Замужество Китти

      – Это-то ерунда, – возразил мистер Станден, – но я не люблю путешествовать по ночам. И ведь это не станция, где можно переменить лошадей. Да, а что вы имеете в виду, говоря про мои обстоятельства?
      – Вы ведь богаты, как… как… Никак не могу вспомнить имя! – сказала Китти сердито.
      – Может быть, как золотой телец? Но я вовсе не так уж богат.
      – Нет! Я говорю про кого-то из истории, кажется, был такой, ну вы знаете. Когда хотят дать понять, что кто-то страшно богат, говорят: богат как… как он, ну вы знаете…
      – Нет, не знаю, – сказал Фредди, – никогда не слышал о нем. Хорош бы я был, забивая себе голову каким-то богами из истории. Китти, глядя на вас, можно подумать, что вы долго были на солнце.
      – На солнце? Да там снег идет! – воскликнула мисс Чаринг.
      – То есть я не то хотел сказать, но неважно. Но только я совсем не так уж богат.
      – Вы достаточно богаты, чтобы не делать предложение в меркантильных целях?! – мисс Чаринг бросила на него презрительный взгляд.
      – А я и не собираюсь делать предложение в меркантильных целях, – терпеливо ответил Фредди. Тут ему что-то пришло в голову, и он спросил озабоченно. – Китти, а вы случайно не жалуетесь на эту инфекцию? Знаете, о чем я говорю, – сестра Мег неделю пролежала в постели.
      – Фредди! – воскликнула мисс Чаринг, пристально глядя на него. – Разве вы не знаете, зачем дядя Мэтью посылал за вами.
      – Говорили, что он хотел сообщить что-то важное. Но я уверен, какая-нибудь ерунда!
      – Но раз вы все-таки приехали, почему вас там не было вчера?
      – Меня вообще не было в городе.
      – О, Фредди, я хуже о вас подумала, чем вы того заслуживаете! – выпалила Китти, искренне раскаиваясь. – Но и Джордж, и Хью, и Долф – все они знают, и я решила, конечно, что знаете и вы.
      – Как? – удивился Фредди. – Не хотите ли вы сказать, что они все – в Арнсайде?
      – Да, да, они там со вчерашнего дня, и это ужасно, Фредди!
      – Господи, как я не подумал! – воскликнул он в еще большем замешательстве. – Но если бы я не встретил вас, я нарвался бы прямо на них. Знаете, Китти, со стариком творится что-то неладное, если он только не валяет дурака. С какой стати ему собирать всех этих балбесов в Арнсайде? Я не хочу сказать, что Хью – глупый малый, это как раз не так, но вы согласитесь, что он страшный зануда?!
      – О конечно, – охотно согласилась Китти. – И хуже того, он – ханжа, Фредди!
      – Чертовский! Знаете, о чем он говорил со мной в тот раз, когда я подался в деревню? Он всего-навсего увидел, как я выхожу из «Грейт-Гоу», и начал морализировать насчет порока и игры. Можно подумать, что я там – завсегдатай, а это, как я ему говорил, во-первых, не так, во-вторых, надо быть чертовски умным, чтобы болтаться там каждый вечер. Что привело его в Арнсайд?
      – Дядя Мэтью, – ответила Китти, – он работает над завещанием.
      – Да? Не хотите ли вы сказать, что он собирается отдать концы?
      – Да нет, но сам-то он так думает.
      – Понятно. Зачем же повторять одно и то же последние десять лет? И кому он хочет оставить свое богатство?
      – Мне, но при одном условии.
      – Как, и ничего Джеку? Ну, это нечто неслыханное! Впрочем, я чертовки рад слышать это, Китти, поздравляю!
      – Да, – ответила мисс Чаринг, – но это при условии, что я выйду замуж за кого-то из его внучатых племянников. Вот почему, Фредди, вас пригласили в Арнсайд! Вы должны сделать мне предложение!
      Эффект от этих слов, превзошел ее ожидания. Мистер Станден, изящно развалившийся на стуле по другую сторону камина, вскочил. Его добродушная физиономия выразила настоящий ужас, он вытаращил глаза и закричал во весь голос:
      – Что?!
