Регентство (№2) - Опоздавшая невеста

— Прямо перед каретой на дорогу выбежал кролик и испугал бедного Уилсона. Лошади встали на дыбы, и корзинка соскользнула с сиденья.

— Что вы говорите?

— Да. — Она протянула констеблю платок. — Нас обрызгало с головы до ног.

Он взял испачканный платок и понюхал. Лицо Роббинса разгладилось, он хихикнул.

— Ты что-нибудь нашел? — послышался скрипучий голос снаружи.

Констебль виновато пожал плечами.

— Лорд Харлбрук, — сказал он без особой радости. — Он потребовал, чтобы мы поехали. Он уверен, что контрабандисты передают свой товар в «Красном петухе». — Он наклонился и добавил громким шепотом: — Я думаю, он просто злится, что ему не достается ничего от их прибылей.

Опять послышался голос Харлбрука:

— Роббинс! Что там?

Констебль скорчил гримасу, но ответил почтительно:

— Здесь только мисс Хадли и друг ее брата, перепачканный малиновым вареньем.

Тучная фигура отодвинула Роббинса от двери.

— У молодого Хадли нет друзей.

Арабелла стиснула зубы, чтобы удержаться от соблазна изо всех сил пнуть лорда Харлбрука между узкими глазками.

— Не думаю, что вы знаете всех знакомых Роберта. Может быть...

— Я просил вас называть меня Джоном, — сказал он с напыщенной вежливостью. Он осуждающе поджал губы, увидев лежащего ничком Люсьена. — Кто этот негодяй?

Ярость захлестнула ее, придав смелости. Стараясь говорить как можно более надменным тоном, она объявила:

— Это Люсьен Деверо, герцог Уэксфорд.

— Герцог?

— Шестой герцог, если быть точной. Конечно, вы недавно поселились по соседству и не можете знать, что много лет назад он и его семья часто приезжали к нам в охотничий сезон. С тех пор они с Робертом регулярно общаются.

Недоверие лорда Харлбрука было очевидным. Арабелла про себя вознесла Богу благодарственную молитву за то, что они не натолкнулись на нее два часа назад, когда экипаж был нагружен бочонками превосходного французского коньяка.

Как будто догадавшись о ее чувстве облегчения, Харлбрук спросил:

— Если этот человек друг Роберта, то почему вы сопровождаете его?

— Мы навещали наших арендаторов, семью Марч, когда Роберт почувствовал себя неважно. Он вернулся раньше.

— И оставил вас одну? Я поговорю с ним об этом.

От его хозяйского тона спина Арабеллы еще больше выпрямилась и одеревенела.

— Уверяю вас, в этом нет необходимости.

Притворяясь крепко спящим, Люсьен поворочался и отвратительно захрапел. Арабелла воспользовалась возможностью потянуть дверцу и притворить ее настолько, насколько позволяла стоящая в проходе фигура лорда Харлбрука.

— Спасибо за вашу заботу, милорд, но нам надо возвращаться домой...

Он обхватил ее запястье и жарко задышал ей в щеку:

— Прошу вас, не ведите себя так враждебно, дорогая. Я имею право спрашивать все, что захочу, и вы это знаете.

Арабелла выдернула у него свою руку.

— У вас нет никакого права лезть в мои дела. Долг будет выплачен, и нашему союзу придет конец.

— Забудьте о деньгах. — Он быстро облизнул губы, голодным взглядом шаря по ее лицу. — Арабелла, вы должны знать, что я...

— Черт, что случилось? — крепкий, как выдержанное виски, прогремел голос Люсьена. Он стал наклоняться вперед, пока рука его не оказалась на спинке кожаного сиденья. — Карета стоит. Мы что, потеряли колесо?

Арабелле достаточно было откинуться назад, и она оказалась бы удобно сидящей в его объятиях. От этой мысли она затрепетала всем телом.

— Это лорд Харлбрук, ваша светлость, мой сосед.

— Как интересно, — лениво прошептал Люсьен. — Мы поедем в Роузмонт? Я устал.

Харлбрук выпятил грудь.

