Тёмная лошадь (№2) - Дочь молнии

— Лорд Этлон, я…

Вождь махнул рукой:

— Подождите минутку, Хан'ди.

Затем он повернулся к Габрии:

— Ты так и не объяснила нам, почему у тебя теперь два хуннули.

Габрия помедлила с ответом, глотнув вина.

— Его послал Король.

— Почему?

— Он думает, тебе нужен конь, соответствующий твоему положению.

Этлон поднял глаза к потолку, его лицо стало непроницаемым.

— У меня хорошая лошадь. Хорошая даже для вождя.

Воины вокруг изумленно посмотрели на него. Многие из них согласны были бы с помощью мечей завоевать право владеть хуннули, но Габрия глянула в лицо Этлону и поняла непреклонность его отказа. Она вновь принялась потягивать вино, давая страстям утихнуть. Совет Короля был мудр: пусть Этлон и Эурус сами станут друзьями.

Этлон, со своей стороны, не желая нарушать молчания и продолжать начатый разговор. Так же молча он подлил еще вина в свою чашу и передал серебряный кувшин незнакомцу.

— Хан'ди Кадоа, теперь вы знаете, почему мы так и не смогли найти леди Габрию, — сказал Этлон с кривой усмешкой. — Ну, а теперь можете объяснить, зачем вы здесь.

Только теперь, когда незнакомец встал из-за стола и поклонился ей, Габрия смогла рассмотреть его как следует. Ей показалось, что ему уже под пятьдесят: его коротко остриженные волосы были уже посеребрены сединой, а лоб и углы рта прорезали глубокие морщины. Одет он был просто: леггинсы и рубашка длиной до колен, но на указательном пальце сверкал массивный золотой перстень. Он встретился взглядом с Габрией, и девушка поняла, что человек, стоящий перед ней, далеко не глуп.

— Леди, меня зовут Хан'ди Кадоа, я дворянин и торговец из великого города Пра-Деш, столицы королевства Кала, — сказал он с достоинством. — Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами об изгнаннике Бранте. Как я уже имел честь сообщить вашему вождю, Брант находится в Пра-Деш уже свыше шести месяцев и за это время не доставил нам ничего, кроме хлопот и волнений.

Габрия вскочила:

— Что он делает сейчас?

— Он обладает книгой заклинаний и способностями к колдовству, хотя и слабыми. — Мужчина подался вперед, его темные глаза сверкнули из-под нависших бровей. — В начале своего пребывания он нарушил наши законы, запрещающие колдовство, и даже пытался оказывать за плату кое-какие услуги. Потом он стал просто красть то, что хотел. В короткий срок он восстановил против себя всех и вся. Городская стража пыталась арестовать его, но он убил их всех. Затем правительница нашего города, мэр, взяла его под свою охрану.

В голосе дворянина зазвучали нотки тщательно скрываемой ярости.

— Наша правительница — женщина весьма тщеславная. Она хочет царить не только в Пра-Деш, но и собирается захватить по меньшей мере Калу и другие пять Королевств. Она уже разработала план захвата оставшейся территории страны и вторжения в соседнее государство, Портейн. Все это она собирается осуществить за два месяца. Каким-то образом ей удалось заполучить на службу Бранта, переманив его на свою сторону. Она использует его книгу и ту власть, что книга дает ему, чтобы разорить нашу прекрасную страну. Все идет в пользу ее армии. Она способна опустошить Пра-Деш лишь для того, чтобы удовлетворить свое тщеславие, эту дьявольскую страсть.

Хан'ди умолк. Когда он заговорил вновь, голос его звучал мягче.

— Леди Габрия, присутствие Бранта стало невыносимым. Я пришел к вам с просьбой о помощи: этого человека надо обезвредить, пока планы правительницы не успели стать реальностью. Я знаю, что прошу о многом — о слишком многом, — но если бы вы только пришли к нам на помощь и избавили нас от присутствия Бранта, народ Пра-Деш — нет, всего королевства, — поднялся бы как один, чтобы разделаться с той, которая его направляет.

