Штормовое предупреждение

Когда-то в ранней истории «Дойчланд» трюм поделили пополам, чтобы получилась дополнительная жилая каюта. Соответствующая переборка была добавлена позднее и по крепости конструкции не имела ничего общего с теми, с которыми он уже справился. Он схватил топор, подобрался к ней и яростно кинулся в атаку.

***

«Мораг Синклер» постоянно черпала воду, зеленые пласты прокатывались по ней от носа до кормы, с ошеломляющей силой врываясь в кормовой кокпит. Джанет была напугана. Волны казались такими огромными, что каждый раз, когда она пыталась оценить их, задача казалась невозможной, ибо «Мораг» взбиралась на нее медленно. А когда она внезапно устремлялась вниз по другую сторону гребня, то казалось, что ей больше никогда не подняться.

Но Герике за штурвалом выглядел невозмутимым. И Мердок тоже, стоя за его плечом.

Спасатели на своих судах, как правило, не прицеплялись линями, думая, что они слишком связывают в чрезвычайных ситуациях. Именно поэтому в один момент, когда Лаклан отвернулся от нее, потянулся к поручням и поскользнулся, море ворвалось, подхватило его и перебросило через поручни правого борта. Джанет пронзительно крикнула, но, когда Герике в тревоге поглядел через плечо, спасатель черпнул воду правым бортом и парень чудесным образом вплыл на борт.

Мердок дотянулся и потряс его как котенка.

— Прицепись! — закричал он, — прицепись немедленно!

Он повернулся к Хэмишу Макдональду:

— Всем прицепиться. Это приказ — нравится вам или нет!

Он нагнулся к Джанет:

— Ты тоже, девушка.

Она потянулась к линю, который ей передали и едва прицепилась, когда обрушилось бедствие. «Мораг» воспарила на гребне гороподобной волны, чуть повернувшись боком на спуске. В то же мгновение яростный шквал ветра ударил ее в правый борт. Судно опрокинулось.

Для Джанет мир стал зеленой вонючей водой, заполнившей все, затопив сердце и мозг, она дергалась и боролась в отчаянном желании жить. «Мораг» оказалась почти под водой, но все еще двигалась вперед, винты вращались.

Медленно судно выпрямилось. Джанет увидела, что Герике, вцепившись в штурвал одной рукой, держит ее другой, Мердок встает рядом с ним. Лаклан уцелел, Хэмиш Макдональд, Синклер. Но Фрэнсис Паттерсон исчез.

Начиная с этого момента погода стала такой злой, завеса дождя, мокрого снега и летящей водяной пыли такой непроницаемой, что они совсем не видели места крушения, пока не накренились на вершине огромной волны и различили судно в ста пятидесяти ярдах. Спасшиеся собрались кучкой на квартердеке и размахивали руками.

— Что теперь? — спросил Герике.

— Не спеши, парень — ответил Мердок, — дай поработать мне.

***

Рихтер пробился через последнюю переборку и взобрался в салон. Там было темно, только бульканье воды и завывание ветра снаружи. Как и все судно, салон был круто наклонен, каюты по правому борту под водой.

— Лотта? — позвал он.

Ответа не было. И не могло быть. Он дурак, думая иначе. Он забарахтался в воде, взобрался по склону туда, где под странным углом свисала дверь ее каюты, подтянулся к входу и поднял лампу.

Она лежала, прижатая к койке, месиво обломков на ногах и животе. Лицо было очень бледным, глаза закрыты, но теперь она медленно их открыла.

— Хельмут — прошептала она. — Я знала, ты придешь.

— Что случилось? Почему ты вернулась?

— Твое кольцо, Хельмут. Я спрятала его под матрацем в уголке койки. Я забыла его, когда нам приказали подняться на палубу. Разве не глупо?

Он попытался поднять балку, напрягаясь изо всех сил, но она отказывалась пошевелиться.

— Как странно — сказала она, — все дни я так сильно мерзла, так мерзла, а сейчас совсем ничего не чувствую.

«Дойчланд» сотряслась и начала двигаться, словно готовясь сорваться с рифа. Он снова бешено рванул балку, потом сказал:

— Я должен позвать на помощь, Лотта. Я скоро вернусь. Я заберу фонарь, но ты не бойся.

— Ты не оставишь меня?

— Никогда. Помнишь мою клятву?

Он пропахал назад, пробираясь из трюма в трюм. «Дойчланд» была в постоянном движении, понемногу смещаясь вперед, все дальше скользя к краю рифа Вашингтон, погрузив нос в воду.