— Ваша светлость, я не знал о том, что вы приехали к нашим соседям, иначе я бы немедленно прискакал, чтобы...

— Я здесь с частным визитом, — мягко сказал Люсьен. Было невозможно ошибиться в смысле четко произнесенной фразы. Харлбрук ощетинился:

— Извините за любопытство, ваша светлость, но я сам заинтересован в Роузмонте.

Прищурившись, Люсьен долго пристально смотрел на маленького толстого лорда. Арабелла чувствовала, как в его напряженном теле закипает гнев. Люсьен вежливо улыбнулся, на дюйм подвинул руку по спинке сиденья и положил ее на плечо Арабеллы.

— Роузмонт очаровательный дом, однако мне больше нравятся его обитатели. — Теплые зеленые глаза взглянули на Арабеллу. — Правда, дорогая?

Нежные слова прозвучали в полной тишине, а Люсьен дотронулся до ее шеи и стал большим пальцем водить по ней медленными легкими кругами.

Арабелла пыталась сглотнуть, но не смогла. Все ее тело сосредоточилось на его теплой руке и чувственном движении его пальца.

Харлбрук задохнулся от злости, лицо его покраснело.

— Это невыносимо!

Люсьен удивленно взглянул на него:

— Для кого?

Несмотря на то что действия Люсьена были крайне неуместными, Арабелла едва сдерживала смех. Она столько месяцев принимала назойливые ухаживания лорда Харлбрука, что теперь ей доставляло удовольствие видеть, как он краснеет, а щеки его дрожат, как у разъяренного борова.

Она заставила себя вежливо проговорить:

— Прошу нас извинить, милорд. Его светлость и я на самом деле должны ехать в Роузмонт. Тетушки будут беспокоиться, если мы опоздаем.

— Правильно! — воскликнул Люсьен. — Нам нельзя мешкать.

Перегнувшись через Арабеллу, он ухватился за дверцу и захлопнул ее, едва не прищемив Харлбруку нос. Ни секунды не медля, он постучал в потолок.

Уилсон тут же тронул лошадей. Карета поехала, раскачиваясь на дороге, по стенкам запрыгали пятна света от фонаря.

Напряженную тишину заполняло отрывистое поверхностное дыхание Люсьена.

— И долго этот ублюдок таким образом давит на тебя?

— Обычно он не так настойчив. Должна признаться, ты поставил его на место.

— Мне хотелось бы поставить его на гораздо более мокрое и грязное место.

Арабеллу распирало от смеха.

— Было удивительно видеть его в таком замешательстве, что он даже говорить не мог. — Она застенчиво посмотрела на него. — Спасибо.

— Не надо меня благодарить, — резко сказал он. Голос его был хриплым, глаза яростно сверкали. — Все моя проклятая вспыльчивость... — Он оборвал себя, прилагая видимые усилия, чтобы сдержаться. Затем, осторожно следя за своим тоном, сказал: — Когда этот дурак расскажет всем в городе о том, что он здесь видел, ты будешь обесчещена.

Арабелла усмехнулась:

— Фи! Никто не поверит ни единому его слову. Кроме того, меня не волнует, что обо мне думают.

— Зато меня волнует, — прошептал Люсьен. Арабелле пришлось приложить усилия, чтобы побороть желание поцелуем разгладить горькую складку у его губ. Пораженная своими мыслями, она отвернулась, закрепляя хлопавшую по окну занавеску, и сказала:

— О, я была обесчещена раньше. И как бы ни было больно, я это пережила.

— Ты не должна страдать из-за меня, — услышала она нежный голос Люсьена у себя над ухом. — Никогда больше, Bella mia. Никогда.

Она обернулась и утонула в его зеленых, как море, глазах. Она знала, что должна сказать что-то язвительное. В конце концов, этот человек завладел ее сердцем, а потом бросил ее, как будто она была не более чем мятым галстуком. Его безжалостность причинила ей боль, которую она до сих пор не могла изжить из своей души. Она все еще чувствовала себя уязвленной.

