этот же гость, только одетый в черные султанские ризы, мчится за ними, размахивая окровавленным мечом».

Ксения вздрогнула, испугавшись последнего видения, и прижалась к стене так сильно, что растворилась бы в ней, если бы только могла.

— О, Бог мой, что это было? — едва слышно проронила она.

— Это потерянные вами три месяца, правда, это мелочи, просто кое-кто хорошо поработал с вашей памятью, — жрец признал, что он не всесилен. — А теперь я попрошу вас вернуть мне эту книгу, иначе через пару минут здесь будет КГБ, а они, хочу сказать, не очень-то любезные ребята.

— Ты ничего не получишь, и они тоже. Если мы спрятали это, значит так надо и никто об этом не узнает, даже если придется заплатить своей жизнью, — твердость вернулась к Андрею, хотя он и не мог понять всего до конца.

— А жизнью своего сына ты готов заплатить? — в этот момент египетский жрец немного уменьшился в размерах, и, словно под воздействием огромной температуры, растворившись в воздухе, преобразился в Виталика.

— Но мы и вправду не знаем, — мать начала плакать.

— Только попробуй прикоснуться к Виталику… — сурово пригрозил отец.

— И что ты сделаешь? — Виталик снова преобразился в жреца и рассмеялся прямо в лицо бросившему угрозу.

— Я не знаю, кто ты, может ты и сильный человек, но обязан знать кто мы. Мы христиане и если ты навредишь, то тебе придется столкнуться с Богом, потому что тот, кто касается нас, все равно что…

— Лезет пальцем в глаз Богу? — жрец становился нервным. — Я слышал это сотни раз! Неужели ты не понимаешь? Ему на вас наплевать! Вы группка полоумных, бросивших вызов самому Богу. Да и потом, именно вы отреклись от него не так давно, и дух недоверия выдал вас. В этом, невидимом для вас мире, полно шпионов, ждущих вашего неверного шага.

— Но Бог за нас заступится, потому что мы верим Ему.

— Ты, может да, — он посмотрел на Ксению, которая была в смятении и готова на все что угодно, ради спасения сына.

— Бог не может отдать нас на растерзание… — доказывал Новак.

— Никто не имеет права знать о древе жизни. Время вас не учит! Самый первый не послушал, и вы туда же, за запретным плодом, — этот докторишка явно действовал на нервы странному гостю.

— Мы не знали, что именно ищем, и потом, не извращай Писание. Им запрещено было есть только с дерева познания добра и зла… — отец пытался храбриться.

— Брось, неужели ты думаешь, что Бог даст просто так, вкусить этих плодов жизни сейчас?

Андрей замолчал, как бы признавая свое поражение, они действительно не должны были искать это дерево. Он присел на пол у стены и обнял Ксению за плечи, которая, стараясь сдерживаться, все же плакала.

— Я не могу понять, кто ты такой, но бери все, что тебе нужно. Только оставь нас в покое.

— Мне нужен ваш сын! Вы не поверили себе, отдали ему ключ и тем самым обрекли его на гибель.

Ксения просто плакала, она не знала, как поступить. Может быть, раньше она и знала, но сейчас ничего не помнит.

— Возьми лучше меня! — сказал отец.

— Не бойся, за тобой придут другие — они войдут в эту дверь через пару минут. Но знай, рано или поздно я отыщу вашего выродка, так как безгрешных людей не бывает, и он обязательно оступится.

На улице послышался визг тормозов резко остановившейся машины. Хлопнули двери, и шлепающий звук шагов по мокрому асфальту приближался к подъезду. Их было двое.

— А вот уже за вами приехали, приятно было повидаться, — жрец накинул свой шелковый балахон. — Может увидимся, но уже в нашем мире.

— Подожди, — крикнул Андрей, придумав что-то, но в комнате погас свет и Сипталех в своих черных одеждах просто исчез во мраке.

Глава 14

Стихия

Метель разыгралась не на шутку.

Виталий Андреевич сидел и смотрел на спящую дочь. Он помнил как резался ее первый зубик и связанные с этим бессонные ночи. Помнил её первые шаги и, конечно же, первую шишку на лбу. Первые слова… Первые стишки про маму. Первый класс, когда он, сам еще недавно ученик, вел ее в ту же школу. Школа, именно эта школа, стала для него пасторским началом. Именно она свела его со Светой, а еще с Олегом, Тимофеем, да и с Ириной тоже, хотя и Стас сыграл немаловажную роль в его жизни, но это тоже тайна.

Казалось, что он единственный пастор в мире, который хранит архив секретов и тайн. Он не знал, что будет с ним, если правда выйдет наружу? И дело даже не в том, что ему есть что скрывать, но события, окружившие его, могут поднять волнения и сплетни в среде тех, кто следует за ним и доверяет ему, считая, что пастор не имеет права на ошибку. Лучше, чтобы все осталось в покое, так же как спящая дочь, когда за окном бушует стихия и подвывает злобный ветер. Ветер не потревожит крепкие стены, так что тайны, кажется, надежно спрятаны. Хотя появление Ирины, было подобием урагана, который если пойдет в атаку, добьется своего, но пока ураган обещал пройти мимо.