Зал был тих, все ждали ответа. Габрия взглянула на каменное лицо Этлона, затем опустила глаза на осколок Упавшей Звезды, знак и талисман колдунов, отливавший пурпуром на ее запястье. Она печально и задумчиво провела пальцем по ярким граням. После опасений хуннули, после недавних известий она чувствовала, что у нее нет выбора. Ей необходимо найти и остановить Бранта, пока он не привел в смятение весь город и не попытался вернуться в клан, чтобы занять место Медба. Она знала также, что необходимо отложить брак с Этлоном до более благоприятных времен. Они не имеют права быть счастливыми и таких обстоятельствах.

— Этлон, — прозвучал в тишине ее голос, — он прав. Я должна отправиться в Пра-Деш и как можно скорее.

Вождь ничего не сказал, неподвижным взглядом он смотрел на огонь. Прошло несколько долгих минут. На его лице не дрогнул ни один мускул — ничто не выказывало той внутренней борьбы, что в нем происходила. Но в конце концов он, видимо, пришел к какому-то решению, потому что отвел взгляд от горящих поленьев в очаге, затем выплеснул из своего кубка остатки вина и швырнул его о каменный подлокотник сиденья. Он даже не заметил, что роговой кубок треснул от силы удара.

Вставая, он сдержанно и кратко сказал людям:

— Уже поздно. Завтра мы подумаем обо всем, что нужно для путешествия. Габрия отправится в Пра-Деш.

Его товарищи были напуганы резкостью финала. Тем не менее все стали расходиться.

— Бреган, — позвал Этлон одного из воинов, — останься. Мне нужно поговорить с тобой.

Габрия взглянула на спину вождя, стараясь не дать разгореться обиде. Он принял решение один, не сказав ей ни слова; может быть, ему все равно? После ее возвращения из храма Амары Этлон, ей казалось, умеет лишь быть гневливым и раздраженным. Быть может, она не знала раньше его истинного лица. Он не беспокоится о том, что она тосковала одна, его волнует лишь то, что она ослушалась его приказания не покидать храма и отправилась в Корин Трелд. А может, за эти шесть месяцев он просто переменился к ней? Она поднялась, чтобы уйти; на сердце было невыносимо тяжело. В этот момент Пирс коснулся ее рукава, и она подняла глаза.

Лекарь прочитал ее взгляд и все понял.

— Не принимай его грубость близко к сердцу. Обязанности вождя слишком тяжелы для него сегодня, — сказал он мягко.

Она пристально посмотрела на своего старого друга и сжала его руку:

— Ты не так часто защищаешь Этлона.

Светлые глаза лекаря встретились с ее глазами, в них светилась симпатия и забота.

— Мне нужны вы оба. Не волнуйся. Этлон станет прежним, как только утихнут страсти.

Она устало кивнула; в сердце теперь было больше надежды, чем осуждения. Лекарь взял ее за руку.

— Идем. Твоя постель ждет тебя, как прежде.

Он вывел Габрию наружу, и вместе они пошли к его шатру. Один раз она обернулась и глянула на освещенный вход шатра в надежде, что Этлон окликнет ее. Но он разговаривал со своим воином и, казалось, даже не заметил ее отсутствия. Девушка опустила голову и поспешила вслед за Пирсом.

В зале остались лишь лорд Этлон и Бреган. Воин стоял у помоста, терпеливо ожидая, когда вождь заговорит.

Бреган был двадцатью годами старше Этлона и на несколько дюймов ниже него. В его темных волосах уже пробивались серебряные нити. Одет он был в темную рубашку и штаны, совершенно не украшенные золотым орнаментом, как полагалось воину его опыта. Черты его лица были четкими и ясными, но глубокая грусть наложила на них свой отпечаток. Бреган смотрел на своего вождя спокойно, потому что знал, о чем тот его спросит, и знал также, что он ему ответит.

— Бреган, — наконец прервал молчание Этлон, — я дважды просил тебя быть воеводой, и ты дважды отказывался. Мне приходится просить тебя снова. Ты один можешь командовать моими воинами.