      Мисс Чаринг совсем неромантично захохотала. Мистер Станден взглянул на нее с подозрительностью.
      – Ну, слушайте, Китти, – сказал он сердито, – если вы хотите меня разыграть… Господи, мне следовало догадаться. Если я для него не просто игрушка, которую можно…
      – Для кого это?
      – Для Джека, – ответил Станден. – Ну, это чертовски дрянное дело. Видите ли, про себя я решил, что не поеду. Нет, я не такой простак, чтобы попасться на удочку Джека. Черт бы побрал все это дело! Если бы я не встретил вас, как бы я мог попасться! Ведь вы могли бы предупредить меня, моя дорогая девочка!
      Последние слова мисс Чаринг пропустила, но, очень серьезно посмотрев на него, спросила:
      – Так это Джек сказал, чтобы вы приехали?
      – Ну да. Я встретил его вчера у Лиммеров. На нем был плащ, который мне не понравился. Он сказал, что заказывал его у Скотта. Зря! В нем он похож на военного.
      – Оставьте в покое его плащ, – перебила Китти. – Что он вам сказал?
      – Ну, он говорил, что ему надоел покрой Вестона, так что я подумал, что он просто валяет дурака. Ну, посудите сами, Кит, что можно подумать, если человек много говорит о подобных вещах?
      – Что он про… про меня что говорил? – нетерпеливо спросила Китти.
      – Ничего не говорил. Спросил, получил ли я вызов от старого джентльмена? Я сказал, что да. И он посоветовал мне не оставаться в стороне. Так что я решил, что лучше остаться. Вид у него был самый чопорный, но вы же знаете, как он смеется глазами.
      Само воспоминание о том, как мистер Веструтер смеется глазами, вызвало у мисс Чаринг глубокий вздох.
      На какое-то время она, казалось, впала в меланхолию, но это быстро прошло. И снова она испытующе посмотрела на Фредди:
      – А Джек знает, зачем его пригласили?
      – Десять против одного, что знает. И поэтому-то его нет здесь.
      Мисс Чаринг нахмурилась.
      – Вы так думаете? – спросила она безразличным тоном.
      – Не сомневаюсь, – ответил Фредди. – Это дело нехитрое. Вы же его знаете. Джек есть Джек.
      Мисс Чаринг выслушала эти нелестные речи довольно спокойно и заметила, слегка приподняв подбородок:
      – Что до меня, то я очень рада, что он не приехал. Я бы очень плохо о нем подумала, если бы он исполнил это унизительное приказание.
      – Этого не бойтесь, он показал спину.
      – Похоже, – сказала она, смягчившись. – Он ведь очень гордый, правда, Фредди?
      – Ну, не то чтобы такой уж гордый. Просто любит высоко забираться, но он – не то, что эти заносчивые типы.
      Мисс Чаринг некоторое время молча размышляла. Наконец она сказала:
      – Я не хотела бы, чтобы он приезжал. Но дядя Мэтью был страшно раздражен, когда он не приехал. Может быть, это нелепо, но я уверена, что дядя Мэтью только о нем и думал, когда говорил о женитьбе. Он чуть с ума не сошел, когда в Арнсайд приехали только Долф и Реттрей.
      – Ну, понятно, – ответил Фредди. – Не пойму, что заставило старого олуха приглашать их? – Он скромно добавил. – Да и меня тоже?
      – Он вбил себе в голову абсурдную мысль, что не должен никому оказывать предпочтения. И вы ведь его знаете, Фредди! Если он что-то решил, то конец. Может быть, ему и в голову не пришло, что Джек ослушается и не приедет? Вот ему была бы радость, если бы я сказала, что выйду за Долфа!
      – А что, разве и Долф сделал вам предложение? – изумился Фредди.
      – Да, и если бы я не была так сердита, я бы расплакалась. Бедняга Долф! У него был несчастный вид. И я уверена, он это сделал только потому, что его заставила эта ужасная женщина.
      – Теперь все понятно, – сказал Фредди, качая головой. – Вот какой был расчет! Я ведь говорил, что решил не ехать. Но тетушка Долфинтон заставила меня переменить решение! Если бы я не встретил ее сегодня утром, все было бы иначе.