На кухне послышался звон посуды и чей-то разговор. Он поднялся с кресла и направился в сторону доносившихся звуков. Там были Карла и Ирина. Женщины только приехали с магазина и уже болтали как старые подруги, хотя так оно и было, ведь они видели друг друга тогда, осенью 83-го, в первый и в последний раз. С первого взгляда можно было подумать, что перед ним два снеговика или точнее снежные бабы.

— И что вас погнало в такую погоду по магазинам?

— Как это что? — Карла чуть ли не обиделась, что их укоряют за доброе дело.

— Мы подумали, что все-таки завтра Рождество… хотя весь мир уже его отгулял на прошлой недели, но все равно, какое Рождество без праздничного стола и подарков, — Ирина постаралась все смягчить. — Ну а вы как тут, выспались?

— Да спасибо! — Виталий только сейчас понял, что стоит перед женщинами в пижамных штанах и байковом халате.

— А где Светлана?

— Она еще спит, не отошла от перелета.

— Ага, от перелета, — буркнула Карла, — вы-то спать пошли, а она за свою машинку уселась. Я в три часа ночи вставала, так свет от этого демона с экраном еще горел.

— Я с ней поговорю, — хотел успокоить ее Виталий, его тоже тревожило, что Малышка много времени просиживает за компьютером, но сейчас он готов был простить и забыть все.

Женщины, развесив вещи, принялись разбирать пакеты, битком набитые всевозможными продуктами и вещами. Как ему было приятно видеть в своей холостяцкой «хибарке» сразу трех дам и всех очень близких его сердцу.

— Ну что ж, у меня предложение! Давайте разбудим Свету, может тогда она сегодня пораньше ляжет спать. Позавтракаем и поедем в лес, там, наверное, сказочно красиво. Я сейчас еще Олегу Адвокату позвоню, ты его помнишь? Он, думаю, с удовольствием к нам присоединится.

— Я не против, мне до ужаса надоели эти большие города, — у Ирины засветились глаза, то ли от предложения, то ли от того, что еще один старый друг будет рядом.

— А я, может, дома останусь. Тут у вас пыль таким слоем лежит, что можно картины рисовать. Наверное, с прошлого нашего приезда тряпку в руки никто не брал.

— Нет, — послышался сонный голос Светланы, которая растрепанная и заспанная вышла из комнаты, — если ехать — значит всем.

Снег был похож на огромный пуховый платок, покрывший землю, а ветер вычесывал из него пух, который кружился и падал всюду. Это был последний беззаботный день перед трудными испытаниями. Казалось, что все очень далеко, что реальности нет, а есть только тишина, лес и вездесущий снег. В этой обволакивающей белизне время просто замирало и перетекало в вечность.

В лесу не было такого пронизывающего ветра, как в городе, и хотя стихия бушевала, здесь они были под защитой деревьев-великанов. Светлана нашла общий язык с молодым адвокатом. Они со Скуратовым, отделившись ото всех, бродили поодаль. Только ее ярко-красный пуховик виднелся сквозь пелену снега. Карла, конечно же, не поехала, так как работа по дому оказалась для неё намного увлекательней и важней, чем блуждание по лесу в метель. И даже общие уговоры не смогли ее убедить, она сказала, что лучше будет ждать их дома с горячим чаем и тазиками с кипятком, чтобы парить ноги.

Единственное, что Карла хотела бы увидеть, так это встречу трех друзей, которые когда-то спасли ее жизнь. А встреча была на самом деле очень необычная. Виталий позвонил Олегу и сказал, чтобы тот был готов к поездке за город. Тот протестовал, ссылаясь на работу в офисе, но с начальством не поспоришь. Обреченным голосом, выражающим недовольство, он буркнул «хорошо» и повесил трубку.

На лице Олега была самая кислая мина, которую когда-либо видел этот свет. Не успел Виталий выйти из машины, как на него обрушилось:

— Приятель, я надеюсь это на самом деле что-то серьезное, иначе…

— Спокойней, Олег, просто кое-кто хотел тебя увидеть, — Виталий открыл заднюю дверь, и из машины выскочила Светлана.

— Дядя Олег, неужели у вас нет свободного часика для меня, — Света подбежала и обняла расплывшегося в улыбке Адвоката.

— Ну конечно, Малышка, как я мог забыть, что ты приехала. Как ты добралась? Без приключений?

— Угу, — промычал пастор, — еще с какими приключениями, одно из них тоже в этой машине, — и он протянул руку, помогая выйти с другой стороны Ирине, или Эрвин, как ей больше нравилось.

Олег сначала не мог понять, кто это и что это все значит. Лицо было ужасно знакомым, но он никак не мог вспомнить, эту женщину. Он поправил очки, потом снял их, затем снова надел, потом достал платок из кармана и отер лицо, которое слегка коснулась улыбка, больше похожая на нервное подергивание мышц.