Бреган поежился:

— Лорд, вы знаете, что я не могу.

Этлон поднял руку:

— Перед тем как отказать снова, выслушай меня. Я еду в Пра-Деш с леди Габрией.

Воин не удивился.

— Хорошо. Брант должен умереть, — сказал он безо всяких эмоций.

— А Габрия не должна. — Он положил ладони на плечи друга. — Я знаю, что ты чувствуешь, но сейчас я — вождь, и я должен оставить свой клан в надежных руках. Путешествие продлится месяцы. Ты достаточно мудр, чтобы управлять и сохранить уважение совета. Нет никого, кому бы я мог доверять больше, чем тебе.

— Лорд, вы оказываете мне великую честь, но, пожалуйста, выберите другого! Я не могу нарушить обета.

Этлон внимательно посмотрел на мужчину, стоящего перед ним, и увидел непреклонный отказ в глазах Брегана. Из пяти человек личной охраны лорда Сэврика, из тех, кто был с ним в день его убийства, только двое еще были живы. Двое воинов предпочли самоубийство позору поражения, один умер от болезни по дороге назад в Хулинин Трелд. Говорили, что он просто утратил веру в жизнь. Четвертый покинул войско и теперь каждый день напивался до бесчувствия. Только Бреган остался воином. После смерти Сэврика он по собственному желанию отказался от приличествующего ему положения и от всех подарков, которые он заработал преданной службой. Теперь он находился на равном положении с молодыми воинами, только что вступившими в войско. Он начнет все снова, сказал он Этлону, чтобы вернуть былое уважение и честь.

Вождь покачал головой. Он, конечно, понимал поступок Брегана, но это не могло помочь ему решить проблему. Все это время он медлил с выбором воеводы в надежде, что, может быть, Бреган примет его предложение. Сейчас же он был вынужден сделать выбор, и в очень короткий срок. Он убрал руки с плеч Брегана и вновь принялся шагать по залу.

— У тебя есть какие-нибудь предложения? — спросил он.

— Гутлак мог бы служить вам верой и правдой.

— Он слишком молод.

Губы Брегана тронула легкая улыбка:

— Вы в его возрасте уже давно командовали войском.

Этлон остановился и задумался.

— Я и забыл об этом.

— Он прекрасный воин, и к нему хорошо относятся. Он был бы просто великолепным наставником для молодых.

— Он ведь твой кузен, не так ли? — внезапно спросил Этлон, нахмурив брови. Старый воин улыбнулся. Ситуация повторяется, они лишь поменялись ролями.

— Я и забыл об этом, — ответил он в тон Этлону. Затем шагнул вперед: — Лорд, у вас есть кто-либо еще на примете?

Этлон обернулся, удивленный.

Бреган, показалось ему, собирается просить его о чем-то, но в его голосе проскользнула нотка нерешительности.

— Разрешите мне сопровождать вас, — сказал воин, — я не уберег вашего отца, но, клянусь своей жизнью, я уберегу вас. Вам нужна охрана. Я могу быть одним из них.

— Бреган, это путешествие затевается не ради удовольствия. Габрии предстоит встреча с магией лицом к лицу.

— Я знаю. Леди Габрия тоже нуждается в защите, вы видите сами.

— Хорошо, собирай вещи.

— Спасибо, лорд.

Бреган отдал честь вождю и ретировался, оставив Этлона наедине с хаосом мыслей. Молодой правитель расхаживал по залу в раздумье еще несколько минут, затем вышел наружу и направился по одной из тропинок на вершину холма, чтобы осмотреть лагерь. В верхней части склона, среди низкорослого кустарника, лежал большой, плоский камень. Это было любимым местом Этлона: отсюда открывался прекрасный вид, позволяющий осмотреть целиком весь лагерь.

Он поплотнее запахнул плащ, спасаясь от ночного ветра, сел на камень, поднял голову, рассматривая темные облака и яркие скопления звезд меж ними, нарушавшие однообразие черного неба; полная луна стояла высоко над равнинами. Затем он перевел взгляд вниз, на лагерь. Черные шатры растворялись в темноте, но там и здесь, разрывая черноту ночи, горели костры.