      Китти выглядела очень удивленной:
      – Как, леди Долфинтон? Вас уговорила? Но ведь она не могла желать вашего приезда.
      – Ну да, она и не хотела. Я, знаете, прогуливался по Бонд-стрит когда она выходила из библиотеки Хукхэм и увидела меня. Пришлось раскланяться, что еще оставалось делать? Ну, и было неприятно, потому что на мне был новый жилет, и я к нему еще не привык. Точнее сказать, – поправился он, – я не совсем ловко себя чувствовал. Мне он понравился, когда Вестон его мне показывал, но когда я его надел…
      – О, Фредди, оставьте в покое ваши плащи и жилеты, – взмолилась мисс Чаринг, теряя терпение. – Что сказала леди Долфинтон?
      – Сказала: «Так вы не поехали в Арнсайд?» Какая глупость! – Я же стою здесь, на Бонд-стрит. Ну, я вежливо говорю, нет, не поехал, а она спрашивает, собирался ли я туда ехать; я отвечаю, нет, не собирался. И тут вижу, что она ведет какую-то игру, потому что странно улыбается и говорит, что с моей стороны было очень умно туда не поехать, что вся эта затея – настоящая чепуха, и все такое. Кажется она еще очень волновалась: поехал ли туда Джек. Когда я сказал, что нет, вид у нее был, как у кошки, которой дали сметану. Ага, тут что-то не так, подумал я. Но черт с этим, Кит. Я, может быть, не из умников, которые помнят разных исторических богатеев, но невозможно жить в нашем городе и не научиться чувствовать надувательство! Ну, я и решил сам все это разнюхать. Конечно, вышла ошибка, но слава Богу, никакого вреда. Все же Джек сыграл со мной чертовки двусмысленную шутку, так я ему и скажу. Хорош бы я был, если бы вас не встретил!
      – Ничего, ровным счетом не произошло бы, – сказала Китти. – Дядя не может вынудить вас сделать мне предложение.
      Мистер Станден, судя по всему, так не думал.
      – Не мог бы? Не уверен. Во всяком случае, старикашка меня очень пугает, всегда пугал. Я бы как-нибудь, пожалуй, увернулся, но было бы очень неудобно. Нет, я все больше и больше убеждаюсь, что мне повезло, что мы с вами встретились, Кит. Когда вы только вошли, мне вы показались несколько странноватой, но я все равно был очень рад. – Похоже, его размышления привели к какой-то смутной догадке. – Да, странное было начало! Почему вы здесь очутились? Простите, здесь что-то не то.
      Губы ее задрожали, и она ответила не без труда:
      – Я убегаю!
      – Ах, сбегаете! – откликнулся мистер Станден воодушевленно.
      – Больше ни минуты не могу это выносить, – заявила Китти, прижимая руки к груди.
      – Вполне понятно, – с симпатией ответил Фредди. – Это самый неуютный дом, который я знаю. И еще чертовски плохая кухня. Неудивительно, что у старого джентльмена не в порядке желудок. Оттуда надо бежать, и как можно быстрее.
      – Но только не из-за этого! Дядя Мэтью поставил меня в ужасное положение: Долф сделал мне предложение, а потом Хью! И я пожалела, что родилась на свет.
      Мистер Станден сразу понял ее. Он сказал с чувством:
      – Неудивительно, клянусь Юпитером! Я бы тоже не вышел за Хью на вашем месте, Кит. Вы сами находите, что он страшный зануда. Не умеет даже кланяться. Однажды я предложил поучить его, но в ответ он только уставился в пол и сказал, что это с моей стороны очень любезно, но он не хочет меня беспокоить. Да я бы и не стал этим заниматься, только ведь все знают, что он мой кузен.
      – О, это – скучнейшее существо в мире! – заявила Китти. – Но черт с ним. Как вспомню, как он сказал, что женится на мне, потому что иначе я останусь о-одна во всем м-мире без средств, а это – не по-джентльменски, а вовсе не потому, что м-меня любит или хочет унаследовать богатство дяди М-Мэтью, так меня т-тоска берет…
      Мистер Станден, увидев слезы на глазах девушки, сделал достойную похвалы попытку предотвратить сцену, самое начало которой заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.