Рихтер взобрался по трапу как раз, чтобы увидеть подходящую «Мораг». Монахини уже переходили из своего убежища в каюте Бергера, матросы с квартердека спускались по трапу.

Раздались тревожные вопли и одна из женщин громко и пронзительно закричала, когда «Дойчланд» снова двинулась с ужасным треском и скрежетом ломающихся досок.

Рихтер мгновение повисел, крепко вцепившись в трап. Потом спрыгнул, оказавшись по пояс в воде, вброд пробрался к дыре в переборке и пролез внутрь. «Дойчланд» теперь была в постоянном движении, вода бурлила вокруг него, но когда он достиг салона, здесь стояла странная жуткая тишина. И когда он взобрался в каюту, она все еще ждала его. Он повесил фонарь и сел рядом.

— Ты вернулся?

— Конечно.

— Что будет Хельмут?

— Они придут за нами, Лотта. Они в конце концов придут сюда.

Он взял ее руку и крепко сжал.

***

Для Мердока, обсуждавшего наилучший способ подойти, этой внезапной дрожи, когда «Дойчланд» заскользила к краю, оказалось достаточно.

— Она уходит, парень, она уходит! — Он хлопнул Герике по плечу — Выжми все, что можешь, полный вперед и прямо на поручни. Две минуты — все, что у нас есть.

Герике добавил мощности, «Мораг» рванулась вперед, вызвав изумление даже у тех, кто столпился на квартердеке, срезав поручни и носом уткнувшись в палубу.

Не было необходимости тратить слова, монахини, ведомые Штурмом, уже спешили из каюты Бергера, а Прагер, Рив, Джего и все остальные были готовы быстро покинуть квартердек.

«Дойчланд» снова сотряслась и люди закричали в страхе, сестра Кэт, пронзительно вскрикнув, упала у поручней. Джанет дотянулось до нее, затащила к себе и втолкнула в каюту кокпита.

— Она утащит нас с собой, парень! — закричал Мердок. — Готовься к заднему ходу! — Он помахал рукой и яростно крикнул — Быстрее, черт побери! Она уходит!

Началась последняя безумная суматоха, люди в панике прыгали через поручни. Бергер был последним, судовой журнал и личный дневник в клеенчатом пакете под мышкой. Герике дал полный ход назад, когда «Дойчланд» снова осела, и «Мораг» отпрыгнула.

Сестра Анджела скорчилась в уголке маленькой каюты. Она попыталась встать, глядя в лица толпившихся вокруг.

— Лотта? — спросила она, — где Лотта?

Ответа не было — и не могло быть. Она повернулась, крепко схватила Джанет за руку и сказала по-английски:

— Здесь нет Лотты и господина Рихтера. Они, наверное, еще на борту.

Джанет выбралась из каюты в кокпит. Рядом с Джего скрючился Рив, тут же стояли Герике и Мердок. Она подергала руку Джего:

— Кто-то еще остался на борту.

Казалось, что ему трудно выговорить слово:

— Невозможно.

Она протянула руку и дернула плащ Герике:

— Пауль, кто-то остался на борту.

Он пораженно глянул на нее. В то же мгновение «Дойчланд» начала соскальзывать с рифа.

***

У Бергера, стоявшего у перил правого борта, на глазах выступили слезы. Когда вода вокруг судна закипела, его рука поднялась в коротком салюте. Еще мгновение была видна главная топ-мачта, потом она тоже нырнула и не осталось ничего — лишь то, что не приняло море. Немного досок, путаница веревок, кружащаяся бочка.

Герике с мрачным лицом повернул штурвал, уводя «Мораг» от Вашингтона по большой кривой, готовый начать медленный и болезненный путь по гороподобным волнам к Фаде.

Баркентина «Дойчланд», 25 сентября 1944 года. В три склянки послеобеденной вахты, оставив позади тонущую «Дойчланд», шестнадцать спасенных из первоначального экипажа были выхвачены с Вашингтон-рифа спасательным судном — Мораг Синклер. При этом коксвейн Мердок Маклеод и корветтен-капитан Пауль Герике показали замечательный пример морского товарищества. После этого они переправили нас на соседний остров Фада по исключительно бурному морю. Я был потрясен, узнав, что тем или иным образом, но еще семь человек отдали свои жизни, чтобы спасти ниши. Впервые за все время слова отказывают мне. Итак, я заканчиваю этот судовой журнал.