Это вид обыкновенно давал Этлону силу и утешение. Сегодня же он больше тревожил его. Обязанности и обязательства перед кланом всегда были его единственным долгом. Когда был жив отец и Этлон был всего-навсего воином, долг был прост и ясен: защищать клан и вождя силой своих мускулов и силой своего оружия. Сейчас вождем был он, и понятие долга значительно расширилось. Ему все так же предстояло охранять клан Хулинин, но теперь он должен был еще и мстить за смерть отца, защищать и поддерживать честь клана, сохранять мирные отношения с другими кланами равнин. А теперь дела осложнялись и тем, что он любил эту еретичку колдунью, любил больше жизни своей и опасался за ее безопасность.

Этлон взмолился небесам даровать ему силы в принятии правильного решения. Он едет в Пра-Деш. Гутлак станет командующим на время его отсутствия. Этлон оставлял Хулинин на милость богов.

Вождь горько усмехнулся и встал. Решение было принято: беспокойство ничему не поможет. Оставалось еще достаточно дел: проблемы, которые следует утрясти, планы, которые надо составить, и путешествие, которое пора начать. К добру иль к худу, но он едет в Пра-Деш вместе с Габрией.

Спокойный теперь, он спустился с холма и вернулся в шатер в свои покои. Он хотел заглянуть к Пирсу, но ночь была глубока, а Габрия утомилась после долгого путешествия. Он решил подождать до утра: пусть она отдохнет. Он знал, что был недостаточно ласков и приветлив с ней сегодня — завтра утром он исправится, попросит у нее прощения.

Зевая, Этлон отстегнул меч и положил его рядом с постелью. Через несколько мгновений он уже спал, убаюканный мечтами о Габрии.

4

Габрия была рада вернуться в шатер Пирса. Было так приятно растянуться на своем старом тюфяке и слушать доносившиеся снаружи знакомые звуки и голоса. Ее тело устало, а голова утомилась думать постоянно об одном и том же. Она хотела спать, но никак не могла заснуть. Странное беспокойство владело ее мыслями, заставляя ее ворочаться в постели. Девушка не могла понять причину своей тревоги. Казалось, она проистекала откуда-то извне. Это было какое-то смутное предчувствие, взывавшее из глубины сознания.

Незадолго до рассвета задремавшая Габрия вдруг проснулась от резкой боли, охватившей низ живота.

— Нэра! — сказала она вслух.

«Габрия, — прозвучал ясный голос в ее мозгу, — пожалуйста, приходи. Время наступило».

Девушка задержалась лишь на минуту — столько времени понадобилось ей, чтобы натянуть ботинки, застегнуть пояс и кинжал. Затем она выбежала из шатра и понеслась к пастбищам. Нэра ждала ее у реки. Габрия сразу поняла, что роды уже начались. Бока Нэры блестели от пота.

Не говоря друг другу ни слова, двое вышли за пределы лагеря и направились к холмам. Они нашли надежное убежище на поляне, в низине лесной долины.

Габрия растирала шею лошади и шептала ей на ухо ласковые слова.

— Роды ранние, — сказала она ей немного погодя.

Нэра тяжело перевела дыхание перед тем, как ответить:

«Я думала, это случится, когда сменится луна. Мне не следовало бегать по горам».

Долгая схватка сотрясла туловище лошади.

Пальцы Габрии нежно перебирали гриву, пока конвульсии боли пробегали по телу.

— Все в порядке? — спросила она.

«Думаю, да».

Они вновь замолчали, поглощенные процессом появления новой жизни. Как раз перед первыми лучами Нэра легла на землю. В отличие от первого случая, роды были совсем не тяжелые. Маленький черный жеребенок аккуратно выскользнул из утробы своей матери и лег на землю в своей мокрой рубашке. Габрия осторожно освободила его от оболочки, отрезала и перевязала пуповину. Нэра дотянулась до него и принялась неистово его вылизывать.