      – Ну, не надо из-за этого плакать! Никогда не слыхал таких историй! Чепуха на постном масле. Вот не думал, что этот Хью – такой капитан Шарп.
      – Джордж то же говорил. И еще Хью собирается воспитывать меня, потому что я не могу сама зарабатывать себе на хлеб. И все они уверены, что я буду рада выйти за любого из них. Тогда я выбежала из комнаты, а Фиш не нашла ничего другого, как сказать, что все это – романтично. Романтично!
      Это уж слишком, Фредди! Я решила, что я им всем покажу! Так что я стащила деньги на хозяйственные расходы и пришла сюда: я знаю, что здесь стоянка почтовых карет на Ашфорд и из Ашфорда, и я смогу попасть в Лондон.
      – Вот так здорово! – удивился Фредди. – Не хочу мешать вам, но что вы собираетесь там делать?
      – В том-то и дело, – сказала Китти, лицо ее покраснело, а по щекам потекли слезы, – что я слишком рассердилась, чтобы об этом подумать. Уже убежав из дому, я поняла, что совершенно не знаю, чем мне заняться и у кого остановиться. Каждое слово Хью – правда, с этим ничего не поделаешь.
      – Да нет, что вы, – слабо возразил Фредди.
      Мисс Чаринг, после безуспешных попыток найти носовой платок, стала промокать лицо уголком плаща. Этого мистер Станден уже не смог вынести:
      – Тут уж, Китти, я возражаю! Возьмите мой платок.
      Мисс Чаринг, громко всхлипывая, взяла элегантный платочек и стала сморкаться. Мистер Станден, зная, что у него с собой несколько носовых платков, нисколько не пожалел о своем жесте.
      – Не надо плакать. Подумайте, мало ли что можно делать! Разумность рассуждений еще более расстроила мисс Чаринг.
      – Я все думала и думала, но ни к чему не пришла. Только я скорее умру, чем вернусь в Арнсайд.
      В этот момент их прервали. Хозяин, побуждаемый естественным любопытством, нашел предлог, чтобы вернуться в залу. Он вошел с чашей, полной крепкого пунша, поставил ее на стол и сказал:
      – Ваш пунш, сэр. Вы ведь говорили «в девять», не так ли? Сейчас как раз девять часов, сэр.
      Мистер Станден не помнил, чтобы он подобное говорил, и хотел уже отвергнуть пунш, когда ему пришло в голову, что сейчас пора подкрепить свои силы. Он также был рад, что Китти перестала плакать. Он решился предложить ей бокал миндального ликера. Он молча покачала головой, а хозяин, ставя на стол два стакана, сказал:
      – Может быть, мисс захочет попить пунша, чтобы согреться. Снег еще усилился, и к тому же мокрый. Надеюсь, нет плохих известий от мистера Пениквика, сэр?
      Фредди, который как раз сочинял историю, чтобы оправдать необычный приход сюда мисс Чаринг, решил воспользоваться подходящим случаем:
      – Ничего такого, хозяин! Просто болван кучер забыл, что ему приказали. Он должен был доставить мисс Чаринг еще час назад. Ей пришлось возвращаться одной в Арнсайд. Пошел снег, и ей пришлось искать убежище.
      Если хозяину и не показалась убедительной история, в которой молодую девицу отпустили из дома одну в непогоду, пешком, да еще с большей ковровой сумкой, стоящей теперь у входа в зал, то Китти это восприняла иначе. Когда мистер Плакли вышел, она восхищенно посмотрела на Фредди и поблагодарила его:
      – Я и не думала, что вы такой умный. Мистер Станден покраснел и покачал головой:
      – Это как-то само получилось. Вы ведь не подумали об этом, а этот малый мог бы поднять шум. Вам не следовало идти одной. Надо было взять с собой Фиш.
      – Но, Фредди, как же я могла бы бежать в Лондон с Фиш? Ее невозможно уговорить!
      – Но бежать в Лондон не надо. Подумайте сами и увидите, что это несерьезно. Жаль, но это так.
      – Вы не думаете, что я смогу как-нибудь сама себя обеспечить? – спросила Китти с надеждой. – Конечно, я не хочу голодать, но вы думаете, это неизбежно, Фредди?