Эрих Бергер, капитан.

16

Рив налил себе большую дозу скотча и медленно выпил. Он предельно устал, более чем когда либо ощущая свой возраст. По крыше коттеджа замолотил ветер, и он вздрогнул.

— Пожалуйста, больше не надо — прошептал он. — Все — значит все.

Он с болью похромал к столу. Больше всего ему нужен сон, но вначале надо сделать работу. Он взял ручку и открыл дневник. В дверь постучали и вошел Харри Джего, с трудов закрыв дверь на ветру. Лицо опухло, кожа порезана в дюжине мест. Казалось, что ему, как и Риву, трудно ходить.

— Вы не слишком хорошо выглядите, Харри.

Адмирал пододвинул к нему бутылку скотча:

— Наливайте сами.

Харри прошел в кухню и вернулся со стаканом. Заговорил он очень медленно:

— Я чувствую себя ходячим мертвецом.

— Понимаю, что вы имеете в виду. Как Джанет?

— Нерушима. Фада-хаус похож на полевой госпиталь, и она не присела с тех пор, как мы пришли.

— У нее была большая практика. Это долгая война — сказал адмирал. — Снаружи все еще гнусно?

— Нет, просто плохо. Я бы сказал, ветер от семи до восьми, немного стих. Наверное, к утру выдуется.

Он опустошил стакан и Рив налил снова:

— Я связался по радио с Мюрреем. Очевидно, там тоже хаос, но утром он сможет послать судно. Сказал, что попытается приплыть сам.

— Как со спасенными? Что будет с ними?

— Не знаю. Интернирование для монахинь, лагерь военнопленных для Бергера и его людей.

Настала долгая пауза, Джего глядел в свой стакан.

— Вам это не нравится, не так ли?

— Теперь это не имеет для меня никакого значения.

— Понимаю, что вы чувствуете. Весь этот дьявольский поход, и он им почти удался.

Скотч сейчас почти заглушил боль.

— А Герике? — спросил Джего.

— А что он? Война еще идет, Харри.

— Знаю — сказал Харри. — Но всегда есть уголки. Он вернется в камеру?

— Это не мое решение. Гражданская власть здесь — это Джин, вы знаете.

Джего одним глотком опустошил стакан.

— Ну, я думаю, мне надо вернуться и посмотреть, как там мои ребята.

— Потом постель, Харри. Идите в постель.

Рив изобразил улыбку:

— Это приказ.

— Адмирал. — Джего поднялся и отсалютовал.

Он уже дошел до двери и положил руку на ручку, когда Рив произнес:

— Харри?

Джего повернулся:

— Да, сэр.

— Совсем вдруг я почувствовал себя старым, Харри. Черт побери, слишком старым. Я просто хочу сказать это кому-нибудь.

***

В гавани все еще бушевала зыбь, когда Герике прошел по пирсу, опустив голову из-за дождя. «Мораг Синклер» танцевала в швартовых, представляя прекрасное зрелище бело-синей окраской. Только очень пристальный взгляд обнаруживал жестокие побои, нанесенные морем.

Он стоял, глубоко засунув руки в карманы кем-то данной ему ветровки, и вдруг услышал, как его окликают. Он повернулся и увидел Мердока дальше по пирсу на низком причале, стоящего возле «Катрины».

Когда Герике сошел по каменным ступеням, из рулевой рубки появился Лаклан. На палубе стояла канистра и он переставил ее на причал с легкостью, показывающей, что она пуста.

— Что? — спросил Герике.

— Лаклан и я заполнили баки «Катрины» — сказал старик. — Чтобы, если понадобится, она была готова к морю.

Парень кивнул Герике:

— Капитан.

— У меня не было случая сказать вам прежде, но вы прекрасно держались там, Лаклан. — Герике протянул руку: — Я горд познакомиться с вами.

Лаклан сильно покраснел, мгновение смотрел на руку, коротко пожал ее, потом повернулся и умчался.

— Мне кажется, это добрый материал — сказал Мердок. — Слишком хорош, чтобы через несколько дней снова отбыть на проклятую войну.

Он начал набивать трубку, действуя осторожно из-за поломанной руки.

— Вы говорили с Джанет после возвращения?

— У нее дел невпроворот.

— Сейчас у нее их, должно быть, значительно меньше.

Старик повернулся и посмотрел на море сквозь падающий дождь.

— Все еще бурно, но не слишком.