Габрия отступила в сторону, слезы радости струились по ее лицу, когда она смотрела, как жеребенок пытается встать на ноги. Солнце поднялось над холмами, и его лучи пробились сквозь листву, согревая и лаская малыша хуннули. Он с трудом поднялся на ноги и подошел к матери, чтобы получить от нее свой первый завтрак.

Габрия привела в порядок поляну и ушла, чтобы убрать последствия родов и дать Нэре побыть одной с малышом. Пока трудилась, она улыбалась, счастливая. Жеребенок был жив, и с Нэрой все в порядке! Все ее существо пело песню радости. Она и не представляла себе, как сильно было ее беспокойство, пока все это не кончилось. Довольная, она вернулась на поляну. Она была такой уставшей, что решила прилечь на минутку, и тут же заснула.

В трелде, совсем рядом, протрубил рог, приветствуя солнечное утро. В клане начинался новый день. Этлон, облачившийся в лучшие одежды, направился к жилищу лекаря. Зазвенел маленький колокольчик, подвешенный у входа.

— Входите! — крикнул Пирс. Лекарь вынул свежий горячий хлеб из формы, затем осторожно положил плоскую и тяжелую ковригу на деревянный поднос. Хлеб соскочил с подноса и шлепнулся на пол.

Улыбаясь, Этлон поднял ковригу с ковра и вновь водрузил ее на блюдо.

— Спасибо! — сказал Пирс и посмотрел на результат своего труда. — Взгляните на это. Этим можно сломать зубы. Я, наверное, никогда не овладею ремеслом пекаря.

Этлон сел на табурет, все еще продолжая улыбаться.

— Для этого нужна женщина.

Лекарь скорчил гримасу:

— Когда-то у меня была женщина. С ней было больше возни, чем с выпечкой хлеба.

Молодой человек рассеянно кивнул, пока его глаза обшаривали шатер в поисках Габрии. Пирс взглянул на Этлона и понял, что визит его не случаен. Лекарь повернулся к вождю спиной и принялся перекладывать кашу на блюдо, стараясь выглядеть естественным.

— Где она? — спросил вождь.

Пирс беспокойно взглянул на него, затем нацедил две кружки эля, поставил блюдо с кашей на стол и сел, прежде чем ответить.

— Я не знаю. Она ушла среди ночи.

Этлон стукнул кулаком по столу:

— Кое-кому, видимо, придется прибить ноги этой девчонки гвоздями.

Пирс взял ложку и погрузил ее в кашу.

— Ее вещи здесь.

— Хорошо, может быть, она вернется, — сказал он, опустив взгляд в кружку с элем.

Пирс поднял на него глаза:

— Она всегда возвращается.

— Хм. Я только хотел бы, чтобы она сообщала, куда уходит.

Он сидел и угрюмо наблюдал, как Пирс завтракает. Его всегда очаровывали спокойные, почти ритуальные манеры лекаря за едой. Это да еще привычка держать себя — вот все, с чем Пирс не расставался, когда был изгнан из Пра-Деш одиннадцать лет назад. Этлон никогда не был в этом великом городе и чувствовал, что есть многое, чему следует поучиться, прежде чем отправиться туда.

Пирс опять поднял голову, и их глаза встретились. Лекарь медленно положил ложку и расправил свои узкие плечи.

— Я хотел бы просить об услуге, — сказал он, делая над собой усилие. — Я желаю отправиться с вами.

Вождь был изумлен:

— Ты клялся, и больше раз, чем волос в гриве у лошади, что никогда не вернешься в этот город.

Пирс кивнул:

— Я помню. Но боги, надеюсь, простят мне, если я переменю решение. Габрии может понадобиться моя помощь. Кроме того… — он отвел глаза, — она напомнила мне о некоторых давних событиях. Пора возвращаться.

Этлон подался вперед, ошеломленный. Насколько он знал. Пирс никогда и никому, кроме, быть может, Сэврика, не говорил, почему он покинул Пра-Деш. Он появился в клане однажды летом и остался в Хулинин Трелд. Они были рады иметь профессионального лекаря и никогда не расспрашивали его о прошлом.