      Занятый своими размышлениями и соображениями, он решительно сказал:
      – Конечно.
      – А если я поступлю горничной? – спросила она, вдруг вдохновляясь. – Хью говорит, что я слишком молода для экономки, но горничной-то я могла бы быть?
      Мистер Станден твердо решил вернуть ее на землю:
      – В этом нет смысла. Можно с таким же успехом вернуться в Арнсайд. Так будет даже лучше.
      – Да, конечно, – сказала она уныло. – Но мне так хочется убежать! Я не хотела бы быть неблагодарной, но, Фредди, если бы вы знали, что такое – вести домашние дела дяди Мэтью, читать ему, ухаживать за ним все время и всегда разговаривать только с ним и с Фиш! О, лучше бы ему вовсе меня не удочерять!
      – Да, черт возьми, – заметил Фредди, наполняя один стакан пуншем. – Не понимаю, почему он удочерил вас? Я часто размышлял над этим.
      – Да и я этого тоже не понимаю. Фиш считает, что он любил мою маму.
      – Ну, это она думает, – заметил Фредди. – По-моему, он может любить только самого себя.
      – Да, но, по-моему, она может быть права. Он редко вспоминает маму. Разве что говорил, что я не такая хорошенькая, какой была она. Но у него есть ее портрет, и он держит его в столе и однажды показывал мне, когда я была еще маленькой.
      – Я не могу поверить в это! – сказал Фредди с сомнением.
      – Но тем не менее, это так. Вы знаете, Джордж был уверен, что я дочь дяди Мэтью. Хью говорил, что сам так не думал, но я в этом сомневаюсь.
      – Так думать вовсе не следует, – сказал Фредди. – Джордж мог так думать, потому что он простак. Может быть, еще Долф, но больше – никто. Да и Долф не стал бы так думать, поскольку он вообще не думает. Если бы вы были дочерью моего двоюродного дяди, он не вел бы себя по-идиотски. Да и не оставлял бы своих денег кому-то из нас.
      – Н-нет. Может быть, и тогда он хотел бы, чтобы я вышла замуж за кого-то из его внучатых племянников, но в том случае, если бы я отказалась, он бы не оставил меня без гроша, правда?
      – Но не собирается же он этого сделать! – воскликнул пораженный Фредди.
      Она кивнула и всхлипнула в его платок.
      – Собирается, и я хорошо понимаю, что не могу надеяться на хорошую партию, если буду нищей. Это ужасное унижение.
      – Ну, Китти, чего вам сейчас не хватает, – так это горячительного, чтобы подкрепить свой дух, – сказал он решительно. – Если не хотите ликера, я не осуждаю вас; может быть, лучше выпьете вот это? Вдруг поможет – как знать?
      Мисс Чаринг взяла у него стакан, налитый до половины, и осторожно выпила. От крепости у нее перехватило дыхание, но сладость и привкус лимонного сока успокоили ее.
      – Мне понравилось, – сказала она.
      – Хорошо, но не рассказывайте дяде или Фиш, что пили со мной пунш, – предупредил он.
      Она заверила его, что не будет и, так как уже согрелась, решила устроиться поудобнее и присоединилась к нему за столом, попивая пунш и жалуясь на свои несчастные обстоятельства. Фредди, занятый собственными мыслями, рассеянно наполнял стаканы. Потом он начал хмуриться и нарушил молчание вопросом:
      – А кому достанется имущество, если вы не выйдете за одного из нас, Кит?
      – Дядя Мэтью сказал, что оставит все приюту для подкидышей.
      – А ведь, пожалуй, оставит. Кажется, не только у Долфа в нашей семье не все в порядке с головой. – Мистер Станден задумчиво поглядел на игру света в стакане с золотистой жидкостью. – Интересно, знает ли об этом Джек? – сказал он, наслаждаясь напитком.
      – Можно считать, что знал, потому что дядя никогда не говорил Джорджу и Хью больше, чем Джеку. И я просто счастлива, что это не повлияло на него.