В то время она думала, что никогда не простит его. Она мечтала о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Однако слова, которые она давно уже заготовила для этого случая, улетучились, и она могла только молча смотреть на него: на его невероятные глаза, на точеные черты лица, на чувственный изгиб губ.

— Как ты прекрасна, — прошептал Люсьен. Как будто почувствовав ее растерянность, он поднес руку к ее щеке. В его глазах сверкнуло жгучее желание, когда он наклонился и приник к ее рту.

Арабелла обо всем забыла при первом же прикосновении его губ. Ей снова было шестнадцать, она отдавала свою любовь единственному мужчине, который сумел вызвать у нее страсть. На нее волнами накатывала истома, от которой она едва могла дышать. Ее охватило чувство, противиться которому не было сил. Тело ее пылало, из глубин ее существа поднимался жар. Она теснее прижалась к Люсьену и услышала стон.

Внезапно губы Люсьена соскользнули, и он откинулся назад на сиденье.

Арабелла с недоумением смотрела на него.

Люсьен Деверо, сильный и опасный герцог Уэксфорд, лежал без сознания.

Глава 3

Леди Мелвин сидела и вязала. Ее спицы, проходя сквозь пряжу, издавали звуки, похожие на те, что бывают слышны на полном кур скотном дворе.

— Надо что-то делать.

— Несомненно, — подняла глаза от вышивки сидящая в другом кресле, придвинутом к самому камину, ее сестра, леди Дарем. — Надо много что сделать.

Джейн молча согласилась и заставила себя вязать медленнее. В прошлый раз, когда она вязала с такой бешеной скоростью, она нечаянно ошиблась в подсчете петель, и в свитере бедного Уилсона один рукав оказался на добрых пять дюймов длиннее другого. С тех пор она всегда испытывала сожаление, глядя, как этот рукав свисает, закрывая всю кисть. Она вздохнула. Это был один из многих недостатков, которые требовалось исправить в Роузмонте.

— Унизительно, что бедная Арабелла вынуждена пропадать где-то с раннего утра до поздней ночи.

Эмма воткнула иголку в ткань.

— Она слишком много работает.

— Как будто она служанка. Хоть и неприлично плохо говорить о покойных, наш брат не выполнил свой долг по отношению к дочери. Простофиля, проигравший все в фараон* (* Фараон — карточная игра. — Примеч. пер.)

Эмма приподняла брови, ее голубые глаза за стеклами очков были похожи на совиные.

— Не смотри на меня так, — сказала Джейн, защищаясь. — Вист совсем другое дело. Кроме того, Джеймс был страстный игрок, а я просто время от времени позволяю себе удовольствие сыграть партию в карты.

Эмма фыркнула, но больше ничего не сказала. Довольная тем, что сестра не была склонна спорить, Джейн глянула на расписную деревянную шкатулку, в которой она держала свои выигрыши. Одно время шкатулка была полна, и Джейн думала помочь Арабелле расплатиться с долгами Джеймса. Однако теперь она была бы счастлива найти там хотя бы шиллинг, чтобы сыграть партию в самую простую игру.

Эмма не догадывалась о раздумьях сестры. Она оторвала нитку.

— Не могу понять, как у такого человека, как капитан, мог появиться потомок вроде нашего болвана братца. — Она подняла глаза на портрет, висящий над камином. Обе сестры в молчаливом восхищении воззрились на него.

На портрете был изображен явно распутный мужчина, одетый по последней моде 1551 года. Красный шелковый камзол был накинут на широкие плечи, сквозь рукава с разрезами проступал синий бархат блузы. Кремового цвета рейтузы обтягивали его мускулистые ноги, подчеркивая их изящную форму. Одной рукой он опирался на украшенный драгоценными камнями меч.

Однако первое, что притягивало взор, — это выражение лица мужчины. Художник превзошел сам себя. В синих глазах капитана светился острый ум, насмешливая полуулыбка освещала красивое лицо.

На этом портрете он не был изображен во франтоватой капитанской униформе, как на том, что висел в главном салоне. Нет, эта картина была написана позднее, когда одна девица сумела успокоить его страсть к странствиям. Эмма и Джейн вздохнули. Не было ни одного мужчины красивее капитана Ричарда Хадли, пирата из Роузмонта.