— А как же клан? Им будет нужен лекарь, пока ты будешь в отлучке, — сказал Этлон.

— Я попрошу лекаря из Дангари послать сюда одного из учеников.

Этлон встал и задумчиво потер подбородок.

— Хорошо. Можешь присоединиться к нам. — Он умолк. — Как ты узнал, что я еду?

— Вы просто не могли поступить иначе.

Этлон усмехнулся:

— А что я оставляю клану, о мудрец?

— С кланом все будет в порядке, — ответил Пирс. — На вашем месте я бы больше беспокоился о нас.

Вождь рассмеялся невесело и шагнул к двери.

— Мы уедем через пару дней, если Габрия вернется, конечно.

Он повернулся и вышел.

Пирс проводил его взглядом. Он очень тосковал по Сэврику, который был его другом. Хорошо, что Габрия нашла с Этлоном общий язык. Сейчас казалось, что они будут так же дружны с сыном, как некогда с отцом. Старый лекарь вздохнул. Он с трудом верил тому, что смел просить о путешествии в Пра-Деш. Даже по истечении одиннадцати лет он не был уверен, что сможет спокойно встретить свои старые воспоминания и страсти. Но, в конце концов, с ним же будут Габрия и Этлон. Лекарь чувствовал, что не вынес бы своего обычного одиночества.

Он заставил себя отвлечься от возрастающих опасений и вышел, чтобы послать гонца с запиской в Дангари Трелд.

Этлон же вернулся в шатер вождей: его ждали неотложные дела, связанные с предстоящим путешествием. Он встретился со старцами и воинами и сообщил им о своем решении. Некоторые из них беспокоились за жизнь вождя, но большинство понимало необходимость найти Бранта и отомстить за убийство лорда Сэврика. Несколько человек пожелали отправиться с ним. Он выбрал Брегана и еще троих в сопровождающие, остающимся же приказал подчиняться Гутлаку, которого назначил командующим.

В продолжение встречи Этлон со старцами обсуждал проблемы клана. Они говорили о приближении сезона рождения, когда стадам предстоит растить молодняк, и о предстоящем отъезде Хулинина в Тир Самод. Гутлак сделал несколько метких замечаний во время беседы, и Этлон с облегчением заметил, что к речам нового командующего прислушивались с уважением. «По крайней мере, — подумал вождь, — я могу быть спокойным, передавая клан в надежные руки Гутлака».

К вечеру о путешествии, Бранте и о новом исчезновении Габрии знал уже весь клан. Жрец Талар, перебегая от группы к группе, пытался внушить людям, что зло, причиняемое Габрией, распространяется, и что она собирается уничтожить вождя. Но жреца не слушали. Всех больше занимал слух о встрече Габрии с Королем хуннули. Те, кто слышали этот рассказ днем раньше, распространяли его по лагерю, все более преувеличивая и приукрашивая в каждом новом варианте. Люди группами собирались на лугу, чтобы собственными глазами увидеть Эуруса, который спокойно щипал траву. Уже говорили, что Габрия вновь ушла на встречу с хуннули, чтобы на этот раз привести с собой целое стадо. Истина выяснилась позже и таким способом, какого никто не ожидал. В клане ничего не знали о беременности Нэры до ссылки Габрии и слишком мало видели кобылицу по ее возвращении, чтобы заметить ее раздутые бока. Известие о приходе Габрии и Нэры разнеслось по лагерю со скоростью света.

Первым обо всем узнал Этлон. Он разговаривал с Пирсом о запасах для путешествия и вдруг замолк.

— Эурус? — его глаза расширились, а мужественное лицо расплылось в улыбке. — Пирс! — радостно крикнул он. — Она вернулась, Эурус сообщил мне. Нэра родила.

Двое мужчин побежали по лагерю, а навстречу им уже несся дозорный, выкрикивая новости. Все собрались на полях, все хотели видеть Габрию, Нэру и длинноногого жеребенка, спускавшихся с холмов и идущих по лугу. Никогда, сколько могли припомнить старейшие, Хулинин не видел малыша хуннули.