      – Не играет ли он в тонкую игру? – спросил мистер Станден, продолжая размышлять. – Никто не знает, что у него на уме, это крепкий орешек. Но я не думаю, что он способен проворонить свое счастье. Скорее можно предположить, что он имеет какие-то свои цели, водя за нос старого джентльмена. Это один из самых способных людей для проматывания любого состояния. – Заметив удивленный взгляд мисс Чаринг, он пояснил:
      – Игрок. Завсегдатай скачек. Пока ему все сходило с рук, но мой отец убежден, что кончит он за решеткой. А отец знает жизнь. – Он с минуту развивал мысль о сообразительности лорда Леджервуда, не замечая неприязненного взгляда Китти. Освежившись новой порцией пунша, он продолжал:
      – Может быть, он прикидывается. Не беспокоится о своем положении. Понимает, что вы не пойдете за Хью или Долфа. Знает, что мне не нужна богатая жена. Надеется поставить старикашку в безвыходное положение. – Он осушил стакан и поставил его, продолжая сосредоточенно размышлять. – А может быть, решит и по-другому. Останется самим собой. Не захочет денег, не захочет жениться. А когда окончательно решит – подаст знак.
      – Знак? – запинаясь, переспросила Китти. – Вы хотите сказать, ч-что он д-думает, что я и так никуда не денусь?
      Сильно смущенный, мистер Станден стал извиняться:
      – Не слушайте меня. У меня иногда возникают дурацкие фантазии.
      Не обратив на это внимания, она яростно сказала:
      – Все это так. Какое унижение!
      – Нет, нет! Но его трудно осуждать, Кит! Симпатичный малый, избалованный, отчаянный, как дьявол. Вы, может быть, не знаете, как на него вешаются женщины. Их не поймешь, – Фредди покачал головой. – Джеку остается только выкручиваться из разных историй. Глупо, бессмысленно. Впрочем, к черту все это.
      – Спасибо, Фредди, а то я не знала, что Джек – волокита, – сказал Китти с ненатуральным оживлением. – Я не сомневаюсь, что у него были десятки романов в Лондоне. Поэтому было особенно глупо со стороны дяди Мэтью считать, что он захотел бы сделать мне предложение! Я не понимаю, как вообще можно на этом настаивать. И я бы не удивилась, если бы узнала, что он считает меня просто неуклюжей школьницей.
      – И я тоже, – подтвердил утешитель Фредди.
      Мисс Чаринг выпила еще пунша. Приятное тепло разливалось по ее телу, прогоняя меланхолию. Нельзя было сказать, что к ней вернулась радость, но не было больше отчаяния. Она почувствовала возбуждение, и проблемы, казавшиеся ей недавно неразрешимыми, оказались вполне решаемыми. Она выпрямилась, отважно глядя перед собой, а пальцы ее механически сжали стакан. Мистер Станден, довольный тем, что ему не докучают чужими проблемами, задумчиво подносил свой стакан к носу и опускал обратно.
      – Фредди! – вдруг воскликнула Китти, выразительно глядя на его. Слегка удивленный, он поставил стакан и извинился:
      – Задумался!
      – Фредди, а вы уверены, что не хотите на мне жениться? Он был несколько встревожен решительностью ее тона.
      – Да, – сказал он и извиняющимся тоном добавил: – Вы мне очень нравитесь, Кит, и всегда нравились! Но я по природе – холостяк.
      – Тогда, Фредди, не будете ли вы настолько любезны, чтобы быть со мной помолвленным? – спросила мисс Чаринг чуть слышно.

4

      Какое-то мгновение мистер Станден изумленно смотрел в ее бездонно-темные глаза, потом испуганно перевел взгляд на стакан, который мисс Чаринг все еще сжимала в руке. С выражением величайшего беспокойства на лице он вынул из пальцев Китти стакан и отодвинул его подальше.
      – Не надо было вам это давать, – спохватился он.
      – Нет, нет, Фредди, я вовсе не пьяна!
      – Господи, Кит, я не об этом. Просто надо немного освежиться. Закажите кофе и увидите, что все будет хорошо!
      – Не нужно, я вполне трезвая. О, Фредди, пожалуйста, выслушайте меня.