Джейн вытащила из кармана носовой платок и слегка промокнула уголок рта.

— Капитан сумел бы справиться с нашей Арабеллой.

— О да! — с блаженным выражением на лице поправила очки Эмма. — Он бы прискакал прямо во внутренний двор, размахивая мечом, и увез ее. — Она откинула голову, на седых буклях играли огненные блики. — Интересно, это было бы инцестом? Он ей прапрапра...

— Эмма! Надо же выдумать такое! — Джейн спрятала платок и поднялась взглянуть на снадобье, которое варилось в маленьком котелке над огнем. Она подняла тяжелый черпак и понюхала его содержимое. — Чего-то не хватает... — Она взяла со стола крошечную бутылочку и бросила несколько сухих листочков в пузырящуюся смесь.

Эмма подошла и встала у нее за спиной.

— Лучше добавь побольше, у констебля Роббинса овцы крупные.

Джейн добавила в котелок еще чуть-чуть, накрыла его крышкой и отложила черпак.

— Хотелось бы что-нибудь сделать для Арабеллы. Если б здесь было побольше подходящих мужчин.

— Мистер Франкот подавал надежды. Прошлым летом он приходил к нам каждый день.

— Но он всего-навсего поверенный, да к тому же намного старше ее.

— Да. — Вернувшись на свое место, Эмма чихнула, корсет натянулся на ее полной груди. — Кажется, я заболеваю.

— Ты вечно заболеваешь.

Эмма не обратила внимания на слова сестры и достала из кармана маленькую коричневую бутылочку. Когда она немного отпила, в воздухе разлился сладкий запах коньяка. Она уже давно перестала пользоваться ложкой, принимая свое «лекарство».

Джейн сняла последнюю петлю и начала новый ряд.

— Арабелле нужен кто-то такой же волевой, как она. Кто-то кто способен понять ее возвышенную душу.

— Кто-нибудь богатый и с положением. И с титулом. Не меньше, чем виконт. — Эмма закрыла бутылочку и положила ее обратно в карман.

Джейн вытянула ноги поближе к камину, в котором потрескивал огонь. Как бы трудно им ни приходилось, они старались поддерживать хоть какой-то комфорт. Они давно уже не могли себе позволить роскошь отапливать зимой комнаты, в которых не спали, и потому превратили бывшую детскую в гостиную. Комната была небольшая и отапливалась одним камином, к тому же она была отделана розовым вощеным ситцем, и это придавало ей уютный и гостеприимный вид. Из мебели, оставшейся от детской, там была только стоявшая в углу кованая железная кровать.

Когда Джейн размышляла о судьбе своей племянницы, ее спицы сновали все быстрее. Арабелла была слишком привлекательна, чтобы остаться одной. Хотя сейчас в моде, кажется, высокие светловолосые женщины, Арабелла привлекала внимание многих мужчин. Она была небольшого роста, пухленькая, с безупречной кожей. Она просто светилась здоровьем.

Может быть, в этом была причина ее затруднений. Джейн сердито посмотрела на узелок, неожиданно появившийся на конце спицы. Кроме прекрасного здоровья, у Арабеллы был еще один недостаток: она никогда не пользовалась ни одной из тысячи женских уловок, придуманных для того, чтобы завлечь мужчину. Жаль, что ее племянница унаследовала прославленную гордость рода Хадли. Спицы Джейн застучали быстрее. Итак, она найдет мужа для Арабеллы, независимо оттого, будет ли та ей в этом помогать.

В коридоре раздался глухой удар, потом дверь отворилась и, пошатываясь, вошли Уилсон и Нед. Они несли безвольное тело незнакомого мужчины.

Джейн вскочила и побежала открыть дверь пошире. Ее взгляд упал на красное пятно, расплывшееся на разорванной рубашке незнакомца.

— Боже правый! Положите же его на кровать.

Эмма выронила свое вышивание и с трудом поднялась на ноги, когда Уилсон и Нед, тяжело дыша от напряжения, пытались положить раненого на стеганое покрывало.