Жеребенок взирал на мир широко открытыми глазами, его маленькие уши вздрагивали, хвостик подергивался. Он трусил впереди рядом с Эурусом. Жеребец заржал осторожно, малыш неуверенно ответил. Весь клан, затаив дыхание, наблюдал, как Габрия в окружении трех хуннули вошла в лагерь.

Этлон ждал их поодаль. Он заключил Габрию в объятия и звучно поцеловал.

— Никогда впредь не уходи, не сказав мне, куда идешь.

Она прижалась к нему:

— Доброго утра тебе!

— И тебе тоже! — сказал вождь и повернулся к Эурусу: — Почему ты не сказал мне, где они?

Жеребец мотнул головой:

«Вы не спрашивали».

Габрия засмеялась:

— Этлон, ты уже утратил привычку общаться с хуннули.

Вождь предпочел не обращать внимания на ее замечание. Он стоял рядом с Габрией; три хуннули направились к реке, и возбужденная толпа начала медленно расходиться.

— Мы собираемся выехать на днях, — сказал Этлон чуть погодя. — Но достаточно ли силен жеребенок, чтобы вынести путешествие?

Габрия хитро взглянула на него:

— Мы?

— Я еду с тобой. И Пирс тоже.

— Пирс тоже? Да благословенна будет Амара! — она облегченно засмеялась. — Спасибо Этлон. А я уж думала, что поеду одна.

— Ты уже достаточно долго была одна, — парировал Этлон.

— Но что насчет летнего совета?

— Если Брант и мэр не причинят слишком много хлопот, у нас будет достаточно времени, чтобы поспеть в Тир Самод. — Он помедлил, прижимая Габрию к себе покрепче. — Ты выйдешь за меня замуж до отъезда?

Габрия ответила не сразу. Она так боялась этого вопроса.

— Еще не время, Этлон. Я так люблю тебя. Но путешествие будет долгим и опасным. Пусть лучше наш брак начнется в более счастливых обстоятельствах. И потом я хочу, чтобы ты был уверенным в своем выборе. Ты — правитель сильнейшего клана равнин. Я — осужденная колдунья. Это путешествие даст тебе возможность понять, кто я на самом деле. — Габрия почувствовала, как дрожат ее пальцы, и крепко сцепила их за спиной Этлона. — Ты можешь перемениться ко мне еще до того, как мы доберемся до Пра-Деш.

— Я знаю, кто ты, — запротестовал он.

— А ты уверен, что сможешь всю жизнь провести бок о бок с магией и той ненавистью и подозрениями, которые она влечет за собой? — тихо спросила Габрия, ее лицо было бледным и грустным.

Этлон медлил с ответом, и Габрия увидела тень сомнения в его глазах. Она ненавидела ждать, но теперь она обрадовалась, что приняла это решение.

Он отвел глаза, боясь, что она заметила, что он колеблется.

— Хорошо, — сказал он. — Я подожду. Но это только из-за тебя.

Она обняла его, и они вместе зашагали к костру Пирса.

— А как жеребенок? — спросил Этлон, когда они остановились у двери.

— Я тоже беспокоюсь за него. Роды были преждевременными, но Нэра сказала, он вполне сможет быть вместе с твоими лошадьми харачан. Она настаивает на том, чтобы поехать со мной.

Стараясь казаться естественным, Этлон спросил:

— А как там Эурус?

— О, он тоже едет, — сказала Габрия, пряча улыбку.

— Хорошо. Он поможет в уходе за жеребенком. Новорожденному уже дали имя?

— Еще нет. Нэра сказала, что он сам выберет себе имя, когда окрепнет.

— Сын Борея, — сказал Этлон с гордой улыбкой. — Я не могу в это поверить.

Девушка взглянула на его довольное лицо, ее рука выскользнула из его ладони. Они вошли в шатер Пирса, наступил час дневного отдыха.