      Мистер Станден был не слишком обременен различными знаниями, но правила светского обхождения знал как свои пять пальцев. Он помнил, что спорить в таких случаях бессмысленно. Мисс Чаринг импульсивно схватила его за рукав, что не могло ему понравиться, но он не стал указывать ей на это. Он просто успокаивающе сказал:
      – Конечно! С величайшим удовольствием!
      К его облегчению, она отпустила рукав, а он осторожно разгладил его, увидев, что непоправимого ущерба его наряду не причинено.
      – Я не могу и не хочу возвращаться в Арнсайд. По крайней мере, насовсем. Во всяком случае, я не могу просто сидеть там и ждать, пока какой-нибудь благодетель на мне женится! Любой ценой мне надо выбраться в Лондон! С семнадцати лет я мечтаю об этом! Дядя Мэтью не хочет отпускать меня. Он говорит, что это слишком большая трата денег, что это – немыслимо. Спорить с ним бесполезно. Когда последний раз я просилась туда вместе с Фиш, всего на неделю, только посмотреть достопримечательности, он слег в постель на две недели, бросал разные предметы в бедняжку Спидла и мисс Фиш и так тяжко стонал, что просто наводил на меня ужас. Он говорил мне, что пригрел змею на своей груди, что мне наплевать, скоро ли он умрет, не говоря уже о том, что я легкомысленная и эгоистичная, что мне слишком рано одной ездить в Лондон. А заключалось дело в том, что он не мог отпустить меня без Фиш, а отпустить с ней – значило нарушить в Арнсайде привычный для него порядок. Он, видите ли, не может нанять экономку.
      – Очень тяжелый случай, – вежливо сказал Фредди, – но я не вижу, какое отношение…
      – Сейчас увидите, Фредди! – заверила Китти. – Если вы сделаете мне предложение, а я приму его, лорд и леди Леджервуд захотят ведь увидеть меня, не так ли?
      – Они вас видели.
      – Да, но давно. Они захотят, вероятно, представить меня знакомым. И разве ваша мама, Фредди, не захочет пригласить меня к себе на Маунт-стрит, хоть на месяц?
      Мистер Станден мысленно ужаснулся и вдруг ощутил вдохновение.
      – Послушайте, Кит. А что если попросить мою мать пригласить вас. Она меня любит и, думаю, для меня охотно сделает это. Без всяких помолвок!
      На мгновение лицо ее просветлело, но потом опять омрачилось, и она покачала головой.
      – Это не получится. После тех омаров, дядя уверен, что жить ему осталось несколько месяцев! У него сильные колики, и никто не может убедить его, что все дело просто в омарах, которых он сам пожелал на ужин. Он говорит, что у него слабое сердце, а доктор Фанцик – олух и грубиян. Отсюда и вся эта суета с завещанием. Он хочет обеспечить меня прежде своей смерти и нипочем не отпустит в Лондон, пока я не обручена. Он подозревает, что я готова удрать с каким-нибудь нищим офицером.
      – Ну, я так не думаю, – заметил Фредди, с трудом следя за сутью этой сбивчивой речи.
      – И я так не думаю, но он так всегда говорит, когда я спрашиваю разрешения поехать в Лондон. Он страшно не любит военных, и когда по соседству было расквартировано ополчение, он даже готов был запретить мне гулять в деревне. Но если бы мы были помолвлены, ему незачем было бы запрещать мне поездку. Раз леди Леджервуд пригласит меня на Маунт-стрит, ему это не будет стоить ни пенса сверх моих дорожных расходов. И мисс Фиш тогда могла бы остаться дома, так что в Арнсайде не нарушился бы порядок.
      – Да, но…
      – И подумайте, Фредди! В случае моего обручения с одним из вас, дядя выдаст мне на свадебные наряды сто фунтов, целых сто фунтов, Фредди!
      – Ну, знаете, Кит, – живо отозвался Фредди, – по-моему, таких людей считают скупердяями. На эту сумму и половины свадебных нарядов не купишь! Не помню точно, сколько мой отец выложил, когда выходила замуж Мег, но…
      – Больше ста фунтов? – изумилась Китти. – Мне это кажется очень большой суммой. Но ваша сестра – совсем другое дело! Она у вас самая старшая, и, наверно, ваш отец решил купить ей самое лучшее подвенечное платье. Ну, я-то думаю, что вполне обойдусь и сотней фунтов! Речь не идет о шикарных драгоценностях или дорогих мехах. Две-три приятные вещицы, просто чтобы я не выглядела хуже других. Я знаю, Фредди, я не красавица; но согласитесь, что я могла бы быть вполне ничего, если бы модно оделась.