— Кто он? — спросила Джейн, вытягивая шею, чтобы увидеть раненого.

Задыхаясь, Нед уперся руками в колени.

— Упал... мы думали... он...

Уилсон был вдвое толще Неда и дышал еще тяжелее. Он кивнул:

— На... дороге... пытались... пришлось... и тогда... Эмма хлопнула ладонями по своим широким бедрам.

— Ради Бога, расскажите все толком! Джейн подозрительно потянула носом:

— Вы что, напились?

— Нет... это он, — удалось выдавить Неду. Его лицо уже приняло свой обычный цвет. — Он указал на лежащего без сознания гостя. — Он герцог.

Эмма шла к умывальнику, но тут резко остановилась.

— Кто?

— Герцог, миледи, — сказал Уилсон. — Настоящий. Джейн распахнула разорванную рубашку и осмотрела аккуратную повязку, узнав работу Арабеллы.

— Как он был ранен?

— Похоже, я испугал его лошадь, и она понесла, — сказал Уилсон и поспешно добавил: — Хотя я не виноват. Он скакал в темноте, как дьявол. Сам испугал меня чуть не до смерти.

Нед кивнул:

— Если бы мы его не сшибли, сшиб бы кто-нибудь еще. На лице Джейн, вероятно, отразилось замешательство, потому что Уилсон добавил:

— Мисс быстро перевязала его. Кровь почти не течет.

— К счастью для вас. — Оставалось дождаться, когда придет Арабелла, чтобы выяснить, что произошло на самом деле. Джейн подошла к шкафу взять сверток с чистыми кусками материи, предназначенными для подобных случаев. — У него есть раны еще где-нибудь?

— Он ударился головой. — Старый конюх поддернул рукав свитера, сползший ему на кисть руки. — Мисс Арабелле этот господин, кажется, понравился.

О? Это уже становится интересно. Джейн положила сверток с бинтами и вернулась к шкафу за чистыми салфетками.

— Снимите с него одежду и накройте его простыней. Надо убедиться, что у него нет других повреждений.

Быстрыми движениями Нед помог Уилсону. После нескольких неуклюжих попыток и приглушенных ругательств им наконец удалось его раздеть. Нед выпрямился с довольным видом.

— Вот будет о чем рассказать в «Диком олене»! Мне никогда раньше не приходилось раздевать герцога.

— Где мисс Арабелла? — спросила Эмма.

— В сарае, — сказал Нед. — Смотрит, не приедет ли следом за нами констебль Роббинс.

Эмма прищурилась:

— Констебль? Что он делает на дороге среди ночи?

— Ищет контрабандистов. — Нед нахмурился. — Кажется, мисс Хадли не будет рада его видеть. Может быть, она не хочет, чтобы он знал, что у нее в карете ехал настоящий герцог?

Джейн переглянулась с Эммой и выставила мужчин из комнаты. Она решительно закрыла за ними дверь и вернулась к кровати. Там она стала внимательно рассматривать гостя, а в голове у нее роились мысли об открывающихся возможностях.

— Он определенно красив.

Эмма налила в тазик воды и остановилась позади Джейн.

— Очень красив. Но я думаю, почти все герцоги красавцы.

— Печально, что в округе их больше нет. — Джейн вынула из кармана портняжные ножницы и начала резать ткань на полоски, в то время как Эмма снимала повязку, наспех наложенную Арабеллой. Вздыхая при виде воспаленных рваных клочьев кожи, они промыли рану, сшили ее края маленькими аккуратными стежками и накрыли холодной примочкой. Пока работали, они восхищались каждым дюймом золотистой кожи. Мускулистый и хорошо сложенный, он напомнил Джейн статую, которую она когда-то видела в Италии. Единственная разница была в том, что эта статуя была невероятно теплая на ощупь.

Эмма сделала свежую повязку, потом взяла руку герцога и внимательно рассмотрела его кольцо:

— Это ему влетело в копеечку.

— По крайней мере он преуспевающий герцог. — Джейн немного отошла, чтобы видеть его всего полностью. — Он, несомненно, высок ростом.