В тот день, когда Габрия и ее спутники покидали Хулинин Трелд, облака двигались с северо-запада и ветер был сердитым. Они собрались на поле, чтобы попрощаться с кланом. Хан'ди, верхом на гнедом жеребце, ехал первым, затем Пирс на своей любимой бурой кобылице и Габрия на Нэре в сопровождении двух хуннули. Вождь и четыре воина охраны ехали последними. Бреган, верхом на Стабсе, и Этлон, оседлавший для путешествия своего серого жеребца харачана, замыкали цепь.

Одежда каждого всадника была скромной, безо всяких украшений и неприметного цвета. Хан'ди Кадоа, сознававший, как важно хранить все в тайне, сообщил вождю, что шпионам Правительницы не следует знать о путешествии Габрии в Пра-Деш. Этлон задумался: он знал, как быстро распространяются на равнинах новости. Даже золотой флаг, с которым вождь никогда не расставался в путешествиях, был оставлен дома, чтобы не привлекать к себе внимания.

Когда путешественники собрались, весь клан вышел проводить их. Бросалось в глаза только отсутствие Талара, в то время как жрец Сорса и жрица Амары пришли благословить уезжающих.

Лорд Этлон выехал вперед и поднял руку, чтобы люди умолкли. В традиционной прощальной речи он напомнил им об убийце Сэврика и о своем сыновнем долге. Он не хотел тревожить людей, поэтому ни словом не обмолвился о магии, упомянув лишь о некоем городе, куда ему предстоит отправиться, и о приключениях, о которых он поведает им по возвращении. Ни намека не было сделано на Книгу Матры, так же как и на злодеяния Бранта.

Кантрелл выступил навстречу Этлону и запел громкую песнь расставания, которую подхватил весь клан, по мере того как всадники покидали долину. Многие из клана сопровождали их верхом; но вот долина осталась позади, и последние провожающие вернулись назад.

Вскоре путешественники миновали подножия холмов и выехали на открытые равнины. Начался легкий дождь. Группа устремилась Вперед, вытянувшись шеренгой; их плащи надежно защищали их от холода и ветра. Теплые прощания остались в прошлом, и каждый задумался о предстоящем путешествии.

К полудню дождь почти перестал, и облака направились к югу. Пологие склоны холмов, покрытые сочной и густой травой, в которой тонули копыта лошадей, тянулись до горизонта. Всадники сбросили плащи и дали себе несколько минут отдыха, не покидая седел.

Их путь лежал на северо-восток, сейчас же они следовали руслу реки Голдрин. Они рассчитывали ехать вдоль нее до того места, где Голдрин впадала в реку Айзин, затем повернуть на север и далее до Калы побережьем моря Танниса, дорогой древних караванов.

Маршрут древних караванов тянулся с юга на север; история его уводила к тем давним дням, когда кланы, предки нынешних, еще скитались по равнинам. Дорогу эту проложила армия Орлов — тех самых воинов, что выстроили крепость Аб-Чакан. Дорога до сих пор связывает кланы долин — от земель Турика на юге до Пяти Королевств на севере. Самой северной точкой пути был блистательный город Пра-Деш.

Габрия никогда не бывала в Пра-Деш, хотя и слышала об этом городе от отца, посетившего его однажды, и от Пирса. Девушка знала, что Пра-Деш являлся столицей Калы, одного из Пяти Королевств, входящих в Союз Алардариана, и что лицо, именуемое мэром, возглавляет правительство. Габрия знала и еще кое-что.

Пирс рассказал ей однажды, что нынешний мэр — женщина, и она отравила своего мужа, обвинив в убийстве дочь Пирса. Девушка была подвергнута пыткам и казнена как колдунья. С кровоточащим сердцем Пирс поклялся навсегда покинуть Пра-Деш и Калу. С тех пор он не был на родине. Чувство бессильной ярости за свершившуюся несправедливость было глубоко скрыто под маской смиренной печали.

Габрия изучала взглядом спину Пирса: он ехал впереди нее. Затем она пришпорила Нэру, чтобы догнать лошадь лекаря. Старая кобылица приветливо фыркнула Нэре, когда та поравнялась с ней.

Пирс слабо улыбнулся Габрии. Он терпеть не мог дождь.