      Это сразу нашло живой отклик у того, кто считался судьей в делах вкуса и тона.
      – Понимаю вас, – сказал он с симпатией. – Нужно немного позолоты. Придать вам новый блеск.
      – Да, да! – горячо поддержала она. – Я знала, вы поймете.
      – Конечно, конечно, и больше того, я готов сделать все, чтобы помочь вам. Но только не женитьба! Мы не подходим друг другу, это ясно как день! Да я вообще не хочу жениться.
      Китти засмеялась.
      – Как вы можете молоть такую чушь? Кто говорит, что мы подходим друг другу? Я и мысли не допускаю, что мы на самом деле должны обручиться! Только сделаем вид!
      – Фу! – воскликнул Фредди с облегчением, но, подумав немного, решил, что это все-таки – не дело. – Нет, не пойдет. Это как ловушка для нас. Нельзя объявить всем о помолвке, а после этого не пожениться.
      – Можно! Я знаю, люди часто так делают.
      – О, Боже, Китти, вы не можете просить меня о подобных вещах!
      – Но почему же, Фредди? Уверяю вас, я не буду сердиться или иметь к вам претензии!
      – Ну, нет, я на это не пойду, и все тут, – ответил Фредди с неожиданной твердостью. – Поразительно дурной тон! Это нечего и обсуждать, Кит! Господи, какое дурацкое предложение!
      Он был непоколебим. Китти сказала умоляюще: – Я возьму расторжение помолвки на себя.
      – Да, но тогда я попаду в еще более дурацкое положение! – возразил Фредди.
      – Нет, нет! Все будут говорить, что это очень хорошо, что вы от меня избавились. Да и шума большого не будет.
      – Будет. Подумайте только: объявление в «Газетт», поздравления, прием, свадебные подарки…
      – Ох, я и не подумала об этом, – заметила Китти. – Не знала, что мы будем давать объявление в «Газетт».
      – Да уж, это нам ни к чему, – с чувством сказал Фредди.
      – И можно всегда найти предлог, чтобы не обнародовать нашу помолвку. В конце концов, это – всего на месяц.
      Он посмотрел на нее с недоумением.
      – Но ведь нет смысла в помолвке на месяц!
      – Фредди, – сказала она серьезно, – всякое может случиться за месяц!
      – Знаю, может! Но я не из тех, кому на все наплевать, и я не хочу, чтобы что-то случилось. Я не хочу, чтобы весь город смеялся надо мной, словно я какой-нибудь непутевый…
      – Никто и не узнает о помолвке, – продолжала она уговаривать Фредди. – Конечно, кроме членов семьи, ведь мы не будем делать формального объявления.
      – Но, Кит, – резонно заметил Фредди, – если об этом никто не узнает, то в этом нет смысла!
      Щеки ее слегка покраснели.
      – Нет, есть, потому что мы должны провести дядю Мэтью. И я думаю, мы никому – никому на свете! – не скажем, что это обман, потому что это может не понравиться вашему отцу, и до дяди Мэтью дойдут какие-нибудь слухи.
      – Вот это вряд ли, – возразил мистер Станден, – он никогда не вылезает из дома. Кто скажет ему?
      – Джек, если он узнает правду! – выпалила Китти.
      – Нет, он не узнает, если мы… Послушайте, – прервал он самого себя, пораженный прекрасной мыслью, – как это ни вы, ни я не подумали об этом? Попросите Джека это сделать для вас! У него это получится, он мастер на такие штуки и любит, когда о нем говорят. Его этим не собьешь.
      – Попросить Джека?! – переспросила Китти. – Я бы не стала просить его даже заклеить письмо для меня!
      – Да, в этом не было бы смысла, – заметил Фредди. – Он не из тех, кто будет выполнять чьи-то мелкие поручения.
      – Я ненавижу Джека, – сказала Китти, подпирая голову рукой.
      Фредди был удивлен.