— Гм... Интересно, почему Арабелла не желает разговаривать с констеблем Роббинсом?

Они переглянулись, и Джейн издала скорбный вздох:

— Здесь что-то неладно, и я подозреваю, это связано с нашим гостем.

— Я тоже так думаю. — Эмма посмотрела на герцога, огорченно качая головой. — Жаль. Герцог был бы как раз кстати.

Джейн подумала, что устроить свадьбу было бы недурно. Джентльмен, такой высокий и стройный, и красавица Арабелла, в розовом подвенечном платье, которое Джейн и Эмма сшили ей почти шесть лет назад. После этого они каждый год что-нибудь добавляли на лифе платья — кружевной воротник, узор, выполненный бисером или шелком. В этом году они превзошли себя, добавив десять рядов сшитых вручную розочек.

Эмма прокашлялась.

— Конечно, не годится герцогу шастать по дорогам и пугать слуг. Хотя... сейчас так мало достойных мужчин.

— Верно, — медленно сказала Джейн, не сводя глаз со сверкающего изумруда на пальце гостя.

— Да и не существует мужчин без изъянов, — продолжала ее сестра. — Можешь быть уверена, что ни один мужчина не совершенен, пока не встретил подходящую женщину.

Джейн просияла:

— Все, что нужно нашему герцогу, — это хорошая женщина, которая отвадит его скакать по ночам и распугивать чужих слуг.

Эмма повернулась к портрету над камином:

— Как леди Миган отучила капитана от его ненасытной кровожадности.

— Правильно! — Они обе уставились на улыбающееся лицо на портрете. Синие глаза, казалось, весело блестели, как будто капитан мог догадаться об их смелых мыслях и от всего сердца соглашался с сестрами. Налетел порыв ветра и с силой загромыхал ставнями.

Эмму охватила приятная дрожь.

— Ой! Кажется, капитан с нами согласен. Джейн очень верила в предзнаменования.

— Конечно, согласен. В конце концов, герцог не так уж сильно отличается от пирата. — Она постучала пальцем по подбородку. — Раны задержат его в постели на неделю. Мы должны убедить его остаться подольше.

— К счастью, ему не понадобится много времени, чтобы влюбиться в Арабеллу, и... — Эмма смотрела на будущего мужа Арабеллы, и ее брови сошлись на переносице. — Он очень красив, но хотела бы я знать...

— Что? — Джейн не понравилось выражение лица Эммы.

— Что, если... — Эмма вынуждена была дважды сглотнуть, прежде чем смогла продолжить. — Что, если он не... — Она покраснела, потом сказала громким шепотом: — Непригодный.

Джейн взглянула на лицо герцога, залюбовавшись густыми ресницами и твердым подбородком. Он был слишком красив, чтобы оказаться непригодным. Однако никогда нельзя ручаться.

— Может быть, нам стоит посмотреть, чтобы быть уверенными.

— Посмотреть? Нам? — Губы Эммы сложились в идеальную букву «О».

Джейн провела руками по своей аккуратно расправленной юбке и решительно кивнула:

— Подумай, Эмма. Что, если он покалечен. Или что-нибудь похуже?

Видя, что губы Эммы упрямо поджались, Джейн добавила:

— Ведь ты не купила бы дыню, не постучав по ней?

Никто не посвящал себя выбору качественных продуктов в такой степени, как это делала Эмма. Она, моргая, перевела взгляд на герцога.

— Нет, не купила бы.

— Неужели ты выбираешь мужа для Арабеллы менее тщательно, чем дыню?

Эмма выглядела ошеломленной.

— Я не думала об этом в таком смысле. Я... я полагаю, ты права, сестра.

— К тому же кто лучше нас может судить, годится ли мужчина для женитьбы? В конце концов, мы обе были замужем свыше тридцати лет. Смотри, я даже пойду первая, — храбро сказала Джейн. Она глубоко подышала, чтобы успокоиться, потом отвернула край простыни, пока из-под нее не показалась мускулистая нога. Бронзовая кожа ярко выделялась на фоне белого покрывала. Его мышцы, должно быть, перекатывались при ходьбе.