— Олежка, неужто я так постарела, — Эрвин подошла ближе.

— Нет, Иришка, ну что ты! Ты только похорошела, — он судорожно проглотил слюну. Казалось, что оцепенение сковало его навечно. — О мой Бог, сколько лет прошло, ты ли это? — и он осторожно попробовал тронуть ее, боясь, чтобы она не растаяла словно туман.

— Да, я это, я! — слеза скользнула из-под очков в огромной оправе. И она обняла старого друга.

Виталик подошел и обнял их двоих, все замерли.

Снег, кружась, опускался на друзей, а они были похожи на подростков, которые, уткнувшись носом друг в друга, не стесняясь, плакали. Столько времени прошло, а они все равно вместе. Было много обид и непонимания, но сейчас все стены разрушены.

— Ну так что, куда мы едем? — попытался собраться Олег.

— А как же твоя работа? — подколол его Виталий.

— А ну ее, что же ты мне сразу не сказал, что Ирина здесь, ах ты старый лис, не упустишь возможности выкинуть какую-нибудь шалость. Ох, знала бы ты, сколько соков он из меня выпил.

— Ладно, ябеда, — похлопал его по плечу Виталик. — Поехали в лес, там все и выскажешь, там просто сказочно красиво и лишних глаз нет.

— И ушей? — Олег кивнул на молодого человека, сидевшего на переднем сиденье, который увлеченно работал за ноутбуком и делал вид, что ничего не видит и не слышит.

— Это Скуратов, сын того Анатолия, который… — тут он осекся, увидев, что дочь внимательно слушает то, чего он совсем не должен был говорить.

— Какого Анатолия? — Света поняла, что отец что-то скрывает, но она уже не маленькая девочка, чтобы ее водили за нос.

— Как какого? Ты что не помнишь дедушкиного друга, с которым они вместе на рыбалку ездили почти каждую весну, — придумал на ходу Олег, стараясь говорить как можно громче, чтобы было слышно молодому человеку.

Среди снега и деревьев трое друзей, непонятно каким образом, видели тропинку и шли по ней. Эрвин шла по середине и держала их под руки.

— Как ты думаешь, ему можно доверять? — спросила Эрвин, кивнув в сторону мелькавших впереди Светланы и Скуратова.

— Думаю, что да. Я вот не знаю, можно ли тебе доверять, — впервые Виталик вспомнил прошлое.

— Я сказала тебе, что ничего не говорила твоей дочери, и хотя мне это трудно, но клянусь тебе, что она ничего не узнает, пока ты сам этого не захочешь, — в голосе Ирины послышалась обида.

— У вас какие-то тайны? — Олег и не думал, что Виталик скрывал что-то от него.

— Это дела минувших дней, и лучше к ним не возвращаться. Лучше скажи, почему самый умный и красивый парень нашего класса до сих пор не женился.

Олег покраснел и засмущался, словно юная девица, но тут же нашел достойный ответ.

— Наверное потому, что самая лучшая девчонка сбежала в Москву.

Теперь Эрвин смутилась и опустила глаза.

— Кто бы мог подумать, а ведь в последний раз я была в этом лесу в ту самую ночь, когда погиб Саня, мне и сейчас иногда снится его крик. Просыпаюсь вся зареванная и испуганная, как девочка-подросток, какой была тогда.

— А ведь правда, как время изменило нас, а лес кажется все тем же серым стариканом, оберегающим свои тайны. Он видел приход Арбахана, его безбожное правление и…

— И его бесславное поражение, — закончил Виталий.

— Но все-таки были жертвы, — вздохнула Эрвин, все больше углубляясь в воспоминания.

— Мы спасли только тех, кто этого хотел, ведь так? — Олегу тоже было жаль терять друзей, но он сделал для них все, что мог.

— Папа! Папа! — кричала Светлана, приближаясь к ним, — мы нашли какую-то сгоревшую хижину!

Оцепенение охватило всех троих. Неужели они оказались так близко к тому злополучному месту? Увидев, что Света приближается к месту, о котором знают только они, на друзей одновременно нахлынули воспоминания, которые нарисовали картину того дня. Они крикнули в один голос:

— Там яма!

* * *

Дождь лил как из ведра.

Они добрались до леса с огромными усилиями. Зонты, взятые из дому, им только мешали, ветер выдергивал их из рук, выгибал в обратную сторону, а время на починку только задерживало их в пути.

— Вот ерунда, придумал же кто-то! — Ирина с силой откинула в очередной раз выгнувшийся зонт. — Я и с ним промокла насквозь, от него никакой пользы.

Ирина в своих лохмотьях и халате Регины Васильевны мокрая и растрепанная, действительно была похожа на маленькую ведьму. Но, поняв, что, едва сдерживая смех, ребята смотрят именно на нее, она глубоко вздохнула, потом скривила гримасу и показав язык, побрела по разбитой дороге, шлепая босоножками по лужам.