— Думаю, нет.

Мердок кивнул:

— Теперь пойди и повидай ее, парень.

— Да, кажется, надо пойти.

Он зашагал прочь и Мердок окликнул:

— Капитан?

— Да?

— Удачи вам.

Долгое мгновение они смотрели друг на друга, потом Герике повернулся и заспешил вдоль пирса.

***

Когда он вошел в кухню Фада-хауса, Джин Синклер повернулась от очага с кастрюлей горячей воды:

— Хелло — сказала она, — вы ищите Джанет?

— Да. Она не занята?

— Была даже очень, когда я ее видела в последний раз. В гостиной на столе у нее был один из моряков с «Дойчланд». Сломанная рука.

— А остальные?

— Большинство сейчас спит. Мне кажется, все постели в доме должны быть заняты.

Она подняла кастрюлю:

— Извините, мне надо идти. Джанет это ждет.

Он открыл ей дверь:

— А капитан Бергер? Где он?

— Вверх по лестнице, первая спальня справа.

Она быстро ушла и Герике поднялся по ступенькам. Он помедлил у указанной двери, постучал и вошел. Иоханн Штурм и старший матрос Петерсен лежали бок о бок на постели и спали мертвым сном. Бергер сидел в кресле за маленьким столиком у окна, положив голову на руки.

Судовой журнал «Дойчланд» лежал перед ним открытым. Герике секунду постоял у плеча, прочел последнюю запись, потом повернулся и на цыпочках вышел.

Когда за ним щелкнула дверь, Бергер вздрогнул и, подняв глаза с воспаленными веками, оглядел комнату.

— Кто здесь? — хрипло спросил он.

Но никого не было. Вообще никого. Он уронил голову на руки и снова заснул.

***

Рив писал дневник, тщательно и аккуратно выводя буквы, главным образом потому, что был более чем навеселе, когда дверь распахнулась и вошла Джанет, за ней следовал Джего.

— Пауль здесь?

Он положил перо и посмотрел на нее с пьяной тяжеловесностью:

— А, ты имеешь в виду Герике. Я и не знал, что вы зовете друг друга по имени.

Он усмехался и она яростно вспыхнула:

— Он был здесь?

— С полчаса назад. Может, немного ранее. На самом деле мы немного выпили вместе, потом он спросил, не могу ли я передать тебе кое-что.

— Что? — потребовала она.

— Он сказал, что это личное дело. Мне кажется, что бы ни было, ты найдешь это в спальне.

Она быстро вышла в холл и открыла дверь в свою спальню. На ее подушке был тщательно уложен Рыцарский Крест с дубовыми листьями второй степени. Она уставилась, отупев на секунду, потом схватила его и бегом вернулась в гостиную.

— Дядя Кэри! — Она положила награду перед ним, ее голос прервался.

Раздался стук в дверь и вошел Мердок:

— А, вот вы где, адмирал.

— Что я могу для вас сделать?

— Дело сугубо официальное. Кажется, «Катрина» пропала со своей стоянки.

— Вот это факт! — сказал Рив. — Весьма приятная новость.

Джанет выбежала за дверь. Джего повернулся к Риву, облокотившемуся на стол:

— Вы сообщите в Маллейг? Они достаточно быстро смогут выйти на него из Минча.

— Большое невезение, Харри, но, похоже, радио сломалось с тех пор, как я в последний раз поговорил с Мюрреем. Кажется, лампа сгорела, а у меня нет запасной. Придется ждать, пока они не придут сюда завтра. Ничего нельзя поделать.

Джего тяжело, очень тяжело вздохнул, потом повернулся и вышел. Мердок мрачно спросил:

— Не добрый ли скотч у вас в этой бутылке, Кэри Рив?

— И еще в шкафу, когда мы прикончим эту. Я припрятал ее для вас.

— Позднее, я вернусь, как только смогу. А сейчас я должен повидаться со своими людьми.

Он вышел, а Рив плеснул себе еще виски и продолжил запись:

«… итак, когда все сказано и сделано, я вижу, что это была древняя история. Мердок, Харри Джего и Герике — люди против моря, и на этот раз они выиграли. Но в конце концов, в чем природа их успеха?…»

Боже, но как же он устал — как никогда прежде. Ветер стучал и стучал в окно, словно пытаясь войти, но теперь это его не трогало. Он на секунду положил голову на руки и почти мгновенно заснул, продолжая в здоровой руке держать перо, остановившееся на последней записи.