— Ну надо же, — выдохнула Эмма, приложив полную ручку к кружевам на своей пышной груди. — Надо же!

Джейн знаком показала на кровать: «Твоя очередь».

Сморщив лицо, чтобы придать себе решимости, Эмма прошла вперед и отвернула простыню еще дальше, открывая великолепную линию его бедра и край живота. Женщины молча созерцали открывшуюся им картину. Наконец Эмма повернулась к Джейн:

— Ты готова?

Джейн была не в состоянии произнести ни слова. Она молча кивнула, взялась за простыню и приподняла ее.

В течение нескольких секунд стояла благоговейная тишина.

Потом Эмма закрыла рот, вытянула белую льняную ткань из неподвижных пальцев Джейн и аккуратно опустила ее на место.

Не глядя друг на друга, они подоткнули простыню, положили поверх нее одеяло и вернулись к камину.

В комнате повисла напряженная тишина. Эмма делала вид, что вышивает, хотя мысли ее блуждали где-то далеко: она даже не заметила, что в иголке кончилась нитка.

Джейн уже не пыталась вязать. Она просто сидела, глядя прямо перед собой.

После долгого молчания она выдохнула:

— Он определенно настоящий герцог.

Эмма с облегчением откинулась на спинку кресла и, как веером, стала обмахиваться ослабевшей рукой.

— Арабелла должна выйти за него замуж.

Джейн перевела взгляд на портрет над камином. Синие глаза капитана смотрели на нее, и вдруг она с необычайной ясностью поняла, что должно произойти.

— Да, Эмма. Арабелла должна выйти замуж за своего герцога, и чем скорее, тем лучше.

Глава 4

Люсьена разбудила пульсирующая головная боль, которая заставила его открыть глаза. Жмурясь от яркого света, он огляделся.

Было сразу понятно, что в доме живет женщина. Кружевные оборки свисали с занавесок и покрывал, вышитые розы украшали все возможные поверхности. От цветовой какофонии у него закружилась голова. Люсьен провел рукой по волосам и вздрогнул, когда кончики пальцев коснулись шишки величиной с крикетный мяч.

С противоположного конца комнаты за ним с интересом наблюдали ярко-синие глаза. Смотревшая на него женщина была седая, полная и в очках. Она потянула за рукав другую.

— Джейн, посмотри! Он проснулся. Джейн обернулась:

— Да, Эмма, он проснулся. Я думала, он проспит весь день.

Эмма подбежала к нему и теперь стояла, улыбаясь, словно добрая фея.

— Надо же, какие красивые у него глаза! — крикнула она через плечо. — Джейн, иди посмотри!

Маленькая и аккуратненькая, как птичка крапивник, Джейн подошла и, наклонившись, начала его беззастенчиво разглядывать. Она рассматривала его внимательно, как будто оценивала жеребца, выставленного на продажу с аукциона в Таттерсалле. Это страшно раздражало, но прежде чем он успел возмутиться, она выпрямилась.

— У меня когда-то был кот с зелеными глазами. Лучшего кота я больше не видела.

Для его затуманенного сознания расшифровка сказанного была не по силам. Люсьен отвернулся. И сразу его колена слегка коснулся накрахмаленный ситец. Проклятие! Он лежал совсем голый!

— Где, черт побери, моя одежда?

Эмма снова подоткнула края простыни, как будто Люсьену было не больше десяти лет. Когда она наклонилась пониже, он отчетливо ощутил запах коньяка.

— Мы отправили ее в стирку.

Люсьен сжал белую ткань в кулаке. Документы из министерства внутренних дел были спрятаны у него в плаще. Если их нашли...

Но плащ оказался небрежно брошен на маленький стульчик в углу комнаты, контуры пакета предательски вырисовывались и были ясно видны. Люсьен с облегчением откинулся на подушки.

Не заметив его метаний, Джейн направилась к столу у камина, по пути бросив через плечо:

— Ваша рубашка окончательно испорчена.

— Галстук тоже, — сказала Эмма. — Вы потеряли очень много крови. — Она улыбнулась счастливой улыбкой и добавила: — Очень, очень много крови.

Арабелла почему-то не сказала ему, что у ее тетушек определенно не все в порядке с мозгами.

— К счастью для вас, — продолжала Эмма, ничуть не смущенная его молчанием, — Джейн как раз готовит один из тонизирующих напитков. Он делается на основе вина. Очень вкусный. — Ее губы сложились в трубочку. — Моя племянница против того, чтобы держать в доме спиртное, так что с тех пор как она начала управлять имением, поставки значительно снизились.

— Арабелла управляет имением?

— Да, с тех пор как два года назад умер ее отец.

— Брат ей, конечно, помогает?

— О, вы же не знаете... Роберт не совсем здоров, — сказала Эмма с дрожью в голосе.

— Гм, — хмыкнула Джейн, возвращаясь к кровати с металлической чашкой в руках, — с Робертом все было бы в порядке, если бы вы с Арабеллой перестали с ним нянчиться.

Эмма вспыхнула:

— Мы не нянчимся, мы просто хотим ему помочь. Если бы ты не была такой бесчувственной, ты бы тоже стремилась помочь.

— Доктор говорит, что мы должны заставлять его ходить.

— Ха, — насмешливо сказала Эмма, — а что доктор знает о параличах? Он когда-нибудь был парализован?

— Из всех глупостей...

— Как получилось, что Роберт стал инвалидом? — поспешно перебил Люсьен. Его плечо одеревенело и болело, в голове беспрерывно стучало, а повязки были наложены так туго, что ему было трудно дышать. Меньше всего ему хотелось выслушивать спор двух пожилых женщин, который они затеяли над его кроватью, как будто она была шахматной доской, а он — беспомощной пешкой.

Эмма сверкнула глазами.

— Его парализовало на войне.

— Нет, — невозмутимо ответила Джейн. — Роберта парализовало через две недели после возвращения. Он ехал верхом к Роузмонту в тот день, когда его корабль причалил, и даже хвастался, что показал рекордное время.

— Но он был бледен, — быстро сказала Эмма. — И в первые недели у него были жуткие кошмары. Мы думали, что со временем ему станет лучше, что все наладится. Но... — Ее голос стал едва слышен: — Однажды он не спустился к завтраку.

Джейн выудила у себя из кармана носовой платок.

— Мы обнаружили Роберта около его кровати. Он пытался добраться до двери, чтобы позвать на помощь. — Она с печальной улыбкой посмотрела Люсьену в глаза и сунула платок в протянутую руку Эммы. — Это случилось два месяца назад.

Если Арабелла действительно управляет имением, а помимо этого, еще заботится о брате-инвалиде и двух свихнувшихся тетках, ничего удивительного в том, что она была так напряжена накануне вечером. Люсьен безостановочно возился под простыней, чувствуя, как будто какая-то тяжесть вдавливает его в мягкий матрац.

— Неужели нет никого, кто мог бы помочь управлять имением?

— Мы с Эммой пытаемся, но, боюсь, мы скорее обуза, чем помощницы.

Может быть, он сумеет что-нибудь сделать. Видит Бог, у него действительно есть средства. Он поговорит с Арабеллой, предложит взять на себя расходы, пока...

Проклятие! О чем он думает? Арабелла Хадли не примет от него помощи, как не приняла бы подарка от дьявола. Даже в шестнадцать лет у нее гордости было на десятерых. Именно это и привлекло его тогда к ней. Женщины, которых Люсьен знал в Лондоне, были либо скучающие жеманные барышни, либо бесстыдные развратницы. Арабелла была совсем другая. Она представляла собой очаровательную смесь невинности и страсти и бросалась в водоворот жизни, наслаждаясь каждым моментом и отдаваясь всей душой тому, что делала. Она была поразительно чувственной возлюбленной, влюбленной до безумия.

Сейчас это вряд ли имеет значение. Какие бы чувства она к нему ни испытывала, от них давно не осталось и следа. Чем скорее он уедет из Роузмонта, тем больше ей это понравится. Однако, покинув имение, он найдет способ помочь ей. Может быть, через третье лицо, чтобы она не догадалась о его участии.